Один грамм терпения

Юни нервно трясла ногой под столом, в правой руке сжимая стакан с водой, а левой поглаживая живот. Она чувствовала себя неважно с самого утра — не выспалась и была на иголках. Госпожа Гото над вторым очень постаралась. Её резкий тон следовал за Юни по пятам — от спальни до гостиной, а затем в течение дня, когда она желала сидеть с беременной как минимум в одной комнате и сводить её с ума своими претензиями. Мики не нравился внешний вид Юни, не нравились её методы проведения уроков для детей, не нравилось её питание, её сопение, когда она дремала, даже частота походов в туалет. А любая попытка возразить лишь оборачивалась дополнительными нервами, потому что без Тэхёна поблизости она побаивалась госпожи Гото. У неё была кое-какая власть, учитывая подписанный договор, и она не стеснялась напоминать об этом всякий раз, как был шанс услышать что-то неприятное и столкнуться с очередной борьбой. Юни думала, это из-за картины. Той ночью она успела заснуть, но громкие разговоры в коридоре её разбудили. Тэхён с Мики спорили. Она просила его что-то отдать, а он ей отказывал, потом наоборот. Юни всё ещё не успела отойти ото сна, потому не додумалась задержаться за дверью и выглянула наружу. Зря. Она предпочла бы не видеть, как взрослые люди дерутся за картину. Ким Тэхён, оказывается, умел за себя постоять. Он давал отпор, упираясь ладонью в плечо жены и отталкивая её подальше, как надоедливую собачонку. А она нападала снова и снова, махая руками, царапаясь ногтями и скалясь. Понемногу они отдалялись, передвигаясь к стеклянной стене напротив, а Юни не могла оторвать от них взгляда. Она впитывала каждое их болезненное соприкосновение, каждый разъярённый стон и другие звуки. Когда Тэхён распахнул дверь на улицу, вынося картину в весеннюю ночь, их голоса стали только громче, эхом разлетаясь по дому, участку и за его пределами, у тех домов, в которых жили одни только невидимки. — Что ты собираешься делать? Я её заказала! Тэхён оттолкнул Мики вновь, используя несколько секунд без неё, чтобы занести картину над головой, а затем приложиться одним из деревянных углов холста об бетонный пол. Он глухо стукнул, но остался целым и невредимым. — Не смей! — Мики ахнула, поднося обе ладони ко рту. Она ведь сама хотела завести их так далеко, как сможет, но не думала, что у Тэхёна хватит наглости бросить предостерегающий взгляд через плечо, а потом поднять ногу в тапке и прорвать ею дыру в холсте. Чуть выше собственного лица. На этом он не остановился: продолжал рвать и стучать, пинать деревянную рамку ногами, бить её об колено, такую прочную и неподатливую, а в итоге со злости швырнул её в траву, отряхивая руки о футболку. — Хватит выводить меня из себя, Мики! — он потряс в воздухе указательным пальцем, угрожая ей. — Ещё одна подобная выходка, когда мы не одни, и ты увидишь, что будет. Он выдержал её взгляд исподлобья и стоящие в глазах слёзы, а потом отвернулся к коридору, планируя уйти. В глубине души он знал, что она так этого не оставит, но не хотел задумываться о последствиях сейчас. Он был в бешенстве, ему нужно было немедленно успокоиться и перевести дыхание. Это стало немного затруднительно, когда взгляд уткнулся в Юни в конце коридора. Она выглядывала из-за двери, вцепившись в дверную ручку с наружной стороны. Она всё видела и в будущем наверняка собиралась поговорить с ним об этом, спросить, так ли он собирается провести остаток жизни — играя в перетягивание каната с Мики, практически опускаясь до её уровня и ведя себя как больной. — Возвращайся в постель, — как можно мягче сказал он. В тот момент Мики уже догадывалась, к кому он обращается, но вырвалась вперёд, чтобы подтвердить догадки. Муж отталкивал её как мог, кричал на неё и исходил пеной от своеобразных методов вернуть всё на круги своя, а на Ча Юни смотрел виновато и понижал тон, чтобы не пугать её. Очевидно, что винить в этом нужно было только себя и его, но Мики гораздо сильнее злилась на Юни. Если бы не она, у них всё было бы терпимо. Если бы не её соблазнение, Тэхён и дальше смотрел бы только на Мики. — Я уже закончила, — Юни осушила стакан воды, с глухим стуком опуская его на стол. — Могу я пойти к себе? Тэхён, сидящий напротив, перестал стучать ножом и вилкой и поднял на Юни хмурый взгляд. Его мысли в большей степени были заняты похоронами, потому что ему нужно было как-то разобраться с двумя захоронениями, поставленными господином О приблизительно на одно время, но на разных кладбищах. Тэхён проводил встречи с обеими семьями и вроде как обещал присутствовать до конца и там, и там, и это была дилемма. Ему было необязательно производить хорошее впечатление, чтобы люди возвращались к нему снова, — потому что все смертны и рано или поздно сыграют в ящик, — но он хотел делать это из чувства обязанности. Он не любил нарушать обещания и заставлять других чувствовать себя одинокими. Он старался вкладывать по максимуму в поддержку скорбящих, потому что прекрасно знал их чувства. — К себе? — переспросил Тэхён. — Зачем? Разве у тебя сегодня есть уроки? Я думал, мы посидим хотя бы за завтраком все вместе… — Пускай идёт, — сказала Мики, желая остаться с мужем без посторонних. Для Юни слова госпожи Гото были куда весомее, потому она медленно соскользнула со стула, слегка морщась из-за тянущей боли в пояснице и тяжести в животе. На завтрак был обжаренный в масле хлеб с вялеными помидорами и вареными яйцами, и Юни заставили съесть всё до последней крошки. — Тебе нехорошо? — заволновался Тэхён, и вовсе откладывая столовые приборы. — Болит что-то? — Да всё у неё нормально, — выпалила Мики несдержанно, после обращаясь непосредственно к Юни: — Иди уже, отдыхай после такого утомительного жевания. — Нет, не уходи, — попросил Тэхён, вставая из-за стола и забирая грязную посуду Юни. — Я заварю для тебя чай, и что бы у тебя ни болело, станет легче. Он кивнул ей на стул, после глядя требовательно, выжидающе. Мики на это лишь скрипнула зубами и в очередной раз проехалась вилкой по тарелке с ужасным звуком, что заставлял остальных ёжиться. — Зелёный, чёрный или гибискус? — спросил Тэхён, открывая крышку электрочайника. — Зелёный, — ответила Юни. — А тебе, Мики? Было удивительно, что он проявлял заботу, потому Мики чуть не подавилась, спеша скорее ответить: — Я буду кофе. — Я не хочу возиться с заварным, тебя устроит растворимый? — Тогда лучше чёрный чай. Тэхён молча набрал с полчайника воды и переключил кнопку. Он открыл один шкафчик, чтобы взять чашки, другой, чтобы достать растворимый кофе для себя, а за чаем он отошёл на несколько секунд. И этого оказалось достаточно, чтобы пристальный взгляд Мики пробежался по лицу Юни. — Какая-то у тебя кожа не очень в последнее время. Сухая и бледная… Всё потому, что ты мало гуляешь, тебе нужно чаще выходить из дома. — Я гуляю практически каждый день. Наматываю круги по району. — Мало кругов. Нужно больше. Тэхён сунул по чайному пакетику в две чашки, а Юни ещё добавил дольку лимона. — И твои губы… Юни, тебе когда-нибудь говорили, что верхняя слишком маленькая? Прям малюсенькая в сравнении с нижней. Можно было бы немножечко подколоть… — У Юни красивые губы, — пока чайник закипал, Тэхён присел на своё место. — Ей ничего не нужно. — А что насчёт моих? — Мики подпёрла подбородок правой рукой. Их поведение часто вызывало у Юни недоумение. Она за ними не поспевала. Думала, они будут в ссоре некоторое время, но Мики предпочла не усугублять, а Тэхён предпочёл закрыть глаза, как он делал это ещё до тайных отношений с Юни. — И твои нормальные. Кто-нибудь хочет печенье? Никто не хотел. — Сегодня вечером можешь задержаться, — скрывая истинные чувства за натянутой улыбкой, заговорила Мики. — У всех кругом какие-то проблемы, но Рё и Хосок обещали заглянуть в гости. — Я же просил не играть здесь в покер, — с нажимом напомнил Тэхён. — А мы и не будем. Посидим немного, поболтаем за бокалом вина. Мне интересно, что там у Кэйта с Куми. А тебе нет? Тэхёну не было интересно, потому что благодаря их с Мики общему другу и новостной ленте в Google он знал достаточно. Такие расследования обычно будоражили общественность, но развивались довольно медленно, оставляя Кэйта пути для отступления. Он видел как минимум один в побеге на родину и хотел откупиться тем, что одолжил у Рё, потому что Мики сказала, что они с Тэхёном не в том положении, чтобы раскидываться деньгами, и ни гроша ему не дала. Вот так друзья познаются в беде. — Не очень, — признался Тэхён, делая глоток кофе. Вкус был слабым, с горчинкой, но запах напитка был сравним с запахом карамельных брусочков из детства, которые мама на развес покупала и которые успевали слипнуться по дороге к дому. — В любом случае, я их уже пригласила. Вы разве не обсуждали это в вашем супер-секретном чате для парней? Тэхён мотнул головой. В последнее время туда никто не писал. Все внезапно перешли на звонки и личные чаты с исчезающими сообщениями. — Тогда обещаю всё выяснить, а потом пересказать тебе только то, что тебя заинтересует, — Мики заговорщицки улыбнулась, сама ничего не зная, но испытывая огромное облегчение из-за того, что чёрная полоса настигла не её одну. — Можно я допью в комнате? — Юни опять подала голос, крепко сжимая ушко чашки. — Я обещала позвонить родителям утром… — Да-да, — буркнула Мики с пренебрежительной интонацией, — ты ведь так печёшься о травме отца. Иди скорее. Юни прижала чашку к груди, чтобы ничего не пролить, и устремилась к узкому коридору, переваливаясь с ноги на ногу. — Зачем ты с ней так? — успела она услышать низкий голос Тэхёна. — Как? — Грубишь и пытаешься навязать комплексы. Ты должна её поддерживать, не позволяя нервничать. Хмыканье Мики юркнуло в чашку с чаем и утопилось там с тихим бульканьем. — Разве похоже, что она нервничает? Мне кажется, она совсем бесстрашная и её вообще ничего не волнует. Тэхён покачал головой, поглядывая на наручные часы. Что-то он засиделся с их разговорами. — Мне пора, — он обхватил чашку пальцами, быстро вставая и выливая остатки в раковину. — До которого часа Хосок и Рё будут здесь? — Выпровожу их максимум в девять. Не приезжай раньше, устрой корпоратив или встреться с кем-нибудь из старых друзей. Их взаимная ненависть успела остыть, покрывшись чёрным пеплом, нынче даже не перекатывающемся на ветру. Мики с трудом верилось, что совсем недавно они скандалили и в который раз были на волоске от чего-то ужасного, а в итоге всё обошлось. Может у Тэхёна не было совести и понятия верности, но он оставался прагматиком и эгоистом. — Не обижай Юни, пока меня не будет, — попросил он. — А когда будешь, можно обижать? — язвительно спросила Мики. — Ты знаешь, что нет. Веди себя хорошо, и тогда я постараюсь соответствовать. Он застегнул верхнюю пуговку пиджака, направляясь к выходу из кухни. Мики оставалось сидеть и слушать, как он собирается. — Прости, — его голова показалась в дверном проёме, — я забыл портфель в комнате, но уже обулся. Ты не могла бы, пожалуйста, принести его? Мики почти с радостью оказала ему такую простую услугу. Это дало ей лишний повод посмотреть на него перед уходом и поправить перекосившийся галстук. В её самых потаённых мечтах она хотела делать это для него каждое утро, а потом получать поцелуй в губы или хотя бы в щёку и слышать от него «я люблю тебя» — будничное и мягкое, а главное — искреннее. — Удачи на похоронах, — сказала она. Тэхён на её пожелание хмыкнул. — Удача обычно нужна до похорон. Во время и после её наличие ничего не меняет.

***

— Почему мы должны играть только вдвоём? Хосок, раздай и себе карты. Мы можем сдавать по очереди, — мучительно простонал Рё, покачивая вино в бокале. Он успел напиться в первые же полчаса после прибытия, потому что до похода в гости уже приговорил пару стаканов в баре. У него была неформальная встреча с коллегой, напряжённая, но очень важная, а после неё ему ещё больше хотелось расслабиться и спустить немного денег на игру, что смогла бы занять его мысли хоть ненадолго. — А Тэхён к нам не присоединится? — спросил Хосок, тасуя карты перед новой раздачей. — Почему он задерживается? — Мы сегодня только втроём будем, — ответила Мики. — Не считая Юни в своей комнате. — Странно, что она сегодня дома, — проговорил Хосок, сбрасывая верхнюю карту. — Неужели даже не попыталась вырваться на вечер к Тэхёну? Рё с интересом взглянул на Мики, читая на её хмуром лице острую необходимость защититься от подобных вопросов. — Хо, тебе ещё не говорили, что ты ведёшь себя как скотина, когда тебе становятся известны чужие слабости? — с пьяной улыбкой спросил Рё. — Говорили. Но я не считаю своё поведение скотским, оно просто честное. Я думал, вы этого и ждёте, когда жалуетесь мне на свою жизнь. Мики глубоко вздохнула, не зная, злиться ей на него или взращивать и дальше чувство благодарности. В конце концов, он оказался рядом, когда всё случилось так, как случилось. Он был в клинике и здесь сейчас, значит, он был хорошим другом. — Так мы не будем обсуждать измену Тэхёна, твою биполярку и харассмент Рё сегодня? — Хосок выдал им по две карты и слегка надул губы, выглядя особенно огорчённым. — К чему тогда эта встреча? Мики заглянула в свои карты, а затем снова отложила их на стол. Ей было трудно настроиться на игру и оставаться внимательной, но её не особо волновали финансовые потери, пока с ней кто-то оставался. — Да, про биполярку, — Рё чуть не поперхнулся вином, так торопился заговорить. — Я слышал, врач в твоей клинике просто отпад. Хосок сказал, он к тебе присматривался… — Это не так, — отрезала Мики. — Расскажи лучше о конференции. Поймав на себе взгляды сразу двоих, Рё неловко заёрзал на сидении, садясь глубже и сползая по оббитой тканью спинке. — Нечего там рассказывать. Я ничего не сделал. — Но на тебя подали жалобу, — напомнил Хосок, явно смакуя ситуацию, о которой на первый взгляд ничего не знал. — Ты очень расстроил этим ДжиУ. Она в последний раз так рыдала только когда папа лишил её кредитной карты, сказав либо устроиться в хорошую компанию, либо выйти замуж. — Почему она рыдала? — недоуменно спросила Мики. ДжиУ давно дала Рё разрешение развлекаться с кем он хочет. Никто лично при этих обсуждениях не присутствовал, но когда они впервые огласили это за покером, оба выглядели вполне счастливыми. Не то что Мики, которая не была готова к такой подставе от Тэхёна. — Наш отец обо всём узнал раньше неё, — сказал Хосок. — Его брат — мой дядя — работает в той же больнице, что и Рё. Он пришёл к нам на ужин и не очень приятный разговор, чтобы сообщить, что на Рё подали жалобу, потому что он настойчиво приставал к интерну на конференции. — Это неправда, — щёки Рё горели от стыда и алкоголя. — Это подстава. Она первая ко мне полезла. Мики вновь ощутила облегчение. Она бы не пережила, если бы оказалось, что единственная проходит через трудности. — Это не имеет значения, если она расплакалась в кабинете женщины главврача, с которой до этого у тебя была интрижка. И не только с ней, — Хосок выдерживал тяжёлый взгляд Рё без каких-либо затруднений. — Кто угодно может подтвердить, что ты козёл. — Так жалобу приняли? — удивилась Мики. — Разве ты не лучший в общей хирургии? — Лучший, — после прерывистого выдоха сказал Рё, — но проблемы Кэйта вылезли слишком не вовремя. Женский коллектив уже подключился к культуре отмены, от меня разбегаются пациенты, а мне даже нечем пригрозить той твари, что всё это начала. Да и господин Чон… — Господин Чон? — переспросила Мики, не сразу догадываясь, о ком речь. — Мой отец, — объяснил Хосок, продолжая крутить карты в руках. — Он говорит нам с ДжиУ разводиться, если я не хочу «потопить» ещё и её, — Рё звучал и выглядел более чем просто огорчённым. — Я пытался ему объяснить, что это временные трудности, что разберусь с этой проклятой клеветой, но ему и «измен» достаточно. А ДжиУ язык в задницу засунула и слова сказать не смогла, потому что так велики шансы и у меня отсудить что-то, и на попечение папочки вернуться… Хосок покачал головой. Рё думал, что так он выражает осуждение папиной консервативности, но Мики почему-то казалось, что осуждал он кое-кого другого. — И ведь этого интерна на меня повесили буквально пару недель назад, прямо перед конференцией, — Рё цокнул языком. — Словно специально появилась, чтобы соблазнительно повилять бёдрами передо мной, пообжиматься, а потом обвинить меня во всех грехах человеческих. — Так вы всё же обжимались? Вопрос Хосока остался без ответа, потому что Мики была громче и настойчивее, спрашивая то, что волновало её гораздо сильнее правдивости обвинений. — Но ты же не разведёшься с ДжиУ? Нет ведь? У неё не было времени переживать о том, что будет с их дружескими посиделками в том случае, если не удастся замять дело с взятками, потому что происходящее дома было важнее, а сейчас она вдруг заволновалась. Кэйта был другом Рё едва ли не с пелёнок, а Мики с ними познакомилась уже во время учёбы в университете. Они начинали просто как неплохие знакомые, у которых не было ничего общего, кроме любви к неприятностям и карточным играм. А с тех пор, как Мики вышла замуж за Тэхёна, а Кэйта привёл Куми, их маленький клуб стал её отдушиной. После присоединения к нему ДжиУ и Хосока, он и вовсе стал идеальным убежищем Мики, в котором она могла спрятаться от отцовских претензий и нелюбви Тэхёна. Друзья заставляли её чувствовать себя комфортно и свободно. Былые вечера с ними в библиотеке были самым беззаботным временем в её жизни. Рё запрокинул голову, высовывая язык и пытаясь поймать им последнюю красную капельку, покачивающуюся на ободке бокала. — Если господин Чон сможет предложить ей больше, чем я, она разведётся со мной любой ценой, — так и не поймав остатки вина, а обронив их себе на брюки, сказал Рё. — Скорее всего, так и будет. А ещё придётся сменить клинику. Выберу отделение, в котором одни мужчины. В наше время девушке достаточно пискнуть, и все сразу встанут на её сторону… — Это правильно, — высказал своё мнение Хосок, — всегда лучше быть на стороне предполагаемой жертвы, чем предполагаемого преступника. К тому же, что-то ещё ни один мужчина не пищал о домогательствах со стороны какой-нибудь девушки на рабочем месте. Мы всегда наблюдаем одни и те же истории, в которых жалобы подают женщины. Чтобы отвлечься, Хосок выложил на стол три карты, спрашивая Мики: — Начинаем с сотни или рискнёшь поставить больше? Она не помнила, какие у неё карты, и была не в настроении начинать игру. — Женщины тоже не святые, — сказала она, игнорируя вопрос о покере. — Просто некоторые мужчины настолько редко получают внимание сами по себе, без предварительных заигрываний, что слепо ведутся на всё, что им предложат. — Ты это о Тэхёне? — хохотнул Рё, подливая себе вина. — Ты знаешь, что он всегда получал достаточно внимания. Его красота — это не шутки. Он очень популярен среди слабого пола. Сама ведь рассказывала, как на него заглядывались твои клиентки. И мы все видели, как старалась Куми добиться от него хотя бы взгляда. — Очевидно, у них с Юни взаимная симпатия, — говоря это, Хосок виновато улыбнулся, но Мики знала, что никакой вины он не испытывает. — Я это заметил ещё в день знакомства с ней, когда запонки у вас потерял. Тэхён так на неё смотрел… Пришлось подавить желание спросить, почему же, раз он такой наблюдательный, он не спешил предостеречь её, как это делал Рё. — А я говорил, — напомнил о себе Абэ. — Я был уверен, что Тэхён сломается. Кто угодно сломался бы. Без обид, но беременная Юни — секси. Его мечтательный взгляд напрочь лишал Мики сочувствия к его ситуации. Возможно, он заслужил все эти проблемы с жалобами. Возможно, и он думал, что она заслужила измену Тэхёна и психическое расстройство. Не похоже, что ему было её жаль, так почему она должна была испытывать нечто подобное по отношению к нему? — Всё ещё мечтаешь трахнуть беременную? — спросил Хосок без особого интереса. Рё коротко кивнул. — Ну так вперёд, — бросила Мики. Доктор Ли наверняка сказал бы, что некоторые импульсивные и необдуманные решения принимала не она. Между скачками настроения было очень просто потерять себя, уступив место зверю. И под хохот Рё Мики с радостью это сделала. — Ты шутишь? — буркнул Хосок. — Давайте лучше вернёмся к игре. Я соберу карты и раздам снова на себя тоже. — Подожди, — Рё оживился, потягиваясь на стуле. — Мики, мне правда можно? Ты меня так проверяешь? Берёшь на слабо или пытаешься выставить ещё большим мудаком? — Ничего подобного, — процедила она раздражённо. — Я просто ждала, когда хоть кто-то из вас заступится за друга и скажет, что проблема не в Тэхёне, а в том, что Юни шлюха, но раз появился шанс проверить это… — Мики, давай не будем, — почти умоляюще проговорил Хосок. — Тэхён может вернуться в любой момент… Она сложила руки на груди, хмуря чёрные брови. — Не может. Он будет здесь не раньше девяти, а Рё ведь понадобится не больше двадцати минут, да? У нас ещё достаточно времени. Хосок швырнул колоду, заставив карты разлететься по столу, а взамен едва успел окольцевать кисть Рё. Он крепко сжал её пальцами, глядя взволнованно. Его застали врасплох, совсем как в тот раз на аукционе. Как и тогда, он был потрясён и недоволен. — Рё, будь благоразумен хотя бы ты. Мики передумает через десять минут, и будет винить в произошедшем тебя. Как врач ты должен знать, как сложно ей справиться с эмоциями. Вдруг это одно из проявлений маниакального эпизода? — Что? — Мики хлопнула ладонями по столу. — Ты правда говоришь такое при мне? У меня нет маниакальных эпизодов! Рё одёрнул руку, отказываясь слушать Хосока. Он был знаком с Мики всего ничего, а Рё её знал больше десяти лет. Если она и была немного поехавшей, он умел отличать минутные глупые порывы от решительности. — Брось, — успокаивающе сказал он, — Юни и сама будет не против. — Это не просто домогательства, это изнасилование, — забрюзжал Хосок. — Хочешь сесть в тюрьму? Юни ведь обязательно расскажет Тэхёну, а он… Мики смяла несколько близлежащих карт, бросая их Хосоку прямо в лицо. Он её разочаровывал. — Ты разве не услышал? Рё сделает ей хорошо, с чего бы ей рассказывать об этом Тэхёну? Уверена, о таком она даже исповедоваться не станет. Секс с кем не следует у неё давно в привычку вошёл. Хосок прижал ладонь ко лбу, судорожно соображая, а выгодно ли это для него. В теории он мог вытащить Рё отсюда за уши, но вдруг тогда он нажалуется ДжиУ и она ещё решит пожалеть его? И вдруг, если он всё прекратит, у Тэхёна с Мики ещё будет шанс помириться? Хосок был помешан на планах на будущее, мысленно переписывая и дополняя, пока всё не складывалось в идеальную картинку, но его «друзья» умели сделать так, чтобы все планы коту под хвост пошли. — Тогда дайте мне уйти, — сказав это, он клацнул зубами и быстро поднялся со стула. — Не хочу иметь с вами дела, когда вы занимаетесь таким. Я этого не поддерживаю, а осуждаю, но это, в конце концов, не мои дела. — Такой неженка стал после того, как начал встречаться, — сказал вдогонку Рё, наблюдая за тем, как Хосок быстро поднимается по лестнице на первый этаж. Когда шаги наверху стихли, он спросил ещё раз: — Ты же не передумаешь, Мики? — Нет. Иди и скажи ей, что дома никого нет, потому что я пошла провожать Хосока. По телу Рё промчалась приятная дрожь, от которой он слегка поёжился. Он мало с кем говорил о своих сексуальных фантазиях, но он обожал игры с принуждением. ДжиУ такого не понимала и делала всё без энтузиазма, из-за чего их интимная жизнь сразу после пары месяцев секса скатилась на дно, но изредка ему удавалось подцепить кого-то, кто убедительно притворялся недотрогой. Ему казалось, что Юни из таких. Тэхёну наверняка пришлось постараться, чтобы склонить её к сексу. Минуя лестницу и прохаживаясь по пустому коридору, Рё протяжно выдыхал через рот, возбуждаясь от разыгрываемых в голове сценок. Он представлял, что стучится в спальню Юни и застаёт её в лёгкой ночной рубашке на голое тело. В спальне приоткрыто окно, и сквозняк гуляет из-за открытой двери. Она вздрагивает и спрашивает, зачем он пришёл, а потом они долго-долго играют в гляделки и в молчанку, пока воздух между ними не становится таким наэлектризованным, что буквально светится. Она отвечает на прикосновения испугом во взгляде, а во время поцелуев старается не допустить попадание его языка в её рот. Когда он придавливает её собой, она скулит и ворочается, не давая ему задирать её одежду, но нечаянно делает это самостоятельно. Поскольку она уже беременна, о защите они не думают. Он заставляет её прогибать спину и поднимать бёдра, вполуха слушая её мольбы шёпотом быть нежнее или прекратить это как можно скорее, но быстро не получается. Это было сумасшествием в его голове, и он жаждал поскорее добраться до каждой своей фантазии. — Тук-тук, — он надавил на приоткрытую дверь ладонью, буквально сгорая от нетерпения. Как удачно, что она не заперлась и ради проветривания даже не захлопнула двери. — Юни? — он тихонько позвал её по имени. В комнате царил полумрак, освещали пол и кровать в большей степени уличные фонари и ещё немного — свет от экрана мобильного. Юни лежала на левом боку, отвернувшись от двери, и смотрела дораму. Актеры мелькали на экране, звук в наушниках заглушал шаги Рё. Он подобрался к ней вплотную, понемногу наклоняясь вперёд и пытаясь понять, что именно она смотрит. Он не был любителем дорам, но ДжиУ смотрела их практически круглосуточно. И всё же эту он не узнал. Какое-то время он стоял над ней, ни о чём не подозревающей, и всеми способами сдерживал смех. Он мог бы стоять так и дальше, в тусклом голубоватом свете изучая расстёгнутый ворот рубахи Юни и её изящную шею, но она ощутила его дыхание и обернулась. Из её горла вырвалось взвизгивание, сиплое от испуга. — Тш-ш, — Рё поднёс палец к губам, но Юни к тому моменту выдернула наушники из ушей и расслышала его шипение. — Это всего лишь я. Рё. Помнишь меня? Ещё бы она не помнила. Её до сих пор дрожь пробирала от воспоминаний о его двусмысленных словах и действиях у туалета. И она вернулась из-за его безумного вида и крошечного расстояния между ними. У Юни перед глазами ещё мелькали тёмные пятна, она не смогла хорошо рассмотреть мужчину сразу, но как только осознала, что это его колено упёрлось в упругий матрас, попыталась перекатиться на другую сторону и вскочить на ноги. Кончиками пальцев она успела мазнуть по коврику, а потом он схватил её за шкирку и швырнул обратно на кровать. Её живот был довольно большим, ему даже стараться особо не нужно было, чтобы придавить её собой. Единственное, что никак не вязалось с его фантазиями, так это её громкие возмущения. Она должна была противостоять, но не так же рьяно, пытаясь пнуть его ногой и выть на весь дом. — Тише, Юни, тише, — просил он. — Ты ведь давала Тэхёну, значит, и мне можешь дать. Я сохраню это в секрете от него, если захочешь…

***

— Ну здравствуй, предатель, — поздоровался Тэхён, присаживаясь на высокий барный стул рядом с Чонгуком. Тот, очевидно, давно его ждал, потому что уже подпирал голову руками, чтобы она не свалилась и не покатилась по барной стойке. Надпитый бокал пива и только опустошённые стопки из-под шотов лишь усугубляли его состояние. — Фу, слабоалкоголка с крепким? Решил помереть на завтрашнее утро? — С каких пор мы на ты? — промямлил Чонгук устало. — С каких пор тебе отдаёт приказы не босс, а его будущий зять? Ты знатно меня подставил, — Тэхён поднял правую руку, пытаясь привлечь внимание бармена. — Мне холодный персиковый чай, пожалуйста. — Трубочка нужна? — Нет, спасибо. Чонгук поджал губы так, словно был обижен и вот-вот мог расплакаться. Тэхёну даже показалось, что его глаза начали слезиться, но с другой стороны, как он мог знать, когда смотрел в большей степени на его профиль. — Так ты узнал про господина Чона, — проговорил он, покачивая головой с частотой китайского болванчика. — Я слышал, вы знакомы и поэтому мы сотрудничаем с бюро. — Ты сливал ему всё, о чём мы говорили? — Тэхён просто интересовался, у него совершенно не было сил злиться и упрекать. Да и это уже было бессмысленно. Хосок всё равно держал его на крючке. Только вот зачем? Чонгук не прекратил кивать, так что Тэхён принял его покачивание головой за ответ. — Но я не предатель. Я же работаю на своих людей, так что я не предатель. Тэхён благодарно кивнул, когда перед ним поставили стакан с чаем. Льда было больше, чем напитка. — Я понимаю. Но зачем ты мне позвонил? Задание в баре или тебе было скучно? — Мне было одиноко. Потупив взгляд в бокал с невкусным пивом, Чонгук стал размышлять над тем, стоит ли сделать ещё глоток или лучше попросить бармена вылить эту гадость и продолжить напитками покрепче. Ему едва ли не впервые в жизни хотелось напиться. Сильно и целенаправленно. Чтобы НаВи на него бурчала всё завтрашнее утро, а ему даже некуда было сбежать от её ворчания, потому что выходной. — И вместо того, чтобы поехать домой к дочери, ты приехал сюда и позвал меня, — Тэхён цокнул языком, осуждая его выбор. Чонгук опустил руки, а щекой прижался к холодной деревянной столешнице. Он усмехнулся краешком рта, разглядывая лицо Тэхёна правым глазом, потому что левый был слишком прищурен. — Чёрт, ты выглядишь лучше, чем я ожидал, — сказал Чонгук, и в его понимании это был самый настоящий комплимент. — Я надеялся, у тебя появятся новые синяки, и мы будем на равных. Или ты больше не поддаёшься жене? При самом внимательном осмотре его лица, Тэхён не нашёл ни единого признака синяка или ссадины. Только это раздражающее глумливое выражение. — Почему все вокруг стремятся поговорить со мной об этом? — задался он вопросом, делая пару небольших глотков чая. — Мои дела с женой настолько интересны окружающим? — Нет, пока ты не играешь в доктора, а она в забойщика скота. — Ну спасибо, — губ Тэхёна тоже коснулась улыбка. — Я что, так похож на представителя скота? Чонгук задумчиво надул губы. Он тормозил, так как успел выпить перед его приходом, да и было много отвлекающих факторов, которые постоянно перетягивали на себя внимание. — Если учитывать то, что я видел и слышал, очень даже. После встречи с тобой каждый день молюсь о том, чтобы НаВи никогда не влюбилась в такого как ты. Тэхён провёл языком по верхней губе, удивляясь тому, насколько вкусным может быть чай из бутылки, если в него окунуть глыбу льда и кинуть пару листиков мяты. Он ещё не допил, но подумывал о том, чтобы заказать ещё стакан. — Так ты верующий? — спросил Тэхён. — Нет, о молитвах это образно. Было бы издевательством перетаскивать тела изо дня в день, а потом благодарить кого-то за хлеб насущный. Над этим потрудился только я, а не какой-то Бог. — Тогда ты можешь потрудиться и над тем, чтобы твоя дочь не влюбилась в такого как я. Сказать было проще, чем сделать. — Считаешь, раз я пытаюсь давать тебе советы, ты тоже можешь? — спросил едко Чонгук. Он старался выглядеть строгим и хмурым, но слишком привык по-идиотски улыбаться в трудные времена, и вся его серьёзность пошла коту под хвост. — Ладно, — сдался он, бормоча дальше: — Можешь. Я послушаю, покиваю, но хотя бы не буду торчать здесь один. — У тебя есть только НаВи? — Что значит «только»? — буркнул Чонгук. — Её более чем достаточно, но она пока не доросла до посиделок в баре. — И до обсуждений твоей работы? — предположил Тэхён. — Мне интересно, что ты ей говоришь после смен? Что разгружал вагоны? Или что ты в офисе работаешь? — Что фрилансер. Это не так уж и далеко от истины. — Не боишься, что она когда-нибудь догадается? Чонгук закатил глаза. На самом деле его не раздражали вопросы Тэхёна. Было приятно поговорить с кем-то о чём-то таком. — Исключено. Я унесу это с собой в могилу. — Через моё агентство? — Тэхён улыбнулся чуть шире. — Должен ли я пообещать тебе скидку на будущее? Или, точнее, твоей дочери? Чонгук до боли сжал челюсти. Раньше он бы непременно посмеялся, но сегодня было как-то не смешно. У него защипало в глазах, и он громко шмыгнул носом, притворяясь, что страдает от насморка. — Моими похоронами займётся мой босс. В таком случае тебе лучше содрать с него побольше. — Рассчитываешь на шикарные похороны? — На такие же, как всегда. И отдых в классической урне в коллекции. Тэхёна тоже немного удручали разговоры о смерти. — НаВи хоть сможет тебя проведывать? — Надеюсь, что нет. Тот колумбарий — жуткое место. Тэхён допил остатки чая и подозвал бармена снова, чтобы заказать ещё. Чонгук в то же время попросил две «Хиросимы». — Ты ведь не налегаешь на алкоголь в надежде на то, что после я подвезу тебя до дома? У меня есть время только до половины девятого. Чонгук о таком даже не думал. — Я планировал вызвать водителя. Когда бармен поставил на стойку первую «Хиросиму», Чонгук попросил трубочку. Он выглядел забавно, скосив глаза, чтобы наблюдать за перемещающейся по прозрачной трубочке жидкостью, и постепенно, начиная с нижнего слоя самбуки с гренадином, уничтожая все слои «ядерного взрыва». Заканчивать абсентом было горько, поэтому он поморщился. Тэхён сначала смотрел с восхищением и интересом, стараясь припомнить, когда в последний раз сам пил что-то крепче вина, и борясь с желанием и себе заказать какой-нибудь коктейль или шот с любопытным составом, но кислый вид Чонгука сбивал с толку. — Что-то случилось? — спросил Тэхён, вдруг подумав, что у такого поведения должна была быть причина. — У меня? — Чонгук ткнул в свою грудь пальцем, ощущая жжение внутри. — Нет, ничего особенного. Просто столько всего навалилось, что мне срочно понадобилась пауза, а теперь я думаю над тем, чтобы нажать «стоп». Тэхён хотел поддержать разговор и расспросить побольше, но вибрация телефона в такой час показалась ему важнее. — Секундочку, — попросил он Чонгука, принимая вызов от Хосока. — Да? Вы уже закончили? — Мики знает про вас с Юни. — Чт-… — Но это сейчас неважно. Мики не просто знает, она хочет, чтобы Рё пошёл и поимел Юни, пока тебя нет дома. Тэхён отпустил стакан чая, влажную от конденсата ладонь вытирая о салфетку. Он не думал, что Хосок стал бы с ним так шутить, но осознание плачевности ситуации всё равно пришло к нему с опозданием. Конечно, не с таким большим, как к Чонгуку, который непонимающе уставился на спину сбегающего из бара Тэхёна. Похоже, его не просто кинули, а кинули с неоплаченным счётом. Тэхён о такой мелочи как оплата чая попросту забыл. Выскочив из бара, он чудом задержался на тротуаре, когда прямо перед носом промчался свистящий шинами мотоцикл, а потом стремглав помчал к машине. — О чём ты говоришь? Она так сказала? Ты же её остановишь? — Мне пришлось уехать, — сказал Хосок. — Помнишь, мы говорили про поле с юлами? Я и так вмешиваюсь своим звонком. Тэхён завёл машину, прижимая телефон к уху плечом. Он был растерян и зол на равнодушного Хосока даже больше, чем на мстительную Мики. — Как давно она это сказала? Рё поддержал? — Пару минут назад. А Рё был только рад. — Ты можешь вернуться и сделать что-нибудь? Пожалуйста? — Нет, извини, Тэ. Я бы предпочёл сделать вид, что совсем ничего не слышал и не видел. Это было бесчеловечно, не в стиле того, кто мило улыбался своей девушке и ласково перебирал её пальчики, болтая о восхитительном браке, что их ждал. Так и хотелось спросить, что бы сделал Хосок, если бы что-то подобное происходило с Урён, а Тэхён развернулся и уехал. Он почему-то думал, что остался бы без головы и с табличкой неизвестного в похоронном зале. Но у Тэхёна не было никакой власти, он не мог его заставить или упросить. Всё, что ему оставалось, — отбросить мобильный на соседнее сидение и поддать газу.