Фалена

      Весь остаток вечера, да и, собственно, почти вся ночь Чимина проходят в тревожном беспокойстве. Эйфория от собственной смелости прошла, каверзно оставляя его наедине с неотвратимыми последствиями, с которыми встречаться лицом к лицу Чимину не то что боязно, а панически страшно. Это там, на сцене «Инсетто», он дерзкая и привыкшая ко всеобщему обожанию прима, а в реальности — обычный омега. Скромный, тихий, слегка забитый интроверт, имеющий целую коллекцию личных «тараканов» и страдающий приступами тревоги...       Неостанавливающаяся же карусель хаотичных мыслей лишь усугубляла ситуацию, разрывая между полярными вариантами развития завтрашних событий, заставляла что-нибудь делать. Делать хоть что-нибудь! Сесть. Встать. Пройтись. Вскипятить чайник. Вновь опуститься на диван. И не забывать в череде нескончаемой суеты прокручивать возможные варианты встречи с Юнги. За секунды перед Чиминовыми глазами проносились с десятки сценариев: от обличительных — когда на общем собрании альфа, потешаясь, раскрывал его секрет; до нелепых — где мужчина, проникшись его историей, организовывал среди коллег сбор денег на досрочное погашение долгов. В краткие же моменты передышки от проигрывания абсурдных вариантов сознание услужливо предлагало погрузиться в воспоминания своего выступления, неизменно в итоге заставляя юношу, словно впервые получившего удовольствие от исследования своего тела подростка, краснеть щеками. Вроде бы и стыдно за свое поведение, но в то же время хочется повторить еще раз. И еще…       — Все нормально, — привычной за столько лет мантрой попытался успокоить себя омега, решая подкрепить утешающие слова ромашковым чаем.       Слегка пошаркивая домашними тапочками, Чимин входит на кухню, только сейчас замечая, что небо уже окрашивается первыми розовыми всполохами предрассветных сумерек.       — Черт, — едва не сплевывает юноша, потянувшись к выключателю, на сон у него остается немногим более двух часов.       Яркая вспышка озаряет небольшое помещение, заставляя болезненно сощуриться. Секунда, две — глаза привыкают к свету, чтобы в следующий момент заметить нетронутую чашку ромашкового чая с катающимися в нем мухами на коньках.       — Вот же ж, — морщит нос юноша, выливая остывший напиток.       Чайник послушно начинает свои бурлящие разговоры, и под его нарастающий шум омега вдруг успокаивается. А ведь, собственно, поводов для паники нет. Чимин танцует в «Инсетто» минимум четыре раза в неделю на протяжении последних трех лет. А то, что на выступлениях из сотрудников он заметил только Кима и Мина, вовсе не говорит о том, что на Фалену или любого из паломиллий не ходили и другие, к примеру его «обожаемый» IT-отдел во главе с «любимейшим» начальником, господином Юном. Да поглотят баги все их коды!       В этой ситуации важно совсем другое: видеть Чимина могли многие, но, слава Небесам, не узнал никто! И за правдивость данного утверждения юноша правую руку готов на отсечение отдать. Иначе бы весь Seotex судачил о его двойной жизни. Омега даже заголовки к данным пересудам видит словно реальные: «а Моль-то у нас — не платяная, а испанская!»       С другой стороны, ни с кем из гостей кабаре он не был в такой близости, как с Юнги. Но... гм-м… Чимин видел, что альфа его не узнал. Вроде бы…       Словно желая в этом лишний раз удостовериться, юноша мысленно вновь возвращается к вчерашним событиям... Во взгляде мужчины были лишь желание и жадность, а шок или удивление не проскальзывали даже на мгновение… А это значит, что у Чимина нет ни малейшего повода для паники.       — Да, именно так! — омега довольно кивает установленным выводам, решая, что наиболее приемлемый вариант поведения при встрече с альфой — вести себя как обычно.       Главное — не переиграть.       Так и не выпив ромашкового чая и кое-как успокоив себя подобными размышлениями, омега все же засыпает.       Утро встречает юношу отражением панды в зеркале и неимоверной усталостью во всем теле. Чимин бездумно трет осунувшееся лицо и, даже не попытавшись скрыть следы бессонной ночи, надевает парик и идет на кухню.       Привычный утренний кофе честно пытался раскрасить день яркими красками, да вот только столь же «дружелюбные» и «жизнерадостные» пассажиры в метро портят юноше настроение окончательно. Несколько грубых тычков в хрупкую омежью спину, красующаяся грязевым отпечатком чужой подошвы белоснежная кроссовка, небольшой скандал, — и, порывисто сжимая лямки своего рюкзака, Чимин оказывается на крыльце CL Seotex.       В свой отдел он приходит последним. Понуро опустив голову и пробурчав нечто отдаленно похожее на приветствие, омега прошмыгивает на свое рабочее место.       Короткий стук заставляет Чиминово сердце рухнуть в пятки, а самого омегу — нервно дернуться. Дверь открывается словно в замедленной съемке, а от напускного спокойствия не остается и следа. И юноша, остервенело комкая бумагу, готовит оправдательную речь к встрече с Юнги. Еще чуть-чуть. Еще немного. И дверь полностью открывается, являя на пороге… заместителя начальника охраны с предупреждением о проводимых сегодня учениях.       Громкий омежий выдох слышен на весь кабинет. Но юноша игнорирует обращенные в его сторону взгляды. Он полностью погружается в работу, принимаясь вносить последние правки в «Мустелу» и попутно ругать себя: «Тоже мне Чимин-вести-себя-как-обычно. Да на тебе от прилива крови к щекам, разве что одежда не загорелась! Мин даже на горизонте не нарисовался, а ты уже чуть не сдал себя с потрохами!»       Но все волнения и переживания омеги оказались тщетными. Юнги сегодня встреч с ним не искал, с обличительными речами не выступал, не шантажировал, слухи не распускал и даже деньги в помощь омеге собирать не начал.       Сегодня Юнги и вовсе на работе не появился.       Не было его и на следующий день. Но теперь к Чиминовым переживаниям за собственную анонимность добавились иные: а все ли, собственно, с мужчиной в порядке? Нормально ли он добрался в тот вечер домой из «Инсетто»? Не заболел ли он? И главное — уместно ли будет Чимину написать и спросить банальное: «Как дела?» Или… или лучше будет позвонить? Смешно морща нос, омега прикладывает ладошки к покрасневшим щекам, решая, как же лучше поступить. Вариант со звонком отметается тут же, как слишком волнительный из возможных. Холодное игнорирование тоже отвергается: все же они коллеги, которые к тому же вместе работают над одним проектом… И не то чтобы омега не мог его сам завершить: сдавать «Мустелу» нужно только в понедельник, основная часть работы завершена, детали оговорены, так что присутствие Юнги необязательно. Но все же…       Собравшись с духом, Чимин набирает по-деловому сухое сообщение: «Добрый день. Господин Мин, Вас второй день нет на работе. Будут ли какие-то замечания по проекту, чтобы я успел их внести до сдачи?» А в конце добавляет совершенно неофициальное: «Надеюсь, с Вами все в порядке». Омега бегло перечитывает текст на предмет ошибок и спешно отправляет, боясь в конце передумать.       Ответ приходит практически незамедлительно: «В проекте все ок» — и добавочное: «Гон» заставляет омегу вновь покрыться коркой румянца. Айгу! Чимин в последнее время слишком часто краснеет, как школьник какой-то, ей-богу! Они взрослые люди, а это все естественные процессы организма… Но, Небеса, как же это интимно…       Справившись со своими эмоциями, омега не только завершает проект, но даже делает основные заготовки для презентации.       Рутина второй половины пятницы тянется как обычно. Кто-то обсуждает планы на выходные, кто-то договаривается отметить завершение трудовых будней в ближайшем пабе. До конца последнего дня рабочей недели осталось около получаса, которые Чимин коротает за прокручиванием в голове связок своего нового, завтрашнего выступления.       — Эй, Пак! — окрик и грубое похлопывание по плечу вырывают омегу из танца.       — Да, господин Юн... — Юноша немного заторможенно вскакивает со своего места, кланяясь начальнику.       — Что там по «Мустеле»? — нетерпеливо постукивая пальцами по спинке Чиминова кресла, интересуется мужчина. — Все закончил?       — Д-да, — удивленно отвечает юноша.       — Вот и хорошо, — довольно хлопает в ладоши альфа. — Перешли все мне. Я еще должен к презентации подготовиться.       — Но, господин Мин…— пытается возразить омега, но его грубо прерывают:       — Господин Мин сам попросил меня все проверить и подготовить, пока он на больничном.       Обида. Горькая, давно забытая, но такая разрушительная. Глупый-глупый омега, поверивший добрым словам и участию. Возомнивший, что здесь он для кого-то может представлять нечто большее, чем «ничто». Большее, чем моль, восприниматься созданием с претензией на звание «Человек». Хах, наивный дурачок Чимини, поплывший лишь от одного ласкового слова в свой адрес. И пока ты плавал в эйфории от чужого внимания, убеждаясь в глупой влюбленности, — тебя попросту в очередной раз ис-поль-зо-ва-ли. Заставили в одиночку делать всю грязную работу. А потом — бросили за ненадобностью. Все как обычно. Все так привычно. Но, Небеса, почему же именно сейчас так больно? Как Юнги смог всего за несколько недель пробить его с особенным трепетом выращенную броню?       Черт, главное — не расплакаться.       Дрожащими руками Чимин передает флешку с «Мустелой» и пояснениями по программе. И едва заметно дергается от каждого услышанного комментария от непосредственного начальника.       — Отлично-отлично… Вот как ловко… Точно премия… — и прочие хвалебные отзывы от господина Юна при просматривании материала. Его материала!       После брошенного: «На сегодня можешь быть свободен», подхватив свой рюкзак, Чимин вылетает из кабинета.       Рабочий день закончен, но омега не идет домой. Юноша сейчас просто не представляет, как сможет преодолеть весь этот путь нескончаемых коридоров-лифтов и не разрыдаться в голос.       Проявленные эмоции, лишнее внимание, обязательные шепотки — все это наименьшее, что ему нужно. Решение приходит неожиданно — передышка. Да, именно так! Ему нужно немного времени, чтобы из потекшей размазни вновь собрать себя в кучу.       Украдкой смахивая начинающиеся слезы, Чимин выходит на лестничную клетку и уже там, спрятавшись ото всех этажом выше, плачет. Чего не позволял себе очень давно.       Громко. Горько. Навзрыд.       Звук шагов звучит неожиданно. Прорывается сквозь шум в ушах и зарождающуюся головную боль. Чимин спешно утирает рукавом соленые ручьи. Нет-нет, свидетели его слабости юноше не нужны! Подхватив свои нехитрые пожитки, он намеревается сбежать.       Опустившаяся на плечо чужая ладонь не дает сделать и шага. Медленный поворот, осторожно поднятый взгляд и взлетевшие от неожиданности брови — перед ним Ким Сокджин.       — Я… — начинает Пак, облизывая пересыхающих губы и отчаянно желая исчезнуть, мимикрировав под цвет стен.       — Я вижу, — коротким кивком соглашается с этим замечанием Сокджин и, достав из внутреннего кармана носовой платок, с самым невозмутимым видом принимается промакивать остатки слез, не замолкая при этом ни на минуту: — Знаешь, на своей должности я провел так чертовски много собеседований, что в большинстве случаев даже не брал на себя труда запоминать каждого кандидата. И если я когда-нибудь пересекусь с кем-то из этих людей еще раз, то в лучшем случае они всплывут в моей памяти едва различимой вспышкой, а в большинстве случаев сотрутся в безликую массу. Ну а если кому-то из них посчастливится все же попасть в ряды работников нашей компании, то данные можно узнать из характеристик.       Чимин затихает и удивленно распахивает глаза: столько слов за раз от самого холодного человека Seotex он не слышал никогда. Но Ким поражает еще сильнее. Ненадолго умолкнув, омега делает то, за что не единожды снимал баллы с остальных: умело прикуривает, выпуская вверх целое облако дыма.       — Что? — вопросительно вскидывает бровь старший в ответ на чужое изумление. — Тебе не предлагаю, знаю, что ты не куришь. Так на чем я остановился? Так вот... Пять лет назад на собеседование в IT-отдел пришел совершенно особенный кандидат. Блондинистый мальчишка, которого я запомнил так ясно, что, кажется, закрой глаза и его облик сразу воскреснет в памяти. — Окурок беспардонно тушится о балясины перил, а губы старшего плывут в мечтательной улыбке. — Он был так неловок, все время норовил спрятать кончики пальцев в рукава своего оверсайза. Суматошно озирался на нечто особенно впечатлившее его, смешно при этом морща нос. Робел, заливаясь румянцем, при ответах на вопросы. В тот раз он, правда, работу не получил… Спустя пару лет он появится в моем кабинете еще раз. Предстанет другим: в новом имидже, не по годам повзрослевшим, с сухими, короткими ответами и такими печальными глазами. — Сокджин ловит чужой, мутнеющий от воспоминаний взгляд и слегка охрипшим голосом продолжает: — Но, знаешь, я узнал его практически сразу. Было в этом юноше нечто, выделяющее его из остальных. Он был открытым, живым... Живым, несмотря ни на что, — омега практически переходит на виноватый шепот. — И мне так жаль видеть, во что его превратили за эти три года.       — Я… — глотая зарождающиеся слезы, вновь безуспешно пытается начать разговор Чимин.       — Да, это ты, — невесело хмыкает старший и, приобняв юношу за плечи, заставляет посмотреть на себя. — Чимин, послушай совет старшего товарища: альфы, и особенно из твоего отдела, не повод для таких горьких слез. Да, несправедливо. Да, больно. Но раз тебя уж причисляют к одному из них, то бери пример с насекомых: скрылся в коконе, слопал всю доступную зелень — и проснулся красавцем.       На последнем замечании Чимин неожиданно хихикает, прикрывая рот ладошкой. Странный, конечно, способ выражать сочувствие, но он и не подозревал, что Ким Сокджин может оказаться… таким.       — Вот и улыбка, — одобрительно кивает Сокджин. — Молодец. Ну, так что? Расскажешь старшему, что эти ушлепки сделали, чтобы довести тебя до такого состояния? — И видя Чиминово замешательство на произнесенный вопрос, уточняет: — Или дело не в них?       — Я… — третья попытка, прочищенное горло и глухая сбивчивая полуправда: — Я был одним из участников проекта по разработке системы антивзлома. А сегодня шеф потребовал все мои разработки, чтобы самому презентовать их руководству.       — По твоему крайне… — Сокджин делает виртуальные кавычки на последнем слове, — содержательному рассказу, могу предположить, что скорей всего ты работал один. А теперь господин Юн-читайте-как-мудак хочет присвоить все твои заслуги? — Вместо ответа Чимин кивает, все еще не решаясь полностью довериться этому человеку, а Ким тем временем продолжает:       — Но я не первый год с ним работаю, поэтому могу с уверенностью сказать, что подобное поведение для Юна стандартно. И очевидно, что он уже не раз с тобой подобным образом поступал... Но слез твоих я раньше как-то не замечал. Поэтому хочу задать вполне резонный вопрос: так почему именно сейчас?       — Юнги, — после недолгой паузы решается омега и едва заметно морщится, словно от боли. — Точнее — господин Мин.       — И что с ним? С вами? — цепкий, внимательный взгляд, настойчивость, заинтересованность и явное желание помочь прорывают плотину, выливаясь сбивчивым рассказом.       — Он… позволил… дал возможность поверить, что относится иначе. Как к омеге, а не грязи под ногтями. — Чимин прижимает ладони к резко покрасневшим щекам. — Над программой он работал со мной. Иногда кофе приносил и вкусности разные… Даже пиджаком своим укрыл, когда я однажды уснул… Успел понравиться мне… А сегодня господин Юн забрал все мои… наши разработки, сказав, что это по его требованию. Хотя, знаете, — бросает печальный взгляд младший, обреченно усмехаясь, — я, наверное, сам себе это «особое отношение» напридумывал. А господин Мин просто вежливый и воспитанный человек.       — Странно все это, — задумчиво тянет Сокджин. — И на Юнги совершенно не похоже. Да и сомневаюсь я, чтобы альфа в пик гона вспомнил бы о другом представителе своего пола. Пусть и ради работы. А если учитывать «любовь» Мина к твоему боссу… так мутная ситуация получается, как ни посмотри.       — Не знаю. — Чимин неопределенно пожимает плечами, замечая, как предположения Сокджина вновь воскрешают потухший огонек надежды на «особое отношение». — Да и… да и пустое все это, — машет он рукой, оправдываясь: — Еще совсем немного — и я уйду отсюда.       — Слушай! — довольно хлопает в ладоши Сокджин, чем заставляет младшего недоуменно нахмуриться: очевидно, старший омега и тот будет рад от него избавиться, но следующий вопрос развеивает все сомнения: — А не желаешь ли ты отомстить, мой юный друг?       — Я даже не знаю… — Вопреки неопределенному ответу юношеские плечи заметно расправляются, а внутри разливается приятное тепло от чужого участия.       — Расквитаться за все годы неблагодарного использования, — продолжает вносить аргументы Сокджин. — Показать, что они без тебя — так… один «пшик».       — Господин Ким, — улыбается чужой прыти Чимин, — запускать уничтожающий вирус в клиентскую базу — это незаконно.       — Ну, во-первых, Сокджин, — капризно дует губы старший. — А, во-вторых, я не об этом. Так да или нет?       — Н-не знаю… — Сокджинова неординарность немного пугает.       — Решайся! — искусителем шепчет Ким. — Давай запустим прощальные фейерверки в честь твоего ухода! Да заодно и проверим, какой твой Юнги в реальности окажется.       — Он не мой. — Юноша по-детски закусывает губу и после недолгих раздумий соглашается: — Ну… ладно. — Уж слишком заманчиво предложение и убедителен оратор.       — Отлично, — довольно улыбается Сокджин, начиная излагать план действий: — Одна маленькая стрекоза напела мне на ушко, что ты категорически настроен не продлевать контракт с Seotex. Это так?       — Да.       Чимин удивлен от понимания, что омеги общаются за его спиной. После той встречи в парке было видно, что у парочки Ким — Чон есть все шансы подружиться, но юноша даже фантазировать не хотел о таком варианте событий: подобный симбиоз — это слишком для одного маленького Чимина. А Хосок, каков тихоня! То трещит без умолку обо всем на свете, а о новом друге ни разу не обмолвился.       — Так вот… — продолжает воодушевленный Ким. — Я взял на себя смелость, предварительно просмотреть твое дело и увидел, что за время работы ты практически не ходил в отпуска. А по правилам: если использовать эти неиспользованные дни в части оставшихся рабочих, то можно завершить контракт досрочно.       — Правда? — Чимин, обрадованный подобной перспективой, впервые с начала разговора искренне улыбается. — Я даже не рассматривал такой вариант. И насколько досрочно?       — С понедельника, — невозмутимо изрекает Сокджин.       — Что? — изящные брови недоуменно хмурятся. — В отпуск за три года я и правда почти не ходил. Разве что отгулы изредка брал. Да больничные оформлял, по причине эструса. Но предложение завершить контракт почти за два месяца до окончания срока — это просто фантастика какая-то.       — Так и перед тобой не обычный начальник HR-отдела — а фея кадровой службы с феноменальной способностью быть лучшей. Поэтому советую поверить такому специалисту, как я. — Старший деловито приосанивается. — И если ты до сих пор мне не веришь, то вспомни, сколько грамот и благодарностей в моем кабинете! Не стена, а полноценный арт-объект. А эти картоночки абы кому не дают, — горделиво вздергивает подбородок вверх Сокджин, встряхивая челкой. — А еще к каждой прилагается красивая рамочка в подарок. Ну, так что?       — Ну, допустим, — кивает Чимин, едва сдерживая улыбку от чужого ребячества. — Но я все равно не понимаю, как вы хотите это провернуть.       — О, а это уже не твоя забота, — хмыкает Ким, поучая: — Главное, знай: в понедельник ты на работу не выходишь. На телефонные звонки, до моего особого распоряжения, никому не отвечаешь. Никому, естественно, кроме меня и Хосока. Твой Юн рвать и метать будет, что ты ушел и дела не передал. Да и по программе, вашей шпионской, у него к тебе явно будут еще вопросы. Но это лишь его промахи, про которые чисто случайно узнают все. А господину Юну, в следующий раз, лучше следует следить за сроками истечения контрактов его работников. Представляешь, — театрально восклицает Сокджин, — он ведь даже проигнорировал мое письменное предупреждение об этом!       — А оно было? — лукаво усмехается Чимин, начиная вникать в чужую игру.       — Будет, — кивает Сокджин. — То есть было. Вся внутренняя переписка в нашей компании осталась на бумаге — и это сейчас только на руку. Так что было. Не зря же у меня где-то полгода лежит пара пустых листов с подписью господина Юна. Он когда-то по ошибке на пустышках расписался и не заметил. — Омега довольно потирает руки, предвкушая. — Так что вся вина исключительно на нем. Вызвать же тебя мы теперь не можем. К работе привлечь — тоже. Ты, хвала Небесам, не волонтер, а в остальных случаях — это уже нарушение закона. От тебя будет нужен сущий пустяк.       — Запереться дома и игнорировать звонки?       Ким, довольный чужой сообразительностью, кивает.       — Ну или кинь их всех в черный список. А обо всем происходящем я буду тебе докладывать посредством эсэмэсок. — Замечая остатки чужой нерешительности, Сокджин выбрасывает контраргумент: — Заодно и Мина твоего проверим. Обязуюсь все в красках тебе доложить, а по ходу действа буду слать СМС. Ну что? По рукам?       Неловкое молчание. Закушенная в предвкушении губа. И задумчиво сморщенный нос. Ему боязно в людях окончательно разочароваться. Он всплывшей правды боится, которую если не знать, то можно обмануть себя в чем угодно.       — Решайся, Чимини. Хватит быть нерешительной Молью, коей тебя незаслуженно нарекли. Пора и здесь показать, что может Фалена, — заговорщически подмигивает старший.       Рот Чимина непроизвольно открывается, вынося единственно верное предположение:       — А стрекозы нынче крайне болтливы…       — Душевные разговоры — отличительная черта хорошего секса, — пожимает плечами Сокджин.       — Что?! — ошарашенно переспрашивает Чимин.       — Что-что, — хмыкает старший, — расчет оформляем?       — Оформляем, — решительно кивает Чимин и хитро суживает глаза, ставя условие: — Но взамен я хочу знать все!       Пришло время выползать из кокона и исполнять данное папе обещание.       Пришло время жить. По-настоящему.

🦋🦋🦋

      Резонанс от новости о неожиданном уходе Пак Чимина можно сравнить разве что с сообщением о разорвавшейся где-то поблизости бомбе. А пересуды, обсуждения и сплетни делают самого непримечательного работника GL Seotex звездой всей компании.       Сначала его осуждают: как можно, не предупредив никого, не явиться на работу?!       Спустя четверть часа с начала рабочего времени господин Юн, театрально вздыхая и жалуясь каждому встречному на пути к HR-отделу, рассказывал, как сложно работать со столь нерадивыми и безответственными подчиненными. А ведь он к ним, как к детям родным, а что в итоге? Сочувственные взгляды, ободряющие слова и первая волна обсуждения поступка Пак Чимина: «А Моль-то у нас — безответственная и ленивая тварь!»       — Господин Ким! — полным отчаяния голосом восклицает господин Юн, едва зайдя в кадровый отдел. — Господин Ким! — спешно представляя ноги и попутно смахивая несуществующие слезинки, альфа спешит к омеге и, войдя в кабинет, неплотно прикрывает дверь, с умыслом быть услышанным другими. — Вы представляете, мой подчиненный Пак сегодня не вышел на работу!       — И вам доброе утро, господин Юн. — Сокджин скрывает едкую усмешку в чашке с кофе — игра началась. — А почему меня должна волновать эта информация?       — Ч-что? — недоуменно переспрашивает альфа, явно не рассчитывавший услышать от главного поборника правил и уставов подобный ответ. — Я говорю, — мужчина решает донести информацию еще раз, — что мой работник не вышел сегодня.       — Я и в первый раз вас услышал, — все так же бесстрастно сообщает омега. — И повторюсь: зачем мне эта информация?       — Но как же… — нервно утирает выступивший на лбу пот мужчина. — Прогул ему поставить…       — Прогул? — хмыкает Сокджин, наслаждаясь чужим непониманием. — Не вижу оснований.       — Да что сегодня за день такой! — в сердцах, громче положенного восклицает мужчина, чем привлекает небольшое количество зевак к неплотно закрытой двери. — Разве это не обычная процедура при невыходе на работу без уважительных причин?       — А их нет? Причин уважительных, я имею в виду, — уточняет омега, впиваясь немигающим взглядом в человека напротив.       — Я… — Альфа явно тушуется, неуверенно бормоча: — Я сейчас его наберу. Механический голос раз за разом сообщает о невозможности установления связи с абонентом.       — Вот, видите? — мужчина едва не впечатывает свой телефон в омежье лицо, доказывая, что Пак Чимин не берет трубку.       — Господин Юн, а вы нормально себя чувствуете? — неожиданно интересуется Сокджин, провоцируя. — Может, вам в отпуск сходить? Или… лучше… к врачу?       — Что? — негодует альфа.       Он вскакивает со своего места и, опираясь ладонями на стол омеги, во всеуслышание высказывает непонятливому начальнику HR-отдела все:       — Я вам говорю, что мой работник не пришел на работу! А вы вместо того, чтобы взыскать с него по полной, хотите отправить меня в больницу! Меня?! Да это вам стоит сходить! И не просто в больницу, а на комплексное обследование! И знаете что, господин Ким, — я обязательно доложу руководству о вашей проявленной некомпетентности!       — Присядьте, — более чем спокойно произносит Сокджин и, выудив из пиджака носовой платок, демонстративно принимается стирать с лица чужую слюну. — И успокойтесь. Иначе я буду вынужден вызвать службу охраны.       — Да как вы смеете?! — заходит на второй круг альфа.       — Успокойтесь. — Омега также поднимается с кресла и, в силу своего роста, слегка нависает над мужчиной, поясняя: — Все ваши претензии к Пак Чимину беспочвенны и безосновательны.       — Что за хуйню вы несете? — продолжает агрессировать Юн.       — Это совершенно неуместное слово, то, каким вы выразились. Дживон, — вызывает по телефону Сокджин своего секретаря, — принести господину Юну стакан воды и успокоительное. — Спасибо, — благодарит Ким секретаря. — И, Дживон дверь не закрывай, а то… — Омега картинно смотрит на своего посетителя и продолжает разговор с альфой, только когда они остаются вдвоем: — Господин Юн, выпейте воды, — все тем же спокойным голосом продолжает Сокджин и, дождавшись, когда альфа поднесет стакан ко рту, продолжает: — Господин Юн, Пак Чимин с сегодняшнего дня не является работником Сl Seotex.       — Что? — выплевывает непроглоченную жидкость мужчина, вновь вскакивая. — Как вы посмели?! За моей спиной? Я этого так не оставлю! Сейчас же пойду к генеральному!       — Господин Юн, — произносит в спину намеривающего уйти мужчины Сокджин, — вам не стоит этого делать, если не хотите прослыть некомпетентным руководителем. — На эти слова альфа замирает на пороге. — И, повторюсь, я крайне обеспокоен вашим состоянием. Зачем отвлекать меня представлением по поводу не являющегося работником нашей компании омеге? — как ни в чем не бывало продолжает Ким. — Возможно, можно понять забытое вами предупреждение, что у Пак Чимина истекает контракт. И то, что вы подпись под этим самым предупреждением поставили, с согласием, между прочим, что омега закончит работать досрочно, а вы организуете работу по передаче дел. Но, господин Юн, вы же в пятницу расписались в приказе на его увольнение!       — Как? — еле слышно бормочет мужчина. — Я же… Я же… Не было такого.       — А вот это уже претензия в мой адрес, которая не будет оставлена без рассмотрения. — Омега принимается рыться в бумагах. — Вот! — На стол с хлопком ладони опускается лист бумаги. — Два месяца назад вы расписались в уведомлении об окончании контракта Пак Чимина. А вот… — Сокджин также опускает и второй документ. — Ваша подпись в его приказе об увольнении.       — Я не… Я не… — Мужчина ослабляет узел галстука. — Я не читал… А вы… Вы не сказали!       — Ну, хвала Небесам, что мой приход к вам под сомнение не ставится. А этого я и не должен делать: я не чтец, в конце концов. Просто для вас, господин Юн, — жестко припечатывает Сокджин, — обсуждение филейной части нового секретаря генерального директора было куда важнее документов, в которых вы ставили подписи. Вы во всех них так же бездумно расписывается?       — Нет…       — Это обнадеживает, — хмыкает омега. — Надеюсь, вы более не будете отвлекать меня своими глупыми выходками?       — Нет… — униженно повторяет мужчина.       — И, господин Юн, — вдогонку произносит Сокджин, — спешу вас уведомить, в этот раз устно, раз разницы все равно нет: о вашем концерте я доложу наверх. — И ярко улыбается в конце: — Хорошего вам дня.       Так запускается вторая волна обсуждений ухода Пак Чимина, сочувствующая: «А господин Юн, оказывается, тот еще мудак!»

🦋🦋🦋

      Закинувшись парой блокаторов, Юнги спешит в переговорную. Его гон хоть и пошел на спад, но полностью не закончился, и по-хорошему альфе бы отлежаться еще парочку дней. Но он просто не может оставить Чимина одного. Не после того, как к омеге у него появилось столько вопросов. После того, как он окончательно понял…       И разобраться во всем ему, как ни странно, помог гон. Сначала подбрасываемые плывущим в похоти сознанием образы двух омег альфой попросту принимались. Когда удовольствие тебе своими ласками, пусть и в воображении, приносит пара симпатичных омежек — это ли не эталонная концепция тройничка для любого альфы? Но когда разум под действием гона эти самые образы начинает накладывать, сливать по внешней схожести, типичности движений, одинаковости привычек и запахов, Юнги осознает, что нет Моли, не существует и Фалена — всегда был и есть только Чимин. Единственный. Уникальный, Неповторимый. Нежный, красивый, обворожительный, сексуальный, умопомрачительный и далее по списку самых омежьих эпитетов, с обязательной поправкой в конце — «его».       Его Чимин.       Переговорная встречает Юнги начавшимся собранием, недоуменными взглядами и, естественно, отсутствием Пак Чимина.       — Вы же еще на больничном? — уточняет вместо приветствия Сокджин.       — Не мог же я пропустить презентацию проекта, в котором непосредственно принимал участие, — хмыкает Юнги, занимая одно из свободных мест.       — Весьма похвально, господин Мин… — отзывается генеральный директор. — Вы немного пропустили, но, думаю, в ходе презентации господина Юна будете вносить свои дополнения.       — Хорошо. — Юнги достает блокнот со своими заметками. — Только, — двадцать пар глаз вновь обращают внимание на альфу. — Разве презентовать продукт не должны люди, непосредственно принимавшие участие в его создании?       — Именно так все и происходит, — кивает генеральный директор, а господин Юн начинает судорожно пить воду прямо из горла стоявшей рядом бутылки. — Это одно из правил Cl Seotex.       — Извините, что опять отвлекаю от презентации. — Юнги сегодня крайне словоохотлив. — Но почему у проектора находится человек, не внесший в «Мустелу» ровным счетом ничего?       — Господин Мин, в ваше отсутствие… — начинает Юн, но, остановленный жестом генерального директора, тут же замолкает.       — Что вы хотите сказать этим?       — Только то, что в разработке от IT-отдела со мной работал только Пак Чимин, и он здесь даже не присутствует.       — Вы несете чушь! — играет ва-банк Юн: Пака нет, он уволен, а значит, все бездоказательно. — Всю программу сводил именно я, вы просто отсутствовали, поэтому и не могли этого знать.       — Всю программу мы доделали еще до моего больничного, — парирует Юнги. — И так как вы никогда не принимали участия в создании «Мустелы», вы не можете этого знать.       — Это правда? — голос генерального директора хоть и звучит спокойно, но от холодности тона зябко становится даже Юнги.       — Наглая клевета! — Юн багровеет от злости, остервенело тыкая по кнопкам пульта кондиционера, делая температуру теплее. — Я участвовал в ней от начала и до конца. И пусть не лично, но Моль… Пак все делал по согласованию со мной!       — После вашего сегодняшнего выступления в моем кабинете, — Сокджин вскидывает темную бровь, — я, как и большинство здесь присутствующих, не могу быть уверенным в ваших словах. Раз вы утверждаете, что удаленно, — омега делает кавычки на последнем слове, — принимали участие в разработке программы, то для вас не составит труда объяснить мне столь странное, даже немного поэтичное, для антишпионской программы название — «Мустела».       — У вас много свободного времени? — выкрикивает мужчина, — этот омега сегодня просто как кость в его горле. — У меня его вот нет совсем, поэтому не задерживайте всех глупыми вопросами.       — Ответьте на вопрос господина Кима, господин Юн. — Генеральный директор нервно постукивает кончиком ручки по столу. — Докажите, что все обвинения в ваш адрес беспочвенны.       — Я… — неловко замолкает мужчина.       — Вы не знаете, — злобно скалится генеральный. — Господин Мин, — переключает внимание на другого альфу директор, — может, вы дадите господину Киму пояснения?       — Конечно. — Мин немного прочищает горло. — Так как основная функция программы — это поиск «крота», то мы и название решили выбирать исходя из этой идеи. В природе у этого животного естественными врагами в основном выступают хорьки и ласки. Отсюда и «Мустела» — это «ласка» на латыни.       После несостоявшейся презентации «Мустелы» весь офис превращается в улей, гудя одной лишь новостью: а Пак Чимин-то оказывается жертва злобного и завистливого начальника. Ведь когда-то для своего нового и бесполезного сотрудника прозвище «Моль» предложил именно господин Юн…