Один грамм терпения

Тэхён окинул взглядом подготовленный к похоронам зал и остался доволен результатом. Главный скорбящий уже был на месте, а за столами даже сидело несколько человек, что пришли почтить память, отдать конверт с деньгами и поесть острого супа. Они нашли время в утро четверга, чтобы посетить похороны кого-то, кто уже мёртв, а никто в кругу Тэхёна не нашёл времени, чтобы даже смс отправить, поздравив его с днём рождения. — Господин Ким, — О МинСу приблизился быстрым шагом, говоря почти что шёпотом, — ваша жена приехала и ждёт в кабинете. У Тэхёна внутри всё тревожно сжалось, но он постарался не выказать испуга или удивления. После успокоительных, антидепрессантов, снотворного и алкоголя она спала так крепко, что даже не заметила, как он сбежал на работу. Он надеялся, у неё духу не хватит сунуться сюда, чтобы продолжить вчерашнее. — Я тут за всем присмотрю, — пообещал мужчина, поглядывая на зал, уставленный цветами. Тэхён обречённо кивнул. Он бы предпочёл солгать, что чересчур занят работой, но знал, что в таком случае Мики поднимется сюда, и держать их натянутые отношения в секрете от посторонних глаз не выйдет. Между тем момент их столкновения близился. У них всегда всё было непросто. С той первой встречи в конюшне семьи Гото, куда папа привёл Тэхёна, чтобы показать лошадей. Огромные, фыркающие через свои влажные ноздри, они вызывали у девятилетнего мальчика трепет. Папа говорил не бояться и погладить по продолговатой морде, осторожно прикасаясь пальцами к причудливым белым и рыжим пятнышкам, дать животным привыкнуть, а потом угостить их яблоками или свежескошенной травой, пахнущей не иначе как летом. А кони с охотой тянулись, слизывая угощения шершавыми языками и заставляя Тэхёна не то морщиться, не то улыбаться. В то время он был очарован ими, он был почти в восторге. И это ощущение закрепилось, когда папа отлучился по поручению господина Гото, а десятилетняя Мики прошмыгнула в конюшню. Уже тогда она привлекала внимание своей красотой: бледное маленькое личико, миленький носик, вздёрнутый кверху, накрашенные без разрешения маминой красной помадой губы и удивительно большие тёмно-карие глаза, смотрящие прямо в душу. Эти поразительные глаза сужались, становясь похожи на полумесяцы, когда она широко улыбалась. Она выглядела настоящей милашкой с остриженными по плечи иссиня-чёрными волосами, что обрамляли лицо и развевались от малейшего порыва ветра. Она казалась безобидной, но всегда излучала какой-то холодок, который расползался по влажным от летней жары спине и шее, вызывая мурашки. Это усиливалось, когда она начинала говорить громко и уверенно, отчасти надменно, как это делали другие старшие, доказывая, что знает всё лучше него. А он и не спорил — это ведь был её дом, её конюшня, её лошади. Папа говорил: «Когда богатые люди, которые тебя кормят, хотят напомнить, что они выше, желательно склонить голову пониже, чтобы удовлетворить их самолюбие поскорее». Тэхён от этого и отталкивался большую часть своей жизни. И в первое знакомство с Мики тоже. Он не хотел доставить папе проблем, потому молча наблюдал за тем, как девочка щекотала ноздри одного из коней зелёным колоском, ласково приглаживала чёрную гриву и выводила животное из стойла, обещая показать Тэхёну кое-что интересное. Кто же знал, что под этим она подразумевала сумасшедшую скачку по всему участку? Выпустила коня она, разгребать пришлось господину Киму, а влетело впоследствии Тэхёну — папа зарядил ему славную оплеуху при господине Гото, его жене и дочери, заставляя густо краснеть, давясь слезами от обиды, пока остальные посмеивались с очевидным облегчением. Им тогда было весело, а Тэхён впервые потерял толику гордости перед Мики, не осмелившись обвинить во всём её, потому что знал, что тогда символический шлепок по затылку перерастёт в серьёзное наказание, и хуже будет только ему. Приблизившись к своему рабочему кабинету, он передёрнул плечами, плавно открывая тяжёлые двери и закрывая их за собой с негромким щелчком. Это заставило Мики обернуться. Он встретил её привычно насмешливый взгляд слегка вздёрнутой бровью. Что такого хорошего успело произойти в это утро, что она так быстро остыла после вчерашнего? — В этом месте всегда так много работы, просто кошмар. Неужели нельзя умирать не так хаотично и не каждый день? Ты занят даже в праздники. Мики откинулась на спинку, сползая ниже на стуле и наблюдая за тем, как Тэхён присаживался на своё место, упираясь локтями в стол и опуская подбородок на переплетённые пальцы. — Зачем ты пришла? Её обидел его нарочито серьёзный тон и это болезненное выражение лица, будто одно её присутствие вызывало у него мигрень. Она моментально расстроилась, опуская уголки своих пухлых губ как можно ниже. — Прости, — она и впрямь сказала это, глядя на него жалостливо, — вчера всё вышло из-под контроля. Я лишь хотела поднять тебе настроение перед днём рождения, первым познакомив с девушкой Хосока, раз он сам до этого не додумался… Тэхён не мог избавиться от недоверия во взгляде, пока изучал лицо Мики: её высокие скулы, её острый подбородок, слегка подрагивающий, но не потому что она могла расплакаться, рассыпаясь в искренних извинениях, а потому что негромко клацала зубами, ожидая от него какой-нибудь реакции. — Неужели так обязательно лезть в чужие отношения? — он спросил с осуждением. — И обязательно показывать остальным, что ты меня за дурака держишь? Он сглотнул с трудом, вспоминая, как его прижимали лицом к полу. Он и без подобных экзекуций чувствовал себя смешанным с грязью. Мики поднялась со своего места, указательным пальцем обводя письменный стол по периметру, пока обходила его, медленно приближаясь к мужу. Она оттолкнула стул на колёсиках ногой, заставив локти Тэхёна съехать с покрытого лаком дерева, а тогда села к нему на колени, просачиваясь в его мысли тяжестью своего веса, сладким запахом духов, рукой на плече и красным следом помады на его щеке, к которой менее суток назад прижималась её стопа. — Ну не дуйся, — попросила она. — У меня есть для тебя подарок получше вчерашнего. Тэхён мысленно взмолился о том, чтобы это не было очередными побоями или сексом на рабочем месте, потому что подобных подарков в их супружеской жизни было достаточно, и он их всей душой ненавидел. — Вот, — Мики зашуршала бумагой, роясь в кармане своего серого кардигана и вынимая оттуда конверт. — Что это? Тэхёну пришлось вытянуть руку, чтобы забрать подарок. Сперва он его пощупал, убеждаясь, что конверт тонкий и плоский, а то, что находится внутри, бумажное. Он подумал про деньги, потому что это было проще всего — вложить пару сотен долларов или евро, оценив его страдания за год таким образом. Тэхён против этого ничего не имел. Даже с тем, сколько он работал и копил, какое наследство получил от господина Гото, много денег никогда не бывало. Собственно, деньги это вообще не то, чего бывает чересчур много. Достаточно — да, но больше чем нужно — нет. — Посмотри, — Мики просияла улыбкой. Чтобы воспользоваться обеими руками, ему пришлось приобнять её за талию, открывая конверт и заглядывая внутрь. Его немного огорчило, что это были не деньги, а какие-то жёлтые бумажки, которые пришлось достать, чтобы вчитаться в мелкий текст. — Аукцион? — непонимающе спросил Тэхён. — Благотворительный, — Мики ткнула пальцем в слово, которое он пропустил. — Семьдесят процентов вырученных денег пойдут в благотворительные фонды для животных и детей. Мы уже очень давно никуда вдвоём не ходили, а это отличный способ развеяться. Если я буду в настроении, могу даже купить для тебя что-нибудь… Тэхён нахмурился, раздвигая бумажки пальцами. Аукцион должен был состояться во вторую неделю января, а огромные цифры «2023» напоминали, что новый год куда ближе, чем кажется. — Но билета три, — заметил он. Рука Мики сместилась ближе к его шее, нежно, практически невесомо, пробегаясь пальчиками по затылку, подныривая под ворот чёрного пиджака и белой рубашки. Он продолжал изучать билеты, не двигаясь, давая ей возможность рассматривать его лицо и наслаждаться этими минутами близости. Его прекрасное самообладание помогало ему выглядеть непринуждённым, хотя внутренне он сжимался, вспоминая, как прошлым вечером её рука касалась его иначе, ощутимее. — Ага, не оставим же мы Юни одну дома? Ей тоже будет полезно куда-то выбраться. Ты заметил, что она практически всё время в пижаме? — Я думал, ты к этому и стремилась — чтобы она постоянно была дома, и ты всегда могла ею командовать. В лице Мики что-то изменилось. Былая расслабленность вмиг исчезла, и у неё над бровями появились едва заметные ямочки. Она обычно старалась следить за таким, потому что боялась морщин и ранней старости, но беспокойство о Юни было сильнее неё в этот момент. — Ты прав, — как-то расстроено пробормотала она. — Вчера я была слишком эмоциональна. Для Юни это наверняка было непривычно, поэтому в ней проснулись самонадеянность и смелость… Она заступилась за тебя, потому что ей не хотелось слушать нашу ссору. Но так она простушка, да? Тэхён не был уверен. Ему казалось, что у Юни было обострено чувство справедливости — такое присуще учителям. И мысль об этом неизменно поднимала в нём какой-то вихрь беспокойных мыслей. Она защищала вчера не себя, а его, хотя всё должно было быть наоборот. Тэхён думал, что она сделала бы это для кого угодно, но где-то в глубине души волновался, что ошибается. Ему бы не хотелось, чтобы он был ей симпатичен настолько, что она была готова подставиться под удар. И в то же время хотелось до зуда под лопатками. Стоило этому желанию на мгновение пересечься с тем фактом, что она держала его за своей спиной, пытаясь прикрыть от Мики, как у Тэхёна всё внутри перевернулось. И это было не особо приятно. Его начинало мутить. А потом он столкнулся с выжидающим взглядом жены, что буквально кричал, что никому кроме неё он не нужен, и тошнота постепенно отступила. — Да, — он кивнул, чтобы не злить её. — Но не могла бы ты в следующий раз держать себя в руках при ней? Я знаю, что тебе нравится, знаю, какая ты, но, умоляю, не делай этого при Юни. При друзьях — пожалуйста. При своих коллегах — сколько угодно. Только не в её присутствии. Он впервые просил её о чём-то подобном, направляя прожектор на то, что обычно сам же пытался скрыть в тени, и потому немного заикался, теряясь в словах, которые так трудно было подобрать. — Не хочу, чтобы после она остаток жизни беспокоилась о том, к кому попал выношенный ею ребёнок. — Она не должна об этом переживать, — в голосе Мики скользило недовольство, — она с нами только из-за денег. — Пусть так, но не заставляй меня испытывать стыд при ней. Тэхён спрятал билеты обратно в конверт, протягивая его жене, потому что она бы подарок точно сохранила и не потеряла нечаянно в многочисленных бумажках, которыми был завален письменный стол. — Почему? — непонимающе спросила Мики. Ей, может, и нравилось ссориться с Тэхёном при свидетелях, но она должна была тщательно выбирать зрителей. Разве она ещё не догадалась, что Юни на такое смотреть неприятно? Это шокирует и пугает, а ещё плохо сказывается на её психике и будущем ребёнке. Так нечаянно можно сломать хрупкое доверие, что они выстраивали с суррогатной матерью на протяжении месяца совместного проживания. — У всего есть свои границы. Мики прыснула. — И даже у тебя? Её пальцы вновь нашли его волосы, зарываясь в них, накручивая пряди подлиннее, играясь с ними. Тэхён едва пересилил себя, чтобы не отстраниться и не столкнуть её с колен, потому что это уже становилось невыносимым. — У Ча Юни точно есть, — сказал он. Подобные ответы Мики умиляли. Он вновь говорил о ком угодно, только не о себе. Он был трусливым котёнком, которому давно постригли когти, и, разучившись жаловаться, он иногда забывал о собственных чувствах, уступая место чувствам других. — В таком случае, убедись, что не переступаешь границы, выбирая, что приготовить Юни на ужин, — сказав это, она во второй раз поцеловала его в щёку, наконец, вставая с его колен. — У нас с ДжиУ сегодня поздний поход в спа, так что готовь только для вас. — С ДжиУ? Тэхён откинулся на спинку, глядя на Мики устало. Он надеялся, они оставили Хосока и его семью в покое. Так почему она собирается проводить время с его сестрой? — Не волнуйся, — её слова отдалялись вместе с ней, — я ничего не замышляю. Это просто дружеские посиделки. И почему Тэхёну верилось со скрипом? Он просто знал, что Мики всегда что-то замышляет. Если снаружи у неё штиль, внутри — непременно шторм. После её ухода дышать стало легче. Так скоро возвращаться в зал не хотелось, как и разговаривать с семьёй покойного подростка, над похоронами которого все в агентстве хлопотали последние пару дней, потому Тэхён зарылся в бумажную работу, сверяясь со счетами и внося кое-какие поправки в системе. Он бы мог просидеть так весь день, не отвлекаясь ни на что, но телефон, припрятанный во внутреннем кармане пиджака, изредка отзывался вибрацией из-за входящих сообщений, а ближе к обеду стал звонить, настойчиво и долго. Тэхён был готов к звонкам с незнакомых номеров в рабочее время. Он на них полагался, постепенно заполняя расписание на месяц. — Здравствуй, господин Ким! — голос сначала показался незнакомым. — Здравствуйте, чем могу помочь? — Мой босс дал ваш номер, чтобы я связался с вами лично и попросил проверить, доставили ли в морг двадцатисемилетнего У Ёнсука. Огнестрельное ранение прямо в голову. Самоубийство, разумеется. Глаза Тэхёна чуть расширились, пока он обрабатывал поступившую информацию, но вскоре он принял обычное выражение, сохраняя начатый документ. — Насколько срочно? — Мне лучше знать в ближайшие полчаса. Хочу закрыть дело поскорее, меня дома ждут. — Ладно. Сейчас спущусь. Мне потом перезвонить? — Нет. Подпишите мой номер и просто скиньте точку, если тело на месте. Запятую, если ещё нет. — А как вас подписать? — Как захочется, только не слишком очевидно. А то неловко будет, если я позвоню, а вы с женой, — парень сорвался на громкий смешок. — Как закончите, заберёте своё вознаграждение под припаркованной во внутреннем дворике чёрной Pagani. Между передним и задним колесом со стороны водителя. — Pagani? — переспросил Тэхён. — А это не слишком очевидно? Его вопрос канул в двух коротких гудках и тишине мобильного — вызов сбросили.

***

У Юни ладони потели перед встречей с незнакомыми людьми. Она по несколько раз вытирала их о джинсы, запивая нервное покашливание водой и поглядывая на электронные часы у кассы в кафе, пока ожидала прихода женщины. А когда встреча уже состоялась и беспокойное ожидание превратилось в беспокойное чаепитие с обсуждением успехов Джэюна, который изначально неплохо читал и английские слова запоминал со скоростью света, Юни расслабилась лишь чуточку. Она не могла дождаться момента, когда пирог в тарелке мамочки закончится и она уйдёт первой, оплатив работу Юни за последний месяц наличными, как это было всегда. Но время тянулось и тянулось, а женщина хотела разузнать побольше о Харам, о методах обучения, о государственном экзамене, который Юни удалось сдать со второй попытки, не угробив на это большую часть жизни. — Простите, мне нужно ответить, — Юни виновато улыбнулась, как никогда радуясь звонку Тэхёна. Она немного думала о нём, пока ехала к месту встречи и сидела одна. Когда разговор стал скучнее некуда, ещё пара мыслей о чужом муже пробрались в её голову, заставляя задаваться вопросами о том, дома ли он уже, готовит ли для них ужин, и тогда он позвонил. — Куда ты пропала? — На встрече с мамой одного ребёнка. Госпожа Гото знает. — А когда домой? Скоро? Она задержалась в дверном проёме, что вёл в коридорчик с деревянными полами и оттуда к туалетам. С этого места можно было подглядывать за женщиной, что уминала пирог, но меньше его отчего-то не становилось. — Хотелось бы верить, что да, — шепнула она в трубку, прикрывая губы ладонью, — но из меня пытаются вытянуть информацию обо всём и ни о чём. Такое чувство, что я проторчу здесь до закрытия кафе… — Тебя забрать? — спросил Тэхён бодро. Юни сразу представила, как он вскочил с какого-нибудь дивана или стула, не дождавшись её ответа бросаясь в прихожую и влезая в начищенные до блеска оксфорды, а затем сгребая с комода ключи от машины. — А ты можешь? — ей не хотелось наглеть. — Госпожа Гото не против? — Она занята, а я нет, так в чём вопрос? — Тэхён звучал чересчур счастливым, и это Юни настораживало. Он проведывал её перед работой без стука, чтобы не разбудить. Приоткрыл слегка дверь, заглянул в щель, убедившись, что она лежит, но не проверив, спит ли. На ранний завтрак её никто не звал, потому поговорить с Тэхёном не получилось, а Мики, проснувшись позже обычного, пребывала в каком-то странном настроении. Юни так и не смогла понять, была она недовольна или хмурилась из-за похмелья, но о вчерашнем Мики не вспоминала. И теперь Тэхён тоже старался не вспоминать. Было ли это традицией в их семье — делать что-то из ряда вон выходящее, а потом делать вид, что ничего не случилось? — У вас всё в порядке? — решила она уточнить на всякий случай, почти скрещивая пальцы в надежде на то, что он скажет ей «нет», ещё и таким тоном, чтобы ей сразу ясно стало, что поведение Мики было ненормальным и пугающим не только для неё, но и для него тоже. — Да, конечно, — проговорил Тэхён отвлечённо. — Скинешь мне геолокацию? Это далеко от нас? — Не очень, я ехала одним автобусом, — с меньшим энтузиазмом ответила Юни. Она не ждала, что Тэхён будет с ней разговаривать о своих проблемах, не думала, что он из таких людей, но были вещи, о которых никак нельзя было молчать. — Отлично, тогда скажи своей клиентке закругляться, поскольку твой друг за тобой скоро приедет. Или не говори ничего, я сам ей скажу, когда буду на месте. — Тебе не… Попытка Юни вновь заговорить не увенчалась успехом — Тэхён сбросил первым, всерьёз устремляясь к выходу и радуясь тому, что ещё толком не разделся. У него впервые за долгое время был такой шанс остаться в тишине пустого дома, но почему-то перспектива вырваться куда-то не по работе и не с Мики привлекала куда больше. Из-за нежелания проводить время с женой, он частенько искал другие способы отвлечься. Иногда он прямо-таки утопал в работе в агентстве, думая исключительно о покойных, ритуальном омовении и утилизации использованных цветов; иногда впадал в какое-то отчаянно желание следить за маминым лечением и практически поселялся в больнице; иногда погружался в онлайн-покер, не отрывая взгляда от телефона. А теперь его маленькой отдушиной стала Юни. Она была как домашний питомец, за которым нужно было следить и ухаживать, которого нужно было кормить и выводить на прогулки, только ко всему прочему она умела не только слушать, но и говорить, а ещё была непростительно привлекательной, и в этом таился корень проблемы Тэхёна. Она легко пробиралась в его голову даже тогда, когда ему следовало бы оставаться сосредоточенным на чём-то другом. А пока он вёл машину, переключая радиостанции, она всё время мелькала в мыслях, заставляя гадать, какую именно музыку обычно слушала в наушниках. Тэхён не считал своё любопытство нездоровым. То, что творилось у него в голове, никогда не должно было выйти наружу, а значит, ничего не меняло ни для него, ни для Мики. Он знал, что никогда не обменяется грехами с Рё, и его жена тоже это знала. Мики была уверена, что раз она не в состоянии его заинтересовать, а за весь их брак он ни разу не взглянул на кого-то другого, он в целом не заинтересован в девушках. В парнях, судя по всему, тоже, потому в её представлении он находился где-то на уровне асексуалов, которым просто не хотелось, без причин и исключений. И переживать об изменах было не в её духе, а вот о влюблённых друзьях — очень даже. Припарковав машину у кофейни с огромными стеклянными окнами, через которые было видно все столики, Тэхён выбрался из машины и поймал взгляд Юни. Она махнула ему рукой в качестве приветствия, сразу вскакивая со своего стула и кланяясь трижды подряд, пока прощалась, сжимая в руке конверт с зарплатой. Он был в точности как тот, что вручила Тэхёну Мики. Он приблизился к двери как раз вовремя, чтобы открыть её для девушки, а тогда перехватил её сумку, пусть она и была лёгкой, чтобы ей ничего не пришлось нести. — Я уже думала, что сбегу от неё на улицу, только бы не слушать её двадцатилетние планы на четырёхлетнего Джэюна. Родителям действительно необходимо быть такими прагматиками? — она расплылась в улыбке, останавливаясь посреди улицы, чтобы до конца застегнуть куртку, но у неё не получалось из-за волос, застревавших в молнии. — Они просто волнуются. Ты наверняка тоже. Тэхён без всяких просьб чувствовал, что обязан ей помогать, потому надел ручку сумки на свою кисть и взялся за металлическую собачку, опуская её немного вниз, чтобы освободить волосы Юни, а потом застегнул куртку до самого конца, ещё с полминуты поправляя тёмные пряди, чтобы они не лезли в лицо. Он заметил, как взгляд Юни забегал, когда его пальцы стали нечаянно касаться её шеи, щёк и лба. Это выходило нечаянно, но кончики ушей Тэхёна вспыхнули, когда он решил, что ей это настолько неприятно, что она не может даже взглянуть на него. — Пока что нет. Я собираюсь заняться этим попозже, когда Харам станет старше и мне придётся думать, в какую школу её лучше отправить: для девочек, с углублённым английским или католическую. Они вместе направились к машине. Юни считала, для того, чтобы поскорее отправиться домой, а Тэхён думал, как бы ненавязчиво предложить ей проехать пару километров до реки Хан и съесть по-настоящему вкусный сладкий картофель из палаток, а не дома, запечённый в микроволновке. — Отдавай её в школу для девочек, только если планируешь лишить её первой школьной влюблённости. А в католическую, если хочешь, чтобы в её голове было больше псалмов, нежели полезных знаний, — он чуть улыбнулся, чтобы она ни в коем случае его шутливые советы не воспринимала всерьёз. — А в какой школе учился ты? Юни уже научилась пристёгиваться в машине Тэхёна и Мики за пару секунд, не дала ему и шанса поухаживать за ней. — В смешанной. А ты? — Тоже, — она хитро улыбнулась, когда он сел на водительское место, ведя себя рядом с ней на удивление непринуждённо. — Это обеспечило тебя первой школьной влюблённостью? Он негромко цокнул языком, заводя машину. — Нет, но многих других да, — в свете фонарей и праздничных украшений улиц мелькал лишь его профиль. — Мики всегда маячила на горизонте, так что всё между нами наверняка было предрешено. — Вы учились вместе? — В младшей школе нет, но после смерти моего отца… — он сделал паузу, мельком поглядывая на Юни, чтобы понять, нормально ли с ней о таком говорить или лучше не задевать эту тему. — Господин Гото позаботился о том, чтобы я перевёлся в хорошую школу, в которой училась его дочь. Машина пристроилась за автобусом, но когда пришло время поворачивать, Тэхён проехал мимо, без предложений и обсуждений направляясь к реке Хан. — Вы с госпожой Гото знакомы так давно… — Юни промямлила это без особого восторга. — Поэтому ты позволяешь ей вести себя таким образом? — Всё нормально, — Тэхён с таким трудом сглотнул, что кадык дёрнулся дважды. Он чувствовал, как её взгляд прожигает дыру в его правом виске, потому решился на небольшое притворство, которое должно было частично реабилитировать их с Мики отношения в глазах Юни. Он мог немного схитрить, чтобы показать, что не всё так плохо и у него есть право голоса. — У меня сегодня день рождения, — вдруг сказал он, — и мне хочется поесть чего-нибудь толкового. На берегу реки Хан есть много хороших ресторанов, где подают рёбрышки в медовом соусе и огромные порции салатов с морепродуктами. Хочешь нарушить пару правил, составив мне компанию за ужином? Юни хотела. Очень. Она всё чаще думала о курочке в хрустящей панировке, как бы плохо это ни было с моральной точки зрения. Вегетарианское «мясо» из нута на вид было неплохим, но вкусовые рецепторы обдурить было непросто. — А может что-то такое оставишь на ужин со своей мамой, а я обойдусь кимпабом с редькой? — она беспомощно посмотрела на него, боясь обидеть отказом, и при этом выглядела такой очаровательной. — Свой день рождения лучше проводить в семейном кругу или с хорошими друзьями, а не со мной у реки Хан. Ему следовало бы догадаться, что Мики не упустит возможности рассказать о его матери. У неё есть немало таких историй, в которых припрятано чересчур много неприглядной маленькой лжи. — Если бы я хотел провести его с кем-то другим, не стал бы предлагать подъехать за тобой, — он упрямо проехал ещё один поворот, передвигаясь вдоль набережной, заполненной людьми. — Если не хочешь мяса, давай вместе поедим кимпабы и что-нибудь из ресторанчиков с уличной едой. Там всегда самые вкусные закуски, почти как дома. Найти парковочное место было непросто, но Тэхёну удалось подловить момент и остановиться прямо у тёмно-зелёных и красных палаток, в которых продавались пирожки со сладкой бобовой пастой, картофельное торнадо из батата, паджон и прочее. Юни первой выскочила из машины, улавливая все эти приятные запахи и вспоминая лучшие моменты своей юности, когда вместе со школьными или университетскими друзьями уминала рыбные пирожки и блинчики с луком, тратя на еду последние деньги. Тэхён сунул руки в карманы, продвигаясь понемногу в сторону набережной, но вновь идя как бы позади. Он боялся потерять Юни в толпе и постоянно поглядывал на её макушку. По сути, она сама выбирала для них направление и палатку, в которой, по её мнению, были самые вкусные кимпабы, потому что перед добавлением сливочного сыра, овощей и других ингредиентов там листы водорослей поджаривали на медленном огне. — Я теперь по запаху могу определить, будет еда вкусной или нет, — похвалилась она, пока они ждали свои «вегетарианские» кимпабы. — В таком случае, мне стоит брать тебя с собой в подобные места, чтобы всегда есть всё самое вкусное. Мики совсем не разбирается в хорошей еде, так что мне просто необходим такой человек как ты. Юни была польщена и задета одновременно. Тэхён практически в каждом их разговоре упоминал Мики. Он так часто думал о ней? Или он просто привык говорить о жене, потому не понимал, что иногда лучше остановиться до бесполезных фактов о ней? Она только забывалась, сосредотачиваясь на реке Хан, еде и Тэхёне, как вдруг он вспоминал Мики, и эта женщина возникала в мыслях Юни фантомом, вызывая дрожь в коленях. Чтобы догадаться, что у Тэхёна и Мики странные отношения, не нужно было пристально приглядываться. Юни было достаточно малейшего сравнения их семьи со своей, чтобы заметить, что у них попросту отсутствует домашний уют, а любовные искорки давно потухли, если когда-либо вообще горели. Они вместе ужинали и уходили в спальню, говорили шёпотом или на повышенных тонах, разбегались по работам, не обменявшись и парой фраз, и оттягивали возвращение домой, потому что вдали друг от друга было веселее. Причин для их брака наверняка было достаточно, но хватало ли их сейчас, спустя столько времени? По её мнению, их размазанная тонким слоем по стенке любовь не имела никакого значения, когда Мики замахивалась, а Тэхён подставлял спину или голову. — Это тебе и малышу, — он передал ей кимпаб, плотно завёрнутый в фольгу. — Хочешь найти место где-нибудь здесь или спустимся ближе к воде? Там, должно быть, прохладнее… — Ничего страшного, пойдём к воде. По реке Хан плавали катера, мигающие жёлтыми и красными огоньками, а на другом берегу светились многочисленные высотные здания. Юни не удержалась и сделала смазанное фото, чтобы позже поделиться им с родителями, солгав о том, что прогуливалась одна после работы. — Это, наверное, неловкий вопрос, — она заговорила, дожёвывая один из слайсов кимпаба, — но ты всю жизнь проработал в похоронном агентстве? Тэхён боялся от неё более неловких вопросов, потому на такой безобидный улыбнулся. — Ещё в университете начал, а до этого работал в доставке и писал рефераты на заказ. — И не страшно работать в таком месте? — Страшно? — Тэхён скомкал фольгу. — Если ты про призраков или про общую атмосферу, то нет, не страшно. Временами неприятно и угнетает, а ещё… когда постоянно работаешь с мёртвыми, сам немного умираешь внутри, но я привык к прощальным церемониям и разъездам по кладбищам. Раньше это было просто работой, за которую платили достаточно, а теперь это что-то лично моё, за что я несу ответственность и чем мне нравится заниматься. На его слова она только кивнула, потому что мысленно уже продумывала следующие вопросы, которые позволили бы ей понять Тэхёна лучше. — Много детей ты сейчас учишь? — он немного опередил её с любопытством. — Ты занимаешься с каждым индивидуально, даёшь частные уроки? Её почему-то насмешила его формулировка. Она ещё не была таким учителем, который давал «частные уроки», это просто была подработка, такое себе репетиторство через опубликованные в интернете объявления о поиске учителя для дошкольников. — Пока что их четверо, но я занимаюсь с каждым из них минимум дважды в неделю и в каком-то смысле это и впрямь частные уроки. Тэхён обратил внимание на то, что Юни завернула остаток своего кимпаба, не планируя его доедать, и поспешил предложить что-то другое: — Будешь йогурт? Он обрадовался, когда она согласилась, протягивая к нему руки в ожидании. От этого Тэхён быстрее зашуршал пакетом с покупками, где ещё лежало два сладких пирожка с кремом. Он проткнул фольгу трубочкой, передавая напиток Юни и себе доставая баночку. — Тэхён, а можно задать ещё один вопрос? Он колебался, прежде чем кивнуть. Всё время боялся, что дойдёт до разговоров о Мики. — Какой цвет тебе нравится больше всего? Я обычно спрашиваю это у детей, с которыми работаю. Может глупо, но я верю в психологию цвета. Таких вопросов Тэхёну давно никто не задавал. Другие не интересовались подобными мелочами, а Мики считала, что как только разговор и познание друг друга доходит до нелепостей вроде любимого цвета, любимой еды и обсуждений хобби, нужно останавливаться. — Хм, у меня нет постоянного любимого цвета, — он немного покусал трубочку, размышляя. — Может, фиолетовый? Папки с отчётами по зарплатам на работе всегда фиолетовые и нравятся мне больше остальных. Тэхён особенно внимательно посмотрел на её лицо, чтобы заранее догадаться, что это значит с психологической точки зрения, но в итоге слишком засмотрелся на её приятные черты, перемещая взгляд с карих глаз на губы и обратно. — Этот цвет — сочетание красного и синего, которые обычно воспринимаются противоположными. В твоём характере много противоречивых черт, что заставляют тебе постоянно балансировать между этими противоположностями... А может тебе просто нравится фиолетовый, и никакого скрытого смысла в этом нет, — Юни улыбнулась совсем чуть-чуть, при первой же удобной возможности выдыхая и вглядываясь в раскинувшийся через реку город. — Что насчёт тебя? — Тэхёну пришлось наклониться к ней, чтобы совершенно «нечаянно» задеть её плечо, привлекая к себе внимания и выуживая ещё пару секунд, чтобы полюбоваться ею. — Люблю красный в последнее время. Красные новогодние свитера с оленями, красные леденцы, что красят язык, красный коврик в ванную, который ты для меня заказал… Тэхён попытался сдержать смех, но не получилось. Не хотел показаться ей глупым, но, так или иначе, нарвался на вопросительный взгляд с её стороны. — Что? Знаешь, что это значит? — удивилась она. — Что ты куда смелее, чем кажется. И что-то про страсть. А ещё про любовь, наверное. Когда он расслаблялся рядом с ней, вспоминая, что он такой же человек, как и все вокруг, и посмеяться порою даже полезно, с его плеч будто сваливался груз в несколько тон, даруя ему временную лёгкость. — Это всё беременность, — она сама нашла рациональное объяснение, опуская правую руку на свой живот и приковывая к нему взгляд Тэхёна. — Становлюсь более импульсивной, беспокойной и страстной — горю желанием горы свернуть и могу буквально всё. Так что, если тебе нужна помощь… Юни пыталась ненавязчиво заговорить о Мики, но палец Тэхёна, оказавшийся на её подбородке, заставил её замолчать. Она испугалась, что испачкалась и выглядела нелепо уже долгое время, но Тэхён на самом деле заметил расстегнувшуюся молнию и поспешил подтянуть собачку повыше. — Ценю твою заботу, но я говорил про другую страсть. Не к работе, великим свершениям и мести. Закончив с курткой, он отобрал у Юни пустую баночку из-под йогурта, сминая её и бросая в урну. — Я слышал, у некоторых во время беременности повышается либидо. Либо бывают взлёты и падения в этом плане, — Тэхён прикусил нижнюю губу, размышляя над чем-то пару секунд, как будто ждал, что Юни возьмёт на себя инициативу и заговорит сама. — Не знаю, о чём вы договаривались с Мики, но надеюсь, что у тебя кто-то есть на этот случай. — Парень? — догадалась она с опозданием. — Нет, я ни с кем не встречаюсь. Я так поняла, госпоже Гото это больше всего и понравилось, когда она рассматривала меня в качестве кандидатки — можно обойтись без письменного согласия мужа или кого-либо ещё. Юни это тоже особенно нравилось. Она одна отвечала за всё, не отчитываясь ни перед кем, кроме родителей ребёнка. Мики не нужны были ни свидетели, ни что-либо ещё при подписании бумаг, красных печатей было более чем достаточно. — Наверное, ты много читаешь о беременных, — она заметила это не без намёка. — Больше, чем следовало бы, — ответил Тэхён, потирая покрасневшие от холода щёки. — Тут так прохладно… У тебя зубы ещё не стучат? Не хочешь вернуться в машину? — А тогда домой? Её веселила неуклюжесть, с которой он вскочил со скамьи, роняя пакет с булочками и наступая на него же ногой. — Да. Пока Мики нет, можем посмотреть что-нибудь или, если ты вдруг не умеешь, я научу тебя играть в покер. Это очень полезный навык в нашей белой крепости. Ты остаточно вольёшься, если за одной из игр с друзьями Мики ограбишь их выигрышными комбинациями. — Вы играете на деньги? — Обычно да, но во время практики можем поиграть на что-нибудь другое, — пожал плечами Тэхён. Юни в первую очередь нужно было подумать про спички или леденцы, но навязчивая идея раздеть Тэхёна отлично вписалась в его предположения о её повышенном либидо. Ей пришлось прикусить язык, чтобы не сболтнуть этого хотя бы в шутку. Пока она мысленно ругала себя за сумбурность некоторых идей, не заметила, как Тэхён вскользь осмотрел её тело, скрытое под курткой и свободными потёртыми джинсами, тоже о чём-то таком думая.