Ибо я согрешил

      Во время службы все мысли Сатору Годжо были заняты вопросом, который люди чаще всего задают несерьёзно, когда, к примеру, их заставляют что-то делать или общаться с тем, с кем не то чтобы не хотелось, а скорее нужно было сделать вид, что в тягость и доставляет дискомфорт или неудобство, а именно: «Где я так нагрешил?» Этот самый вопрос крутился в голове священника не только во время службы, но и исповедей желающих.       Многие из их прихода заметили, что святой отец был каким-то рассеянным и словно сам не свой, и, что ж, Годжо соврал впервые за много лет (не считая получения высшего образования перед семинарией и последующей работой, потому что, окей, тогда ему иногда приходилось врать), сказав, что не очень хорошо себя чувствует. А как тут не быть рассеянным, когда Господь явно тебя испытывает?       Сатору заметил его сразу. Этот то ли ангел, то ли демон в человеческом обличии сидел поодаль от остальных прихожан и на протяжении всей службы не сводил с него взгляда. Его длинные черные волосы, собранные лишь частично, красиво обрамляли с слишком не то что правильными, но красиво сочетающимися между собой чертами лицо. Крупные тоннели в ушах этого мужчины невольно притягивали к себе взгляд.       Годжо прощался со своими прихожанами, когда заметил, что странный мужчина не покидает стен церкви, но на него сейчас совершенно не было времени. Жена Бён-Хо, изменяющего идиота, была сегодня слишком бледна и задумчива.       Священник извинился перед другими прихожанами и направился в её сторону, надеясь хоть как-то помочь бедной женщине. — Госпожа, — едва заметно коснувшись предплечья женщины, окликнул священник, привлекая её внимание. — Госпожа Чон, у вас всё в порядке? — Ах, святой отец, — женщина коснулась его руки в ответ, едва заметно улыбнувшись. — Да, простите мою задумчивость. Слишком глубоко в себя я сегодня ушла. Ваши службы меня так успокаивают, что все дурные мысли просто разбегаются в разные стороны. — У вас что-то случилось, госпожа Чон? — взволнованно спросил священник. — Я могу вам как-то помочь? — Нет, нет, — женщина отрицательно покачала головой. — Просто в последнее время у нас с мужем всё идёт не так гладко, как я себе представляла когда-то. Он стал приходить домой позже, иногда даже пьяным, мы стали ругаться из-за этого, и я задумалась о том, как из двух обожающих, любящих друг друга так сильно людей, готовых ради друг друга на всё, мы стали парой ругающихся, недовольных всем партнеров. — Госпожа Чон, мне очень жаль, что вы столкнулись с такой ситуацией, — сочувственно произнес Сатору, внимательно выслушав женщину. Он был готов сам взяться за дело и разобраться с господином Бён-Хо Чон. Как он мог так обращаться со своей женой? Чем она заслужила подобное отношение? — Как мне кажется, рано или поздно проблемы возникают у всех. Никто от этого не застрахован. И вы совершенно ни в чём не виноваты. Возможно, господин Чон столкнулся с трудностями или произошло что-то, чем он пока не готов с вами поделиться. Но не потому, что не доверяет вам, а потому, что не хочет вас волновать. Мужчины склонны решать все проблемы самостоятельно, но иногда они не могут справиться со своими эмоциями. Я уверен, что скоро всё наладится. У вас прекрасная семья, но иногда Господь посылает нам испытания, которые мы должны пройти, чтобы доказать, что мы готовы ко всему и сильны. — Вы правы, святой отец, — женщина выдохнула с облегчением, пока священник где-то там, глубоко внутри, ненавидел себя всей душой за свои слова. Ему было тошно от того, что она искренне верила, что эти слова истина, пока мужчина с ужасом ждал воскресенья и исповеди той сволочи, что звалась её мужем. — Спасибо вам за доброту и совет, мне и в самом деле стало лучше и спокойнее. Всем нам стоит поучиться вашей мудрости и терпению. — Ну что вы, госпожа Чон, — Сатору тепло улыбнулся ей. — Смущаете меня. Это всем нам стоит поучиться у вас благодеяниям. Дети спрашивали о вас, очень ждут, когда вы навестите их снова. — Я приду завтра, — женщина тепло улыбнулась в ответ, направившись в сторону выхода вместе со священнослужителем. — Я купила игрушек и много сладостей, а сегодня приготовлю что-нибудь вкусное и приду с утра. Я обещала малышам урок рисования. — Очень рад это слышать, — Годжо остановился недалеко от выхода. — Но вы же знаете, что можно их навестить и без подарков и сладостей? Иногда мне кажется, что вы их слишком балуете. — Господь наш послал им сложное испытание. Малышам без родителей намного сложнее, — женщина смущенно поправила свои волосы. — Поэтому я хочу сделать всё, что смогу, и даже немного больше. — Я понял, спасибо вам за это, — Годжо тепло попрощался с ней, а после и с остальными прихожанами.       Он уже собирался уходить, когда поймал на себе взгляд того самого мужчины, которого видел сегодня впервые. Красивый… — Святой отец, — незнакомец чуть склонил голову в знак приветствия. — Извините, не знаю вашего имени, — Сатору так же в ответ чуть склонил голову. — Впервые посещаете нашу церковь? — Моё имя Гето Сугуру, — представился мужчина. — И да, вы правы, в этой церкви я впервые, как и в Корее. — Рад знакомству, господин Гето, — священник присел рядом с новым знакомым. — Значит, вы не из Кореи. Что ж, могу предположить, но боюсь ошибиться, что вы из Японии. — Нет, — Сугуру ухмыльнулся, посмотрев в необычайной красоты голубые глаза священника. — Вы удивительно проницательны, святой отец, но со своей стороны осмелюсь предположить, что вы также не из этой страны, судя по вашему имени. — Поймали, — Годжо поднял руки с раскрытыми ладонями, словно сдаваясь, тихо посмеиваясь. — Но я не говорил вам своего имени. — О, в этом городе о вас столько говорят, что узнать его не составляет труда, — новый знакомый всё так же продолжал смотреть в эти необычные глаза. — Прихожане вас очень любят и ценят. Перед началом службы все только и шептались о том, что им с вами очень повезло. И, что ж, послушав вашу проповедь, я убедился в том, что они не врали. — Что вы, что вы, господин Гето, — священнослужитель даже немного растерялся от такой похвалы, причём от незнакомого, но, окей, безумно красивого мужчины. — Мне очень приятно слышать это, но прошу, не хвалите меня слишком сильно, потому что когда вечером я буду разговаривать со своим прекрасным ребенком, меня поколотят за то, что я слишком хвалюсь. — Извините, святой отец, — Сугуру тихо, немного хрипло рассмеялся, словно довольный жизнью кот замурлыкал, честное слово. — Не хочу его травмировать, так что больше не буду. — Да, спасибо за понимание, — Годжо и сам прыснул от смеха, но спустя некоторое время взял себя в руки. — Итак, господин Гето, вы католик? — Верно, — мужчина кивнул, прекратив смеяться, но не перестав улыбаться. — И мне очень понравилась ваша церковь. Надеюсь, вы не против, если я буду иногда заходить на службы? — Конечно же, не против, — Сатору удивительно тепло улыбнулся. — Приходите каждый раз, когда будет возможность и желание.       Что там Годжо себе усиленно твердил? Что он не хочет и не может ругаться матом, потому что он священник? Забыли. Потому что всё происходящее сейчас никак цензурно описать не может, и в мыслях только одно слово: «Пиздец».       Сугуру, одетый в узкие джинсы с прорезями на коленях, черную строгую рубашку, застегнутую на все пуговицы, с тоннелями в ушах и частично собранными черными длинными волосами, с фиолетовыми глазами, обладавший в меру накачанным телом и большими ладонями, буквально сводил Сатору с ума. — Это очень приятно слышать, святой отец, — Гето встал с лавочки. — Очень постараюсь заглянуть на воскресную службу. И да, — добавил мужчина, направляясь в сторону выхода. — Был рад нашему знакомству. — Взаимно, Сугуру-сан, — хитро прищурившись, сказал священник в тот момент, когда мужчина почти закрыл дверь, замечая, как его зрачки немного расширились.       Что ж, теперь, пожалуй, слова его молитвы, что стали привычны и не менялись на протяжении многих лет, будут звучать иначе, ведь теперь мужчина не мог ручаться ни за свои грешные мысли, ни за свои возможные грешные действия.       Этот незнакомец одним своим взглядом не просто сломал, а разнёс в пух и прах все стены в сознании священника, которые тот возводил годами, чтобы стать тем, кем является. Кажется, ему и самому не помешает исповедь.       Пройдя в центр залы, священник опустился на колени перед крестом, закрыл глаза и принялся мысленно молиться, вопрошая у Господа лучшей судьбы для своих приемных детей, здоровья и счастья для всех близких и прихожан, ну и терпения для себя. Святой отец и в самом деле боялся того, что может всё испортить не только в своей жизни.       Господь послал ему воистину сложное испытание, но и Сатору никогда слабаком не был, а посему был уверен, что справится со всем с гордо поднятой головой, впрочем, как и всегда. Да и вообще, что за странные мысли в его голове? Он видел этого мужчину впервые, общался с ним не более десяти минут. Он — незнакомец. Годжо закончил с молитвой и встал, перекрестившись, а после достал телефон и позвонил своему прекрасному ребенку, сказав, чтобы тот приезжал к обеду вместе с Юджи. Мужчина просто перенервничал, а сейчас нужно было взять себя в руки. Да, новый знакомый был безумно горяч, и в прошлой жизни, где не нужно было себя сдерживать, Сатору бы к нему подкатил. Но теперь всё иначе. Так что нужно было думать о совершенно других вещах и делах и не поддаваться соблазну.