Один грамм терпения

По нервным и быстрым шагам Тэхёна Юни догадалась, что что-то произошло. Во-первых, с ним не было Мики, во-вторых, он даже не оглядывался, в-третьих, дёргал удавку на шее, именуемую галстуком, явно вымещая на ней злость. — Поехали, — сказал он, зажимая выпуклую кнопку на ключах, из-за чего фары машины на секунду вспыхнули. Он не попытался открыть для Юни двери, ему хватило и того, что она моментально спохватилась, сама торопясь занять прежнее место на заднем сидении. В любой другой день Тэхён предпочёл бы, чтобы она сидела рядом, но сегодня был не против ехать спереди один. — Пристегнулась? — спросил он, и не думая повернуть голову и посмотреть самостоятельно. — Да. С парковки он вырулил за считанные секунды, удерживая руль левой рукой, а правой продолжая дёргать галстук и расстёгивать пару верхних пуговиц рубашки. Он был задет и взбешён, а из-за этого внутренне словно горел. Пару раз за дорогу он поднимал руку к лицу, большим пальцем растирая не до конца запёкшуюся кровь, не давая царапинке затянуться и перестать кровоточить. Этими своими действиями он привлекал внимание, и Юни заметила его маленькую травму, но сказать ничего не сказала. Они ехали довольно быстро. Её переполненный желудок подпрыгивал, сжимаясь в болезненных спазмах, но тошнота в тот момент казалась привычной и нормальной в сравнении с поведением Тэхёна. В зеркале Юни то и дело подмечала, как он сжимал челюсти, как раздувал ноздри, как не моргал минутами, шевеля губами, словно про себя бормотал какие-то проклятия. Боясь его отвлечь и обречь себя на раздражение, она молча изучала. Ей было интересно, что с той картиной, было любопытно, что сделала и сказала Мики, вмешался ли в это кто-то из их друзей, но спросить она не могла — не её дело. — Ничего, если я высажу тебя у подъездной дорожки, не заезжая во двор? — он заговорил вновь, когда за окном мелькали уже знакомые пейзажи. — Ты собираешься уехать?! — Юни спросила чересчур эмоционально, беспокоясь и страшась одновременно. Мысленно она уже строила планы, в которых обрабатывала царапину Тэхёна и отвлекала его от проблем насущных разговорами или покером. Она была уверена, что после приёма таблеток ей станет лучше и она сможет немного развеселить его, вне зависимости от того, чем у них с Мики всё закончилось сегодня. — Планирую заехать к маме, — сказал он, легко пожимая плечами и немного расслабляясь. — Она просит проведывать её почаще. — Ты поедешь один? Юни догадывалась, что Мики не в восторге от нужды навещать умирающую женщину, которая смеет бороться за свою жизнь, но у неё сердце щемило, когда она думала о том, что Тэхён в большей степени в одиночку справляется с этим. Она жалела его с их первой встречи, и жалость её росла с каждым днём. — Да. Я ненадолго. — А можно с тобой? Они были уже почти у дома, проезжали улицу, по которой гуляли вечерами. — А ты хочешь? — удивился Тэхён, вовсе не думая, что они зря преодолели весь этот путь, ему было не жалко потратить немного времени на бессмысленную езду, потому что это расслабляло. — Если ты не против. Могу посидеть в машине или в коридоре, чтобы не мешать вам. Юни оттянула ремень безопасности, наклоняясь вперёд в попытке поймать взгляд Тэхёна в зеркале. Она не хотела быть навязчивой, но и отправлять его одного тоже не хотела. Он всё ещё был на нервах, судя по тому, как сжимал руль мёртвой хваткой. — Ты могла бы зайти, — проговорил он задумчиво, сбрасывая скорость по мере приближения к дому и размышляя о том, как лучше — объехать по кругу или заехать во двор и так развернуться. — Мама хотела с тобой познакомиться, если это не слишком неудобно. — Я только за, — воодушевилась Юни. — Только можно на секунду заскочить домой? Её всё ещё немного мутило, и она очень боялась, что где-нибудь по дороге придётся останавливаться, если тошнота не отступит. Тэхён притормозил у дома без лишних слов. Он заходить не собирался, потому остался в машине, провожая Юни взглядом до ступенек, а минут через пять она снова показалась на крыльце. При ней теперь был рюкзак, в который она положила бутылку воды и мятные леденцы, а также пузырёк с таблетками. Тэхён ещё не знал, но в правой ладони Юни крепко сжимала бактерицидный пластырь, ради которого перевернула всю сумку из дома. У машины она колебалась, не зная, куда лучше сесть, и Тэхён наклонился вправо, чтобы открыть дверцу переднего пассажирского сидения. Он всё ещё думал о том, что будет, когда придётся говорить с Мики вечером или утром, но стоило Юни присесть рядом и зашуршать бумажками, распечатывая пластырь, как переживания о будущих ссорах временно отступили. — Это ещё что?.. Тэхён попытался отклониться, но Юни легонько сжала его подбородок пальцами, поворачивая его голову к свету фонаря прямо над ними и рассматривая затянувшуюся царапинку. Лучше было бы обработать её чем-нибудь посерьёзнее высохшего антисептика, которым была пропитана мягкая подушечка в центре пластыря, но это, по крайней мере, уберегло бы царапинку от постоянных прикосновений и снизило бы шансы занести заразу. Одна из сторон легко приклеилась к щеке, а со второй Юни пришлось немного повоевать, так как та отказывалась отлипать от её пальца. Всё это время Тэхён пытался отстраниться, но в итоге пластырь всё равно оказался на его лице. Вдобавок Юни осторожно разгладила его, но ощущалось это как ласковое поглаживание. Чувствуя, что вот-вот растечётся лужицей по сидению, Тэхён опять дёрнулся, отстраняясь и заводя машину. Ему ещё не приходилось сходить с ума из-за подобной ерунды, потому что он привык заботиться о себе сам, что бы там ни говорила Мики, но забота Юни выбивала его из колеи. Он смирился с тем, что другим плевать, а Юни опровергала такое его мнение, поглядывая на свою работу ещё пару секунд, пока пристёгивалась. — Не трогай руками, чтобы он не отклеился, — попросила она, вырывая его из размышлений и попутно напоминая, что они планировали ехать, а не сидеть в машине. — Постараюсь, — кивнул Тэхён, тут же поднося руку к щеке и пробегаясь по пластырю пальцами, в точности как это делала Юни.

***

Не представляя себе, как можно приехать к маме с пустыми руками, Тэхён по дороге сделал несколько остановок. Купил немного мандаринов, коробку конфет в кокосовой стружке, какого-то печенья и пару баночек газировки, что начинала шипеть сразу после открытия. Он хотел зайти к врачу до посещения матери, но тот был чем-то занят и пообещал принять Тэхёна позже в этот вечер. — А как мне к ней обращаться? — Госпожа Пак будет нормально, — Тэхён снова немного нервничал и это отчётливо слышалось в его голосе. — Только я сначала проверю, чтобы она не спала и чувствовала себя более-менее для посетителей. — Конечно-конечно, я подожду снаружи. Они перешли на полушёпот, оказавшись у палаты. Тэхён забыл забрать у Юни шуршащий пакет с печеньем и конфетами, но сразу занёс мандарины и газировку. Он входил максимально беззвучно, но мама ощутила малейший сквозняк, нырнувший в палату из коридора, расслышала нечаянное шарканье по полу и повернула голову к двери. На её лице тут же появилась улыбка. — Тэхён! — она произнесла это бодро и радостно, но очень тихо, несмотря на усилия. — Ты приехал так скоро! Сегодня что, какой-то праздник, о котором я забыла? До него долетел её смех, подобный шелесту сухих листьев, который иногда можно и не расслышать, и внимания не обратить. — Конкретно сегодня нет, — ответил он, оставляя пакеты у прикроватной тумбочки на полу и наклоняясь к маме, чтобы поцеловать её в холодный и сухой лоб. Это радовало — у неё не было жара, она не была липкой от пота и на первый взгляд чувствовала себя неплохо. Тэхёну обычно везло куда меньше, так как заставал он её в гораздо более ужасном состоянии. — Но около двух недель и тридцать одного года назад… — начал он почти загадочно, вызывая у мамы ещё более широкую улыбку. Она даже умудрилась протянуть к нему руки, накрывая его щёки ладонями. — Ты уже такой взрослый, — на выдохе пробормотала она, разглядывая его лицо со всех сторон, но про пластырь ничего не говоря. В большей степени потому, что он выглядел смешно и по-детски, с рисуночками каких-то голубых мишек на светло-жёлтом фоне. — Спасибо тебе за это, — он снова поцеловал её, в этот раз прижимаясь губами к её пальцам и так ненавязчиво освобождаясь от её рук. — С опозданием, но я привёз к тебе кое-кого в качестве подарка на свой день рождения. Он поправил мамино покрывало и убрал редкие седые пряди за уши. — Это Мики? — обрадовалась она. — Ей удалось найти немного свободного времени, чтобы приехать? Так давно уже не видела её… — Нет, не Мики, — Тэхён улыбнулся несколько натянуто, потому что неизменно злился на жену. — Лучше. Он распахнул двери, выглядывая в коридор и хватая Юни за руку. Он сжимал девичью кисть бережно, без лишнего давления, заводя её в палату. — Это Ча Юни, — представил он её, — наша суррогатная мама и просто замечательная девушка, которая привезла тебе много всяких вкусностей. Он немножко приврал, и все трое об этом знали, но только Юни почувствовала жар на лице и шее, так как действительно должна была подумать о гостинцах самостоятельно. — Ча Юни, — повторила мама с улыбкой, — приятно познакомиться. Девушка поклонилась, подходя ближе, чтобы вручить женщине пакет, а Тэхён поспособствовал тому, чтобы усадить её на край постели, довольно далеко от маминых ног. — Ты уже поужинала? — спросил он, контролируя родительницу так, словно из них двоих именно она была ребёнком. — Как раз перед вашим приходом. Суетясь, Тэхён помог ей сесть, подняв подушку повыше, а затем достал мандарины и вместе с ними ушёл в ванную комнату, оставляя дверь открытой. — Тогда самое время для витаминов и тонны сахара, — донёсся оттуда его голос. Он тщательно вымыл руки и мандарины, поправил почти сползшее с крючка полотенце, выкинул скрученный в миллион раз тюбик зубной пасты, заменив его новым из тумбочки, и хмыкнул, поймав в зеркале своё отражение с детским пластырем. Он выглядел до смешного нелепо. Вернулся он всего через две минуты, но Юни уже помогала его маме распечатывать конфеты, подставляя ладошку снизу, чтобы кокосовая стружка не рассыпалась по покрывалу. Они обе над чем-то посмеивались и Тэхён очень надеялся, что не над ним. — Это пока Харам кажется такой маленькой, но ты и заметить не успеешь, как она вырастет. — Вы правы, иногда время просто летит… Разговоры о Харам продолжились и в следующие десять минут. Мама хотела знать о том, учит ли Юни дочку считать и ходит ли та в детский сад, а Тэхён только слушал, присев с другой стороны кровати и начав чистить мандарины — одну для мамы, одну для Юни. Пока дочистил третью, мама свою доела, и он предложил ей ещё, но она отказалась, желая поскорее приступить к печенью и конфетам, потому что на много её всё равно не хватило бы. — А где её отец? Он не против, что вы живёте не дома? Тэхён медленно жевал мандариновую дольку, поглядывая больше на маму, но на вопросе об отце Харам моментально перевёл взгляд на Юни. Спрашивать самому было как-то неудобно, да и подходящего момента не подворачивалось, а мама решила проблему его любопытства очень просто. — А-а, отец, — Юни замялась, растирая пустоту между слипавшимися от мандаринового сока пальцами. — Его не стало ещё до рождения Харам. Взгляд госпожи Пак стал сочувствующим. Она прекрасно понимала чувства Юни, которая согласилась на суррогатное материнство ради денег, но стала понимать её ещё лучше, когда оказалось, что у неё нет мужа, а у Харам — отца. — Так ты совсем одна, — расстроенно проговорила женщина. — Когда мой муж погиб, мне было так тяжело, а ведь Тэхён тогда уже не был малышом… А кем твой муж работал? Юни скосила взгляд на Тэхёна, силясь понять, как он к этому всему относится. Он ведь знал, что она замужем не была, что ребёнок внебрачный, и она понятия не имела, как много всего Мики ему рассказала. Госпожа Гото щипцами из Юни правду вытягивала, насмехаясь над каждым её словом, будто всё это были шутки, а у Тэхёна зачастую был совсем другой подход к неприятным подробностям. — Он был дьяконом. — В церкви? Должно быть, он был хорошим человеком… Заёрзав на покрывале, Юни постепенно сдвинулась к самому краю и, когда госпожа Пак вновь сделала глубокий вдох, собираясь что-то спросить, встала. — Я пойду руки помою, — сказала она извиняющимся тоном, уходя в ванную быстрым шагом и прикрывая за собой двери. Она не возвращалась какое-то время, которого как раз хватило на то, чтобы заговорить с Тэхёном о приёме лекарств, прогулках по коридорам больницы и недавнем благотворительном концерте, с которым приезжал детский ансамбль. Юни с удовольствием присоединилась к этим разговорам позже, рассуждая о том, куда лучше отдать ребёнка — на пение или на танцы — с куда большим энтузиазмом. Она и о родителях заговорила с удовольствием, планируя развивать исключительно эту тему в дальнейшем, поскольку лечащий врач заглянул в палату, чтобы забрать Тэхёна. — Вечно они выходят, словно мне нельзя слышать о своём же диагнозе, — пожаловалась женщина, всё поглядывая на двери. — Не знаю, что хуже — когда они говорят по полчаса или когда Тэхён возвращается через три минуты. — Наверное, лучше, чтобы поскорее, — предположила Юни. — Думаешь? — госпожа Пак шумно вздохнула, выдыхая со свистом и тут же покашливая. — Когда очень долго, боюсь, что они строят новые планы бессмысленного лечения, а когда слишком быстро, переживаю, что Тэхёна лишают всякой надежды. Лучше бы совсем с врачами не говорил, видно ведь, что я в порядке и можно заканчивать с этими экспериментами. Уверена, дома я бы совсем поправилась. Юни согласно кивнула, просто потому что не видела смысла спорить и доказывать свою точку зрения. Ей не казалось, что мама Тэхёна в порядке. Она выглядела полупрозрачной, присутствующей на больничной койке лишь частично, а с обеих сторон от подушки лежали пропитавшиеся засохшей бурой кровью платочки. Юни очень надеялась, что это всего лишь побочный эффект каких-нибудь лекарств, не так уж и значительно, и в то же время знала, что думать так — глупо. — Юни, — Тэхён позвал её, как только дверь приоткрылась, — нам нужно ехать сейчас. — Уже? — спросила госпожа Пак. — Не останетесь на баночку газировки? Выдавив из себя улыбку, Тэхён мотнул головой. — Эта газировка только для тебя, но не пей всё сразу. Доктор Квон считает, что ты плохо ешь больничную еду, потому что я снабжаю тебя всяким покупным, — пересказал он что-то, что слышал уже давно, возможно, месяцы назад. — Юни, пойдём. Он всё же зашёл в палату, потому что хотел облегчить мамину участь и собрать весь мусор, а также оставить покупки вблизи от кровати, чтобы ей не приходилось лишний раз вставать. Напоследок он чмокнул женщину в щёку, поглаживая её по руке, этими незамысловатыми действиями успокаивая себя. За столько лет он научился слушать плохие новости и не выдавать свои истинные чувства сразу, но он не мог разучиться расстраиваться, когда врачи говорили, что результатов нет, что успехи незначительны или вовсе отсутствуют, и было бы правильнее место шестидесятилетней женщины уступить кому-то, кто больше нуждается в экспериментальных медикаментах. Злило больше всего то, что при живом господине Гото никто не посмел бы такого сказать, но поскольку акции компании были проданы, мама Тэхёна с плохими анализами лишь портила статистику. — Заезжайте ещё, — попросила она вдогонку. — Обязательно, — ответила Юни. В коридоре она взяла Тэхёна под руку, чтобы поспевать за его большими быстрыми шагами. Удалось передохнуть немного в лифте, пока они спускались, а потом был новый забег до парковки. — Твоя мама очень милая, — сказала Юни, первой оказавшись в машине. — Вы с ней похожи. — Правда? — без особой заинтересованности спросил Тэхён. Мики отправила смс-ку, спрашивая, где их с Юни носит, из чего следовало предположение, что она уже дома и устроит ему взбучку. Он так и видел её снова пьющей наедине с собой на кухне и борющейся с яростью. Но всё оказалось совершенно иначе. Уже будучи возле дома, Тэхён заметил, что всюду выключен свет. Он подумал, что, может, Бог его хоть немного любит, потому отправил Мики куда-нибудь по делам или с друзьями. Было бы славно, если бы Хосок и ДжиУ пригласили её куда-нибудь после аукциона, и она побоялась портить первое впечатление своим вопиющим поведением. — Приготовить тебе что-нибудь? — негромко спросил Тэхён на тот случай, если Мики всё же сидит в библиотеке при свечах. — Нет, я наелась так, что дальше некуда, — ответила Юни, переобуваясь в тапочки и устремляясь мимо кухни в коридоры. — Даже от чая откажешься? Даже с печеньем? Она была вынуждена кивнуть, потому что чувствовала себя изморенной и переполненной недовпечатлениями сегодняшнего дня. Она давно никуда не выходила и не нервничала по таким серьёзным поводам как встреча с госпожой Бэ или аукционы, потому жаждала упасть на ортопедический матрас, зарыться головой в ортопедическую подушку и постараться не думать о Тэхёне. Он занимал всё больше её мыслей, смещая работу и Харам, что было бы куда противоестественнее, если бы не попытки Мики испортить всё. Юни по-человечески беспокоилась о нём, потому без конца думала о том, спорит ли он с женой в спальне или они снова там «играют» в то, что ему не по душе. — Тогда пойдём по комнатам. Ей показалось, что уголки губ Тэхёна ещё больше опустились, как и плечи. — Ты собираешься сразу лечь спать? — она немного замедлилась, чтобы поравняться с ним в узком коридоре. Это заставляло их руки и плечи иногда сталкиваться. — Если ты не очень устал, мы могли бы поиграть в карты. Тэхён покачал головой, кривясь. — Нет, не стоит. Сегодня было достаточно плохих и хороших ходов и трат. Его комната была ближе, но он ненадолго замер в коридоре, наблюдая за тем, как Юни отдаляется. Сначала на два шага, потом на пять. — Спокойной ночи, — проронила она уже у своей двери. — Спокойной, — ответил Тэхён. Он ухватился за дверную ручку, налегая на двери, но они не поддались. Не веря своим собственным глазам, Тэхён попытался снова. Ручка щёлкала, дверь шаталась, но распахиваться отказывалась. Ещё при переезде ни на одной двери, кроме входной, не было замков, и именно Тэхён предложил поставить их, так как переживал, что Мики не сможет отказаться от ночёвок с гостями, а это гарантирует им толику приватности. По этой причине двери запирались только изнутри, прокручивающимся колёсиком под дверной ручкой. Заметив, что Тэхён борется с дверью, Юни задержалась в коридоре. — Не открывается? — Может, что-то заклинило, — предположил он, зная, как бредово это звучит. — Или Мики забыла открыться… Он постучался, прислушиваясь к тишине в спальне. В коридоре было светло, но в их с женой комнате царил мрак. — Мики? — он постучал снова. — Открывай. Иногда она спала чутко, иногда крепко, но на стук обязана была отозваться. Нужно было быть глухой, чтобы не расслышать его, когда кровать находилась так близко. У неё в целом не было нужды закрываться, потому что кроме Тэхёна туда зайти было некому. Следовательно, закрылась она от него. Игнорируя присутствие Юни, он достал мобильный из кармана пиджака, набирая жену. Не успел пойти первый гудок, как за дверью зазвонил телефон. Мики и правда была там, и она точно не спала, потому что сбросила вызов через мгновение. Тэхён зарылся пальцами в волосы, а лбом прижался к двери, тихо хныча из-за того, что всё складывалось так. И когда Мики успела стать такой несносной? Теперь он подозревал, что она Юни к ним позвала только для того, чтобы изучить новые грани ненависти друг к другу. Она сама подталкивала его к обидным словам, сама пренебрегала его ангельским терпением и так по-свински запирала перед ним двери. — Тэхён, — Юни вновь зашагала по коридору, возвращаясь, — а знаешь, я подумала, что было бы неплохо выпить чай. А после ты мог бы показать мне, какие в библиотеке есть книги. И постелить себе в одной из гостевых спален, мысленно добавил Тэхён. Он был уверен на девяносто девять процентов, что Мики не перестанет обижаться на него. — Давно нужно было показать тебе книги, — уцепился он за эту возможность. — Тебе ведь нравится читать? У Мики литература на любой вкус и на нескольких языках…

***

Утром Юни вышла на кухню как раз к завтраку. Мики приготовила домашний хумус и перекладывала хлеб из тостера, а на столе уже стояла одна чашка с кофе и одна с чаем. Юни нравился самый дешёвый фруктовый или мятный, но Мики заварила какие-то розовые розочки, что размокли и окрасили воду в салатовый цвет. Она не добавила туда ни лимона, ни сахара, и вкус в большей мере был водянистым, а запах цветочным. Сделав глоток натощак и умудрившись не скривиться, Юни стащила один тост, надкусывая его без хумуса, потому что вид и запах у него был отнюдь не привлекательный. Как назло, Мики добавила туда не только шпинат, но и гору чеснока, а Юни уже некоторое время не переносила этот сильный резкий запах. Иногда ей казалось, что он цепляется на одежду, на пальцы — всюду — и потом преследует её вне зависимости от того, сколько раз она переоденется и помоет руки. — Разве я разрешала брать? — Мики с грохотом бросила лопатку, которой соскребала и перекладывала хумус из чаши, в раковину. — Простите. Жевать, тем не менее, Юни не прекратила и хлеб не протянула для того, чтобы получить свою порцию зелёной пасты. Зря она надеялась, что Мики не станет совать ей хумус, размазав его тонким слоем по другому тосту. — Ешь, — приказала она заведомо строго, словно знала, что Юни хочет отказаться. Себе Мики тоже сделала своеобразный сэндвич, хумус накрывая листочком салата и запивая всё большими глотками кофе. Прошлым вечером она так и не открылась, хотя Тэхён и Юни больше двух часов просидели в библиотеке, читая по очереди страшные рассказы, что нашли на одной из полок. Тэхён смущался поначалу, спотыкаясь на элементарных словах и сглатывая нервно, чувствуя себя перед Юни более скованным, нежели на экзамене, а потом ему даже понравилось. Не так сильно, как слушать её, но где-то очень близко. Пока он читал, она вытягивала руки и утыкалась подбородком в деревянный стол, не сводя с него взгляда. Потом они менялись и Тэхён не мог насмотреться. Изначально они сидели практически друг напротив друга, но как-то так получилось, что к четвёртому короткому рассказу их колени впервые соприкоснулись под столом, а потом они множество раз сталкивались, подсаживаясь ближе, чтобы можно было рассматривать иллюстрации. Юни не хотела признавать, так как это делало её даже худшим человеком, чем она себя считала, но Тэхён ей нравился. Сильнее, чем могут нравиться работодатели, друзья или почти незнакомцы. Рядом с ним было комфортно и ужасно неловко одновременно, из-за чего её бросало то в жар, то в холод. Рядом с ним было весело и тоскливо, секунда в секунду, и она не могла избавиться от чувства вины, что обрушивалось на неё следом за трепетом, что она испытывала всякий раз, как он тянулся отобрать или отдать ей книгу и их пальцы нечаянно соприкасались. Она прекрасно знала, что для неё за этим стоит нечто невообразимое, а для него — ничего. Она предпочитала игнорировать проявляемый им интерес, боясь истолковать его неверно, а Тэхён всё равно ни на что не претендовал, потому что какую-то часть в его голове в любом случае занимала Мики. Она всегда была где-то там, и на любой шорох он вскидывал голову, прислушиваясь, присматриваясь к тёмным ступенькам в ожидании, что жена покажется. Их чтение могло бы продолжаться всю ночь, но Тэхён напомнил ей и себе, что у него в понедельник работа, и проводил Юни до её комнаты. Он дважды в этот вечер пожелал ей сладких снов, а потом ушёл спать куда-то, но не в спальню к Мики. Юни так и не узнала, за какой их всех дверей он скрывался. Его жена, по всей видимости, тоже. — Куда вы поехали после аукциона? — спросила она Юни, агрессивно жуя свой хлеб. — Мы были у госпожи Пак — матери господина Кима… — Который Тэхён? — перебила она. — Я слышала, вчера ты звала его Тэхёном. Удивлена, что он не против. Когда-то он говорил, что ненавидит фамильярничать на работе, а ты ведь у нас по работе. От некоторых слов и взглядов Мики у Юни мурашки по спине бегали. Она была куда страшнее хоррор-рассказов и заставляла сердце биться чуть быстрее — далеко не в самом хорошем смысле. — Он сказал, что хочет попробовать без формальностей, поскольку мы живём вместе и можем быть почти друзьями, — оправдалась Юни. Мики и нож бросила в раковину, упираясь в столешницу бёдрами. Крошки от хлеба оставались на её губах, подкрашенных красным тинтом, после каждого нового укуса. — Даже повёз тебя к своей маме, — буркнула она, закатывая глаза. — Определённо тот уровень дружбы, к которому стоит стремиться, но я не советую. Он из тех людей, которых буквально преследует смерть. Не на работе, так дома. И наоборот. — Вас ведь тоже, — Юни сперва выпалила, а потом немедленно заела свой ответ, давясь хлебом. Мики сама хвасталась таким, потому что ей казалось, что равнодушие к чему-то безобразному и нехорошему заставит думать, что и к прекрасному она безразлична. В действительности она была куда чувствительнее, но чем меньше людей об этом догадывались, тем лучше. — Это не одно и то же, — ответила она с хмыканьем, наблюдая за тем, как Юни обходит стол, чтобы добраться до чистой посуды и оставленных в дуршлаге помидоров и листьев салата. Большое количество овощей могло бы немного перебить вкус хумуса и запах чеснока. Юни отобрала пару зелёных листьев и сжала в левой руке помидор, высматривая на сушилке какой-нибудь подходящий нож, чтобы не пришлось мыть тот, что в раковине. Хумус и на пальцах неприятно ощущался. — Уверена, Тэхён захотел стать друзьями, потому что мы поссорились, — губы Мики немедленно растянулись в приободряющей улыбке, вовсе не предназначенной для глаз Юни. — Он всегда чувствует себя одиноким, когда у нас не всё в порядке. — Вы знаете, но всё равно заставляете его себя так чувствовать? Осуждающий тон Юни и пренебрежение в действиях сыграло с ней злую шутку — стараясь достать столовый прибор, она нечаянно задела вилки и палочки, сложенные с краю, и они с грохотом повалились в раковину, попутно смахивая сияющее золотое колечко с камушком, что лежало возле сушилки. Мики сняла его перед началом готовки, планируя надеть обратно после того, как помоет блендер. Приземлившись в раковину, оно закружилось, подпрыгнуло на вилке, звякнуло о дуршлаг и под испуганное «Нет!» Юни упало в зияющую дыру измельчителя. Её сердце тоже куда-то ухнуло, а без того растущий ужас в груди превратился в невыносимое жжение. — Молодец! — Мики вспыхнула, отталкивая Юни в сторону и подходя к раковине. Она опёрлась руками на столешницу, наклоняясь вперёд, словно пока не поняла, что кольцо не затерялось где-то среди посуды и овощей, а упало. На осознание этого ей понадобилось несколько секунд, а тогда она повернулась к Юни с весьма недовольным видом. — Это моё обручальное кольцо, — её голос срывался на истерические нотки. — Там ведь отсек… — Юни беспокойно тёрла быстро краснеющую шею. — С пищевыми отходами. Ты хочешь, чтобы я там рылась? — Мики громко хлопнула ладонью по столу. — Я сама могу. Если покажете, как его снять. Юни сделала шаг вперёд, ближе к раковине, а Мики снова её оттолкнула, левой рукой упираясь в её грудь. — С ума сошла? Кольцо ещё даже не провалилось туда. — Но вы можете… — Я не стану включать измельчитель. Он может сломаться или ещё хуже — поцарапать мне кольцо, — Мики вздёрнула подбородок, тяжело дыша после всех своих гневных тирад. По-прежнему опираясь правой рукой на стол, она кивнула в сторону раковины. — Доставай. Тэхён долго выжидал момента, когда Мики уйдёт из спальни, чтобы пробраться туда из кабинета ради душа и чистого костюма. Нарочно оставив дверь приоткрытой, он надеялся услышать, если жена вдруг вздумает вернуться, но в итоге стал свидетелем её взбешённых криков. Они становились громче, превращаясь из неразборчивых воплей в приказы, которые игнорировать было сложно. Он был убеждён, что ругается она по телефону, но стоило лишь на секундочку представить, что объект её недовольства — Юни, как он тут же заторопился выйти на кухню. И как раз вовремя. Мики тянула девушку за кисть, пытаясь заставить её запустить руку в измельчитель, ещё и нарочно держала пальцы у кнопки включения. — Эй! Тэхён отбросил пиджак, что не успел надеть, на один из стульев, подскакивая ближе и буквально выдирая руку Юни из хватки жены. — Что здесь такое? Почему вы?.. — он запнулся, замечая, что глаза Юни на мокром месте и носом она шмыгает, стараясь не расплакаться. Его следующий взгляд был устремлён на Мики, что её на мгновение смутило. Она не ждала, что он будет на её стороне, но не думала, что так сразу заступится за Юни, приобнимая её за талию и осторожно отодвигая дальше от раковины. — Ты не можешь и дня прожить, чтобы не довести кого-то, — обвинил он Мики. — Это не я. Она уронила моё кольцо в раковину. Раз она уронила, она и достать должна. Тэхён цокнул языком, прикрывая глаза ладонью, а пальцами массируя виски. — Я сам достану, — решил он секунды через три. — Оно упало в измельчитель? Он поспешно убрал руку, когда Юни попыталась схватить его за плечо при Мики, видимо, собираясь разозлить её ещё больше. — Всё в порядке, он выключен, — успокоил он как её, так и себя. Чтобы не испачкаться, он расстегнул пуговку на правом рукаве, закатывая ткань выше локтя. Рука Юни наверняка с лёгкостью проскользнула бы в тёмное углубление, а вот его пальцы сдавливало всё сильнее по мере приближения ко дну. Наконец, Тэхён уткнулся в холодный металл и стал ощупывать его, натыкаясь на ещё более узкое отверстие, в которое вполне мог пролезть палец или провалиться кольцо, но, к счастью, побрякушка Мики дальше не пошла. Тэхён нащупал его за пару мгновений, выдыхая с облегчением. — Видимо, Юни очень боялась, что я включу его, пока её пальцы будут внутри, — Мики с удовольствием проследила за тем, как глаза вышеупомянутой округлились, когда она нажала на кнопку и ничего не произошло, а всего через секунду Тэхён вытащил кольцо на свет. — Он работает только когда течёт вода, — объяснил он, всучивая кольцо Мики. — А ты и сама могла бы его достать. Сполоснув и вытерев руки о полотенце, Тэхён опустил рукав и легонько подтолкнул Юни в сторону гостиной, касаясь её плеча. — Иди, посмотри пока телевизор. Ты будешь только тост? Может, приготовить что-нибудь ещё? Как насчёт каши с фруктами, орехами и мёдом? Юни всерьёз перепугалась, когда Мики с сумасшедшим видом схватила её за руку, пытаясь насильно заставить лезть за кольцом. Она и не подумала, что измельчитель не включится так просто, и не успела напомнить, что на такое не подписывалась. Хотела всякий раз тыкать Мики носом в договор, и прокололась в такой ответственный момент. На её отрицательное покачивание головой Тэхён пару раз провёл пальцами по её плечу, щекоча и поглаживая одновременно. Он не хотел видеть, как она вытирает слёзы в уголках глаз и её покрасневший нос. Из-за этого ему всё больше хотелось поставить Мики на место, но он толком не знал как. — Поверить не могу, что ты бываешь таким заботливым, — проронила она, надевая колечко обратно на безымянный палец. — Ты тоже могла бы постараться. Или ты уже передумала заводить ребёнка? — Почему ситуации такие разные, но меня не покидает ощущение дежавю? — она открыла один из ящиков, вынимая оттуда белый пузырёк с антидепрессантами. — Дальше предложишь мне обновить рецепт на галоперидол или на что-нибудь покрепче? А потом твоя щека снова будет гореть. Она открутила крышечку, вытрушивая последнюю таблетку на ладонь, а после некоторое время разглядывая целое и невредимое кольцо, которое прошлым вечером оставило на лице Тэхёна отметину, с которой он вынужден был идти на работу и для которой ещё нужно было придумать оправдание. — Кстати, о рецептах, — она забросила таблетку в рот, проглатывая белый плоский кружок без воды. — Можешь сегодня после работы получить для меня амитриптилин? Если тебя, конечно, всё ещё беспокоит моё состояние, а не только состояние Юни. Она и не догадывалась, как сильно. Но ещё больше его беспокоило, что таблетки не работали. Она была неконтролируемой и играла у них с Юни на нервах. — Я возьму, — пообещал он. Мики оставила пустой пузырёк на столе, а сама вернулась к еде, доедая свой тост и допивая кофе. У неё не было никаких важных записей на день, но оставаться дома с Юни не хотелось. Ей уже было очевидно, что подружиться не выйдет. — Сегодня я поеду на Genesis, а ты поезжай на KIA, — сказала она, чтобы Тэхён не расслаблялся. — Заодно бак зальёшь, а то там мало осталось. Тебе ведь не трудно немного потратиться на меня, учитывая, сколько ты вбухал в картину, которую я сама собиралась тебе купить? — Не труднее, чем тебе прекратить разыгрывать сцены перед всеми желающими посмотреть. Перед уходом она поцеловала его в щёку, и он ответил ей подобным смазанным поцелуем, больше ожидая возвращения Юни на кухню. Она пришла с небольшим опозданием после того, как входная дверь закрылась — выждала несколько минут, поглядывая не столько в телевизор, сколько в окно. Руки её были сложены на груди, а во взгляде читалась осторожность. Она сначала заглянула на кухню, очень боясь, что Тэхён уехал первым, но заметив, что он там, повеселела. Она вроде как выдохнула первичный испуг, чувствуя себя неимоверно глупой. — Иди скорее сюда, — Тэхён освободил стул рядом с собой, убрав с него пиджак и натянув его на плечи. — Не знаю, как тебе, но мне этот хумус не нравится. Ты не против оставить его для Мики, а взамен прикончить парочку тостов с абрикосовым джемом? — Она не злилась на тебя? — в первую очередь спросила Юни, присаживаясь. Её взгляд заметно смягчился, но брови над переносицей как будто тянулись вверх, придавая её лицу жалостливое выражение. — Нет, но злилась на тебя, как я понял. За что? Только за кольцо? Он отлучился к холодильнику, чтобы взять джем и сливочный сыр, которым в итоге принялся смазывать оставшиеся тосты, после передавая их Юни. — Она узнала, что я зову тебя Тэхёном, а не господином Кимом, и стала утверждать, что ты пытаешься со мной подружиться только потому, что в ссоре с ней. — Какая нелепость, — Тэхён даже хохотнул, но совсем не весело. — Мики считает, что она — центр Вселенной. — Центр твоей Вселенной, — предположила Юни, размазывая джем ложкой, а после засовывая её в рот, чтобы первой попробовать этот божественный сладкий вкус. — Разве это не так? Он даже рассмеялся. Его низкие хрипловатые смешки продолжались так долго, что Юни успела забыть, что именно его насмешило. — Конечно нет, — он прервался, чтобы облизать пальцы, что испачкал в сыре, — у меня всё вращается вокруг мамы, работы, ребёнка… Мики даже не в первой тройке. Он лгал вполне убедительно и очень старался обмануть в первую очередь себя. — А я? — спросила Юни, надкусывая самый вкусный на свете тост. — В Топ-5? Или в Топ-10? Или в Топ-100? У Тэхёна сотня никогда бы не накопилась. — Пока ты беременна и являешься единым целым с ребёнком, ты в тройке, — преувеличенно весело сказал он. — А после? — После? — он о таком не думал. Беременность казалась ему чем-то, что будет длиться вечность. — После мне ничего не останется. Нужно начинать кушать прямо сейчас, а то, как я погляжу, тебе очень понравились тосты.

***

Кликая мышкой по картинкам, Тэхён рассматривал пластинки с лекарствами и маленькие белые таблетки, что принимала Мики по утрам. Освободившись от работы после начала похорон и приёма большей части гостей утром и днём, он решил немного почитать о лекарствах, а также написать лечащему врачу Мики, попросив выписать рецепт, за которым заедет после работы. А потом как-то нечаянно с одних лекарств перескочил на другие и добрался до галоперидола. Его прописывали Мики трижды после выкидышей. Он делал её медлительной и сонливой, пассивную агрессию превращая в обыкновенную пассивность, и тогда в доме на семь дней становилось очень тихо. Каждый раз, теряя ребёнка, она зарывалась с головой в свои переживания об утрате и бредила, считая, что всё ещё можно исправить, а врачи её просто обманывают. Её паранойя делала её глупой и ещё более ненормальной, а в то время господин Гото переживал за свою дочь достаточно сильно для того, чтобы найти врача, который пропишет ей эффективное лечение. После последней потери ребёнка Мики самостоятельно посещала клинику и получала свои рецепты, и тот факт, что она несколько месяцев сидела на антидепрессантах, её ни капельки не смущал. Она чувствовала себя лучше, а это — главное. — Господин Ким, — сначала в дверном проёме показалась темноволосая голова, и только потом раздался стук. — О, Pagani? — Тэхён отпустил мышку, вскакивая со своего места и во все глаза глядя на гостя. Он думал, они будут договариваться о встречах в морге заранее и во внерабочее время. — Pagani? — переспросил парень, заходя внутрь и закрывая за собой двери. — Мне нравится, вам стоит так меня подписать. В прошлый раз вас ведь устроила сумма оплаты? Мой босс говорит, что как только мы с вами наладим связи, цена работы возрастёт… Тэхён осел в кресло, откидываясь на спинку и наблюдая за тем, как гость присаживался на стул напротив, не упуская шанса заглянуть в компьютер. — Заболели? — спросил он с глупой усмешкой, тут же добавляя: — Галоперидол — сильная штука, без рецепта не достать. — Зачем вы здесь? Новая проверка или коррекция? — Тэхён как-то словно собирался и становился в разы серьёзнее, когда имел дело с такими людьми. — Коррекция? — его смех был высоким и коротким, но он продолжал улыбаться и морщить нос, всё больше походя на кролика, одного из тех безобидных и пушистых на вид, которые щёлкнут зубами, больно укусив, если только попробовать протянуть к ним руку. — В этом есть смысл, иногда и правда требуется коррекция. Например, когда заказчик хочет болезненную смерть с огромной дырой в груди, но нечаянно выходит покончить со всем с помощью пули или передозировки. Приходится приводить в порядок с опозданием — всякое ведь случается. — А как же полиция? А патологоанатомы? — Тоже любят наличные и чеки. — Тогда зачем я? Тэхён решительно не понимал, какой смысл заставлять его спускаться в морг, если у них и там есть свои люди. Парень ненадолго задумался, приглаживая непослушную чёлку пальцами. — Чтобы иметь связи везде, как я думаю. Например, я здесь ради организации похорон одного из наших. Моему боссу хотелось бы, чтобы этим занялись вы. — Из ваших? — Тэхён неосознанно подался вперёд и переспросил тише, почему-то думая, что кто-то снаружи их может подслушать. — Из убийц? Его вопрос гостя смутил, даже задел. Он сам себя считал убийцей, подозревал, что и другие так считают, но говорить об этом вслух было как минимум неприятно. Таких формулировок старались избегать. — Из моих коллег и товарищей. Никаких посторонних гостей не будет, только по работе, потому мы предпочли бы какой-нибудь более-менее уединённый зал, поменьше лапши, побольше мяса и двойной тариф, если вас это устроит. Тэхён сцепил пальцы, упираясь локтями в стол и какое-то время раздумывая над вариантами. — На этой неделе? — В четверг или пятницу было бы замечательно. — Кремация или захоронение? — Кремация и белый горшок с узорами. У моего босса коллекция. Отвращение, отразившееся на лице Тэхёна, вызвало у парня улыбку. — Шучу, — исправился он. — Я имел в виду, что у нас свой колумбарий, потому покупка места не нужна. Но вы можете добавить все необходимые пункты в чек, если это никак нельзя обойти без подозрений со стороны других работников. Господин Гото так поступал, и вы можете. — Когда будет тело? — Уже в морге. Джи Хосын. Тэхён вздёрнул бровь. Неужели он был удивлён классическому корейскому имени? — Ненастоящее? — предположил он. — Почему? Настоящее. После смерти для тех, кто после себя ничего не оставляет, в таких секретах нет смысла. Тэхён коротко кивнул, выдвигая верхний ящик стола и доставая оттуда одну из распечатанных форм. Он выложил её на стол и выбрал чёрную ручку, которая хорошо писала. Парень сразу догадался, что нужно делать, и принялся записывать все необходимые данные. — Ваше имя тоже только после смерти можно услышать? — поинтересовался Тэхён, наблюдая за тем, как скачет ручка по строкам, оставляя после себя размашистые, с трудом различимые вверх ногами, буквы. — Я сказал, что это для тех, кто после себя ничего не оставляет. — А вам есть, что оставлять? Форма заполнялась быстро, без лишних слов и вопросов. Потому и Тэхён ответ получил намного позже, чем планировал, — после листов с подписями и номерами. — Больше, чем хотелось бы, — ровным тоном сказал парень. — Кстати, если вам что-нибудь нужно… — он метнул взгляд в отвёрнутый от него монитор компьютера. — Какая-нибудь не особо значительная услуга… Могу оказать. — С галоперидолом? — оживился Тэхён, но смотрел с каким-то недоверием. — Вы можете? — Да. Могу достать тридцать таблеток по пять миллиграмм. Тэхён, наверное, тоже смог бы заполучить рецепт. В конце концов, у него в друзьях был Рё. Но надёжнее, всё же, было попросить кого-то постороннего. С друзьями Мики всегда был шанс получить нож в спину. У них дружба на этом базировалась. — А сколько будет стоить? — Да о чём речь? В этот раз совершенно бесплатно. Вы — достойное прощание, я — оплату и таблетки.