Один грамм терпения

— Он правда искал запонки? — Мики облизала пальцы, перепачканные в крем-супе, который она старательно взбивала блендером до оранжевой пеночки и сырного запаха, заполонившего всю кухню. — Ерунда какая-то… — Запонки были очень красивыми, — сказала Юни, раскладывая подогретые круассаны, купленные ещё пару дней назад, по тарелкам. Тэхёну показалось, что для него она нарочно выбрала самый большой, а себе взяла самый маленький, при первой же возможности отрывая кусочек тёплого теста и жуя с огромным аппетитом. — И всё равно не стоило пускать его в библиотеку, — Мики слегка хмурилась, помешивая суп перед тем, как жестом потребовать Тэхёна подать глубокие тарелки. — Там дорогие издания, и я не люблю, когда их трогают без спроса. Хосок ведь ничего там не уронил и никуда не лазил? Тэхён не мог ручаться, поскольку упустил пару минут пребывания гостя в библиотеке, пока искал запонки у себя в комнате. Но он не думал, что Хосок настолько безрассудный, чтобы что-то там испортить или забрать. Он ведь знает, что Мики помешана на своих книгах. У неё часто по два издания, чтобы дешёвое можно было читать, а дорогое стояло на самом видном месте. И даже с тем «дешёвое» это не в мягкой обложке и даже не в интегральной. — Дорогие издания? — Юни заинтересовалась, ёрзая на стуле. — Да, там есть книги, стоимость которых свыше пяти тысяч долларов, — Мики важничала и оттого слегка вздёргивала подбородок. — Если там что-то не так, я заставлю Хосока заплатить за это. Юни всерьёз напряглась, припоминая, с каким интересом разглядывала англоязычное издание «Коллекционера» Фаулза, потому что книга пряталась в деревянной коробке, между двойной стеклянной крышкой которой была собрана целая коллекция некогда живых бабочек. Корешок был кожаным, книгу, казалось, ни разу не открывали — она негромко хрустела, когда Юни открыла её на середине, рассматривая иллюстрации. И вот теперь ей стало не по себе, когда она подумала, что держала в руках не просто красивое издание, а книгу стоимостью в пять тысяч долларов. Это ведь две её месячные зарплаты при условии работы оффлайн минимум пять дней в неделю. А таких книг в библиотеке было очень много. — Не выдумывай, — Тэхён попросил ласково, поглаживая Мики по тыльной стороне ладони перед тем, как забрать у неё тарелку с горячим супом из тыквы, морковки и цветной капусты с добавлением двух упаковок плавленого сыра. — Хосоку незачем что-то трогать там, ему нужны были только запонки. Он сказал, это важно, поскольку это подарок. — Ему кто-то подарил? — Мики спросила с толикой обиды. — Почему он не похвастался в тот раз, если это подарок? Кто вообще мог ему такое подарить? Слишком глупо и дёшево. У него ведь такого добра достаточно… — Может, отец, — предположил Тэхён, — может, ДжиУ или Рё. Какая разница? А Юни казалось, что такие запонки не должны стоить дёшево. Ничего в одежде Хосока вообще не выглядело дёшево, и он смотрелся ещё дороже после того, как оказалось, что он работает банкиром. — Осторожно, горячо! — Тэхён немного повысил тон, заметив, как Юни открывает широко рот, забыв подуть на ложку с супом перед этим. — Успокойся, — Мики с грохотом уронила черпак в кастрюлю, — от обожжённого языка ещё никто не умирал. Или всё же умирал?.. Она хмыкнула, присаживаясь рядом с Тэхёном на ещё один стул, принесённый из библиотеки. Мики за вечер трижды успела выказать своё недовольство этими лаковыми деревянными стульями, что отлично смотрелись рядом со стеллажами, но совершенно не вписывались в светло-серые тона кухни. Раздражаясь, она перевернула несколько каталогов онлайн-магазинов, ища подходящую мебель и, наконец, оформила заказ на три барных стула, что должны были приехать к выходным. — У тебя богатый опыт в этом деле, расскажи, если случалось нечто подобное, повысь уровень моей паранойи, — разговаривая, Мики поддела Тэхёна локтем, нарочно, разумеется. Юни, сидящая напротив, заметила, как парень качнул головой, и сам берясь за ложку. Вряд ли он хотел говорить о похоронах и смертях за ужином. Ему таких разговоров с головой хватало на работе. — Юни, — Мики умудрялась проглатывать горячий суп в одно мгновение и слегка улыбаться, обращаясь к девушке, — как тебе наши соседи? Вы успели многие дома обойти? — Я никого не видела, наверное, все на работе. — Как? Совсем никого? — наигранность в вопросе Мики смущала. — Вечно обвешивают дома гирляндами и крепят эти паршивые светящиеся сани Санты на крыши, но подловить их за этим просто невозможно… Иногда создаётся впечатление, что кроме нас в этом районе ни одной живой души. Ложка Тэхёна утонула в оранжевой жиже, и он без особой охоты выловил её, облизывая для того, чтобы убедиться, что вкус так себе. Он терпеть не мог, когда в крем-супе попадались комочки, а Мики удавалось взбивать и насыпать так, чтобы именно в его тарелке их было больше всего. — Я видела собак и кроликов, — Юни бросила быстрый взгляд на Тэхёна, но он был занят своими мыслями и даже не заметил, как тема коснулась животных. А вот Мики клацнула зубами, пальцем надавливая на тёплый и мягкий круассан. — Да, только этот зоопарк на соседних участках и намекает на существование бессовестных владельцев, — сказала она. — Слышала, тут прежде и лошадей держали. Нет ничего паршивее по утрам, чем смотреть на разъезжающих на тележках людей с хлыстом, когда уже давно придумали машины для передвижения. Им повезло, что до нашего переезда они одумались и распустили хотя бы часть животных. — Повезло? — не поняла Юни. Тэхён стал мрачнее тучи, расслышав смешок жены слева. Он всё думал о том, как бы сбежать вечером незаметно, но переживания о побеге немедленно потеряли какую-либо ценность, стоило вслушаться в разговор. — Мой отец раньше тоже пытался быть примерным фермером и держал в пригороде свиней и лошадей. У нас даже конюх был, совсем как в старые времена. Вечно потрёпанный пьяница, от которого дурно пахло и который практически жил в конюшнях… — Хватит, — процедил Тэхён, — давай спокойно поедим. Он честно старался держать себя в узде, но Мики это лишь больше раззадоривало. Ей нравилось испытывать его. — Я своего отца сотню раз просила заканчивать с издевательством над домашним скотом, — она не замолчала, как он надеялся, говоря с Юни, но глядя исключительно на него. — Только разве этим истязателям что-либо докажешь? По-моему, из-за недоступности полной свободы для человека, некоторые отыгрываются на животных, и их превращая в пленников. — Так ваш отец в итоге закрыл ферму? — Юни взглянула на Тэхёна с сочувствием, догадываясь, что по какой-то причине ему неприятны эти разговоры. — Наверняка он прислушался к вам со временем и… — Прислушался, потому что Борим конюху череп проломил — так на свободу рвался, — Мики как бы поморщилась, но на губах её играла неприятная улыбка. — Так жутко вспоминать этот момент… Я была недалеко, когда всё случилось. Всего в нескольких метрах стояла, пока Борима пытались обуздать, седлая, но из-за того, что конь встал на дыбы, конюх не удержался и сорвался. Глупый Борим понятия не имел, что делает, пятясь назад и нечаянно наступая на лицо. Подбородок и нос прям всмятку, лишь тусклые стеклянные глаза конюха пялились в деревянный потолок конюшни, и взгляду этому едва ли было дело до беготни вокруг… Сидящий рядом Тэхён зашевелился. Он вытащил из-под тарелки салфетку, вытирая ею губы и даже лоб. Он был взволнован, и Юни прекрасно понимала его чувства. Её дрожь пробирала из-за слов Мики, и ещё больше — из-за собственного живого воображения, что до тошноты доводило. — Так остро? — Мики опустила ладонь Тэхёну на спину, поглаживая его часто и по одному и тому же месту. — Налить воды? — Я же просил прекратить, — он выдохнул рвано, и впрямь ощущая жжение в горле. Этот проклятый суп поспособствовал изжоге, несмотря на сливочный сыр. — О, тебя всё ещё расстраивает эта история столетней давности? Ты же тогда был совсем ребёнком, вряд ли что-то помнишь о своём отце, — Мики раздражённо отмахнулась, возвращаясь к супу и чуть морща нос в улыбке, когда объясняла Юни: — Совсем забыла уточнить, что отец Тэхёна был тем конюхом. Он не особо долго на нас проработал, но обязал нашу семью платить огромную компенсацию за этот несчастный случай. Интересно, как бедным удаётся так быстро тратить такие огромные деньги?.. Юни опустила ложку в тарелку, зеленея всё больше. До того, как Тэхён успел взорваться и что-либо ответить, она вскочила со стула, прикрывая рот ладонью. Основным неудобством этого дома были длинные коридоры, которые казались ещё длиннее, когда кем-то одолевала тошнота. Целая вечность от одного конца до другого и миллион шагов в сопровождении рвотных позывов, от которых болезненно сжимается всё внутри и в висках давит от усилия. — Кажется, суп в этот раз вышел не очень, — Мики покачала головой, надкусывая свой круассан. Тэхён одарил её недовольным взглядом, который обязан был вызвать у неё хоть намёк на мурашки, а тогда встал из-за стола, нечаянно попадая скомканной салфеткой в тарелку и тем самым лишая себя ужина бесповоротно. — Зачем ты делаешь это? — не выдержал он. — Ты же купил множество овощных смесей, а с ними нужно что-то делать. В следующий раз стоит просто обжарить на сливочном масле. Или отварить, не взбивая. И добавить побольше соли, потому что слишком сладко получилось. Мики единственная продолжила трапезу, слыша отдаляющиеся шаги Тэхёна. Он зашёл в одну из небольших комнаток, чтобы захватить пару бумажных полотенец и бутылку воды, а тогда направился к Юни. Она всё ещё была в ванной, когда он зашёл без стука, задерживаясь у входа и слушая её шмыганья носом и бесконечные хлопки крышки унитаза, потому что ей казалось, что больше тошнить её просто не может — нечем, — но очередной болезненный спазм скручивал желудок, заставляя вновь сгибаться в три погибели. Ждать пришлось не менее пяти минут. Юни смывала воду, включала кран и полоскала рот, а затем расселась на полу, жуя пасту и вытирая слёзы со щёк. Из-за продолжительной тишины за дверью Тэхён рискнул постучаться и заглянуть. Он хотел войти, но Юни буквально вытолкала его обратно в комнату, сама выходя и дрожа всем телом. — Стоит сделать пару глотков, — Тэхён открутил голубую крышечку, протягивая ей бутылку с водой. — Наверное, это тот самый токсикоз, о котором все говорят. Юни так сжала пластик, что несколько капель выплеснулось на пол. Она хотела сказать, что дело не в токсикозе, её тошнит лишь по утрам и то недолго, никогда до рвоты не доходит, и самочувствие её до этого ужина было потрясающим, всё дело в слишком живой картинке перед глазами. Но Тэхён и так всё знал. Пока она пила, избавляясь от мятного вкуса на языке, он сложил бумажные полотенца в несколько раз, с нетерпением ожидая, пока она напьётся и уберёт бутылку от губ. В уголках осталась паста, и он считал обязанным вытереть её. — У тебя тут как-то холодно, — заметил он, стирая пасту, несмотря на попытки Юни отклониться. — Может, принести ещё одно одеяло? И купить какой-нибудь милый ковёр? Закончив с пастой, он убрал руки с салфетками за спину, рассматривая девушку снизу доверху и наоборот. Он хотел убедиться, что она в порядке. — Коврик в ванную тоже не помешает, — задумчиво протянул он. Из-за его быстрого переключения между темами он казался Юни каким-то бездушным. Это ему должно было стать нехорошо из-за гадкого поведения Мики, но он примчался сюда с водой и салфетками, как ни в чём не бывало, хотя за столом казалось, что он вот-вот не выдержит этого всего. — Да, наверное, — у Юни не было сил спорить. — Можно я не буду возвращаться? Я уже наелась. — Я догадался, — он выгнул губы в каком-то жалком подобии подбадривающей улыбки. — Если захочешь перекусить позже, просто сделай себе бутерброд с сыром и сладким перцем. Или свари яйцо. Не проси Мики ничего готовить, потому что она снова всё испортит. Тэхён отставил бутылку на пустой письменный стол, уверенный, что рано или поздно Юни захочется ещё пить, а вот выходить ради этого на кухню — вряд ли. Самому ему стоило вернуться поскорее и помочь с уборкой — Мики ненавидела возиться с посудомоечной машиной. — А это правда? — вдогонку спросила Юни. — Про коня? — Тэхён обернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Он был удивлён, что она осмелилась полагать, будто Мики её просто дурачит. — Да. Но не бери в голову. Это действительно давняя история. Он боялся, что после опустошения желудка у неё появятся силы на расспросы, потому ретировался максимально быстро, отправляясь на кухню, где Мики сливала остатки супа обратно в кастрюлю. — Ну что, помог? Она чувствует себя лучше, получив твою заботу? — поинтересовалась она ехидно, оглядываясь через плечо. — Когда будем снова в клинике, нужно попросить что-нибудь от тошноты. Даже думать не хочу, что будет, если она однажды не успеет добежать до туалета. — Ты же хотела смотреть на это и проживать такие моменты вместе. Или уже передумала? Он подставил тарелки под струи воды, споласкивая их, а после загружая посуду в специальные ячейки и включая программу. Мики в это время стояла у выключенной плиты, поражаясь тому, какой же, однако, Тэхён хозяйственный. Её отец в жизни грязной посуды не касался и для уборки дома непременно вызывал клининг, но Тэхёну нравилось часами катать пылесос по комнатам и расставлять тарелки по полочкам. — Не передумала, — Мики повернулась к плите спиной, облокачиваясь на столешницу позади и выставляя грудь, живот и бёдра вперёд. — А обо мне можешь так же позаботиться? Как будто я тоже беременна. Тэхён без лишних слов направился за водой и салфетками. Встав напротив жены, он всучил ей в правую руку закрытую бутылку, а в левую бумажное полотенце. — Ну милый, — Мики капризно надула губы, опуская взгляд на свой плоский живот, обтянутый бежевым платьем, — это не очень-то похоже на заботу. — Чего ты хочешь? — рявкнул он, расправляя плечи. Мики освободила руки, наклоняясь вперёд и ладонями упираясь в его твёрдую грудь. Разглаживая будто полинявшую мятную рубашку, она прошлась по его животу и переместила ладони на спину, чувствуя тепло его тела. — Ты уже давно не обнимал меня, — она прижалась щекой к его щеке, выдыхая на ухо. — Обними меня, а перед сном я, может быть, сделаю что-нибудь особенное для тебя. — Вроде оставишь меня в покое и дашь поспать? Она таки дождалась его тяжёлые руки на своих плечах, его живот, прижимающийся к её животу, и биение его сердца, такое ровное и громкое, прорывающееся через грудную клетку. Он сжал её в крепких объятиях, практически удушающих, но это было в большей степени приятно. Мики сразу вспомнила, как изредка они сплетались в таких же объятиях голышом, а их большая кровать казалась просто огромной из-за того, как мало места они занимали, прилипнув друг к другу. — Мне нужно съездить к маме, — он поцеловал её в висок, отстраняясь. — Что? Зачем? — Давно её не проведывал, она наверняка соскучилась. — Больше, чем я? — Мики прижалась вновь, окольцовывая его талию и не отпуская. — Поезжай к ней завтра, когда я улечу. — Нет, сегодня, — Тэхён убрал её руки со своей поясницы, — я уже пообещал.

***

Одна из лампочек в прозекторской неприятно пищала. Рассеиваемый белый свет поблёскивал на металлических дверцах ячеек для трупов, которые открывались и закрывались, пока парень в чёрном пуховике и с новеньким ломом в руках заглядывал практически в каждую из них. Он начал с верхнего левого угла и змейкой спускался вниз. Это длилось лишь пару минут, но нервы у Тэхёна были на пределе. Звонивший обещал, что «его человек» будет вовремя, но тот опоздал почти на полчаса, и хоть он извинился, легче от этого не стало. Тэхён планировал вернуться домой до полуночи, но с его удачей всё могло затянуться на некоторое время. — Может, он не здесь или его уже похоронили? — предположил он, поглядывая на наручные часы, что показывали без четверти двенадцать. — Должен быть здесь, — присаживаясь на корточки к нижним ячейкам, ответил незнакомец. Представляться он не стал, но Тэхёна частично знал, так как назвал его «господином Кимом» при встрече на внутреннем дворике больницы. — Бинго! Тэхён отскочил на пару шагов назад, когда из ячейки выкатился стальной поддон с шуршащим трупным мешком. Он был белым, почти прозрачным, и плотно прилегал к окровавленному лицу. Пока Тэхён вглядывался во всё это, прикидывая, сколько косметики потребовалось бы, чтобы придать мертвецу более живой вид, ему показалось, что пакет немного раздулся в районе ноздрей, словно труп выдохнул. — Сегодня привезли, — как-то хвастливо сказал парень с ломом, левой рукой ища застёжку и морщась от неприятного запаха, который присутствовал в морге всегда, но после открытия мешка усилился. — Похоже, пока даже не распечатывали. Ждёт очереди. — Вам же только… Тэхён двинулся немного вперёд, собираясь напомнить, что человек в телефоне хотел лишь убедиться, что кто-то, кого он ищет, лежит именно в этом морге, но парень с приличным размахом ткнулся зауженным и более ровным концом лома в надутую грудину. Так вот, что значило пробить одного человечка. — Чёрт, — с первой попытки не получилось, потому он повернул голову к Тэхёну. — Не могли бы вы, пожалуйста, немного помочь мне? Подержите здесь? Он кивнул Тэхёну на свои руки, что крепко сжимали лом ближе к низу, по-прежнему упиравшемуся в грудь, скрытую за потрёпанной синей рубашкой. Тэхён хотел отказаться, сказать, что так они не договаривались, но вдруг от этого пребывание в морге растянулось бы? В конце концов, он не хотел знать зачем и почему, просто надеялся поскорее вернуться домой. Присев на корточки, он перехватил лом. — Держите крепко. Я ударю сверху с ноги. — Подождите, что?.. До того как Тэхён успел передумать и одёрнуть руки, уронив орудие на пол и перебудив все почившие души, нога в чёрной кроссовке на шнуровке приземлилась на округлый край лома. Железяка двинулась вниз, дробя кости в груди, а ладони Тэхёна почти коснулись синей рубашки. Он от волнений буквально сел на пол, своим испугом заставляя стоящего над ним парня усмехнуться. — Подвиньтесь немножко, если не хотите в кадр попасть, — предупредил тот, вынимая из кармана пуховика мобильный и готовясь делать фото. Фотографировал без звука с разных ракурсов. Закончив, просмотрел получившиеся снимки, спрятал телефон и обеими руками ухватился за железяку, напрягая их до того сильно, что костяшки побелели. Тут справился с первой попытки, заставив тело слегка подскочить на поддоне, когда вынимал лом. — Я бы на вашем месте не сидел на холодном полу, а то ещё простудитесь, — весело заявил он, глядя на Тэхёна. — Вам же чек подойдёт? Или лучше наличка? Пока Тэхён вставал и отряхивал штаны, парень перевернул все внутренние карманы куртки, вынимая тонкий конверт с чеком. Вручив его оказавшему такую неоценимую помощь, он склонился над трупом, застёгивая мешок и толкая поддон внутрь тёмной ячейки, чтобы в конечном итоге захлопнуть дверцу и взять лом под мышку. — Мне лучше наличка, — наконец-то, решил Тэхён, заглянув в конверт с чеком на миллион вон. — Простите, забыл свой толстый кошелёк дома, потому сегодня чек. — А сколько это стоит? — поинтересовался Тэхён, подразумевая явно не свою часть работы, стоимость которой всего полминуты назад выяснил. — Дорого. — Дорого это десять миллионов вон или сто? Тэхёну показалось, что парень точно не знает. Если он исполнитель, едва ли имеет дела с заказчиками. — Надеюсь, вас не нужно просить держать рот на замке, — сказал он в итоге, пропуская вопрос про стоимость мимо ушей. — Я же из похоронного бюро, — хмыкнул Тэхён. — Я — могила. — Почти смешно. Ячейки для трупов стали постепенно отдаляться, когда они оба двинулись к выходу. Тэхён всюду первым пропускал парня с ломом. На улицу тот тоже вышел скорее и сразу направился к машине, негромко насвистывая что-то. Лом он забрал в салон, поскольку не делал остановок у багажника. Он уехал в считанные секунды, оставляя Тэхёна наедине с собой и звонящим телефоном. Это была Мики. Отвечать не хотелось, но она не сдалась на одном пропущенном. — Да? — Ты где, Тэхён? — она не звучала сонной, вряд ли только проснулась. — Еду домой. — Откуда? Он с трудом сдержал фырканье. — Я же говорил уже. От мамы. — Не ври, — зычный разгневанный голос Мики гремел в трубке, — я специально набрала твою маму, чтобы узнать, какого чёрта так долго, и она понятия не имела, что ты у неё уже больше двух часов. У Тэхёна засосало под ложечкой. Это была крайне неприятная ситуация. Он даже не додумался проверить, что она знает и почему не в настроении, когда ляпал про маму. — Я имел в виду, что хотел заехать к ней, но кое-что случилось, и я задержался. Было поздно ехать в больницу — время приёма закончилось, потому уже еду домой. Он потёр лоб ладонью, выходя в зимнюю ночь и стараясь не звенеть ключами по дороге к машине. — Что случилось? — допытывалась Мики. — Не уследил за бензином, застрял на дороге, пришлось ловить кого-то с тросом, чтобы меня до ближайшей заправки довезли. — Потому что ты вечно в облаках, когда за рулём! Собираешься попасть в аварию и оставить меня одну с ребёнком?! Она так злилась, словно именно такой исход не был её самой желанной мечтой. — Прости. Я буду через полчаса, ложись спать, — он заговорил как можно мягче, стараясь усыпить её бдительность. — Тебе ведь скоро вставать в аэропорт. Хочешь полететь не отдохнувшей и с синяками под глазами? — У меня отличный консилер. — Уколешь ещё что-то не то, если не выспишься. — Сомневаешься в моей компетентности? — Нет, что ты, — он застегнул ремень безопасности и, зажав телефон между плечом и ухом, вырулил с полупустой парковки. — Просто не включай свет по всему дому и не буди Юни своим беспокойством. Мики проронила быстрое «ха» в трубку. — Так вот за кого ты волнуешься. За Юни, ясное дело. — Неправда, — он выехал на освещённую фонарями дорогу, застревая на первом же светофоре с парой других машин. — Всё, кладу трубку, иначе точно в аварию попаду. Надеюсь, ты расслабишься и уснёшь к моему приезду.

***

Мики Тэхёна не послушалась. Она поджидала его в гостиной, через окно выглядывая на улицу, а как только заметила заезжающую во двор машину, ринулась в прихожую, переобуваясь в сапоги и накидывая пальто на плечи, чтобы выйти на улицу и громко протопать по крыльцу, встречая парня у подъездной дорожки. — Почему так долго? — возмущённо спросила она, складывая руки на груди и осматривая Тэхёна внимательным взглядом. — И… фу! Чем от тебя воняет? Тэхён принюхался к воротнику своего пальто, не ощущая никакого особенного запаха. — Чем? Я едва успел зайти в больницу, — он потянул Мики за руку в дом, чтобы она не мёрзла снаружи и не наступала ему на пятки, подгоняя. — А воняешь так, словно уже наобнимался со своей матерью, — она скривилась, стягивая с него пальто и помогая ему расправить рубашку, которую он должен был вот-вот снять. — Тебе лучше находить время в обед или на выходных, чтобы проведывать её. Не хочу, чтобы ты ездил по вечерам к ней. Мики прилипла к его спине, продолжая злиться из-за неприятного запаха, пока пальцами шарила по пуговкам, расстёгивая их одну за другой и касаясь голой груди Тэхёна. Когда они были недалеко от спальни, она опустила руки на металлическую пряжку, выправляя из неё край ремешка. Юни, успевшая задремать в обнимку с бутылкой воды, наконец, созрела на поздний перекус, но двинуться дальше приоткрытой двери не могла из-за двоих, воркующих в коридоре. Она плохо слышала их разговоры, но через тонкую щель прекрасно видела, как Мики прижималась к Тэхёну сзади и запускала руку ему в трусы, пока он пытался придерживать штаны, чтобы они не слетели раньше спальни. — Я устал, мне не хочется, — со стоном проговорил Тэхён, а дальнейшие его слова поглотила их с Мики комната. В коридоре стало очень тихо. Даже когда Юни вышла и на цыпочках подкралась к крайней спальне, не смогла ничего расслышать. Либо они делали это молча, либо передумали и легли спать. Юни надеялась на второе. Она постояла у двери совсем недолго, отчасти боясь услышать что-то, потому что чем дольше она находилась рядом с Мики, тем больше её боялась, и она была уверена, что иногда Тэхён тоже был напуган. В этом было довольно сложно ошибиться. Он весь дрожал, оказываясь в постели вместе с женой. Толкая его на покрывала и простыни, она кралась следом безмолвно, по сантиметру, накрывая его сперва своей тенью, а после телом. Горячая и пахнущая своим любимым гелем для душа, от сладости которого у Тэхёна кружилась голова. Он вдыхал через раз, этот её запах считая таким же ненавистным, каким для неё был запах смерти. — А мне хочется, — прошептала она ему на ухо, обхватывая руками голые плечи, ёрзая на его бёдрах. Мики заставила его лечь повыше, щипая сильно, до красных следов на груди и шее. — Мы так давно ничем таким не занимались, — она говорила негромко, хоть в чём-то соблюдая его требования и не пытаясь разбудить Юни своим «беспокойством». Тэхёну казалось, что у них секс был не так уж и давно. Не считая того неудачного куни, они уже обжимались в этом месяце, хоть Мики на него и злилась из-за папиного наследства. Тогда был выходной, Тэхёну на стену хотелось лезть от того, как долго время тянулось, и Мики нашла самое нелюбимое его занятие для них двоих. Ей не нравилась классика, и её никогда не устраивал секс на пять минут, хотя он был самым лучшим на самом деле. Особенно если они оба кончали. — Давай завтра? — зарываясь в подушки, предложил Тэхён. — Я завтра улетаю, — она лизнула его по нижней губе. Он стиснул зубы, потому что не хотел поддаваться ей и открывать рот, а Мики и не торопилась переходить к чему-то более весомому. Растягиваясь на нём сверху, она стала гладить его руки, щекотать, легонько царапать, дотягиваясь до кистей и будто примеряясь, прикидывая обхват. — Знаешь, что мне удалось выпросить у Кэйта? — её лукавая улыбка не сулила ничего хорошего. — Ну же, Тэхён, спроси. — Что тебе удалось выпросить у Кэйта? — без какого-либо энтузиазма поинтересовался он. Но у Мики это всё равно вызвало восторг. Она довольно взвизгнула, дотягиваясь до прикроватной тумбочки, на которой Тэхён обычно хранил своё барахло. В процессе она ещё сильнее сжала коленями его рёбра, а через мгновение это ушло. Облегчение Тэхёна сопроводил звон цепочек — Мики достала наручники с торчащими из одного из металлических кругов ключами. — Нет, давай не будем, — Тэхён попытался убежать из-под неё, но Мики была не такой уж и слабой, и уж точно не хрупкой. Сместив левую ногу, она надавила коленом на его солнечное сплетение, и Тэхён согнулся до жжения в мышцах, но боль в брюшной полости была куда сильнее. — Будем, — сказала она ему, нащупывая его правую руку и заковывая её первой. Мики продолжала давить, прекрасно зная, какое это уязвимое место, и благодаря этому Тэхён практически не сопротивлялся, когда она поднимала его руку к изголовью, просовывая открытый наручник через покрытые белой краской железные прутья. Вторую руку он позволил заковать почти добровольно, чтобы она поскорее убрала ногу и сделала уже, что хотела. — Спасибо, — он задышал полной грудью, когда боль ушла и Мики вновь принялась разжигать костёр, качаясь на его бёдрах. Она выглядела ужасающе прекрасной, но Тэхён, глядя на неё обозлённо, замечал малейшие недостатки в её лице и теле. Это стало проще после того, как она сняла с себя платье и сбросила лифчик, чашечки которого всегда были наполовину пусты. Она и впрямь поправилась: бёдра стали круглее, щёки тоже, но в остальном она была такой же тощей сукой, как и всегда. Годы шли, а это не менялось. — Как и обещала, сделаю для тебя кое-что особенное. Она упёрлась ладонями в кровать, наклоняясь к его животу и осыпая его поцелуями. Делала она это быстро, оставляя влажные дорожки, а после дуя на них. Резинку боксеров она потянула вниз, оголяя бледные ягодицы и клонящийся влево член. Она схватила его рукой, разочарованная тем, что у Тэхёна скорее не стоит, а лежит. С годами становилось всё обиднее осознавать, что он с ней совсем не заводится, и что она с ним тоже. Приходилось прилагать усилия и закрывать глаза. Тэхёну в первую очередь. Он жмурился изо всех сил, пытаясь отвлечься, а Мики возвращала его в реальность, сильно сжимая губами головку и словно нарочно оцарапывая нежную кожу зубами. Он не смог сдержать болезненный стон. — Не шуми, ты ведь не хочешь разбудить Юни, — напомнила она, ненадолго размыкая губы, чтобы отругать его. Он же переживал об её благополучии, переживал, что она не сможет поспать, и что её тошнит, хотя многих беременных тошнит и ничего — все это как-то переживают. — Тогда не кусайся, — попросил он. — Не кусаться? — Мики изумилась. — Разве я кусалась? Должно быть, ты не знаешь, что такое «кусаться». Я тебе покажу. Её голова вновь опустилась вниз и у Тэхёна душа ушла в пятки от страха. Он ухватился правой рукой за металлическую палку, которая стала скользить под пальцами из-за быстро вспотевшей ладони. Мики всерьёз покусывала член, заглатывая его глубоко. Из-за неприятных ощущений Тэхён задерживал дыхание на пару секунд и выдыхал через рот, заставляя себя терпеть. Не может ведь он в самом деле стонать от боли или звать кого-то на помощь. Он только опозорится и повеселит Мики. Если не выдержит эти минуты молча, не сможет больше кушать вместе с Юни и вообще смотреть на неё. — С тобой так тяжело, — пожаловалась Мики в перерывах между укусами, от которых кровь, наконец, стала приливать к члену, — иногда я думаю, что ты импотент. Стоит ли мне сводить тебя к врачу, Тэхён? Она принялась работать рукой, нежнее, чем он рассчитывал, и осторожные обхватывания и умеренный темп заставили его член твердеть. Мики подразнила его языком, надавила большим пальцем на вход в уретру, оттянула уздечку. Если бы она продолжала в том же духе, всё ещё могло бы получиться, но она была куда нетерпеливее. Секс это ведь не для одного, а если и для одного, точно не для Тэхёна. Наслаждаясь его поникшим и разморенным видом с закованными руками, она стянула с него боксеры полностью, спускаясь к изножью. В одежде он ей нравился больше, потому что выглядел не таким худым и хилым, иногда ей даже удавалось представить, что под рубашкой скрываются мускулы, а потом он оказывался голым перед ней, и она вспоминала, какой он на самом деле слабый. Он не смог ничего ей возразить, когда забралась на него верхом и села на его член без защиты. Она сжимала его бёдрами, опускаясь, и выгибала спину, поднимаясь. Чтобы держать равновесие, изредка упиралась в его грудь или живот ладонью, но в остальном справлялась очень хорошо без сторонней помощи. Мики хотелось, чтобы Тэхён хоть иногда подыгрывал ей. Чтобы он покривлялся немного, показывая, как ему хорошо, чтобы покусал губы, будто сдерживаться с ней было сложно, чтобы сказал ей хоть что-то подходящее, а не просил остановиться, закончить, уложить его спать. Он всё портил своим отмороженным лицом, и дабы не видеть его, Мики вытащила из-под покрывала одну из квадратных декоративных подушек с чёрно-белой наволочкой. Она была похожа на шахматное поле и выглядела куда интереснее жмурящегося от недовольства Тэхёна. Сперва Мики просто подставила её к его лицу, но поскольку он даже не заметил, пришлось немного поднажать. Не прошло и двух секунд, как он вздрогнул, а цепочка наручников зазвенела, натянулась и вновь зазвенела. Его пресс напрягся, он толкнулся в Мики бёдрами. Боясь закончить всё раньше, она дала ему сделать вдох и обронить пару проклятий в свою сторону. Он мог бы воспользоваться этим временем, чтобы подышать, но предпочёл потратить его на шипящую ругань, и это так возбуждало. Мики надавила на подушку обеими руками, охая из-за движений снизу. Тэхён и вправду мог делать всё правильно, когда того требовали отчаянные времена. Но в глубине души у неё всё время плескался страх переборщить. Со словами, с действиями. Она тщательно скрывала его за смешками и безразличием, но отбросила подушку в сторону как только почувствовала, что Тэхён выбивается из сил. Она хотела, чтобы он выносил ещё дольше, чтобы его терпение только крепло, но порою ему нужны были передышки. Замахнувшись, она оставила горящий след на его щеке. Тэхён застонал. У него руки саднили из-за наручников, железо впивалось в кисти и ёрзало по больным местам. — Люблю тебя, — Мики шепнула ему прямо в губы, ловя его протяжные выдохи и становясь его глубокими вдохами. Прямо сейчас она действительно любила каждый его миллиметр, садилась глубже, дольше, резче. В комнате из-за этого становилось очень жарко. Тэхён буквально полыхал, а лоб его покрывался потом, который Мики нежно растирала пальцами. Она кончила больше из-за усталости и желания подвести черту. Так мечтала о том, чтобы развалиться на постели, что всё внутри в какой-то момент сжалось, и оргазм быстрой вспышкой пролетел по её телу. С Тэхёном такого чуда не произошло. Он чувствовал себя плохо. Его мысли разбегались в стороны, руки болели, живот тоже, ему было не до оргазмов. — Отстегни, пожалуйста, — взмолился он, как только Мики слезла с него и растянулась на постели. Она легла поперёк, головой к изножью и по диагонали, путаясь в его длинных холодных ногах. Свесив голову с кровати, она дотянулась до брошенных на пол штанов Тэхёна, запуская руки во все четыре кармана и шурша чеком. — За что тебе заплатили? — спросила она, расправляя бумажку. — Отстегни и я расскажу. — Расскажи и я подумаю, стоит ли тебя отстёгивать. Вдруг ты занимаешься чем-то нехорошим? Чем-то, чем занимался мой отец. Она подняла голову, несколько долгих секунд глядя на измученного Тэхёна. — Мики, — он сжал пухлые губы, глядя на неё упрямо, — отстегни. — Или что? Отголоски безумства в её карих глазах всегда будоражили Тэхёна больше её слов. Она могла обижать его, могла унижать из-за профессии и бедной семьи, могла шлёпать и делать вид, что задушит и глазом не моргнёт, потому что ей нравились такие штучки в постели. Но внутри у него всё переворачивалось, когда она так смотрела, а он был перед ней беззащитен. Вдруг она всерьёз ненавидела его в такие моменты? Вдруг хотела придушить по-настоящему? Или что-нибудь похуже. — Просто отстегни, — он смягчился, опуская руки ниже и из-за этого чувствуя давление в плечах. — У тебя завтра похороны? Тэхён кивнул, наблюдая за тем, как Мики вставала с кровати и натягивала нижнее бельё. Она застёгивала застёжку на платье и надевала эту дурацкую глумливую маску. — Обидно будет не попасть на них по такой глупой причине. Жаль, что ты теперь директор и не придётся писать никаких писем с извинениями. А то я бы почитала. Она скомкала чек на миллион вон в руке, через мгновение прицеливаясь и бросая им в Тэхёна. Бумажный шарик стукнулся о его подбородок, упал на грудь, прокатился к животу и вскоре оказался на покрывале. — Ты куда? — он заволновался по-настоящему, когда она отлучилась в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. — У меня вылет в семь утра. Нужно быть в аэропорту минимум в четыре, а перед этим ещё заказать такси, выбрать книгу в полёт, ну и всякое прочее, — её рука показалась в дверном проёме. — Можешь попробовать поспать или подумать, как тебе дотянуться до ключей. Вдруг всё же успеешь на прощальную церемонию?