Преданные любовью:забытые клятвы

      Голубоватое свечение мягко пробивалось сквозь ледяное окно. Принцесса лениво проследила за размытым пятном на узорчатом полу. Руки точными движениями скользили по глиняной скульптуре, разглаживая и текстурируя мелкие детали так, чтобы она вышла максимально похожей: нос, волосы.       Никс застыла, останавливаясь на разрезе глаз. Они вышли шикарно, так же пронзительно, как он смотрит в реальности — так же безразлично. Девушка затерялась во времени, не смея продолжить дальше, словно она делала что-то запретное.       Запачканные ладони отстранились от глиняного лица. Девушка тяжело выдохнула, несколько раз проведя руками по бедрам, так, чтобы вся грязь осталась на одежде. Недоработанное изделие все же отображало столь же спокойное и пустое, выражение лица, как и сам человек, которого она изображала.       Никс закрыла глаза, надолго, едва ли не погружаясь в густое забытьё сна. Девушка устала, проведя в своей личной мастерской всю ночь. Она сомневалась, что было не свойственно, когда дело касалось подобного. Но желая увековечить этого человека, она боялась быть пойманной.       Все что у неё было — размытая картинка из далёкого прошлого. Люди менялись, перестраивали свои личности, она идеализировала и вместе с тем боялась оказаться не правой. Не хотела попасться в одну и ту же ловушку дважды.       Ставни заскрипели. Белоснежная вздрогнула, засуетившись. Руки заискрились синим свечением, пару взмахов ладонью и скульптура скрылась в толстом, надёжном тайнике из чистого льда. Взгляд судорожно метнулся к двери, замечая статную фигуру старшего братца.       Никс выдохнула, безразлично отвернувшись от своего незваного гостя. В молчании она собрала все принадлежности и с громким звуком бросила в серебряную тарелку. Присутствие Кириона раздражало, не сказав ни слова, он уже знал все её тайны. Стараясь не обращать внимания, она взяла кружку, отпивая уже давно остывший чай; он был гадким и горьким, оседая на корне языка.       — Опять всю ночь лепила? — Его голос прозвучал как насмешка, будто в одной этой фразе он поймал её с поличным.       Принцесса усмехнулась, приподнимая одну бровь.       — Как видишь, — она красноречиво взглянула на него.       Чай кончился, неприятной тяжестью наполняя голодный желудок. Кружка со стуком опустилась на столик, сделанный изо льда. Эту комнату очень давно сотворил для неё отец.       — Покажешь?       Он знал что там, она не успела скрыть. Но Кирион, как и всегда, умел лишь угрожать и шантажировать, ни разу всерьёз не исполнив ни одно из своих обещаний. Никс колебалась один вдох, резко взмахнув рукой. Шкатулка рассыпалась, придавливая глину своей тяжестью.       — Не получилось, придётся делать заново, — она мило улыбнулась, тут же расслабляя лицо.       Принц оттолкнулся от стены, театрально похлопав.       — Наступаешь на одни и те же грабли, сестра.       Никс оправила белоснежный халат, который запятнала глиняной грязью.       — Это не твоё дело.       Он кивнул, вторя её словам и каждое движение было одним сплошным сарказмом.       — Как скажешь, Никса, но потом не проси тебе помочь.       Она усмехнулась, припоминая, что никогда и не просила. Он завидовал тому, что ей досталось от родителей, но для него осталось недоступно. Магия и возможности — всё это принадлежало ей.       Никса Белоснежная — идеальная наследница для обоих семейств. Ему же досталась лишь «бракованная» невеста, которая считалась эталоном прекрасной принцессы, но, увы, не отвечала взаимностью, хоть и имела множество недостатков.       — Как бы тебе не понадобилась моя помощь, а я как-нибудь справлюсь, не волнуйся. Надеюсь, ты пришёл позвать меня завтракать? — принцесса сложила руки на груди, в ожидании ответа.       Кирион кивнул и вышел из мастерской, захлопнув ледяную дверь, до треска створок.

***

             Светало. Неплотный туман стелился по зелёной траве, окутывая нижние бутоны роз лёгкой дымкой. Они никогда не сбрасывали свои лепестки и цвели бесконечно, подобно вечнозелёным елям. Сладкий аромат наполнял окружающее пространство, почти отчаянно, будто даже цветы желали чтобы она не чувствовала ничего, кроме их запаха.       Дрожащие пальцы с особым остервенением натянули шаль на плечи. Принцесса одеревенела от холода. Эффект снадобья медленно сходил на нет, разрушая все заслоны внутри и каждый раз Айлин казалось, что она не справится с этой волной.       Магия, подобно цунами, струилась по телу, сводя с ума. Все, что она так долго держала, рвалось наружу, а после — взрыв, после которого вокруг останутся лишь руины. Холод возвращал частицы рассудка. Грудная клетка мерно вздымалась, пока девушка отсчитывала секунды, повторяя вдохи и выдохи.       Рисование перестало спасать несколько часов назад. Наброски небрежно валялись на полу одной из отцовских теплиц, оборудованных под мастерскую. Бесконечные кусты жасмина заблагоухали особенно сильно и в глазах на секунду потемнело. Принцесса попыталась за что-то уцепиться, но лишь обломала жасминовую ветвь, едва не потеряв равновесие.       Айлин ненавидела те дни, когда ей была нужна новая порция этих отвратительных отваров. Но чем бы это ни было: оно помогало, и она не могла остановиться. Страх всегда был больше.       Девушке было невдомёк как такая трусиха может быть достойна своих сил, титулов и векового наследия. Когда рядом с ней был брат, он, несомненно, мог справиться с этой ролью, она же даже не пыталась.       Порыв ветра всколыхнул спутанные пряди, Айлин прикрыла усталые глаза. Яркий аромат цветов усилился, где-то сорвался лепесток, мазнув по коже. Судорожные мысли заполнили голову, она боялась, и сегодня не приготовила ничего для своего спасения. С надвигающимся ураганом, в голове осталось лишь одно слово — нет!       Папа наверняка уже отправился за лекарством, но она знала, что если сейчас ничего не сделать — он просто не успеет. И всё чего она избегала так много лет, вновь повторится. В ушах зазвенело. Всё зашло слишком далеко.       — Айлин! — обеспокоенный голос разнёсся по саду.       Девушка ничего не ответила — не получилось. Золотистые глаза распахнулись, зрение было совсем нечётким, ей не удавалось разглядеть ничего кроме алых пятен, коими были розы.       — Айлин!       Лисинь нашёл её, внутри разлилось какое-то приятное чувство лёгкости — облегчение. Горячие руки брата коснулись ледяных ладоней. Мир перестал ощущаться под ногами, когда он подхватил её на руки, приспуская ткань с девичьих плеч.       — Почему ушла? — принц знал, что она не ответит. — Мама приготовила остатки предыдущего снадобья, должно помочь.       В нос ударил неповторимый аромат чёрной смородины, принцесса прижалась к груди брата, ощущая, как стихает гул в ушах.       До замка они добрались быстро. Лисиню понадобились считанные секунды, чтобы доставить сестру к матери.       Лин-Лин неосознанно потряхивала стакан с лиловой жидкостью, руки мелко дрожали, как и всё её тело. Она до безумия боялась не успеть, не облегчить страдания дочери. К горлу подкатила тошнота, которую женщина едва сумела подавить. Дверь со скрипом распахнулась, тело окатила волна холода, заставляя её вздрогнуть. Обеспокоенный взгляд, метнулся на детей. Всё внутри сжалось от того, какой бледной была Айлин и сколь сильно её глаза наполнились расплавленным золотом. Она прекрасно помнила, что это за собой влечёт. На негнущихся ногах, она сократила расстояние. Коснулась запотевшего лба, аккуратно скользнув к затылку, дабы приподнять голову. Стекло коснулось приоткрытых губ, Айлин выпила всё до последней капли.              Мерзкий привкус застрял на языке, мучительно медленно спускаясь в желудок. Девушка закашлялась, у самого основания шеи закрутилась тошнота, наполняя глаза слезами. Лин-Лин судорожно вернулась в середину комнаты, наливая воду из стеклянного кувшина. Жидкость стекла по рукам и выплеснулась на пол. У Лин-Лин закружилась голова от напряжения.       Она вновь оказалась возле дочери, мягко приподнимая ей голову. Вода приятно омыла полость рта, забирая с собой остатки горького привкуса и приглушая тошноту.       — Положи её на кровать, — хрипло молвила женщина, небрежно создавая видимость порядка.       Лисинь усадил принцессу на мягкую перину, стянул тёплую шаль с одеревенелых рук, откидывая ткань в сторону кресла. Оправил подушки, помогая ей устроиться, а после укрыл одеялом. Тепло понемногу стало возвращаться, покалывая кончики замёрзших пальцев. Брат остался рядом.Она по-прежнему едва видела происходящее вокруг, магия скребла грудь, заставляя сжимать руки, двинуться хоть как-то, чтобы отвлечься от этой пытки.       Лин-Лин забралась на кровать, оправила край одеяла. Прохладная ладонь коснулась головы, женщина мягко погладила дочь, притягивая её ближе.       — Потерпи немножко, станет лучше, — мягкие губы тронули лоб.       Она легла рядом, не выпуская девушку из объятий. Ей было так жаль свою маленькую девочку, но поделать с этим Лин-Лин ничего не могла. Если бы только был способ вытерпеть всё это за неё, она бы без колебаний согласилась.

***

      В комнате царила полная темнота, но глаза уже привыкли. В груди рождалось скребущее чувство ненависти, вперемешку с обжигающей яростью. Она снова со всеми поругалась, не смогла удержать язык за зубами. Но разве должна?       Рианна так устала от всего: мама боялась этих бесконечных разговоров, которые она заводила. Ненавидела обсуждать отца и никогда не называла причин. Её нагружали учёбой, дабы заткнуть, навязывали свои мечты и идеалы. Но что нужно ребёнку? Она хотела обычную семью, разве это большое желание? Если нет, то почему все выходило так?       Девушка бросила одну из своих вещей в чемодан, не складывая. В сумке образовалась небрежная куча, но все чего она хотела, так это поскорее убраться из этого замка. Сбежать от правил и надзора, подальше от их ежедневной ругани. Никто из них не представлял, сколько радости в ней вызывали те дни, когда наступала пора уехать к отцу.       Он был другим, совсем не похожим на маму, часто Рианнон казалось, что он любит её гораздо больше и ничего кроме негатива, мама ей дать не могла.       Девушка едва сумела закрыть сумку, её тяжесть перевесила тело. Рианна добрела до двери, толкнув её. Свет коридора ослепил так, что в уголках глаз выступили слёзы. Она одним, злым движением провела по лицу, делая самой себе неприятно — больно.       — Рианнон? — строгий голос бабушки заставил её задрожать от накатившего чувства разочарования и гнева. — Почему не занимаешься?       Принцесса глубоко вдохнула и выдохнула, широко раскрывая лазурные очи. На губах, словно назло, появилась дерзкая улыбка. Она чувствовала, что ещё немножко и воздух вокруг них заискрится.       — Потому что мне пора.       Женщина подняла бровь, в её взгляде засверкала сталь.       — Вернись в свою комнату, Рианнон Рапунцель! — она сложила руки на груди. — Долго ждать, я не намерена.       Девушка покачала головой. Улыбка не сошла с губ.       — Мне все равно, я точно так же не намерена оставаться, можешь отчитать маму, когда она вернётся. До свидания, бабуля.

***

      Ясный солнечный свет заполнил дворик у академии. Айлин сидела на бортике фонтана, держась за холодный каменный выступ. Весенний ветер приятно обдувал лицо, играя с волосами. Этот краткий миг умиротворения был спасением от утренних кошмаров. Тело перестало мелко дрожать, но она всё ещё помнила эти ощущения, они стали преследующим фантомом и ей казалось, что это никогда не кончится. Несколько секунд тишины — для неё всегда предвещали бурю.       Лисинь находился неподалеку; внимательный взгляд золотистых очей не отрывался от сестры. Принц подмечал любое движение, боялся, что она снова потеряет контроль. Отец вернётся не скоро и у них совсем ничего не осталось. Широкая ладонь легла на плечо, слегка похлопывая.       Лисинь нахмурился, тяжело выдыхая. Парень поравнялся с ним, с губ сорвался характерный для него смешок. Феликс убрал свои ладони, дабы закурить. Дым вспорхнул над тлеющей бумагой, пахнуло табаком, и Лисинь отошёл на шаг. Парень повторил его движение, вновь поравнявшись с другом. На губах расцвела чересчур радостная улыбка. Принц заговорщически оглянулся, встав вплотную к брюнету.       — Готов сегодня покорять сказочных красоток? — Феликс выдохнул облачко дыма в лицо другу. Чудовище недовольно хмыкнул.       — Давай перенесём. Айлин нездоровится, — не взглянув на друга, молвил принц.       Феликс возмущённо хмыкнул, обращая взор к носкам лакированных туфель. Резкое разочарование окатило тело, подобно ушату ледяной воды. Так было всегда, Лисинь, по его мнению, очень редко куда-то выбирался. Лягуха очень раздражала эта его озабоченность делами семьи.       — Вечно так выходит, — раздражённо бросил парень, пнув какой-то камушек. Чудовище устало вздохнул.       Сегодня его напрягало всё: то, что им с Айлин пришлось идти в академию, то, что Феликс, как и всегда, слишком искусно действовал на нервы, его раздражал собственный страх и гнев, который он не мог контролировать. Состояние сестры сказывалось и на нём, так будто их соединяло невидимой нитью. Принц устал, но никогда не покажет этого.       — Мне жаль, что твои подружки важнее, — брюнет вновь не взглянул на рядом стоящую фигуру.       Губы Лягуха расплылись в саркастической ухмылке. Феликс редко ценил что-то по настоящему, наверное, единственным из немногих важных вещей считалась их давняя дружба. Принц почти не умел быть серьёзным и эта черта очень его подводила. Слова горьким, желчным привкусом вертелись на языке, но он промолчал. К ним грациозно приближалась излюбленная миром принцесса. Как и всегда в темно-синем платье: коротком спереди и длинном сзади. Черные, ониксовые пряди касались поясницы, играя серебристыми бликами на солнце. Она прекрасно видела их взгляды, полные, алые губы изогнулись в полуулыбке с характерной ей одной хитрецой.       — Доброе утро, мальчики! —Белоснежная оглядела обоих, протягивая Чудовищу свою сумку.       Лисинь без особых эмоций, потянулся к её аксессуару, ветер шевельнул рукава её платья, пощекотав кончики его пальцев. Сладкий, яблочный аромат девичьих духов окутал пространство так, будто они стояли под цветущим деревом. Феликс засуетился, обращая на себя внимание принцессы.       — Доброе утро, давайте я понесу ваш багаж, мой спутник итак слишком нагружен, — указывая, на алую сумку в его руках, произнёс       Лягух. Он улыбнулся, почти так же как и она, склонив голову. Не дожидаясь позволения, он накрыл тыльную сторону её ладони, мягко забирая вещь. Никса не растерялась, слегка кивнув ему, улыбка стала мягкой, лучезарной.       — Благодарю.       Принцесса развернулась, разволновав чёрное полотно шёлковых волос. Медленным шагом, она направилась к фонтану.       Лягух усмехнулся, прослеживая движения подола её платья, сладкий аромат ещё дурманил голову, игриво дразня рецепторы. Грубо толкнул плечом рядом стоящего Лисиня, вызвав тяжёлый вздох.       — Потренируемся сегодня? Если тебе так нужно быть дома.       Чудовище нехотя кивнул, ощущая какое-то противное, липкое чувство где-то чуть выше солнечного сплетения.       Золотистые очи девушки распахнулись, когда чужая тень закрыла солнечный свет. Айлин вздрогнула, но тут же улыбнулась.       Белоснежная присела на бортик, беспокойно скользя по лицу принцессы. Она была бледна, устала.       — Ты в порядке? — тёмные брови сошлись к переносице. — Я помню, что сегодня тот самый день.       Айлин едва не захлебнулась в своих тихих эмоциях, которые подавляла всё утро. Не могла и не хотела беспокоить маму и Лисиня, который не спускал с неё глаз. Она так же умиротворённо кивнула, вновь закрывая все чувства в глубокую темноту сознания. Ей нельзя срываться.       — Лучше чем обычно… Не могу об этом думать, — подушечки пальцев несколько раз прошлись по шершавому камню. — Мама сказала, что на сегодня должно хватить.       — Хорошо, надеюсь что так.       Хмурый взгляд Кириона нашёл их. Он смотрел слишком долго, почти навязчиво, так, что от этого пристального наблюдения зачесалось тело. Никс отвлеклась, встречаясь с сапфирами глаз брата. Отрицательно покачала головой, запрещая ему подходить. Но он бы не послушал.       — Давай собираться, а то опоздаем на вводный урок.       Принцесса неаккуратно спрыгнула с края бортика, потянув Айлин за руку. Она так давно была помолвлена с Кирионом, но никогда не подпускала его близко. Со временем Никс поняла, что брат совсем не нравится принцессе. Она могла бы с ним дружить, но не более того, Белоснежный этого не понимал, оказываясь слишком навязчивым в своих ухаживаниях. Брюнетка специально подошла к Лисиню, зная, что только так брат их не побеспокоит. Не смотря на близость их семей, отношения Кириона с близнецами не сложились. Иногда Никс казалось, что принц ни с кем не может ладить.       — Все хорошо? — перехватывая Айлин за руку, тихо поинтересовался Лисинь.       — Теперь отлично, — ответила ему Белоснежная. — Поспешим на лекцию. Феликс ухмыльнулся, делая один широкий шаг к принцессе.       — Давайте я вас провожу, — он не спрашивал, аккуратно подхватив её под руку.       Чудовище закатил глаза им вслед.

***

      Народ толпился, создавая духоту. Белоснежная поморщилась, ощущая, как кружится голова. Они шли бесконечно долго, прежде чем добраться до организованной территории во внешнем дворе. Феликс как истинный джентльмен выбрал для неё место в первом ряду, галантно усадив на предложенное кресло. Занял так же и для Айлин. Едва отпустив холодную ладонь девушки, принц устроился рядом.       Склонился ближе к Белоснежной, вытягивая из кармана пачку сигарет. Губами обхватил бумажный край, поджигая другой. Дым коснулся горла, спускаясь ниже. Он выдохнул в сторону.       — Курите? — с улыбкой поинтересовался он.       Никс заглянула за спину парня, встречаясь с тягучим золотом глаз Чудовища. Он был напряжён, нахмурив густые брови, и как будто смотрел прямо на неё. Этот взгляд не был похож на те, другие, его обыденные — наполненные холодом безразличия. Он проник ей глубоко под рёбра, защекотав тело, наполняя его каким-то волнением. Она выдохнула, переводя взгляд обратно на Лягуха. Фирменная ухмылка украсила губы.       — Бывает, — принц расплылся в глубокой, искренней улыбке.       Рука потянулась в карман, выуживая оттуда ещё одну, тяжёлую сигарету.       — Не желаете составить компанию? — протягивая ей, молвил Феликс.       Никс задумалась, всего на секунду. Оглядела наполненный голосами дворик, подмечая, что время у них ещё есть. Она хотела остаться незамеченной за подобным занятием. Как будто специально приблизилась, позволяя ему коснуться приоткрытых губ, краешком табачного изделия, так, что всё внутри задрожало от нахлынувшего чувства детской шалости. Огниво съело бумажный край, нос заполнился густым, дымным ароматом. Никс вдохнула, глубоко, так что закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Выдохнула принцу в лицо.       Феликс едва не сошёл с ума от её дерзости, интриги. Такие девушки ему особенно нравились. Где он был прежде? Глупец, не разглядевший в её идеальности такую нужную перчинку.       — Ты что делаешь? — толкнув принца, бросил Чудовище.       Феликс не успел сообразить. Лисинь спокойно поднялся, сделав несколько шагов в сторону Лягуха. Одной рукой схватил его за ворот рубашки, тряхнув всего раз, прежде чем оттолкнуть в сторону. Сигарета выпала из ослабевшей хватки. Принц выругался, недовольно взглянув на своего правильного друга.       — Что такого? Мы же просто развлекаемся, — подмигнув Белоснежной, он улыбнулся.       Три взгляда задержались на девичьей фигуре, что уже давилась дымом, но упорно продолжала, стараясь не выдать своего неудовольствия.              — Выбрось, — твёрдо произнёс Чудовище. В его глазах, девушка была ребёнком.       Никс не послушала, одной затяжкой испепеляя оставшуюся сигарету. В уголках глаз защипало, вероятно, слёзы. Кинула бумажку на землю, затушив носком миниатюрной туфельки.              — Ничего нет.       Расслаблено развалившись на кресле, она выдохнула. Лисинь предложил сестре поменяться местами с Феликсом.       Айлин помахала перед бледным лицом девушки ладонью, прекрасно понимая, что никакого эффекта это не даёт. Она знала, зачем был нужен весь этот спектакль. Белоснежная добилась своей цели.       Девушка прикрыла глаза, всего на мгновенье. Заглушая навязчивый шёпот брата, что сидел совсем рядом, отчитывая неугомонного Лягуха. Весь этот непрекращающийся гамон голосов. Отсчитывая секунды, до тех пор, пока начнётся их «особенная» лекция. А после она вернётся домой, в свою любимую теплицу или комнату, куда угодно. Где будет только холодная магия Никсы, где она больше не сможет думать. Смотря на цветы, что лепит подруга или красочные пейзажи на собственном холсте. Когда, наконец, вернётся отец и горький привкус снадобья, утихомирит беснующуюся силу. Воистину эта мощь была её проклятьем.       Мир затих, позволяя золотистым очам распахнуться. Она увидела людей на сцене. Директриса Рапунцель. Голос Белоснежной неразборчиво закрался меж собственных дум.       — Где ты была? — борясь с тошнотой, пробормотала девушка.       Рианнон бросила взгляд на мать, ощущая, что та, смотрит ровно на неё. Холодно, так что по спине поползли мурашки. Девушка отвернулась, разрывая зрительный контакт.       — Скрывалась от мамы, позже расскажу, — Никс слабо кивнула.       Слова приветствий пробежали мимо Айлин. Она мало что понимала в сладкой и долгой речи директора. Зацепившись лишь за чужое имя. Кассиан.       Высокий мужчина вышел на сцену, слегка кланяясь принцам и принцессам. Иссяня-черные пряди едва достающие до плечь всколыхнулись вместе с движением его тела. Яркие глаза, похожие на замороженное озеро окинули зал. Наконец глубокий голос пробился в густую пелену глухой завесы.       Показалось, что день стал ночью, яркие всполохи искр окатили сцену. Подобно какому-то фокусу, перед мужчиной оказался серебряный таз с водой.              — Сейчас, я вам покажу, чего можно добиться на моих занятиях. Всего можно достичь путём усердия, желания и особых медитаций.       Кассиан растёр сухие ладони меж собой, коснувшись водной глади кончиком пальца. Послышался треск, Айлин показалось, что она слышит его всюду. Над ёмкостью взметнулся белоснежный пар — вода заледенела.       — Невозможно, — пробормотала Белоснежная.       Принцесса вздрогнула, ощущая неприятную щекотку в солнечном сплетении. Такого не бывало! Это только их — особая магия. Она не могла вот так легко подчиниться чужому человеку.       — Может фокусник, — прокомментировала Рапунцель.       Мужчина ярко улыбнулся, но было в этом что-то наигранное, натянутое. Медленным шагом, он подошёл к краю, так, что стоял почти вплотную к первому ряду зрителей. Слишком внимательно скользя по незнакомым лицам. Этот человек умел буквально всё, повторяя невозможные техники, подозрительно близкие к их магии.       Айлин почти задохнулась от того, сколько мощи пряталось в одном человеке. Он умел контролировать столько видов магии. Завораживающе.       Голубой свет, зажегся в ладонях мужчины, вновь промелькнул яркий отсвет, мешая восприятие дня и ночи. На небосводе загорелся разноцветный фейерверк. Слишком помпезная демонстрация.       — На этом закончим, — он вновь поклонился, волнуя учеников. — Напоминаю, что мой курс совершенно добровольный и если кто желает, может на него записаться уже сейчас.       Кассиан ещё раз обвёл взглядом каждого, прежде чем скрыться за тяжёлой завесой кулис.       В голове зазвенело от количества информации. Мешаясь с общим дисбалансом, созданным собственными силами. Медитации, контроль. Что если этот человек действительно мог научить?