input parameters

Вторая ложка риса на вкус оказывается такой же пресной, как и первая. Чонгук жует просто потому, что нужно, и даже не замечает обеспокоенные взгляды Юнги напротив. У Чона в голове всё вчерашний вечер проигрывается на повторе. Снова и снова играет кассета, в которой кто-то забыл отмотать пленку назад. Он себя ощущает облитым грязью с головы до ног. Мутная вода скапывает с волос крупными каплями, белая рубашка всё ещё в грязных разводах, которые вряд ли когда-то отстираются, перед глазами чужое бессовестное лицо. Лицо скалится, играется, забавляется. Хищник вчера был на охоте. Тихими шагами подбирался, жертву изучал, на клыках вкус чужой плоти ощущал, совёнок честно пытался не показывать того, что зверь его пугает до трясущихся поджилок. Чонгук сам не понимает, откуда смелости набрался и как получилось сбежать. Чонгуку кажется, что от Тэхёна не сбегал ещё никто. И он сбежать не должен был. Подсознательно понимает, что где-то в глубине души не сильно то и хотел спасаться. Но чувство собственного достоинства важнее. Своя цель всё ещё видна на горизонте, и Чонгук не пожертвует всем ради продукт оунера. — Малой, с тобой всё в порядке? — слышит Чон словно сквозь толщу воды. Он вяло поднимает взгляд, всё ещё медленно пережевывая безвкусный рис. — Не знаю, — честно отвечает. Врать вообще не умеет. Никогда не умел. — Ты был прав, не стоило соглашаться на тот ужин. Юнги хмыкает себе под нос и улыбается уголком губ. — Убедился в том, какой он павлин? — спрашивает Мин, отодвигая пустую миску в сторону. — Он не павлин, Юнги, — тихо говорит Чонгук. — Да. Он петушара. Мин разражается громким смехом настолько, что на них оборачиваются другие сотрудники, которые также решили выйти на обеденный перерыв. — Я ведь правда думал, что он хочет извиниться, — Чон хмурит брови и продолжает ковыряться ложкой в миске с рисом. Аппетита нет совсем. — А он опять то же самое. Тэхён со мной играется будто, понимаешь? Мне эти игры не нужны. И деньги его не нужны, и подарки. Я думал, иначе всё будет. Настоящий ужин. — Слово «свидание» чуть не слетает с языка, но Чонгук во время себя останавливает. — Ох, моё милое летнее дитя, — снисходительно тянет Юнги. — Я не летний, — сразу же говорит Чонгук. — Это из Игры Престолов. Посмотри, — Мин делает глоток кофе и достаёт стик из новой пачки. — А поводу Тэхёна, — Юнги делает первую затяжку. — Разумеется, он играется. Он всегда играется. Ну вот такой человек. Ты вообще слишком наивный, принимаешь каждое слово за чистую монету. — Я просто… — Чонгук обрывается на полуслове. — Не так всё это представлял. — Ждёшь принца белом коне, что ль? — Нет, не принца, — Чон сдаётся и отодвигает от себя миску с рисом, доставая курилку из кармана толстовки. — Но всё не так должно быть, понимаешь? Не так грязно, что ли. Должны быть ухаживания, настоящие свидания, поцелуи под фонарем и вальс под дождём. — Ага. И прогулки под луной, — саркастично говорит Юнги. — Да, вот именно, — сразу же отвечает Чонгук. Мин закатывает глаза и поднимает табличку САРКАЗМ, которую теперь почти всегда носит с собой. — Ты в каком мире живёшь, малой? Не бывает такого. Разве что в фильмах и книжках. Всё гораздо проще и прозаичнее. Каким бы павлином ни был Тэхён, но в чём-то я его даже понимаю. — В чём же? — недоумённо спрашивает Чонгук. — Все покупаются и все продаются, — серьёзно говорит Юнги. — Поверь моему опыту. На каждый товар есть свой покупатель. Тэхён просто оказался не твоим покупателем, вот и всё. Ну либо ты не его товаром. — Но я же не вещь, — ещё больше хмурится Чонгук. — Я человек. И он человек. Наверное, — добавляет совсем тихо. — Странный да, но всё же. Почему всё именно так? — Чон и правда силится найти ответ на свой вопрос, потому что баг мешает работать коду, потому что мысли Чонгука перестали работать. — Потому что таков закон, малой, — пожимает плечами Юнги. — Особенно для таких, как Тэхён. — Чон хмурится, задавая немой вопрос. — Он же буквально нефтяной ребёнок. Рождённый в норковых пелёнках. Я с такими знаком ещё со школы, хорошо их знаю. Мальчик-красавчик, по которому страдают и девушки и парни, проливают слёзы, а он глядит на мир через призму банковской карты. — Это ужасно, — искренне возмущается Чонгук. — Мне кажется, он внутри совсем другой. Хороший, не злобный. Не такой павлин, которым пытается казаться. — Такие люди не кажутся, Чонгук. Они являются. И если ты хочешь в этом мире выжить, тебе нужно это понять. Иначе тебя сожрут, — говорит Юнги поучительно, делая очередную затяжку. — Но я не хочу этого понимать. Не хочу быть таким. — Тогда здоровья погибшим, — просто говорит Мин, выбрасывая стик в мусорное ведро. Чонгук не отвечает ничего. Он молча курит электронную сигарету со вкусом персика и переваривает разговор с Юнги. Парень с другом в корне не согласен. Чонгук вообще отказывается верить и понимать, что деньги так могут влиять на людей. Для него это дико. Может, от того, что он сам больше пятисот долларов в руках никогда не держал, а суммы с шестью нулями вообще представить не может. Но тем не менее Чон уверен, что всё зависит от человека. Деньги ни при чём. Они не имеют никакого значения. Ведь если так посудить, то тогда вообще всех людей можно разделить на плохих и хороших, а Чонгук знает, что так не работает. В коде его жизни всё устроено иначе. Чонгук уверен, плохих людей не бывает. Есть только хорошие люди, с которыми случилось много плохого. Парень не раз изучал различные статьи и размышлял на эту тему. Пришёл к одному лишь выводу — есть люди злые и есть добрые. Но проблема в том, что злыми не являются изначально. Все приходят в этот мир одинаковыми: кричащими розовощёкими младенцами. И изначально все дети тоже добрые. Все, что происходит дальше, — меняет людей. Плохими не рождаются. Ими становятся. Чонгук ещё не понял, к какому типу относится Тэхён. Но что-то внутри подсказывает ему, что в мужчине мало что осталось от доброго и хорошего. Вчера за ужином он увидел не красивого Ким Тэхёна, продукт оунера компании KimTechSolutions, от взгляда которого сердце упало в желудок. Вчера Чон увидел холодного, жестокого мужчину, которому человеческое и вовсе чуждо. Он увидел зверя, который и на человека-то мало чем похож уже. Он увидел свой страх на дне чужих глаз цвета рома. Страх стать таким же. Чонгук в этот же момент, в эту же секунду, прямо здесь, со вкусом пресного риса во рту и персиковой курилкой в руке сам себе обещает, что таким никогда не станет. Зарекается, клятву даёт, верит, что у него всё по-другому будет. Чонгук не сомневается — он сможет добиться своего и сохранить при этом себя. В конце концов, кто, если не он? — Тебе надо развеяться, — вдруг говорит Юнги, поднимаясь из-за стола. Чонгук следует его примеру. — В каком смысле? — Да в самом что ни на есть прямом, — начинает объяснять Мин. — Ты новый человек в компании. С нами уже вторую неделю. Пора вливаться в коллектив. Да и о Тэхёне забыть тоже. — И что ты предлагаешь? — Мы с Хосоком вечером в клуб собираемся. Пятница как-никак, — пожимает плечами Юнги. — Давай с нами. Парни обсуждают время и место, идя по коридору, чтобы разойтись по своим отделам. Чонгук не против куда-то сходить, хоть и не особо привык к подобным вылазкам. Но всё-таки у него началась новая жизнь. А значит, и жить её он будет тоже по-новому. — А как называется клуб? — Seven. Чонгук округляет от шока глаза. — Он же дорогущий. Мин по-доброму смеётся. — Обычный он, малой. Я угощаю. Просто приходи. Чонгуку приходится переступить через себя, чтобы согласиться на это предложение. — Ты сказал, что надо в коллектив вливаться. Кто ещё будет кроме тебя и Хосока? Парни останавливаются посреди коридора на развилке, ведь здесь их пути расходятся. Чонгук прячет руки в карман толстовки и опирается плечом об угол. Юнги вставляет новый стик в айкос и говорит: — Джина можно позвать. — Я надеюсь… — Нет, Тэхёна там не будет, поверь, — перебивает его Юнги. — Он с простыми смертными в такие ночные клубы не ходит. Такие люди развлекаются немного иначе. — Как же? — Гольф, бильярд, покер. Вариантов полно. Так что можешь расслабиться. Чонгуку не удаётся скрыть облегчённого вздоха. Юнги смеётся и по-дружески пихает его в плечо. — Не боись, малой. Павлину тебя сожрать не дадим. Они начинают обсуждать работу, ведь Юнги снова дал Чонгуку новые задачи, которые надо выполнить к понедельнику. — Чимина, кстати, тоже может позвать? — спрашивает Чонгук быстрее, чем думает. — Нет, малой, прости, — сразу же отвечает Юнги. — Барби нечего с нами делать. — Снова обсуждаешь меня за спиной, Юн-и? — слышится знакомый голос где-то сбоку, и Чонгук замечает Чимина, который улыбается приторно-сладко, как обычно, прижимая к груди айпад. Юнги закатывает глаза, а Чон в миг себя чувствует неуютно в подобной компании. Да, Мин прав — Чимина с собой лучше не брать. Иначе дискомфортная обстановка на весь вечер обеспечена. Чонгук, правда, этим даже расстроен, ведь подружиться ему удалось именно с этими двумя парнями. Даже сейчас они стоят посреди коридора и бросают друга на друга ядовитые взгляды, которые от внимания Чонгука не уходят. Тот понять не может, как эти два человека могли быть вместе — они же абсолютно разные. Особенно сейчас. Юнги в светлых джинсах с дырками на коленях и простой чёрной футболке, поверх которой видно дорогую цепочку. Чимин же в костюме-двойке ярко-розового цвета и белой футболке. — Ты прям всё всегда слышишь, Барби, — цедит сквозь зубы Юнги. — Похоже, что размер твоих огромных ушей идеально соответствует длине твоего языка, — зло говорит Мин. Чонгук понимает, что вдруг оказался зажат между двух огней, особенно в тот момент, когда Чимин хмурит брови и вопросительно смотрит на Юнги. — Что, прости? — спрашивает Пак, приподнимая одну бровь. — Прощаю. Проходи дальше, проходимец, — Мин кивает головой в сторону, указывая путь. — Ты за языком следи, Мин Юнги. Не с дружками на лавочке пиво пьёшь под подъездом, — не остается в долгу Чимин. Они продолжают и дальше буравить друг друга злыми взглядами, даже не замечая, когда именно исчез Чонгук. — Кто бы говорил о языке, — брезгливо дёргая верхней губой, говорит Юнги. Потом наклоняется ближе к Чимину, чтобы прошипеть в лицо: — Я по себе помню, насколько он у тебя длинный. Но советую не пиздеть об этом всем подряд. Юнги ни на секунду не поверил в то, что Чонгук до всего додумался сам. Он уверен, Чимин решил ему насолить и припомнить прошлое, давно канувшее в лету. — О чём ты вообще? — недоумённо спрашивает Пак, заламывая красивые брови. — Откуда Чонгук знает? — резко спрашивает Юнги, подходя ближе, тем самым заставляя Чимина вжаться лопатками в стену коридора. — Юнги, люди смотрят, — опасливо шепчет Чимин, отвешивая стандартные улыбки проходящим мимо сотрудникам. — Что с тобой? Что знает Чонгук? — А ты типа не догадываешься, да? — саркастично спрашивает Мин, всё-таки делая шаг назад, чтобы не привлекать внимания коллег. — Сам же всё распиздел о том, что между нами было, а теперь ходишь довольный собой. Юнги сейчас взорвётся от раздражения и злобы. В Чимине его бесит всё. Начиная от кончиков розовых волос, заканчивая мысками кед от Диор. — Чонгук знает о нас?! — громче, чем нужно, спрашивает Пак, округляя от шока глаза. Мин не может не признать, что реакция парня напротив настоящая, не наигранная. Это не одна из стандартных масок Чимина с лживой улыбкой на пухлых губах. Видимо, всё-таки Чонгук догадался сам. Но Юнги уже не может остановиться. — Нас? — с ухмылкой спрашивает он, скрещивая руки на груди и опираясь спиной о противоположную стену коридора. — Никаких нас нет. Благодаря тебе я понял, что никогда и не было, — Юнги хочется задеть Чимина, зацепить за живое, вскрыть прошлое, закатанное в консервной банке. Плевать, что от этого больно и ему тоже. Главное, сделать больно Паку. Чимин смотрит прямо, взгляда не уводит, даже голову набок склоняя, будто размышляет над чем-то. Юнги видит, что в чужих зрачках старые трещинки появляются, ломается маска чужая, осыпается осколками на пол. Только почему-то в глазах у Пака нет ни намека хотя бы на одну слезинку. Зато у Мина что-то начинает скрежетать в груди, выламывая грудную клетку. Кажется, это его разбитое много лет назад сердце. — Неужели тебе отвратительна сама мысль о том, что между нами было? — спокойно спрашивает Чимин. — Мне отвратительно все, что связано с тобой, Барби, — последнее слово буквально выплёвывает. — Я тебя ненавижу, — Юнги стискивает кулаки и сжимает сильнее челюсти, потому что, если бы сейчас они вдвоём оказались не в коридоре офиса, а где-нибудь в другом месте, Мин бы точно разбил Чимину его красивое лицо. Пак не отвечает ничего. Просто продолжает смотреть в лицо Юнги, шумно сглатывая. Мин даже ответа не дожидается, бросает очередной злобный взгляд и уходит в сторону своего отдела. Чимин же продолжает стоять в коридоре, будто к стене прибитый. Мин его тут распял только что, а мрамор под ногами окрашивается в красный. Это Пак кровоточит. Чимин научился скрывать свои эмоции ещё очень давно. По нему не видно всего того, что происходит внутри. А там, под ребрами, возле жизненно-важных органов, волнами боль накрывает с послевкусием прошлого в самой глотке. Пак чувствует, как в горле комок образовывается. Помнит об обещании, которое дал себе много лет назад: никогда не плакать на людях. Чимин прижимает к груди айпад сильнее и срывается с места, направляясь не в свой отдел, а в паник рум, посетителем которой является часто. Просто потому, что работает в одном офисе с Мин Юнги.

***

Чимин выходит из офиса раньше, чем должен был бы, но сегодня у него на это есть причина. Как и каждую пятницу, впрочем. Ему ещё нужно готовиться к свиданию. Чхве Сан, с которым Чимин время от времени видится уже на протяжении второго месяца, на самом деле практически идеален. Пак это прекрасно понимает. Сан замечательный вариант, буквально лучший из всех, которые в его жизни были. Именно поэтому Чимин всё ещё не послал его туда же, куда обычно посылает всех остальных после пары свиданий. Чимин добирается до дома примерно за двадцать минут. Принимает душ, укладывает волосы, даже подводит глаза карандашом. Надевает на себя обтягивающие белые джинсы, футболку и розовую кожаную куртку. А потом ещё очень долго просто стоит и смотрит на своё отражение. — Это то, о чём ты мечтал, — говорит сам себе. — То, что ты искал. То, что ты хотел. Будь сильным. Парень сам себе эти слова говорит почти каждый день. Особенно по пятницам. О таком, как Сан, Чимин действительно мечтал. Красивый, статный, умный, джентльмен. И самое главное — до безумия богатый. Чимин не бедный человек, никогда таким не был. Он из состоятельной семьи. Ребёнок, выросший в роскоши и комфорте. Так было почти всегда. Компания его родителей — главная среди строительных в Южной Корее. Была. После инфаркта отца компания обанкротилась. Пак Сона, мать Чимина, не смогла справиться с навалившимся на неё грузом, топя горе от потери мужа в алкоголе и наркотиках. Чимин же из золотой молодежи Сеула очень быстро опустился до простых смертных. Именно поэтому ему пришлось быть сильным. Стать им. Несмотря ни на что. Пак мало что умеет в жизни: разве что нести себя и разводить мужчин на деньги. Это у него в мать. Чимин так жил достаточное количество лет, чтобы перестать ощущать к себе жалость. Когда нашёл подходящую компанию, куда его по старой дружбе устроил работать Ким Намджун, и вовсе стал жить припеваючи, имея два источника дохода. И всё было хорошо. Всё шло по плану. Ровно до того момента, как в офисе он не столкнулся с Мин Юнги в свой первый рабочий день. Чимин прекрасно помнит, как и почему они расстались в школьные годы. Помнит, кто в этом виноват. Помнит, как Юнги придумал ему кличку Барби. Помнит, как сильно Мин его любил. Чимин помнит всё. Не сможет забыть никогда, даже если очень сильно захочет. Просто потому, что сильно в их паре любил не только Юнги. Жаль, Пак понял это слишком поздно. Он похоронил в себе давно все чувства и эмоции, заколотил сверху гвоздями и присыпал виной, крест которой честно несёт сам. Ведь это он бросил Мин Юнги, разбив тому сердце. Чимину было всё равно. Ровно до того дня, когда он встретил своего бывшего снова. Пак не думал, что у него есть сердце. Не знал, не догадывался даже, что есть душа. Но стоит только взглянуть Юнги в лицо, услышать ядовитые слова и почувствовать всю ту ненависть, что Мин испытывает — у Чимина каждый раз ноет что-то внутри. Парень не разрешает себе плакать из-за этого. Почти. — Завтра суббота. Завтра будешь плакать. А сейчас возьми себя в руки, тряпка, и покажи, кто ты такой, — говорит своему отражению строгим тоном и собственными глазами видит, как на лицо опускается привычная и удобная маска. Следом на губах расплывается ехидная улыбка. Вот теперь Пак Чимин полностью готов к свиданию со своим идеалом.

***

Сан целует Чимина в щёку и открывает двери пассажирского сиденья. Затем обходит свою чёрную Инфинити и садится на водительское. Пак поправляет волосы в зеркале заднего вида, зарываясь пальцами в чёлку и проверяет, не растёрся ли карандаш для глаз. — Выглядишь отлично, — говорит мужчина. — Как и всегда, — кокетливо улыбается Чимин. — Куда поедем сегодня? Сан заводит мотор и выезжает со двора элитного жилого комплекса, где Пак приобрел себе квартиру. — Я заказал нам столик в клубе Seven. Ты в прошлый раз сказал, что тебе скучно и хочется более современной музыки. Как раз потанцевать сможешь, — мягко говорит мужчина, не переставая бросать восхищенные взгляды на Чимина. — Разумеется, мне было скучно. Это же была опера, — игриво возмущается Чимин. Он на самом деле ничего против оперы не имеет. Но «Лючия ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти не тот сюжет, который Пак смог бы вынести стойко в присутствии Сана. Именно поэтому он уговорил мужчину отвезти его домой. — Хорошо-хорошо, — смеётся Сан. — Никаких больше опер. Чимин сладко улыбается, окончательно убеждаясь в том, что сегодня он напьётся в дерьмо.

***

— Так, разбираем! — пытается перекричать музыку Хосок, опуская рюмки с текилой на стол. — Юнги, как обычно, сразу две. Мин выпивает первую сразу же, а вторую оставляет в руке, ожидая остальных. — Стажёр, ты чего тормозишь? — спрашивает Джин, пританцовывая под очередной хороший трек. — Я же не пью, — виновато говорит Чонгук, пытаясь вжаться в кожаное покрытие дивана. — Ты точно программист? — Юнги подкалывает Чонгука по-доброму, жестом показывая, что сейчас достал бы из-под джинсовой куртки табличку. Чонгуку приносят безалкогольный мохито, который парню всегда был по вкусу, и краем уха слушает разговор ребят. Те обсуждают проект, дедлайны, ошибки своих отделов и сотрудников. — Не зря я Тэхёну ходил истерики устраивал столько дней подряд. Вот, пожалуйста, результат на лицо. Стоило ему поговорить с Чимином — у меня нормальный стажёр. Наконец-то! — восклицает Джин, находясь вне себя от восторга. — Ты сильно к нему не привыкай, Джин, — подаёт голос Юнги. — Я из него толкового разраба сделаю и заберу к себе в отдел. Да, малой? — парень хлопает Чонгука по плечу так сильно и внезапно, что тот чуть не давится коктейлем. Джин подкатывает глаза, а Мин смеётся пуще прежнего. — Ура, одним разрабом будет больше. Вот счастье-то! — наигранно хлопает в ладоши Хосок, на что Джин теперь заливается смехом вместе с Юнги. — Ну прости, что в аналитики так мало желающих, — подмигивает Чонгуку Мин и выпивает ещё одну рюмку текилы. Чону нравится наблюдать за ребятами вне офиса. Нравится быть в их компании. Нравится чувствовать свою причастность. Он тихо сидит на диване, потягивая свой безалкогольный мохито и затягиваясь курилкой. Среди этих парней ему действительно комфортно. По крайней мере, за этим столом сегодня он не чувствует себя дичью. — А может, мы не будем о работе, а? Достало, — возмущается Хосок, откидываясь на спинку дивана. — Тем более здесь новенький. Хватит о проектах и дедлайнах. Давайте о чём-то другом. Все соглашаются с тем, что тему работы пора бы закрыть, и их столик погружается в тишину, в которой слышно только вибрирующий айкос Юнги, оповещающий о том, что можно делать первую затяжку. Джин начинает подпевать играющей песне, которую Чонгук смутно припоминает, и в мыслях даже всплывают отрывки строк. Юнги делает затяжку и просит у Чона попробовать мохито. Он одобрительно кивает и снова затягивается айкосом. — Ахуенно разговариваем, — подводит итог Мин, выпуская тонкую струйку дыма к потолку. Джин никак не реагирует, лишь пожимая плечами и продолжая притопывать ногой в такт. Хосок рассматривает танцующих в толпе девушек и некоторым даже подмигивает. Чонгук думает, что надо бы разбавить обстановку, что-то сказать, предложить тему, проявить инициативу, в конце концов. Но получается только снова сказать ерунду по типу: — Я люблю Железного человека. На него теперь уставлены три пары глаз, а Чону вдруг хочет слиться с диваном. — А я Тора, — говорит Мин. — Хотя Человека-паука я бы трахнул, конечно, — добавляет в конце, на что получает реакцию в виде общего смеха. Чонгук заливается хохотом вместе с остальными. — Ну раз на то пошло, — поднимает рюмку Джин. — Предлагаю выпить за Скарлетт Йохансон. Женщина моей мечты. Они чокаются текилой и каждый залпом выпивает свою рюмку. Чонгук присоединяется ко всем со своим безалкогольным коктейлем. Спустя ещё несколько минут ребята решают, что надо бы заказать ещё алкоголя. В скором времени официантка опускает на их столик поднос с очередной партией текилы и мохито для Чонгука. — Не знаю, как вы, — говорит Хосок, наблюдая за удаляющейся фигурой девушки, — а я выпью за эту волшебную фею. Юн, — хлопает он друга по плечу, — сегодня едешь на такси сам. Хосок вливает в себя шот и встаёт, догоняя удаляющуюся работницу клуба. — Этот как всегда, — подкатывает глаза Сокджин, но друга не останавливает. — Ну, это лучше, чем в прошлый раз, — говорит Мин. — Он решил у меня остаться ночевать, приехали домой. Разумеется, там мы продолжили пить. Через два часа уже были на улице пьяные в дерьмо и машущие волшебными палочками. — Волшебными палочками? — хмурит брови Чонгук. — Ага, — кивает Юнги. — У меня есть дома. Из Гарри Поттера которые, — объясняет парень, снова доставая стик. — Между прочим, я победил. Использовал вовремя Эскпелиармус и добил Редукто. — А почему не использовал Авада Кедавра? — искренне удивляется Чон. — Да ты страшный человек, малой. Пару секунд за их столиком царит неловкая тишина, которая тут же сменяется диким смехом Джина и Юнги. Чонгуку в этот раз даже не так сильно стыдно. — Расскажи о себе, стажёр, — говорит Джин. — Кто ты, что ты? Откуда к нам? Юнги подбадривает Чона, пока тот собирается с мыслями. Чонгук правда не знает, что говорить, поэтому рассказывает о том, что закончил экономический, хотя не хотел там учиться вообще, упоминает о сделке с отцом и планах на ближайшее будущее. — Ну это понятно всё, — машет рукой Джин. — А на личном что как? — интересуется Джин, отбирая айкос у Юнги. — А тебе лишь бы чужую личную жизнь пообсуждать, — упрекает его Мин. — Помолчи, — бросает Ким, впиваясь любопытным взглядом в Чонгука. — Да ничего, — заторможено отвечает Чон. — Ну, не было у меня отношений никогда толком. Так что рассказывать нечего, — пожимает он плечами, обхватывая губами трубочку коктейля. — Погоди, — машет головой Юнги. — Что прям вообще никогда? А девчонка, а которой ты мне рассказывал? — Это тяжело назвать отношениями, — объясняет Чонгук. — Сходили пару раз в парк и кино. Попробовали поцеловаться впервые. И всё. — А потом? — не унимается Джин. — А потом я понял, что я гей. — Хреново же она целуется, — шутит Сокджин, на что все снова смеются. Они распивают ещё несколько рюмок, прежде чем Джин решает пойти поискать Хосока, заодно выйти на перекур, а Юнги говорит, что хочет прогуляться к бару. Чонгук следует за ним, не желая оставаться одному. Им требуется масса времени и усилий, чтобы пробиться через танцпол и добраться до барной стойки, где Мин заказывает себе виски, а Чон просит воды. — Ну что, как тебе вечер? — между делом спрашивает Юнги. — Здорово. Вы хорошие друзья, — по-доброму говорит Чонгук. — Я о таких всегда мечтал. — Считай, ты их получил, малой. Ты классный пацан, — Мин притягивает парня к себе и хлопает по спине. Чонгуку и правда становится приятно от таких слов. Ему никогда никто не говорил, что он классный. Чон много слышал о том, что он странный, отстранённый, потерянный и не от этого мира. Но никогда не слышал, чтобы его называли классным. Парень себя сейчас чувствует ребёнком самым настоящим, которого погладили по головке и похвалили просто за то, что он есть. — Чтоб я сдох, — вдруг говорит Юнги, замечая что-то в дали. Чонгук оборачивается, чтобы посмотреть, что так заинтересовало Мина, который неотрывно пялится в одну точку. — Это что, — суживает глаза Чон, — Чимин? На танцполе среди толпы действительно мелькают розовые волосы и знакомое лицо. Пак отрывается по полной, отдавая всего себя музыке. Ещё через несколько минут он выбирается из толпы и кошачьей походкой идёт к бару, где сидит незнакомый Чонгуку мужчина. — Сан-и, клуб отпад! Коктейли вообще супер! — слышит Чон, краем глаза наблюдая за реакцией Юнги. Чимин целует мужчину в щеку и обнимает со спины, продолжает щебетать что-то на ухо. Юнги выглядит так, будто его сейчас стошнит. Пак не замечает Чона и Мина, хотя находятся они друг от друга не очень далеко. Всего в паре метров. Чонгук понимает, что Чимин уже достаточно пьян, когда слышит громкий смех. Юнги становится мрачнее тучи и заказывает себе двойной виски. — Всё в порядке? — спрашивает Чон. — Да, конечно, — легко бросает Мин. — Почему должно быть не в порядке? Из-за Барби, что ль? Я тебя умоляю, — отмахивается он, но Чонгука этим не обманешь. — Пусть только не лезет и всё будет окей. Чон понимает, что ничего не будет «окей» примерно в тот момент, когда замечает идущего в их сторону Чимина, который тянет за собой незнакомого мужчину. Чонгук до последнего надеется, что пара пройдёт мимо, но, видимо, сегодня не их вечер. Прямо рядом с Юнги, проходящая мимо девушка толкает Чимина в спину. Тот не удерживается на ногах, так что мужчина пытается его словить за локоть, из-за чего напиток в его руках опрокидывается и разливается некрасивым пятном на джинсовке Юнги. — О господи! Прошу прощения, — сразу же восклицает мужчина. — Напитки этим вечером за мой счёт. Я дико извиняюсь, но меня толкнули, — оправдывается он. Чонгук осоловело моргает, пытаясь прийти в себя, не замечая, что Юнги уже на взводе. Особенно учитывая то, сколько он выпил. Чимин, наконец заметивший своих коллег, всё ещё стоит за спиной виновника некрасивого пятна, не произнося ни слова. — Деньгами швыряйся вон перед этим, — кивает Юнги подбородком в сторону Пака. — Передо мной не надо. Эта шлюха деньги любит, — скалится Мин. — Кстати, почём нынче у него ночь? Чон теряет дар речи сразу же. Мужчина сразу же меняет тон с извиняющегося на серьёзный: — За языком следи, — резко говорит он, придерживая Чимина за талию. Тот только понуро опускает голову. — Не на районе с пацанами базаришь. Чонгуку становится страшно, ведь он видит настроение Юнги и уже в воздухе ощущает запах крови. Чимин возвращает взгляд Мину. Они не сводят друг с друга глаз, пока Пак не срывается с места и не возвращается в гущу толпы. — Прошу прощения, я, видимо, перебрал, — решает всё же извиниться Юнги. Чонгук неловко улыбается и, схватив Юнги за предплечье, тянет его на выход из клуба. — Тебе надо на свежий воздух, — спокойно говорит Чон. — Да, надо нормально покурить, — Мин не спорит. Чонгук оставляет друга на улице, убедившись в том, что он в порядке, и возвращается внутрь, чтобы найти Хосока и Джина. Юнги стреляет сигарету у первого попавшегося человека и подкуривает, выпуская облака дыма. Он сам не знает, что на него нашло. Понимает прекрасно, что это было слишком и вообще на него не похоже. Но почему-то ему всё больше и больше хочется зацепить Чимина, уколоть его посильнее. Так, чтобы до самого нутра. Так, чтобы до холодного сердца. Так, чтобы самому от отдачи больно стало. Он курит, думая о том, что пить вообще бросать надо, наблюдая за безоблачным небом и наслаждаясь ночной прохладой. На периферии сознания слышит чьи-то голоса. Снова Чимин. Пак стоит с сигаретой в руке, которую докуривает и выбрасывает, сразу же доставая следующую из пачки. Рядом с ним какой-то совершенно другой парень. Не тот, что был в клубе. Юнги хмурит брови и делает шаг в их сторону. — Поехали ко мне, малыш, — заплетающимся языком лепечет незнакомец. — Я же вижу, ты хочешь, — он тянет руки к Чимину, на что тот сразу же реагирует громким возгласом. — Лапы свои убери, козёл! — Ну чё ты ломаешься? Я же вижу, ты по парням, — сально улыбается пьяный в стельку парень, а Юнги неосознанно ускоряет шаг. — Не по таким, как ты, точно! — отрезает Чимин и пытается уйти в другую сторону, но незнакомец хватает его за руку и тянет на себя. — Ты куда собрался, малыш? Мы не договорили. Сколько ты за ночь хочешь, м? Мин выбрасывает сигарету щелчком и останавливается, ожидая ответа от Чимина. Ему нужно убедиться. — Нахуй пошёл, мудак! — тот вырывает запястье из чужих рук и бьёт незнакомца в лицо. — Ты ахуел, шлюха?! Это всё, что нужно было услышать Юнги. Мин не помнит, чтобы когда-то так быстро нападал на незнакомого человека. К тому же так яростно. Он бьёт не глядя, почти сразу же сбивая костяшки в кровь. Парень пытается ответить ему ударом, но, видимо, он выпил ещё больше, чем Юнги, потому что валится с ног после кулака в солнечное сплетение. Мин тяжело дышит и сплевывает кровь. Всё-таки ему успели дать по морде, разбив губу. Он отбирает из рук Чимина пачку сигарет, чтобы достать всего одну и подкурить. Назад не возвращает. — Это что сейчас было? — шокировано спрашивает Пак. — Он не имел права называть тебя шлюхой, — отвечает Юнги, делая первую затяжку ментолового Винстона. — А ты имел? — тихо спрашивает Чимин, докуривая свою сигарету. Юнги на это никак не отвечает, потому что не в силах произнести это вслух. Понимает, что не имел. Но иначе не мог. Мин даже не смотрит на Чимина, когда разворачивается и идёт обратно в клуб. — Сигареты верни! — слышит он в спину. — Вообще-то, ты не куришь! — отвечает Юнги так же, не поворачивая головы. Да, Чимин действительно не курит. По крайней мере, не курил раньше. Мин это помнит до сих пор. Пачку сигарет, отобранную у бывшего, он думает выбросить в урну, мимо которой проходит, а затем прячет её в карман джинсовки. Снова приходится стрелять сигареты у прохожих. Юнги курит две подряд, думая о том, что пить точно нужно бросать. Потому что сейчас он вообще себя не узнаёт. Пачка ментолового Винстона в кармане куртки это только подтверждает.