Один грамм терпения

У Юни затекли руки держать книгу перед собой, и для того, чтобы нарастающее напряжение в мышцах отпустило, она перевернулась на левый бок, слегка подпрыгивая на диване. Между коленями она сжимала одну из декоративных подушек — почему-то с ней было в разы удобнее, чем без неё. А в голове держала кусочки паззлов, что уже подкинула Дафна дю Морье. — Ты меня раздражаешь, когда ходишь хвостиком, — голос Мики становился громче по мере приближения к кухне. — Давай поедем вместе, — говорил Тэхён, словно не слышал её отказов. Юни прижала книгу к груди, даже не глянув на номер страницы, на которой остановилась, потому что разговоры супругов её заинтересовали даже больше странностей в Мэндерли. — Не трогай! — рявкнула Мики, после чего последовал звон посуды. Кажется, ничего не разбилось, звенели ложки. — Не пей кофе перед приёмом у врача. Ты становишься слишком возбуждённой и производишь впечатление неврастеника. По мнению Юни, Мики и была неврастеничкой. Иногда это выражалось сонливостью и повышенной утомляемостью, а иногда вспыльчивостью и конфликтностью. — Возбуждённой я уже целую вечность не была. Заскрипели ножки стульев. — Давай не будем об этом, — попросил Тэхён. — Выпьешь воды или заварить чай? С ромашкой. Сможешь ещё подремать в машине, пока будем ехать… — Я не хочу, чтобы ты сопровождал меня, — возмущение в голосе девушки практически достигло той точки, когда она не столько приказывала, сколько уговаривала. — Раньше я сама ездила. Зачем ещё и тебе там быть? Я всего-то хочу попросить заменить таблетки… — Почему ты хочешь их заменить? — недоумение в голосе Тэхёна звучало почти искренне. — Ты стала куда спокойнее за последние пару месяцев. Мне казалось, тебе лучше. В душе у Тэхёна поселился страх. Засел там около получаса назад, когда Мики проспала будильник на работу, а в итоге оказалось, что она и не планировала ехать в салон из-за записи к врачу. Было сложно выловить свободную дату и подходящее время, но у доктора появилось место в последний момент и ради приёма пришлось отказаться от просиживания штанов в салоне. — Тебе только казалось, — ответила она, прерываясь на глоток воды. — Эти антидепрессанты больше не работают, чувствую себя… неважно. Мики бросила на мужа неуверенный взгляд, так как не знала, слушает ли он и интересно ли ему это. Обычно он немного оживал, когда обсуждали её таблетки, напоминал, чтобы она их пила и нарочно задевал этим, когда был не в настроении. Её так злило, когда он спрашивал, приняла ли она волшебные пилюли, но впервые, прочитав в его взгляде беспокойство, она испытала прилив каких-то приятных чувств. Неужели Тэхён за неё волновался? — Как именно? Чтобы обеспечить её всем вниманием, что мог дать, он прекратил возиться с чайными пакетиками и растворимым кофе, уставившись на Мики в ожидании. — Сложно объяснить, — её брови практически сошлись на переносице. — Меня бросает то в жар, то в холод, тошнота накатывает и руки такие тяжёлые-тяжёлые, а ноги и того тяжелее. Я нервничаю. Всё время. Просто так. Даже когда мы сидим с тобой сейчас. Это что-то… — она запнулась, потому что во рту пересохло и требовалось срочно сглотнуть. — Странное внутри. Иногда я так измождена, что приходится заставлять лёгкие вдыхать и выдыхать, потому что стоит только расслабиться и позволить телу делать это самостоятельно, и я попросту задохнусь. А иногда я… Она снова замолкла. В этот раз дольше, чем на три секунды. Мики хотела сказать «зла», потому что ярость наполняла её — от макушки и до кончиков пальцев на ногах, но сил что-нибудь сделать с этим у неё не было. Раньше злость концентрировалась маленькими скоплениями в районе диафрагмы и, чтобы выпустить её, Мики могла сорваться и покричать на находящегося поблизости Тэхёна, могла швырнуть в него чем-нибудь, улавливая в его глазах отголоски леденящего душу трепета, могла заставить его делать в постели то, что ему совсем не нравилось, и даже настучать кулаками по его широкой груди, пока бы он пятился понемногу назад. Но в какой-то момент это изменилось. Не только из-за Тэхёна, который научился огрызаться и ловить её за кисть до того, как кулак рассекал воздух. Из-за самой Мики тоже. Ей всё ещё хотелось временами прибить его, но былая уверенность в том, что так можно и нужно, улетучилась. Её злоба копилась, разрасталась до невероятных размеров, но давление изнутри казалось не таким невыносимым рядом с Тэхёном, и ей впервые за долгое время хотелось коснуться его не для того, чтобы сделать больно, добившись негативных эмоций, а чтобы то, что было внутри, немного расслабилось и отпустило. Если бы только и он хотел того же… — Я тоже нервничаю, — признался Тэхён, опуская голову. — Господин Гото и моя мама… не думаю, что был готов к этому. Особенно сейчас, когда мы собираемся стать родителями. Ты тоже имеешь право переживать из-за работы, друзей и прочего, но это не значит, что таблетки не справляются. — Это значит, что я не справляюсь. Тэхён надавил зубами на нижнюю губу, прикусывая её сильнее. Больше всего он не был готов к возвращению дурного настроения Мики. Она и так поступала с ним как хотела, и так находила способы поиздеваться и подставить, и смена антидепрессантов улучшила бы её настроение и испортили бы настроение ему. — Ладно, — сказал он, — поезжай к врачу сама. Он залил кипятком чайный пакетик с травами, подставляя чашку ближе к жене, а потом забрал свой кофе и ушёл с кухни. Мики испытала лёгкое разочарование. Ей было стыдно и неудобно ехать в клинику с ним, но и без него теперь не хотелось. Она завидовала тому, как быстро и решительно Тэхён соглашался сопровождать Юни на осмотре у гинеколога или возил её на анализы, и если бы не тот факт, что она едет к психотерапевту, она бы мечтала о том, чтобы он просился с ней. Сделав всего пару глотков чая, Мики перешла в прихожую, обуваясь и надевая куртку. Ей хотелось ехать спокойно, никуда не спеша, потому вышла она заранее, упуская тот факт, что Юни была в гостиной и ловила каждое движение в коридоре с любопытством. После ухода Мики в доме вновь стало тихо. Юни зашуршала страницами, возвращаясь к чтению, но больше не могла сосредоточиться на сюжете. Она перечитывала один и тот же абзац трижды, но понять, что там происходит, не получалось. С тяжёлым вздохом она повернулась на спину и положила книгу на грудь. Они с Тэхёном притворились, что не говорили ни о чём особенном тем вечером. Пробка была бесконечной, тишина гнетущей, но это помогло Юни постепенно провалиться в крепкий и продолжительный сон, который прервался на несколько минут лишь потому, что они доехали до дома и Тэхён разбудил её, легонько тряся за плечо. В утро субботы никто не стал беспокоить и поднимать её слишком рано, но Тэхён успел проведать её в то время, пока она спала, потому что на столике слева от входа появились деньги. Большие деньги. Он разложил купюры веером. Практически восемь миллионов вон. Юни бы солгала, если бы сказала, что была нисколечко не впечатлена тем, что он вернул ей её выигрыш. Но ещё больше она была в восторге. Она как чокнутая трижды подряд пересчитала деньги и спрятала их в ящике с нижним бельём, чувствуя небывалый прилив адреналина. Сердце в груди стучало в ускоренном темпе. Воспоминания о моменте, когда она перебирала купюры пальцами, сбиваясь со счёта и широченно улыбаясь, и сейчас заставляли её чувствовать себя лучше. Между книжными страницами она вложила обрывок буклета с аукциона, и встала с дивана. У неё не было как такового аппетита с утра, но сейчас он проснулся и заворочался в желудке, требуя хрустящих тостов с джемом в качестве закуски, а пока она жевала бы, могла бы приготовить пышный омлет с большим количеством сыра. — Доброе утро, — она остановилась в дверях, на секунду пугаясь присутствия Тэхёна на кухне. Она почему-то думала, что он ушёл, а он успел беззвучно вернуться и встать с обратной стороны столешницы, переворачивая баночки Мики с таблетками. Из-за приветствия Юни он подпрыгнул и схватился правой рукой за грудь, выглядя очень комично. — Ты была здесь? Как долго? — он заставил уголки губ взмыть вверх, придавая своему напряжённому лицу немного напускной расслабленности. — Я читала в гостиной, — Юни прошла под стеночкой, искоса поглядывая на разложенные на столе пластинки, коробки и пузырьки. — Собираюсь приготовить тосты и омлет. Ты будешь? Она уловила кивание головой и ещё более быструю работу рук. Он высыпал вместительность одного из пузырьков на стол, быстро пробегаясь по белым круглым таблеткам пальцами, пока подсчитывал, а в итоге смахнул их к краю ребром ладони и пересыпал в целлофановый пакетик. Это были остатки галоперидола, слишком ценные (до тех пор, пока Чонгук не принесёт ещё), чтобы можно было позволить Мики просто выкинуть их или спрятать куда-нибудь, переключившись на другие лекарства. Вместо них он насыпал в пузырёк тринадцать таблеток её привычных антидепрессантов, которые берёг на всякий случай. — У госпожи Гото проблемы со здоровьем? — спросила Юни, нарочно оттягивая возвращение из комнатки с холодильником и техникой, потому что хотела, чтобы Тэхён успел убрать со стола. — Ты же знаешь, что она слегка неуравновешенная. Это то, о чём они немного говорили с госпожой Бэ. Не то чтобы Юни интересовала чья-либо психика или это было её дело, но спросить очень хотелось. — У неё психоз или что-то в этом духе? Возможно, ей стоило быть осторожнее в подборе слов, но Тэхён совсем не обиделся. Он наоборот хмыкнул, улыбаясь краешком рта так, словно она сказала что-то весьма забавное. — Уверен, у неё там целый букет, но особенный акцент делают на депрессии. Тэхён убрал часть таблеток в один из выдвижных ящиков, а пакетик с галоперидолом в карман домашних штанов. Был такой контраст между мягкими и вкрадчивыми разговорами с Мики, с успокаивающими словами, которые он ей говорил некоторое время назад, и насмешливым тоном, который появился сейчас, когда она уехала. Юни понять не могла, кого из них двоих он дурит — её, притворяясь ничуть не встревоженным состоянием жены, или же Мики, притворяясь чутким и милым. — Разве не рискованно заводить ребёнка, если у неё депрессия? Она не склонна к суициду? Только к чрезмерной жестокости и любви к наказаниям? Тэхён притянул Юни к себе, обхватывая руками её плечи, нависая сверху и тыкаясь носом ей в шею. Она боялась, им потребуется время, чтобы вновь чувствовать себя комфортно, но стоило ему прижаться к чувствительной коже губами, как все переживания о неудобствах исчезли. — Она просто вредная и помешана на идее материнства, — в перерывах между поцелуями сказал Тэхён. — Ты, — Юни повела плечом назад, пытаясь его оттолкнуть. — Ты мешаешь мне включать тостер и взбивать яйца. — Ничего не могу с собой поделать, — он прижался к её спине плотнее, не собираясь отлипать в ближайшее время. — А что ты читала? Не похоже, что ему было очень интересно. Его губы зацеловывали каждый сантиметр и миллиметр её кожи, а чтобы было удобнее, он стянул с её плеч лямки майки и спортивного лифчика. — «Ребекку» Дафны дю Морье. — Хочешь я расскажу тебе, чем всё закончится? — Тэхён хохотнул, когда она зарядила ему локтем в бок. — Только попробуй! — Ты читаешь на телефоне? Так соблазн заглянуть на последнюю страницу меньше. — Книга лежала на диване этим утром, когда я пришла. Губы Тэхёна мазнули по мочке уха, вызывая у Юни приятную дрожь внизу живота. Такое происходило, когда кто-то посторонний касался её ушей, сосков и поясницы. Она ловила настоящий кайф и для этого вовсе необязательно было доходить до настоящих ласк. — Это книга Мики, — проговорил он, вздыхая глубоко и шумно. — Лучше не трогай и не оставляй закладок, а то ещё решит вызверится. — Она так любит свои книги? Он кивнул, целуя Юни в щёку и выпуская из объятий для того, чтобы накрыть её руки своими, помогая придерживать миску и взбивать яйца вилкой, так как венчика она не нашла. — Почему? — Её мама постоянно читала и Мики приучила. У них дома раньше была большая библиотека, они коллекционировали подарочные издания. Но после несчастного случая с женой господин Гото предпочёл избавиться от большей части книг, разослав их по публичным библиотекам. Он не особо интересовался тем, чего хотелось бы Мики, поэтому теперь она старается наверстать, скупив то, что было у её мамы. — А нельзя одолжить у неё книгу и прочитать очень аккуратно? Два тоста выскочили из прорезей по истечении двух минут и Юни переложила их на тарелку. Тэхён в это время отправил на сковороду небольшой кусочек сливочного масла. — Она не любит, когда трогают её книги даже больше, чем когда трогают её мужа. Юни принялась размазывать джем по хлебу ложкой, а свободной рукой скользнула по бедру Тэхёна, заставляя пакетик с таблетками зашуршать в кармане, но это не имело никакого значения в итоге, поскольку её ладонь оказалась на его правой ягодице, и она сжала её настолько сильно, насколько позволяло положение. Тэхён от её действий прерывисто выдохнул. — Так? — спросила она, оборачиваясь и глядя максимально невинно. У Тэхёна на лице вновь вырисовалась ухмылочка, и Юни поспешила её стереть, добавляя: — Я про джем. — Как посчитаешь нужным. Настроение его ничуть не изменилось. Он уже выдохнул вероятную смену таблеток Мики. Подумал о том, что она всё равно улетает на днях во Вьетнам по работе, а за это время у него будет достаточно шансов заменить таблетки и даже встретиться с Чонгуком, чтобы получить пару новых пластинок. И он вовсе не чувствовал себя виноватым. Мики только думала, что ей стало хуже, но её более сдержанное поведение говорило об обратном. Ей определённо было лучше, чем прежде. — Спасибо, — вдруг сказала Юни, перемещаясь ближе к конфоркам и выливая в сковороду взбитые яйца. Сверху она присыпала их тёртым сыром и накрыла крышкой. — За что? — За деньги. Тебе не стоило, потому что это всё было твоим изначально. Я наверняка больше проиграла, чем выиграла… — ей было неловко благодарить и оправдываться одновременно, и потому её слова так легко оборвались, стоило Тэхёну вновь припасть губами к её шее. — М-м, — промычал он, словно не мог оторваться, хотя очень старался, — не глупи. Ты обыграла их и меня. К тому же, я достаточно выиграл, чтобы не обирать тебя. Я не настолько плох. Он обнял её крепко, нежась в её тепле и запахе. Не хотелось отходить ни на шаг, восполняя те пару дней, что Мики крутилась поблизости, не давая и парой фраз обменяться, не то что прикоснуться друг к другу. — Можно мне мой тост? — она слегка дёрнулась, стараясь освободить руки. — Ни в коем случае. Ким Тэхён, хитрый лис, зажал Юни между собой и столешницей, а руки её переместил себе на бёдра. Он внимательно следил за тем, чтобы она касалась только его, когда выключал омлет и лопаточкой делил его на четыре части, чтобы себе взять только одну, так как на завтрак согласился больше из вежливости нежели от голода. — Я тебя покормлю, — решил он, переставляя сковороду, после которой пальцы Мики до сих пор облазили, на стол и вооружаясь вилкой. — Мы что, в детском саду? — Юни запрокинула голову, сталкиваясь с весельем и теплом в карих глазах. — Нет, поэтому я и жду от тебя послушания. Тэхён опустил левую ладонь на её живот, а на вилку наколол кусочек омлета. Юни была слишком голодна, чтобы вредничать, поэтому с нескрываемым удовольствием позволила Тэхёну слегка подразнить её, а потом накормить себя. — Вкусно? — поинтересовался он с очень важным видом. — Ещё бы. Это ведь я готовила. Омлет был солоноватым из-за сыра, горячим и мягким. Его вкус в любом случае казался бы ей божественным, но было что-то в том, чтобы пробовать его из рук Тэхёна и наблюдать за тем, как он сам пробует, предварительно дуя, чтобы не обжечь себе или Юни язык. У неё голова шла кругом от его поглаживаний и объятий, от его счастливой улыбки, такой редкой и недоступной прежде. Не лукавя, она могла бы признать, что ей нравилась эта разница в поведении Тэхёна. Он был в основном холоден и сдержан с женой, вёл себя на свой возраст и соответствовал тому браку, который у них складывался, но с Юни превращался в ненасытного и активного подростка, требуя от неё шалостей и податливости, а взамен даруя квадратную улыбку и те ухаживания, которых ей так не хватало в жизни. Её практически никто не ценил, но Тэхён трусился над ней, слизывая с её губ джем и не позволяя приступать к уборке, потому что хотел, чтобы она отдыхала. Его забота и щедрость были такими естественными, что Юни боялась к этому привыкать. И в то же время она жаждала ступить хотя бы одной ногой в то, что ей всё ещё было недоступно, потому что Тэхён не был свободен, как ни крути. — Когда начнутся твои уроки? — он пощекотал её, пальцами проводя по рёбрам. Юни вжалась в его грудь, отступая на полшага назад, чтобы разглядеть часы на духовке. — Через полтора часа. — Отлично, — он воодушевился, пробираясь ладонью под светло-розовую майку, — у нас ещё достаточно времени, чтобы потратить энергию, что мы только что получили, приговорив очень вкусный омлет, приготовленный не иначе как золотыми руками. — Отлично, — подтвердила Юни, легко оттягивая его ладонь от своей груди, — потому что я могу потратить эту энергию на то, чтобы дочитать книгу и вернуть её на место, пока владелица не заметила. Она над ним смеялась. В открытую, ничуть не смущаясь его прищуренных от обиды глаз и вытянутых пухлых губ, которые так и напрашивались на поцелуи. — А как же я? — Ты сам сказал, что за книгу мне влетит сильнее, — она добродушно улыбнулась, давая понять, что её слова не более чем безобидная шутка. — А если серьёзно, у тебя разве нет работы? Ты решил окончательно забить на рабочие дела ради секса? Он замотал головой, отвечая: — Ради тебя, вообще-то. — Это одно и то же. — Нет. Если бы дело было только в сексе, Мики могло бы быть достаточно. Он хотел, чтобы ей было приятно, но его слова возымели противоположный эффект. Он их ни в коем случае не сравнивал, и сам прекрасно знал, что Мики ни за что не хватило бы. С ней секс был сухим и пресным, а ещё болезненным. Юни по всем параметрам устраивала его куда больше, и ценил он её в первую очередь за компанию. Любил, когда они говорили, обнимались, целовались без надежды на продолжение, и ничего не мог поделать с этими чувствами. Он воспринимал их как нечто выше секса, который тоже был важен, по сути, даже первостепенен, но на самом деле и близко не стоял с тем, как хорошо Тэхёну становилось, пока он был с Юни, вне зависимости от того, чем они занимались. Ему стоило выражаться яснее в этом плане, потому что гормоны Юни вели себя слишком непредсказуемо. Она почти обиделась и сильно насупилась. Он сказал одно, а она услышала: «Мики тоже достаточно хороша в сексе, ничем не хуже тебя». В их с Тэхёном отношениях было совсем как в Мэндерли — присутствие его жены было слишком ощутимо. — Мики ему достаточно, — проронила Юни небрежно, складывая руки на груди и направляясь к выходу из кухни. — Я собираюсь дочитать сегодня, так что не вздумай отвлекать меня.

***

— Всё, — Тэхён ещё раз ощупал сумку Мики, проверяя, все ли карманы закрыты, — иди уже, ради всего святого. — Ты приехал меня проводить или подгонять? Было четырнадцатое февраля, повсюду продавался шоколад с голубыми ленточками и из магазинов доносились песни о любви, но всё, на что мог и надеялся Тэхён, было отправить Мики на регистрацию и уехать из аэропорта. Она сделала ему прекрасный подарок в честь праздника, выбрав хорошую дату полёта. — Я просто не понимаю, зачем нам здесь стоять и делать вид, что мы разлучаемся на месяцы и годы, когда мы не увидимся всего пару дней. Тэхён взглянул на наручные часы. Они приехали в аэропорт заранее, как и полагалось, но Мики, по всей видимости, не хотелось ещё около трёх часов проводить в Duty Free в одиночестве. — Давай хотя бы кофе выпьем перед тем, как я пойду? — Попьёшь кофе после регистрации, — отрезал он, вынимая из кармана куртки мобильный, что вибрировал от входящих сообщений. — Всё, мне пора на работу. Мики сжала пальцами ворот тёмно-синего пуховика, глядя на мужа жалостливо. Она хотела, чтобы он уделил ей чуть больше времени. — Ты не мог выбрать другой день для вылазки в офис? — Не мог, — он разжал её пальцы один за другим, а чтобы усыпить её бдительность, чмокнул в лоб. — Удачи. Можешь написать, как приземлишься. Либо не пиши. Тэхён крутанулся на пятках, направляясь к выходу из аэропорта и начиная сжимать в кармане ключи от машины. Голова его опустилась, практически исчезая за капюшоном и плечами, поскольку он уткнулся в телефон. Чон Чонгук уже трижды спросил, где носит Кима и как долго ему играть роль праведника, расхаживая по похоронным залам, чтобы не вызывать подозрений. При таком раскладе Тэхён точно счёл бы этого парня подозрительным, но был уверен, что господин О и другие заняты подготовкой и самими церемониями, из-за чего не обращают внимания на гостей. Оставшаяся позади Мики ещё какое-то время уныло смотрела мужу вслед, но когда он вышел за стеклянные двери, развернулась и пошла занимать очередь. Она не могла сказать, что после получасовых разговоров с врачом и нового рецепта чувствовала себя увереннее и лучше. За четыре дня приёма новых лекарств её мышление совсем не изменилось. Громоздкие устрашающие якоря тянули её вниз, в пучину глубинных переживаний о самых нелепых мелочах. Временами Мики казалось, что таблетки меняли её восприятие, а не людей вокруг. Проще было убедить себя в том, что Тэхён такой же как всегда, это у неё что-то в голове происходит. Вот почему он сначала нежничал, расспрашивая её о самочувствии, заставлял выходить на ужин, даже если она говорила, что не голодна, и хотел знать всё о будущей поездке, а потом резко переставал интересоваться ей в целом и успешно игнорировал её присутствие в доме и в его жизни. Если бы Мики думала, что это таблетки акцентируют её больное внимание на приятных моментах или на обидных ситуациях, в этом был бы смысл. Размышлениям об этом смело можно было посвящать всё время в очередях. Жаль, что Тэхён, ведя машину, совершенно не думал над своим поведением и об отношениях. Он переживал о том, чтобы нигде никакой поворот не пропустить и прислушивался к советам GPS по поводу возможности сократить путь до похоронного агентства. По новому пути доехал за двадцать семь минут, в то время как изначальный путь обещал довезти за двадцать четыре. Чонгук вышел из здания больницы, то ли идеально подгадав момент, то ли так совпало. Он знал машину Тэхёна и пошёл прямиком к ней через всю парковку. — Сколько можно? — опираясь рукой на бампер Genesis’а, спросил он. — Заставляете ждать, господин Ким, а ведь я ради вас пораньше с работы отпросился. — Предупреждал ведь, что не работаю сейчас в офисе, — ответил Тэхён, отстёгивая ремень безопасности и выходя на улицу. После машины и печки снаружи были морозно. Солнце показывалось только по утрам, а вечером визуально продлевало день, прячась за облаками и оттягивая надвигающиеся сумерки. — Я позвонил заранее, разве нет? — это был риторически вопрос, в действительности, Чонгуку было достаточно и того, что клиент пришёл на место встречи, потому он достал из кармана куртки товар и протянул две серебристые пластинки. — Девятьсот тысяч вон. Тэхён, который как раз достал бумажник, чтобы расплатиться, замер, пальцами удерживая около четырёхсот тысяч. — Мы же договаривались четыреста за пластинку. Значит, восемьсот за две. Чонгук отвёл руку назад, предугадывая попытку Тэхёна перехватить галоперидол. На выпад рукой он ответил отрицательным покачиванием головой. — Это без ожидания. Я набрал вас практически за полтора часа. — А я сказал, что у меня дела и раньше четырёх я никак не смогу, — Тэхён говорил ровным голосом, а сам немного злился на такую наглость. — Тогда я сказал, что у меня тоже есть дела, но согласился подождать. Не знаете поговорку время — деньги? Чонгук выгнул левую бровь, ввинчиваясь в Тэхёна взглядом. Ещё немного и мог бы просверлить в нём дыру. Никому из них это не было нужно, как и неприятное послевкусие после вполне выгодной для двоих сделки. — Не будьте скрягой, — буркнул Чонгук, протягивая пустую ладонь, — сейчас за сто тысяч вон даже в магазине толком не скупишься. Скрипя зубами, Тэхён отсчитал девятьсот тысяч и передал их парню, в раздражении закатывая глаза, потому что тот принялся пересчитывать купюры и поднял одну из них над головой, изучая. — Что? — невозмутимо спросил он, вскоре всё же отдавая таблетки. — Меня достаточно в жизни обманывали. Доверяй, но проверяй. Знаете же? Тэхён открыл машину, наклоняясь и кладя пластинки на приборную панель. — В следующий раз я тоже хочу оплату наличными и всё хорошенько пересчитать, — ехидно сказал он, выуживая из Чонгука улыбку. — Без проблем. Кстати, следующий раз планируется довольно скоро. Босс позвонит, чтобы обсудить кое-какие детали. А Тэхён думал, что теперь он будет сотрудничать непосредственно с Чонгуком. У них вроде как неплохо получалось. — Ладно, буду ждать. Чонгук отсалютовал, пряча руку с деньгами в карман. От поднявшегося настроения он стал негромко насвистывать, медленно отдаляясь. — Эй, — Тэхён побоялся звать его по имени, — если мне понадобится ещё, на вас можно рассчитывать? Парень даже не обернулся, так пожал плечами, не говоря ничего конкретного. И как он только с таким несерьёзным подходом мог заниматься такой серьёзной работой? Это оставалось загадкой для Тэхёна. Наверное, нужно было иметь стальные нервы, чтобы не вмешиваться в чужие дела и свои доводить до конца. Тэхён почему-то думал, что так не сможет. Он проводил Чонгука взглядом вплоть до дверей больницы Чоннам. После того, как силуэт окончательно скрылся, Тэхён сел на водительское сидение и быстро изучил пластинки. Таблетки были такими же, как в прошлый раз, и вполне могли заменить феварин, который прописали Мики. Доктор не счёл подозрительным её самочувствие, решив, что амитриптилин перестал действовать из-за продолжительного лечения одним и тем же препаратом. Это называлось привыкание или толерантность — эффект становился незначительным, но дозу повышать не хотелось, проще было попробовать смену антидепрессантов. Пробежавшись пальцами по выпуклым кружочкам, Тэхён снова перетянул пластинки резинкой и убрал их во внутренний карман куртки. Он завёл машину, хотя изначально думал зайти в агентство и посмотреть, как там идут дела. Он уже пару дней намеревался нанести визит, потому что на рабочем компьютере остались некоторые важные документы и никто, кроме него самого, отправить их ему не мог. Видимо, раньше Тэхён был более ответственным, потому что в итоге не смог уговорить себя плестись в бюро и поехал прочь от больницы. Тэхён считал себя работящим парнем, но начинал входить во вкус ничегонеделанья. Было приятно просыпаться попозже, заканчивать работу за пару часов и весь день посвящать Юни. Если бы захотел, он мог бы работать семь дней в неделю, а мог бы и два, и никто бы ему ничего не сказал, потому что по документам агентство принадлежало ему, и до тех пор, пока сотрудники выполняли свою работу, а люди в Корее умирали, нуждаясь в прощальных церемониях и похоронах, работа кипела и без Тэхёна. Он всё лучше понимал господина Гото, который получал доход в размере пятнадцати миллионов вон в месяц, особо не появляясь на рабочем месте, подрабатывал на грязных делах в морге, за минимальную помощь получая около миллиона чистыми, и при этом он даже не грабил своих богатых друзей, играя с ними в покер. Не считая акции, аренды и другие источники дохода, господин Гото и так жил неплохо. А теперь жил неплохо Тэхён. Очень неплохо, даже если в расчёты внести мелкие затраты на галоперидол и Юни, которая вежливо и осторожно просила купить ей какой-нибудь крем для рук, клубничный йогурт на завтрак или набор кислотных маркеров, которыми она делала пометки в распечатках с тестами для дошкольников. Тэхён никогда жадным не был, потому хотел, чтобы Юни просила его о чём-нибудь таком почаще, и старался угодить ей вдвойне, покупая больше, чем ей требовалось. По дороге домой он как раз думал заехать за мягкими паровыми булочками со сладкой бобовой начинкой, о которых Юни утром мечтала вслух, не говоря в открытую, что их нужно купить, но намекая. Мысленно он определился с уличным рестораном поближе к дому, чтобы они доехали до Юни тёплыми, но построить маршрут не получилось из-за входящего звонка. — Да? — он невольно расплылся в улыбке, довольный только потому, что она позвонила первой. — Тэхён, у нас ЧП. Она говорила не очень громко, прижимая ладонь к микрофону, из-за чего слова звучали ещё тише и приходилось прислушиваться. — Что такое? Тебе нехорошо? — предположил он, вдавливая педаль газа. — Или Мики вернулась? — Хуже. Хосок приехал. У этого не было никаких предпосылок. Он мог бы приехать к Мики, но ДжиУ должна была передать брату, что хозяйки дома не будет из-за поездки по работе. — Зачем? — Он привёз овощи и мясо, а ещё девушку из галереи. — Ты его не выпроводила? — Он по-хозяйски прошёл в дом, хотя я не приглашала. Насколько я поняла, он и его подруга заняты мангалом на заднем дворе… Они собираются задержаться и спрашивают тебя, где у вас хранится вино. Тэхён не понимал и не был заинтригован. У него были свои планы на вечер. И в них не входили никакие Хосок и Урён. — Ты не можешь попросить их уйти? — спросил он, заведомо зная ответ. — Как ты себе это представляешь? Это ведь не мой дом. — Ладно, — он сдался скорее, чем сам от себя ожидал. — Там же, где холодильник, у противоположной стены стоит шкафчик. В нём красное сухое. Бокалы на полку выше стаканов и чашек. Попроси Хосока достать, потому что ты не дотянешься. — Это ничего, что они собираются тут готовить? Тэхён вздохнул, не зная, что сказать. — Ты же всё равно не сможешь их остановить. Просто смирись. Я скоро буду дома и со всем разберусь.

***

Когда Тэхён вошёл внутрь, скидывая ботинки и переобуваясь в тапочки, с кухни уже пахло специями, что использовались для маринада. Оттуда же доносился хохот. Целая симфония. Смеялись все трое, а Юни громче всех. Тэхён заторопился, чтобы войти в тот момент, пока они ещё смеялись. — Наконец-то приехал! — огласил Хосок, чуть приподнимая бокал с вином, а голову опуская в полупоклоне, что заменял нормальное приветствие. У Юни на плечах был накинут широкий серый шарф, в который она куталась и из-за которого выглянула, демонстрируя Тэхёну свои красные щёки и блестящие глаза. Она была весела, смущена и, как всегда, успевала надышаться вином, которое пили другие. — Господин Ким, здравствуйте, — девушка Хосока, художница Кан Урён, совсем не удивилась, узнав в прибывшем свою модель и требовательного покупателя, которому досталось всё даром. Тэхён поклонился, судорожно соображая, что было известно ей, а что Хосоку, и почему они здесь именно сегодня, но не приходя ни к одной нормальной мысли. — Третий бокал, — вспомнила Урён, оборачиваясь к своему парню, — принеси третий бокал. На кухне было чисто и убрано, никаких следов готовки. Если бы не брошенный в раковину взгляд, Тэхён мог бы и упустить металлическую миску с шампурами, на которые были нанизаны свинина и овощи. Несколько шашлычков были сугубо овощными: шампиньоны, кабачки в салатовой кожуре, нарезанные кольцами лук и помидоры. — Вы почему здесь? — Тэхён не пытался скрыть своего недовольства. — Праздник ведь, — объяснился Хосок, исчезая из поля зрения буквально на три секунды и возвращаясь с бокалом и ещё одной бутылкой красного вина. — У нас был выбор — застрять с моей семьёй или вырваться к друзьями, и мы выбрали второе. Уж очень Урён хотела познакомиться с вами. — С госпожой Гото тоже, — вставила девушка, убирая волосы за уши и с лёгкой улыбкой глядя на Тэхёна. — Надеюсь, вы мне простите, я понятия не имела, что вы знакомый Хосока, и поделилась с ним этой глупой историей про картину, снятую с аукциона в последний момент. Глаза Тэхёна расширились и Хосок прыснул, перехватывая речь: — Да, глупая история. Мики как всегда в своём репертуаре. Но я и не догадывался, что вы оба настолько фотогеничны. Юни уже было не так весело, её волновали быстро краснеющие уши Тэхёна. Вряд ли от жары в доме, потому что стеклянные двери, расположенные во втором коридоре перед лестницей, ведущей в библиотеку, были открыты, и прохлада проникала в дом вместе со звуком потрескивающих поленьев и запахом костра. — Простите, — Урён поджала губы, а взгляд её был полон сожаления, — я позволила Хосоку взглянуть на фото… — Я ничуть не удивлён, что это была идея Мики. Она у нас экстравагантная личность и всегда стремится покинуть зону комфорта. Тэхёну, увы, приходится заражаться её энтузиазмом и поддерживать даже самые неловкие на первый взгляд решения, — Хосок протянул другу бокал, глядя ему прямо в глаза и скромно улыбаясь. — А так Мики прелесть. Верно? Юни не решилась кивнуть. — Ты знал всё это время и не сказал? — Тэхён едва не чертыхнулся, но вовремя прикусил язык и сделал глоток вина. — Я пытался быть хорошим другом, — Хосок руководствовался правилом «сам себя не похвалишь, никто не похвалит». — Но? — добавил Тэхён с напором, ожидая толковых объяснений. — Но проболтался, что знаком с тобой и твоей женой, и Урён стала упрашивать познакомить вас. Куда ты, кстати, дел это творение? Хосок повернул голову вправо, а затем и влево, будто всерьёз думал, что картина окажется в одной из сторон и непременно на кухне. Чтобы во время трапез поддерживать приятный аппетит, так сказать. — Спрятал, — ответил Тэхён, не считая нужным оправдываться. — Раз ты хотел познакомить Урён с Мики, почему приехал сегодня? Ты ведь знал, что у неё перелёт. — Нет, не знал, — Хосок глянул на Юни в качестве поддержки. — Правда ведь? Я зашёл и сразу спросил, где Мики. И был очень удивлён, когда оказалось, что она улетела. Такая занятая… Теперь он обращался к своей девушке, а она с радостью позволяла ему вешать лапшу ей на уши. — Хорошо, что Юни была дома. Она — замечательная компания. Жаль, что ребёнку от неё ничегошеньки не достанется. Тэхён поставил бокал на стол и вино в нём было подобно разбушевавшемуся морю. — Посмотрим, как там угли? — предложил он, кивая Хосоку. Тот был не против. Вальяжно прошагал по чужой кухне, ни на миг не выпуская бокал из рук и потягивая из него по крохотному глоточку. — Это что за чёрт? — вспыхнул Тэхён, не успела ещё дверь закрыться. — Зачем ты приехал знакомить нас? Зачем врёшь о Мики? ДжиУ… — Вот именно, ДжиУ, — расслабленности Хосока пришёл конец, и он заметно напрягся — пиджак в плечах натянулся. — Она с Мики изначально в сговоре была, подставить меня хотела. Две чокнутые стервы… — И? Хосок не сказал ему ничего нового. — И Урён надоела упрашивать меня о встрече, — он плеснул немного вина на угли и те зашипели, дымясь. — Я подумал, что ты и Юни это лучше, чем ты, Мики и Юни. Будь другом, сделай вид, что твоя жена абсолютно нормальная и позволь нам побыть здесь немного. Если зайдёт речь о картине — той, на которой Мики перепутала твоё лицо с полом, — скажи, что это у вас игры такие. Если о том, что Мики японка, назови её кореянкой в душе, несмотря на корни. И так далее. Тэхён сложил руки на груди. Он уже устал всем врать о том, что у них с Мики всё в порядке, — тем более делал он это паршиво, — но и сам догадался бы не выставлять себя слабым дураком перед Урён. — Клянусь, если она поболтает о картинах, вкусно поест и удовлетворит своё любопытство хотя бы частично, больше вам видится не придётся. — У тебя станет проблемой меньше, — догадался Тэхён, — но мне-то что с этого? Ты приехал совсем не вовремя. Мы не ждали… — Знаю я, — у Хосока вырвался смешок. — Юни подумала, что это ты приехал и открыла с таким счастливым видом. Я сразу так и подумал: не вовремя мы приехали. Но обратного пути уже не было. Быстрее выстроишь для себя и Мики хорошую репутацию — быстрее окажешься дома с тем, с кем планировал. А я, как человек, которому можно доверять, никому не расскажу о картине и о том, почему вас с Юни обрадовал отъезд Мики даже больше, чем меня. На хмуром лице Тэхёна плясали тени от костра. Эта вынужденная дружба с такими похожими на Мики людьми изначально ему не нравилась. — Всё не так, — возразил он несдержанно, пытаясь вырваться из образной хватки Хосока, которая принуждала плясать под его дудку. — Юни и я… — Юни и ты, Мики и ты, — Хосок сместил взгляд с лица Тэхёна на его одежду, испытывая непреодолимое желание одёрнуть завернувшийся край расстёгнутой куртки. Не мог себе отказать и просто сделал, дёрнув довольно сильно, до шороха пластинок галоперидола. — Я не осуждаю, Тэхён. Каждый по-своему строит своё счастье. Я всего-то хочу, чтобы моё думало, что друзья у меня обыкновенные.