Преданные любовью:забытые клятвы

      Яркие лучи солнца струились по комнате, путаясь в тюлевой занавеси. Лин-Лин стояла у окна, ощущая как беспокойство с каждой минутой душит всё сильнее. Жемчужины на груди казались раскалённым железом, от того как долго она их перебирала, расчёсывая кожу. Она знала, что на сегодня снадобья хватит, но сумеет ли Тревис обменять хоть что-то на новое? Лин-Лин боялась, что их лимит исчерпан. И как бы далеко не зашёл супруг — этого не хватит.       Время тянулось подобно тягучей карамели, слишком горькой, чтобы быть сладкой. Она медленно сходила с ума. Его не было ужасно долго. Женщина прикрыла сухие глаза, ощутив жжение, замерла, уронив жемчуг на ключицы, в ушах осталось только биение собственного сердца. Тревога залегла чуть выше солнечного сплетения, даря старое и очень знакомое предчувствие тошноты. Лин-Лин стала считать сердцебиения, в сумбурном ожидании сбившись слишком много раз.       Дверь распахнулась, пошевелив выбившиеся из причёски волоски. Она развернулась, так резко, что почувствовала, как вышитый по подолу платья жемчуг больно ударяется об одеревенелые ноги. Закружилась голова, размывая силуэт супруга в чёрном плаще с капюшоном. Тревис одним движением сорвал его, сократив расстояние между ними, дабы подхватить Лин-Лин. Изумрудные очи красноречиво прошлись по его усталому лицу.       — Все в порядке, — он отстегнул небольшую сумку из-под плаща. Звон тонкого стекла оглушил китаянку. Мужчина аккуратно положил их на мягкое кресло. — Как Айлин?       Лин-Лин сглотнула, кивнув несколько раз, выдохнула, наконец, выровнявшись. Чудовище всё ещё держал её за предплечье, блуждая взглядом по лицу супруги. Он так ненавидел эти дни, когда Айлин едва справлялась с собственным дыханием от боли, что охватывала её. А Лин-Лин изводилась так, что ему было больно на неё смотреть. И он не мог помочь ей, возвращаясь в то чёртово место ровно в срок, чтобы получить лекарство от этой лихорадки.       — Нормально, я развела остатки, — руки отчего-то задрожали, она коснулась свободной ладонью его груди у самого сердца, тут же согреваясь. — Что ты продал?       Чудовище выдохнул, не желая показывать ей своё напряжение. На этот раз карга нарушила главное правило этого места. Теперь у неё была информация, которую с лёгкостью можно обернуть против их семьи. Но разве мог он не воспользоваться единственным шансом, когда на кону стояло так много?       — Ничего важного, — вторая рука мужчины накрыла её ладонь, под которой билось его сердце.       Лин-Лин смотрела слишком пронзительно, она волновалась и за него тоже; переживала абсолютно за каждую мелочь. Тревис не хотел этого — видеть в зелени любимых глаз эмоцию тревоги. Двадцать лет назад он дал слишком много обещаний и не сдержал так, как желал. Вина за все их проблемы целиком лежала на его плечах. Их дочь страдала из-за его наследных сил и Тревис старался сделать хоть что-то для того, чтобы Айлин не думала об этом хотя бы мгновенье. Мужчина как никто знал эту скручивающую суставы боль и бесконечное безумие. И если он спасся только благодаря Лин-Лин, то Айлин они помочь не в силах.       — Правда, все как и обычно, — Чудовище коснулся её лба своим, прикрывая глаза, он не спал уже сутки. На этот раз он получил гораздо больше, цена оправдывала количество. — Дети в академии?       Она тоже прикрыла очи, усталость пульсировала во всем теле, ведь, после того как она проводила Тревиса, так же не смыкала глаз. Всё утро она контролировала задремавшую Айлин, не позволяя Лисиню грузиться этим.       — Да, — хрипло молвила она.       Тревис отстранился, заглядывая в её распахнувшиеся очи.       — Тебе нужен отдых, — мужчина отпустил её предплечье, потянувшись к волосам. Одним движением он вытащил шпильку, рассыпав иссиня-черные пряди по спине. Аромат жасмина с новой силой окутал их спальню и на душе стало чуть легче.       Китаянка покачала головой, улыбнувшись ему одним уголком губ.       — Нет, ты устал больше меня… Я не могу.       Тревис нахмурился, откладывая шпильку на то же кресло. Он не понимал её жертвы. Айлин выпила остатки отвара, значит, всё точно будет в порядке, они практиковали такое не впервые. Тогда, почему она не могла хоть раз пожалеть себя и его? Сейчас, когда ей как никогда нужно отдыхать.       Одной рукой Чудовище расстегнул плащ, откидывая его на спинку кровати.       — Никто из нас не устал больше чем ты, — он мягко прошёлся ладонью по её руке, будто бы уговаривая этим жестом. — Жасмин, не нужно жертвовать своим здоровьем, у дочки уже всё хорошо и так будет, ты знаешь.       Конечно, она знала, а Тревис, как и всегда, не желал оставлять выбора в этом вопросе. Он поднял её на руки, прекрасно понимая, что сама она не пойдёт. Усадил на краешек их кровати. Присел на колено, дабы развязать ленточки на туфлях. Каблуки звякнули, когда он отставил их к прикроватной тумбочке. Золотистые очи коснулись взглядом её глаз. Чудовище поднялся, расстёгивая жемчужную нить, что держала платье. Лин-Лин поравнялась с ним, позволяя стянуть с себя одежду. Кожа покрылась мурашками от холода, когда он направился к шкафу за её алой сорочкой. Перебрал стопку одежды, наконец, достав одну из тех, что любил. Вернулся так же быстро, накидывая лёгкую ткань на её тело. Руки сами собой коснулись округлившегося животика, бездумно проведя рукой по её боку. Спокойствие наполнило душу, мужчина бегло коснулся лба супруги губами.       — Отдохни вместе со мной, пожалуйста, — Лин-Лин осела на кровать, едва кивнув ему.       Тревису понадобилось несколько секунд, чтобы раздеться, а после лечь. Он укрыл их обоих тёплым, пуховым одеялом, притягивая супругу ближе к себе. Женщина протянула руку, так чтобы обнять его в ответ. Сухие девичьи губы коснулись шеи в немой благодарности. Её тёплое тело согрело его, а аромат жасмина стал лекарством от всех мыслей, что вертелись в голове.       — Снадобья? — сонно пробормотала она.       — С ними ничего не будет, засыпай, — он скользнул выше по спине, мягко огладив макушку своей королевы.

***

      Солнце близилось к закату, окрашивая небосвод в мягкие оттенки персикового. Температура воздуха понемногу понижалась, не так давно они вернулись из академии, устраиваясь в розово-жасминовом саду замка Чудовищ.       Белоснежная не могла не воспользоваться случаем, устроившись как можно ближе к зрелищной тренировке принцев. Лисинь настоял на том, чтобы Айлин была рядом, ровно до тех пор пока мать с отцом не дадут ей снадобье. Принц не смог побеспокоить их отдых, прекрасно понимая, как нелегко им давались эти приступы сестры.       Принцессы расположились неподалёку. Никс создала для этого самые комфортные условия, оборудовав ледяную мини мастерскую: два столика, мольберт и кресло для Айлин.       Принцесса была довольно молчалива, бездумно водя кистью по холсту. Она не помнила что хотела изобразить и, кажется, была вовсе не здесь, уходя мыслями очень далеко. Что-то никак не давало покоя, навязчиво кружа в голове. Оно было неправильным, но безумно притягательным. Как будто если она решится, то навсегда избежит проблем, но шанс был таким же призрачным как и её надежда. Вдруг всё это ошибка? Тогда на нет сойдут все старания близких людей. Но что если нет? Тогда… тогда… Айлин вздрогнула от холодного, грязного прикосновения испачканной глиной руки.       — Что такое? — девушка приподняла уголок губ.       Никс прищурилась, отмечая не свойственное принцессе поведение, но быстро расслабилась, ощущая взгляд Лисиня на их силуэтах.       — Я хотела спросить не холодно ли тебе, может убрать снежное облачко?       Айлин покачала головой, вернув взгляд к несуразной абстракции на своём холсте.       — Ты дрожишь, — тихо дополнила Белоснежная.       Чудовище замерла, ощущая эту судорожную, гадкую дрожь в самом центре своего существа. Вдохнула так глубоко, насколько позволяли лёгкие, но это не помогло. Она тревожилась, разгоняя кровь с чутко дремлющими силами. Ей нужно успокоиться, но как можно?       — Это не от холода. Я позже расскажу, не спрашивай сейчас.       Белоснежная развернулась к ней всем корпусом, ощущая в груди какое-то неприятное волнение. Синие глаза скользнули по бледному лицу подруги и страх мягко оплёл сердце своими хрупкими лозами.       — Всё нормально? — Айлин поняла что подразумевалось под этим вопросом.       Принцесса кивнула, изо всех сил подавляя остатки мерзкого потряхивания.       Удары древка о древко заглушали звуки вокруг, создавая лёгкую мелодию азарта. Феликс уже выдыхался от этой долгой пляски. Лисинь не давал поблажек и, кажется, Лягух знал в чем заключается его беспощадность. Чудовище напирал особенно сильно, желая зацепить противника, оглушить, победить, тем самым преподав один понятный урок.       — Какой ты сегодня злой, — тяжело дыша, бросил принц, одной рукой смахнув влагу с обнажённой груди.       Лисинь не обратил внимания на его слова, одним выпадом выбивая воздух из лёгких противника. Феликс густо усмехнулся, придерживая место удара.       — Я просто тебе немного поддался, — хрипло молвил Лягух, уходя за спину Чудовища. — Но ты всё такой же вредный.       Принц резко развернулся, желая неожиданным, рубящим ударом коснуться чужого плеча, но Феликс ловко ушёл. Лягух, подобно тени, ступал за шагами Чудовища, не давая ему возможности встретиться лицом к лицу.       — На нас смотрят, вернее на меня, — с явной улыбкой в голосе произнёс принц, едва ли не прекращая эту игру в прятки. — Кстати, оказывается Белоснежная весьма интересная личность.       Лисиня раздражали его неуместные реплики и напускное, задиристое веселье.       Сосредоточенный взгляд неосознанно метнулся к принцессам, он оправдал себя тем, что проверял Айлин. Хотя на самом деле он отвлёкся совсем на другое.       Белоснежная с особой, безусловной нежностью вытягивала лепестки из глиняного цветочка, кажется розы. Наклонилась, высматривая несовершенства в своём творении, слегка огладив пальцем нижнюю часть бутона. Девушка была такой простой в этом измызганном глиной старом платье, с грязными пятнами на лице, и собранными волосами. Её не волновало ничего вокруг, кроме этого маленького цветка, который она обсмотрела не менее тысячи раз. Будто почувствовав это нездоровое внимание, темно-синие омуты поднялись, взглянув ровно на него.       Никса улыбнулась, так мягко и нежно, что он почти не помнил, что она так умеет. Лисинь забылся, приподнимая уголки губ — для неё. Так, как не делал уже очень давно.       — Однозначно, позову её на свидание, — напоминая о себе, молвил Лягух, а после ударил.       Чудовище выронил палку, сгибаясь пополам от неожиданного удара. Воздух покинул лёгкие, потемнело в глазах, принц допустил фатальную ошибку, отвлекаясь в бою, пусть он и был тренировочным.       — Заканчивай витать в облаках, — усмехнувшись, пробормотал Феликс.       Лисинь нахмурился, окинув принца весьма красноречивым взглядом.       — Просто заткнись, Феликс, — сквозь зубы процедил брюнет.       Чудовище поморщился, легким движением оглаживая ноющий участок тела. Выдохнул, прислушиваясь к своему дыханию. Ветер прошелестел в длинных черных прядях. Золотистые очи прошлись по самодовольному силуэту Лягуха, который уже прикидывал, что сказать Белоснежной.       Принцу понадобились доли секунды, чтобы нанести ответный удар. Кулак впечатался в чужой живот. Лисинь придержал за плечо, повторяя это действие еще раз.       Феликс закашлялся, стараясь уцепиться за принца, дезориентированный его действиями. Брюнет остановился, заглядывая в бесстыжие голубые глаза, а после оттолкнул шатающуюся фигуру, решив что этого достаточно. Феликс не дал себе передышки, желая тем самым обескуражить противника.       Лисинь не имел права его бить, он выиграл честно, даже если его уловки были продуманы на шаг вперед. Чудовище отвлекся, но что с того? Если Лягух изначально на это рассчитывал. А сейчас лез прямиком в пасть тигра, от которого с трудом спасся.       Лисинь уклонился, ощущая как тлеющие угли ярости распаляются всё больше. Неугомонному Лягуху было мало, а у него сегодня так некстати совсем не было настроения играть в игры. Парень перехватил руку друга, выворачивая за спину. Феликс зарычал, со стоном вырываясь из захвата, нацеливаясь на спокойное лицо Чудовища. Лисинь опередил, больно врезаясь в его переносицу, затем снова задевая челюсть, скулы, губы. Он бил не разбирая. Пока костяшки пальцев не заныли, неприятно пощипывая, а руки не окрасились багровыми пятнами чужой и своей крови. Феликс изредка попадал и по нему тоже, разбив нос и нижнюю губу.       Мир вокруг смазался, осталась только густая ярость, раздражение и нежелание останавливаться. Лисинь не смог бы признаться вслух о том, что чувствует когда Феликс заигрывает с Белоснежной. Никому, и даже самому себе. Один раз он уже проиграл, стремительно подходя ко второму поражению, на этот раз совсем не участвуя.       Он не сразу услышал женский сорвавшийся крик, кажется собственное имя. Чудовище не вынырнул из омута, что красной дымкой застилал глаза. Остервенение обрушилось на тело и он швырнул Лягуха на землю. Медленно надвигаясь к его размытому силуэту.       Айлин испугалась, подходя ближе к тренировочной арене. Подрагивающие пальцы уперлись в горячую грудь брата, желая его остановить. Знакомая, почти родная, мощь медленно кружила голову, ластясь к её насыщенному страху. Ей нельзя было чувствовать эту эмоцию.       — Лисинь, хватит! — вновь крикнула принцесса, дрожь перешла к ногам.       Туманный омут золотистых глаз опустился на маленькую фигуру взволнованной девушки. Ему понадобилось слишком много времени, чтобы понять что именно он сделал. Будь принц наследником, наверное, прямо сейчас смог бы забрать маску. Туманная патока сошла с радужек, делая мир четче. Внутри закружился стыд, мешаясь с болью вины — это он довёл сестру.       — Айлин, прости меня, — он нахмурился, ругая себя за потерю контроля, — давай я позову отца или маму?       Девушка покачала головой. Глаза опустились ниже, цепляясь за блеск цепочки у него на шее. Она носила похожую, их различали только символы, свисающие с верхушки полумесяца у нее — серебряная луна, у принца — золотое солнце.       — Что на тебя нашло? — вновь поднимая взгляд к нему, молвила она.       Принц замялся, Айлин итак все прекрасно понимала.       — Неважно, — отмахнулся он.       Принцесса обреченно покачала головой, а яблоко раздора сейчас помогало Феликсу не захлебнуться собственной кровью.       Золотистые очи близнецов невольно взглянули в сторону Белоснежной. Девушка вытерла руки о подол, слегка разминая пальцы. Она всегда так делала, превратив в привычку. Ладони заполнились серебряным сиянием, медленно движась по силуэту принца. Раны вспыхнули в ответ, сращивая кожу и проясняя взгляд.       Феликс мягко улыбнулся ей. Белоснежная кивнула, приподнимая один уголок губ. Протянула руку, с засохшими пятнышками глины, дабы помочь ему подняться. Лягух не отказался. Они оба повернулись к Айлин и Лисиню.       Синие глаза открыто прошлись по увечьям Чудовища, но выглядел он гораздо лучше Феликса. Разбитая губа, размазанная по нефритовому подбородку кровь, толстая багряная полоса на переносице, зреющие под глазами синяки и растертые до крови костяшки пальцев. Она бы хотела его исцелить, коснуться идеальных черт лица, чтобы еще раз добиться той самой улыбки. Но ей было нельзя. Лягух пострадал слишком сильно, раны Чудовища послужат ему уроком, пока он не доберется до замковых лекарей.       Феликс оскалился, со всем презрением смотря в глаза другу. Бурная реакция. Он недооценил его гнева, когда речь заходила о девчонке, которую он пас с детства благодаря своей сестрёнке.       Айлин слегка качнула головой, Белоснежная отчётливо видела, как дрожат руки принцессы. Страх девушки был почти осязаем, подойди она ближе, и смогла бы тронуть рукой. Чудовищу было больно, Айлин чувствовала эти едкие, разъедающие эмоции, поселившиеся в самом центре груди. Ноющие нарывы костяшек пальцев и разбитое лицо. Всё это она неосознанно впитывала подобно губке, стремясь все ближе к краю.       Никс нахмурилась с глубоким выдохом. Лисинь не просил её помощи, наверное, не стал бы, находясь даже на грани между последним вздохом.       Синие глаза заглянули в расплавленное золото принца. Она замерла, совсем не зная, что ищет. Но он не отвернулся, не сделал ничего, чтобы вновь отгородится от неё. Не был таким же пустым как прежде. Может очень давно, но он смотрел на неё так же как сейчас. Девушка не могла вспомнить, делая шаг на встречу. Ведомая одним этим разрушающим вниманием, от которого отвыкла.       Чем ближе, тем ярче дурманил запах его тела смешанный с ароматом спелых ягод смородины. Никс коснулась его лица кончиками пальцев, зная, что он захочет отшатнуться, но устоит. Привкус гнилого стыда осел на языке, тяжестью давя на солнечное сплетение и грудь. Неужели она настолько ему противна?       Неуверенная дрожь его тела импульсом отдалась в собственные пальцы. Принцесса прикрыла глаза, чтобы не видеть его изменившееся выражение лица. Маска легла на фарфоровые девичьи черты — ей так же безразлично.       Понадобилась вечность, чтобы исцелить его или так только показалось. В любом случае, она не смогла отстраниться сразу, растворившись в этой слабости, что позволила.       Тёплое прикосновение заставило её распахнуть синий океан очей. Лисинь мягко тронул девичье запястье в известном им одним скольжении, похожем на ласку. Воздух застрял в лёгких, и она не смогла свободно выдохнуть, едва скрывая изумление.       — Спасибо, — тихо произнёс принц, так что вибрация его голоса отдалась по всему телу.       — На здоровье, — совершенно серьёзно молвила принцесса.       Идеальные черты были так же теплы, как и прикосновение, что никак не отпускало её кожи. Девушка отстранилась, слегка кивая. Прекрасно зная, что будет чувствовать это касание ещё очень долго. Ей стоило запомнить.       — Как долго планируете восхищаться здешними красотами? — наконец подал голос Феликс, обращаясь к Белоснежной.       Девушка невольно вздрогнула, тут же расплываясь в мягкой улыбке.       — Ещё планируем, — она перевела взгляд на Айлин, — жду тебя на месте, — махнула кончиками пальцев, слегка приподняв ладонь. — Доброго дня, мальчики.       Принцесса очень быстро собрала все их принадлежности и ушла так, словно сбегала от неловкости, которую сама же и создала.       — Я думаю, что нам пора закругляться, — пронзительно взглянув в сторону друга, молвил Чудовище.       — Сначала незаслуженно избил, теперь выгоняешь?       Лисинь слегка улыбнулся, одним уголком губ.       — Я обозначаю момент, когда у тебя возникли неотложные дела.       Феликс ухмыльнулся шире, они оба знали, что у него действительно есть одно дело.       — Успокойтесь оба, — довольно тихо произнесла принцесса, — раздражаете.       Подвешенная атмосфера нервировала Айлин, она грубо выдохнула, заприметив фигуру отца. Наконец-то! Её кошмар скоро закончится, только если сделать всё правильно. Сомнения, терзающие душу, нервировали ещё больше. Принцесса медленно сходила с ума от своей нерешительности.       Девушка подалась вперёд, избавляясь от компании метающих искры принцев. Ближе к отцу — своему мнимому спасению. Путь до него показался ей бесконечностью. Айлин не постеснялась прильнуть к горячему телу папы, обнимая так крепко, насколько хватало сил. Тревис погладил шёлковую макушку, второй рукой мягко касаясь дрожащей спины.       — Как ты, mia cara ?              Принцесса отстранилась, заглядывая в те же глаза что и у неё. Уголок губ приподнялся, смягчая нежные черты.       — Как только ты пришёл, стало гораздо лучше, — мужчина кивнул, заправив длинную прядку за ухо принцессы.       Внимательно скользнул по лицу дочери, обращая особое внимание на золото глаз. Облегчение затопило грудь, когда он действительно не нашёл в них признаков магии. Значит, старый отвар ещё действовал, он медлил, позволив себе такую долгую слабость, забывшись во сне.       — Трудно было достать их? — сминая пальцы рук, молвила принцесса.       Заранее зная, что ответит отец. Как бы опасно это ни было, он рисковал всем ради них и мамы — всегда.       — Пустяки, главное чтобы ты была спокойна, mia cara, — Тревис оставил мягкий поцелуй на сладко пахнущей персиками макушке дочери. Протянул ей бутылёк с разбавленным отваром, — я достану столько, сколько тебе нужно.       Принцесса почувствовала, как что-то внутри задрожало, горечью оседая на языке.       — Спасибо, папа.

***

      Белоснежная уже переоделась в своё платье, закинув грязную рабочую одежду в шкаф. Рука едва ли не соскальзывала со щеки, которую она подпирала, локтём упираясь в подлокотник дивана. Синие глаза мерно следили за мечущейся по комнате принцессой.       Айлин напряжённо о чем-то размышляла, сжимая горлышко бутылки до побеления костяшек пальцев. Холодный страх медленно клубился у самых костей так, будто хотел стать частью её тела. Принцесса разрывалась между правильным и не правильным. Ей было жаль родителей, столько лет они исполняли её просьбу — избавляли от магии. Она не слушала, до тех пор, пока не стало слишком поздно и пути назад теперь не существовало. Но быть может, у неё ещё был шанс? Тот мужчина, она помнила его имя, словно он её фатум. Ниспослан чтобы, наконец, избавить отца от бремени, что тянул так много лет.       — Айлин, может, ты хоть что-то скажешь? — выдохнув, подала голос Белоснежная.              Девушка вдруг остановилась, переводя на принцессу близкий к безумию, золотистый взгляд. Решение пришло само собой. Сошла с ума до такой степени, что перестала бояться попробовать.       — Кассиан, — пробормотала она так, словно Никс всегда его знала. — Я хочу попробовать записаться на этот курс, — уже твёрже молвила девушка.       Белоснежная нахмурилась, складывая руки на груди. Кивнула, едва заметно.       — Хорошо, запишись. Не нужно так нервничать.       Айлин перевела взгляд на стеклянную бутылочку в своих руках. Что делать с отваром? Она не могла его не выпить, из страха разнести весь замок и разволновать мать отцом. Не могла отнестись так неуважительно к их стараниям — ради неё. Не хотела вновь терпеть эту боль, липкий страх, бегущий по позвоночнику и холодную испарину.       — Отвар, я не могу его выпить, — девушка прошла к дивану, с грохотом поставив стекло на столик.       Никс поднялась на ноги, не желая скрывать своего изумления.       — Что значит не можешь? Айлин, ты это не контролируешь!       Чудовище резко развернулась.       — Но я хочу научиться, — она взмахнула руками, — если у меня не будет магии, мне нечего контролировать.       — Это похвальное желание, и я не стану тебя отговаривать. Но ты должна выпить, разве тебе не жаль потратить жертву отца впустую? Хочешь их напугать? Они же не спят сутками в такие дни, и ты знаешь это лучше меня. Я не знаю, — девушка скептично оглядела бутылочку, — разведи его, хотя бы на неделю, и, когда будешь уверена в себе. Делай как считаешь нужным.       Золотистые глаза коснулись сверкающего в солнечном свете стекла. Она не помнила точных пропорций, не знала насколько хватит того что пила с утра. Ещё один повод отказаться от этой непрекращающейся пытки.       — Помоги мне? — девушка качнула головой в сторону шкафа.       Никс выдохнула, выполняя просьбу подруги. Она достала несколько таких же бутылок, рассчитывая дозировку вместе с девушкой. Жидкость была перелита в четыре одинаковые скляночки и разбавлена чистой водой. Из насыщенного пурпура, оттенок стал более мягким — лиловым.       Айлин поболтала готовое снадобье, залпом выпивая гадкую на вкус жидкость. Неприятный привкус осел на языке, она опустошила стакан с оставшейся водой, не сумев прогнать вкуса.       — Надо что-то с ними сделать, иначе они пропадут, — тонкие пальцы, закрутили крышечки оставшихся бутылок. — Прошу, — пронзительный взгляд янтарных глаз вперился в синий океан, — не говори об этом никому. — Айлин знала, что девушка не скажет, но не могла не попросить.       Белоснежная скептично осмотрелась, и без того зная каждый дюйм этой теплицы. Руки заискрились слабым, голубым свечением. Создавая маленький, ледяной ящичек в пространстве под шкафом.       — Там не должны пропасть…       Принцесса недоговорила, вздрагивая от стука в совершенно прозрачную, французскую дверь. Руки сжались в кулаки, она медленно обернулась, встречаясь с сапфировыми очами Лягуха.       Любимая улыбка с долей хитрецы возникла на девичьих губах, подобно защитной реакции. Сердце ускорило свой ритм, когда он поманил её рукой, а она послушно двинулась вперёд на негнущихся ногах. Он их видел, без сомнения! Никс не могла знать, как долго он здесь стоит с ободранными с какого-то куста алыми розами. Символ семьи Чудовищ. За осквернения сада, он наверняка вновь получит по лицу.       Принцесса неловко вышла на улицу, тут же захлопывая дверь, до дрожи старых стёкол. Распрямилась, вставая более ровно — статно. Принц молчал, долго смотря ей в глаза, она сходила с ума от мысли, что он все понял.       — Ты что-то хотел? — сквозь долгую тишину, наконец, спросила она.       Феликс кивнул, прочищая горло. Букет алых цветов, оказался прямо у её лица, заставляя девушку задохнуться от приторного аромата бутонов.       — Не судим за мои творческие способности. Сочинял на ходу и надеюсь на положительный ответ, — он вновь наигранно прочистил горло, прикрывая губы кулаком. — Яблочко, ты так прекрасна, на свидание со мной согласна?       Девушка не смогла сдержать лёгкого смешка, как будто специально заставляя слабо заалеть щеки. Руки сомкнулись вокруг шипастых стеблей, раня нежную кожу.       — С розами ты зря, если Лисинь узнает, — Лягух махнул рукой, девушка задумалась. — Мне очень льстит твоё внимание Феликс, но в свиданиях я пока не заинтересована.       Принц покачал головой, совсем не ожидая разочарования в её ответе. Кажется, его безупречная харизма подвела.       — А как на счёт не свидания? — парень не сдавался, желая попытаться ещё разок.       — И что это за «не свидание»? — она была уверена, что откажет вновь.       Принц ухмыльнулся, припоминая события сегодняшнего дня.       — Да так, собирались с Лисинем в одно заведение, не желаешь составить компанию?       Имя Чудовища в списке присутствующих в корне меняло дело.       — Когда?       — Завтра, — принц протянулся за её рукой, целуя тыльную сторону ладони, — уверен яблочко, мы с тобой споёмся.

***

      Сумерки давно сгустились за окном, позволяя небосводу рассыпать звезды. Не яркий свет торшера освещал строки какой-то книги, которую Чудовище читал, целую вечность, зависнув на одной и той же странице. Лин-Лин плотно прижалась к его телу, сжимая широкую ладонь сквозь сон. Голова женщины притаилась рядом с его плечом, мягко касаясь обнажённой кожи лбом.       Она выглядела так же мирно, как и тогда, когда он вернулся, оставив её на слишком длительное время. Тревис не мог перестать смотреть на расслабленные черты лица супруги, она устала слишком сильно.       Китаянка заворочалась, наконец, распахивая изумрудные очи, не сразу соображая, что происходит вокруг. Забралась чуть выше, заставляя мужчину откинуть книгу, горячая щека коснулась его груди.       — Который час? — хрипло пробормотала она.       Сухая ладонь выскользнула из его руки, дабы коснуться крепкого торса. Лин-Лин снова прикрыла глаза, растворяясь в духоте одеяла.       — Скоро рассвет, — тихо ответил он.       Железный Веер поморщилась, наконец, отгоняя остатки сна. Отчего-то в груди поднялось едкое чувство вины и печали. Она снова не дождалась Айлин, вновь бросила всё на него. Лин-Лин прекрасно понимала, что Тревис такой же родитель, как и она, но порой ей казалось, что она делает недостаточно. Всю ночь он находился в богом забытом месте, чтобы неизвестно за что выкупить эти снадобья. Она же не делала ничего, кроме как изводила себя.       Широкая, тёплая ладонь легла на обнажённую часть спины, обжигая китаянку. Тревис мягко прошёлся вверх и вниз, словно успокаивая её. За столько лет, он будто научился читать мысли, взглянув на неё лишь раз.       — Я дал Айлин снадобье ещё днём, — он запутался в сладких прядях её волос, — давай ты не будешь себя винить за то, что проспала? Я прекрасно знаю, что ты уже это делаешь, жасмин.       — Ты устал, из-за меня ещё и не выспался, — Лин-Лин ненавидела свои плаксивость и нервозность, пришедшие с беременностью.       Мужчина мягко усмехнулся, так, что она ощутила вибрацию его голоса. Второй рукой взял её ладонь, сжимая подрагивающие пальцы.       — Глупости, я отдохнул достаточно, и мне не сложно позволить отдыхать тебе, когда все что нужно могу сделать сам.       Однажды потеряв его, она до безумия желала беречь. Но, по-видимому, из них двоих это умел делать только Тревис. Она знала, что в этом нет ничего, что стоило беспокойства, но чувствовала себя бесполезной, а от того беспомощной. Её положение противоречило адекватности. Железный Веер никогда не поймёт, за что ей достался такой муж, но всегда будет благодарна за то, что у их детей был такой отец.       — Всегда так, — она вновь прикрыла глаза, ластясь ещё ближе, — прости.       Лин-Лин было стыдно за своё поведение.       Тревис переживал за неё, вовсе не из-за беременности. Безусловно, сейчас она должна заботится о себе больше обычного, но никогда не умела этого делать.       — Просто я хочу, чтобы ты запомнила и перестала пренебрегать собой, — Чудовище погладил её шею, слегка массируя корни волос, — неважно ради кого, меня или детей: когда ты не рядом, рядом буду я.       Но ведь сам он этим и занимался, отдавая всё самое лучшее ей и их детям. Или же ей только так казалось? Когда на самом деле Тревису всего было достаточно.       — Тебе надо поесть, Лин-Лин.       Изумрудные очи распахнулись, цепляясь за край одеяла на бёдрах супруга. Стоило упомянуть ранний завтрак, как навязчивый аромат ягод заполнил нос. Она до безумия хотела клубники, наедаясь ею до аллергической реакции. Железный Веер отстранилась, подтягиваясь выше, дабы сесть, и, наконец, освободить супруга.       Мужчина всего раз коснулся её ладони в ласковом поглаживании, прежде чем встать. Мягко распахнул края балдахина с её стороны, закрепляя их на столбиках кровати.       Лин-Лин скользнула взглядом по его бледноватому, усталому лицу. В груди заскребло, вновь наполняя виной. Он ждал её, чтобы накормить, составить компанию и успокоить. Женщина откинула одеяло, наконец, ощущая блаженную прохладу. Босые ноги коснулись каменного пола, и она задрожала, скорее направляясь к шкафу. Едва нашла обувь без каблука, согревая ступни.       Тревис подошёл сзади, накидывая ей на плечи свой собственный халат. Женщина обернулась.       — Подумал, что ты захочешь посидеть на балконе, — отвечая на вопросительный взгляд супруги, молвил он.       Чудовище протянул ей серебряный разнос, накрытый широкой крышкой.       — Тогда оденься тоже, — тихо сказала она.       Тревис кивнул, направляясь к шкафу, дабы достать ещё один свой халат. Захватил со столика альбом и кусочек карандаша, наконец, подталкивая китаянку к французским дверям.       Стоило стеклянным дверям распахнуться, как комнату наполнила утренняя свежесть, сладкая и по-весеннему прекрасная. Небо уже окрасилось в пламенный оттенок предрассветного зарева.       — Позавтракаем, и ты отдохнёшь, — она приподняла уголок губ, оборачиваясь к мужчине, — вместе со мной.       Тревис не смог сдержать нежной улыбки. Протянул ей руку, мягко привлекая ближе к себе, так чтобы аккуратно усадить на колени, размещая её подобно младенцу в своих объятиях.       — Как пожелаешь.       Он отложил альбом на подлокотник, помогая Лин-Лин снять серебряную крышку с широкого разноса. Она гулко выдохнула, заприметив желанное лакомство. Целая тарелочка крупных плодов с блестящими капельками воды, что остались после мытья. Любимый фруктовый чай.       Тревис подал ей чашку чая, убирая поднос куда-то рядом с креслом. Тарелочка ягод разместилась на ногах Лин-Лин.       — Надеюсь, я угадал, — он коснулся низа её живота, поглаживая большим пальцем.       Чай и клубника было почти единственным, что она могла нормально есть, не опасаясь тошноты. Железный Веер кивнула, отпивая половину кружки, затем отдала напиток, укладывая голову на его плечо.       Тревис не стал вновь брать альбом, ощущая в это мгновение особое умиротворение. Лин-Лин отдала ему ровно половину своего единственного лакомства. Усталость обрушилась на плечи, мешаясь со спокойствием.       Они просидели так ещё немного, пока окончательно не рассвело, а после вернулись в спальню. Вновь закутываясь в прохладную мягкость пухового одеяла.