Ибо я согрешил

***

      Сатору и Цумики, которая наконец хоть немного освободилась от дел и приехала их навестить, с удобством устроились на большом диване в гостиной, тихо переговариваясь между собой. Девушка поглаживала старшего по голове, что мужчина устроил на её коленях. — Я готов полезть на потолок, честное слово, вот настолько я скучаю, — Годжо тяжело вздохнул. — Понимаешь? — Неужели ты думал, что ради тебя он бросит работу, дом, семью, друзей, всё то, что ему важно и привычно, сменит страну проживания, и всё это ради дружбы, — Цумики выгнула одну бровь, поглаживая старшего по волосам. — Не получив, кроме неё, совершенно ничего взамен? — Ну нет, конечно, — Сатору закатил глаза, сложив руки на груди и обиженно поджав губы. — Действительно таким дураком меня считаешь? Я всё понимаю. И прекрасно знаю, что не могу взамен предложить того, что ему на самом деле хотелось бы и чего он заслуживает, потому что, окей, Сугуру просто потрясающий, самый лучший человек, правда, Цумики, он слишком замечательный, чтобы я мог себе позволить так с ним поступить. Знаешь, он нашёл общий язык с Мегуми сразу же после знакомства. Наш замечательный ребёнок даже ни разу не закатил глаза и не фыркнул в его сторону. Лично я считаю, что это огромная победа со стороны Сугуру. — Мегуми, вообще-то, так ведёт себя только рядом с тобой, — Цумики засмеялась, чуть сжав волосы старшего. — Потому что ты ведёшь себя с ним как с ребёнком, и он неосознанно подстраивается. Ну и ещё ему слишком нравится тебя бесить. — Как будто я вообще могу на него злиться или раздражаться, — Сатору закатил глаза. — И, между прочим, я всегда говорю, что Мегуми очень взрослый и самостоятельный для своего возраста, и вообще, он замечательный. — Кому ты это говоришь? — хитро улыбнулась девушка. — Всем вокруг? — Мужчина утвердительно кивнул. — Так я и думала. Говори это и ему тоже, и почаще. Тогда он поймёт, что и в его глазах ты вырос, а не остался наглым ребёнком, который постоянно говорил тебе гадости с первого дня знакомства.       Скоро должны были прийти Мегуми и его парень, Фушигуро уже не терпелось с ним познакомиться, даже Сатору его расхваливал, говорил, что мальчишка хороший, искренне любит её брата и готов ради него на всё. Девушка была рада за брата. Сколько она не навещала их? Полгода?       За это время столько всего изменилось. Её любимый младший братишка был в отношениях, да и с Сатору стало… Легче. Раньше всё было хорошо, но молодой священник вёл себя так, словно кто-то скрутил тумблер эмоций на минимум. Цумики была уверена, что это не настоящий Годжо.       Сколько они были с ним? Много лет, большую часть своей жизни, но всё это время получали только редкие улыбки и короткие объятья.       Мужчина не был плохим или что-то в этом роде, но иногда возникало ощущение, что между ними словно стена. Мегуми и Цумики всегда хорошо учились, были лучшими в своих классах, но всё, что получали от опекуна, это едва заметная улыбка, поглаживание по волосам и искреннее: «Я тобой горжусь». Словно он не мог вытянуть из себя что-то большее. Было заметно, что и эти слова давались ему с трудом.       Цумики была рада, что сейчас мужчина улыбался и смеялся искренне, без горечи, не через силу. Этого было достаточно. — Я пойду поговорю с Сугуру, а потом будем накрывать на стол, идёт? — Годжо встал с дивана. — Да, конечно, — девушка лишь села поудобнее. — Сатору, хочу, чтобы ты знал. Если ты решишь уйти из церкви, поймешь, что это совсем не то, чем ты хочешь заниматься, и строить отношения с этим мужчиной, то я не буду против, наоборот, буду за тебя. Мы с Мегуми хотим, чтобы ты был счастлив. — Спасибо, — мужчина тепло улыбнулся, приобнял девушку за плечи и на несколько секунд прижался губами к её виску, а после направился в свою комнату.       Закрыв за собой дверь и с удобством устроившись на кровати, Годжо сразу же позвонил через мессенджер, в котором была возможность в любой момент переключиться на видеозвонок, ведь если Гето был один, они хотели иметь возможность видеть друг друга, вынужденная разлука не нравилась мужчинам. — Привет, Сатору, — послышался из телефона мужской, слишком довольный голос всего через пару гудков. — Ты не занят? — сразу же спросил старший, не желая отвлекать друга от работы или других дел. — В случае чего, можем созвониться позже. — Не можем, — судя по голосу, Сугуру был немного выпившим и определённо довольным. — Минуту, я уйду в другую комнату. — Выпил в честь праздника? — святой отец тихо засмеялся. Он видел друга выпившим и не один раз. Гето был совсем не из тех людей, кто, будучи под градусом, вёл себя как-то иначе, чем обычно, скорее он просто становился чуть более раскованным и весёлым, улыбался чаще и шутил ещё смешнее. — Как можно, святой отец, это всего лишь обычная попойка с приятелями, — послышался звук закрывающейся двери. — Итак, ты не против лицезреть меня пьяного, потому что я очень соскучился и хочу видеть твою крайне симпатичную мордашку! — Я, вообще-то, тоже, — Годжо включил громкую связь и камеру и дождался, пока друг сделает то же самое. — Итак, — мужчина довольно улыбнулся, игриво подвигав бровями. — Ты не так уж и пьян, как я думал в самом начале. Как твои дела? Удалось сегодня поспать? — Всё относительно хорошо, если ты, конечно, не обижаешься на то, что я уснул во время нашего разговора, — Сугуру виновато поджал губы, разглядывая лицо друга в экране смартфона. — Почему я должен обижаться, если ты, надеюсь, наконец нормально поспал? — Старший так же разглядывал лицо собеседника, не желая это прекращать. Он и в самом деле очень скучал. — Ты же поспал? — Да, — Гето кивнул. — И даже почти выспался. С тобой спалось гораздо лучше. — Сугуру, — мужчина едва заметно покраснел. — Тебе просто нравится меня смущать, да? Ты же специально… — Очень, — младший довольно улыбался. — Ты становишься ещё очаровательнее, когда краснеешь, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее, а нет. Как у вас дела? Цумики приехала? — Да, сегодня утром службу проводил отец Михаэль, я договорился, уж слишком давно мы не виделись, — старший был явно смущён словами друга, но всеми силами старался этого не показывать. — Поговорю с тобой и пойдём за стол, а пока ждём из магазина Мегуми и Юджи, скоро должен приехать. Хочу, чтобы и ты был с нами. Я и в самом деле очень скучаю. И Цумики хочет с тобой познакомиться. — Я знаю, Сатору, знаю, — Гето тяжело вздохнул, поджав губы. — Вчера готов был всё бросить и прилететь к вам. Очень соскучился. Полечу в Корею, как только будет возможность. Пустишь к себе? — Да, — Годжо тяжело вздохнул. — Если ты не против поспать со мной ещё немного, то не снимай квартиру, давай сразу к нам, пожалуйста. — Конечно, — младший неожиданно выключил камеру. — Сатору, убери громкую и выключи камеру. Хочу сказать кое-что важное. — Да, конечно, — священник сразу сделал так, как было сказано. — Слушаю, Сугуру. — Я постараюсь вырваться к тебе в ближайшее время, — начал мужчина тихо, но крайне серьёзно. — Потому что безумно по тебе соскучился. Хочу крепко тебя обнять и больше не отпускать от себя никогда. Я так сильно скучаю, что в мыслях только ты. Всё из рук валится, не хочу чувствовать прикосновения других, только твои. Чертовски сильно хочу быть рядом, и до безумия сильно хочу тебя поцеловать. Да мне крышу сносит от одной мысли о тебе и твоих губах! — Сугуру, — старший тихо всхлипнул от переполняющих его эмоций, уткнувшись лицом в одеяло и прижав телефон плечом к уху, пока руки нервно сжимались в кулаки. Слышать такое от друга тяжело и больно, но не потому, что было что-то не так или ему не нравилось, напротив, он озвучивал то, о чём священник в тайне мечтал по ночам. — Сугуру, я… — Я знаю, солнце, знаю, — Гето закусил губу едва ли не до крови, в надежде остановиться и удержать себя в руках. — Знаю, что нельзя, знаю, что не должен такое говорить, прости, но я… — Нет, не должен, — священник сжал свою футболку на груди в области сердца, переходя на шёпот. — Но я бы тебе позволил. — Что? — явно не ожидая такого ответа, младший нервно сглотнул, резко выдохнув. — Правда? — Да, — совсем тихо сказал Годжо. — Тебе - всё, что угодно. — Я приеду, — не повышая голоса, всё так же почти шёпотом говорил младший. — И не отпущу. — Договорились, я тебя очень жду, — священник кивнул, хоть собеседник этого и не увидел. — Погоди, как ты меня назвал? — Солнце, — немного нерешительно повторил мужчина. — Можно? — Да, — Сатору счастливо улыбнулся. — Называй так почаще, мне нравится. — Хорошо, солнце, — Гето не смог сдержать такой же счастливой улыбки в ответ. — Тебе нужно идти, да? — Да, — старший тяжело вздохнул, ведь так не хотелось прекращать разговор. — Не пей слишком много и постарайся поспать, ладно? — Конечно, солнце, ребятам привет и спокойной ночи. — Спокойной ночи.       Годжо завершил звонок и уткнулся лицом в подушку, чтобы подавить свой то ли слишком отчаянный, то ли слишком восторженный крик. Что только что вообще произошло? Как их привычный вечерний созвон вообще свернул в такое русло? Как вообще Гето додумался до такого, а Сатору не только не остановил его, но ещё и буквально дал согласие не только на такое ласковое обращение, но и ответил согласием, причём слишком явным, прямым текстом сказал, что хочет того же, что и друг?       Он же священник, мать его! Неужели мужчина готов пойти против собственных принципов, разрушить то, что так долго создавал, лишь ради одного человека?       С ужасом или, напротив, восторгом, мужчине сейчас и в самом деле было тяжело понять собственные эмоции, он осознал, что да, да, и в самом деле он был готов на всё ради Сугуру Гето, если тот будет рядом.       Годжо устал быть святым отцом. Это было не для него. Сугуру был прав, когда говорил, что мужчина бросился в крайность. Да и вообще, когда это Сатору стал тем, кто хочет не только спасать людей, но и вести их за собой?       Вся проблема в том, что никем он не становился, а всегда был именно таким. И винил себя в смерти Тоджи. Возможно, ему и в самом деле стоило пристрелить парня, из-за которого в итоге сам и погиб.       Вина за смерть Тоджи не давала спокойно жить, а ещё больше перекрывали кислород стыд и вина перед его детьми. Фушигуро не делал различий между Мегуми и Цумики, как оказалось потом, девочка звала его отцом, а он оставил их сиротами. Годжо был уверен, что если расскажет им правду — потеряет навсегда. Он не мог этого допустить, ведь и в самом деле считал этих двоих семьёй. — Сатору, — послышались стук в дверь и голос Цумики. — Идёшь? Я накрыла на стол, и Мегуми скоро придет, он написал. — Извини, — мужчина, взяв себя в руки, вышел из комнаты, виновато улыбаясь. — Задумался после разговора с Сугуру. Он там отдыхает с друзьями. — И ты, конечно же, ревнуешь? — Фушигуро хитро прищурилась. — Ты точно человек, а не лисица? — Годжо шутливо щёлкнул девушку по кончику носа. — Я не могу ревновать, мы это только недавно обсудили, и я всё понял. Обещал приехать, как только будет возможность. Хочу вас познакомить. — С удовольствием, — девушка подхватила опекуна под руку и повела его в сторону кухни, где всё было готово. — Интересно посмотреть на того, в кого ты впервые влюбился. — Не впервые, — немного задумчиво протянул священник, послушно следуя за девушкой. — А кто был первым? — Цумики окинула его слишком заинтересованным взглядом. — Если хочешь, можешь не говорить, я не настаиваю. — Поговорим об этом завтра, ладно? — Сатору зажмурился до цветных пятен перед глазами, свободной ладонью потирая заднюю сторону шеи. — И у меня будет для вас новость. — Заинтриговал, — Фушигуро удивлённо посмотрела на опекуна, чуть прикусив нижнюю губу.       Сатору очень изменился после встречи с этим Сугуру Гето. Порой девушка терялась. Нет, мужчина всегда был серьёзным там, где это требовалось, особенно если это касалось дел церкви или их с Мегуми, но сейчас он словно… Оттаивал.       Годжо был слишком серьёзным с тех пор, как начал обучаться своему нынешнему делу.       В первые несколько лет им троим было очень сложно друг с другом, даже поговорить удавалось через раз. Нет, Сатору не был слишком строгим или требовательным, никогда, но изначально он был слишком замкнут в себе, из него было сложно вытянуть и пару слов. Дети всегда хорошо, даже отлично, учились, старались, но всё, что они получали взамен, — рука взрослого в волосах, уставшая улыбка и тихое: «Молодец, я тобой горжусь». Говорил тот всегда искренне, было заметно, что это и в самом деле правда, но всё же что-то было не так. Словно не с живым человеком говоришь, а с машиной.       Со временем всё, конечно, стало лучше, но ощущение, что это не настоящий Годжо Сатору, а лишь пародия на неповторимый оригинал, никуда не делось. Цумики чувствовала, что опекуна словно что-то съедает изнутри, но что именно, не знала и даже не догадывалась.       А теперь это. Сатору хочет о чем-то поговорить с ней и младшим братом. Судя по выражению лица мужчины, разговор будет не из простых, но если он наконец расскажет о том, что его мучает все эти годы, девушка была уверена, легче станет всем. — Мы пришли, — послышался голос Мегуми. — Ведите себя прилично. — Ни в коем случае, — девушка хитро улыбнулась, подмигнув опекуну. — Веди уже того героя, что терпит твою хмурую моську! Хочу увидеть легенду вживую.       Годжо тихо засмеялся, надеясь, что Цумики всё же не будет мучить парня слишком сильно. Юджи был хорошим человеком, да и Мегуми любил сильно, это было слишком очевидно. — Может, не надо? — послышался нерешительный голос Итадори.       Ух ты, кажется, школьник и в самом деле волновался. — Нет уж, вали, — недовольно отозвался Мегуми, толкая своего парня в спину. — Сам хотел с ней познакомиться.

***

      Цумики громко и заливисто смеялась, пока Юджи рассказывал внеочередную, слишком смешную историю, Мегуми активно делал вид, что он крайне недоволен всем происходящим, а Годжо довольно улыбался, иногда так же не выдерживая и начиная смеяться. — Сатору, — взяв себя в руки, старшая Фушигуро вытерла слёзы, выступившие от смеха. — У нас закончился алкоголь. — Ну и хорошо, — лениво отозвался священник, расслабленно рассевшись на стуле. — Переходим на сок. — Зануда, — девушка показала старшему язык. — Мегуми и Юджи не продадут алкоголь, так что решай, кто пойдёт в магаз, но учти, что тот, который рядом с домом, уже закрыт, и придётся идти в следующий. А на улице темно и крайне небезопасно для девушки моего возраста. — Точно лисица, — Сатору, не переставая улыбаться, закатил глаза, а после встал из-за стола. — Какие-то пожелания ещё будут? — Увидев отрицательные кивки головами, Годжо вышел из кухни. — Ведите себя хорошо, скоро буду.       Одевшись и прихватив с собой кошелёк и телефон, мужчина направился в сторону ближайшего круглосуточного магазина. Священник всё думал о Тоджи, как, впрочем, и последние семь лет своей жизни. Завтра он всё расскажет Мегуми и Цумики, и будь что будет. Он не хочет и не готов их потерять, но и в себе больше всё это держать сил нет.       Мужчина купил несколько бутылок соджу, а также прихватил немного вредностей для себя и ребят, а после, выйдя на улицу, поражённо замер. Пошёл снег.       Белые крупные хлопья неторопливо укрывали всё вокруг, чарующе двигаясь в своём вольном танце, то игриво касаясь друг друга, то разлетаясь в разные стороны, подбирая для себя новую пару. Годжо любил снег, что по цвету был одинаковым с его волосами, а потому невольно залюбовался, совершенно не замечая, как проходит время. Нужно было идти домой, и не потому, что Цумики хотела выпить ещё, а потому, что его там и в самом деле ждали.       В родной и любимой Японии всё было иначе. Да, у него были родственники, был клан, были старшая сестра и младший брат, были родители, но не было самого главного — семьи. Семьи, которая его любит просто так, за один факт существования, не ожидая от него каких-либо определённых действий и поступков, ничего не требующей взамен.       У этого мира определённо было чувство юмора, но явно тот любил чернуху, ведь никак иначе произошедшее не охарактеризовать. Сатору обрёл семью здесь, в Корее, но ценой жизни человека, которого любил.       Мужчина тихо, с комом в горле от боли и отчаяния, тихо рассмеялся, всё меньше походя на психически здорового человека. Отсмеявшись, он наконец направился в сторону дома, где его пока, по крайней мере, ждут. Что будет дальше — неизвестно.       Всё так же блуждая в своих мрачных мыслях, мужчина свернул в свой двор, достав из кармана ожидавшую своего часа пачку сигарет. Он зашёл за дом, чтобы оставаться никем не замеченным, поставил пакет на местами потрескавшийся асфальт, а сам облокотился спиной на стену, прикурив и удерживая сигарету лишь губами, убрав руки в карманы пальто и расслабленно прикрыв глаза.       Он не слышал звука шагов, никого не заметил, а потому напуганно вздрогнул, когда сигарета не просто упала, а была кем-то нагло перехвачена. Мужчина широко открыл глаза, не в силах поверить в происходящее и явно не ожидая увидеть перед собой того, кого вспоминал пару мгновений назад, и того, кого считал погибшим уже столько лет. Перед ним стоял Тоджи Фушигуро, нагло затягивающийся украденной сигаретой и едва заметно улыбающийся. — Смотри-ка, и в самом деле повзрослел, даже сигареты свои стал покупать, — мужчина ухмыльнулся, выпуская дым в сторону, пока Годжо прикипел взглядом к тому самому шраму в уголке губ. — И сопляком уже язык не поворачивается назвать. — Тоджи, ты, — священник неверяще смотрел на мужчину, который явно хотел его коснуться, но остановился в последний момент. — Какого хуя? — не справляясь с собственными эмоциями, младший тут же ударил его кулаком в грудь, впрочем, явно не причиняя тому сильной боли. — Ты же, ты же…       Годжо сполз ниже по стене, на которую всё это время опирался, сжимая в ладонях воротник собственного пальто, чувствуя, как с каждым резким вдохом становится только хуже. Так вот что такое паническая атака или что-то похожее? Священник никогда не думал о том, что настанет момент, когда он почувствует что-то такое на своей собственной шкуре. — Сатору, тише, — слышался рядом приглушённый голос, словно младший нырнул под воду. — Тише, постарайся взять себя в руки. Сатору, пожалуйста…       Хрена с два он будет слушать этого внезапно ожившего мертвеца, в гибели которого винил себя в последние годы своей жизни, хрена с два он теперь вообще хоть кого-то будет слушать! Всё к чёрту, всё к чёрту!       Последним светлым проблеском в ускользающем сознании стал голос его замечательного ребёнка, который весело окликнул мужчину, призывая идти за ним, и Сатору сдался и пошёл, теряя сознание.