Повсюду ты

Первый закат станет началом.

Когда он коснётся горизонта, встретятся две стихии. Она — буря, что не сдержит неусмирённый хаос, Он — пламя, что всё сжигает, поглощая свет и тьму.

Их первое прикосновение — молнии удар, Зажжёт сердце, но след оставит навечно. С того мира, где мрак и свет встречаются, Свяжутся они неведомой нитью, сильной, как вечность.

Седая пыль их ждёт, и огонь горит в груди, Они идут по миру, как два заката и рассвета. Души их — странники в поисках покоя, Ищут друг друга среди войны и ненависти.

Судьба одна у них, но любви их путь иной: Любовь — яркий луч, что в тёмной ночи мерцает, И не зная страха, несмотря на беды, В их сердцах горит огонь, освещающий всё.

Судьба переплетена, и как река текут их дни, Повороты, преграды — и всё же они вместе. И когда наступит час, они поймут, что нашли Свет в тумане, что пронёс их через время.

Так и будет, любовь — огонь в ночи, Звезда, что горит в небе, не угасая. И в конце пути, когда тьма растворится, Их души сольются, как свет и тень.

╔══ ✼ Ɯል'ልየዘይን ✼ ══╗

      Я был единственным сыном от первого брака отца. Истинным наследником. Никто не осмеливался это оспорить. Империей правил я. Мой отец, немощный и безвольный, давно утратил власть, цепляясь за жизнь словно за последний выдох. В его слабости я видел лишь тень былого величия, едва мерцающий отблеск прежнего правления. И всё же он оставался королём, а я — тем, кто в действительности держал трон.       Народ знал это, но предпочитал молчать. Они боялись правды, как боятся шторма, способного уничтожить всё на своём пути. А я, как стихия, управлял этой империей с семнадцати лет, превращая её из ослабленного пламени в бушующий пожар, подчиняющийся лишь моей воле. Старик цеплялся за жизнь с маниакальной упертостью, будто хотел утащить империю в свою могилу. Чтобы занять его место, я должен был не просто взять трон, а заполучить его через кровь. В Фенр’Асаре переход власти был единственным и неизменным: только смерть короля открывала дорогу наследнику. Я бы мог убить его давным-давно, но что-то мешало. Совесть не позволяла, и, видимо, она у меня была всё-таки. Но это не точно.       Так я правил тринадцать лет. С каждым годом становился сильнее, могущественнее. А отец лишь слабел, погружаясь в своё бессилие, словно в болото, которое тянуло за собой и всю империю. Но я этого не позволял. Переломный момент наступил, когда вмешалась Мать. Её требование было однозначным — мир. Но я не желал мира. Если уж на то пошло, я бы утопил Эссилий в его же водах, сжёг бы их хвалёные гавани и заставил бы молить о милосердии.       Я прибыл в их дворец с одной целью — забрать сестру, — но вместо этого мне начали петь баллады о каких-то судьбах. Судьбы! Кто им вообще дал право решать за меня? На встрече двух империй отец заключил договор без моего ведома. Решение, которое он принял, отдавало слабостью. Забирая Софиру, я не собирался принимать навязанный подарок в виде чужой принцессы. На что он рассчитывал, отправляя меня во вражеские земли без малейшего предупреждения? Ни плана, ни ясности, ни даже намёка на стратегию. Это злило меня. Бесило до дрожи.       Мой сводный брат, Лирел, должен был взять эссилийскую принцессу в жёны. Связать две империи воедино. Конечно, снова решил пожертвовать собой, идеальный и добрый ребёнок семьи, чтобы народ начал восхищаться его доблестью, рассказывать, какой он на самом деле хороший. Зависимость от чужого мнения. Мне было так плевать… Я не горел желанием даже видеть её.       Но соблазн предстал передо мной в образе девушки, облачённой в чёрный балахон, как в тень, скрывающую истинную сущность. Сперва я даже не понял, кто она, но потом осознание молотом ударило по голове. Когда она появилась, её глаза были полны страха и нервного возбуждения. Эльфийка не просила, а требовала помощи, словно весь мир рушился вокруг. Хотела сбежать, исчезнуть. Я поднял взгляд и увидел, как розовое небо поглощает последние лучи заката. Бездна её глаз заставила потухнуть ненависть внутри. Королевская дочь пыталась убежать от навязываемого ей миром долга?       Первый закат станет началом.       Она сама нашла меня, как буря, что неожиданно налетела. Разгневанный этими мыслями, я с удивлением изучал тёмные глаза, сверкающие тревогой. Импульсивная и взрывная, она в действительности принадлежала водной стихии? Принцесса стояла так близко, что я мог почувствовать её запах — морская волна и нежные цветы, переплетённые в одном аромате. Гладкие волосы были аккуратно уложены. Я не мог поверить, что это реально! Впрочем, я почти убедил себя в этом, но её тихий вздох пронзил мою растерянность, не давая мыслям упорядочиться. К сожалению, она была реальной. И… такой идеальной.       Я мог уйти, оставить её на произвол судьбы, но губы манили, как древнее колдовство, что проникает в разум, захватывая всё целиком. Я поцеловал её. И если эта легенда правдива, то, раз первым её встретил я, она будет моей. Лирел думал, что это его судьба, но настоящей судьбой для неё стал я. С детства я знал свой характер. Если мой глаз что-то наметил, то я это возьму. Отберу, завоюю. Это было моё правило, высеченное в сознании огнём. И я всегда знал: сколько бы ни отрицал, ни убегал, в конце всё равно приползу к тому самому неправильному исходу, который всегда манил больше, чем правильный.       В конце концов, даже будь она врагом или шпионом, она оставалась женщиной. А я всегда уважал противоположный пол. Но редко кто-то мог зацепить меня с первой встречи. Моим идеалом всегда была тихая, кроткая эльфийка, готовая подчиняться каждому моему слову. Но Тисс… Она была полной противоположностью. Сильная, дерзкая, полная вызовов. Её независимость раздражала, а смелость — восхищала.       Я не отрицал своего влечения к ней хотя бы в глубине души. А на поверхности я старался сохранить видимость равнодушия — для неё, для себя, для тех, кто наблюдал. Но, возможно, это было лишь для видимости.       Теперь я был готов к ненависти и злости этой эссилийки. Жаждал эмоций. Хотел, чтобы огрызалась, кусалась, царапалась — лишь бы не была пустой, холодной. Хотел видеть в бездне её омутов огонь. Чувства. Желание. Тисс должна была быть водой, но стала огнём, который обжигает и не отпускает. Она заставляла моё сердце трепетать от адреналина, притяжения. И, кажется, она догадывалась об этом.       Раздражение царапало грудь изнутри, и я знал, если в моей голове возникает какое-то желание, то я точно это заполучу. Ничем хорошим это не закончится. Ни для кого. Наши с Лирелом отношения и без того висели на волоске — стоило ли обострять их ещё больше ради эльфийки водной стихии?       Лирел казался мягким и добрым, но это была только видимость. Внутри него жил зверь, тщательно удерживаемый на цепи, как опасное чудовище. Контроль — его ежедневная битва. Со временем этот зверь научился подчиняться, но стоило дать ему лишь крупицу свободы — и он мгновенно рвался на волю. Родные знали его истинное лицо, и, возможно, именно поэтому он так старался не разрушить первое впечатление на леди эя Вэдтри…       После прибытия Тисс он всё время пожирал её взглядом, и это выводило меня из себя. Да, формально она была его невестой, но на деле — принадлежала мне. А я никогда не любил делиться. К чёрту судьбу. Легенды. Почему, когда есть старший наследник, её выдают замуж за младшего? Я был недостойным претендентом? Или он оказался лучшим выбором между двух зол? Когда я застал их в саду, они стояли так близко, по венам пробежал холодный гнев. Моё раздражение было настолько явным, что принцесса побледнела, словно почувствовала на себе удар ярости. Тисс упрямо смотрела вниз, на мои пальцы, играющие ножом. Я бросил на неё злой взгляд, хотя злился вовсе не на неё. Почему Лирел всегда опережал меня? И почему я так отчаянно добивался её внимания? В конце концов, она — дочь короля Эссилия.       Я всегда придерживался трёх правил. Никогда не заходить на вражескую территорию без оружия. Никогда не загонять себя в ситуации, которые потом придётся объяснять. И никогда не оставлять за собой следов. Эти правила работали безотказно. До этих пор. С Тисс я уже умудрился нарушить их несколько раз. Я бы рассмеялся, но было совсем не до смеха. Всего лишь лёгкий, ни к чему не обязывающий сексуальный контакт с этой женщиной — и у меня в голове буря мыслей. Под кожей бушевал жар. Поцелуй с ней стал плевком в лицо каждому моему принципу. Я знал, к чему это приведёт, но всё равно повёл себя как последний идиот, позволив члену взять верх над разумом. Нет, я, конечно, не умер. Хотя ощущения были близки.       Эссилийские гвардейцы отобрали моё оружие у самого входа во дворец. Видите ли, они боялись, что я зарублю кого-нибудь на месте, а потом останусь стоять в ожидании аплодисментов. Забавно. Я мог бы устроить нечто подобное, но это было бы слишком мелко для меня. Я всегда предпочитал настоящее представление. Так что я нарушил первое правило, даже не пройдя через порог дворца.        Поцелуй. Он смутил её. Как будто для неё это был первый раз. Трудно в это поверить. С её-то формами! Любой эльф потеряет голову, едва взглянув на неё. Эти глаза… Дурман. Мне нравилось провоцировать, вытягивать из неё язвительные комментарии, звучащие, как острые кинжалы. Она раздражала меня до предела, и в то же время вызывала такие противоречивые чувства, что я порой ловил себя на желании придушить её собственными руками. Поцеловать её было подобно фейерверку, взорвавшемуся в моих жилах. Я едва смог оторваться от её губ. Эльфийка смотрела на меня так, будто сама не верила в случившееся. И как я теперь это объясню? Второе правило полетело к чертям.       Коснуться и обжечь — грубое нарушение третьего правила. Контакт был не только физическим, но и эмоциональным. Лёгкое прикосновение, которым я хотел одарить Тисс, обернулось тем, что я крепко схватился за её запястье. Пальцы загорелись от тестостерона в крови, и я оставил след, клеймо, словно пытался доказать всем: она — моя. Я не знал её. Я и понятия не имел, с чем связываюсь, но сладкое ощущение женских губ на моих всё ещё оставалось в голове, как дурман.       Её взгляд — прямой, дерзкий, чуждый покорности — застал меня врасплох. Принцесса не боялась. Не отдёрнула руку, как сделали бы другие. Не отвернулась в испуге, хотя я знаю, что выглядел пугающим. Её глаза горели вызовом, спорами, страстью, и от этого огня у меня внутри всё сжималось в одно сплошное «хочу». Впервые я сталкивался с женщиной, которая не трепетала перед моим именем, но при этом находила меня… интересным? Или, может быть, опасным? Она чуть приподняла подбородок, словно напоминала, что даже в моей хватке остаётся хозяйкой своей судьбы.       «Ага», — пробормотала она тихо, почти шёпотом, пытаясь вытянуть руку, но я не мог разжать пальцы.       Она смотрела на меня, словно изучала, будто я был для неё чем-то новым… странным. Экспериментом, к разгадке которого она только приступала. Меня завораживали её глаза — глубокие, как омуты, но и мои, похоже, притягивали девушку, судя по тому, как она с открытым любопытством изучала меня. В этом не было ни тени насмешки или осуждения, лишь искреннее удивление, которое вовсе не казалось оскорбительным. Скорее, оно интриговало меня ещё сильнее.       В роду со Генэшей всегда были эльфы-альбиносы, утончённые и холодные, как горный лёд. А я? Тёмный, родом из Фенр’Асара, с кожей, обожжённой солнцем, и кровью, которая сейчас бурлила от одной мысли, что я коснулся её. Я должен был пугать её. Должен был. Но Тисс смотрела на меня, как на равного. На того, кто сможет принять вызов её мира, сломать правила. И бросала вызов мне, а я принимал, будто ждал этого вечность.       Я долго решался, отпустить ли её руку. Этот контакт был слишком интимным. Слишком значимым. Он значил больше, чем я осмелился бы произнести вслух: «Ты — моя».       Смотря ей вслед, я размышлял: что же до этого так её напугало? В основном, причиной мог быть я — это меня вполне устраивало, но сейчас всё было иначе. Причина крылась в чём-то другом, и это мне совершенно не понравилось. Эльфийка выскользнула из моих рук, будто призрак, оставив после себя горький привкус раздражения по всему телу.       Я крутил нож между пальцами, наблюдая, как блеск лезвия отражается в полумраке. Вещь простая, но в ней чувствовалась власть. Софира уверяла, что с ней всё в порядке, хотя несколько недель в Эссилии могли измотать кого угодно. Вон, какую ледяную глыбу притащил. Ничего, согреется.       Отец Тисс — язык не поворачивался назвать его королём — предупредил, что дочь не податлива. Её надо перевоспитать. Слова звучали спокойно, почти буднично, но в каждом слоге будто сквозила угроза. Но почему она подавляла свои эмоции со мной? Я знал её голос, слышал, как он звучал с моста силы: громкий, чёткий, безупречный. Она могла поставить империю на колени — и уже это сделала. А затем ушла, заверив всех, что добровольно. Унизила своих, поставив выше моих людей, но всё равно вела себя так, будто ненависти ко мне больше, чем снега сейчас в Эссилии. Какая же непредсказуемая женщина.       Постель была холодной. Я провёл рукой по лицу, тщетно пытаясь прийти в себя. Что я делал? Чего добивался? Хотел досадить Лирелу? Или Тисс действительно смогла завладеть мной?       — Дьявол.       «Наедине? С женихом вы имели в виду? Знакомились ближе».       Я стиснул челюсть. Это просто влечение. Оно пройдёт. Должно пройти. Я твердил это себе, будто заклинание, но стоило закрыть глаза, как передо мной вновь всплывал её взгляд — гипнотизирующий и в то же время полный нераскрытой силы. Каменные стены казались ещё холоднее, чем обычно, а треск пламени в камине лишь усиливал тишину. Взглянув на свою ладонь, я заметил, как пальцы сжались в кулак. Если я вновь коснусь её… Я резко выдохнул, пытаясь сбросить наваждение, но оно только крепче охватывало меня, точно цепи. Это влечение может перерасти во что-то более опасное, и я знал, к чему это приведёт. Я бы нашёл способ сделать её своей. Как бы она ни боролась, какая бы сила ни была в ней скрыта — в ней всё равно таилась женская хрупкость.       Рано или поздно она захотела бы сбежать. Но я бы не позволил этому случиться. И всё же, чем больше я себе это твердил, тем сильнее хотелось заполучить её.       В мире столько эльфиек, а ты обратил внимание на невесту своего брата? Тем более на врага. Водную!       Мысли терзали меня, как шипы дикого терновника. Тисс — водная, её присутствие само по себе вызов, угроза. Но стоило ей появиться, стоило мне увидеть… я потерял контроль, как мальчишка. Надо поговорить с Лирелом. Он не может быть её мужем. Не должен. Я провёл рукой по лицу, стараясь унять дрожь. Нужно придумать что-то, что заставит свадьбу затянуться. Выиграть время, а потом…       Потом объявить Тисс своей.       Лирелу это не понравится. О нет, ему это точно не понравится. Но у него не будет выбора. Ведь хорошие мальчики всегда знают своё место.

╔══ ✼ ҉ ✼ ══╗

      — Ты… — зашипел мужчина. — Щенок! Как ты смеешь… нарушать мой приказ?!       Голос отца звучал, словно раскалённая лава, готовая выжечь всё на своём пути.       Я медленно поднял взгляд, впиваясь в него глазами. В этом взгляде читалось всё: «Я уже здоровенный пёс, что откусит тебе голову, если ты продолжишь со мной так разговаривать». Сейчас я промолчал. Стиснул зубы, проглотив очередную порцию оскорблений, которыми он всегда щедро поливал меня. Каждый раз одно и то же. Я знал, что его доброта и ласка были предназначены лишь для Лирела и Софиры. Их мать была жива. Многие думали, что она и мне мать. Но я никогда так не считал. Дариона со Генэш была чужой, как и все те, кто с её лёгкой руки смотрел на меня свысока.       — Ты, похоже, забыл, кто здесь правит, отец, — произнёс я холодно и твёрдо. — И кто решает, как будет выглядеть будущее.       Он стар, но гордость всё ещё берёт своё.       От злобы морщины на лице Элдроса со Генэша стали чётче. Будь он здоров и на ногах, вмиг бы накинулся на меня. По крайней мере, выглядело так.       — Традиция… — Слово прозвучало жалко. — Смерть короля. Таков порядок вещей.       — Традиции должны меняться, если сдерживают прогресс империи. Я намерен изменить историю Фенр’Асара.       Он замер на секунду, пытаясь осознать, что я только что сказал. Лицо исказилось, и я знал, что он не может принять этого. Никогда бы не смог. Смена традиций означала бы конец его правлению, конец власти, и это было для него неприемлемо.       — Традиции — это оковы. — Я шагнул ближе, ощущая только полное осознание своей силы. — Я разрушу эти оковы, если они мешают мне двигаться вперёд.       — Это измена! — сокрушался он. — Предательство в мою сторону! Неблагодарный пёс!       — Регентство не дозволено в империи. — Я стоял, не выражая ни малейшего беспокойства. — Значит, ты добровольно отречёшься от престола, и мы сможем избежать кровопролития.       — Нет! — В его голосе не было ни тени уверенности, только гнев и страх.       — Нет?       — Стража! — Мужчина сорвался на крик, когда в отчаянии позвал на помощь.       Тишина. Равнодушные стражники смотрели на меня, замерев в углу комнаты. А затем вовсе покинули покои. Старик, который еще минуту назад был на грани смерти, вдруг вскочил с кровати и кинулся к двери, как раненый зверь, не замечающий боли. Он цеплялся за иллюзию власти, как за последнюю надежду, но я видел его насквозь. Даже собака понимает, кто её хозяин.       — Тринадцать лет, отец, — холодно начал я, но каждое слово било, как хлыст. — Тринадцать лет я прятался за тобой, делал вид, что всё идёт по твоей воле. Терпел твои необдуманные решения, твои вспышки гнева, твоё больное самолюбие. Тринадцать лет я держал эту империю в узде. Если бы не я, она бы сдохла так же, как и ты сейчас, медленно и жалко.       Король остановился, его глаза метнулись ко мне, полные то ли ярости, то ли страха.       — Ты до сих пор думаешь, что тебе есть чем гордиться? Если бы ты умер пять лет назад, тебя бы никто не вспомнил. А я устал править от твоего имени. Ты существуешь лишь для того, чтобы твоё сердце еще немного билось, а тень не исчезла. Но я больше не буду прятаться за тенью. Империя — моя. А ты — больше не будешь править этими землями.       Слова эхом отдавались в комнате, как звук падающего клинка.       — Я дал тебе слишком много права… — прохрипел он, пытаясь опереться на стену, но руки дрожали.       Я наклонился чуть ближе, чтобы он слышал каждое слово ясно.       — В этом твоя вина. И твоя единственная победа. — Я оставался спокойным. — Если бы меня не было, ты исчез бы, как прах на ветру. Никто бы не вспомнил о тебе, никто бы не оплакивал.       Старик закашлялся, но я не дал ему передышки.       — Ты не хочешь признать очевидного? Хорошо. Тогда я заберу то, что и так давно моё. Назови это хоть узурпацией, хоть предательством. Осудят. Конечно, осудят. Но недолго. Они привыкнут. Потому что их жизнь останется прежней.       Я выпрямился, наблюдая, как он отводит взгляд, не в силах встретиться с моим.       — Ты из-за этой эльфийки… — прохрипел он, но в словах было достаточно яда, чтобы пробить стену. Я не понимал, что он бормочет, пока не услышал отчётливое «эльфийки».       — Не понимаю, о чём речь, — солгал я, едва сдерживая раздражение.       — Не понимаешь? — Он поднял голову, в глазах мелькнула злорадная усмешка. — Я видел, как ты прицепился к водной сучке. Та… невеста твоего брата, паскудная же у тебя душа. Ты смеешь называть меня эгоистом, но сам… Хочешь её. Только из-за неё ты затеял этот спектакль.       Я почувствовал, как злость закипает в крови, но не позволил ей выйти наружу.       — Ты совсем потерял голову, забылся, с кем говоришь?       — Нет. — Он почти выплюнул слова. — Я всё видел. Видел, как ты смотрел на неё. У меня тоже есть глаза и уши.       Я прищурился, стараясь сохранять самообладание.       — Ты слеп и глух.       — Возможно, — хрипло согласился он, но и там звучала насмешка. — Но есть те, кто смотрит и слушает вместо меня.       — Тебя обводят вокруг пальца твои же люди. Ты жалок. Но, по крайней мере, я хочу, чтобы ты умер достойно.       — Ты был ублюдком всю свою жизнь… и останешься таким до самого конца.       Мои пальцы сжались на рукояти меча, и, медленно вынув его из ножен, я не сводил с него взгляда. Я знал, куда ведёт этот разговор. Его язык и этим вечером решил лишний раз оскорбить её. Но на этот раз он поплатится за это сполна.       Пусть только посмеет.       — Смотришь на чужих невест, когда вокруг столько женщин. А она, маленькая шлюшка, тянется к тебе, как и твоя мать когда-то. Хочешь знать, как эта сука сдохла?       Я застыл. Гнев закипал во мне, заполняя каждую чёртову клетку. Перед глазами искрились звёзды, и казалось, ещё немного — и я запылаю, испепеляя всё вокруг.       — Эта шлюха изменила мне. С моим братом, — прошипел он с мерзкой усмешкой. — Я подозревал так долго… но в один день поймал. Зарезал перед её глазами Тириона, а потом, пока он давился собственной кровью, убил эту дрянь. Теперь мне ясно, в кого ты пошёл.       — Закрой. Свой. Рот.       — О, нет, дослушай… Оказалось… в утробе этой шлюхи был ребёнок. Она… никогда не любила меня! Любила его! Любовь! Она сделала меня братоубийцей.       Прозвучал отвратительный смех. Я сжал зубы, чтобы не дать ярости вырваться наружу. Внутри меня что-то надломилось, но внешне я был спокоен.       — Ты знаешь Лирела. Характером он весь в меня. Не моргнёт глазом, убьёт обоих.       — Ты решил напугать меня Лирелом? — Я шагнул к нему, а взгляд загорелся ярким, опасным светом.       — Он намного сильнее.       — И? — усмехнулся я.       — Возможно, ты даже не мой сын. — Он плюнул перед собой.       — Это честь для меня.       — Твоя мать умерла как шлюха, изменщица. Греховная!       В мгновение ярость завладела мной целиком. Мир сузился до одного-единственного движения. Один удар — быстрый, резкий. Голова бывшего короля с глухим стуком упала к моим ногам, а тело рухнуло следом. Кровь потекла, впитываясь в холодный камень.       Я стоял, тяжело переводя дыхание. Меч выпал из моих рук, со звоном ударившись о каменный пол, но я не чувствовал ничего, кроме глухого удовлетворения. Ни капли сожаления. Если бы я знал раньше, что он стал причиной смерти моей матери, я бы давно с ним покончил. И всё же… мне было достаточно знать, что сейчас, в этот миг, справедливость восторжествовала.       Воины, поклявшиеся мне в верности, опустились на колени. Их доспехи зазвенели в унисон, эхом отразившись от каменных стен. Каждый из них поднял меч над головой, признавая меня своим истинным королём.       — Слава новому королю! — Их выкрик слился в мощный хор, способный разорвать тишину веков.       — Слава новому защитнику!       — Слава концу… и началу!       Слова звучали, отражаясь в моём сердце. В этот момент я осознал: на мне лежит не только корона, но и бремя их надежд, их жизни, их будущее. Но сейчас я не мог думать ни о чём другом, как о его словах, хотя дышать стало намного легче.       Я присел на корточки, наблюдая за тем, как алые капли собираются в тёмную лужу. Покачал головой. Умер он недостойно — король, павший не в бою, а от руки собственного сына. Я ожидал облегчения, но чувствовал лишь горечь. Софира… Её гнев уже тяготил мою душу. Как же она расстроится, когда узнает.       В отражении тусклого зеркала я заметил тёмно-карий взгляд. Её взгляд. Она застыла в дверном проёме, почти сливаясь с тенью. Шок читался в её глазах, но она не издала ни звука. Любая другая закричала бы, но ей, казалось, это было не впервой. Заворожённо, словно против воли, она наблюдала за моими руками, испачканными кровью.       Я убил отца. Убил короля. Того, кто дал мне жизнь, но забрал у меня свободу, и теперь я забрал её у него. И теперь, начиная с сегодняшнего дня, великий род Со Генэшей продолжу я.       Убив его, я должен был чувствовать свободу, но вместо этого в груди зияла чёрная дыра. Она разрывала меня изнутри, точь-в-точь как её глаза, два безмолвных колодца.       Быть сильным — долг короля. Но сейчас всё утратило свою значимость. В голове не укладывались мысли о смерти матери. Её отняли у меня, не дав почувствовать ни тепла, ни ласки. И теперь в груди кипела ненависть, горячая, словно пламя. Я ненавидел Лирела, ненавидел сильнее, чем когда-либо. У него была мать. Взбалмошная, неприятная, глупая, но всё равно — мать. У меня же её забрали, когда я был ещё ребёнком. Я не помнил лица, её прикосновений. Часто мне приходилось просто представлять, как она выглядела, ведь для меня её образ растворился в призрачном тумане.       Несса со Генэш умерла за любовь. И это была смерть достойная. Гораздо более достойная, чем гибель жалкого труса, который прячется за спинами других.       Молчание грубо окутывало зал. Оно давило на уши, было таким громким, что заглушало даже мысли. Гвардейцы всё ещё стояли на коленях, опустив головы, ожидая моего приказа. Их мнимая покорность раздражала. А она… Девушка в дверном проёме стояла, словно статуя. Насторожённый взгляд метнулся к отрубленной голове бывшего короля. Что она тут делала? Следила? Или случайно услышала нечто, что не предназначалось для её ушей?       Резко обернувшись, я шагнул в её сторону, но она исчезла быстрее, чем я успел сделать второй шаг. Растворилась в воздухе. Воины синхронно поднялись, выпрямляясь, но я едва заметил это. Моё внимание было приковано к пустому проёму, где Тисс стояла всего мгновение назад.       Водная думала, что сможет одурачить меня. Меня! Короля! Завернув за угол, я схватил её за запястье, а затем обеими руками зацепился за плечи. Леди эя Вэдтри ахнула, пытаясь отбросить мои окровавленные руки. Глаза полыхали ужасом, но она не отводила взгляд от моего бесстрастного лица.       — Что вы делаете, принц? Отпустите меня немедленно! — яростно приказала она, тщетно пытаясь вырваться.       Мягкие пальцы проскользнули по моему локтю, и в этот момент я ощутил её гнев, как ледяной поток, пронизывающий меня. Холод коснулся моих вен, заставляя дёрнуться, но я не отпустил её. Отец был прав. Отчасти. Тисс заставила меня действовать, и теперь, когда я решил, что она будет моей, ничто не сможет меня остановить.       — Ваше Величество, — поправил я.       В её взгляде мелькнуло замешательство. Рука девушки сжалась сильнее, доставляя мне дискомфорт, но я знал, что она не понимает, с кем имеет дело. Тисс думала, что может причинить мне боль, но не представляла, что я только что сделал. Я убил отца. Узнал, как умерла мать. Стал узурпатором. Всё это — в один день.       — Отпустите, вы не имеете права держать меня тут в таком положении, Ваше Высочество. — Её слова были полны яда, как у змеи, готовящейся к атаке.       — Ваше Величество, — повторил я, не обращая внимания на её попытки вырваться.       — Смерть короля не даёт вам ничего. Вас ещё не короновали.       — Кто сказал, что она мне нужна? Я сам себя короновал. Очень давно. — Я прищурил глаза, глядя на неё с равнодушием.       — Вы ставите нас в неловкое положение, лорд со Генэш. — Её шёпот был хладнокровным, но в нём сквозила тревога. — Отпустите и, прошу вас, прекратите зажимать меня в углу при каждом удобном случае.       Я пропустил её слова мимо ушей.       — Вас смущает не кровь, а я?       — Вы меня нисколько не смущаете. Я бы не хотела, чтобы нас видели так. Перестаньте меня касаться. Отпустите.       Эльфийка гордо вздёрнула подбородок, её взгляд был холодным и презрительным, словно я был не более, чем неприятной муравьиной дорожкой, пересекающей её путь.       — Так? Разве не вы схватились за мою руку? Ох, ваша магия… удивляет. — Я ухмыльнулся, опуская взгляд на место, где наша кожа соприкасалась, и заметил, как она едва ли не содрогнулась от этого касания.       — Чисто ради принципа. — Тёмные глаза на секунду стали ещё глубже, как бездонные омуты.       — И чисто ради принципа будете делать всё, что я с вами захочу сделать?       Она опешила, но не смутилась. По крайней мере, смогла убедить меня в этом.       — Игру принципов начали вы, Ваше Высочество. — Ответ был спокойным, но в голосе проскользнула едкая завораживающая нотка.       — Игру? — усмехнулся я, глядя на неё с беспокойным интересом. — Думаете, мы делаем это? В игры играем?       — Вы беспощадно убили своего отца, а теперь смеётесь надо мной, пытаясь выставить меня ниже себя по титулу. — Её голос стал холоднее льда. — Но, помните, Ваше Высочество, я тут не пленница. Я свободная женщина и, более того, наследница империи Эссилий.       Я скривился и позволил ей всего мгновение насладиться ощущением победы.       — Помню, как вы предали свою империю ради моей. Такое редко встречается.       Её грудь тяжело вздымалась и опускалась, пытаясь скрыть эмоции за спокойствием. И в этот момент я не смог запретить себе полюбоваться её фигурой.       — Не каждому слову врага стоит верить, — твёрдо произнесла эльфийка.— Я до сих пор титулованная принцесса и наследница престола.       — Врага? Так мы всё ещё враги? — Моё лицо растянулось в усмешке, и я уже не скрывал удовольствия от её реакции.       — Ваше Высочество, отпустите меня.       — Хм… А что делать, если я не хочу вас отпускать, маленькая фурия? — медленно произнёс я каждое слово, наслаждаясь её растерянностью.       Тисс приоткрыла рот, но, так и не найдя нужных слов, закрыла его обратно.       — Вы должны, — наконец выдохнула она.       — Я никому ничего не должен.       — Если нас увидят… — Она вздрогнула, пытаясь отстраниться.       Но я не позволил ей закончить. Мои глаза вспыхнули гневом, но внутреннее спокойствие было тяжёлым и мёртвым.       — Что будет? — Я наклонился чуть ближе, не скрывая растущей угрозы в голосе.       — Я сюда прибыла по воле Матери, чтобы стать женой вашего брата. Но вы сейчас ведёте себя неблагоразумно, а это может задеть мою честь и гордость моего будущего мужа, и этого я терпеть не намерена.       Её слова снова напомнили о Лиреле. Я сдержал раздражение. Втянув воздух через ноздри, я почувствовал, как на лице начинают заигрывать желваки. Внутри что-то болезненно сжалось, а иррациональная часть меня начала метаться, как дикая зверюга, требующая выхода.       Я провёл большим пальцем по нижней губе девушки, не отрывая взгляда, в котором отражался вызов её стойкости.       — Так и хочется стать женой моего брата, Тисс?       Её взгляд сузился, а губы слегка задрожали, но принцесса стояла гордо, будто ничего не произошло.       — Вы касаетесь меня, будто…       — Будто вы — моя? — Я придвинулся ближе, не убирая рук. — А, может, это так и есть?..       — Ваши руки в крови. — Тисс отвела взгляд, пытаясь скрыть нервозность. — Вы умудрились испачкать моё новое платье, а оно было весьма мне дорого. Я не собираюсь продолжать с вами беседу в таком положении. И мне не нравится быть зажатой. Отпустите меня сейчас же, иначе у этого будут последствия, которые вам не понравятся.       Я усмехнулся и, чувствуя, как её дыхание становится тяжёлым, прижался к ней так близко, что между нашими лицами остались несколько миллиметров.       — Вы мне угрожаете, принцесса?       — Что, если оно так и есть? — прошептала Тисс, не уступая мне, даже когда её губы почти коснулись моих.       Я почти прижался к её губам, но лишь чисто из-за принципа тянул с этим. Я хотел, чтобы в этот раз она не удержалась. Тёмные глаза медленно опустились к моим губам, и я почувствовал, как между нами нарастает опасное напряжение.       — Любите, когда вам все подчиняются? — шепнул я, не в силах оторваться от этого магнетизма, который она испускала.       Тисс тихо вздохнула, но не отстранилась. Я видел, как её грудь с каждым вдохом поднималась и опускалась, как она пыталась сохранить своё спокойствие.       — Вы не ответили на мой вопрос, леди.       Слова звучали с лёгким укором.       Тисс подняла взгляд, и я утонул в этом карем омуте, словно она держала меня на грани бездны. Я едва не потерял себя в её глазах.       — Нравится ли вам ваш будущий муж, леди эя Вэдтри?       Молчание…       — А почему не должен? — До нас донёсся недовольный голос Лирела.       Тисс успела освободиться из моей хватки, резко отступив на несколько шагов. В её движениях чувствовалась паника, но лицо оставалось твёрдым. Лирел, стоявший посреди пустого коридора, наблюдал за нами с пустым выражением лица, но его глаза пылали внутренним огнём. Внешне он казался спокойным и доброжелательным, но я знал, что за этим лицемерием скрывается нечто намного более тёмное.       — Тисс? — Её имя прозвучало мягко, но в нём таилась власть.       Этот ублюдок называл её по имени. Да как он смел?       — Ваше Высочество. — Тисс сделала глубокий поклон, её руки сжали парчу платья.       Я почувствовал, как Лирел занервничал, его глаза пронзили меня. Он сжёг меня своим гневом, но тут же попытался скрыть это, натянув на лицо маску учтивости. Однако его челюсть сжалась, а плечи напряглись. Лирел был готов рвануть вперёд и вырвать её из моих рук.       Я шагнул вперёд, его взгляд следил за каждым моим движением, и внутри меня вспыхнула нестерпимая ярость.       — Всё ли с вами хорошо? — спросил он, обращаясь к Тисс.       Он внимательно осмотрел её, потом медленно перевёл взгляд на запястье, где я оставил свой след. Его лицо стало жёстким. Лирел поднял глаза, встретив мои. Зрачки расширились от гнева, и я знал, что он понял.       Но лишь после он заметил кровь — на руках, на лице, на одежде. Брызги были повсюду.       — Что стряслось, Ша’арнез? — Его тон стал серьёзным, почти угрожающим.       Я ничего не ответил. Тисс тоже молчала.       — Что ты…       В следующую секунду он рванул к двери покоев отца, но мне было уже всё равно. Он бежал, не осознавая, что на самом деле потерял. А Тисс не отводила от меня взгляд. Даже сейчас, когда всё вокруг накаляло атмосферу, она оставалась холодной и собранной. Эльфийка ничего не говорила, но я чувствовал, как её присутствие становилось всё более нужным. Это был момент, когда я понял, что победил. И не из-за силы или обстоятельств, а просто потому, что Лирел понял — отныне она принадлежит мне. Теперь она не могла уйти, не могла оставить меня. Её глаза, горящие, как огонь, всё время следили за мной. В них было что-то странное и почти загадочное, но я знал — они того стоят.