Один грамм терпения

За окном снова назревала гроза. Серые тучи затянули небо, всё внизу нечаянно тоже сделав каким-то серым, поэтому Юни включила в ванной сразу две лампы. Было таким блаженством начать утро не с напряжённого завтрака с госпожой Гото, что разрывалась между работой, обсуждением своих непутёвых друзей и каких-то других переживаний, от которых у неё на глаза наворачивались слёзы и она махала руками перед лицом, разбираясь с этим до того, как Тэхён присоединялся к завтраку, а с тёплой ванны. Получившаяся из геля для душа пена быстро лопалась, оседая, но это не имело значения — Юни всё равно была в восторге. Будь её воля, она бы весь день здесь провалялась, периодически спуская немного остывшей воды и добавляя горячей. Негромкий стук в двери она сначала приняла за «послышалось», но когда он повторился громче и настойчивее, напряглась. Госпожа Гото должна была, как обычно, уехать на работу около восьми, Тэхён немного позже, а когда Юни проснулась, было почти десять. Она прошлась по пустому дому, чтобы убедиться в том, что одна, съела четыре гренки с авокадо, не в состоянии остановиться, а потом отправилась в ванную, убеждённая в том, что все ушли. — Можно войти? Она испуганно дёрнулась в воде, не сразу узнавая голос Тэхёна. Он должен был быть на очередных похоронах, она и подумать не могла, что он вернётся так рано. — Д-да, — ответила она, слегка задыхаясь от горячего пара и волнения. Перед тем, как он открыл двери, она успела убрать руки с бортиков ванны и спрятать большую часть тела под белой пеной. Тэхён сначала просунул в дверной проём фиолетовые ирисы в жёлтой бумаге, вызывая у Юни ещё большее недоумение, а потом заглянул сам, улыбчивый и с укладкой. Непривычно было видеть его с чёлкой наверх. — Что это? — спросила Юни. — С днём рождения тебя, — он начал напевать хорошо знакомую ей песенку, — с днём рождения тебя... Его низкий голос понемногу нарастал, из тихого и скромного, несколько неуверенного, в звонкий, а после песенки он рассмеялся, потому что Юни выглядела растроганной, удивлённой и весёлой одновременно. Она была готова поспорить, что он очень горд собой, но не могла просто солгать ему. — Ты пришёл меня поздравлять? — спросила она, получая от Тэхёна быстрый кивок. — Сегодня? Уверен? Её наводящие вопросы должны были его смутить, но он слишком торопился закрыть двери в ванную, чтобы Юни не замёрзла, и подобраться поближе к ней, чтобы она могла оценить букет. Он стоил целое состояние, а перед этим Тэхён как мог испытывал терпение девушки в магазине, допытываясь, какие цветы не будут раздражать своим запахом, какие вообще не пахнут и точно ли беременной девушке можно дарить ирисы. — Красота… — Юни поджала губы, разглядывая цветы в руках Тэхёна. — Только мой день рождения завтра. Улыбка тут же сползла с его лица, но даже будучи поражённым её словами, он выглядел просто потрясающе. Такой милый, что Юни боролась с желанием дотянуться до него и поцеловать хотя бы в щёку. — Не может быть, — он насупился, словно был обижен, — я заглядывал в твою медицинскую карту некоторое время назад. Я точно знаю, что твой день рождения девятнадцатого марта. — Девятнадцатого, — подтвердила она, — а сегодня восемнадцатое. Но! Я могу сделать вид, что уже девятнадцатое. Спасибо за цветы! — Я ещё торт купил, — Тэхён облокотился на ванну, присаживаясь на корточки. — Чёрт, похороны госпожи Квон Ёнок… Конечно, сегодня восемнадцатое. Как я мог перепутать?.. Юни не хотела слушать, как он сам себя ругает, потому пробежалась мокрыми пальчиками по его подбородку и показалась из-за пены, только чтобы поцеловать его в губы. Он сразу же ответил, послушно наклоняясь за ней и вытягивая губы, чтобы ни за что поцелуй не прервался. — Спасибо, — повторила она, кончиком своего носа задевая его нос. — Я не думала, что ты знаешь… Тэхён заулыбался, потому что, так или иначе, Юни выглядела довольной, а ещё безумно сексуальной. Он немного отстранился, чтобы положить букет на корзину для грязного белья и освободить руки для кое-чего поинтереснее. Юни ахнула из-за его холодных прикосновений. Было очевидно, что он только с улицы. — Ты намочишь рукава! — предупредила она, хихикая из-за его громких поцелуев, что перемещались от её подбородка к ключицам. — Ну и ладно, — сказал он, тем не менее, расстёгивая и снимая пиджак. — В ванне будет неудобно… Он расстегнул и пуговки на рукавах чёрной рубашки, закатывая их понемногу выше локтя. — Ты можешь просто получать удовольствие и не беспокоиться обо мне? — спросил он, чуть сильнее прикусывая нежную кожу на плече Юни. Она простонала, сжимая губы, чтобы не звучать слишком громко. — М-м, я всегда буду беспокоиться о тебе. Ты из тех мужчин, о которых нужно беспокоиться. — Не в этом случае, — он скользнул по её спине рукой, постепенно погружая пальцы и ладонь в воду. — Просто расслабься и смотри, что я с тобой сделаю…

***

Правая нога Мики тряслась с раздражающей частотой, чем выводила Тэхёна из себя. Он тоже нервничал, но не до такой же степени. — Прекрати, — сказал он, хватаясь ладонью за её колено, сжимая и надавливая на него одновременно. — Мы разве не пришли сюда просто поесть? Почему трясёшься? Ради этого она вытянула его из дома воскресным вечером, перечеркнув их общие планы по сбору мебели для детской. Она мотивировала это тем, что они давно не ходили на свидания, а Тэхён еле подавил желание сказать ей, что они вообще никогда на свидания не ходили. Это были супружеские обеды, ужины или что угодно, но точно не свидания. Её вегетарианские блинчики готовились очень долго, из-за чего они просто сидели на диванчике перед пустым столом, и Тэхён слушал стук её каблука по плитке и ловил взглядом это нелепое дрожание. Она была взбудоражена в последнее время, много работала, активничала как могла и спала по пару часов в сутки, обеспечивая себя синяками под глазами на каждый день. Он не считал это чем-то важным или необычным, потому что иногда такое случалось, и её занятость была ему на руку. Но трясущееся колено его бесило. — Я хотела с тобой поговорить… Её слова прервались его цоканьем языка. Тэхёна утомляли разговоры с ней, она знала, ведь он всегда слушал вполуха, а со временем даже не мог припомнить, о чём она рассказывала. Она и не ждала от него внимательности, сострадания и поддержки, но надеялась, что он немного помолчит, пока она будет говорить. Ей стало бы легче, если бы она рассказала кому-то. — Просто послушай, — звучало одновременно как просьба и как приказ. — Это входит в твои обязанности как мужа. Как и многое другое, о чём я тебя уже давно не прошу. Он сложил руки на груди, отворачиваясь от неё и разглядывая соседние столики и гостей за ними. — Меня очень задели твои слова о моём состоянии, особенно твоя формулировка, — она избегала слова «больная», — поэтому я немного сорвалась. Я знаю, что ты так не думаешь, и это навязанные моим отцом мысли. Это логично, ведь он передал тебе своё отношение ко мне, поэтому ты игнорируешь и говоришь обидные вещи… Совсем как это делал он. И я не виню тебя. Наверное, я заслужила. Но я вот о чём подумала: я чувствовала себя замечательно, когда папы не стало. Тэхён сжал челюсти, стараясь сдержать свой гнев. Он догадывался, что Мики вовсе не скорбела, она была счастлива остаться без присмотра отца. — Я почувствовала себя свободной впервые за долгое время, и впервые сама задумалась о том, как прекрасно будет завести ребёнка. Только подумай, без папиных советов и давления у нас, наконец-то, и правда начало получаться. Так что я была на седьмом небе и немного забросила приём антидепрессантов… — Ты что?! — Тэхён повернулся к ней, сканируя её лицо этим упрекающим взглядом, который Мики наблюдала чаще всего после их не очень-то милого секса. — Знаю-знаю, — её нога под столом вновь затряслась, — но я делала так и прежде… Пару раз. Когда становилось лучше. Врач сам говорил, что можно спровоцировать привыкание постоянными приёмами одних и тех же таблеток, поэтому я брала небольшие паузы, и ты этого даже не замечал. Она пожала плечами, показывая, что не обижается на его невнимательность к её состоянию. Это ведь было её извечной проблемой, ничего удивительного, что Тэхён многое упускал из виду. Особенно если учесть, что он никогда к ней не присматривался, стремясь поскорее отвести взгляд. Даже сейчас заставил себя вновь отвернуться, сжимая руки, лежащие на столе, в кулаки. — И что? Хочешь сказать, что и сейчас забросила антидепрессанты? — поинтересовался он как можно спокойнее. Одно дело отказаться от галоперидола, и совсем другое — от лекарств в целом. Он обычно старался следить за тем, чтобы она принимала всё прописанное, надеясь, что однажды она будет в нормальном состоянии. Потому что нормальное состояние в какой-то мере означало, что Мики станет нормальным человеком. Но он зря надеялся. С таблетками или без, всегда находились причины бояться её и желать ей всего самого худшего про себя. — Ещё нет, но я боюсь, — её слова перешли в стон. — Это кажется безумным, но вдруг… Вдруг мой папа заплатил врачу? Он мог завещать что-то ему или заплатить заранее, зная, что умрёт — ты ведь слышал, как люди в бюро миллион раз говорили о том, что их родственники предчувствовали собственную кончину… — Да о чём ты? — грозный голос Тэхёна намекал, что ему уже почти надоело. — Не думаешь, что мой папа мог попросить врача пичкать меня не теми таблетками? Ты точно получал их в аптеке для меня? Потому что в последний раз он мне сам принёс, — Мики забормотала тише, оглядываясь по сторонам, изучая взглядом незнакомцев, которые могли подслушать. Но дома было ещё страшнее — там была Юни. Мики по-прежнему верила, что та ни о чём не знает. Мики волновалась, что это вызовет ненужные подозрения и переживания. Тэхён опять повернулся к ней, внимательно вглядываясь в её карие глаза. В них было столько всего и ничего одновременно. Они были подобны тёмным водам, на поверхности которых вроде что-то и плавало, но разглядеть было невозможно. Она подозревала его или только врача? Она принимала таблетки в последнее время или этот лихорадочный бред вызван синдромом отмены? Он уцепился за это пришедшее на ум слово и повторил его вслух: — Бред. Мики, ты выдумываешь. Я брал таблетки в аптеке, и ты чувствовала себя хорошо. Как она и думала, он совсем не разбирался в её чувствах. А если и разбирался, продолжал упрямо стоять на своём. Ей было хорошо, потому что она не выступала, вот как он считал. Официант на одном подносе принёс еду как соседнему столику, так и им. Тэхёну от нервов кусок в горло не лез, а вот Мики набросилась на блинчики так, словно только прибыла из голодного края. — Я не чувствовала себя хорошо, — проговорила она с набитым ртом, растирая кисло-сладкий гранатовый соус по губам, как помаду. Он был липким, тёмно-красным, и один его вид у Тэхёна вызывал отвращения, поэтому он выдернул одну из красиво сложенных салфеток и поднёс их к губам жены, вытирая не очень-то нежно, но у Мики всё равно приятные мурашки побежали. Она едва не отвлеклась на них. — Я чувствовала себя плохо всё время. — Но теперь тебе лучше? После новых антидепрессантов, — Тэхён скомкал салфетку, крепко сжимая её в ладони. Не хотелось давать ей поводов думать на него, поэтому он предложил другой вероятный вариант: — Может быть, в прошлый раз тебе попались бракованные таблетки. Такое случается. Тогда нужно просто купить ещё одну пластинку, чтобы вернуться в прежнее состояние. Мики замотала головой. Она уже попробовала другие таблетки, и хотя ей больше не хотелось всё время спать, её энергичность ей самой мешала. Она действительно хотела отдохнуть, сбросить скорость, на которой неслась весь март, расставить приоритеты и заниматься ими спокойно, но у неё не получалось. В моменты просветления она понимала, что снова не в порядке, что она работает на износ без видимых на то причин, что спать три часа в день — мало, что её продуктивность — последствия чего-то, а не её собственное желание. Ей просто хотелось, чтобы Тэхён послушал и покивал, а ещё лучше — согласился словесно с её идиотскими идеями. — Никто не станет рисковать собственной карьерой ради того, чтобы обманывать тебя, — в итоге сказал он. — Твоему лечащему врачу незачем таким заниматься. Все проблемы у тебя в голове. Не нужно перекладывать их на других. Тэхён говорил это себе всякий раз, когда чувствовал, что может не справиться, но для Мики его «утешения» были подобны пощёчине. Он мог быть безразличен по отношению к себе, её это не волновало, но безразличие по отношению к ней пробуждало бурлящую ярость. — Тебе на всех плевать, да? — спросила она, запихиваясь очередным блинчиком. — Ты знаешь, что нет. Я переживаю о Юни, о ребёнке, о клиентах, с которыми имею дело. — Но не обо мне. — Но не о тебе. Из-за тебя. Ты делаешь мне больно. Он выдохнул шумно, ощущая, что в лёгких совсем ничего не осталось. Он всё думал, когда у них выйдет коснуться этой темы — и выйдет ли вообще, — а она сама их к этому привела. — Ты мне тоже, — парировала Мики. Каждый из них подразумевал разные вещи, но легче от этого не становилось. Во всяком случае, спорить Тэхён не собирался. — Так не должно быть, — проговорил он мягко, искренне надеясь на понимание. Мики кивнула, соглашаясь, а потом говоря: — Но так уже есть и так будет. Мы прожили вместе больше семи лет, и ничего не изменилось, поэтому в ближайшие десять, двадцать или пятьдесят тоже не изменится. Она говорила это не только ему, но и себе, мысленно готовя себя к тому, что Тэхён и после рождения ребёнка будет переживать не о ней, а из-за неё. Их чувства по отношению друг к другу останутся прежними, и это в какой-то мере хорошо. Они научились справляться, делая шаг вперёд, шаг назад и топчась на одном и том же месте. Но лучше не двигаться никуда совсем, чем стремительно мчаться вниз, думала Мики. А Тэхён знал, что они давно уже падают, просто их взаимная зависимость оттягивала приближение дна. Общий ребёнок не сделает Мики другой. И она не позволит Тэхёну стать другим. Это осознание настигло его так внезапно, словно он всерьёз верил, что как только они заберут малыша из роддома, жизнь наладится как по волшебству. Он с трудом сглотнул, стараясь подавить панику. Он говорил себе потерпеть ещё чуть-чуть, но был ли у этого конец? Он не думал, что это когда-нибудь прекратится. Особенно с его бездействием или таблетками, что выталкивают его на шаткую дорожку, которая ни к чему хорошему не приведёт. Мики его не убьёт, если в который раз разочаруется в нём, она заставит его страдать. Долго и мучительно, как всегда. — Я поеду домой, — он сдвинулся к краю дивана, нащупывая в кармане мобильный. — Без меня? — Мики заторопилась. — Я уже доела. Могу попросить счёт и… — Нет. Я один поеду. Он не спрашивал, а поставил её перед фактом, встал и ушёл. До дома было не так уж и далеко, при желании она могла бы и пешком прийтись, либо вызвать такси. А он мог побыть вдали от неё. Он ненадолго задержался на улице у кафе, делая столь необходимые глотки весеннего воздуха, пропитанные ароматом цветущих вишен. Из-за дождя и ветра лепестки опадали скорее, укрывая улицы Сеула нежно-розовым покрывалом, и вскоре Тэхён по нему пошёл, прижимая телефон к уху и вслушиваясь в долгие гудки. — Да? — Юни ответила с улыбкой. Она всегда отвечала на его телефонные звонки так, словно только и ждала возможности услышать его голос. — Одевайся, буду буквально через пять минут. Пойдём на прогулку. Юни этого было достаточно, чтобы вскочить с кровати и броситься к шкафу с одеждой. У неё в основном была зимняя, но госпожа Гото активно заботилась о вещах для беременных, понемногу докупая для Юни свободные штаны с мягкой резинкой, которая нигде не давила, футболки большего размера и даже весенне-осеннее бежевое пальто, в котором Юни могла бы утонуть и которое вполне подошло бы Тэхёну, а может и кому-то побольше него. — А госпожа Гото? Она не захочет с нами? — Я не захочу её с нами. А так она ещё в кафе, не едет пока домой. Тон Тэхёна выдавал его настроение. — Вы снова поссорились? Это снова неприятно кольнуло его. Выглядело так, будто они с Мики только и делают, что ссорятся. А главное, никогда не мирятся. Есть только буря и затишье перед бурей. — Она ведёт себя как чокнутая, — он именно это всегда и хотел сказать, но слушать раньше было некому. — Считает, врачи её обманывают и дают не те лекарства, поэтому ей вечно хуже всех. — Но… — Юни сделала паузу, беря телефон в другую руку. — Тэхён, возможно, в этом есть доля правды?.. Он пристегнул ремень безопасности, переключаясь с телефона на машину, и вопрос Юни прогремел на весь салон. — В каком смысле? — спросил он, хмуро глядя на влажную после дождя дорогу через лобовое стекло. — Не знаю, правильно ли я всё поняла, — она лепетала смущённо, уже жалея, что подняла этот вопрос, потому что подкинуть дров в и так разгоревшейся раздражение Тэхёна вовсе не хотелось. — Но те таблетки… Помнишь, ты собирал таблетки со стола? Тэхён прекрасно помнил. Он не ожидал, что она так внезапно зайдёт на кухню, и надеялся, что она достаточно умна, чтобы просто забыть об этом эпизоде. — Это были прежние антидепрессанты Мики. — Правда? — она мучительно сглотнула. — Прости, что лезу не в своё дело — я понятия не имею, что происходит с госпожой Гото, но в кармане твоей куртки был галоперидол, ты убирал таблетки в то время как твоя жена отсутствовала и… — Юни, я не такой человек, — ложь так легко слетела с языка Тэхёна, что он не успел это остановить. У него практически ничего не складывалось так, как хотелось, и последнее, что ему нужно было в его ситуации — испортить отношения с человеком, который ему так сильно нравился. С недавних пор Юни у него была едва ли не на первом месте, и чем больше он думал о том, что она скажет, когда узнает всю правду, тем ощутимее была дрожь в руках. Он хотел сохранить то, что было между ними, любой ценой и на как можно больший срок. — Тогда?.. — она подталкивала его к объяснениям. — Эти лекарства были прописаны Мики её лечащим врачом. Ей их прописывали и раньше, ещё при господине Гото, я просто обновил рецепт и привёз их из аптеки. И я уже сказал, что убирал подальше те антидепрессанты, которые ей отменили, потому что у неё миллион пузырьков и пластинок, я не хотел, чтобы она что-либо перепутала и приняла не то. Ненадолго они оба замолчали. Юни нужно было время, чтобы переварить всё им сказанное. — Но, погоди, — Тэхён заговорил вновь, свернув на улицу с частными домами, — ты нашла таблетки в моём кармане несколько недель назад, почему спросила только сейчас? — Не знаю, — Юни выдохнула в трубку, — возможно, я волновалась, что ты делаешь что-то плохое. — Я и правда делаю, — ответил он, оставляя себе пути для отступления. — Это имеет значение для тебя? В смысле, я изменяю жене, а ты нарушаешь правила договора, обманываешь работодателя и даже родителей, так почему ты волновалась, найдя таблетки? Даже если бы я делал что-то с Мики, какая разница? Он заглушил мотор, оставаясь в машине для того, чтобы закончить телефонный разговор. — Большая, Тэхён. Я знаю, что сама не святая… — Разумеется, — вставил он. — Но то, что делаю я, не принесёт вреда, если тот, кого я обманываю, не узнает. Мои родители будут счастливее, если я достану деньги и обеспечу будущее их внучке, а они не станут интересоваться тем, как я это сделала. Сердце госпожи Гото будет в порядке, если она заплатит по контракту в конце, не догадавшись о наших отношениях. Но самолечение не может пройти бесследно, оно влечёт за собой большие последствия. В частности страх. — Страх? — Мне было страшно спросить, потому что вдруг… — она задумалась на несколько мгновений, и эти секунды Тэхёну показались бесконечно долгими. — Подтвердились бы мои худшие опасения, и оказалось, что ты совсем не такой, как я думала. — И что было бы тогда? Тэхёну нужно было знать, чтобы быть ко всему готовым. — Раз ты можешь поступить так с женой, я бы задумалась о том, что ты можешь сделать со мной. А в такие моменты на ум приходят только ужасные вещи. Он упёрся макушкой в подголовник. Хотелось спросить, за что, по её мнению, он должен был поступить с ней ужасно, узнать, почему она вообще думает о таком, когда в её глазах он всегда был только жертвой. — Я никогда тебя не обижу, Юни, — выдавил он раздосадовано. — Ты не веришь мне? — Верю, конечно, верю, — он расслышал в её ответе какую-то фальшь, как будто она упустила «теперь» перед «верю», и это не было пустяком, по его мнению. — Там на улице не слишком холодно? Шапка нужна? — Нет, тепло. — А ветра нет? — Нет. Между телефонным разговором и встречей у порога прошло не более тридцати секунд, но с того момента, как Юни ухватилась за предплечье Тэхёна, спускаясь по ступенькам на подъездную дорожку, они притворились, что никаких серьёзных разговоров между ними не было.

***

— Они задержали нас уже на полчаса! Мики злилась из-за пары, что оккупировала кабинет гинеколога перед ними. Юни успела сдать кровь, приговорить четыре упаковки фруктового пюре и два стаканчика чая из автомата, а Тэхён дважды останавливал жену от того, чтобы она ворвалась в кабинет и напомнила, что время их приёма давно прошло. — Ты куда-то торопишься? — спросил Тэхён, листая новостную ленту в телефоне. — Представь себе, — пробормотала Мики, вновь поглядывая на настенные часы в коридоре, а в какой-то момент в который раз срываясь с места. — Вы же сможете пройти осмотр и УЗИ без меня? Тэхён убрал мобильный, садясь в кресле ровнее и бросая быстрый взгляд на Юни. Она всегда нервничала перед приёмами у врача, и он помнил, что для неё не было ничего хуже ожидания, но даже она не вела себя так, как Мики. — Ты уезжаешь? — удивился он. — Да. У меня встреча. Он чуть не спросил, с кем, но вовремя себя остановил, напомнив, что ему, собственно говоря, плевать. Он любил посещать больницу только с Юни. С ней было хорошо и комфортно, он сразу чувствовал себя настоящим будущим папочкой и с удовольствием отвечал на каверзные вопросы врачей о питании беременной, её самочувствии и прочем. При Мики он бы в основном молчал, боясь показаться чересчур заинтересованным. — Ладно, пока, — он с лёгкостью её отпустил. У Мики не было времени обижаться на него. Их последний серьёзный разговор прошёл неплохо. Тэхён протестовал, не верил в её идеи, но это было не так уж и важно. Она рассказала ему, произнесла свои страшные догадки вслух и лишь больше убедилась в том, что они вполне могут оказаться правдой. Пусть Тэхён и умел быть скептиком, не работал над тем, чтобы переубедить в чём-либо жену. Он думал, вопрос закрыт, а она записалась на приём в клинику, в которой никогда прежде не была — решила, что так надёжнее и там не будет людей, которых отец мог подкупить. Так получилось, что её встреча с психиатром практически совпадала с медосмотром Юни, но Мики знала, что Тэхён со всем разберётся. Как бы он ни пытался скрыть своих истинных чувств, она видела, что он трясётся за суррогатной матерью не меньше неё, даже о дне рождении её озаботился, купив цветы и приторный кремовый торт без намёка на шоколад, который Юни очень понравился. Тэхён из кожи вон лез, чтобы угодить беременной женщине, а это значило, что Мики может на него положиться. По меньшей мере, в этом вопросе. А в других приходилось рассчитывать на себя и то, что она считала своим благоразумием. Они приехали в клинику на разных машинах, потому что Мики всё чаще оказывалась той, кого бросали, подмигивая задними фарами на прощание. Вдохнув поглубже свежий воздух, она почувствовала вовсе не беспокойство, которое терзало её со встречи за покером, а необычайное ощущение лёгкости. Она настроилась на встречу с хорошим доктором, который выпишет ей настоящие лекарства и которому она сможет довериться. Она будет так же бодра, как всегда, но не станет переусердствовать с работой; она будет всё успевать и уделять больше времени не только Юни, но и Тэхёну, кирпичик за кирпичиком залатав ту дыру, что появилась нечаянно в порыве гнева. Она окажется права и докажет это, а чёртов Хосок со своим мерзким поведением ещё пожалеет, увидев, насколько Мики здоровая и уравновешенная. У него больше язык не повернётся провоцировать её. Они будут друзьями, как и раньше. Советы из книги по психологии, которые гласили, что крайне важно настраивать себя на хорошие и позитивные мысли, оказались куда полезнее, чем Мики думала. Она не ехала, она летела по указаниям GPS, изредка улыбаясь своему отражению в зеркале. Не было времени даже подумать о том, как там проходит УЗИ Юни, как проверяют размер живота и обсуждают беременность, которая временами делала Мики самой счастливой на свете. Она припарковала машину поближе ко входу, чтобы после приёма так же скоро уехать домой. — Госпожа Гото Мики? — медсестре в приёмной хватило одного взгляда на гостью, чтобы догадаться. — Пойдёмте, я вас провожу в кабинет доктора Ли. В коридорах приятно пахло лимонным средством, это напоминало Мики о чистой посуде дома, о бесплатных леденцах на ресепшне в её салоне и о лимонной меренге, которую мама раньше готовила всякий раз, как приходили гости. — Доктор Ли, — медсестра вошла после двух коротких стуков, не дождавшись приглашения, — это госпожа Гото. Позавчера мы вместе изучали её медицинские записи. Они у вас в планшете. Доктор Ли был моложе, чем Мики ожидала. Намного моложе того, кто занимался ею по поручению отца. Этот мужчина выглядел бы как студент, если бы не борода. Завидев будущего пациента, он отложил «The Journal of Korean Academy of Psychiatric and Mental Health» и встал из-за стола, чтобы перейти на диван. — Госпожа Гото, — он поклонился, приветствуя её, — пожалуйста, присаживайтесь. Юниль, я буду чай, а госпожа?.. Он перевёл взгляд на Мики, якобы давая ей возможность сделать выбор самостоятельно, но до того, как она успела попросить что-либо, добавляя: — Тоже чай. — Я бы предпочла кофе… — Не будем раздражать нервную систему с утра. — Но кофе обычно с утра и пьют. Он кивнул, погружаясь в информацию в планшете, а Юниль лишь виновато поджала губы, поклонилась и вышла. — Итак, — он закинул ногу на ногу, придерживая планшет одной рукой, — как вам спалось сегодня? — Не очень. Почему вы спрашиваете? — Насколько я понял, у вас проблемы со сном. Иногда дольше обычного, а иногда бодрствуете по двадцать часов в сутки. Сейчас какой период? Мики сглотнула, не готовая к таким разговорам. Она планировала говорить исключительно о рецепте на антидепрессанты. — Второй, — её брови слегка нахмурились, когда доктор снова кивнул. — Честно говоря, я хотела поговорить о кое-каких переживаниях… — Конечно, — он из вежливости оторвался от планшета, устремляя свой внимательный взгляд прямо на неё, — я здесь именно для этого. Мы пока не очень знакомы, потому я бы предпочёл сперва собрать анамнез самостоятельно, с незначительной опорой на прошлые записи, но ваши переживания всегда на первом месте. Говорите. — Понимаете, мой отец... Нет, не так… Мой прежний врач… Я думаю, он меня обманывал. Точнее, не врач, а отец через врача, — она запнулась в который раз, ощущая что-то отдалённо напоминающее смущение. И почему она не додумалась подготовиться к этому разговору, чтобы не звучать и не выглядеть потерянной? Она ведь чётко знала, что нужно говорить, не хватало практики. — Ваш отец как-то повлиял на вашего лечащего врача, чтобы тот вас обманул. А в чём, собственно, заключается обман? Ей нравилась прямота его предположений, без всевозможных «вы считаете», «вам кажется», которые изначально ставили под сомнения её слова. — В таблетках. Я принимаю антидепрессанты уже почти два года, и я знаю, когда они настоящие, а когда нет. — Вы ощущаете разницу между препаратами? — Нет, между пластинками и пузырьками. Доктор Ли достал из кармана халата стилус, записывая что-то в планшет. — Продолжайте, пожалуйста, — попросил он. — Это происходит регулярно? — Нет. Бывало я почти два месяца чувствовала себя хорошо, без тех изматывающих симптомов, а потом обновляла рецепт и мне становилось очень трудно, — Мики поглядывала на врача, всё волнуясь, что он не будет за ней успевать записывать, или что он попросит её остановиться, но он молча делал записи. — Обычно в таких ситуациях мне поднимали дозу, а когда становилось снова лучше к следующей пластинке, её понижали. Она ненадолго замолчала, не зная, как правильнее перейти к тому, о чём она хотела попросить. — Когда в последний раз вы чувствовали подмену? — В прошлом месяце. Мне было тяжело из-за стресса на работе и дома, и пришло время обновить рецепт. Я была уверена, что всё наладится, но как будто провалилась в чёрную дыру, — её голос немного понизился и замедлился, потому что ей нужно было время, чтобы подобрать более понятные объяснения. — Вы читали «Гарри Поттера»? — Конечно, моя любимая часть про узника Азкабана. — Тогда вы знаете дементоров, — она ждала очередного кивка. — Я чувствовала себя так, словно встретила дюжину дементоров. — Словно из вас высосали все светлые мысли и воспоминания, и осталось только худшее? — он записал её сравнение, выделив его оранжевым цветом. — Когда это прекратилось? — Что? — Влияние дементоров. Вам ведь стало лучше? — Я полетела в отпуск с мужем. — Это вас приободрило? — И ещё новые антидепрессанты. Поначалу было хуже, чем обычно, потом немного лучше и, наконец, нормально. Но сейчас я снова чувствую себя странно. Не под влиянием дементоров, но определённо узницей. В кабинет снова постучали, но медсестра оставалась снаружи до тех пор, пока доктор Ли не позволил ей войти. Как и ожидалось, она принесла две чашки чая. Большие чашки с большими чайными пакетиками и стиками сахара. Только когда девушка вышла и плотно заперла за собой двери, а доктор сделал глоток, прося и Мики обязательно попробовать, она сказала ему, переходя на полушёпот: — Когда-то мой папа просил прописать мне галоперидол. Вы ведь знаете про галоперидол? Я не задумывалась об этом раньше, так как уже принимала это лекарство после худших моментов моей жизни, чтобы «стабилизировать» состояние, как мне говорили, но когда я проанализировала своё недавнее состояние, поняла, что это было похоже. Если бы не Хосок, она бы и не задумалась об этом. Он говорил о мышах, которые позволяли людям обжигать их лапки раскалённой плиткой, и невольно забеспокоилась о себе, касающейся горячей сковороды. В чём была разница? Мышам не было больно, и Мики тоже; они не понимали, что над ними попросту издеваются, и она тоже. — Вместо антидепрессантов вам могли назначить галоперидол, — догадался врач. — Но вы забирали таблетки в аптеке и не заметили этого? — В тот раз забирал мой муж. — Ваш муж заодно с вашим отцом и врачом? — его серьёзный тон не давал Мики поводов подозревать его в насмешках. — Нет, конечно. Он просто не разбирается в таком, мог доверить забрать и подменить лекарства врачу. А мой отец умер несколько месяцев назад, но ничто не мешало ему подкупить врача заранее. Поверьте, у меня есть друзья-врачи, и за лишний конверт с деньгами они на что угодно согласятся. — Страшные у вас друзья, — проговорил доктор Ли. — А если мы немного отвлечёмся от возможной подмены препарата и подумаем о неправильном приёме лекарств? Вы следовали инструкциям? Не прерывали приём по собственному желанию, когда казалось, что состояние улучшилось и можно обойтись без антидепрессантов? Молчание Мики и её удивлённый взгляд давали почву для размышлений. — Хорошо, — он заговорил снова, открывая новый лист, — а если временно забудем о лекарствах в общем, и поговорим только о вашем состоянии? Можете рассказать столько, сколько помните о частоте смены настроения? От дементоров и желания оставаться весь день в постели до повышенной активности. У вас такое бывает? Повышенная активность. Мики было сложно ухватиться за ниточку, которую он протягивал, потому что она совсем его не понимала. Он верил ей или нет? Понимал её или только притворялся? — Что ж, это может быть немного трудно, — его улыбка была естественной и очень приятной. — Сделайте глоток чая, переведите дыхание и подумайте. Мы можем посидеть немного в тишине. — Нет, — Мики не могла откладывать всё на конец приёма, когда он отправил бы её домой без рецепта и без чего-либо вообще. — Такое бывает. В основном я чувствую себя или очень плохо или очень хорошо — или овощем или человеком на беговой дорожке. — Трудно достичь золотой середины? — Трудно удержать её. — И как давно вам трудно удержать её? Мики пожала плечами. — Не знаю, кажется, так всегда было. Он записал что-то ещё, а потом свернул одно приложение и открыл другое. — Вы предпочитаете чрезмерную официальность или будете не против называть меня по имени? — вдруг спросил он. — Кхм, я предпочитаю, когда меня зовут госпожой Гото, а как вас называть — мне неважно. — Тогда зовите меня Маншиком, — он протянул ей планшет. — Можете прочитать это в размеренном темпе, задумываясь о собственных чувствах, и поставить галочки в квадратиках напротив тех утверждений, которые вам ближе всего. Если ничего не подходит, оставьте поля пустыми. Мики забрала планшет, удерживая его обеими руками, так как он был довольно большим и тяжёлым. — Это какой-то тест? Проверяете уровень моей депрессии? — Один из вариантов сбора анамнеза, — он сложил руки в замок, опуская их на колени. — Ваш прежний врач, по моему скромному мнению, слишком зациклился на вашей депрессии. Вполне вероятно, что он не был обманщиком, но мог лечить не то и не так. У Мики всё не получалось начать первую строку, потому что слова доктора Ли её удивляли. — Вы думаете, это не депрессия? Он кивнул на планшет. — Сосредоточьтесь на чтении. Будьте честны с собой и со мной, когда будете ставить галочки. Если какая-то формулировка покажется вам слишком мудрёной, спрашивайте, я приведу примеры и всё объясню.