Один грамм терпения

Хосок прокручивал шампуры, поворачивая мясо, и при этом старался не отвлекаться от лица Урён, когда она говорила. Ему нравилось видеть её взволнованную улыбку и широко раскрытые глаза, в которых так и читалась огромная любовь к своему делу. — Это совсем не сложно, на самом деле. Я просто знаю, как придать портрету натуральности с помощью теней. — Но это всё равно занимает так много времени, — Тэхён всегда находил пару слов, которые можно было бы вставить, чтобы у собеседника не возникало ощущения, что его не слушают. Но он также умел и упрямо молчать, даже если внимал каждое слово. — Это не имеет значения, если заказчик в итоге доволен работой. Или если она попадает в галереи или её покупают на аукционах за огромные деньги, — Урён говорила с нарастающим восторгом, очень стараясь держать себя в руках. Это поднимало Хосоку настроение. — Мои родители всегда занимались благотворительностью, и я безумно рада присоединиться к ним. Прозвучит не очень-то скромно, но благодаря моему творчеству фонды могут получить больше. Разве это не чудесно? — Чудесно, — поддакнул Хосок, вновь переворачивая мясо, а овощные шашлычки перекладывая на тарелку. — Отец Мики тоже занимался благотворительностью. Да, Тэхён? — Господин Гото даже после смерти часть наследства завещал приюту для животных, а часть благотворительному фонду, который выплачивает компенсации женщинам для утешения. Хосок со скрежетом проехался одним из шампуров по металлическим стенкам мангала, бросая взгляд исподлобья на Тэхёна и как бы спрашивая: «Не мог назвать их иначе?» — Это ужасно, — Урён поёжилась из-за неприятного звука и не менее неприятных воспоминаний. — Моя бабушка была одной из тех женщин. Она рассказывала много страшных вещей. Может поэтому у меня в голове не укладывается, как то, что происходило не так давно, может забываться так просто… Юни большую часть времени с прихода Тэхёна просидела молча. До этого им с Урён удалось каким-то чудом найти точки соприкосновения из-за учёбы в одном университете и разговоров о беременности, но с тех пор, как они перешли на улицу и расселись на раскладных стульях вокруг мангала, она только зубами стучала. Они говорили об искусстве, высокооплачиваемой работе и прекрасном интерьере, а Юни добавить было нечего. — Урён, не будем развивать эту тему за едой, иначе у кого-то будет несварение, — попросил Хосок, глядя на девушку умоляюще. — Нет, — она отказала, после поворачиваясь к Тэхёну и Юни, что сидели совсем рядом. — Господин Ким, можно спросить о вашей жене? Хосок считает меня радикальной японофобкой, но это вообще-то не так, потому не подумайте, что я отношусь предвзято, просто интересно, как вы поженились и действительно ли нет никакой разницы между отношениями с японкой и кореянкой. Тэхён буквально чувствовал взгляд Юни на себе. Ей, наверное, тоже было интересно послушать об отличиях. — Мики не такая уж и японка, если так подумать, — сказал он, крепче сжимая ножку бокала с вином. — Она с пяти лет живёт в Корее, и её родители были замечательными и осознанными людьми всё то время, что мы были знакомы, а наша связь тянется с детства. Возможно, у Мики есть дальние родственники из Японии, возможно, ей по душе заводить друзей-японцев, но нет разницы между японкой и кореянкой, есть разница между плохим человеком и хорошим. А такие есть в любой стране и в любое время. — Готово, — Хосок зазвенел шампурами и тарелками, передавая их по кругу, начиная со своей девушки. — Давайте всё же закроем эту тему и лучше прервёмся на тишину, чтобы поесть. Юни, ты ведь попробуешь мясо? Юни одной рукой сжимала пустую тарелку, а другой затрясла в воздухе, как бы говоря «нет, ни в коем случае». — Тэхён, неужели Юни не может поесть немного с нами? Среди моих знакомых уже есть радикальная японофобка и радикальная вегетарианка, так что было бы замечательно, если бы хоть кто-то оставался обыкновенным. Тэхён кивнул, не спеша тянуться к еде и больше налегая на вино. — Да, пожалуйста, — сказал он, — она может есть всё, что угодно. Поскольку Юни упиралась, сомневаясь в том, что Тэхён серьёзен, Хосок сам положил ей в тарелку несколько кусочков курицы и говядины. Мясо было хорошо прожарено, пахло восхитительно и казалось очень сочным. Оно заставляло Юни с трудом сглатывать, потому что соблазн попробовать был велик и Тэхён больше не смотрел в её сторону. — Сидеть в тишине скучно, — Урён перепачкала пальцы и губы в соусе в первые же две секунды и Хосок, как заботливый парень, вытер их салфеткой. — Вы уже выбрали имя для ребёнка? Юни быстро опустила кусочек курицы в соус барбекю и сунула его в рот, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто не заметил, а если и заметил, то не против. — Нет. Пока нет. Займёмся этим со временем. Тэхён не мог себе представить, что они с Мики всерьёз будут размышлять над таким, выбирать, спорить. Что это будет хотя бы отдалённо мило. У Мики наверняка уже есть варианты имён и она сама примет решение, когда придёт время. — А что планируете делать с детской? — Мы выбрали нейтральные цвета — бежевый и белый. Скоро закупим обои. — Собираетесь нанять рабочих? — полюбопытствовал Хосок. — Нет. Я сам всё сделаю. — Ты умеешь? Тэхён поймал последнюю капельку вина языком. Хотелось ещё, но бутылка стояла ближе к Хосоку и тот явно решил, что Тэхён больше нуждается в еде, потому что отобрал у него бокал, а взамен всучил тёплый шампур. — У меня диплом техника по гражданскому строительству. Никто из них не знал. Юни думала, он изучал в университете что-то связанное с менеджментом и продажами, потому что казалось, что он всю жизнь проработал в похоронном агентстве, продавая ритуальные услуги. И довольно успешно. Хосок даже не был уверен в том, что у Тэхёна есть высшее образование. Он думал, ему всё досталось исключительно благодаря женитьбе. И был во многом прав — первую и последнюю работу Тэхён получил с помощью тестя. — Это так интересно! — Урён тоже была удивлена. — Я сама ничего в ремонте не смыслю, но если вам вдруг захочется выделить одну из четырёх стен детской, я могла бы её расписать. Хосок практически пообещал, что эта встреча будет единственной, потому Тэхён быстро и коротко кивнул, не отрицая, но и не соглашаясь на подобную авантюру. Он надеялся создать яркие акценты игрушками, а в дальнейшем позволить ребёнку самостоятельно решать, что делать с собственной комнатой. В своё время ему этого не хватало — свободы действий. Поэтому у его ребёнка всё должно было быть иначе. Даже если у Мики будут другие планы и взгляды, даже если это заставит их повоевать. — А правда, что в этом доме огромная библиотека? — Урён не могла и минуты молча посидеть. — Хосок говорил, что как-то потерял у вас запонку и ему пришлось всю библиотеку обыскать, и это заняло какое-то время. — Да, запонка, — вспомнил Тэхён, подкладывая Юни в тарелку ещё больше мяса. — Мы с Мики гадали, чей же это подарок, что Хосок в будний день к нам мчался, чтобы его найти. Теперь понятно. Урён прикрыла рот ладонью, хохоча. — Что? Нет, это не я, — в её карих глазах читалось веселье. — Это мой отец. Подарил в день нашей помолвки. В знак одобрения его как будущего зятя и бизнес-партнёра. Тэхён и Юни одновременно направили свои взгляды на руки Урён. У неё было множество колец, все они выглядели гармонично и симпатично, и их присутствие практически на всех пальцах сбивало с толку. Юни была уверена, что это для красоты. — ДжиУ знает? — выпалил Тэхён, не понимая, почему эта тема до сих пор не обсуждалась за покером. — Нет, — Хосок оставался расслабленным, несмотря на то, что правда вылезла таким образом. — И пока не рассказывайте ей. Знают только наши родители и вы с Юни. Для всех остальных это будет сюрпризом. Юни заметно напряглась. Она знала друзей Мики и её саму недостаточно хорошо, но по их разговорам и подшучиваниям предполагала, что сюрприз будет не очень приятным. — Так ты станешь чьим-то бизнес-партнёром… В какой сфере? — Тэхён теперь смотрел на приятеля с подозрением. Всё снова выглядело так, будто в их компании станет на один не очень искренний и счастливый брак больше. Тэхёну из-за этого начинало казаться, что хороших браков в целом не существует, у всех них есть свои подводные камни. — Ещё один сюрприз, — пожал плечами парень. — Ешьте скорее, а то мне выкладывать мясо некуда. И там ещё на кухне осталось сырое, верно? Мы будем злоупотреблять вашим гостеприимством до тех пор, пока всё не съедим. Так и знайте.

***

Загрузив грязные тарелки в посудомоечную машинку, Тэхён нажал пару кнопок, после опираясь руками на стол и глядя на Юни в упор. Гости давно ушли, оставив после себя небольшой беспорядок на кухне и заднем дворе, и пока Тэхён всё убирал, Юни уничтожила все остатки шашлыка, а теперь доедала последние жареные помидоры. — Ты так сильно проголодалась? — во взгляде Тэхёна читалось как добрая насмешка, так и любование. Ему стало в разы легче, когда в доме остались только они вдвоём, и он, наконец, почувствовал себя комфортно. Во многом комфортнее, чем наедине с Мики или с кем-либо другим. Это было не совсем в новинку, но Тэхён только обнаружил, что находиться вместе на кухне и знать, что никто их не потревожит, было очень приятно. Даже постель с Юни не привлекала так, как стол между ними и возможность наблюдать за ней в открытую и в то же время исподтишка, подмечая, как она облизывается, как пытается подавить зевок, как пробегается пальцами по губам, всё ещё ощущая лёгкое жжение после острого соуса. — Прости, я дорвалась. — Ничего, я понимаю. Обещаю не сдавать тебя Мики в обмен на свидание. — А если я не соглашусь, ты расскажешь ей? Он кивнул без раздумий. — Ты такой шантажист, оказывается… — Ещё скажи, что не хочешь устроить со мной вечер кино на диване и с миской карамельного попкорна. — На диване? На том диване, что в гостиной? Это не свидание, Тэхён. — А что, по-твоему? Он собрал грязные салфетки, которые Юни набросала, переместив их в урну. Будучи очень увлечённой темой, Урён расходилась и принималась активно жестикулировать, махая руками, из-за чего на полу осталось много крошек от хлеба и какие-то специи. Для Тэхёна это был отличный повод задержаться. — Это обыденность. Мы можем смотреть фильмы хоть каждый день, — Юни крутилась на стуле, следуя взглядом за Тэхёном с веником. — Можем, но не смотрим. К тому же, в прошлый раз мы поехали на каток и вспомни, чем всё закончилось. — Тебе не понравилось, поэтому ты толком не покатался со мной. — Да, но нет, — Тэхён чуть улыбнулся на её обвиняющий тон. — Я имел в виду встречу с моим знакомым. Сеул совсем крохотный, если так подумать. Мы можем где угодно встретиться с моими коллегами, друзьями и даже врагами. Все знают про Мики и у многих возникнет вопрос, почему я держу за руку и целую другую. Юни уныло кивнула. И с чего она взяла, что они могут себе такое позволить? Из-за частого отсутствия госпожи Гото было просто представить, что она единственная их сдерживала. — Иметь любовницу непросто. — Быть любовницей, должно быть, тоже, — он остановился, сжимая длинную пластиковую ручку. — Сегодня Хосок сказал, что я должен относиться к тебе лучше. — Когда он это успел сказать? — Когда мы с ним ходили на кухню нанизывать мясо. Он спросил, получил ли я от тебя сегодня шоколад, а когда я сказал «нет», он сказал, что я должен относиться к тебе лучше. Юни спрыгнула со стула, несмотря на то, что Тэхён ещё не успел смести весь мусор. — Ты куда? — бросил он ей вдогонку. — Жди здесь. Он действительно не понимал, что за срочность и для чего, недоуменно выглядывая её в коридоре, и удивился по-настоящему плитке шоколада в её руках по возвращении. Он не ждал от неё ничего такого. До замечания Мики и магазинов в аэропорту он даже не помнил о том, что уже четырнадцатое февраля и что в этот день девушки дарят парням шоколад. Это было слишком детским и далёким. — Я хотела вручить раньше, но при Хосоке и Урён это было бы странно. Это определённо потешило бы Хосока и смутило Тэхёна, а так он в равной мере был удивлён и приятно взбудоражен. Он забрал у Юни шоколадку — молочную с фундуком и выдавленными на каждом квадратике сердечками. — Это сейчас везде такие шоколадки, выбора как такового нет, — Юни ткнула в один из узоров. — Из-за того, что я ничего не подарила тебе на день рождения, считала себя слишком невнимательной, потому попыталась реабилитироваться на четырнадцатое февраля. Он ничего не говорил, рассматривая шоколад, и Юни заволновалась, что этого было недостаточно или что это было лишним. Стоило придерживаться их дурацкого правила и ничего не дарить. — Вау, — он улыбнулся сперва натянуто, как бы не веря в происходящее, но вскоре его улыбка стала широченной. — Мне в последний раз дарили что-то в этот день лет двадцать назад, наверное. Он взял шоколадку в правую руку, а левой ухватил Юни за плечо, притягивая её к себе и заставляя ткнуться носом в его грудь. От него сильно пахло костром, поэтому она временно задержала дыхание. В носу щекотало, хотелось чихнуть, но она сдержалась, отвлекая себя поглаживаниями по широкой мужской спине. — Ты хочешь лечь вместе сегодня? — Тэхён тоже затаил дыхание, задав свой вопрос. Он не спал в одной постели ни с кем, кроме Мики, и сомневался, что стоит. Нормально было делить с женой одно одеяло и позволять ей касаться своего обнажённого тела во сне, просыпаться иногда в удушающих объятиях или в холодной пустоте соседней половины кровати, знать её привычки и позволять ей знать его. Но Тэхёну хотелось попробовать и с Юни. Это могло оказаться неудобным и вылиться в бессонную ночь, либо закончиться сексом, на который он не был настроен из-за усталости. Только он всё равно хотел ей предложить, чтобы после полуночи не ворочаться одному в постели и не корить себя за то, что не спросил. — У тебя или у меня? — она боднулась в его грудь, пытаясь скрыть нескромную улыбку. — А где бы тебе хотелось? Тэхён считал комнату Юни достаточно хорошей для секса, но спать предпочитал в своей. Ему нравилась обстановка и расположение кровати, нравилась их с Мики ванная и комплект чистого постельного белья, которое она постелила перед отъездом. — Я могу выбрать? — Юни пробежалась пальцами по его плечу, словно заигрывала с ним. — Конечно. Если ты привыкла к своей спальне и не хочешь ничего менять, можем лечь у тебя. Если не против поспать у меня — ещё лучше. Но мы можем лечь и в другой комнате. Даже на диване в гостиной. Он раскладывается. — У тебя. Пальцы Юни соскочили с ворота на шею Тэхёна и он на секундочку прикрыл глаза. — Душ тоже у меня можешь принять, — пробормотал он со стоном. — Бери только полотенце. Юни привстала на носочки, целуя его в уголок губ. — Договорились, — сказала она, ещё пару секунд поглаживая его и достигая линии подбородка. — Тогда заканчивай здесь и жди меня в ванной. Тэхён был только за. Он в ускоренном темпе начал подметать, когда Юни вновь унеслась из кухни, подозрительно хохоча. Ему показалось, что предложение переночевать вместе её порадовало так же сильно, как и его. Он выключил посудомойку, протёр стол и стал выключать свет в прихожей, на кухне и забрал подвесной фонарь с улицы, плотно заперев стеклянные двери. В спальне он особо заморачиваться не стал — включил ночник, стянул с себя всю одежду, отправив её в корзину с грязным бельём, и скрылся в душевой кабинке, активно трудясь над тем, чтобы она успела запотеть к приходу Юни. От горячей воды практически шёл пар, а Тэхён подставлял под неё грудь и спину. — С-с, кошмар, — Юни наступила ему на ногу, вваливаясь внутрь и тут же отшатываясь к стеклянной стенке. — Почему ты моешься в кипятке? — Это вовсе не кипяток, — Тэхён провернул кран немного, понизив температуру, дотянув колечко до золотой середины — тридцати восьми градусов по Цельсию. — Ты предпочитаешь прохладный душ? Только когда вода перестала обжигать, Юни подобралась поближе, обтираясь о плечо Тэхёна своей грудью и позволяя струям намочить её распущенные волосы. — Тёплый, — ответила она, опуская голову, чтобы вода не затекала в рот и в глаза, и в поле её зрения оказались его бёдра. Она обожала его худощавость. Его вполне различимые рёбра, плоский живот и торчащие косточки бёдер, а ещё длинные крепкие ноги. Несмотря на то, что он был худым, она бы никогда не посмела назвать его слабаком и даже подумать о таком, потому что он, так или иначе, был больше и сильнее, и напряжённые мышцы рук были тверды как камень, когда он опирался на одну из стенок кабинки, уступая Юни больше места. — Хочешь воспользоваться моим шампунем или немного стащим у Мики? — спросил он, с удовольствием наблюдая за тем, как она отводит взгляд и трёт плечи пальцами. — А она не заметит? Не станет что-нибудь подозревать? — Ты считаешь, у неё в руке встроены весы, и она вычислит пропажу в миллилитрах? Или ты намерена использовать полбанки за раз? Тэхён дотянулся до шампуня Мики, открывая колпачок с характерным клацающим звуком. — Позволь мне помыть тебя, и тогда она точно ничего не заметит. Он на секундочку обхватил талию Юни рукой, подводя её ближе к себе и заставляя их бёдра столкнуться. Это и в одежде было не совсем безобидно, а без неё — безумно сексуально. Тэхён выдавил немного шампуня ей на голову, намыливая тщательно, с добавлением воды, чтобы лучше пенилось. Его пальцы массировали кожу надо лбом и на затылке, ласкали её уши и макушку. Он намылил голову один раз и смыл, сняв шланг душа с держателя. Потом намылил снова, сам утопая в пене и смеясь от возмущений Юни, которой шампунь норовил попасть в глаза. Его «Я не специально» между приступами хохота не очень-то убедили Юни, и она отомстила ему сполна двумя минутами позже, когда заставила его выгнуть спину и тянуться вниз, нанося мужской шампунь с лаймом и ментолом ему на волосы. После душа Тэхён не позволил ей залезть в его шкаф в поисках «ненужной» футболки. — За этой дверью начинается нудистская территория, никакой одежды, Юни. — Это относится только ко мне или это правило и для Мики? Она ходит здесь голышом, когда вы остаётесь вдвоём? Он не позволил ей язвить, включив фен. Пока он пытал её расчёской и тёплыми потоками воздуха, она сидела на его половине кровати, поджав колени к груди, чтобы хоть как-то прикрыться, а когда эта поза надоела, она забралась под одеяло. — Можно я буду спать здесь? — спросила она после того, как Тэхён высушил и свои волосы тоже. — Если нет, тогда я пойду к себе. — И кто тут ещё шантажистка? Тэхён задёрнул шторы, приоткрыл дверь в ванную комнату и забрался под одеяло, растягиваясь на половине кровати Мики. Он не прикасался к Юни, взбивая подушку и ложась на левый бок, а она всё ждала чего-то. — Выключи ночник, — попросил Тэхён, натягивая покрывало до подбородка и демонстрируя Юни расслабленную улыбку, от которой губы лишь немного растягивались. — Мы и правда будем спать? — Да, сегодня был тяжёлый день и ещё более тяжёлый вечер. Она послушно выключила свет и заставила матрас сотрясаться, пока вместе с подушкой передвигалась ближе к центру кровати, сталкиваясь с Тэхёном сперва локтями, а потом и коленями. — Почему? Ужин с Хосоком показался тебе утомительным? — Не то слово. Он приказал говорить о Мики только хорошие вещи, потому что его волнует мнение Урён о нас. Поскольку Юни была так близко, ничто не мешало ему убрать руку из-под головы и вместо этого опустить ладонь на её живот. — Наверное, он её сильно любит. — Думаешь? Мне показалось, он поспешил с предложением. Не знаю, сколько они встречаются, но я подозреваю, что Хосоку всё это выгодно и поэтому он переживает о том, чтобы ничего не сорвалось. — Из-за партнёрства с отцом Урён? Пальцы Тэхёна невесомо и беспрерывно поглаживали живот Юни. Он делал это на автомате, наслаждаясь такой, казалось бы, мелочью. — Да. Как я тебе говорил, друзья Мики не особо хорошие люди. Мы играем вместе несколько лет, я слышал от них разные истории. Жуткие истории. Неприятные. От Хосока в том числе. То, что он работает в банке, вовсе не значит, что он не может никому навредить. В чём-то его ущерб может быть страшнее того, что совершают Рё и Кэйта. — А что с ними? Эти тайны не были так уж важны, они звучали за игрой в покер миллионы раз и утратили свою ценность. — Взятки, плохие решения и чьи-то сломанные судьбы, — Тэхён с тем же успехом мог говорить и о себе. — Они пользуются тем, что имеют, чтобы достичь ещё большего. — Верно говорят, что богатые жаднее бедных. Юни придвинулась ещё ближе. Её объятия не обременяли, они были лёгкими и приятными, находиться в них значило находиться в безопасности. — Но мне бы всё равно хотелось стать однажды богатой, пусть и более жадной, — она сначала сказала, а потом пожалела. Не хотелось, чтобы Тэхён считал её повёрнутой на идее обогащения. — Богатый и жадный необязательно включают в себя «счастливый», ты к этому готова? Юни думала над тем, что лучше — несчастный жадный богач или счастливый щедрый бедняк. Но в жизни всё не было так однозначно. Люди встречались разные, и все без исключения были жадными — не только в деньгах, — и все без исключения в чём-то были несчастны. Так если разница только в выборе богача или бедняка, не лучше ли первое? — Готова.

***

Мики зажала шприц в правой руке, чувствуя, как потеет зона над верхней губой из-за одноразовой маски. Нужно было взять маленький перерыв, передохнуть после госпожи Сон, ради которой прилетела в Ханой, но её подруга настаивала и упрашивала, из-за чего Мики решилась на две процедуры подряд. Теперь жалела. Она вытирала капельки крови с верхней губы клиентки, проколов её полностью, но ещё оставалась нижняя, а в руках проснулась какая-то непонятная дрожь. — Минуточку, — глаза Мики стали похожи на полумесяцы над маской, когда она улыбнулась женщине. Получив одобрительный кивок, она отложила шприц и немедленно встала с кушетки. Арендованный косметический кабинет пошатнулся, всё немного закружилось, и Мики упёрлась указательным пальцем в стол на колёсиках. Стоя к женщине спиной, она опустила маску на подбородок и вытерла губы рукавом халата, переводя дыхание и чётко видя свою цель — чёрную сумку, с которой путешествовала из райского уголка на побережье, где сняла бунгало, в столицу. Она взяла с собой всё необходимое, оставалось достать это как можно тише, без имитации звуков маракас. Сглатывая сухость во рту и в горле, Мики стянула одноразовые латексные перчатки, чувствуя, что руки, наконец, дышат, а тогда отыскала баночку оксазепама, вытрусив крохотную таблетку на ладонь. К ней она добавила пилюлю феварина, потому что не могла вспомнить, действительно ли приняла его утром или забыла, торопясь успеть на завтрак. А даже если приняла, ничего страшного, сказала она себе. Врач сомневался, стоит ли поднимать дозу, не исключено, что ошибся, решив просто заменить одни антидепрессанты другими. Напоследок Мики положила под язык таблетку амиодарона. Он помогал выровнять сердечный ритм, успокаивал. — Мои губы начинают болеть, — забормотала позади женщина. — Может нужно больше обезболивающей мази? — Нет, вам кажется, — Мики натянула маску обратно и достала новую пару перчаток. — Эффект будет длиться ещё минимум полчаса, а мне нужно максимум пятнадцать минут, чтобы закончить. Она вновь взяла шприц и незаметно выдохнула, приступая к работе. Это начиналось как самое тяжёлое время, но таблетки вскоре подействовали и Мики успокоилась. К ней вернулась уверенность в том, что она делает, из-за чего она ускорилась и стала вытирать капельки крови с губ до того, как они размазывались или пачкали перчатки. — Отёк сойдёт за три дня. Всё это время я буду во Вьетнаме, поэтому вы всегда можете позвонить мне, и я примчусь. — А могут быть какие-нибудь проблемы? — Нет. Просто информирую вас с госпожой Сон о том, что всё ещё буду здесь. Мало ли, в чём ещё я могу быть полезна. Мики поклонилась, когда женщина выходила из кабинета. Было так хорошо остаться наедине с собой, рухнуть на кушетку, пользуясь тем, что кабинет арендован до конца рабочего дня, и несколько раз глубоко вдохнуть, чувствуя, что после дышать становится легче. Мики чуть не уснула с маской на подбородке, вздрогнув как от холода кабинета из-за работающего кондиционера, так и от входящего звонка. Она была во Вьетнаме всего сутки, но ДжиУ успела позвонить ей трижды, упрашивая привезти какие-то чудодейственные мази, а Кэйта закидал её ресторанами, которые ей стоит посетить. — Теперь и ты, — сказала она вместо приветствия, надеясь у звонившего отбить желание на разговоры, но он мелодично рассмеялся в трубку. — Теперь и я, — сказал Рё. — Закончила с работой? Отдыхаешь? — Только начала отдыхать, когда ты отвлёк. — Как твои пальцы? — Давно в полном порядке. — А как Тэхён с Юни? — Почему ты спрашиваешь у меня? Не проще ли позвонить им? Рё прочистил горло, на какое-то время замолкая. Он хотел выведать побольше, но не знал, как подойти к этому осторожно, не нарвавшись на гнев Мики. — Кажется, они оба недолюбливают меня. Юни думает, что я к ней приставал, а Тэхён проиграл мне в прошлый раз. — А ты к ней приставал? — Мики даже не была удивлена. — Я тебе запрещаю. Никто не будет трахать Юни, пока в ней мой ребёнок. — Ты так уверена? Мне показалось, я видел, как рука Тэхёна исчезала под столом в течение игры бесчисленное количество раз. — Он кладёт руку себе на колено, когда нужно подумать. И я знаю, что он тебя обыграл. Я видела, сколько денег он увёз и сколько привёз, — она была почти готова обругать его. — Всё, я отдыхаю. Не звони мне. — Раз отдыхаешь, позвала бы с собой мужа. Или ты благородно оставила его на… Мики убрала телефон в карман халата. Она ненавидела хмуриться, боясь, что морщины появятся раньше времени, но всё чаще замечала за собой это выражение лица. Ей был необходим настоящий отдых, без стресса и с освежающими масками на каждый день. Поэтому она отговорила себя вестись на провокации Рё и звонить Тэхёну первой. Сорваться и набрать его она ещё успеет — как только ощущение страха вернётся и станет невыносимым.

***

— Ты правда хочешь брать её с собой в строительный магазин? Тэхён кивал в такт музыке, доносящейся из колонок, что находились за задними сидениями. — Там много места, можно возить Харам в коляске, и никто ничего не скажет. — Но её нужно уложить спать в обед. — Мы успеем, — беззаботно сказал Тэхён, оборачиваясь и выглядывая через заднее стекло, пока парковался. — Отсюда прямо в строительный, чтобы определиться с обоями и купить пару вёдер клея, потом в продуктовый и домой, укладывать твою принцессу спать. Юни выдохнула, сдаваясь. Она обрадовалась, когда накануне возвращения Мики Тэхён предложил взять к ним на день Харам. До этого они торчали вдвоём дома, в основном на диване или на кухне, порою наедине, а порою с ноутбуками и работой. Юни успела забыть, каково это — безропотно выполнять капризы практически двухлетнего ребёнка, кормить её, учить вместе новые слова и смотреть обучающие мультики. Ей хотелось чего-то такого, и непременно в домашнем уюте, который так нравился Тэхёну. Поэтому её расстраивали его грандиозные планы по покупкам. — Ты пойдёшь одна или мне можно вместе с тобой? — Тэхён просиял, мило улыбаясь. — Хочу поздороваться с твоими родителями и ответить на пару вопросов о том, как хорошо ты работаешь в моей школе. — Папа сегодня на работе. — Тогда я могу поздороваться с твоей матерью. Юни одарила его немилосердным взглядом, который его ещё больше насмешил. — Ох, Боже, — она взмолилась, — не дай Ким Тэхёну раскрыть нас перед мамой. Пожалуйста! Он ещё не слышал, чтобы она молилась перед едой или перед сном, и её нынешняя просьба больше походила на насмешку. Он имел уникальную возможность проследить за тем, как упрочился мир Юни и её вера превратилась в нечто второстепенное, полезное только тогда, когда нужно было перестраховаться и о чём-то попросить, шепча или восклицая «Боже». — Я отличный актёр, честное слово, — сказал он, открывая дверцу со своей стороны. Было немного за десять, когда Юни вошла в дом, нарочно громко закрывая двери и звеня ключами. Это очень скоро привело к тому, что её мать выскочила им навстречу с Харам на руках. — О, Юни, господин Ким! — она расцвела, заметив их вместе. — Мам, я приехала освободить тебя от забот, — Юни потянула женщину за рукав платья-рубашки, увлекая в гостиную, пока та всё улыбалась Тэхёну, а он улыбался как ей, так и ребёнку. — У меня на сегодня больше нет уроков, поэтому хочу забрать Харам на день, а может и на ночь. В крайнем случае завтра утром привезу. — Ты возьмёшь её на съёмную квартиру? А твоим соседям это не доставит неудобств? Тэхён прошёл вглубь коридора, останавливаясь в дверном проёме и подслушивая разговоры. — Нет. Они тоже учителя, тоже с детьми, так что разрешили. Тем более это всего на день. Я уже давно не проводила время с дочерью. — А что насчёт господина Кима? Почему он здесь? Между вами что-то есть? Тэхён отступил на шаг назад, держа руки в карманах куртки и прокручивая обручальное кольцо на безымянном пальце. — Не выдумывай, — шикнула Юни как можно тише. — Он просто вызвался подвезти, так как с машиной. — Подозрительно, что он так часто тебя подвозит. Госпожа Ан из церкви сказала, что видела вас в тот день, когда ты переезжала в Сеул. Тебя и молодого человека. Ты соврала, что уехала на такси… — Это госпожа Ан соврала, — тон Юни смягчился и звучал по-детски, потому что в перерывах между разговорами с мамой она давала указания дочери: — Давай, милая, на эту ножку носочек, и на эту тоже… — Юни! Как ты можешь говорить такое о других? Ты знаешь, что прихожане хорошие и честные люди… — Я знаю? Даже служащие в церкви могут быть обманщиками и мудаками. Тэхён потянулся немного вперёд, чтобы услышать, что ответит ей мать, но та взяла и захлопнула двери в спальню, в которой они находились. Гостиная и коридор погрузились в жалкое подобие тишины с еле слышно работающим телевизором. Пока ждал, Тэхён пару раз успел стянуть кольцо с пальца и надеть его обратно. Это был его способ тратить время впустую. — Я позвоню сегодня вечером, — голос Юни вернулся следом за открывшейся дверью. — Передавай папе привет. В этот раз она не взяла коляску, позволяя Харам самостоятельно пересекать гостиную по пути к Тэхёну, зато обзавелась большой сумкой со всем необходимым и светло-жёлтым горшком в бумажном пакете. — Поедем так? — удивился Тэхён. — Да. В супермаркетах есть тележки с сидениями для детей, а на прогулки можно выходить пешком. — Могу я взять её на руки, пока мы идём к машине? Чтобы быстрее добраться. Юни кивнула, останавливаясь в коридоре и переобуваясь. — Господин Ким, вы, наверное, очень торопитесь, — мать Юни показалась в прихожей менее чем через десять секунд, — иначе я могла бы угостить вас вкусным заварным кофе. — Всё в порядке, — ответил Тэхён, прижимая Харам ближе к себе, — как-нибудь в другой раз. Госпожа Квон понимающе кивнула, любуясь тем, как руки парня бережно сжимали ребёнка, а он сам поглядывал на Юни с лёгкой улыбкой на губах. Он был очень приятным внешне, даже красивым, наверняка привлекал к себе внимание, и госпожа Квон долгое время изучала его лицо и лишь напоследок снова окинула его руки внимательным взглядом, внутренне фыркая на очередную ложь дочери о том, что этот мужчина «занят», как она выразилась. У Тэхёна не было ни парного кольца на пальцах, ни какого-либо другого — осталось в кармане. — Пойдёмте, — поторопила Юни, первой выскакивая из дома, но останавливаясь на крыльце, чтобы помахать матери на прощание. Ей вновь пришлось сесть на заднее сидение вместе с Харам, а Тэхёну упомянуть детское автокресло, которое им стоит как-нибудь приобрести. Он вёл осторожно, не спеша, слушая возмущения Юни по поводу матери, которая всё допытывалась об их отношениях. Харам где-нигде вставляла пару слов, указывая на что-то за окном. — Не злись, уверен, она желает тебе счастья, поэтому и предполагает. — До этого она никогда не надеялась, — Юни в обиде поджимала нижнюю губу. — В порыве злости говорила, что я не смогу выйти замуж, поскольку у меня уже есть ребёнок. Она будет упрекать меня ещё больше, если решит, будто мы вместе, а в итоге мы «расстанемся» в то же время, когда я «уволюсь». Её слова заставили Тэхёна тихо и протяжно выдохнуть. Он думал иногда о том, как всё закончится, потому что именно он это начал, но узнавать, что и Юни об этом думает, было странно. Из-за этого он гадал, а задумывались ли другие любовники о том, когда и как их отношения прекратятся? А если нет, были ли они более счастливы сладкому неведению? — Не слушай её. Родители часто ошибаются, когда речь о детях. Моя мама считала, что лучше, чем с Мики, быть не может. Она думала, у нас отличный брак. И я рад, что она ушла, не узнав правды, потому что это наверняка сильно потрясло бы её. Но твою маму непременно нужно поразить тем, какой счастливой ты станешь. Юни не знала, удастся ли ей. — Касная машинка, — Харам в который раз ткнула пальцем в окно, с опозданием ахая: — Олень! — Это пугало в поле, — исправила её Юни. — Пу-га-ло. Оно отпугивает ворон и зайцев. Харам не была готова учить новые слова, потому быстро отвлеклась на новую машину, с удовольствием наблюдая за тем, как та обгоняет их. — Перед продуктовым заедем за креслом, — сказал парень, — оно понадобится и сейчас, и позже. — Мы точно успеем домой к обеду? — Юни уже не была настроена так категорично, но всё ещё хотела поскорее покончить с разъездами. — Да, если захочешь, я лично уложу Харам в два часа спать. Он на секундочку обернулся, потому что Юни хохотнула. — Что? Не веришь? Думаешь, у меня не выйдет, раз практики не было? — он вернулся к дороге, но изредка ловил взгляд девушки в зеркале. — Как по мне, эти три дня, что мы провели вместе, я отлично укладывал тебя спать. Один раз они долго-долго болтали, из-за чего под конец разговоры стали нелепыми и превратились в сопение, в другой раз её вырубило днём под новый боевик, который только Тэхёну казался безумно интересным и зрелищным, а в остальное время Тэхён усыплял её своими объятиями и поцелуями — в лоб и в губы, покачиваясь вместе с ней в постели. В общем-то, он умел укладывать её спать, но гораздо лучше умел пробуждать всё теми же объятиями и поцелуями, спускающимися к бёдрам, завтраком в постель и криками о том, что она вот-вот проспит урок с учеником. — Я верю. И ловлю тебя на слове. Хочу посмотреть, как ты уложишь мою дочь спать.

***

— Тэхён, суп готов! — Юни выглянула на улицу, прикрываясь ладошками от яркого солнца, повисшего прямо над домом. — Иду! Он с радостью бросил подушечки и поролон, которому так и не нашёл применение, хотя инструкцию прочитал трижды, прежде чем начать надевать чехлы на детское автокресло. Складывалось оно из двух частей и очень просто, но мягкое покрытие было словно с другой планеты. Он надеялся, что из магазина, в котором они это купили, Харам уже сможет ехать в автокресле, но оказалось, что в огромной коробке оно было в разложенном виде. — Клянусь, я оторву все лишние ремешки очень скоро, — он перехватил у Юни малышку, чтобы она не поднимала ничего и никого тяжёлого, и сам усадил её на высокий стул без спинки. — В список покупок для будущих детей стоит внести детский стул на колёсиках. — И небьющуюся пластиковую посуду. Юни подошла, чтобы поправить салфетку, которая заменяла привычный слюнявчик. Харам уже уверенно держала ложку сама, но с супами у неё всегда были проблемы, она словно нарочно норовила разлить их по всей кухне. — Ты можешь садиться, я сама её покормлю. — А можно наоборот? — спросил Тэхён, удерживая ладонь на детской спине, чтобы Харам не упала. — Попробуй. Если хотя бы половину ей скормишь, можешь считать себя рекордсменом. — Я не хочу, — завредничала девочка, стоило Юни поставить на стол тарелку с овощным супом. — Это очень вкусно и очень полезно, — сообщил Тэхён, отбирая у Харам ложку и притворяясь, что пробует суп. — М-м, твоя мама восхитительно готовит. Харам было сложно провести. Она же видела, что в ложке было пусто и что Тэхён лишь поднёс её к губам, делая вид, что ест. — Не вкусно, — запротестовала она, делая громкие вдохи между каждым словом. — Хочу вкусное! На беспомощный взгляд Тэхёна Юни лишь пожала плечами, переставляя ещё две тарелки на стол. — Как ты можешь знать, что он невкусный? Ты ещё даже не пробовала. Вот, сначала попробуй, а потом скажешь… Тэхён набрал ложку супа, зацепив кубик картофеля, и осторожно подул. Харам насупилась от его действий. Она обычно была милейшим ребёнком, но не когда её пытались накормить супом. Она достаточно пробовала такого в своей жизни, чтобы знать, что это не сравнится со сладкими фруктовыми пюре. Она замотала головой, сжимая губки, чтобы у Тэхёна не получилось её накормить. — Харам, — он назвал её имя строже, чем обычно, — ты хочешь расстроить меня и маму? Ей было всё равно. — А если я угощу тебя чем-нибудь очень-очень вкусным после супа? Как насчёт фруктов? Персики или бананы? Она вновь качнула головой, отказываясь. — Клубника? Малина? Шоколад? — Детям нежелательно шоколад до трёх лет, — сказала Юни. — И ей может не понравиться такая гадость… — Если не нравится тебе, не значит, что не понравится ей. Шоколад очень вкусный. Лучшее, что я ел в своей жизни. Ради него можно и десять тарелок супа съесть, — Тэхён предпринял ещё одну попытку, поднеся ложку к губам Харам и она, кривясь и морщась, всё же приоткрыла рот. — Ну как? Вкусно ведь? — Нет. Давай шо-… шок-... Тэхён прыснул, чуть не назвав Харам мелкой вымогательницей. — Так не пойдёт. Десять ложек супа равны одному квадратику шоколада. Вот съешь десять ложек и сразу получишь десерт, — он набрал ещё супа. — Деся? Это что? — спросила Харам, напряжённо думая над этим словом. Мама точно его упоминала прежде, но числа очень утомляли и были слишком непонятными. — О, ты не знаешь? Я тебе покажу, — воодушевился Тэхён. — Итак, начнём с одного… то есть с первой ложки. Юни вовремя остановила себя, чтобы не напомнить Тэхёну, что первая, по факту, уже была. Харам, тем не менее, даже не заметила. — Вот это была первая, — Тэхён заговорил, отложив ложку на стол, а взамен схватив салфетку, чтобы вытереть губы Харам. — Певая, — неправильно повторила она. — Давай лучше закрепим, чтобы ты хорошо запомнила, — Тэхён с трудом сдерживал улыбку, протягивая третью ложку и говоря: — Первая. Харам неправильно произносила каждое последующее число, ей совершенно не давались звуки «р» и «л», и запомнить у неё не получалось. Зато она поглощала суп, по подсчётам Юни, управившись за двадцать четыре ложки, а по подсчётам Тэхёна они застряли на девятой ещё несколько ложек назад. — Как обидно, — сказал он, заглядывая в пустую тарелку, — тут не хватило на десять ложек. Что ж… попробуешь шоколад в другой раз. Харам толком оскорбиться не успела, поскольку Юни перехватила её спину, освобождая Тэхёна, чтобы он тоже мог поесть, и принялась вытирать детское личико салфеткой. — Только не укладывай её спать без меня. Я очень быстро поем, загружу посудомойку и отыщу в библиотеке Мики книгу со сказками. — У неё есть такая? — И не одна. У неё много детских коллекционных книг с картинками. Харам точно понравится. И ему наверняка тоже. Он предвкушал момент, когда задёрнет шторы в спальне Юни, присядет на край кровати и включит ночник, создавая видимость вечера. Он мог бы читать вслух до тех пор, пока бы малышка не уснула. — Кажется, у тебя звонит телефон, — Юни каким-то чудом различила вибрацию за стуком посуды. — У меня? — Тэхён не чувствовал, как вибрировал карман толстовки, пока она не сказала. — Да, и правда у меня. Это Мики. Перезвоню позже. — А вдруг что-то важное? — напряглась Юни. — Что, если она прилетела раньше времени или у неё какие-то проблемы? Тэхён бросил ложку в тарелку, невольно начиная нервничать из-за подобных предположений. Они с Юни только купили два ведра клея и заказали пять рулонов обоев на дом на сегодняшний вечер. Уложив Харам спать, он надеялся хотя бы с мебелью в будущей детской разобраться до приезда Мики, чтобы у неё язык не повернулся обвинить его в лени. — Да? — он выровнял спину и расправил плечи, выглядя более официально и серьёзно, когда говорил с женой. — Тэхён, — её голос звучал сдавленно и так громко, что Юни наверняка слышала, находясь в метре от телефона, — мне так плохо, Тэхён… Мики шмыгала носом и всхлипывала. Это было странно и удивительно, в плохом смысле. У Тэхёна желудок сразу свело. — Почему ты… — он отодвинулся вместе со стулом, вставая и уходя в сторону спален. — Почему ты плачешь? Что-то случилось? Юни сказала себе, что это из-за Харам. Он ушёл на тот случай, если вдруг Харам решит заговорить, подставив его перед женой. Но в глубине души она знала, что он ушёл, чтобы она не слышала, а не Мики. — Мне плохо, Тэхён. Я не могу… не могу улететь. Ты можешь забрать меня? — Из другой страны? Шутишь? — он не звучал раздражённым потому, что не получалось скрыть испуг. — Не знаю, что именно у тебя стряслось, но в самолёте тебе точно станет лучше. У тебя билет на сегодняшнюю ночь. Уже завтра будешь дома. Я тебя встречу. — Нет, — пока она говорила, он представлял, как она вытирала слёзы тыльной стороной ладони, попутно размазывая потёкшую тушь и становясь похожей на панду. — Нет, забери меня. Он мог на пальцах сосчитать разы, когда она плакала при нём. Одним из последних был после второго выкидыша. Тогда они уже давно перешагнули точку невозврата. — Я не могу, Мики. Покупка билетов и перелёты займут время. Проще тебе прилететь домой, чем мне лететь к тебе. — Нет, — она перебивала его, говоря с забитым носом, — не бросай меня. — Я не бросаю, но ты должна прилететь сама. Обещаю, что буду ждать в аэропорту. — Я не смогу одна. Я не смогу без тебя. Пожалуйста? У него не было причин вестись на её слёзы. Она могла обманывать его, могла быть просто пьяна и из-за этого не в себе, а могла и чувствовать себя плохо из-за таблеток. Из-за всех этих таблеток, на которых сидела месяцами. Тэхён ведь на что-то такое и надеялся? Нет? Тогда ему стоило взять ответственность. — Ладно. Я посмотрю билет на ближайший рейс, пусть это и будет чертовски дорого… — Спасибо, — она завыла в трубку, рассыпаясь в благодарностях. — Спасибо! — Я перезвоню перед покупкой. Если вдруг тебе станет лучше, ты прилетишь сама, хорошо? Если нет, я тебя заберу.