Один грамм терпения

Юни всё поглядывала на время, включая и выключая экран мобильного, пока дожидалась автобуса в Сеул. Он задерживался, отставая от расписания, и она начинала подозревать, что к возвращению Тэхёна и Мики из аэропорта домой она никак не успеет. Тэхён с опозданием сообщил ей, что они возвращаются, и лучшего времени, чем непосредственно перед приездом, Юни не нашла, чтобы отвезти Харам домой. Поднять и собрать её в шесть утра было настоящим испытанием, как и упаковать все детские вещи, а потом разобраться с вызовом такси, которым без Тэхёна она не пользовалась. Юни всё утро прожила в спешке и беготне, и её сердце до сих пор билось в ускоренном темпе, теперь волнуясь из-за проклятого автобуса. — Юни! Мама перебежала через улочку, поднимая руку и махая ею, чтобы привлечь внимание. В другой она несла белый пакет, который натянулся и приобрёл прямоугольную форму из-за сложенных стопкой судочков. — Какое счастье, что ты ещё не уехала, — тяжело выдыхая, сказала она. — Я тут быстренько собрала тебе закуски. Поделись со своими соседями. Или с директором. У тебя ведь дома есть пустые судочки? Отложи ему кимчи и тушеных рёбрышек в пряном соусе… И заезжай почаще. Ты совсем исхудала в этом своём Сеуле. У Юни лицо раскраснелось из-за маминых слов. Она сама видела, что немного поправилась, и что щёки округлились, в точности как при первой беременности. Чудо, что мама не присматривалась к животу и бёдрам. Самой Юни её беременность казалась очевидной, особенно когда она в одном нижнем белье крутилась перед зеркалом в ванной комнате. Чем внимательнее смотрела, тем более выпуклым казался ей живот. Но за свободным свитером и пальто этого особо не было видно. — Ты положила рёбрышки? — Конечно, — мама всучила ей пакет, легонько похлопывая по спине, пока смотрела на приближающийся автобус. — Карту подготовила? Напиши, как доберёшься. Надеюсь, не опоздаешь на уроки… Пакет был тяжёлым, пришлось подталкивать его коленом, чтобы взобраться на лесенку и оплатить проезд. Практически все места уже были заняты, оставалось лишь несколько крайних в конце, и Юни направилась туда, крепко держась за поручни. В это время автобусы всегда были загружены из-за детей и взрослых, что направлялись в Сеул на учёбу или работу, но никогда до такой степени, чтобы кому-то приходилось стоять всю дорогу. Сев рядом со школьницей, Юни последовала примеру девочки и достала наушники, с удовольствием сменяя шум автобуса и негромкие разговоры на песни. Она откинулась на спинку, руки спрятав в карманы, а пакет сжимая коленями. Тряска в автобусе и волнение одновременно убаюкивали и пробуждали чувство тошноты. Юни боролась с ним как могла, стараясь сосредоточиться на музыке, но вскоре нашла новое отвлечение — пейзажи за окном. Пригород Сеула зеленел всё больше, скрашивая начало весны. Серость понемногу отступала, день становился дольше, а чаще и солнечнее, заставляя слегка жмуриться из-за ярких лучей. В это утро облака в небе упрямо гнал ветер, делая их похожими на вспенившиеся волны небесного океана. Юни смотрела на это и с ужасом думала о том, что треть пути пройдена. Время летело быстрее, чем она рассчитывала, а она не могла определиться, плохо это или хорошо. Музыка прервалась из-за входящего звонка, и Юни даже не нужно было смотреть на имя звонившего перед тем, как принять звонок. — Ты где? — хрипло спросил Тэхён. — Доброе утро, — Юни немного улыбнулась, надеясь приободрить его своим счастливым голосом, — я еду от мамы. Буду минут через сорок. Вы уже дома? — Да, только зашли. — Всё хорошо? Небольшая пауза перед ответом настораживала. — Да, вполне. Мики сейчас уедет на работу, а я тебя жду, если что. — Госпожа Гото ещё на работу поедет? Она совсем не устала? Следующие слова Тэхёна прозвучали тише и с явным презрением: — Хм, устала? От чего она должна была устать? Пускай едет. Всего день назад всё у них было прекрасно, а теперь всё выглядело так, словно они успели поссориться. Юни трудно было найти причины для ссор. Неважно — с родителями или с парнями. Любые непонимания можно было решить без повышенных тонов, а любые споры, рано или поздно, приводили к компромиссу. Юни никогда не бранила родителей за их поступки, а они никогда не ругали её даже за то, за что стоило бы. С парнями она расставалась по обоюдному согласию, спокойно, разве что в последний раз всё получилось совершенно иначе, но это была даже не ссора, а обстоятельства, в которых эмоции взяли верх. — Только не задерживайся, — он смягчился, прося её. — Умираю, как хочу увидеть тебя. — Я уже в автобусе. Буду в Сеуле очень скоро, а там ещё один автобус, и я дома. — Напиши, когда будешь подъезжать. Я тебя встречу. Губы Юни невольно изогнулись в улыбке. Она тоже не могла дождаться их встречи. Тэхён сбросил первым, отвлекаясь на Мики, которая всё ещё была дома, а Юни вернулась к прослушиванию музыки и борьбе с дурнотой, в этот раз связанной с волнением. Они не виделись всего полторы недели, но она всё равно была на нервах. Имела ли она право интересоваться, как они отдохнули? Могла ли показывать, что ревнует и завидует его жене? Эти мысли были болезненными и способствовали появлению головной боли, но она ничего не могла с собой поделать. Это грызло её сильнее, чем она рассчитывала. Не получалось не думать о госпоже Гото всякий раз, когда появлялись мысли о Тэхёне. Только его присутствие рядом могло занять всю ту пустоту в голове Юни и лишить её всех дурных мыслей. Хотя бы на время. На конечной станции в Сеуле Юни нужно было пройти вдоль длинной остановки с разноцветными табличками к лиловой, потому что оттуда шёл автобус в Ханнам-дон. Там уже собралась небольшая очередь, зато автобус подошёл практически сразу. Юни специально заняла место напротив двери, чтобы выйти поскорее. Как Тэхён и планировал, он прибыл на остановку немного раньше автобуса, и какое-то время рассматривал рекламные объявления. Он был не в духе перед перелётом, в процессе и после, потому что отношения с Мики были чертовски странными: она вроде как сожалела и старалась быть милой, но в то же время ни за что не сказала бы что-то такое примитивное как «прости» и не дожидалась бы прощения. Они не могли говорить о ссоре, не могли помириться, и Тэхён почувствовал себя чуточку лучше лишь после того, как она уехала из дома. А при виде автобуса его настроение ещё немного улучшилось. — Ну привет, красотка, — он подхватил у Юни пакет, а вторую руку протянул ей, чтобы она могла опереться на неё, пока спрыгивала на землю. — Когда ты успела ещё больше похорошеть? Я за тобой не успеваю. Смущённая его комплиментами, Юни потупила взгляд в пол, волнуясь, что на самом деле выглядит плохо. У неё не было времени привести себя в порядок, потому она наспех умылась утром и позволила длинным чёрным волосам рассыпаться по плечам, не утруждая себя хвостиками или какой-нибудь причёской. Шурша пакетом, Тэхён навалился на хрупкие плечи Юни, сжимая её в крепчайших объятиях и устраивая поудобнее свой подбородок на её плече. — Мы же на улице! — кричащим шёпотом напомнила она. — Да, но на остановке пусто, напротив почти пусто… Я всё проверил, так что дай мне секундочку. — Уже прошло больше десяти, — она легонько оттолкнула его, улыбаясь. — Лучше продолжим дома. При первом же взгляде на его осунувшееся лицо Юни стало не до улыбки. Мимолётная усталость не осталась не замеченной, как и ранка в левом уголке губ, и более красная, намученная — на нижней губе. Она лопнула в очень неудобном месте, которое Тэхён постоянно облизывал и мучил зубами, съедая всю мазь и усугубляя травму. — Что это? — Юни приняла этот строгий вид, который превращал её в самую настоящую учительницу, а Тэхёна — в провинившегося первоклашку. — Ничего такого, — он сжал губы так, чтобы задеть ранку. — Просто уронил планшет, пока лежал. Он оказался довольно тяжёлым… Он умолк, наблюдая за тем, как Юни хмурит брови, пытаясь выведать у него правду. Она обо всём догадывалась, и у него был соблазн признаться ей, чтобы добиться настоящей заботы и сочувствия, но заодно и жалости — единственного, к чему он не был готов. — У меня ещё и щека болит, — он легонько коснулся пальцами левой стороны лица, сразу морщась. — Хорошо, что нет синяка. Представляю, как нелепо смотрелся бы, если бы всё посинело. Даже если она не поверила ему, она ничего не стала говорить, и это было хорошо. Тэхён испытал облегчения от того, как она слегка покачала головой, мысленно задавая вопрос, как он так умудрился. — А что в пакете? Еда? От твоей мамы? Он первым пошёл прочь от остановки и Юни пришлось поспешить за ним. — Да. Закуски и рёбрышки. Может, немного прогуляемся, раз погода хорошая, и скормим мясо собакам? — С ума сошла?! — изумлённо воскликнул Тэхён. — Мы сами всё съедим, зачем нам кормить собак? — Госпожа Гото… — Даже не узнает. Разве ты не ела без нас тут мясо? — он наклонил голову вперёд, чтобы поймать взгляд Юни. — Только раз. Я готовила для Харам суп с тефтельками, не удержалась и съела одну. — Ну и славно. Давно пора было. Правила ведь созданы для того, чтобы их нарушать. Если захочешь нарушить, дай мне знать, и я пронесу для тебя даже жареную курицу. Он был бы счастлив позлить Мики в открытую, но сделать что-то, способное вывести её из себя, в тайне, было ещё приятнее. Она допекла Тэхёна, и он пока не знал, чего хочет больше — игнорировать её или мстить, потому латентная месть была прекрасным вариантом. — А потом меня оштрафуют, и госпожа Гото будет упоминать мне это до самых родов? — Если мы не попадёмся, никто тебя не оштрафует. А если оштрафует, я возмещу тебе потери, — Тэхён вдруг встрепенулся, вспоминая о чём-то. — Точно! Пойдём скорее домой, у меня есть для тебя подарок! Приятное тепло стало понемногу распространяться в груди Юни, и на несколько мгновений переживания за лицо Тэхёна отступили. Он просто разбил губу и устал после перелёта, поэтому выглядел печальным и уставшим, но разговоры о подарке его самого взбудоражили и вернули ему вид счастливого человека. — Подарок? Зачем ты тратился на меня?.. — она мямлила это из вежливости, а сама тоже шаг ускорила. — Что значит «зачем»? Я хотел сделать тебе приятно. Он взял её за руку, переводя через пустую дорогу и устремляясь вдоль улочки с домами. Впереди уже виднелся их с Мики дом, и они приближались к нему в быстром темпе. По соседству практически все дома выглядели дорого и хорошо, у многих были более ухоженные лужайки, садовые гномы, аккуратно постриженные кусты и клумбы с будущими цветами, но дом, в котором временно проживала Юни, снаружи нравился ей больше всего. Он выглядел под стать Мики: холодный серый с синими оттенками, с большими стеклянными стенами и окнами, с темнотой внутри. Но вот туда заходил Тэхён, включал свет или распахивал занавески, заботился о чистоте и шуршал пакетиками с дешёвым растворимым кофе, и у дома появлялась хоть какая-то душа. — Скорее, — он держал её за руку, помогая подняться по ступенькам и открывая двери своим ключом. — Давай мне своё пальто. Как истинный джентльмен он сперва помог раздеться Юни, предлагая ей пройти на кухню и заварить себе чай или налить сока, а потом разделся сам и опрометью бросился в спальню, обещая вернуться через пять секунд. По факту ушло минимум тридцать, потому что пришлось перевернуть неразобранную сумку с вещами, чтобы достать коробку, но это всё равно было быстро — Юни только успела чайник набрать. — Что это? — спросила она, переключив кнопку и недоуменно посмотрев на футляр. Было очевидно, что это что-то из ювелирного. Тэхён пожал плечами, показывая, что ни слова не скажет, пока она сама не посмотрит. Юни не очень-то торопилась, про себя гадая, что именно может быть в продолговатой бархатной коробке — ожерелье, браслет, часы либо перьевая ручка. А потом разобралась, что нужно потянуть за ленту, чтобы открыть её. — Это для твоего крестика, — выпалил Тэхён, оживляясь ещё больше от предвкушения реакции Юни. Она ничего не сказала, но улыбнулась, поддевая цепочку пальцами, чтобы достать её из коробки. Она была тонкой и очень лёгкой, практически невесомой. Юни было немного страшно порвать её. — Я помогу, — вызвался Тэхён, обходя столешницу, чтобы добраться до одного из ящиков и вооружиться ножницами. Он забрал у Юни цепочку, сжимая её в руке, а затем помог ей собрать волосы и разрезал чёрную нитку, с которой она всегда ходила. Он ловко продел цепочку в колечко, на котором болтался крестик, и склонился низко над Юни, чтобы рассмотреть застёжку и разобраться, как она работает. Его тёплое дыхание щекотало, горячие пальцы при каждом соприкосновении контрастировали с холодным золотом, и Юни стала в нетерпении беззвучно топать ногой. — Всё, — проговорил он ей на ухо. Она только этого и ждала, чтобы обернуться и привстать на носочки, держась за его широкие плечи. — Спасибо, Тэхён. Юни оставила первый поцелуй в пострадавшем уголке губ, целуя мягко и осторожно, чтобы было скорее сладко, нежели больно, но Тэхён был согласен и на второе, только бы она не отстранялась. Он поймал её губы своими уже когда она собиралась отстраниться, притягивая её к своему телу. Руками он обшарил её бёдра, а потом рискнул попробовать что-то более весомое, накрывая левой ладонью грудь и легонько сжимая её. Поначалу не было понятно, нравится ли это Юни, но поскольку она не просила его остановиться и была целиком и полностью поглощена поцелуями, он продолжил сжимать, пробираясь рукой под свитер. Он чувствовал себя неопытным девственником, потому что всех тех попыток дойти до оргазма с Мики было недостаточно, чтобы знать, что именно нравится девушкам и какой должна быть прелюдия. Юни упёрлась в столешницу, приподнимаясь на носочки и даже пробуя подпрыгнуть. Одновременно с щелчком закипевшего чайника до Тэхёна дошло, что она хочет, чтобы он её подсадил, и ради этого пришлось разъединить губы. — Мне нравится начинать с тобой на кухне, — проговорил он, используя это время с умом, чтобы полюбоваться её лицом, пульсирующей жилкой на шее и плечами, что слегка приподнимались на вдохах. — Можем тут и закончить, — она напугала его, оттолкнув руку, которой он продолжал поглаживать её под свитером. Тэхён чуть не взмолился, упрашивая её не отвергать его и не мучить, но Юни и не собиралась. Она отклонилась назад, чтобы ухватиться обеими руками за низ свитера и стянуть его через голову, откладывая на один из ближайших стульев. После она завела левую руку за спину, в мгновение ока разбираясь с застёжкой на бежевом бюстгальтере. — Так вот, что значит «одной левой», — рассмеялся Тэхён. Из-за поцелуев его губа и так была в опасности, но из-за смеха ранка открылась. Выступившую капельку крови он немедленно слизнул языком, боясь, как бы Юни не заметила. Он не оставлял её тело без внимания, изучая как взглядом, так и руками. Он жадно сжимал и ласково гладил, пробегался пальцами, сухими ладонями, а иногда и губами. Это мешало Юни расстёгивать и стягивать джинсы с трусами, но Тэхён был уверен, что она как-нибудь справится. Помог ей лишь тем, что поддержал, пока она ездила попой по столу, спуская одежду до колен. Тэхён обожал запах её кожи, не стесняясь вести себя как одержимый, ведя кончиком носа от её шеи и к ложбинке, а после и к груди, чтобы поймать то один, то другой сосок губами. Юни вздрагивала от его действий, иногда как-то болезненно ахала, если он посасывал слишком сильно. Сама она с огромным успехом приводила в беспорядок его волосы. — Снимай, — со стоном попросила она, пытаясь дотянуться до низа его толстовки. — Нет, потом, — быстро ответил Тэхён в перерывах между поцелуями. Он переместил руки на её колени, разводя их в стороны как можно шире. Идеальная высота столешницы словно нарочно была подобрана по росту Тэхёна, так, чтобы его бёдра были лишь чуточку ниже, а стояк возвышался над ней. Отказывая своим поспешным желаниям, он поочерёдно убрал руки Юни от своей одежды и головы, показывая, как именно ей нужно отклониться назад, упираясь ладонями в стол. Теперь по её телу было удобно спускаться вниз, губами исследуя всё её изгибы — от шеи до вздёрнутых сосков, к животу, который он весь пытался осыпать поцелуями, к бёдрам и острым коленкам, при поцелуях которых из Юни вырывались смешки. Она с интересом наблюдала за тем, как он немного присаживается, почти кланяется, как стягивает с неё носки, роняя их на пол, и грозится защекотать до слёз. Она и впрямь думала, что Тэхён будет держать интригу минутами, но он не хотел заставлять её ждать. И себя тоже. Нужно было выяснить раз и навсегда, хорош он в этом или нет. — Боже! — простонала Юни, после втягивая воздух так, словно всхлипывала. А Тэхён всего лишь раз провёл языком по клитору. Снизу-вверх, как делал это для Мики. Она сама учила его как надо, как ей должно было бы нравиться и как не нравилось. Зато Юни пришлось по душе. Она поначалу давилась стонами, борясь с мурашками по всему телу, а потом стала тихо и сладко постанывать, доводя Тэхёна этими звуками. Он облокотился на стол, находя идеальное положение для головы. Он не сбавлял темпа, чтобы Юни всегда было приятно, чтобы она была на грани, а со временем кончила, достигнув пика. Она хотела тоже сделать для него что-нибудь, но решила не отвлекать, пока он так хорошо справлялся, задавшись целью свести её с ума. Это было лучше, чем его ласки пальцами, лучше мастурбации и лучше проникновения. Язык Тэхёна ощущался совершенно по-особенному, когда лизал и обводил кругами, рисовал восьмёрку или же самым кончиком скользил по клитору вверх-вниз. От этого невозможно было не кончить. Юни стала громче, не в состоянии больше терпеть, и захныкала, когда он не позволил свести ноги, лаская безотрывно в то время, как всё её тело сотрясалось. — Мы же продолжим? — он вытер губы тыльной стороной ладони, чувствуя, что пустяковое кровотечение прекратилось. Юни глубоко дышала, улыбаясь при виде взъерошенных волос Тэхёна и его кривой ухмылочки, которая намекала, что закончить сейчас никак не выйдет. — Конечно, — пробормотала она, садясь ровнее. Она надеялась, что теперь он разденется и они будут на равных, но Тэхён только расстегнул ширинку штанов. — Тебе ведь понравилось, да? Я сделал всё правильно? — поинтересовался он, приспуская боксеры и обхватывая рукой член. Его немного кренило влево, но Тэхён частично выровнял положение. — Это было восхитительно, — Юни вновь опустила руки ему на плечи, поглядывая вниз, чтобы ничего не пропустить. — Не знаю, правильно ли, потому что мне такого раньше не делали, но определённо классно. Даже лучше, чем классно. Одиннадцать из десяти. — Для тебя такого не делали? — Тэхён резко поднял голову, но Юни на него всё равно не смотрела. — Это потому что твои бывшие были эгоистами или чересчур верующими? Он намекал на дьякона, о котором отчаянно желал узнать побольше, но Юни предпочла не заметить этого, чтобы ничего не испортить, пока он подходил ближе и пробовал в неё войти. Это было непросто из-за того, что она сидела на столе, но Тэхён помогал себе и ей пальцами, реагируя обеспокоенным взглядом на каждый стон Юни, потому что не был уверен, приятно ей или больно. — И то, и другое, — ответила она через время, когда головка, наконец, проскользнула в неё. Тэхён не входил глубоко, беспокоясь о том, чтобы не навредить, не сделать больно и не попасть снова с ней к гинекологу. Он дал ей привыкнуть к его размерам, двигаясь плавно, а потом перешёл к сериям быстрых и выматывающих толчков подряд, которые сменялись плавными и медленными секунд через десять. Он не мог говорить, потому что все его мысли и силы были заняты сексом, но позже он собирался вернуться к этому вопросу. В глубине души он всё время переживал, что недостаточно старается, что Юни нужно больше, но она получала сполна. Она целовала щёки и лоб Тэхёна, иногда кончик его носа, целясь прямо в родинку, а иногда и в губы чмокала. Она уже не стонала как прежде, сдерживая себя и пытаясь приглушить звуки, стиснув зубы, но Тэхёну и так было очевидно, что ей хорошо. На кухне становилось жарко. Не отрываясь от толчков, Тэхён задрал рукава толстовки, а потом вновь стал придерживать Юни за спину, чтобы она не ездила по столу. Пусть он не входил в неё на всю длину, это всё равно ощущалось волшебно. Он продолжал из последних сил, всё время пребывая в ожидании настоящего чуда, но перед самим оргазмом восторг в разы увеличился. Тэхён был счастлив кончать в Юни. Гортанно рыча и опираясь на стол до белеющих костяшек и наливающихся кровью подушечек пальцев, он продолжал двигаться в ней до тех пор, пока не стало тяжело дышать. Немного придя в себя, Тэхён заметил, что Юни опустила правую руку вниз, мастурбируя, чтобы кончить следом, и перехватил её работу. Он ничуть не хуже неё умел делать такое. Он наполнял её собой и во второй раз за последние минут десять приводил к оргазму, такому, от которого она начинала сжимать его кисть и член тоже. После он задержался ещё на чуть-чуть в ней, нежась в её объятиях и через толстовку ощущая, как горячо она выдыхает. Сперма вытекала из неё понемногу, при каждом сокращении, сперва на стол, потом на пол. — Придётся начать уборку с кухни, — Тэхён улыбнулся, несмотря на то, что чувствовал себя ужасно уставшим и боялся думать о том, что придётся мыть здесь всё прямо сейчас. — Я уберу, — Юни потёрлась своей щекой об его, не желая отстраняться так скоро. Ей нравились его объятия, его крепкое тело, на которое можно было опереться и положиться. — Не беспокойся об этом, — попросил Тэхён, — лучше расскажи, чем ты занималась со своими парнями всё это время, если никто раньше не делал тебе куни. Он отстранился, чтобы дотянуться до коробки с салфетками. Начал с члена, потом перевёл с дюжину, чтобы вытереть всё у Юни между ног и со стола. — По-твоему, у меня их так много было? Обида в её голосе заставила Тэхёна спросить: — А это плохо, если их было много? — Нет. Просто говорю, что не встречалась часто и долго. У меня не так много практики с людьми. — С людьми, — повторил он, играя бровями. — А без людей это как? Она стукнула его по плечу, и он тут же поморщился, её игривый и шуточный удар принимая слишком близко к сердцу и к уже набитому Мики синяку. — Ты знаешь ведь, что я о мастурбации. А что насчёт тебя? Она следила за каждым его движением, пока он надевал боксеры и застёгивал штаны, а потом присаживался на корточки, чтобы вытереть белые капельки с пола и подобрать разбросанные носки. — У меня было много практики. Я женат уже семь лет, если ты вдруг забыла. Она не хотела слышать о их с Мики постельных делах. Это было страшно, потому что вызывало ревность, а Юни не должна была забивать свою голову чем-то таким. — А до женитьбы? Она забрала у него носки, чтобы у него не было шанса пощекотать её, а он тем временем подготовил её нижнее бельё. Когда она взглянула на него требовательно, чтобы он не вздумал отмалчиваться, он мотнул головой. — Что, не расскажешь мне? — Нет, дело не в этом. Просто Мики моя первая. Юни замерла на пару мгновений, с явным недоверием глядя на Тэхёна. Как такое могло случиться? Только Мики и он? Никаких историй до? — Почему? — выпалила она с такой странной интонацией, которая говорила о том, что она поражена, но при этом ещё и недовольна. Ей было бы проще смириться с мыслью, что Тэхён до женитьбы хоть немного побыл ловеласом. С его внешностью он обязан был. Тогда это значило бы, что для него соблазнять невинных девушек не впервые, а так казалось, что именно Юни змея-искусительница. — Мне нужно было учиться и работать. Некогда было с кем-то встречаться. — Даже на одну ночь? Тэхён улыбнулся максимально неловко, помогая ей продеть руки в шлейки. — Я вообще-то не такой. Не смог бы спать с кем-то, кого совсем не знаю и с кем мне некомфортно. На первом месте общение, а потом уже физический контакт, — стало ещё неудобнее, когда он поймал её многозначительный взгляд. — Понимаю, что звучу как лицемер, учитывая нас, но это разное. Я тебя знаю. Я даже знаком с твоими родителями и твоей дочерью. Я с тобой ел, разговаривал и ходил по врачам. У нас присутствует эмоциональная связь, поэтому… я считаю тебя невероятно сексуальной и хочу затащить тебя в постель снова, как только закончу с уборкой. Юни сжала губы, глядя на Тэхёна не моргая и заставляя его беспокоиться о том, какие мысли кружат у неё в голове. — Значит, я не была сексуальной до того, как ты подержал меня за руку на УЗИ, посмотрел, как я вытираю перепачканное рисовой кашей лицо Харам, и принёс мне воду в туалет, пока меня рвало? Его низкий смех творил что-то невообразимое с Юни. У неё всего сжималось в напряжении и при этом пробирала приятная дрожь. — Ты выбрала самые сексуальные моменты, — он помог ей продеть ноги в штанины, а потом спустил её на пол. — Но я имел в виду завтраки и ужины вместе, разговоры на диване, совместные прогулки и тебя всю в целом. Нужно было время, чтобы присмотреться и понять, что от тебя у меня крышу сносит. — Как-то обидно, — она даже цокнула языком. — Ты мне с первого взгляда показался невероятно привлекательным. Ещё в холле, до того, как я узнала, что ты женат и я беременна благодаря тебе в том числе. Глаза Тэхёна прямо-таки загорелись от её слов. Он и от других слышал, что привлекателен, но поскольку это говорили ему или незнакомцы, или Куми, или другие знакомые Мики, это воспринималось иначе. К некоторым их словам он относился с предубеждением, к некоторым с предосторожностью, не зная, пытаются к нему приставать, подлизываться или насмехаются, но Юни он сразу поверил. Она смотрела на него как на привлекательного мужчину, и это было приятно и волнующе настолько, что у него под рёбрами трепетало. — Прости, — он извинился, хотя вовсе не обязан был. — Ты была красивой, привлекательной и сексуальной с самого начала, просто я игнорировал это, пока не узнал тебя получше. Да и, наверное, странно было бы признаваться, что я хочу тебя, в первые недели твоего переезда. Ты бы от нас сбежала, а у меня были бы проблемы. Он пытался шутить, но добился от Юни лишь сочувствующей улыбки. Она невольно подумала, что Тэхён боится вышеупомянутых проблем, и пришла к мысли, что боится он их из-за самой Мики, а не из-за развода, потери денег или ещё чего-нибудь. — Никогда бы не подумала, что слышать подобные комплименты мне будет приятно, неловко и обидно одновременно, — сказала она уже без улыбки. — Если неловко, я буду говорить тебе подобное почаще, чтобы это стало обыденностью. Но почему обидно? — Потому что ты мне нравишься. Он всё ещё был не совсем в своём уме из-за пережитого оргазма, и плохо читал между строк. — И ты мне. Видишь? Это взаимно, ничего обидного… — Но это не навсегда. — Вероятнее всего нет. Ты ведь планируешь свести к минимуму контакты с нами после родов. Мики мне сказала. Он говорил этим беззаботным тоном, тщательно вытирая стол тряпкой со средством. — А тебе бы не хотелось этого на моём месте? — Нет, наверное. Мы ведь можем быть полезны друг другу в будущем. Полезны. В сексе или в чём? Тэхён оставил тряпку в покое, ненадолго оборачиваясь, чтобы посмотреть на Юни. Он плохо считывал её настроение в данный момент, потому что сам был счастлив и считал, что она тоже должна быть такой. И никак иначе. — На самом деле, та история про коня… Мики всё пыталась выставить так, будто умышленно сделала это, будто знала, чем всё закончится, но это неправда. Она была ребёнком, а Борим — животным со своими инстинктами и непредсказуемостью, — Юни испугалась, совсем не понимая, зачем он это ей говорит. — Не было её вины в том, что папа пострадал. И господина Гото тоже. Но он всё равно хотел позаботиться обо мне и маме, благодаря чему я учился в хорошей школе, поступил в хороший университет и в итоге руковожу похоронным бюро. Это может звучать не очень престижно, но я получаю на уровне директоров крупных компаний и, как видишь, ни в чём себе не отказываю. — К чему это? Он замер, размышляя, как бы осторожно донести до неё то, что было у него на уме. — Мне ничего неизвестно про дьякона, потому что ты не рассказываешь, и про то, как так вышло, что ты осталась одна, но я могу помочь. Растить ребёнка в одиночку непросто. Я знаю, потому что сам рос только с мамой. Большие гонорары и компенсации — они улетают, Юни, даже если стараться растягивать. У простых людей белые полосы с чёрными чередуются гораздо чаще, непредвиденные траты оказываются огромными, а рабочее место может появляться и исчезать… Несмотря на наши отношения в будущем, я мог бы помочь. Со школой, деньгами, работой. У меня есть связи. А если нет подходящих у меня, то есть у Хосока, Рё или у кого-нибудь другого. Юни и не замечала, как холодно стало на кухне. Все окна были плотно закрыты, но холод проник то ли через вытяжку, то ли через щели под дверями, а может прямо из Тэхёна, пока он говорил о том, что хотел заплатить ей сверх оговорённого гонорара. Раньше она была бы только за, но после всех идиотских «скучаю по тебе» она начинала надеяться на что-то большее, чем предложение помочь с работой или школой. Она сказала ему, что Рё вёл себя странно и ей больше не хотелось бы с ним видеться, пусть эти игры в покер были золотой жилой в некотором роде. А Тэхён был готов обратиться к нему за помощью, потому что думал, что все способы хороши. Вот почему он женился и продолжал состоять в браке, который причинял ему боль. Это был его способ помогать себе и предлагать помощь тем, кто ему нравился. — Думаешь, если расскажу, тебе ещё сильнее захочется меня пожалеть? — тон Юни был нисколько не шуточным, Тэхён сразу догадался, что она раздражена, но не успел ничего сказать. — Да, наверное, тебе стоит. Моя бедная верующая семья живёт сраными стереотипами и, как твоя Мики, свято верит, что всё плохое приходит к нам заслужено. Так что хотя бы ты пожалей и скажи, что я не заслужила залететь, так и не окончив университет, от кого-то, кто лапал — и не только — десятилетних мальчиков в церкви, вместо того, чтобы читать с ними молитвы, и не заслужила давать показания в полиции чуть ли не как сообщница, потому что не могла не знать — ведь я же читаю чужие мысли! Я не сделала ничего плохого для того, чтобы проходить через осуждение соседей, долги и письмо из тюрьмы о том, что заключённый не дожил не то что до химической кастрации, а даже до перевода, потому что другие забили его до смерти — оказывается, даже в тюрьмах педофилов не… Она хотела, чтобы ему было так же неприятно, как было ей множество раз с ним, Мики и их друзьями при обсуждении подобных вещей, но ей не хватало дыхания. Она была так зла его предложением, так зла своим прошлым и тем насмешливым лицом Мики, когда она выведала большую часть истории у госпожи Бэ, а другую часть у самой Юни, что дышать нормально не могла. Ей нельзя было никому рассказывать об этом случае, прогремевшем не так давно, но притихшем совершенно внезапно и крайне удачно, но лучшего способа вызвать у Тэхёна отвращения она не нашла. А он после её слов даже не изменился в лице. Он ждал чего-то совершенно другого, но оказался вполне готов услышать очередную нехорошую историю. — Я не жалею тебя, Юни, я желаю тебе всего самого лучшего. Вне зависимости от прошлого у нас всегда есть будущее, и оно куда важ-… — Вот и сосредоточься на своём будущем, раз тебе настолько плевать на то, что было с Мики вчера, позавчера или когда там тебе на лицо планшет упал? — она ухватилась пальцами за крестик, заставляя Тэхёна перевести взгляд на её пальцы, сжимающие продолговатую плоскую ножку. Он всерьёз испугался, что в порыве злости она порвёт его подарок. Ему было плевать на то, сколько он стоил, но не плевать на отношение Юни к нему. А ей не было плевать на цену, потому что это было самое дорогое, что ей дарили. Буквально. — У меня есть дела, — она солгала неубедительно, но таким тоном, что Тэхён не посмел ей перечить. — Конечно, — он закивал, возвращаясь к столу. — Я не буду тебя беспокоить, если не хочешь. Принести тебе завтрак в комнату? Она прошла мимо, ничего не ответив. Наивно рассуждала о том, что у неё нет причин для ссор, и так быстро опровергла это.