Один грамм терпения

Нет на свете обмана хуже, чем самообман. Верно Диккенс писал. И так тонко, так в яблочко попадал в переживания Тэхёна, в его истинные чувства, которые всегда затмевала ложь, навязанная самим собой. Он говорил себе, что сможет потерпеть, что справится, переживёт ещё несколько минут, но в конечном итоге бросил папку на стол, срываясь со стула и скрипя подошвами туфель, пока расхаживал по вычищенной до блеска плитке. — Вы издеваетесь? — с нарастающим раздражением спросил он. — Вы и господин Чон уже больше месяца приходите ко мне с глупейшими идеями, пытаетесь перекроить всё здесь, словно не слышите, что от места руководителя я отказываться не собираюсь, и что буду продолжать проводить встречи с клиентами самостоятельно… Сорокалетний О МинСу закивал, поддерживая каждое слово директора, но папку со стола сгребая и приподнимая повыше, чтобы вновь показать распечатанные фотографии. — Да-да, я понимаю, — низко пробурчал мужчина, — потому принёс идею, которая вам, как исполнителю и продавцу услуг, может быть полезна. Тэхён толком не успел осознать, что дело его жизни стало и впрямь его, как все на него набросились. Раньше подлизывались к господину Гото, а теперь вьются у кабинета Тэхёна, пытаются закормить его до смерти лепёшками, оставшимися с похорон, и предлагают невесть что, лишь бы отличиться. — Никому не будут полезны эти гробы, — отрезал Тэхён. — Ну почему? — господин О не отставал, в бешеном темпе листая распечатанную презентацию. — В Японии они пользуются большой популярностью и стоят целое состояние. С теми клиентами, что приходят в наше агентство, такие гробы продавались бы очень хорошо. Только представьте: никаких заморочек с фото в рамке и чёрными лентами, когда гроб оснащён сенсорным экраном, на котором и фотографии просмотреть можно, и генеалогическое древо. Тэхён сжал пальцами переносицу, прикрывая глаза и искренне пытаясь понять, кому захочется выбрасывать деньги на гроб с сенсорным экраном, который будет у всех на виду не более трёх часов до захоронения на два метра под землёй. Но от усиленной, а главное бесполезной работы мозга в висках начинало давить. Как же он устал. Ему всё больше казалось, что эта зима будет длиться вечно. Когда он просыпался, было ещё темно, когда возвращался с работы, темнота уже окутывала Сеул. Он двигался в непроглядной тьме, жмурился от возникающих из ниоткуда красных и жёлтых фар, а ещё белых фонарей, и начинал ненавидеть тот факт, что в похоронном агентстве все были чересчур живыми, чтобы просто оставить его в покое и позволить ему делать работу, которую он до этого делал годами. — Уйдите, — он не убрал руки от лица, не открыл глаз, изменился только его тон — стал властным и угрожающим. Чтобы не нарваться на увольнение, господин О прихватил свою папку и поспешно ретировался, тихо прикрывая за собой двери. Тэхён почти успел понадеяться, что остался один и сможет вернуться к привычной работе, но, открыв глаза, столкнулся с лукавым взглядом Мики. Она сидела на том же самом месте, где несколько секунд назад был господин О. Закинула ногу на ногу, в руках держала букет белых цветов, а в глазах — насмешку. — Вижу, ты уже вошёл в роль главы этого места, — она скривила губы с неким отвращением, и эта эмоция усилилась, стоило ей увидеть, как Тэхён расправил плечи и встал ровнее, глядя на неё сверху вниз. Он так и не понял, что не имеет значения, в каком положении он находится сейчас, куда важнее то, что в конце концов именно Мики будет сверху. Напоминая ему об этом, она встала, на высоченных каблуках обгоняя его в росте почти на полголовы. Её метр семьдесят пять и любовь к такого рода обуви всегда заставляли Тэхёна чувствовать себя каким-то незначительным и маленьким, а добивали её слова. — Не люблю видеть тебя таким, тебе не идёт, — она зашуршала прозрачной плёнкой, в которую были завёрнуты цветы. — Это место настолько пагубно влияет на твою психику, что ты начинаешь подавать голос. Какой же из тебя похоронный агент, если ты не умеешь хранить молчание? Она протянула ему букет, заставляя его непонимающе воззриться на огромные распустившиеся головки белых лилий. В отличие от всех остальных, что засыпали Тэхёна поздравлениями с новой должностью по истечении некоторого времени после похорон бывшего директора, Мики и слова хорошего ему не сказала. Она по-прежнему бесновалась из-за того, что агентство продолжает существовать и приносить деньги Тэхёну, а не ей. Так с чего цветы? — Это мне? — его вопрос прозвучал настолько нелепо, что Мики прыснула. Её смех, такой мелодичный и заливистый, отчего-то всегда звучал неискренне, а на губах её играла никакая не улыбка, а глумливая усмешка. — С ума сошёл? — она явно пребывала в прекрасном настроении. — Это для нашей будущей мамочки. Забыл, что сегодня первые результаты анализов после ЭКО? Тэхён не мог забыть, потому что элементарно не знал ни о каких анализах. Он и о процедуре переноса слышал от Мики вкратце около двух недель назад. Стараясь держаться подальше от этой темы и всего, что было на уме у жены, он неосознанно раздражал её, но как ещё он должен был показать ей, что не одобряет стремления обзавестись ребёнком таким путём? Они с Мики уже пытались классическим. Её отец при жизни настаивал на внуке, лично с Тэхёном говорил, так что они обязаны были попробовать. В первый раз получилось очень скоро, и в доме господина Гото было организовано большое празднество, на которое были приглашены его друзья и конкуренты, — прославляли будущего ребёнка. А ровно через семь недель всё тем же коллективом скорбели из-за прерванной хирургическим путём внематочной беременности. Мики была разбита, но настроена решительно и, как только шрамы зажили, и она стала по графику принимать антидепрессанты, они с Тэхёном попробовали снова, с учётом овуляции и прочего. Она из него душу каждую ночь вытрахивала, и к чему это привело? Ещё две внематочные беременности за полтора года. Тэхён был сыт по горло этими «похоронами без тела». Он был уверен, что если где-то над ними и существует Бог, который следит за происходящим у себя под ногами и видит всё, что делает Мики, он пытается предотвратить любыми способами её материнство. Эти неудачи неспроста, это знак, что родителями им с Тэхёном становится не стоит. — И почему же ты здесь, а не в клинике? — он забрал у неё букет, наклоняясь ближе к цветам и вдыхая их запах. Пряные нотки напоминали гвоздику, а шлейф — восточный парфюм. — Заехала за тобой. Закрывай свой ноутбук, бери цветы и поехали. Мы должны быть в клинике не позднее десяти утра. Кровь отлила от лица Тэхёна. Он и без того выглядел смертельно бледным в тусклом сером свете, что проникал в кабинет из окна, и никакая настольная лампа не могла этого изменить. — Что? — он отшатнулся, увеличивая расстояние между собой и Мики, а заодно и выходом из кабинета. — Я не хочу. У меня работа. Она слушала его отговорки два месяца и спускала ему с рук нежелание вникать в происходящее в больничных стенах. Ей с большим трудом, буквально насильно пришлось затащить его на анализы и заставить сдать сперму. Он ни на одной встрече с предполагаемой суррогатной матерью не был, в договор даже не заглянул и ни копейки из собственных средств не выделил, очевидно, считая, что поскольку ребёнок — прихоть Мики, платить должна исключительно она. Но больше прятаться и отрицать не было смысла — сегодня должны были решиться последующие восемь с половиной месяцев их жизни, и Тэхён обязан был присутствовать при этом. — У тебя всегда работа, — заметила она, — но сегодня придётся взять выходной. Ей показалось, что Тэхён фыркнул, но нет, он всего лишь так выдохнул, маскируя отчаянья за смертельной усталостью. — В последний раз, когда я поехал с тобой в клинику, мне в член совали ватную палочку. — Зонд, — исправила она его. — Всего пара секунд, а потом ты полчаса дрочил в уединении. Так что не возмущайся. Тэхён сомкнул губы, а его ноздри раздулись не то от злости, не то от обиды. Он хотел ей много чего сказать, обвинить её в том, что ему пришлось работать рукой эти самые полчаса, потому что ни одной нормальной мысли в голову не лезло, а фантазии с Мики превращались в ночной кошмар и не приносили ни капельки удовольствия. Он кончил молитвами всего персонала и собственными усилиями, настолько задолбав член, что тот в качестве одолжения выдавил из себя пару капель спермы. — Ты знаешь, я не люблю ездить куда-либо без предварительного согласования с моим графиком. — Мёртвые от тебя никуда не денутся, а живые справятся и без твоей кислой мины. Она обошла стол, обхватывая его предплечье руками и сжимая до боли. Когда Тэхён попробовал напрячь руку, чтобы ослабить давление, она вцепилась ещё сильнее. — Пойдём. Ты должен разделить со мной и Юни этот потрясающий момент. Её пальцы так впивались в его кожу, что Тэхён не сомневался, что завтра там появятся синяки. Она потянула его прочь, не дав закрыть ноутбук и выключить лампу. Гордо шагая через просторную приёмную, она заставляла сидящих людей вскакивать со своих мест, а проходящих мимо кланяться. Не зная ровным счётом ничего и мелькая в агентстве крайне редко, она вызывала у смотрящих какое-то нездоровое восхищение и интерес. Все думали о том, как господину Киму повезло с женой и с родственниками, ведь все знают, что лучшие тесть и тёща — мёртвые и давно погребённые. А с такой красавицей, как Мики, Тэхёну больше не о чем было желать. Как же сильно, однако, они заблуждались.

***

У Тэхёна были действительно большие надежды на то, что анализ покажет, что девушка не беременна. Он сидел на одном из трёх стульев в приёмной, отложив букет лилий на свободное место справа, и смотрел в экран своего мобильного. Чтобы не бегать вместе с Мики по клинике, выясняя, в котором точно часу они смогут получить результаты, он сослался на важную переписку с подопечными и без конца обновлял веб-сайт агентства. Для такого дела сложно было подобрать подходящий дизайн и шрифт, но Тэхёну нравился конечный результат, и сам сайт тоже нравился. Всё было просто, понятно и с актуальными ценами предоставляемых услуг. Кто-то негромко покашлял, будто хотел заставить парня оторваться от дел, но он упорно продолжал игнорировать окружающий мир. Тогда кто-то присел справа, через сидение от букета. Скосив взгляд, Тэхён увидел обтянутые узкими чёрными джинсами ноги и сапожки с блёстками. Девушка опиралась на пол пятками, носки соединяя и разъединяя в негромком нервном постукивании. Это отвлекало. — Кхм, — она снова прочистила горло, поднося левую руку к лицу и пряча от Тэхёна большую его часть, хотя он только заинтересовался её внешностью. Просто хотелось убедиться, что она Мики и в подмётки не годится, и что покашливает не из желания что-то ему сказать. Она прижала тыльную сторону ладони к губам и носу, понемногу отворачиваясь от Тэхёна и осматриваясь. Приёмная была небольшой — на три сидения у одной стены и три у противоположной, но те, что были напротив, занимала молодая пара и ребёнок. Чтобы сбежать, пришлось бы встать, а ей очень хотелось посидеть. Тэхён чуть склонил голову набок, разглядывая её длинные ресницы, трепещущие при частых морганиях, и уловил момент, когда она чуть не сдержалась, и рвотный позыв заставил её сжаться. Было очевидно, что что-то неприятно пахнет для неё, но Тэхёну потребовалось ещё несколько секунд, чтобы догадаться, что дело в цветах. Включив блокировку экрана, он быстро схватил букет, убирая его сперва к себе на руки, а после отворачивая пахучие головки лилий к окну и надеясь, что их запах теперь не такой навязчивый. — Спасибо, — она едва заметно кивнула, сидя с ладонью у лица ещё около десяти секунд, и лишь со временем рискнула убрать её и сделать глубокий вдох. Прежде упрямо глядя вперёд, теперь она чуть повернула голову к Тэхёну, в первое мгновение удивляясь тому, какой он красивый, а во второе — его умению так упорно притворяться занятым, глядя на своё отражение в телефоне. — Да, пожалуйста, — буркнул он максимально отстранённо. Он раз зажал кнопку на корпусе, сверяясь со временем. Всё указывало на то, что Мики его обманула. Притащила в это место по какой-то другой причине, потому что обещанными результатами и не пахло. — Извините, я просто немного на нервах, — девушка опять заговорила. — Не могу есть, когда волнуюсь, а от любых странных запахов на голодный желудок начинает мутить. Тэхён не посчитал это чем-то особенным, учитывая, что клиника специализировалась на акушерстве и гинекологии. Наверняка она ещё просто не знает, что беременна. — У меня такое всю жизнь, — словно прочитав его мысли, объяснила незнакомка. — Всегда до тошноты нервничаю по малейшему поводу… Просто ненавижу это. Она пробежалась пальцами по влажной от пота шее, собирая длинные чёрные волосы в хвост, но без резинки пришлось просто отпустить их обратно. Они рассыпались по её плечам и спине на выдохе, что всколыхнул тишину в приёмной. Внезапно пара напротив заговорила о будущем ланче, и телефон у кого-то зазвонил. — Извините, я вас отвлекаю от дел. Всё. Молчу, — девушка скрепила пальцы обеих рук, сжимая их до белеющих костяшек. Она-то прекрасно знала, что ничем он не занят. Смотрела прямо на его телефон и руки, подмечая золотое кольцо на безымянном пальце. Чтобы отвлечься от собственных переживаний, переключилась на этого красавца, который наверняка здесь был со своей женой — планирование беременности или сама беременность. — Нет, давайте поболтаем, — сказал он, убирая телефон во внутренний карман пиджака. — Я тоже нервничаю «до тошноты» иногда. — Правда? — она зацепилась за эту возможность. — Когда кому-то говорю о своих переживаниях, никто не понимает… — Я понимаю, — Тэхён закивал. — Чаще мне помогают свежий воздух, посторонние мысли и любые таблетки для желудка. Она тоже кивнула, не отрицая, что есть способы борьбы с этим, но самый действенный — дожить до пика нервозности — встречи, выступления, урока, — а тогда сразу станет легче. Вот почему ожидание настолько ужасно? Лампочка над лифтом загорелась красным. Тэхён обратил на это внимание, потому что давно ждал. Как только двери отворились, Мики выскочила наружу, стуча каблуками и тряся в воздухе бумажками. У неё был такой наигранно-счастливый вид, что он не сомневался в том, что она уже посмотрела результаты и они положительные. — Как хорошо, что вы уже встретились, — нараспев произнесла она, заставляя вскочить как Тэхёна, так и его собеседницу. Девушка принялась кланяться и искоса удивлённо пялиться на Тэхёна. Она и не догадывалась, что они оба такие красивые. У них наверняка родится ангел, а не ребёнок. — Ким Тэхён, — начала представлять их друг другу Мики, — Ча Юни. Им пришлось обменяться поклонами, хотя Тэхён не очень был к такому расположен. У него настроение испортилось от того, что встреча с суррогатной матерью таки состоялась, и она оказалась очень нервным человеком. Мики её живьём сожрёт. Теперь становилось понятно, насчёт чего она лепетала с подругами по телефону, заявляя, что ей нужен кто-то невинный и отчаянный. Юни производила именно такое впечатление, потому что не прекращала дрожать перед Мики и скреплёнными листами, что та держала. — Надеюсь, вы простите меня. Я не удержалась и в лифте заглянула в анализы… Безумная улыбка Мики значила лишь одно. — И что там? — выпалила Юни. Тэхён ещё до того, как жена в визжащем восторге сообщила, что оплодотворение прошло отлично, знал, что на этом его неспокойная жизнь закончится и начнётся тревожная. Юни, наконец, отпустило. Она услышала, что беременна и ей стало легче. Это Тэхён напрягся. — Нам нужно это отметить! — Мики кивнула на букет, а когда парень не понял, прошипела: — Тэхён, цветы. Но он и не подумал дарить их Юни. Она ясно дала понять, что её вывернет, если эти лилии окажутся в опасной близости к её обонятельным рецепторам. Напротив, он убрал букет за спину, представая перед своей женой тугодумом. — Да, вам стоит отметить, — сказал он, — а мне пора на церемонию… Мики опять сделала это — схватила его за предплечье, беря в тиски и не позволяя уйти. — Тэхён так шутит, — в её тоне не было и намёка на мягкость, — единственная церемония, которая ему сегодня грозит — церемония посвящения в будущие отцы.

***

В кафе было так тепло, что Тэхёну хотелось снять пиджак и хоть немного ослабить узел на галстуке. Он большими глотками опустошал вторую чашку кофе, явно быстрорастворимого и залитого огромным количеством воды, потому что он чувствовал этот водянистый вкус дешевизны, и он ему очень нравился. Юни, похоже, тоже нравился её лимонад с лаймом и мятой и большая порция овощей на гриле. Она поглощала всё с сумасшедшей скоростью, невольно давясь, когда Мики пыталась отвлечь её от еды, чтобы спросить о самочувствии, о том, чем она питалась все две недели после ЭКО, ощущала ли она себя сразу беременной или это пришло только с получением результатов. — Мне очень важно, чтобы ребёнок рос здоровым и не живодёром, — Мики даже не притронулась к своей порции салата. — Как было прописано в договоре, нельзя употреблять в пищу мясо, птицу, рыбу и морепродукты. Молоко и сыр можно иногда, как и яйца. Но яиц поменьше — в них много холестерина. Юни кивала, жуя. Она пережила этот страшный момент, убедилась в том, что пути назад нет, и почувствовала себя необычайно голодной. Она доедала свой заказ и поглядывала на салат Мики, который та взяла себе чисто для вида, слишком возбуждённая, чтобы есть. Юни видела в меню, сколько стоила эта небольшая тарелка зелёных листьев и двух помидоров, и считала настоящим расточительством заказывать еду и не есть её. — Мы с тобой много общались, — Мики сделала на этом акцент, поворачиваясь к мужу и одаривая его многозначительным взглядом, — но не могла бы ты немного рассказать о себе Тэхёну? Уверена, он даже не потрудился заглянуть в наш контракт и почитать о тебе. У Юни кусок жареного баклажана поперёк горла встал. Она действительно ненавидела этот вопрос. Сама регулярно задавала его новым ученикам и была вынуждена рассказывать о себе, но представляться перед пятилетними детьми было вовсе не одно и то же, что перед тридцатилетним мужчиной. Юни от такого отвыкла. — Да, — она рассеянно опустила вилку в тарелку, вытирая губы салфеткой и делая глубокий вдох, прежде чем начать быстро и чётко: — Я Ча Юни, мне двадцать пять лет. Не так давно я окончила обучение, поскольку брала академический отпуск, и теперь преподаю для дошкольников: учу хангылю, таблице умножения и английскому. У меня есть дочка. Ей почти два года. Не зная, что ещё о себе рассказать, не вдаваясь в подробности об интересах и увлечениях, которые Тэхёну были до лампочки, она привстала со стула, чтобы поклониться. — Что ж… Надеюсь, вы позаботитесь обо мне. Звонкий смех Мики вогнал Юни в краску. Когда она смеялась, запрокидывала немного голову и беззвучно похлопывала ладонью по столу, но почему-то её смех был ни капельки не заразителен. Отсутствие как таковых эмоций на лице Тэхёна служило тому подтверждением. — Ты слышал? Она хочет, чтобы ты позаботился о ней, — Мики сделала вид, что вытирает слёзы в уголках глаз, а левую руку опустила на крепкое плечо мужа. — Милая, он даже о себе позаботиться не в состоянии. Мужчины в наше время кошмарно несамостоятельные, потому за ними всегда должна стоять женщина. Такая как я, да, Тэхён? Юни взглянула на вышеупомянутого, и тот быстро кивнул. Мики это очень порадовало, она даже ласково поправила воротник его рубашки, хотя в этом не было нужды, а после потрепала по щеке, долго и мучительно, чтобы потом остался красный след. — Кушай, кушай, — сказала она, позволяя Юни вернуться к еде. — Хочешь заказать что-нибудь ещё? Нет? Тогда, как насчёт десерта? Тэхён как никогда радовался тому, что кто-то так быстро ест и настолько скромный. Юни уплетала остатки овощей со скоростью света, а от десерта отказалась, как и от чего-либо ещё. Она выглядела здорово со своими большими перепуганными глазами и румянцем на щеках, очень по-настоящему. Тэхёну хотелось на неё смотреть, но чтобы не сердить жену и не давать ей поводов полагать, что заинтересован, смотрел в свою чашку. — Кстати, — Мики не умела молчать, — Тэхён так и не знает, как я тебя нашла. Я пыталась ему рассказать как-то перед сном, но он был настолько возбуждён, что было не до разговоров… Юни снова подавилась, а Тэхён лишь крепче сжал чашку. Поскольку речь шла о нём, он точно знал, что это ложь. Никогда он не был возбуждён с Мики и никогда не лез к ней первым. А даже если она и говорила что-то о суррогатной маме в постели, он прослушал, потому что был в своих мыслях или попросту уснул. — Ты вряд ли помнишь, но у меня в салоне есть постоянная клиентка — госпожа Бэ Ёнсун, — начала рассказывать Мики, — она большая фанатка ботокса и, по счастливой случайности, бывшая работодательница матери Юни. Она сказала, что сейчас у семьи Ча затруднительное положение из-за долгов за обучение и маленького ребёнка, а у Юни нет стабильности на работе. Мне хватило одного фото, чтобы понять, что эта девушка — то, что надо. Тэхён не понимал, как Юни могла быть настолько неосмотрительной и так просто согласиться. У него в жизни тоже были моменты отчаяния… Он сам попал в ловушку господина Гото, женившись на Мики, и теперь заведомо жалел всех, кто по глупости связывался с его женой. Но даже в безденежном положении Юни следовало хорошенько всё изучить, присмотреться к паре, на которую планировала «работать» как минимум девять месяцев, и подумать, во что ввязывается. — Госпожа Бэ с рождения Харам говорила мне подумать о суррогатном материнстве, — призналась Юни, отодвигая от себя пустую тарелку и берясь за покрывшийся крохотными капельками холодный стакан с лимонадом. — Харам, — повторила Мики с абсолютно ненормальным восторгом, — это имя её дочери. Так забавно, что в шариате под понятием Харам подразумевается греховное и запрещённое деяние в исламе. Ребёнок ведь внебрачный. Юни не считала это забавным, да и Тэхён тоже. Он посмотрел на жену более чем просто недовольно, но моментально стушевался под её немилосердным взглядом. Юни пугало, что он был таким молчаливым и отстранённым. Он сначала ей понравился, показался чутким из-за разговоров в клинике, но чем дольше времени она проводила в его компании, тем более запутанной себя ощущала. Он наверняка из тех богатых мужчин, женатых скорее на своей работе, нежели на девушке, сидящей рядом. И ему совсем неинтересен ребёнок и пути его появления на свет. Судя по всему, ему вообще ничего, кроме работы и кофе, неинтересно. — Покажешь ему фото малышки? — попросила Мики. Юни растерялась, так как не очень любила делиться фотографиями своего ребёнка с кем-либо, но Тэхён впервые показался заинтригованным и даже немного придвинулся к столу. — Да, конечно. Схватив телефон, что лежал на столе, Юни стала быстро листать галерею, находя фото девочки с редкими чёрными волосами, довольно короткими, пухлым тельцем и щёчками. Она позволила Тэхёну взять телефон в свои руки, чтобы он смог приблизить фото, внимательно рассмотрев милое детское личико и жёлтое платьице в ромашку. Харам на фото стояла босиком на траве, а позади виднелся деревенский домик. Стояла она вполне уверено и наверняка топала очень хорошо в таком возрасте. Тэхён засмотрелся на ребёнка, ненадолго забывая, что девушки на него смотрят в ожидании какой-либо реакции. Следовало натянуто улыбнуться и сказать, что девочка прелестная, или просто понимающе хмыкнуть, изучив достаточно, но Тэхён молча любовался. Ему раньше нравились такие крохи. Обожал иметь с ними дело, когда был подростком, и если бы была возможность, сам пораньше завёл бы детей, но время шло, его кровь смешалась с дурной кровью, и ничего не получилось. Но теперь у них с Мики был шанс. Очень хороший шанс. Тэхён боялся надеяться, но если бы у них родился ребёнок, он бы приковал к себе внимание и стал эпицентром всего в их доме и в их жизнях. Больше не было бы этого тотального рушения мира вокруг, и они смогли бы двигаться дальше крохотными шагами по такой вот сочной зелёной траве. У Юни, видимо, была привычка прочищать горло, потому что она вновь вырвала Тэхёна из размышлений. — Да, — зачем-то сказал он, соглашаясь сперва с самим собой. — Очень милый ребёнок. Уже разговаривает? — Немного, — у Юни на лице появилась широченная улыбка, — может потребовать повести её в магазин и купить игрушку. Тэхён тоже слегка улыбнулся, запросто представляя себе, как Харам канючит из-за куклы на витрине. — Так печально, что у меня болит голова от криков чужих детей, — без какого-либо сожаления вклинилась Мики, — иначе Харам тоже могла бы переехать к нам на время беременности. А так ограничимся одной Юни. Улыбка быстро сползла с лица Тэхёна. Мир внезапно вновь окрасился в серый, ближе к чёрному. — Что? — выпалил он, не сдержавшись. — Хочу следить за тем, что ест мой ребёнок, находясь в утробе, за анализами, за самочувствием Юни, потому прописала в договоре переезд к нам до самых родов. Ты бы знал, если бы хоть немного слушал меня. Это частая практика, что обеспечивает наше спокойствие и комфорт беременной женщине. За чем она хотела следить, так это за сменой эмоций на лице Тэхёна. Ей приносило огромное удовлетворение видеть шок и отрицание, а ещё отголоски ярости, ведь она не обсудила это с ним, пусть и лгала, что упоминала. Тэхён на пальцах мог сосчитать фразы, которыми они обменивались утром перед работой или вечером после неё. Он бы точно обратил внимание на такую мелочь, как сожительство с кем-то незнакомым. Тэхён ненавидел всё новое, а особенно — людей. Из-за него у них практически никогда никто не оставался, и из-за него все родственники Мики на время похорон были отправлены куда угодно, только не в гостевые комнаты в их доме. Как бы плохо это ни звучало, но он привык к своей жене и только с ней чувствовал себя комфортно, а сживаться с кем-то ещё не был готов. — К тому же, это отличный шанс пережить все прелести беременности, — Мики стала чуть менее осторожной, сглатывая с трудом. — Я хочу почувствовать себя матерью как можно раньше, если ты понимаешь, о чём я. Хочу проходить через всё это вместе. У Тэхёна не было сил жалеть её, потому что он и так утопал в жалости к себе, а теперь и к Юни. — Это плохая идея, — только и сказал он.