Шестой курс

И хоть это свидание прошло не так, как Мушка ожидал, и следующие два дня ему пришлось пролежать с мигренью в лазарете, но он не сожалел об этом ни секунды. А мысль о том, что он целовался с Клэйвом прямо в главном зале на глазах у всех, совсем как он когда-то воображал, вселяла в него надежду, что возможно все, наконец, сдвинется с мертвой точки. Теперь их свидания, ради которых Мушка не жалел ни сил, ни времени, уже не казались такой уж плохой идеей, равно как и их с Клэйвом странные отношения. У Мушки было хорошее предчувствие, что еще пара таких дней, и может быть он сумеет признаться Клэйву в своих чувствах и убедить того, принять их. Ведь разве не поэтому Клэйв принял его поцелуй на глазах у всей школы? Однако первое же эссе, которое Мушка написал, преодолевая остатки неторопящейся уходить мигрени, принесло лишь проблемы.       - Четыре. С минусом! - прошипел Клэйв так, что впору было заподозрить его во владении парселтангом.       - Я...       - Не желаю ни слова от тебя слышать, - оттолкнул его к стене Клэйв и швыряя следом в него работу принесшую ему балл, который портил его среднюю оценку. - Похоже, что ты подумал, что раз я решил тебя пожалеть и подыграть, то теперь ты можешь расслабиться и выполнять свою часть спустя рукава.       - Пожалеть? - уставился на него Мушка, и Клэйв растянул губы в злорадной, неприятной улыбке.       - Ты же не думал, что я сделал это потому, что хотел?       - Но...       - Да брось, ты явно желал, чтобы все считали, что мы вместе. Не велика беда. Ты ради этого из кожи вон лез, так что я не стал скупиться и бросил тебе столь желаемую сахарную косточку. А в результате, - глаза Клэйва сузились, улыбка сползла с его губ, и он ядовито процедил окончание фразы. - ... Ты решил, что я больше не стою самого лучшего. На Мушку словно вылили ведро холодной воды. Этого не могло быть. Он не мог это услышать и не мог в это поверить. Гнев, злость, стыд, боль - рвали друг друга на части в попытке единолично занять его сознание. Он так хотел добиться от Клэйва взаимности, что полностью вычеркнул из памяти тот факт, что Джонс лишь хитрый лжец, ничуть не заинтересованный ни в чем, кроме личной выгоды. Мушка запретил себе думать об этом, рассуждать и вспоминать. А теперь, получив очередное этому подтверждение, поверить не мог, что он оказался таким глупцом. Что он закрывал глаза и позволял использовать себя, и... И мог держать Джонса за руку, обнимать его, целовать, смотреть в его глаза, внимать его голосу, присваивать его тепло и стоны. Быть рядом. “Пожалел и бросил косточку.” Мушка набросился на Клэйва, напрочь забыв, что может использовать для этого палочку. Сам факт владения какими бы то ни было заклинаниями вылетел из его головы, он просто потерял всякий контроль и теперь был готов наброситься на противника как дикий зверь, имея в своем распоряжении лишь кулаки и зубы. Такого Клэйв совершенно не ожидал, он-то рассчитывал, что Мушка всего лишь расстроится, может быть сбежит, возможно заплачет, что стало бы поистине лучшим подарком судьбы. Но то, что доведенный Сильверстайн набросится на него с кулаками, как последний магл, оказалось для Клэйва полной неожиданностью. Они растянулись на полу, пока Клэйв пытался отбиться, и что у него ни за что бы не получилось, не будь Мушка таким худым и легким. Впрочем, драться на кулаках Клэйв не умел: он маг, волшебник, его удел - заклинания и проклятья, а не примитивный обмен ударами словно они дикари. Клэйву удалось пнуть Мушку коленом в живот и, воспользовавшись секундной передышкой, он вытащил палочку, но Мушка вновь навалился на него, его кулаки снова и снова принялись настигать свою цель, и Клэйв к своему ужасу услышал сухой, громкий треск. А затем половинка его палочки отлетела в сторону, скользя по каменному полу, пока пальцы Клэйва продолжали сжимать короткий обломок, заканчивающийся чуть выше рукояти. Его глаза расширились, стоило ему осознать случившееся, и в следующее мгновение Мушка отпрянул, хватаясь за левую руку с торчащим обломком, который Клэйв не задумываясь в нее всадил. Ублюдок Сильверстайн сломал его палочку! Сломал! Его! Палочку! Теперь ему придется ждать пока он получит новую! Упустит время занятий, тренировки, изучение новых материалов и заклинаний! А ещё наверняка получит не один нагоняй от родителей! Может быть даже громовещатель! И все потому что он решил, что может быть с Сильверстайном помягче! Клэйв зарычал и дернулся, пытаясь достать до Мушки, который отпрянул, одновременно с этим движением пытаясь вытащить из руки застрявший обломок. Но тот сидел глубоко и не поддавался.       - Ублюдок! - Клэйв ухватился за его мантию спереди, дергая ее на себя.       - Немедленно прекратите! - раздался позади них громкий, жесткий голос, и оба юноши замерли. - Что здесь происходит?       - Он набросился на меня и сломал мою палочку, мадам Макгонагалл, - немедленно откликнулся Клэйв, не искажая суть ни в едином слове.       - Это правда? - и Мушка, прекратив попытки извлечь палочку из руки, лишь молча и вынужденно кивнул под суровым взглядом. - Вы оба отправитесь в лазарет. Помогите им встать и проводите в больничное крыло. Обратилась директриса к стоящему рядом с ней старшекурснику-старосте, с которым беседовала, прежде чем они оба услышали шум драки и обнаружили пару дерущихся студентов.       - Ваши деканы сами назначат вам наказание. Помимо минус пятидесяти очков Когтеврану за драку в стенах школы, - за половинками очков холодно блеснули не утратившие прежней ясности за долгие прожитые годы зеленые глаза. Староста помог подняться Клэйву, который прежде, чем сделать это, подобрал отлетевший обломок своей палочки и зажал ее в кулаке. Мушка, поднявшийся на ноги самостоятельно, сделал шаг назад, опасаясь, что и эту часть Джонс может захотеть тут же использовать как оружие. Но тот лишь встал по другую сторону от старшекурсника, сохраняя между собой и Мушкой дистанцию.       - За мной, - скомандовал староста, и Клэйв немедленно направился за ним, в то время как Мушка застыл, не шевелясь, только сейчас осознавая, что именно он вообще натворил.       - Догоняйте, молодой человек, - раздался над ухом строгий, старческий голос, и Мушка, немедленно бросился за старостой, пока тот еще не успел заметить, что за ним следует только один человек.