Один грамм терпения

Женщина за прилавком безропотно перекладывала выбранные Юни булочки в бумажный пакет, умело орудуя щипцами: слоеные со сладким сыром, пирожки, щедро начинённые яблочным повидлом, корзиночки с фруктами и взбитыми сливками. Себе госпожа Бэ взяла только одну булочку-пустышку, но счёт оплатила целиком со своей карты. — Почему ты такая молчаливая? К тебе же там хорошо относятся? Юни вынырнула из полусна, в котором путешествовала от дома до остановки, а потом на автобусе в соседний район Сеула, чтобы встретиться с женщиной, которая так вовремя подкинула ей деловое предложение. — Да, всё нормально, — ответила Юни, забирая пакет с булочками и на поклон продавщицы кланяясь так же низко. — А что с оплатой? Нет ежемесячных выплат? Они заняли один из круглых столиков, укрытых белой кружевной скатертью, и госпожа Бэ стала попивать горячий кофе, оставляя на наружных и внутренних стенках чашки следы от помады. — Нет, мы с госпожой Гото договорились об оплате после родов. — А гарантии? — заволновалась женщина. — Что, если ты потеряешь ребёнка? — Если не по своей вине, тогда получу приблизительно треть от ранее оговорённой суммы. — Всего около тридцати миллионов? — госпожа Бэ покачала головой. — Разве это деньги? Ты должна была добиться более значимой суммы. Я хотела бы, чтобы ты поскорее вернула одолженные деньги и «благодарность» за то, что я вас с Мики свела, но тридцать миллионов… Как-то этого мало на всё. Юни вгрызлась в одну из булочек, сосредотачиваясь на мягком слоёном тесте и сладкой начинке. Она и так нервничала по пустякам, и ей не хотелось переживать ещё и за будущее, которое наступит не ранее, чем через семь месяцев. Всё, что она должна сделать, — позаботиться о себе и ребёнке, чтобы её зарплата была стопроцентной. — На всякие глупости они наверняка тратят куда больше денег в месяц, — цокнула языком женщина. — Один укол у Мики стоит целое состояние… «А её книги и того дороже. И игры в покер, на которые они с Тэхёном спускают миллионы за вечер», — подумалось Юни. Но с другой стороны, это не её дело и не её забота. Изначально госпожа Гото вообще хотела предложить всего шестьдесят миллионов, но Юни удалось выпросить больше своей нерешительностью и неуверенностью, своим колеблющимся видом, который намекал, что она может передумать становиться чьей-либо суррогатной матерью, и тогда им с Тэхёном придётся снова искать кого-то. Так что девяносто миллионов вон за лёгкую тошноту и мучительные часы во время родов — это неплохо. — Надеюсь, в эти деньги не входят сами роды? Госпожа Бэ выдохнула с облегчением, когда Юни мотнула головой. — Ну и хорошо, — она потянулась к девушке рукой, чтобы ласково потрепать её по щеке, совсем как в детстве, когда мама приводила Юни с собой на работу в большой красивый дом в конце улицы, где вечно шли какие-то ремонтные работы. —Беременность тебя красит: щёчки округлились и румянец на них появился. Будь я на месте твоей матери, сразу бы догадалась в чём дело, но они с твоим отцом ничего, кроме заботы о Харам и работы не видят, должно быть… Юни отстранилась первой, чтобы поскорее вернуться к еде. Из-за мыслей о родителях она ещё сильнее скучала по дому и дочери. А разговоры о долгах её лишь угнетали. Чтобы оплатить восемь семестров в университете, мама с папой много работали и не всегда на самых приятных и хороших работах. Беременность в их планы никак не входила и, пытаясь потянуть все медицинские счета, пришлось не только академ в университете брать, но и одалживать деньги. Немного на обследования, немного на роды, немного на ребёнка… А потом Юни нужно было вернуться к учёбе и изо всех сил стараться сдать государственный экзамен, чтобы получить работу в хорошем месте. Но долги не рассасывались так быстро, особенно когда кому-то постоянно нужно было присматривать за Харам. Тридцать или девяносто миллионов — они должны покрыть некоторые прошлые траты и обеспечить Юни толикой уверенности на траты в будущем. Велик шанс, что за беременность она успеет расплатиться с госпожой Бэ и деньгами за репетиторство, ещё и родителям поможет. А это не может не радовать. А потом начнётся новая жизнь. — Вы ведь давно знаете госпожу Гото? —спросила Юни, двумя руками поднося к губам чашку с зелёным чаем. Он был невкусным, даже горьким, с травянистыми нотками и терпкостью, от которой всё внутри будто вздрагивало. — Пару лет уже, а что? — госпожа Бэ смаковала вкус своего кофе. — Несколько грубовата, да? И любит командовать. Даже с клиентами себя так ведёт, но в своей работе она очень хороша. Юни пожевала губу, не зная, что можно рассказывать, а что нет. Она была уверена, что госпоже Бэ особо некому пересказывать услышанное от неё, но побаивалась, что до самой Мики это однажды дойдёт, а ей обсуждения за спиной точно не понравятся. — Да ничего, — Юни заставила себя улыбнуться, — она очень беспокоится о будущем ребёнке. Наверное, из-за предыдущих проблем. — Да-да, — протянула госпожа Бэ, — я слышала, она до сих пор проходит кое-какое лечение и посещает психолога. А лучше бы психиатра, как казалось Юни. — Бедная девушка, столько всего свалилось на неё… — добавила женщина, раздосадовано покачивая головой. — А про мужа её что-нибудь знаете? Про господина Кима. Говорят, он на госпоже Гото женился только из-за денег. Госпожа Бэ не заметила ничего необычного в вопросе Юни, она в целом была рада поболтать о всяком. — Наверняка так и было, — ответила она удовлетворённо. — Тебе тоже не помешало бы выйти за кого-нибудь побогаче. У этих двоих нет холостых друзей, которых ты можешь заинтересовать? Представляешь, как бы ты обрадовала родителей, если бы выскочила замуж за кого-то, кто понятия не имеет, что такое «финансовые трудности»? Ты девушка симпатичная и Харам, Слава Богу, пошла больше в тебя, а не в этого ирода… У Юни моментально перехватило дыхание, и она взволновано вернула чашку на блюдце, заставляя стекло позвякивать. — Госпожа Бэ, мне, честно говоря, разрешили отлучиться буквально на час. Мы сегодня едем на какую-то встречу или выставку… я не совсем поняла, — Юни принялась шуршать пакетом с булочками, старательно засовывая его в небольшой рюкзак. — Так что мне уже пора. — Так скоро? Хотя бы чай допей… Юни встала со своего места, наспех застёгивая молнию на куртке и делая вид, что не может задержаться даже на секунду. К счастью, госпожа Бэ ценила потраченные деньги так же сильно, как одолженные кому-то, потому не посмела броситься следом, а продолжила наслаждаться выпечкой и кофе.

***

Паркуясь, Тэхён упёрся правой рукой в пассажирское сидение, на котором сидела Мики. Он обернулся через плечо, в первую очередь бросая взгляд на пристёгнутую Юни и только потом на улицу, открывавшуюся его взору через окно. Свободных мест было не так уж и много, пришлось объехать парковку дважды, чтобы найти наиболее подходящее. — Участвуют как корейские бренды, так и корейские галереи, — Мики полдороги не могла умолкнуть об аукционе, и чем ближе были массивные деревянные двери здания, тем громче и навязчивее становился её щебет. — Если там будут симпатичные картины, нам стоит купить что-нибудь для Кэйта и Куми. У них годовщина свадьбы в следующем месяце. Заглушив мотор, Тэхён не стал терять времени, сразу отстегнул ремень и вышел из машины. Пока Юни самостоятельно выбиралась, борясь с ремнём и всячески игнорируя предложения помощи, Тэхён открыл для своей жены дверцу. — А если найдутся интересные запонки, за которыми ты будешь бегать так же, как Хосок, я куплю их тебе в качестве подарка за прошлогодние праздники, — сказала Мики, цепко хватаясь за руку Тэхёна. Юни чувствовала себя третьей лишней. Она была готова отправить на затяжное свидание этих двоих, только бы иметь возможность остаться дома и заниматься привычными делами, а не топтаться по влажному после густого тумана асфальту, подмечая, что левый сапог немного расклеился ближе к невысокому каблучку, что делал её чуточку выше, а вместе с тем ближе к Тэхёну и Мики. — Юни, — Тэхён позвал её, убирая ключи от машины в карман пальто и протягивая ей свободную правую руку, — идём. Он шёл между ними, не зная, под какой темп пытаться подстраиваться — стремительный и неровный Мики или неторопливый и неуверенный Юни. В итоге левая его нога ступала быстро, всё время смещаясь немного в сторону, а правая как будто волочилась следом. Выглядело нелепо, но, к счастью, на парковке никому до них не было дела. Все только и делали, что спешили первыми зайти в здание, двери которого открывались и закрывались, впуская внутрь прохладу и сырость, которую тут же пыталось выгнать обратно включённое отопление. Мики и Юни пришлось оставить верхнюю одежду на входе, а Тэхёну удалось проскользнуть в просторный белый коридор, увешанный картинами, в пальто. Там были и другие такие счастливчики, а это было очень кстати, чтобы не чувствовать себя белой вороной. — Напоминаю, что мы здесь максимум на два часа, — сказал Тэхён, когда Мики вновь оказалась рядом, прижимаясь к его плечу вплотную, словно они были сиамскими близнецами. Юни слышала от него подобные предостережения как минимум дважды за это воскресение. С того неприятного разговора за покером между ним и Мики словно пробежала кошка — они отворачивались друг от друга, не разговаривали и в их комнате всё время был выключен свет, словно они туда заходили исключительно ради сна. Но ближе к аукциону всё наладилось. Буквально за одно утро. Юни ушла на встречу с госпожой Бэ, когда Тэхён сидел за столом на кухне и просматривал документы по работе, а госпожа Гото читала книгу на диване в гостиной, а по возвращении они уже негромко спорили насчёт бабочки и галстука неподалёку от библиотеки, и Мики целовала мужа в щёки. Он не выглядел слишком довольным, дулся по какой-то причине и всё повторял, что больше двух часов на аукционе проводить не станет, но это расстояние, что они старались удерживать в течение пары дней, резко сократилось. — Только на пару лотов. Вдруг тут будет что-нибудь особенное? — Мики обернулась. — Юни, скажи, если тебе что-нибудь понравится. Тебе я тоже хочу сделать подарок. Сперва Юни округлила глаза, смущаясь и пугаясь одновременно, потом замахала руками, как бы говоря, что не стоит на неё тратиться, но в её добропорядочные мысли очень быстро пробралась госпожа Бэ, которая говорила пользоваться добротой душевной Мики и ни в чём себе не отказывать. В конце концов, даже самую бестолковую вещь можно продать в интернете, таким образом повысив свой гонорар. — Дают — бери, бьют — беги, — с улыбкой проговорила Мики, искоса поглядывая на Тэхёна, будто ожидая от него какой-нибудь реакции на свои слова, но он и не думал выказывать удивление, раздражение или что-либо ещё. Прохаживаясь по своеобразной галерее, он скучающим взглядом обводил натюрморты, пейзажи и портреты, всё думая о том, насколько доступное нынче искусство. Каждый второй может себе позволить рисовать и выставлять творчество на продажу, но лишь избранные бессовестные умудряются какую-то мазню, нанесённую на холст левой ногой, продавать за такие огромные деньги. Тэхён не разбирался в искусстве. Ему либо нравилось что-то с первого взгляда, либо не нравилось совсем, либо прекращало нравиться, когда он видел цену. Мики вообще-то тоже ничего в этом не смыслила, но всячески старалась попасть на подобные мероприятия и во время путешествий заглянуть в каждый музей, чтобы прослыть в какой-то мере интеллектуалкой в глазах друзей и клиентов. Благо, бесчисленные посещения таких мест никогда не приводили к бессмысленным рассуждениям о красоте тех или иных видов искусства. Даже сейчас она шла рядом молча, быстро пробегаясь взглядом по спрятанным под стеклом стеклянным фигуркам животных, небольшим неловким скульптурам, в которых другие видели нечто великое, портретам с людьми и вполовину не такими красивыми как она или Тэхён. Шли они в размеренном темпе, чтобы всё заранее изучить и понять, что покупать здесь совершенно нечего, из-за чего многим бросались в глаза. Некоторые прямо-таки пялились, удивлённо вздёргивая брови, некоторые как-то неловко покашливали, освобождая дорогу, словно вокруг было недостаточно места. Юни чувствовала себя всё более скованной. Она смотрела себе под ноги, шаркая по начищенной до блеска кремовой плитке и не понимая, зачем вообще её позвали с собой. — Вот так встреча! Первым остановился Тэхён, буквально замирая на месте и удерживая подле себя Мики, а Юни заставляя легонько ткнуться лбом в его плечо. ДжиУ неосторожно размахивала полупустым бокалом с золотистым шампанским и цокала каблучками, проходя промежуток между двумя вывешенными картинами с изображением коряво нарисованных гор. На её измазанных блеском губах играла кривая усмешка — от неё у Тэхёна сразу беспокойно заворочалось в животе. — Почему она здесь? — прошипел он. Лицо его выражало не иначе как отвращение. — Разве я не говорила? — Мики немного улыбнулась. Её-то не застали врасплох. — ДжиУ помогла мне достать билеты на этот аукцион, так как банк Хосока занимается финансовыми вопросами организаторов… Тэхён прищурил глаза. Его испытующий взгляд был недоступен Юни, что по-прежнему находилась у него за спиной, привставая на носочки, чтобы увидеть ДжиУ. Зато Мики вдоволь им насладилась. — Хосок в одном из залов, — проговорила взволнованно ДжиУ. — Он там со своей подругой. Хотите, я вас познакомлю? Мики сдержанно кивнула. Она уже не видела смысла притворяться, что не знала об этом всём заранее, в том числе и о девушке, которую с таким упоением все обсуждали на Рождество. Тэхён мог упираться, пытаясь приклеиться к плитке, но Мики слишком упрямо тащила его вперёд. Юни возникла справа от него через мгновение, цепляясь за его пальто и шёпотом спрашивая: — Тут ваши друзья? Она не знала всего, но в день игры в покер всё закончилось сразу после того, как Тэхён проводил её до комнаты. Она была уверена, что они с Мики из-за чего-то повздорили и это стало причиной, по которой Рё и Куми ушли так скоро, не получив толковых ответов на свои вопросы. Юни думала, что теперь они не скоро придут, а оказалось, что Сеул такой крохотный, что шансы пересечься есть всегда. Тэхён ей не ответил, больше обеспокоенный Мики, что норовила оторвать рукав его пальто и пиджака. Он так злился на неё, что едва мог совладать со своими чувствами, а она даже не давала передохнуть, вталкивая его в очередной белый зал с золотыми нотками в картинных рамах и статуэтках. Людей там было так же много, как и везде, и снова кто-то находил их пару более любопытной, чем выставленные на всеобщее обозрение лоты. — Хосок, — донёсся издалека голос ДжиУ, — ты ни за что не угадаешь, кого я только что встретила! Расслабленный и удовлетворённый первым знакомством своей девушки с сестрой и родителями, а также капелькой алкоголя, который раздавали всем желающим, Хосок обернулся. У него было не так много общих с сестрой знакомых, но он и подумать не мог, что увидит прямо по курсу Мики, Тэхёна и их домашнего эльфа в лице Юни, неуклюже поскальзывающейся на плитке. Он неосознанно заиграл желваками, держа губы сомкнутыми, а глаза широко распахнутыми — он делал так, когда предстояло разобраться с очень важными и огромными счетами богачей. Правда теперь на кону были не какие-то цифры, которые после него ещё трижды перепроверят. — Представляешь, прохожу только что зал с картинами и вижу этих двоих, — ДжиУ упустила из виду Юни, посчитав её переменной комплектующей, недостойной как такового упоминания рядом с её хорошими друзьями. Хосок немедленно отставил свой бокал с шампанским на полупустой поднос, с которым проходил один из официантов, и подбоченился, встречая всепоглощающее нетерпение Мики недовольством в позе и взгляде. Он не хотел её видеть в ближайшее время. Ему от Мики нужны были передышки. Порою дольше, чем в две недели или даже три. Оказавшись ближе, девушка, наконец, выпустила руку Тэхёна, и он отшатнулся, словно без неё не мог устоять на ногах, нечаянно подталкивая Юни. Чтобы поддержать и его и себя, она упёрлась ладонью в его крепкое плечо. Казалось, он весь был напряжён, и потому его лицо постепенно пунцовело. — Хосок, ну ничего себе, — Мики запросто нырнула в роль изумлённой, когда провести нужно было не Тэхёна, — это правда, что твой банк помогает с этим аукционом? Она осматривалась вокруг, наспех изучая ерунду, которую пытались продать подороже и которой было не место в её доме. Мики не обзавелась бы никакой идиотской статуей даже под дулом пистолета, потому что это не вписывалось в минимализм их дома. Она ёлку с трудом вытерпела. — А где Урён? — вклинилась ДжиУ, улыбаясь от уха до уха. — Тебе стоит познакомить её с Мики… Тэхён встал ровнее, отчаянно желая отвлечься и тоже прикинуться, что ничего и никого не знает. Находя Юни идеальным объектом для своего внимания, он беззвучно ахнул, приоткрыв рот. — Я тебя не задел? Не больно? — он опустил свою большую тёплую ладонь на её плечо, шаря взглядом по её лицу и про себя моля о помощи. — Нет, всё в порядке, — она пригладила руками блузку, которую взяла из дома больше для встреч по работе и походов по врачам. — Я, наверное, отойду в уборную... Она понятия не имела, где тут что находится, но уж очень хотела сбежать на ближайшие два часа куда-нибудь подальше от неловкостей, в которые их пыталась втянуть Мики. Тэхён выглядел потерянным, услышав, что ей нужно в туалет, и при этом никак не мог попроситься вместе с ней, иначе другие сочли бы это слишком нелепым. — Я ей покажу, — вызвалась ДжиУ, беря Юни под руку и увлекая вслед за вереницей людей, что двигались понемножку. Хосок ещё сильнее надавил кулаками на бёдра. — Вы пришли, чтобы заставить чувствовать меня неудобно? — его обличающий тон был направлен на Мики, но Тэхён тоже попал под раздачу, ещё и на укоряющий взгляд нарвался. — ДжиУ наверняка проболталась, что я буду не один… У Хосока в голове не укладывалось, как кто-то может быть таким надоедливым, но чем дольше он думал над ситуацией, тем очевиднее становилось, что у Мики был план. Он подозревал, что Тэхён в нём лишь пешка, потому что до более важных фигур он ещё не дорос, но всё равно был зол и на него тоже. Кто, если не он, должен был досконально знать о пакостях своей жены и пытаться их предотвратить? — Так ты не один? — Мики добродушно улыбнулась. — С девушкой? Тэхён моментально закатил глаза, и это не ускользнуло от Хосока. — Да. Её студия — один из организаторов аукциона. Она художница и продаёт здесь картины, — ему пришлось признаться самостоятельно, расслабляя руки и плечи, но внутренне оставаясь очень взвинченным. — Не уверен, что будет возможность пересечься с ней сегодня — у неё много дел… — Ничего, мы подождём, — сказала Мики, заглядывая Хосоку за спину, на одну из самых глупых и безобразных картин — разноцветные мазки, складывающиеся в серо-бурое пятно. — А ты уже все картины здесь изучил? Какие из них принадлежат твоей девушке? На лице Хосока появилась вежливо-виноватая улыбка. Все тут сегодня притворялись: Мики невиновной, Тэхён несведущим, Хосок не загнанным в угол. — Я пришёл не так давно, у меня ещё не было времени обойти здесь всё, но я слышал, что картины Урён будут одними из первых на аукционе. У неё там какая-то особая тематика… — Собираешься покупать? — перебила Мики. — Насколько высоко ценятся её картины? Тэхён сложил руки на груди, не желая участвовать в разговорах и становиться целью испепеляющих взглядов Хосока. Он постарался вообще отвернуться, издали рассматривая картины и прочее, а также выглядывая Юни. Это было непросто, учитывая её невысокий рост, но поиск её в толпе немного успокаивал. Пропуская мимо ушей любезности и сухие обсуждения самого аукциона и присутствующих на нём гостей, он мысленно пробирался вглубь следующих залов, предполагая, что в том, где будет проводится сам аукцион, наверняка стоят стулья, а значит и шанс усадить Юни ненадолго, чтобы её ноги не уставали и не опухали в дальнейшем. — Как обстоят дела с работой? Много свободных дат? — Хосоку пришлось прочистить горло, чтобы привлечь внимание Тэхёна, и только тогда он заметил, что Мики временно отлучилась, следуя за официантом, чтобы отобрать у него напитки для себя и Юни. — Что? — переспросил Тэхён. — Иногда особенно сильно хочется воспользоваться преимуществом, что один твой друг полицейский, другой врач, а третий —похоронный агент, — Хосок оставался серьёзным, несмотря на то, что шутил. — Придушил бы Мики собственными руками, если бы не такое количество свидетелей… — Прости, пожалуйста, — Тэхён поморщился. — Я не знал, что здесь будешь ты, ДжиУ и кто-либо ещё. Следовало этого ожидать от Мики, но она позиционировала выход куда-то как подарок на день рождения… — Разве у неё день рождения не в конце октября? — Хосок задумался над этим, уходя слишком глубоко в мысли и воспоминания, чтобы предположить, что речь о дне рождения Тэхёна. Никто тридцатого числа, кроме мамы по телефону и Юни, которая до последнего даже не знала о празднике, не поздравил его. В их кругу в целом о таком не беспокоились, а праздники давно утратили свою ценность, но Тэхён глубоко в душе обижался. Он хотел, чтобы кто-то помнил о дате его дня рождения, это было важно для него. Так же важно, как не кануть в забвение после смерти. — Разве антидепрессанты не должны делать её более уравновешенной? — Хосок выдохнул прерывисто, подмечая как Мики, пробирающуюся к ним, так и свою сестрицу, ведущую под руку Юни. — Прописали бы ей нейролептики какие-нибудь, что ли…

***

Тэхён отсчитывал минуты до окончания первого часа. Мики упёрлась рогом, буквально прилипнув к Хосоку, но она разрешила мужу увести Юни в следующий зал, и не для того, чтобы наслаждаться искусством. Скорее шведским столом. Огромный выбор разнообразных закусок поднимал Юни настроение. Она пропустила обед из-за встречи с госпожой Бэ, а булочки так и остались в рюкзаке. По дороге на аукцион она мысленно к ним возвращалась, представляя, как поздно вечером, когда все уже лягут спать, она прокрадётся на кухню и разогреет их в микроволновке, а потом приговорит все за считанные минуты, запивая сладким чаем. Но шведский стол тоже был неплох. Настолько, что она попыталась попробовать каждое вегетарианское блюдо на вкус и надолго застряла у тарелки с овощами, поедая хрустящий болгарский перец, сладкий и сочный. Тэхён следовал за ней по пятам, в основном попивая воду или сок, что неважно сказывалось на его переполненном мочевом пузыре, но оставлять Юни совсем одну он не хотел. Он находил прелестным то, как она наслаждалась едой: искренне, с прикрытыми от удовольствия глазами и губами, что немного вытягивались вперёд, когда она жевала. Раньше Тэхён считал извращением нарочито смущающие слова Мики о том, что ей нравится смотреть, как он ест. Она так говорила, когда хотела, чтобы он подавился или сразу отодвинул тарелку подальше. А может и по другой причине, до которой самому Тэхёну не было дело. Но наблюдать за Юни, у которой проснулся аппетит, ему и впрямь нравилось. Он изначально считал её довольно обыкновенной, несопоставимой с Мики в плане внешности, но, приглядываясь, отмечал про себя её милые пухлые щёчки, что становились круглее, когда она улыбалась, её губы цвета переспевшего персика, глаза, нос... Ему хотелось бы уметь останавливаться только на лице, но он считал привлекательными и её острые плечи, что показывались тогда, когда она разгуливала по дому в майке, и маленькие ручки с миниатюрными пальчиками, которыми она всё пыталась перехватить у него пакеты из магазина, если он что-то докупал домой, и грудь, и живот, что всячески старался рассмотреть под её пижамой или, как сегодня, блузкой, и бёдра… Тэхён как-то заметил, что присматривается к Юни и, поймав самого себя за этим делом, больше не мог остановиться. На Мики он невольно смотрел столько, сколько нужно было, как в профиль, так и в анфас, а на Юни можно было лишь поглядывать, пробегаться взглядом мимолётно, изучать бегло. Он был так сильно увлечён её разглядыванием и борьбой с улыбкой, что пробивалась наружу из-за её милых действий, вроде потирания кончика носа, который чесался, указательным пальцем и сложенных бантиком губ, когда ей особенно нравилась еда, которую она ела, что не заметил, как кто-то другой разглядывает его. Кан Урён не знала, что господин Ким придёт на аукцион, чтобы поддержать благотворительные начала не только воной, но и своим присутствием. Его жена была очень великодушна, когда вызвалась поработать в качестве модели для картин про брак и пожелала, чтобы их с мужем полотно продали подороже. Урён едва успела закончить к аукциону, но очень гордилась проделанной работой. На эту пару было приятно смотреть на холсте, а беспомощное положение Тэхёна уравновешивало впечатление от творения, добавляя антипатичные нотки. Урён следовало бы воздержаться от приветствий и разговоров, но она чувствовала себя виноватой за что-то, что господин Ким увидел тогда в студии, из-за чего так поспешно ушёл. — Здравствуйте, — она возникла с другой стороны стола, складывая руки внизу и кланяясь Тэхёну. Он тоже поклонился и Юни пришлось повторить за ним, заодно хватая со стола одну из белых салфеток и вытирая губы. Она как-то увлеклась с едой, но до этого самого момента не понимала, что давно насытилась и ела только для того, чтобы не разговаривать и не кружить по залам. — Добрый вечер, — Тэхён ничуть не обрадовался, хотя мысленно готовился к этой встрече. Он уже раскусил Мики. Она сперва сама познакомилась с Урён, чтобы понимать, что она из себя представляет, а потом притащилась на аукцион, чтобы публично обыграть Хосока, заявив, что они уже знакомы, так как когда-то заказывала у художницы работу. Тем самым она самой Урён напомнила бы, что в своей семье главная. Может, ко всему прочему, Мики ещё и сыграла бы на больных темах, бесчисленное количество раз упоминая, что японка по происхождению, а её дедушка метался между Японией и Кореей в колониальный период. Она могла бы опуститься и до чего-нибудь похлеще, в чём Тэхён участвовать совсем не хотел… — Вы здесь, чтобы посмотреть на торги за картину? — Картину? — переспросил он. — Вашу с госпожой Ким, —уточнила Урён, показывая, что понятия не имеет о настоящей фамилии Мики. — Она будет закрывать продажу моей коллекции, потому что очень хороша, по моему скромному мнению. И вовсе не из-за моего таланта… Юни как-то заволновалась, когда Тэхён суетливо отставил стакан с соком на стол, начав в срочном порядке ощупывать карманы в поисках своего бумажника. — Сколько? — спросил он, наконец, вспоминая, что деньги и карты во внутреннем кармане пальто. Из-за некоторых поступков Мики его бросало то в жар, то в холод. Вечно она пробуждала в нём тревогу, от которой дрожь пробиралась под кожу, заставляя волосы вставать дыбом. — Что? — спросила Урён, не сразу понимая, о чём он спрашивает. — Сколько стоит эта картина? Миллион? Десять миллионов? Пока Урён весело хмыкала, Юни в очередной раз убедилась в том, что госпожа Бэ была права. Тэхён раскидывался деньгами на первый взгляд, но внутренне он трясся за каждой потраченной впустую воной. Покупки на аукционе не входили в его планы, но разве мог он позволить всем присутствующим увидеть, как Мики издевается над ним? Особенно Юни. Они же вроде как договорились, что при ней постараются жить без унижений, но Мики нельзя было довериться. Она поглаживала по голове одной рукой, а другой ввинчивала остриё ножа между рёбрами. — Начальная ставка — пятьсот тысяч вон, а дальше будет расти до тех пор, пока кто-нибудь не выкупит её, — зачем-то объяснила Урён. — Вы не поняли, — у Тэхёна вовсе не было времени миндальничать, ещё и с потенциальным орудием пыток Мики, — я хочу купить её прямо сейчас. Без аукциона. Урён вновь хмыкнула, но теперь это переросло в несдержанный смешок. — Господин Ким, я не могу её снять с аукциона заранее. Дело не в выручке, а в правилах. Я несу ответственность за каждый свой лот… Тэхён достал из бумажника кредитку, тряся ею в воздухе. — Можете сказать, что она испорчена или пропала со склада? Взамен снимите ту сумму, которую считаете необходимой. Он нервничал. Не только из-за картины и свидетельницы этой ситуации в лице Юни, но и из-за денег тоже. Его кредитная карта не была безлимитной, он не брал деньги из воздуха, но, возможно, впервые он был готов выкупить гордость, о которой распинался Хосок. — Или я выпишу вам чек, — предложил он, почему-то сразу вспоминая о киллере, который оставался спокойным даже в том случае, если грудная клетка отказывалась прогибаться под ломом, а сроки поджимали. — Пожалуйста, продайте мне её сейчас. Юни не знала, что такого особенного в той картине, но подозревала, что госпожа Гото изобрела миллион и ещё тысячу способов достать Тэхёна в их супружеской жизни. Это её возмущало, так сильно, что она набрала в рот воды, не зная, чем может помочь и должна ли вообще это делать. Тэхёну и так было непросто упрашивать. — Ваша жена вам не сказала, что её выставят на аукцион? — огорчённо спросила Урён. — Простите. Мне нужно было получить именно ваше разрешение, но госпожа Ким… — Госпожа Гото, — исправил Тэхён. — Она наверняка решила всё без меня и планировала сделать мне сюрприз, но я не хочу, чтобы картина досталась кому-то другому. И не хочу, чтобы её видел кто-либо посторонний, какой бы хорошей она ни была. Урён могла понять. Не предполагала как-то, что Тэхён не согласовал всё с женой заранее. — Я не буду её продавать, — её щёки вспыхнули от стыда, — но проблема в том, что какое-то время она висела в одном из залов, чтобы будущие участники торгов могли к ней присмотреться. Её убрали буквально десять минут назад, чтобы подготовить к продажам, но я всё отменю. Денег не нужно. Если оставите свой адрес, её доставят вам завтра же. Тэхён предпочёл бы испортить, сжечь, сломать холст прямо сейчас, не дожидаясь завтрашнего дня. Теперь он понимал, откуда такой интерес к нему и Мики, откуда эти проклятые взгляды. Некоторые выходы с женой в свет были равносильны прогулкам с расстёгнутой ширинкой — зазорно и привлекает внимание. — Спасибо огромное, Ханнам-дон, улица Тосан, дом 54, — у него всё равно не получалось выдохнуть с облегчением. — Обещаю сделать взнос в фонды вместо покупки. Он решился взглянуть на Юни, зная, что выглядит нисколечко не авторитетно, но иначе попросить её не вышло бы. — Забери свою куртку и иди к машине. Я найду Мики и подойду через две минуты. Его ладонь вновь коснулась её плеча, в этот раз на считанные секунды в лёгком похлопывании, которое одновременно поторапливало. После Тэхён начал поправлять ворот рубашки, шагая вдоль длинного стола с закусками. Он совсем не хотел надевать галстук, но Мики настояла на своём, постоянно требуя от него чего-то. Не то чтобы Тэхён не догадывался, что в нормальных браках всё не так. Его родители никогда не были такими, родители Мики тоже, но и ситуации у них были совершенно разные. Его мама вышла за папу потому, что их социальные статусы были равны, а любовь сильна. Он когда-то тоже мечтал о таком, а потом столкнулся с бетонной реальностью, чуть не расшибившись об неё к чертям, и предпочёл быть осторожным и податливым. Господин Гото мягко стелил, и хотя спать с Мики было твёрдо, их брак был не совсем из-под палки. Тэхён сам решил, что оно ему нужно, а Мики поначалу была даже милой (первый месяц, до дня рождения Тэхёна, когда соблазн подставить и опустить его был слишком велик, чтобы противостоять ему). Это не отменяло того факта, что Куми была права, что Хосок был прав, охарактеризовав их отношения как «брак по расчёту». Годы стараний вперемешку со страданиями в итоге оставили чистый счёт полученных и потраченных денег. Инфляция и дефляция вызывали у Тэхёна и Мики больше переживаний, чем чувства друг друга, и они оба игнорировали это так долго, что всё заболталось. Настолько, что Мики считала единственным способом вызвать у Тэхёна хоть что-то по отношению к себе — обидеть его до глубины души, обмануть и поставить на колени. Находясь в непосредственной близости, она увеличивала расстояние между ними, без конца напоминая, кто выше и лучше, выводя себя в Абсолют, заставляя Тэхёна боготворить её. Он не нашёл её на прежнем месте, так как ДжиУ увлекла её в исконно семейный круг Чонов, занимая разговорами о бизнесе. Их квинтет растворился в других группках людей, но Тэхёну всё же удалось заприметить широкую спину Хосока и направиться туда. Его губ коснулась извиняющаяся улыбка, когда он протиснулся в круг, планируя разорвать его любой ценой и для этого хватаясь за кисть Мики. — Простите, украду её у вас, — оповестил он, сжимая бледную руку сильнее. У Мики в другой руке был бокал шампанского, она старалась не пролить его, непонимающе ступая прочь из зала. — Ты что делаешь?! — её шипящий голос расползался в голове Тэхёна ядовитыми змеями. — Хотел бы я спросить тебя то же самое, —выплюнул он, прикладывая максимум усилий, чтобы не сбавлять темпов и не давать ей шанса где-нибудь задержаться. — Поигралась в Бога и хватит. Сегодня едем домой. — В Бога? Что ты… — она недоумевала, дёргая рукой, но хватка Тэхёна была очень сильной. В местах, где надавливали его пальцы, ныло. — Я встретился с госпожой Кан и она сказала мне про картину, которую ты, очевидно, очень хотела показать всем окружающим, особенно своему милому другу Хосоку, — ему хотелось обернуться, чтобы смерить её холодным взглядом, но на это не было времени. Он планировал убраться из этих белых коридоров поскорее, чтобы не ссориться с ней перед всеми. Он бы постарался быть максимально понимающим и принять во внимание её переживания насчёт Хосока. Он был в состоянии решить всё более-менее спокойно, вдали от заинтересованных взглядов, что сопровождали их всю дорогу до холла. — Не понимаю, о чём ты говоришь, — Мики впилась ногтями в тыльную сторону его ладони, царапаясь, только чтобы он отпустил. Она бы и укусить могла, если бы он не одёрнул руку после первой крови. — Я всего-то заказала картину и собиралась её оплатить сегодня. — Отлично, — бодро произнёс Тэхён, — я сделал это за тебя. Оплатил её первым и заказал доставку на дом. Полные губы Мики сжались. Она не ожидала, что всё выйдет так и Тэхён испортит такой интересный вечер. Она жаждала увидеть реакцию Хосока и Урён, жила идеей обратить на себя лишнее внимание. Ей этого не хватало в жизни. — Ты бы не посмел, — она покачала головой, точно зная, что он её обманывает. — Ты бы не стал, ведь это мой подарок тебе… — Я не хотел тебя обижать, но твои подарки всё дерьмовее с каждым годом, Мики. Так дальше не пойдёт. Вопреки его переживаниям, не так уж и много людей смотрели за тем, как они стояли друг напротив друга у одной из картин. Они говорили без повышенных тонов, благодаря чему походили на обыкновенных собеседников, но Мики уже едва сдерживала себя. Обычно её злость выплёскивалась молниеносно, но тут она держалась до тех пор, пока Тэхён не затеял эту дурацкую игру в гляделки, не моргая и ожидая от неё как минимум признания, но в идеале — извинений. Если бы он постарался, они могли бы быть замечательной парой, он ведь и так делает шаги по хлипкому мосту в одиночку, зарабатывая деньги как может, так в чём проблема делать то же самое с женой, чтобы хоть немного поднять ей настроение? Есть пары, которые вместе совершают идеально продуманные преступления, вроде Бонни и Клайда, вроде героев Стивена Кинга, а она ведь не просит ни о чём таком, лишь подыграть ей, когда хочется замутить воду. Мики отвела левую руку назад, замахиваясь и нарочно выливая остатки шампанского под ноги Тэхёну. Он успел подпрыгнуть, но на туфли всё равно попали золотистые шипящие брызги. Кто-то из персонала видел эту пренеприятнейшую сцену и уже вооружился салфетками, чтобы убрать всё, но Мики не позволила подойти слишком близко, размахивая бокалом так, словно собиралась разбить его об стену или о чью-то голову. Она была вне себя от ярости, громко фыркала, совсем как лошадь, и скалилась, не находя подходящих слов для проклятий. Лучшим решением было бы переждать бурю, но Тэхён имел неосторожность попытать удачу и угомонить её. Он перехватил бокал за ножку. — Ты обещала не делать этого при Юни. Не думаешь, что у нас опять с ребёнком не выйдет из-за того, что ты на рожон лезешь? — его слова были произнесены полушёпотом, а дыхание сбилось. — Совсем крышей поехала со своими навязчивыми идеями? Попросить выписать тебе галоперидол, чтобы ты хоть немного успокоилась? Тэхён опешил и замер, не успев прочитать эмоции на лице Мики, так как она приложилась ладонью к его щеке, отвешивая звонкую пощёчину. Взаправду она ещё не била его по лицу, только в постели во время игр, что её возбуждали. Щека сразу покраснела и занемела, как и язык Тэхёна. Он отпустил бокал, чтобы немедленно прижаться ладонью к своему лицу, ощущая не только жар, но и появившуюся под скулой маленькую царапинку — кольцо Мики провернулось, и она нечаянно поцарапала его. Ему было страшно обернуться и увидеть, что Хосок и ДжиУ, и все остальные смотрят. Обрадовался лишь тому, что велел Мики больше не играть в покер у них дома, тем самым обеспечив себя ненадолго отсутствием гостей. — Я отвезу Юни домой, — всё ещё прижимая ладонь к щеке, проговорил он. Пришлось проглотить всё то, что он хотел сказать ей, но не для того, чтобы переварить и проигнорировать, а для более изощрённого ответа в дальнейшем. —Веселись в своё удовольствие. Обсудим всё позже.