Ибо я согрешил

      По мнению великого и ужасного Годжо Сатору, все явно застряли в долбаном дне сурка, в котором лишь изредка происходило хоть что-то хорошее. Звук будильника, что каждое утро хотелось бросить в стену настолько сильно, чтобы это прекрасное изобретение человечества никогда более не издавало ни звука, в тот самый малый перечень хорошего не выходило.       Каждое утро одно и то же. Ванна, где главной задачей было не уснуть с зубной щёткой во рту, стоя под тёплыми струями воды в душевой кабине, чашка крепкого, слишком сладкого для всего населения планеты Земля, но только не для святого отца, кофе с шоколадкой вприкуску.       Следом было необходимо надеть то самое одеяние священника, которое Сатору не то что не любил, и если чёрные рубашка и брюки не доставляли никакого дискомфорта, белая коловратка приковывала внимание, то самое пятно, тот самый акцент, то чёрные ботинки немного раздражали. Неужели нельзя было заменить их кроссовками? Это было бы удобнее.       Мельком прослушанная сводка новостей, в которой не говорили ничего интересного (к счастью), а уже после дорога сначала до школы, да, она была рядом, но зачем идти пешком, правда, Мегуми? Особенно если опекуну всё равно по пути, и только потом до церкви.       Дни сменяли друг друга в бешеном темпе, но утренние сборы всегда выглядели одинаково. До этого самого гребаного весеннего утра.       Годжо отпил кофе, а после поправил коловратку, краем уха невольно прислушиваясь к новостному диктору. — Вчера ночью было обнаружено тело мужчины, задушенного в салоне собственного автомобиля, — говорила диктор. — Как позже было выяснено, погибшим оказался господин Ким Джи Хён, состоявший в совете директоров компании… — Мегуми, сделай погромче, — Сатору отставил чашку в сторону, теперь внимательно слушая новости. — Чуть более месяца назад полиция уже имела дело с похожим убийством, жертвой которого стал господин Чон Бён-Хо, также состоявший в совете директоров данной компании. Убийство господина Чона пока не было раскрыто. Напомним, что его тело было также обнаружено в его машине. Мужчина был задушен шнурком собственного кроссовка. Вдова господина Кима пока не дала никаких комментариев. Полиция Сеула также не дала каких-либо ни по одному из дел. Будем следить за дальнейшим развитием событий. А теперь к другим новостям…       Мегуми выключил телевизор и перевёл взгляд на побледневшего Годжо. — Ты знал его? — спросил подросток. — Выглядишь не очень. — Нет, — священник отрицательно покачал головой. — Видимо, кто-то либо весьма жёстко чистит верхушку, либо устраняет ненужных свидетелей, либо пытается забрать всю власть себе. У полиции ничего нет, я уверен, как и при убийстве господина Чона. — Как можно убить человека шнурком с его же кроссовка? — Мегуми задумчиво прищурился, обхватив пальцами свой подбородок. — Получается, что жертву ждали в машине, потом вырубили, а это значит, что, скорее всего, убийца затаился на заднем сиденье, потом пересел на переднее, расшнуровал обувь, задушил господина Чона, а после покинул машину и ушёл. С галстуком было бы проще и практичнее. Если только это не был другой шнурок. Но это бы показала экспертиза. Волокна были бы разными, а может, и толщина, и на шнурке не было бы крови, плюс раны, оставленные на мёртвом теле и на живом, разные. Это легко определить. И убийца ушёл незамеченным. А в этом районе камеры и люди. Там много камер. Работал явно профессионал. — Думаешь, что это сделал один и тот же человек? — Годжо с интересом и вниманием слушал парня, едва сдерживая довольную улыбку. — Конечно, — Фушигуро задумчиво смотрел в одну точку. — Погибшие работали в одной и той же компании, оба состояли в совете директоров, убиты слишком похожими способами. Улик нет, подозреваемых, видимо, тоже. Полиции не нужно искать убийцу. — О чём ты? — Священник удивился. — Что имеешь в виду? — Они только время тратят и рискуют жизнями других, — Мегуми закатил глаза, тяжело вздохнув. — Нужно не с последствиями разбираться, а с причиной их возникновения. Возможно, жертв связывало что-то помимо работы, может, твои предположения верны. В корпорации либо чистят строй, либо убирают ненужных свидетелей, либо захватывают власть. Нужно искать там. Проверять, кому всё перешло после их гибели. Проверять личные связи, проверять их увлечения, возможно, они чем-то занимались вместе помимо работы. Нужно искать заказчика, а не киллера. Найдут его — найти исполнителя проще простого. — Из тебя вышел бы отличный прокурор, — довольно протянул Годжо, расплываясь в улыбке. — Мыслишь в самом верном направлении из всех возможных. Впрочем, ничего другого я не ожидал от своего восхитительного ребёнка. Как обычно — на высшем уровне. — Ты опять, — Фушигуро быстро допил свой кофе, после помыв за собой чашку. — Нам нужно идти, а не то мы опоздаем. — Да, минуту, — Сатору допил оставшийся кофе, так же помыл чашку, а после пошёл обуваться. — Захвати ключи от машины, совсем из головы вылетело. — Это потому что девяносто девять и девять процентов времени там абсолютная пустота, — Мегуми ухмыльнулся, кинув мужчине ключ, который тот поймал одной рукой. — Ты делаешь мне больно, — священник, встав перед зеркалом, поправил коловратку. — Что ж, мне вообще ни капельки не стыдно, — Фушигуро довольно ухмыльнулся, обуваясь и закинув на плечо рюкзак. — Потому что я делаю это специально. — Ты слишком жесток, мой прекрасный ребёнок!

***

      Сатору ёбнулся. Ёбнулся абсолютно точно, без каких-либо сомнений, на всю голову. Или мир ёбнулся. Непонятно, но у кого-то из этих двоих были явные, серьёзные, неизлечимые психические проблемы. Иначе Годжо никак не мог объяснить, что видел в толпе до боли в сердце, почти до слёз в глазах знакомый силуэт. «Нет, нет, нет, — попытался мысленно себя успокоить священник. — Тебе просто показалось, ведь недавно разговаривал с Сугуру и вспоминал о нём. Это просто фантазия разыгралась. Не может мёртвый волшебным образом оказаться в мире живых. Бред, просто бред. Успокойся. Тебе показалось. Просто показалось. Нужно больше спать и меньше думать о прошлом». — Сатору? — послышался над ухом немного взволнованный голос Гето. — Сатору, с тобой всё в порядке? — А? — Годжо едва удержал себя на месте, с трудом не вскрикнув, словно напуганная девчонка. Он настолько задумался, что даже не заметил подошедшего к нему мужчину, которого, вообще-то, и ждал. — Да, прости. Всё в порядке. Просто немного задумался. — Немного? — Сугуру, выгнув одну бровь, внимательно осмотрел священнослужителя. — Ты отозвался только на восьмой раз. Ничего не случилось? Точно всё в порядке? — Да, — Годжо тепло улыбнулся, ведь, как оказалось, чужая забота — это очень приятно. — В самом деле просто задумался. Ну что, — мужчина хлопнул в ладоши. — У Мегуми и Юджи сегодня тренировка, а у нас дома полно безумно вкусной, но так же ужасно вредной гадости и соджу. Ты же сам хотел увидеть меня пьяным, так что идём? — Что-то мне подсказывает, что спаивать священника — не очень хорошая идея, но мне слишком интересно, — Гето тихо рассмеялся, подхватывая старшего под руку. — Так что да, идём.

***

— Всё равно не понимаю, — порядком выпивший Сугуру, собравший волосы в неаккуратный пучок, отрицательно покачал головой. — Почему именно священник? Зачем так кардинально? Мог ведь стать психологом, как один из вариантов, педагогом, чёрт, да кем угодно! — Словечки, — более пьяный Годжо легко щёлкнул мужчину по лбу, тихо посмеиваясь. — Да, извини, — Гето рассмеялся, потерев кончиками пальцев пострадавший лоб. — Но я всё равно не понимаю. На мой взгляд, ты слишком молод для этого. Я не говорю, что ты не справляешься или что-то подобное, нет, на самом деле у тебя очень круто получается. Прихожане тебя любят, это сразу бросается в глаза, они слушают твои проповеди, слушают твои слова и советы, не просто слушают, а прислушиваются, не пропускают мимо ушей. Это действительно много стоит. Но я всё равно не понимаю. Ты молодой, красивый, я не должен этого говорить, но алкоголь в моей крови решил иначе, так что ничего личного, сексуальный мужчина! Да за тобой наверняка толпы фанатов и фанаток бегают до сих пор. Уверен, что коловратка всех желающих пламенной любви, ну или хотя бы весёлой ночки мало останавливает. — Сугуру, — весело смеясь, ни капли не смущаясь, заговорил Сатору. — Ты пьян! — Пьян и честен, я попросил бы, — младший довольно ухмыльнулся, разливая новую порцию по стаканам. — Но это правда. Честное слово, не будь ты священником… — Я знаю, что я шикарный и вообще идеальный, — Годжо важно покачал головой. — И по секрету, Сугуру, не будь я священником, — мужчина перешёл на шёпот, хитро улыбаясь и наклоняясь ближе к другу. — Я бы тоже к себе подкатил. — Вот же дурачьё, — Гето громко рассмеялся, легко пихнув старшего в плечо. — Ну что, кампай? — Кампай, — мужчины соприкоснулись стаканами, слушая мелодичный перезвон стекла, а после выпили. — Так почему? — спросил Сугуру, посмотрев мужчине в глаза. — Когда ты ставишь вопрос так, перед этим осыпав комплиментами, я начинаю сомневаться, что сделал правильный выбор, — священнослужитель тяжело вздохнул, откинув голову на спинку дивана. — Я ведь говорил тебе, что сделал это не просто так? — младший согласно кивнул. — Так вот, это не вся правда. Я виноват в гибели двух людей. И одним из этих людей был отец Мегуми. Мы ведь встречались с Тоджи, ну как встречались… Иметь отношения с таким человеком — это значит иногда трахаться и никогда не быть единственным. Я не говорю, что он был плохим, нет, скорее своеобразным. И я многому у него научился. Да и в наших недоотношениях меня всё устраивало, в общем и целом. Мы полностью разбежались незадолго до его смерти. — Он погиб? — нерешительно спросил Сугуру, совершенно не понимая, как реагировать на такие слова старшего. — Нет, — Годжо отрицательно покачал головой. — Его убили.

***

— Сынок, — женщина, сидевшая за обеденным столом, то и дело касалась предплечья Сатору, улыбаясь. — Я так рада, что ты наконец нашёл время нас навестить. Я понимаю, что у тебя очень много забот, но я и в самом деле рада, что сейчас ты с нами. — Я тоже, мама, — Годжо натянуто улыбнулся, сжав ладонь матери в своей. — Извини, навещал бы вас почаще, но работа забирает все силы. — Я не сержусь, сыночек, что ты, — женщина чуть сжала руку сына в ответ, тепло улыбаясь. — Ну раз ты, наконец, здесь, — строго начал отец парня, сидевший чуть поодаль. — Нам нужно серьёзно поговорить.       Годжо закатил глаза. Он правда старался этого не делать, хотя бы не так открыто. Но уже в который раз попытка не увенчалась успехом. Отец всегда был слишком строг к нему. Всегда. Хотя, честно говоря, остальным доставалось от него не меньше. — Хорошо, глава, — в голосе парня не было ни намёка на уважение. — Я весь во внимании. Только, если можно, побыстрее. Я слишком устал. — Не зарывайся, щенок, — мужчина свёл брови ближе к переносице. — Разговор будет очень короткий, но очень содержательный. Весной следующего года ты женишься, невесту я тебе уже выбрал. — Не женюсь, — Сатору весело ухмыльнулся. — Ни за что. Не заставишь. — Если твоя мать так наивна, что всё ещё верит в то, что её сын — ответственный человек, — мужчина слишком выразительно посмотрел на сына. — Я уже знаю, что это полный бред. Не противно подставляться под мужика, так ещё под далеко не самого надёжного и ответственного? С кучей беспорядочных половых связей, с ребёнком и без постоянной работы? Он наёмник, если ты не помнишь. Так ещё и неудачник. Ни одной сделанной ставки не выиграл. Неужели ты считаешь, что недостаточно опорочил честь нашего клана? — Ко всем чертям твой клан, — Сатору встал из-за стола, едва не опрокинув стул. — И тебя ко всем чертям! Почему я должен жить так, как хочешь ты? Почему вообще хоть кто-то должен жить так, как хочешь ты? — Потому что я — глава клана, и я оплачиваю вашу жизнь, — мужчина сложил руки на груди, по-прежнему оставаясь на своём месте, но смотря на сына свысока. — И если ты не прекратишь своих встреч с Тоджи Фушигуро, обещаю тебе, что его сын останется сиротой именно по твоей вине. — Убьёшь мужика, с которым я трахаюсь? — Годжо засмеялся, но на веселье не было никакого намёка. — Серьёзно? Никогда не думал, что ты настолько псих. Я всегда знал, что проблемы есть, но что бы такие… Я буду жить так, как я захочу. И ничего ты с этим не сделаешь. И ты полный идиот, раз считаешь, что я так привязан к Тоджи. Поверь, если не он, то стоит щёлкнуть пальцами, и сразу найдётся кто-то другой. А на него мне плевать, как и на его ребёнка, если честно. Но знай, жить по-твоему я никогда не буду. — Да ты что? — глава клана как-то слишком довольно улыбнулся, едва сдерживая смех. — Ты именно поэтому вторую неделю напиваешься каждый день со своей подружкой Сёко и скулишь похлеще побитой собаки о том, что отношения — ненужная херня, которая причиняет слишком много боли, и что грёбаный мир слишком несправедлив? Как забавно, что это началось после того, как Тоджи Фушигуро женился, взял у клана деньги и переехал жить за много километров от тебя, не находишь? Я даже не удивился, когда между тобой и деньгами он выбрал первое. Чего ещё от него можно было ожидать? Может быть, он и не такое дерьмо, как я о нём думал? Хотя, если бы он не был дерьмом, может быть, и сделал бы выбор в твою пользу? — Сколько ты ему заплатил? — Сатору, сильно побледнев, уставился в одну точку, не моргая. — Двадцать семь миллионов вон, — старший зло засмеялся. — Не сильно большая сумма, не находишь? Он мог выручить больше, но сразу согласился. Даже не торговался. Видимо, слишком устал от такого мерзкого, тупого сопляка, как ты. — Дорогой, что ты… — Молчавшая всё это время болезненно поморщилась. — Зачем? — Ты женишься, Сатору, — продолжил мужчина, не обращая внимания на жену. — Не бойся, она красивая, не глупая. Я выбирал самую лучшую. — Я тебя убью, — зло сказал Годжо, сжав руки в кулаки и зло смотря мужчине в глаза. — Я клянусь, слышишь меня? — Клянёшься в том, что совершишь самый страшный грех, — Старший ухмыльнулся шире. — Убьёшь отца из-за того, что он сделал твою жизнь лучше? — Ты мне отвратителен, — Сатору болезненно поморщился, а после направился в сторону выхода.       Он больше не мог и не хотел находиться в том месте, что когда-то считал домом. Было слишком противно и больно. Эмоции накрывали с головой, и молодой человек не мог дать никаких гарантий того, что прямо сейчас не набросится на урода с кулаками прямо там, устроив сначала драку, а потом, и лишь возможно, не убьёт его.

***

      Сатору нерешительно постучал в дверь небольшого, но весьма миленького и аккуратного домика, мысленно фыркая, словно рассерженный кот. Домик явно был семейный, ухоженный, заметно, что люди, живущие здесь, о нём заботились.       Годжо фыркнул снова. Не укладывалась в голове мысль о том, что Тоджи Фушигуро был здесь, а не в съёмной холостяцкой квартире, в которой хоть и были всегда чистота и порядок, но никакими цветочками на окнах и даже, чёрт возьми, занавесками и не пахло!       Входная дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель пролезла детская голова. — Вы ещё кто? — недовольно спросил мальчишка с чёрными, необычно взъерошенными чёрными волосами, что выглядели так, словно их владелец получил нехилый удар током. — Что нужно? — Привет, — Сатору растерялся. Да, малец был точной копией бывшего любовника, только черты лица были более мягкими, да ресницы как у коровы. — Ты, наверное, Мегуми. — Ага, — ребёнок кивнул. — Если вы к отцу, то его нет дома. Матери Цумики тоже нет. Так что вы не вовремя. Уходите. — Мегуми, постой, — Годжо едва заметно улыбнулся. Какой прикольный ребёнок. Ему нравится. — Где Тоджи? — Откуда я знаю? — пацан пожал плечами. — Он не появляется уже три недели. Если вам нужен отец — не по адресу. Возможно, укатил в Токио. Он говорил, что хочет встретиться там с каким-то студентиком. — Что за словечки у тебя, — тот самый «студентик» едва слышно рассмеялся. — Вы что, одни с сестрой дома? Старших вообще никого нет? — Была соседка, но она начала пить, и мы её выгнали, — мальчик пожал плечами. — Ещё глупые вопросы будут или свалите уже? — Пожалуй, пока свалю, — Годжо ухмыльнулся. — Я оставлю свой номер. Если никто не появится из старших максимум через два дня — звони. — Они не появятся, — Мегуми поджал губы. — Ты ведь Годжо Сатору, да? Отец говорил, что ты появишься скоро. И что ты нас заберёшь. — Чего? — старший растерянно посмотрел на ребёнка, быстро моргая и показывая на себя пальцем. — Но да, ты прав. Я Сатору. Как понял? — Твои волосы, — младший закатил глаза. — Заходи в дом, отец оставил для тебя конверт. Мы с Цумики не открывали его. — Ладно…       Сатору оставил обувь у порога, следуя за мальцом, разглядывая окружающую его обстановку с нескрываемым любопытством. И в самом деле, идеальный дом для небольшой семьи, живущей в мире и покое. Тоджи это не подходило. Всё это. Неужели он и в самом деле остепенился?       Хотя… Почему тогда мелкий сказал, что Сатору их заберёт? Неужели Фушигуро-старший всё-таки на всё забил и сбежал с женой? Как он вообще мог оставить двоих маленьких детей совсем одних? — Вот, — Мегуми передал старшему весьма увесистый запечатанный конверт. — Пойду скажу Цумики, что ты пришёл. — Да, — Годжо растерянно кивнул, вскрыв конверт, в котором, как оказалось, было несколько пачек купюр с самым высоким номиналом и обычный тетрадный листок, сложенный пополам.       Отложив конверт в сторону, мужчина развернул листок и принялся вчитываться в написанное.       «Так. Ты знаешь, что я не силён во всём этом. Не умею писать правильно и красиво, но это не важно. Если читаешь — значит, уже приехал к мелким. Я не блядская ясновидящая, так что я хрен знает, поговорил ли ты с мудаком Годжо-старшим и рассказал ли он тебе о том, что я взял у него деньги как откуп от тебя. Не важно. Я бы объяснил, почему так сделал, но ты умный парень. Сам поймёшь.       Я рассказывал тебе о Мегуми и Цумики. Забирай их. Деньги, что я взял у мудака, в этом конверте. Я напишу данные счёта, открытого в банке Южной Кореи, напишу номер знакомого, который поможет тебе стать опекуном сопляков. Забирай детей и вали из Японии. Здесь больше нет безопасных мест ни для тебя, ни для них.       Я, наверное, должен извиниться за то, что скинул на тебя такую ответственность, буквально умоляю изменить в корне свою жизнь, но поверь мне, иного выхода нет. Если бы он был — я знал. В Корее купил вам квартиру, она не то чтобы большая, но места должно хватить, и у каждого будет своя комната.       Твой мудак папаша дал столько денег не для того, чтобы я исчез из твоей жизни, не для того, чтобы ты мог жениться и все дела, а для того, чтобы я устроил твои похороны.       Я не один год работал с кланом Годжо. Убирал всех, кто так или иначе не угодил уроду. Ты был последней целью. Неугодный, непослушный, сам себе на уме, наследник, который его ни во что не ставит. Я не сделаю этого.       Беги, Сатору. Забери моих детей. Обеспечь себе и им безопасную и свободную жизнь, как можно дальше от своего ебанутого папаши. Не тупи. Я в первый и последний раз рискнул ради кого-то, кто не я. Не проеби мою щедрость.       И да, я знаю, что не поверишь, но я правда не хотел прощаться в тот день. Было бы круто зависнуть там подольше. Но не грусти, сопляк. Я того не стою.» — Мегуми, Цумики, — оглядев детей, что молча рассматривали его всё то время, пока Сатору читал это прощальное письмо, мужчина вытер влажные от слёз глаза. — Собирайтесь. Мы уезжаем прямо сейчас. — Он больше не вернётся, да? — слишком спокойно для ребёнка, что остался без родителей, спросил Мегуми. — И мама Цумики тоже? — Да, мелкий, — Годжо весело улыбнулся, взъерошив волосы пацанёнка раскрытой ладонью. — Теперь из взрослых у вас есть только я.

***

      Гето, сидевший рядом с Сатору, терпеливо молчал, разглядывая белый потолок, стараясь не отвлекать слишком задумавшегося старшего. — Сугуру, можно просьбу? — слишком тихо и даже как-то нерешительно сказал священнослужитель. — Я пойму, если ты откажешься. — Что такое, Сатору? — мужчина тепло улыбнулся, переводя взгляд на старшего и тепло ему улыбаясь. — Вряд ли я смогу тебе хоть в чём-то отказать. — Да прям уж? — священник, возвращаясь к своему привычному состоянию, слишком хитро улыбнулся. — Ну если ты, конечно, не попросишь убить человека или спрятать его тело, — тихо посмеиваясь, сказал младший. — Хотя и в этом, наверное, не откажу. — Бесстыдник, — Сатору наигранно воскликнул, положив руку на грудь в области сердца. — Как ты вообще мог подумать о том, что я так легко спалюсь?       Сугуру весело рассмеялся, легко пихнув святого отца локтем под рёбра, пока тот смеялся вместе с ним. Вот так было правильнее. Годжо не шло быть поникшим и потерянным. По мнению младшего, тот должен быть всегда счастлив и улыбаться. И если у него была хоть малая возможность сделать этого прекрасного человека счастливее — он должен был ей воспользоваться. — Итак, ладно, — стараясь успокоиться, но всё ещё тихо посмеиваясь, спустя некоторое время заговорил Гето. — Так какая у тебя просьба? — Это прозвучит странно, — Годжо слабо улыбнулся, словно с трудом решившись на дальнейшее. — Но не мог бы ты остаться тут на ночь и поспать со мной на одной кровати? — А… — Сугуру удивлённо посмотрел на мужчину, даже немного приоткрыв рот, но после, взяв себя в руки, растянул губы в улыбке. — Конечно, без проблем. Но предупреждаю сразу, святой отец, если ночью я полезу обниматься и проснусь со стояком — это целиком и полностью твоя вина. Даже когда я протрезвею, ты останешься пиздец каким горячим. — Ну хорошо, Сугуру Гето, — Сатору довольно ухмыльнулся. — Но учти, что если обниматься полезу я, то это полностью твоя вина, потому что таких красавчиков, как ты, у меня никогда не было. И если у меня будет стояк — тоже ты виноват, потому что даже скрытая тканью джинс твоя задница выглядит шикарно. А без них, готов дать руку на отсечение, она будет выглядеть ещё потрясней. — Святой отец, — младший игриво подвигал бровями, совершенно не смущаясь. — Как можно? Ради вас я готов снять не только джинсы, но и бельё, вместе с номером в отеле, где нам никто не помешает. — Дурачьё, — Годжо ухватил диванную подушку и шутливо ударил ей друга, весело смеясь. — Но я обязательно подумаю над твоим предложением, но учти, меня надолго не хватит. Семь лет целибата дадут о себе знать. — Ауч, — младший болезненно поморщился. — Значит, кончишь от пары фрикций? — Ага, — священник кивнул, посмеиваясь. — Но несколько раз. И уж точно не оставлю своего любовника неудовлетворённым. А теперь идём спать, Сугуру-сан, это у тебя завтра выходной, а мне ещё нужно утреннюю службу провести. — Ну ладно, уговорил, — Гето встал с дивана и протянул мужчине руку с раскрытой ладонью. — Не буду лишать прихожан удовольствия слушать твой прекрасный голос.       Годжо встал, взяв мужчину за руку, неосознанно переплетая их пальцы. — Так что сегодня максимум лёгкий петтинг, — добавил Гето с хитрой улыбкой.