Один грамм терпения

Тэхён смотрел прямо перед собой, не сводя взгляда с дороги. Он притворялся сосредоточенным, чтобы не думать о том, что госпожа Квон и господин Ча хранят молчание по очевидной причине — они были разочарованы и слишком напуганы, чтобы говорить с ним. Несмотря на его дружелюбие и виноватый взгляд, который должен был дать им понять, как сильно он сожалеет, они имели право злиться и не прощать его. Гораздо важнее было прощение Юни, которая набралась мужества позвонить маме и всё рассказать, всячески подавляя слёзы. — Хочу пить, — сообщила Харам, пытаясь высвободиться из ремешков детского автокресла. Госпожа Квон позади засуетилась, ища в детском рюкзачке бутылку с водой, а господин Ча обернулся, чтобы взглянуть на внучку. Тэхён мог поглядывать за девочкой лишь через зеркало. Харам стремилась к самостоятельности и обхватила бутылку, что уже держала женщина, ручками. Между ними завязалась маленькая борьба, вследствие которой немного воды выплеснулось на платье Харам, нижнюю часть кресла и на коврики. Госпожа Квон в испуге перевела взгляд на зеркало, нечаянно цепляя виноватый взгляд Тэхёна, который в тот момент ей показался упрекающим. — Простите, я всё вытру, — пробормотала женщина, теперь переворачивая рюкзак в поисках салфеток. Господин Ча тем временем тяжело вздохнул. Возможно, они с женой заранее решили Тэхёну забастовку устроить, или поспорили на тот счёт, кто первым с ним заговорит, и поскольку госпожа Квон прокололась, больше не было смысла держать язык за зубами. — Так вы тоже не работаете в школе? Вы не директор? Тэхён сел ещё ровнее, готовясь к потоку вопросов. — Директор, но не в школе. Говорить о похоронном бюро не очень хотелось. Тэхён прекрасно помнил, какое это производило впечатление на посторонних. У всех сразу возникали неприятные ассоциации. — А где? — спросила госпожа Квон. — Я владею похоронным агентством при больнице Чоннам. Господин Ча, сидящий впереди рядом, сложил руки на груди. Он и не надеялся, что можно разочароваться ещё больше. — Я давно не имею дел непосредственно с мертвецами, только руковожу некоторыми процессами. Заработок стабильный, потому что… вы знаете, люди часто умирают. Он всерьёз пытался купить их расположение таким глупым способом? — Ясно, — сказал господин Ча. Он сам больше ничего спрашивать не хотел, насупившись и уставившись в окно. Было много других забот, о которых ему следовало бы подумать. — А зачем вы наняли суррогатную мать? — вырвалось у госпожи Квон. Юни не вдавалась в подробности, больше шмыгая носом и рассыпаясь в извинениях, чуть ли не в мольбах о прощении, потому с причастностью ко всему этому Тэхёна всё было максимально непонятно. — Мы с женой долгое время пытались завести ребёнка, но самостоятельно у нас не получалось. — Вы женаты? — удивление в голосе господина Ча было подкреплено ещё и изумлённым взглядом, которым он пробежался по рукам Тэхёна. После того, как он озвучил предложение Мики, никак не мог продолжать носить обручальные кольца, которые она для него купила. — Я развожусь. Его слова никак не помогали кому-либо из родителей Юни вернуться к былой симпатии. Одно дело холостой тридцатилетний директор школы, вежливый и чуткий, и совсем другое — почти разведённый руководитель похоронного бюро, вежливый и лживый. — А как же ребёнок? — спросил господин Ча. — Останется со мной. Я собираюсь воспитывать его самостоятельно, если потребуется, но я также надеюсь на… — Тэхён запнулся, сомневаясь, что стоит говорить сейчас. — Помощь родителей? — предположила госпожа Квон. — Нет. Я давно потерял отца, а несколько месяцев назад маму одолел рак. Тэхён сам рыл для себя глубокую могилу. Из очень перспективного и приятного молодого человека он превращался в зятя, которого никому не пожелаешь — без родителей, без нормальной работы, не может обойтись без услуг суррогатной матери и собирается быть отцом-одиночкой. Ни господин Ча, ни госпожа Квон больше ничего не спрашивали, им было достаточно. И всё же Тэхён считал, что правда в данной ситуации была единственным правильным вариантом. В будущем они смогут всё осознать и принять, и их отрицание брака Юни с таким человеком будет не слишком долгим. Он сможет завоевать их доверие вновь. В крайнем случае, попробует купить его подарками и ролью прекрасного мужа. С Юни Тэхён будет стараться, потому что она нравится ему достаточно сильно, чтобы прикладывать усилия и не просто верить в создание хорошей семьи, а вкладываться в неё всеми возможными ресурсами. Позитивные мысли дарили Тэхёну надежду. За горизонтом уже виднелась следующая белая полоса, которая раскинулась на тысячи километров, подобно пустыне Сахаре, и до ближайшей чёрной был шанс вообще никогда не дойти. Он высадил пассажиров у входа в клинику, но они не стали заходить без него. Поскольку он всё тут знал, они следовали за ним, и только в палате Юни обогнали его и ринулись к постели. У госпожи Квон на глаза слёзы навернулись. Казалось, совсем недавно она так же сидела на краю больничной койки и держала дочь за руку перед первыми в её жизни родами. Кто же знал, что вторые будут так скоро и снова не в любви? — Мама! — обрадовалась Харам. У Юни глаза тоже покраснели. Она первым делом обняла дочку, садясь в постели, а потом добралась и до матери с отцом. Она продолжала извиняться шёпотом, и Тэхён решил, что будет только смущать их, если останется. — Я схожу за чаем, — сказал он негромко, стараясь особо не привлекать внимание, а выйдя, неплотно прикрыл за собой двери, позволяя тёплому майскому ветерку гулять по палате. Он сходил в кафетерий, практически всё время пустующий из-за небольшого количества пациенток, желающих кушать вне палаты. Очередей нигде не было, так что помимо подноса с чаем он взял ещё несколько свежих лимонных кексов и сок в пакетике для Харам. В палату он возвращался не спеша, боясь прийти слишком рано или расплескать по пути напитки, но в итоге в пункте назначения оказался максимально не вовремя. — Он хороший человек. Его очень ценят в агентстве, — говорила Юни. — Эта работа всё равно паршивая, — отвечал ей отец. — Какой нормальный мужчина захочет связать свою жизнь с таким? Любой бизнес на смерти это ужасно. — Боже, — Юни упомянула Всевышнего в порыве раздражения, и тут же столкнулась с неодобрительными взглядами родителей, — он ведь не убивает людей и не занимается ничем незаконным, это всего лишь похороны, через которые все рано или поздно проходят. — А его стремление стать отцом-одиночкой? — госпожа Квон так и не дала Тэхёну войти, своими вопросами задержав его снаружи. — У него есть жена, он решился на ребёнка с ней, а теперь вдруг разводится? А если он так же однажды от ребёнка захочет отказаться? Юни, ты хоть понимаешь, какой большой грех вы с ним творите? Юни понимала, и это ещё родители не знали о его предложении выйти за него. Они бы не одобрили. Нет, они были бы в ужасе! Но с другой стороны, какая разница, если Юни наконец встретила человека, с которым всё взаимно? Он позаботится о ней и детях, а она будет заботиться о нём. Мики и её друзья останутся позади, как и проблемы, с которыми постоянно сталкивалась Юни. У них двоих появится шанс на здоровые семейные отношения. — Он хороший человек, — выбиваясь из сил, повторила она. — И он будет хорошим отцом. Я видела, как он относился к Харам. Он очень любит детей. — Был уже один «хороший», который очень любил детей, — напомнил господин Ча. — Папа! Тэхён сделал шаг назад, но к тому моменту, как двери распахнулись, сбежать всё равно не успел, ещё и чуть не столкнулся с господином Ча. Ноздри мужчины раздулись от гнева, но сказать он ничего не сказал. — Э-э, я тут принёс чай… Господин Ча этого не оценил должным образом, лишь коротко кивнул и заставил Тэхёна попятиться дальше, потому что всё ещё намеревался уйти. — Я с ним поговорю, — пообещала госпожа Квон, оставляя рюкзак Харам на постели, как и саму девочку, а затем тоже выходя из палаты. Тэхёна настигло минутное облегчение, когда он вошёл внутрь, и там были только Юни и Харам. Идеальная компания, которая не стала бы его ругать. — Ох, прости. Мои родители… — Всё в порядке, — убедительно сказал Тэхён. — Им нужно время, чтобы всё переварить. Пускай говорят обо мне, что хотят, если это сдержит их гнев в твою сторону. Он отставил поднос на передвижной столик для еды и ухватился за спинку стула, подставляя его ближе к кровати. — А кто это у нас тут такая маленькая и миленькая? — заговорил он более высоким и плоским голосом, протягивая руки к Харам, чтобы ненавязчиво поправить один из перекосившихся хвостиков и пощупать её за щёчки. — Халам, — ответила девочка, хватаясь за руку Тэхёна, чтобы и самой что-то потрогать — хотя бы его пальцы. По крайней мере, ей он нравился. Вне зависимости от места его работы и грядущего развода. Это немного успокаивало. К сожалению, только его. Юни же тревожилась до лёгкой тянущей боли в животе. Постоянно всё получалось не так, как она планировала, а трогательные и счастливые моменты были испорчены разочарованием. Она и так предала свою и родительскую веру с этим суррогатным материнством, а если выйдет за Тэхёна сразу после его развода, предаст ещё раз. Одну руку целиком и полностью доверяя Харам, другую Тэхён опустил за плечо Юни. Он хотел, чтобы она посмотрела на него, забросив те мрачные мысли, что ускоряли её пульс. — Всё в порядке? — улыбаясь, поинтересовался он. — Да, в полном.

***

Первая неделя лета началась с сильных ливней. Лило каждый день и так, что выйти толком нельзя было, из-за чего с Юни оставался только Тэхён. У него уже был свой матрас, который он кидал на пол вечером, а утром убирал в шкаф, туда, где висела кое-какая сменная одежда. В эти дни госпожа Квон не хотела ехать куда-либо с Харам, чтобы та не простудилась, а господин Ча с трудом добирался после работы до дома, не то что до больницы. Для Тэхёна это было лучшее время. Они с Юни вместе засыпали и просыпались, вместе ели и играли в шашки на магнитной доске, а ещё много целовались, не боясь, что их поймают её родители. Раз или два Юни хотелось большего, но Тэхён останавливал её, напоминая рекомендации врача избегать физической активности и половых актов в том числе. Он обещал возместить ей каждый свой отказ после родов, а у неё страдальческие стоны вырывались, потому что впереди ещё было столько недель. Его отсутствие секса ни в коем случае не расстраивало, потому что ему и так было хорошо. Он довольствовался спокойным времяпровождением и осторожными разговорами о будущем. Пока поблизости не было господина Ча и его строгого взгляда, было просто рассуждать о том, как он смягчится со временем, уступив Юни. К тому же Тэхёну казалось, что госпожа Квон и так неплохо к нему относится — она всегда привозила домашнюю еду и на него тоже. Вряд ли она удивится, когда в итоге Юни сообщит ей, что выходит замуж. — Ещё один укол, — предупредила медсестра, снимая колпачок с иглы. Тэхён сразу взялся за руку Юни, перехватывая её взгляд и улыбаясь ей с целью приободрить. Пусть его улыбка и была завораживающей, Юни всё равно ойкнула, а при введении лекарств поморщилась от жжения. В такие моменты она всегда поворачивалась или на левый, или на правый бок, а Тэхён предлагал свою руку в качестве поддержки. — Закажем на обед всё, что захочешь, — пообещал он, тоже морщась, но от сочувствия. — Всё, что захочет, нельзя, — напомнила медсестра. — Пожалуйста, поменьше вредной еды и никакого кофе — он сужает сосуды матки и повышает её тонус. Когда женщина вышла, Юни так и не отпустила руку Тэхёна. Она крепко держалась за него, всё ещё ощущая лёгкое жжение. В попытке расслабить и поднять настроение, он подтянул её ладошку к лицу и пробежался губами по её пальчикам, целуя каждый из них. — А жареная курица относится к вредной еде, да? — спрашивая, она жалобно выгнула брови. — Не знаю насчёт ножек, но мы могли бы заказать сэндвичи с грудкой и салатом. — Только без лука. В последнее время я ненавижу его запах… В палату постучались, а через мгновение никто не вломился внутрь. Медсёстры и врач стучали через раз, но никогда не дожидались приглашения или элементарного разрешения войти, а родители Юни врывались как к себе домой, не думая, что могут застать дочь за чем-то неловким. — Войдите, — сказал Тэхён, отпуская руку Юни на всякий случай. — Привет! — каждое движение Хосока сопровождало шуршание пакета из пекарни. — Я приехал, как только появился свободный день. С вечера покера успело пройти несколько недель. Тэхён сомневался, что Хосок может быть настолько занят, а даже если и так, зачем вообще ему сюда приезжать? Юни в постели лишь напряглась, осторожно поворачиваясь на спину и одёргивая края больничной рубашки. Она точно знала, что тогда он был одним из приглашённых гостей, играл с Мики в покер и наверняка поддерживал их неприятные разговоры и решения. — Тут сладкие булочки с корицей, ещё тёплые, — сказал он, опуская пакет на тумбочку и убирая руки в карманы штанов. — Юни, ты ведь уже проголодалась? Можешь перекусить, пока я ненадолго украду у тебя Тэхёна. — Украдёшь меня? Зачем? — Сходить за кофе и поболтать. У нас ведь есть общие дела. Это «поболтать» заведомо беспокоило Юни, как и «общие дела» с Хосоком. К ней начинало возвращаться волнение, которое изводило её в последнее время. — Нельзя в другой раз? — спросил Тэхён, нехотя отодвигаясь вместе со стулом от больничной койки. — Юни неважно себя чувствует и только что пережила два болезненных укола… — Могу говорить здесь, если у вас нет друг от друга секретов, — предложил Хосок. Его весёлый взгляд никак не мог намекнуть Юни на что-то конкретное, а вот то, как насторожился Тэхён и посмотрел в ответ — с укоризной и холодком, — давало понять, что секреты определённо есть. — Выйду на минутку, — сказал Тэхён. — Взять для тебя сок или минералку? Юни дотянулась до его руки и крепко сжала кисть. — Тэхён, я хочу тебе кое-что сказать… Она обращалась к нему, но взгляд её быстро пробежался по постели и полу, перемещаясь сверху вниз, а затем наоборот — снизу вверх, — пока не наткнулся на улыбчивое лицо Хосока. Она смотрела на него долго, выжидающе. — А, — догадался он, — это как бы рикошет? У вас тут свои секреты? Он оттянул карманы пальцами, словно чувствовал себя неудобно. — Тогда я подожду снаружи. Не торопитесь тут. Он нарочно закрыл дверь с негромким хлопком, чтобы они были уверены в том, что он не подслушает. — Что такое? — понизив голос, спросил Тэхён. — Ты знаешь, что он был с Мики и Рё тогда? Он сглотнул, прежде чем ответить: — Да. Хосок мне и позвонил — боялся, что Мики задумала что-то нехорошее. — Но развернулся и уехал? — голос Юни слегка скакал по нотам. Она больше не хотела доверять никому из потенциальных друзей Мики. — Откуда ты знаешь? Вдруг на самом деле он был с ними заодно? Тэхён выдохнул, высвобождая и поднимая руку, чтобы заправить выбившуюся из хвостика прядь волос Юни за ушко. — Почему ты так думаешь? Он мне позвонил и сказал срочно приезжать. Он не поддерживает Мики, особенно после того, как она пыталась испортить его отношения с Урён на аукционе. — Почему же тогда он сам их не остановил? Почему позвонил именно тебе? — Потому что он догадывался касательно наших отношений. Он даже пытался вытянуть нас на свидание втайне от Мики… Юни откинулась на подушку, и прядь снова упала на лицо. — От этого ещё страшнее, — сказала она. — Не думаешь, что он мог рассказать ей? Иначе как она узнала? Иначе почему он позволил ей мстить, просто позвонив тебе, чтобы предупредить? Он на её стороне, Тэхён. Его брови практически сошлись на переносице из-за её слов. Пусть он и не знал Хосока достаточно хорошо, у него было больше причин довериться ему, нежели глупым предположениям Юни. — Нет никаких сторон — ни её, ни моей. Ему незачем ей что-либо рассказывать. Очевидно ведь, что это мы в чём-то прокололись, но ничего страшного, это было к лучшему. — К лучшему?.. Юни накрыла ладонью живот, ощущая шевеления ребёнка. Иногда он так ворочался, что ей постоянно приходилось бегать в туалет, а иногда пинался до ощутимой тошноты. Но сейчас ей было нехорошо из-за Тэхёна. Он звучал искренним, когда говорил, что обида Мики, приставания Рё и ежедневные уколы на сохранении — к лучшему. Для него может и да, но что насчёт Юни? — Не думай об этом, пожалуйста, — умоляя её, Тэхён решился на мягкий поцелуй в губы. Он ждал, что всё будет как в сказке, и она тут же оттает. — У нас родится малыш, а как только ты восстановишься, мы сыграем свадьбу. Выберем для тебя самое дорогое платье, пригласим твоих бывших одногруппников, и ты больше никогда не увидишь ни Рё, ни Мики. Но не Хосока. Тэхён намерен ухватиться за эту золотую жилу покрепче, потому что новая семья и двое детей предполагают совсем другие траты. Чтобы жить хорошо, ему нужен дополнительный доход. — Я принесу тебе воды, — определился он, — но не ешь все булочки, оставь место для сэндвича с курицей. Он выдавил из себя улыбку, уходя на более-менее хорошей ноте, но в коридоре вновь приобрёл холодный взгляд. Из вежливости Хосок встал подальше от палаты, у одного из широких окон, по которому без конца стекали капельки дождя. — О чём таком срочном и важном ты хотел поговорить, что телефона тебе оказалось недостаточно? Хосок обернулся и сверкнул улыбкой. — Какой ты теперь грубиян… Набрался смелости из-за развода? Тэхён догадывался, что Мики ему позвонила и нажаловалась. Она ни за что не упустила бы возможности выставить его плохим в этой ситуации. — Я не грублю, просто спрашиваю, зачем ты приехал в клинику. Мы могли бы встретиться за её пределами. — Могли бы, но погодка снаружи так себе, — Хосок кивнул в сторону лифта. — Не поедем вниз за кофе? У него рот не закрывался всю дорогу до кафетерия. — Как подготовка? Уже нашёл адвоката? — Я надеюсь на развод по обоюдному согласию, без судебных разбирательств. — Веришь в такое чудо? — Верю в нежелание Мики быть проигравшей. Я ей озвучил предложение и даю время обдумать. Мы можем поторговаться и без суда. — И как давно? Хосок прекрасно знал. Он консультировал Мики лишь несколькими часами позже угрожающего предложения Тэхёна. — Около недели назад. Она пока не пишет. — А ты ей? Тэхён и не думал, что должен писать. Он не хотел давать лишних поводов для неловких разговоров. Нужно было игнорировать Мики, показывая, что он серьёзен в намерениях вычеркнуть её из своей жизни, чтобы она разозлилась и захотела расстаться с ним сама. — Ты ради этого приехал? Интересно узнать все тонкости нашего развода? Тэхён попросил эспрессо, а Хосок взял американо. Они планировали задержаться, но уборщица словно назло ходила по их маршруту, преследуя, так что после недолгой прогулки по кафетерию и коридорам пришлось отправиться обратно к палате. — Нет, больше из-за рабочих вопросов. На следующую неделю есть один важный заказ, нужно будет снова написать бумажку для крематория. А ещё через время могут понадобиться услуги агентства для своих. — Для своих? В смысле? — Кое-кто ведёт себя подозрительно, не иначе как хочет умереть… Хосок опустился на скамью с голубой спинкой у двери палаты Юни. Закинув ногу на ногу, он продолжил попивать горький кофе. — Не Чонгук ведь? У Тэхёна чуть округлились глаза. Он был таким потешным, стоило ему лишь немного сойти с тропы эгоизма и подумать о ком-то другом. — Вы так хорошо сдружились за пару встреч? Он тебе что-нибудь говорил? — О чём? — Не знаю. О чём-нибудь. — Например? — О заданиях или о новой работе… — У него новая работа? — И я хотел бы знать. Он очень расстроил господина Кана своим решением уйти, и при этом ничего толкового не сказал. Это вызывает беспокойство. Тэхён склонился над стаканом, чувствуя, как дурманящий запах кофе щекочет ноздри и пробирает бодрящей дрожью. Он боялся себе признаться, но обсуждение наёмных убийц и будущих смертей заставляло его сердце стучать быстрее, гоняя кровь по венам. — Так он больше не будет появляться в моём агентстве? Хосок вопрос счёл риторическим, потому что очевидный ответ на него уже был озвучен, а чего-то полезного он у Тэхёна не выведал. — А уверен, что агентство твоё? Господин Гото не оставил никаких условий? Ему стоило быть предусмотрительнее на случай вашего с Мики развода. На твоём месте я лучше перепроверил бы всё у нотариуса. Тэхён мысленно внёс это в список дел, которые ему предстояло сделать в промежутках между прекрасным времяпровождением с Юни. — Можно кое-что у тебя спросить? Касательно Мики. Хосок кивнул, глядя с воодушевлением. Он был бы рад дать Тэхёну совет, протянуть руку помощи, так сказать. Заинтересованность друзей в его мнении значительно повышала его самооценку. — Она говорила, как узнала обо мне и Юни? — Мы были вместе в тот момент. — Как давно это было? — Тэхён невольно становился эмоциональным, когда всячески старался притупить гнев, вызванный безмятежным спокойствием Хосока. — Не так чтобы очень… Она попросила подвезти её до дома, а поскольку вернулась неожиданно, поймала вас в спальне. Очень неразумно с вашей стороны было кувыркаться там, когда в доме столько комнат. Они частенько бывали там в последнее время, но теперь Тэхёну было гораздо проще догадаться, в какой промежуток времени Мики стало известно. Прямо перед возвращением из поездки. Вот почему она вела себя так с Юни. — Почему ты не предупредил меня раньше? — поинтересовался Тэхён с явным раздражением в голосе. Не хотелось признавать, что в чём-то переживания Юни были оправданы. — Хотелось посмотреть, что предпримет она, а что ты. Я не думал, что у Мики столько самоконтроля и её хватит дольше, чем на день спокойствия, но хорошо, что в итоге вы на полпути к расставанию. Если вдруг возникнут трудности с разводом, обращайся, — звучало по-дружески, но от того и пугало сильнее. Тэхён взял стаканчик снизу, так, чтобы кофе грел ладонь, и посмотрел на Хосока с подозрением. — Зачем тебе это? В радость напакостить ещё кому-то кроме Кэйта и Рё? — Рё сам себе напакостил, как и Кэйта. Этим он хотел сказать, что и Мики с Тэхёном сами во всём виноваты? — Я лишь хочу убедиться, что всё пройдёт как надо и у тебя не будет проблем. Ты первый человек, которого я привёл, будет нехорошо, если по какой-то нелепой причине ты потеряешь работу, а я — доверительные отношения. Как прекрасный игрок в покер, ты предпочитаешь ставки с подстраховкой, так почему бы мне не стать твоей подстраховкой в это непростое время? Тэхён недоверчиво хмыкнул. Страховать нужно было раньше. Видимо Хосок возомнил себя Богом, а людей вокруг шахматами, и ходил не по правилам. — И как ты теперь подстрахуешь? Организуешь её убийство со скидкой? — А почему бы и нет? Избавиться от неё проще простого. Хочешь — с телом, хочешь — без. Можно подстроить всё как самоубий-… — он резко прервался, поворачивая голову в сторону открывающейся двери. Тэхён чуть не пролил кофе, вскакивая со скамьи прямо перед Юни. — Что-то случилось? Тебе плохо? — выпалил он на одном дыхании. Она спешно пробежалась пальцами по волосам, стараясь немедленно отогнать пару нечаянно подслушанных слов, у которых наверняка был не тот смысл, который она себе придумала. — Нет, у меня УЗИ на одиннадцать, я чуть не забыла о нём. Тэхён рвано выдохнул, наклоняясь и всучивая Хосоку свой стакан с кофе. — Прости, — сказал он гостю, — нам сейчас нужно идти. Давай как-нибудь пересечёмся в офисе, если у тебя остались вопросы или ещё что-то, что мне нужно услышать. Взяв Юни под руку, Тэхён поправил расстёгнутый рукав больничной рубашки, быстро застёгивая кремовую пуговку. Она шла не спеша, отклоняясь назад и лишь больше выпячивая живот, и ему приходилось подстраиваться под её темп. — Это «нет» или «подумаю»? — спросил вдогонку Хосок. — Нет, — бросил через плечо Тэхён. Через несколько мгновений у него завибрировал телефон. Он решил, что это может быть Мики и сразу открыл переписку. Но это был Хосок. Он просил сообщить ему, если Тэхён передумает. — О чём это он? — негромко спросила Юни. — О разводе, — нашёлся Тэхён. — Предлагает своего адвоката, но мне вряд ли понадобится. — Почему? — Мы не будем судиться, разведёмся спокойно, подав заявление вместе. Юни хотелось в это верить, — очень хотелось, — но слова Тэхёна плохо вязались со словами Хосока. Если говорили об адвокате, причём тут самоубийство? К тому же Хосок говорил, что может что-то подстроить. Подобно дьяволу он нашёптывал страшные идеи, а Юни не понимала по поведению Тэхёна, заодно он с ним или придерживается собственного мнения. Снова у неё появлялись сомнения насчёт него, пусть она и собиралась до последнего верить в то, что он не виновен и только Мики злодейка во всей этой истории. — Госпожа Ча, — доктор бросил свои бумаги за столом, вставая и сразу же переходя к кушетке и УЗИ аппарату, — хорошо, что вы пришли, я уже собирался отправлять за вами медсестру. Как самочувствие? Тэхён помог ей лечь и задрать рубашку, оставаясь в широких больничных штанах с не давящей резинкой. Юни они так нравились, что из них она практически не вылезала. — Всё нормально. Тэхён приготовился смотреть на экран, но очередная вибрация телефона заставила отвлечься. — Извините, мне нужно выйти, — сообщил он, удерживая палец над зелёным кругом с трубочкой, чтобы, как только окажется в коридоре, принять вызов. Юни даже испытала какое-то облегчение, когда он вышел, а врач продолжил интересоваться её самочувствием, говорить об июньских ливнях и больничной еде, выпытывая, что ей нравится больше всего. Непринуждённые разговоры успокаивали и вызывали лёгкую улыбку, потому что это было нормально в отличие от того, о чём говорил Хосок. Снаружи Тэхён вновь сел на скамью, прижимая телефон к уху, чтобы спросить: — Зачем ты звонишь, Мики? Я же просил писать. Её громкое всхлипывание в трубку не произвело на него никакого впечатления. — Прости, пожалуйста, — её голос звучал заплаканным, говорила она с надрывом. — Ты можешь приехать? — Ты опять за старое? Не могу. И даже не хочу знать, что у тебя стряслось. — Мне плохо… — Тебе всегда становится плохо, когда хочется, чтобы я бросил всё и примчался к тебе. Мы уже проходили это. Если заболела, сходи к врачу. У него был большой опыт, он знал, как часто она притворяется, чтобы добиться его внимания. — Я и правда заболела. Он молчал, поэтому Мики в ужасе убрала телефон от уха, чтобы взглянуть на экран и проверить, не сбросил ли он. — И чем же? — наконец поинтересовался он. Не то чтобы это что-то меняло между ними, но Тэхёну стало любопытно, что она придумает на этот раз. — У меня биполярное расстройство. Мой новый врач поставил этот диагноз. Он хотел бы встретиться с тобой… — Издеваешься? — рявкнул Тэхён в трубку. — Снова проблемы с головой? И ради этого ты хочешь в который раз затащить меня в больницу? Из-за тебя я и так бесконечно брожу по этим коридорам, разговариваю с десятком врачей и решаю проблемы, которые решать не хочу. Не во всём была вина Мики. Большую часть жизни Тэхён посещал больницы из-за матери. Этот ужасный запах не успел выветриться из его памяти, как он снова оказался здесь с Юни. Если бы ему пришлось и для Мики быть сопровождающим, он бы сошёл с ума. — Я могу умереть, — проговорила она с отчаяньем в голосе. Юни закончила очень быстро, чувствуя себя немного лучше от слов врача о том, что всё выглядит неплохо. Она попрощалась и юркнула за двери, останавливаясь рядом с Тэхёном, который говорил по телефону. Он сразу же потянулся к ней, подсаживаясь ближе к краю, обхватывая её талию рукой и легонько прижимаясь лбом к животу. Его голос при этом как-то неосознанно смягчился, но резкость слов сохранилась. — Не смеши, от такого никто не умирает. Всё, заканчивай с этим. Я знаю, что тебе трудно принять мою просьбу, но если ты обдумаешь это, поймёшь, что других вариантов у нас попросту нет. Не уговаривай меня и не выдумывай себе дополнительные проблемы. Ты выглядишь жалко и тем самым вызываешь отвращение. У Юни в груди словно камень возник, и с каждым словом Тэхёна он становился тяжелее. Она прекрасно знала, с кем он говорит, и неосознанно примеряла на себя его слова. Сегодня он говорил их Мики, а завтра мог сказать ей. Выслушивая в ответ очередные мольбы жены поверить ей и съездить с ней к доктору, он лишь покачал головой, впоследствии запрокидывая её, чтобы посмотреть на Юни и адресовать ей расслабленную улыбку, словно хотел убедить её в том, что всё в порядке. — Я не стабильна, я могу убить себя, — угрожающе бросила Мики. — Кладу трубку. Завершив вызов, он включил «тихий режим» до вечера, чтобы больше никто не мог надоедать ему. Спрятав мобильный в карман джинсов, он взял Юни за руку, нежно поглаживая кисть и массирующими движениями поднимаясь к локтю. — Как УЗИ? Всё хорошо? — Нормально. Как госпожа Гото? — Пытается вернуть меня истериками. Юни его тон показался слишком пренебрежительным. В конце концов, речь шла о его жене — женщине, с которой он знаком столько лет, спал в одной постели и делил радость и горе. Чем больше она анализировала его отношение к Мики, тем более ненадёжным он ей казался и тем больше вопросов у неё возникало. Теперь это было не просто зёрнышко сомнения, а быстро разрастающийся куст, который удобряли мамины и папины предостережения и недовольства касательно Тэхёна. — Ты должен съездить к ней. — Жалеешь её? — с недоумением спросил Тэхён. Юни нервно сглотнула, но это не помогло и пришлось прочистить горло. Эта привычка её не отпускала. — Нет, но мне как-то неспокойно. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то из вас страдал. — Уже поздно о таком думать, — нарочито мягко, чтобы не обидеть, произнёс Тэхён. — Забудь про Мики, давай лучше поговорим о свадьбе… — Почему ты так зациклился на свадьбе? — Юни искренне не понимала. — Мы знакомы всего полгода, ты ещё даже не развёлся, а ребёнок не родился, но ты постоянно говоришь о новой женитьбе. Ты уверен, что нам стоит так торопиться? Теперь Юни вдруг захотелось притормозить. Она была с ним доброй и милой, заключала в объятия и стремилась защитить, попутно привязываясь так сильно, что хотела оттянуть приближающиеся роды, но когда эйфория отступала, и появлялся шанс разглядеть истинное лицо Тэхёна, ей становилось не по себе. Было страшно заглянуть под его маску, потому что под ней мог таиться кто-то, кого Юни совсем не знала. Она колебалась из-за себя, из-за Харам, из-за родителей и ребёнка, которого, так или иначе, должна была отдать. И не только потому что это было прописано в договоре, но и потому что она испытывала какой-то непреодолимый страх перед смесью генов Тэхёна и Мики. — Ты сказала, что хочешь замуж, — он нахмурился, глядя на неё почти обвинительно. — Я тебя спросил, и ты сказала «да». — Иногда помолвка может тянуться годами, прежде чем дело доходит до настоящей свадьбы. Мы должны думать не только о нас, но и о Мики, о моих родителях и даже о людях с твоей работы. Что все они подумают, если ты разведёшься для того, чтобы сразу же жениться на мне? — Какая разница, что подумают другие? — Тэхён убрал руку с её талии и отстранился, больше не нежась в тепле её тела. — Я не намерен откладывать это в долгий ящик. Нам ни к чему помолвка, когда можно сразу расписаться. А если и думать о ком-то, кроме нас, тогда о детях. Разве не лучше им расти в полноценной семье? Харам скоро идти в садик, и ей лучше быть с мамой и папой, чем с одним родителем. Тэхён старался навязать Юни необходимость этого брака, но на каждую его причину впутаться в это у неё появлялась как минимум одна сбежать. Почему он был так настойчив? Куда торопился? — Звучит как очередная выгодная сделка, — озвучила она свои мысли. — В каком-то смысле, брак и есть сделка. Мы заключаем союз, чтобы тебе и мне было хорошо. Юни всё же надеялась, что он опровергнет её предположение, сказав хотя бы пару слов о своих чувствах. — В любом случае, я хочу, чтобы ты съездил домой. В прошлый раз ты не забрал мою сумку с кошельком и флешками — это отличный повод. Тэхён не любил, когда ему ставили условия, но ещё больше он не любил ссориться с Юни. Сейчас она была его единственным вариантом. — Конечно, — сквозь зубы процедил он. — Я съезжу сегодня же.

***

— Возьми яблоко, — предложила мама, шкурки отправляя в пакет с мусором. — Тебе важно получать все необходимые витамины. — Мне их колют тут каждый день, — напомнила Юни, всё же отходя от окна, в котором всё пыталась что-то выглядеть. Она присела на постель рядом с мамой и стащила из тарелки одну дольку без сердцевины и косточек. Яблоко было хрустящим и сочным, сок норовил капнуть на ладошку. — Это не одно и то же, — мама улыбнулась, берясь за второе яблоко и принимаясь очищать его. — А помнишь, как с Харам мы сидели так же? Госпожа Бэ отправляла тебе много фруктов, а я могла принести два или три яблока, но ты любила их больше бананов и груш. — Я и сейчас люблю их больше. — Тогда скажи господину Киму, чтобы привозил тебе фрукты. Это полезнее всяких булочек. — Булочки привёз его друг. Мама поджала губы, как будто надеялась сдержать слова, что крутились на языке, но в итоге они всё равно вырвались: — У тебя хорошие отношения даже с его друзьями. Но ты же не собираешься продолжать с ним общаться после родов? — она интересовалась с надеждой в голосе. — Прости, если это тебя обижает, но нас больше поразила не твоя ложь. Я знаю, как трудно сейчас найти работу и разобраться с долгами, знаю, насколько отчаянная молодёжь, особенно когда родители ничем помочь не могут, а на руках двухлетний ребёнок. А вот поступки господина Кима для меня не до конца ясны. Пускай он хороший и ответственный, а ещё очень приятный в общении молодой человек, ни отец, ни я не понимаем, зачем он поддерживал твою ложь и приукрашивал её по-своему, заявляясь к нам в гости. Не пойми неправильно, но его взгляды и поведение заставляло нас считать, что между вами что-то есть. Теперь же мне гадко и тошно от своих мыслей. Юни сунула в рот ещё одну дольку, чтобы не пришлось отвечать так сразу. — Постоянно мы ошибаемся, — мама покачала головой, разочарованная больше в себе. — Так радовались твоим отношениям с Гёнсоком, но он оказался ужасным человеком, оставил нас у разбитого корыта и опозорил на всю деревню. Мне так стыдно, когда люди в церкви шепчутся о нас, но больше страшно, что как только Харам немного подрастёт и поймёт, почему её провожают такими взглядами, это заставит стыдиться и её. Так что я очень хочу, чтобы вы смогли переехать и устроиться в Сеуле. Если деньги, которые ты получишь, позволят тебе это сделать, мы с отцом будем действительно счастливы. Но, пожалуйста, не связывай себя какими-либо отношениями с господином Кимом. Даже дружескими. — Это вновь заставит тебя испытывать стыд? — дыхание Юни немного участилось. Она успела соскучиться по посиделкам с мамой, но нынче чувствовала себя как-то некомфортно рядом с ней. — Я не знаю, почему он разводится, но молюсь, чтобы не из-за тебя. На чужом горе счастья не построишь, а с влюбчивым мужчиной, который запросто бросит прежнюю семью ради новой, тем более. Юни обхватила руками мамины плечи, прижимаясь к ней и пряча лицо в изгибе её шеи. Мамин запах словно окутывал, успокаивая с каждым вдохом. Юни вдруг захотелось, чтобы всё то, что она хотела растянуть на месяцы и годы, как можно скорее закончилось, и она смогла вернуться к тому, что было прежде — совместная готовка с мамой, Харам, смешно лепечущая что-то под телевизор, папа, который и себе бурчит под шоу после работы, и воскресные походы в церковь. — Юни, — мама легонько оттолкнула её, глядя озадачено куда-то вниз, — ты разве не чувствуешь? У тебя промокли штаны. На белой ткани и впрямь появилось светло-розовое пятно. Оно было заметнее сзади, но вскоре проступило и спереди. — Это ведь не воды отошли? — спросила Юни испуганно, стараясь понять, чувствует ли она себя хуже или лучше, но по ощущениям пока всё было так же. Мама вскочила с кровати, бросая яблоко и нож в тарелку и несколько раз подряд нажимая на кнопку вызова медперсонала. Она продолжала нажимать её до тех пор, пока дверь в палату не распахнулась и молодая девушка не вошла внутрь с папкой. — Что-то случилось? — спросила она, осматривая вполне нормально выглядящую Юни. — Я не уверена, по-моему, я промочила штаны… Девушка немедленно заглянула в папку, сверяясь со сроками. — Я сейчас принесу вам другие штаны и позову врача. Посидите пока, пожалуйста, — она рванула к двери, но в последний момент обернулась, чтобы спросить: — Схватки пока не начались? Юни отрицательно покачала головой, ещё не задумываясь всерьёз о том, что роды могут начаться так скоро. Её ведь держали здесь именно для того, чтобы не допустить этого. — Всё будет хорошо, — заговорила мама, поглаживая её по плечу, — сейчас придёт врач и всё будет хорошо. — А если нет? — Всё точно будет хорошо. Не переживай, мы же уже в больнице, о тебе позаботятся. Она отправила Тэхёна к Мики, а сама могла начать тут рожать раньше времени. Его даже не было рядом, чтобы узнать всё у врачей и попроситься быть с ней. — Только не уходи, — взмолилась она, хватаясь за маму в ответ. — Не уйду, — пообещала женщина, наклоняясь и целуя дочь в макушку. — По-моему просто чудо, что я уговорила твоего отца остаться с Харам и вырвалась сегодня сюда. Он вредничал в точности как она, предлагая поехать всем вместе, но я сказала лишний раз не беспокоить тебя… Она хотела перетянуть внимание Юни на это, но выходило так себе. Особенно после того как пришёл врач и медсестра со сменной одеждой. Он допрашивал госпожу Квон, пока девушка шёпотом говорила Юни раздеваться и вместо обещанных штанов держала в руках что-то похожее больше на халат. — Сейчас отправимся на обследование, посмотрим на расположение плода, проверим, было это подтекание или всё же первый признак начала родов. Схватки могут начаться и сами по себе в следующие несколько часов, но нужно убедиться в том, что нам не стоит готовиться и начинать сейчас. Юни еле топталась на ватных ногах, потому доктор вместе с медсестрой и мамой уложили её на кушетку, увозя из палаты по пустым коридорам. Ей приказывали лежать и молчать, хотя говорить у неё всё равно не получалось — из горла вырывались лишь «э» и «а». — Если что, придётся делать кесарево? — спросила мама, убирая волосы Юни со лба, поглаживая её по голове и за ушами. — Не исключено. Юни смотрела за тем, как мелькали лампы под потолком, а потом долго и напряжённо пялилась на лампочку в кабинете УЗИ, который уже посещала этим утром. Кровь шумела в ушах, поэтому разбирать разговоры врача было непросто, к тому же, он общался больше с её матерью. Они обменивались фразами быстро и чётко, словно играли в теннис, отбивая предложения вместо мячика. — Вы должны подписать разрешение, — донеслось до Юни словно издалека. — Госпожа Ча, вы должны подписать разрешение на проведение операции. Юни с трудом поняла, что обращаются к ней. Ей уже было нехорошо от страха, и становилось только хуже. — Какой операции? — промямлила она. — Госпожа Ча, плод прижал пуповину, — доктор развернул к ней монитор, показывая что-то пальцем, — в ближайшее время может начаться гипоксия, нужно подписывать сейчас самостоятельно или подпишет ваша мать. — Мама… — только и смогла выдавить Юни. Чёрканье ручки по листам было оглушительно громким и пугающим. — Не волнуйтесь, — сказал мужчина, — мы проведём спинальную анестезию, вы не почувствуете никакой боли. Только сохраняйте спокойствие.

***

Тэхён открыл двери своим ключом, шаря ладонью по стене справа в поисках переключателя. Когда он подъехал к дому, практически везде был выключен свет за исключением их с Мики спальни. Окно горело тёплым жёлтым светом, особенно ярко выделяясь на фоне слившегося с вечерним небом дома. С его стороны глупо было надеяться на то, что о его визите не догадаются и не выйдут встречать, поэтому он удивился тому, что Мики не выскочила на кухню и в коридор через несколько минут горения там света. Он отыскал сумочку Юни, проверяя, чтобы и кошелёк, и флешки были на месте, а затем прошёлся по кухне, из любопытства заглядывая в посудомоечную машину, из которой пахло просто отвратительно — Мики складировала там посуду, но ленилась нажать пару кнопок и включить её. Подобное творилось и с холодильником — вся зелень завяла и засохла, яблоки начали подгнивать, а манго потёк на соседнюю полку. Кривясь в отвращении, Тэхён взял в левую руку пакет для пищевых отходов, а правой принялся выгребать все испорченные и просроченные продукты. Многие из них стояли здесь с тех пор, как Юни положили в больницу. Пока он занимался этим, боролся с желанием психануть и отругать Мики. Она же была взрослым и самостоятельным человеком, сидела круглосуточно дома, неужели не могла разобраться с такой ерундой? Только бутылки из-под вина собирала в отдельный ящик. — Мики! — голос Тэхён громом прокатился по коридору. Он засомневался, что она в спальне, так как в библиотеке тоже горел свет. Он включил и в коридоре, спускаясь на пару ступенек вниз и окидывая взглядом пустой «читальный зал». Её там не было. — Мики, ты решила превратить дом в свинарник, раз меня нет? — раздражался он всё больше. — Неужели так сложно вовремя выносить мусор? Он распахнул дверь в спальню, сразу замечая её, свернувшуюся калачиком на постели. Её босые ноги выглядывали из-под пледа, а голова наоборот была укрыта. — Мики? Ты делаешь вид, что не слышишь меня? — он решительно выдвинулся в её сторону, одним резким движением срывая плед. — Ведёшь себя как ребёнок… Он с неохотой присмотрелся к окружающей обстановке, замечая, что она раскидала некоторые из его вещей из шкафа и даже из прикроватной тумбочки. На полу с её стороны стояла ещё одна зелёная бутылка из-под вина, но больше Тэхёна заинтересовал футляр, затесавшийся между двумя подушками. Не в состоянии вздохнуть от страха, он склонился над Мики, чтобы дотянуться до него и заглянуть внутрь. Его таблеток там не было. Взгляд моментально бросился изучать кровать, а руки шарить по покрывалу, пока он, наконец, не наткнулся на одну из двух пластинок в изголовье. Из неё были выдавлены все четырнадцать таблеток. — Мики? — он обхватил её плечи. — Мики, просыпайся! Он встряхнул её пару раз, но её голова лишь перекатывалась с боку на бок. Не разбирая своё дыхание и её, он вновь склонился над ней, стараясь нащупать пульс на шее. Он убеждал себя, что плохо ищет, что делает что-то не так, но в итоге всё равно потянулся за телефоном, набирая 119. — Пришлите скорую на Ханнам-дон, улица Тосан, дом 54, табличка так сразу не видна, но дом большой и серый, — затараторил он, не дав диспетчеру толком поприветствовать его. — Можете объяснить, что случилось, пожалуйста? — Моя жена приняла пластинку галоперидола, а может и две, я не уверен, — он додумался поднести руку к её носу, ощущая слабое тёплое дыхание. — Она дышит, но не приходит в себя. Я пытался трясти её… — Отправляю к вам скорую. Будет у вас в течение семи минут. Вы можете встретить фельдшера на улице? — Да, я сейчас выйду. В подобных ситуациях минуты всегда тянулись слишком долго. Тэхён успел оттоптать себе пятки, пока прохаживался по крыльцу, удерживая двери открытыми и периодически выкрикивая имя жены — а вдруг она бы пришла в себя и откликнулась? Он не находил себе места вплоть до приезда врачей и погружения Мики в машину. Он забыл закрыть дом на ключ, зато захватил пластинку из-под таблеток и сумочку Юни, как болван не выпуская их из рук всю дорогу до больницы. Для сбора анамнеза он был очень полезен, ещё и упомянул выпитое женой вино, и промывание начали незамедлительно. Только когда в приёмном отделении его заверили, что всё будет хорошо, он смог немного расслабиться. Мики дышала глубже, прозрачной жидкости становилось всё меньше в капельнице, к Тэхёну возвращалась злость. Она поступила с ним так нарочно, хотела проверить, а может и проучить, чтобы он чувствовал себя виноватым. Если бы с ней что-то случилось, другие сразу догадались бы, что это из-за него. Хосок бы наверняка ликовал — Ким Тэхён и без его помощи довёл жену до самоубийства. Ещё бы предложил ему работу посерьёзнее с такими успехами. — Ох, — с сухих губ Мики сорвался стон. Через несколько секунд она захныкала, левой рукой пытаясь дотянуться до правой, целясь пальцами в капельницу, и Тэхён едва успел схватить её за кисть. Он наклонился вперёд, закрывая собой яркую лампу, которая наверняка заслепила бы её. — Ну что, добилась своего? — спросил он, стоило ей приоткрыть глаза. — Довольна оказаться в больнице со мной? Она медленно моргала, стараясь повернуть голову и рассмотреть шторки вокруг. Ради неё Тэхён не стал договариваться о VIP-палате. — Почему я здесь? — хрипло спросила она. — Галоперидол и вино. Не припоминаешь? Её озадаченный вид говорил сам за себя, но она кое-как нашла в себе силы ответить: — Я приняла всего две таблетки. — А потом ещё две, а там и десять? Она мотнула головой, тут же ощущая головокружение. — Я принимала его вместо снотворного, потому что не могла уснуть. Я делаю так уже несколько дней. Тэхён отклонился и опустил её руку обратно на постель, вскоре расслабляя пальцы. — Мне сказали, что без промывания ты можешь впасть в кому. — Ты вызвал скорую? — Пришлось. Не хотелось, чтобы потом говорили, что я довёл тебя, хотя всего-то предложил развестись. Его подавленный вид и поникшие плечи усугубляли тревогу Мики. — А как же Юни? — спросила она. — Ты её бросил, чтобы приехать ко мне? — Я её не бросал ради тебя, она сказала мне съездить домой после нашего телефонного разговора. Даже после того, как ты её ругала и натравила на неё Рё, она решила, что мне стоит приехать. Если он стремился вызвать у неё тёплые чувства к разлучнице, зря старался. Мики множество раз пыталась завязать с ней нормальные отношения, и чем это обернулось? Её разбитым сердцем и разводом. Так что ей было всё равно, насколько заботлива Юни по отношению к ней. — Мики, — Тэхён назвал её имя с небывалой осторожностью, как никогда прежде, — я ведь мог и не согласиться. Я не собирался приезжать после твоих слов. — Я бы не умерла, — заверила его она, — я правда выпила всего две таблетки. Она просто не помнила, сколько точно приняла их. — Ты пока не осознаёшь, но ты могла умереть. Лекарства — это не шутки. — Поэтому ты спаивал меня ими? Тэхёну нечего было сказать в своё оправдание. — Прости, я не хотел. Если бы не хотел, не делал бы столько лишних движений, чтобы достать таблетки, не переживал бы так из-за их отсутствия или отмены. Он это прекрасно осознавал, но без дежурных извинений нельзя было обойтись. — Отвезёшь меня в другую клинику после того, как закончится капельница? — спросила Мики. — Можешь не заходить со мной и не говорить с доктором Ли. Я вообще-то не хотела, чтобы ты знал, и не хочу, чтобы он знал об этом, — она слегка приподняла руку с иглой. Из-за всей этой ситуации дрожь пробивала, но Мики не могла найти лучшего момента, чтобы решиться попросить доктора Ли о помощи. Она думала сделать это либо сегодня, либо никогда. — Я отвезу тебя и встречусь с доктором, если ты хочешь, — сказал Тэхён. — Пойдёшь со мной на семейную терапию? — Нет. Встречусь только раз. И это не будет значить, что я передумал насчёт всего. У нас никогда не получалось, Мики, и никогда не получится. В кои-то веки она была готова согласиться с его словами. Она сходила с ума, пока он был рядом, сходила с ума, когда его не было, так что проблема, видимо, была именно в ней. Или в них двоих сразу. Но это всё равно значило, что цепляться за него бессмысленно, потому что Тэхён или решится и уйдёт сам или передумает и останется. — Хорошо, — на выдохе произнесла она. — Не против, если я ненадолго прикрою глаза? Свет слишком яркий. Тэхён ничего не сказал, лишь подтянул зелёный плед повыше, укрывая её плечи.

***

Когда Юни открыла глаза, ожидая в который раз увидеть мамино лицо перед собой, рядом оказался только Тэхён. Он сидел на стуле, голову опустив на передвижной столик. Его сон был прерывистым и чутким, он несколько раз за последний час вскакивал, потому что мимо палаты что-то проезжало или кто-то проходил. Он ждал как пробуждения Юни, так и новостей из реанимации, но кратковременный сон всё равно периодически одолевал его. — Тэхён? От упоминания своего имени он зашевелился, сперва отрывая от стола голову и выравнивая спину, и только потом открывая глаза. — Ты проснулась, — заметил он, отталкивая столик в сторону, чтобы подсесть поближе. — Как твоё самочувствие? Живот очень болит? — Как ребёнок? В последний раз, когда она просыпалась, мама сообщила, что это мальчик, вес чуть больше килограмма и двухсот грамм, сразу после появления на свет его унесли. Ей увидеть не позволили, но Тэхёну могли бы. — Врачи ничего толком не говорят, он пока на искусственной вентиляции лёгких, но поскольку они не потупляют взгляд в пол и просят просто ждать, я не думаю, что всё так ужасно. Одна медсестра сказала, что перед твоими родами они только выходили шестимесячного. А у нас почти восемь. Его губы выгнулись в улыбке, но глаза по-прежнему смотрели сонно. — Это хорошо, — сказала Юни, — и я чувствую себя хорошо. — Слава Богу. Он сложил руки в замок, начиная заламывать пальцы, потому что будто не знал, о чём ещё поговорить. Хорошо, что у Юни были темы. — Ты не успел на кесарево? Когда ты приехал? — Сегодня после девяти. — Ты был с Мики? — Да, с ней кое-что произошло. Её сердце так и ухнуло в пятки. Если бы не ноющая боль внизу живота, она бы села повыше, чтобы лучше видеть Тэхёна и его эмоции. — Она ведь жива? Тэхён кивнул, но этого было недостаточно. В висках запульсировала пугающая мысль о планах Хосока, и что самое худшее, Юни нашла ей подтверждение в следующих словах парня. — Она напилась таблеток и вина. Судя по всему, с ней и так всё было бы нормально, но я сильно испугался и вызвал скорую. Мне пришлось поехать с ней в больницу, а утром отвезти в психиатрическую клинику и поговорить с её доктором. Она хотела приехать сюда, когда узнала, что родился мальчик, но я уговорил её не приезжать, пока вам троим не станет лучше. На месте Мики Юни ненавидела бы себя ещё больше. Тэхён был единственным на всех, и все в нём до ненормального отчаянно нуждались. — Она правда решилась на такое? Чтобы вернуть тебя? — Она просто не могла уснуть и приняла лишнего, — объяснил он. — Прости, что оставил тебя одну этой ночью. Надеюсь, было не очень больно и не очень страшно. Он потянулся, чтобы взять её за руку, но Юни вовремя спрятала её под одеяло, кутаясь от озноба. Снаружи, на улице, была жара, но в палате какое-то время работал кондиционер. — Тебя всё равно не пустили бы на операцию. На срочное кесарево никого не пускают, — ответила она, избегая его взгляда. — Но это, наверное, к лучшему. Мне не очень хотелось, чтобы ты был рядом. Тэхён постарался не воспринимать её слова как нечто обидное. Она была напугана и вымотана, её можно было понять. — Но теперь я здесь, — улыбнулся он, — а всё самое ужасное позади. Остаётся только ждать и надеяться, что эти недели пройдут быстрее, а тогда мы выпишемся и… — Надеюсь, ты не собираешься снова заговорить о свадьбе, — она метнула в него быстрый взгляд. — Я хотел сказать, что поедем домой… — Куда? К Мики? — Необязательно. Я могу снять квартиру. Или подыскать риелтора и заняться покупкой дома. Не обещаю такой же большой, как тот, в котором мы жили, но я постараюсь найти что-то хорошее. Юни поднесла руку ко лбу, дрожащими пальцами потирая его и переносицу. Её поведение Тэхёна настораживало, но он до последнего не планировал срываться на беспочвенные переживания. — Я не хочу жить с тобой до свадьбы, и самой свадьбы в ближайшее время тоже не хочу. Она, наверное, ещё не до конца отошла от анестезии и родов, ей ещё слишком нехорошо, чтобы обсуждать такое, надеялся Тэхён. — Я и не говорю, что мы должны пожениться завтра же, — он по-детски надулся, глядя на неё в упор, пока она продолжала прятаться от него за рукой. А Юни давно не испытывала такой неловкости перед кем-то. Ей нельзя было тянуть с этим разговором, иначе всё могло бы заболтаться, как это было у них с Мики. — Я вообще передумала выходить за тебя. — О чём ты? — не сдержал нервного смешка Тэхёна. — Шутишь так? Через несколько секунд Юни убрала руку от лица и её грудь поднялась и опустилась в глубоком вдохе и протяжном выдохе. Ей было тяжело заставить себя посмотреть в его глаза, потому что он всегда вызывал у неё сочувствие, когда выглядел разбитым. Она не боялась сдаться под таким поведением, но это определённо причинило бы ей боль. — Мои родители тебя никогда не одобрят. И я сама не уверена. — Почему ты не уверена? — Тэхён правда не понимал. — Разве ты не говорила, что хочешь замуж и стать богатой? Я накопил достаточно денег за время работы в агентстве, и заработаю для тебя ещё больше. Его язык начинал заплетаться, потому что он прикладывал столько усилий, а Юни смотрела всё так же отстранённо, словно не слышала его. — Если ты беспокоишься о втором ребёнке, клянусь, что сам буду заниматься сыном. Я ни разу не напрягу тебя им, ещё и Харам на себя возьму. И все домашние дела. Ты сможешь не работать вообще или работать только в своё удовольствие. И с родителями твоими я обо всём договорюсь. Они никогда не пожалеют, что согласились. Ты никогда не пожалеешь. Тэхён мягко стелил, обещая всё на свете, как ребёнок, выпрашивающий у мамы игрушку за хорошие отметки и послушание, но никто не застрахован от получения низкого балла и лопнувшего терпения. То, что Тэхёну это удавалось на протяжении семи лет с Мики, не значит, что с Юни будет так же и даже дольше. А то, что у него всё в итоге разрушилось, доказывало, что в его «долго и счастливо» не стоит верить безоговорочно. — Юни, скажи что-нибудь. Она была последней ставкой Тэхёна, с ней он шёл ва-банк, и никакой Хосок не мог подстраховать его. — Я бы предпочла услышать, что без меня ты не справишься, что ты за взаимопомощь и хочешь жениться для того, чтобы сделать нас двоих счастливыми. Но если ты даже ради приличия не можешь сказать, что безумно влюблён, я не вижу смысла пытаться. Через какое-то время мы тоже разведёмся, и тогда я определённо пожалею. И хорошо, если это будет всего лишь развод, а не очередной страх не сойтись на его условиях, приправленный нейролептиками, драками и угрозами от третьих лиц. — Тогда давай не будем спешить, — он был готов немного уступить, — давай забудем моё предложение и твоё согласие, и вместо этого начнём встречаться. Если ты боишься развода, можем не жениться, меня устроит и гражданский брак. Я докажу, что и правда влюблён. Каждое его слово было невпопад и лишь больше расстраивало Юни. Она с самого начала ничего не могла ему предложить, она была проигрышным вариантом, который приобрёл свою ценность только на фоне развода с Мики. Она хорошо это осознавала, но осознавал ли Тэхён? — Лучше возьмём паузу, — попросила она, боясь, что в ином случае он продолжит засыпать её причинами, по которым ей стоит передумать. — Мне сейчас нелегко принимать какие-либо решения. Я хочу побыть с родителями и с дочкой. Он не понимал, из-за чего всё так быстро перевернулось. Роды так её подкосили? Или он неосознанно сделал что-то, что огорчило её? — Я понимаю, — закивал Тэхён, — я буду приходить только когда их здесь не будет. — Нет, не приходи вообще. Только к ребёнку. Можете заплатить мне после того, как его выпишут. А поговорим тогда, когда я буду готова.