Предай меня, если сможешь

      Лаки всегда была хорошей девочкой. Вела себя примерно, никогда не хамила. Всегда почтительна, немногословна. Готова выполнить любой приказ, лишь бы хозяйка была ею довольна. Только тогда Лаки могла рассчитывать на очередной день без побоев, всяческих издевательств и, что немало важно, довольно сытный ужин. Миска каши и кусок чёрствого хлеба — показатель того, что Лаки выдержала ещё один день, осталась жива и невредима. Сделала всё правильно.       Нескладная фигурка, рыжие, так ненавистные ею волосы ниспадали ломкими спиралями чуть ниже плеч. Рыжие кудри — хуже, как считала сама Лаки, и быть не может. Маленькая сирота, «игрушка» принцессы Виолетты — именно так кличут девушку остальные придворные. Она всегда находится рядом, служит «грушей» для битья, сопровождает её на различные мероприятия. Во время трапезы занимает свое законное место у ног принцессы и ждёт, когда ей на пол подадут какую-нибудь липкую кашу. Лаки привыкла. Лаки не знает иной жизни.       Девочка аккуратно разглаживала еле заметные складки у пышного праздничного платья, которое принцесса Виолетта должна будет надеть на свой десятый день рождения. Лаки должна была проверить его на наличие любого изъяна. Если платье будет иметь хотя бы один — неровно прошитую строчку, торчащую нитку, хотя бы одну складочку — влетит всем, кто связан и не очень с созданием этого платья. Кровь потечёт рекой, а их головы поочередно будут насажены на пики. Лаки поежилась и ещё усиленнее принялась осматривать платье.       — Что ты там копаешься?       В дверном проёме появилась принцесса Виолетта. Полноватая, круглолицая с обильной россыпью веснушек, она упёрла руки в бока и осмотрела своими маленькими глазёнками комнату. Заметив задернутый угол кружевного покрывала на её кровати, она стремительным шагом приблизилась к осунувшейся девочке и быстрым взмахом руки тяжело приложилась к её щеке. Лаки тут же схватилась за пульсирующую щеку своей маленькой ладошкой.       — Сколько раз я тебе говорила, как правильно заправлять мою кровать? Ты вообще способна чему-то научиться, ты, бездарная сиротка?!       Виолетта замахнулась, заставляя Лаки вновь сжаться, но появление в дверном проёме пожилого мужчины заставило её остановиться.       — Ваше Величество, — старик поклонился, — прошу меня простить за беспокойство, но королева Милена просила вам передать, что все шуты, гимнасты и танцоры ожидают вас в главном зале.       — Скажи маме, что я скоро приду, — задрав голову, сказала принцесса. Лаки подумала, насколько голос Виолетты пискляв и скрипуч. Девочке тут же захотелось огреть себя чем-то тяжелым за подобные мысли.       — Слушаюсь, Ваше Величество.       — Пока я занимаюсь важными королевскими делами, немедленно приберись здесь, подлая лентяйка. И да, сегодня ты спишь на улице, в своей мерзкой и вонючей канаве!       Принцесса вновь задрала нос и неуклюже, или, как сказала бы сама Виолетта, грациозно покинула комнату, оставляя Лаки одну. Девочка подошла к туалетному столику и взглянула на себя в зеркале. Красное пятно на щеке разрослось в добрых три дюйма.       «Марта снова будет волноваться», — печально подумала Лаки. Она подошла к платью, осторожно убрала его в отдельный шкаф и, вздохнув, принялась заново перестилать постель.

***

      Долговязый трюкач закончил свой номер, мягко приземлился на носки своих длинных ног и, изящным жестом положив руку на сердце, низко поклонился. Принцесса Виолетта уныло подпёрла голову и со скучающим взглядом махнула рукой, призывая прислугу выбросить вон этого бесталанного прыгуна. Ей никто не нравился, абсолютно все не стоили и секунды потраченного ею драгоценного времени. Уж лучше бы она провела его за действительно важной работой — в сокровищнице, где полно разных цветастых штуковин, большинство из которых ей предстояло ещё изучить.       — Достаточно, — голос принцессы эхом раздался по всему залу. — Я не намерена более никого принимать.       — Осталась последняя, Ваше Величество, — дрожащим голосом проговорил щуплый старик. — Она очень просит принять её, уверяет, что вы точно не разочаруетесь.       — Так и быть. Но если она мне не понравится, твоя голова, — она указала пальцем на ранее говорившего старика, — и её будут вместе насажены на пики у дворца.       Старик сглотнул и, открыв двери, протолкнул вперёд высокую стройную женщину. Растрёпанная причёска, потёртое мятое платье и рваные башмаки — Принцесса Виолетта одарила пришедшую надменным взглядом.       — Ваше Величество, — женщина поклонилась. — Позвольте представиться, я — Рубена Рыбник.       Принцесса Виолетта не смогла подавить смешок.       — И что ты умеешь, Рыбник?       — О! — Рубена сунула руку в тряпичную сумку и выудила оттуда булавы для жонглирования. — Это…       — Это мы уже видели. — Принцесса встала, бросив грозный взгляд в сторону ещё больше осунувшегося старика.       — Оу, тогда… — Рыбник наклонилась, сняла левый башмак и следом дырявый носок, так же поступила и с правым. Надела грязные, дурно пахнущие носки на руки и, изображая кукольную постановку, принялась показывать представление с говорящими дырявыми носками.       Лицо принцессы вытянулось от удивления, но уже через секунду пылало от злости. Она немедленно выкрикнула:       — Выгоните эту ненормальную отсюда!       Двое стражников подхватили подмышки расстроенную Рубену и потащили к выходу, носки её заскользили вниз и плюхнулись на пол. Стражник потянулся за ними, как вдруг один из носков будто бы встал и развернулся верхней частью следа к Рыбнику.       — Неужели ты вновь провалила пробы, Рубена?! От тебя нет никакого толку!       Принцесса Виолетта раскрыла рот в изумлении.       — Это я-то провалила?! — Рубена выбралась из захвата и, наклонившись к своим носкам, ткнула пальцем: — Это из-за вас мне вечно не везёт, дырявые, ни на что не годные вонючие носки!       — Да мы!..       — Достаточно! — крикнула принцесса. От былой её злости не осталось и следа. — Ты нанята!

***

      — Что скажешь, Искатель?       Бора нахмурилась.       — Всё так, — кивнула она, невесомо касаясь свежих лошадиных следов. — Как минимум по два всадника на одной лошади, следы слишком глубокие. И так несколько раз.       — Значит, Д’харианцы двинулись в ту же сторону, куда направимся и мы.       — Во дворец королевы Милены, — решительно согласилась Бора. — Если повезёт, мы успеем нагнать их.       — Тогда нужно немедленно выдвигаться, путь займёт немало дней.       Искатель и её Исповедница долго ждать не стали и, под протестами Савидлина и Птичьего Человека, немедленно отправились в путь. На скорую руку собрали провизию, взяли парочку рослых лошадей. Савидлин и несколько его братьев-соплеменников упрашивали девушек взять их с собой, но они разумно рассудили, что такое количество народа их только замедлит. Да и им комфортнее и привычнее путешествовать вдвоём, без лишней ноши. Бора напомнила им, что у старейшин племени есть иная задача — выяснить, кто предатель, и немедленно предать его суду.       На пути Шиён некоторое время разговаривала с Ша, Мерцающей в Ночи, часто кивала, иногда хмурилась, когда ей не нравился ответ. Бора по-прежнему не понимала Ша, но часто вспоминала их разговор в её сознании. Вскоре Шиён открыла миниатюрный шар, в котором находилась Мерцающая, и выпустила её на волю. Ша немного покружилась перед Исповедницей и Искателем и вскоре улетела прочь.       — Но куда она? — с удивлением спрашивает Бора.       — К семье, — отвечает Шиён, продолжая путь. — Свою миссию она выполнила.       Когда дело близилось к ночи, девушки облюбовали найденную приют-сосну и устроились в ней на ночлег. Уютный костёр, полная кастрюля пряного супа и душистая охапка сена — всё было готово к отдыху после изнуряющего дня. Бора бездумно ковырялась ложкой в миске супа, пока тихий голос Шиён не разрезал тишину:       — Чем ты озабочена, Бора?       Искатель не реагировала. Шиён вздохнула и, встав с нагретого места, переместилась поближе к Боре и мягко коснулась её руки. Бора вздрогнула и отдёрнула руку, вылив половину супа на свои потёртые штаны.       — Ох, прости…       — Всё в порядке, суп давно остыл, — проговорила Бора, стряхивая с себя куски вяленого мяса. Её голос словно был из другого мира — отстранённый, холодный, безжизненный.       Шиён нахмурилась.       — Твоё отношение ко мне изменилось… — Шиён почувствовала, как Бора вздрогнула, и продолжила: — Скажи, это связано с моей силой или… с нашим недавним поцелуем?       Бора опешила. Так открыто свои взаимоотношения они ещё не обсуждали, и это, мягко говоря, застало её врасплох.       — Нельзя сказать, что моё отношение к тебе изменилось, — наконец проговорила она. — Но… я устала ото лжи, Шиён. Впрочем… — Бора взглянула в зелёные глаза своей спутницы, — ты и так всё знаешь, я не раз тебе это всё высказывала. Жаль только, что безрезультатно.       Шиён несколько секунд будто пребывала в глубоком раздумье. Она хмуро смотрела на Бору, будто бы решаясь на важный шаг, после которого пути назад уже не будет. Бора почему-то это прекрасно понимала, но была готова принять любую правду, какой бы она ни была.       — Что ж, ладно, — наконец заговорила Шиён. Она вздохнула и прикрыла глаза, собираясь с мыслями. — Я начну, пожалуй, издалека — так тебе будет проще понять. Род Исповедниц имеет начало ещё с незапамятных времён. Первая Мать-Исповедница появилась более тысячи лет назад, звали её Магда Сирус. Именно с неё начался непрерывный цикл рождения Исповедниц. Её наделили могущественной магией, способной подчинять себе любого, кто будет неугоден этому миру. Любого, — подчеркнула Шиён, — и исключений быть не может.       — И как именно работает ваша магия? — спросила Бора.       — Наше прикосновение… — Шиён вдруг опустила взгляд на свою правую ладонь. — Мне достаточно коснуться человека, испустить свою силу, и он будет навсегда потерян. Он станет моим рабом.       Бора сглотнула, с осторожностью смотря на руки Шиён. Она впервые полноценно осознала, как с момента их встречи она буквально каждую секунду была в абсолютной опасности, на волоске от пожизненной кары. Сколько раз она касалась этой женщины?       — Почему же я до сих пор не…       — Исповедана? — с унылой усмешкой закончила за неё Шиён. — Нас, Исповедниц, всю жизнь учили контролировать свою силу. Учили жить с ней каждый миг. И даже сейчас… Я вынуждена сдерживать её, не расслабляясь ни на секунду.       — Но как… Как это возможно? — с легким неверием спросила Бора.       — Даже во сне мы делаем это, — пожала плечами Шиён.       Бора качнула головой.       — Теперь понятно, почему люди боятся тебя, — Бора тут же пожалела о сказанном, увидев сжатые кулаки Шиён. Ей вдруг стало стыдно. — Прости, я не хотела… — Бора потянулась к рукам Шиён и, на секунду замерев, всё же коснулась тёплой кожи. — Я знаю, что мне ты не навредишь, — ответила на вопрос, читаемый во взгляде Шиён. Исповедница вымученно улыбнулась.       — Я ожидала такой реакции, потому и боялась раскрыть тебе правду.       — Теперь я понимаю, — виновато сказала Бора. — Скажи… Когда вы, Исповедницы, применяете свою силу? Наверняка у вас есть свои законы и правила, ограничения.       — Да, конечно есть, — кивнула Шиён. — Мы представляем Срединные Земли, мы есть закон. Раньше, до того, как пали Границы, мы регулярно обходили все страны и деревни, решали определенные проблемы. Например, моим последним заданием было дело кузнеца. Кто-то проник в его кузницу, убил его жену и украл дорогие материалы. Своими силами народ не мог решить проблему и тогда вызвали меня. Путём долгого расследования я выяснила, что именно кузнец сделал это. Он не сознавался, хотя все факты указывали на него. Совет деревни принял решение добиться от него правды путём исповедания. Окончательный ответ был за мной, и я решила, что исповедание оправданно. Я применила к нему свою силу.       — Что же происходит с людьми после исповедания? — с интересом спросила Бора.       — Они теряют контроль над собой, над своей жизнью. Отныне их единственная цель и желание — угодить своей госпоже.       — Выходит, кузнец рассказал тебе всё.       Шиён кивнула.       — В пьяном угаре кузнец спутал свою жену с вором, который не единожды крал у него, и заколол её ножом. Когда пришёл в себя, осознал, что натворил, и решил замаскировать всё под воровство. Он продумал всё. Но не учёл лишь одного — призыв Матери-Исповедницы.       — Довольно опасная сила, — заключила Бора, — с ней и довольно огромная ответственность.       — Верно, Бора. Случалось и так, что некоторые Исповедницы ошибались и применяли свою силу к невиновным.       — И что же тогда? — с удивлением спросила Искатель.       — К сожалению, ошибка не может быть исправлена. Исповедница вынуждена приказывать исповеданному жить дальше своей жизнью, но, думаю, понятно, что его жизнь уже никогда не будет как прежде.       — Она может приказать ему забыть её, — предположила Бора.       — Не совсем так, — качнула головой Шиён. — Понимаешь, исповеданные, они… Как бы влюбляются в свою госпожу. Их мысли посвящены только ей, ни о чем и ни о ком другом они думать больше не могут.       — Поэтому тот Д’харианец, ещё при нашей первой встрече, принялся сражаться со своими же… Он защищал свою госпожу!       — Да, всё так.       — А после… Что случается с исповеданным, если вдруг его Исповедница умирает?       — Он освобождается от оков её власти. Он словно приходит в себя после долгого сна.       — Но, опять же, его жизнь уже никогда не будет прежней, верно? — заключает Бора.       Шиён кивнула. Она вдруг встала и вернулась на своё место.       — Я понимаю, ты устала, но могу я задать ещё вопрос?       — Да, конечно, — устало проговорила Шиён, устраиваясь на своей охапке сена.       — Тебя называют Матерью-Исповедницей. Что это значит?       — Незадолго до моего путешествия в Вестландию другие Исповедницы избрали меня. Я стала старшей, во главе Совета, ни одно важное решение не принималось без меня. Другие Исповедницы также подчинялись мне.       — Но тебе же восемнадцать, — осторожно отметила Бора. — Как ты стала старшей?       Шиён улыбнулась.       — Не по возрасту, Бора, а по титулу. Когда Мать-Исповедница умирает, на её место выбирают другую. Год назад Исповедницы единогласно выбрали меня.       Бора кивнула. Она взглянула на Шиён будто новыми глазами. То, что именно её выбрали главной, о многом говорит. В свои восемнадцать эта девушка имеет непоколебимую власть, острый ум, огромный опыт и неимоверное уважение по всему миру. И не важно, что в большинстве своём уважение вызвано зачастую неприкрытым страхом.       — Спасибо, что рассказала о себе, Шиён, — выдохнула Бора. — Есть что-то ещё, что мне следует знать?       — Думаю, остальное тебе станет известным по мере необходимости, — ответила Исповедница. Её взгляд вдруг резко изменился — проблеск недоверия не ускользнул от зорких глаз Искателя. — Скажи мне, Бора… Откуда тебе столько известно о Шкатулках Одена?       Бора поджала губы. Рано. Ещё слишком рано об этом говорить. Эту тайну, если потребуется, она унесёт вместе с собой в могилу.       — Ты сказала, за что отвечает каждая Шкатулка. Об этом неизвестно даже мне, — продолжала Шиён.       Искатель безмятежно пожала плечами.       — Наверное, услышала от Юхён. Сама не знаю.       Не дожидаясь очередного вопроса, Бора легла и повернулась спиной к Шиён. Она ещё долго чувствовала её взгляд, пока наконец не уснула.

***

      Рубена Рыбник быстрым шагом направлялась вдоль извилистого коридора, внимательно осматривая стены королевского дворца. Зелёные обои, пожелтевшие колонны, тусклый свет и совершенно безвкусная мебель — всё это заставляло с кислой миной отводить взгляд и осматривать очередной коридор побыстрее.       Рубена остановилась подле массивной двери, прилегая ухом как можно плотнее. Изнутри доносились знакомые крики, кто-то еле слышно отвечал им в ответ. Вот, что-то разбилось о стену, кто-то топнул ногой и… Это что, пощёчина?       — О! Наконец-то я вас нашла! — раскрыв дверь, с широкой улыбкой проговорила Рубена. На неё с неверием, но злостно посмотрели маленькие «поросячьи» глазки.       — Какого чёрта ты здесь забыла? — небрежно ткнув пальцем, хрюкнула принцесса Виолетта.       — Я целое утро вас искала! — не обращая внимания на грубость, произнесла Рыбник.       — Никто не позволял тебе врываться в мои покои, когда тебе это вздумается! — принцесса Виолетта вдруг сощурилась. — И кто тебе позволил вот так свободно разгуливать по дворцу?       — Прошу меня извинить, Ваше Величество, — Рубена поклонилась как можно ниже. — Я лишь хотела уточнить, что именно вы желаете видеть на вашем великом празднике. Осталось не так много времени, а ведь мне ещё нужно подготовиться!       — Тебе было велено ждать, — задрав нос, произнесла принцесса. — Но раз уж ты здесь… — Виолетта вдруг обернулась и бросила холодный взгляд за плечо. На лице Рубены вдруг проскочило удивление — она не сразу заметила присутствие в этой комнате маленькой помятой девочки. Она тут же сжалась под взглядом своей госпожи. — Это — мой новый королевский шут, Рутрэна Рыбник. — Рубена скривилась — ещё никто так не коверкал её имя. — Она будет выступать на моём празднике, — самодовольно похвалилась принцесса.       — Это очень здорово, Ваше Величество, — пробубнила девочка, не поднимая глаз и держась рукой за левую щеку. Рубена испытала огромное сочувствие к этому маленькому беззащитному созданию.       — Сейчас у меня есть неотложные дела, которые я намеренна сделать прямо сейчас, — повернувшись к Рубене, проговорила Виолетта. Она вдруг прислонила ладонь к груди и продолжила: — У мамы есть просто огромная сокровищница, к которой есть доступ только у меня, — самолюбиво заявила она. — Я направляюсь туда, а ты, — вновь ткнула пальцем в Рубену, — останешься здесь. Я сию же минуту отправлю сюда стражника, чтобы он отвёл тебя в твои покои. Он не отойдет от тебя ни на шаг.       — Как прикажете, Ваше Величество, — Рубена поклонилась и бросила мимолётный взгляд на девчушку. Кудрявые огненные волосы ниспадали на плечи, сероватое платьице мешком висело на ней. На щеках виднелись дорожки от только что пролитых слёз, а так же довольно здоровый багровый синяк.       Рубена взглянула на принцессу Виолетту. Та как-то странно дёрнулась, и Рыбник тут же одёрнула себя. В её взгляде полыхал праведный гнев.       Как ни странно, принцесса молча и быстро удалилась из своих покоев. Рубена в два шага приблизилась к девочке и мягко коснулась её головы. Невинные голубые глаза осторожно подняли свой взгляд.       — Не волнуйся, дитя, я не приченю тебе вреда. Как тебя зовут?       — Лаки, — прохрипела она.       — Лаки… Какое красивое имя!       Девочка улыбнулась и тут же зашипела от боли.       — Позволь-ка мне… — Рубена Рыбник легонько отстранила маленькую ладошку и, проведя рукой вдоль её щеки, мягко улыбнулась. — Вот и всё. Больше не болит, не правда ли?       — Как… — Лаки подбежала к зеркалу, внимательно осмотрела щеку и, неверя своим глазам, посмотрела на Рубену. — Как вы это сделали?       — Всего лишь небольшой фокус, милая, — улыбнулась Рубена, но вдруг вмиг помрачнела. — Почему ты здесь, Лаки?       — Я… я не знаю, — девочка нахмурилась. — Я живу здесь достаточно давно, что было до — я не помню. Знаю лишь, что я стала одним из подарков на день рождения Принцессы Виолетты. Я — её игрушка.       — Не стоит так говорить, дитя, — Рубена приблизилась и взяла Лаки за руку. — Ни один ребёнок не заслуживает подобного обращения. Скажи, милая, ты бы хотела покинуть этот дворец?       — Конечно да! — отозвалась девочка, но тут же мотнула головой. — Но я не могу, здесь работает Марта.       — Марта?       — Это кухарка Королевы Милены. Она единственная, кто всегда был со мной добр. Много раз прятала, делилась лишней едой, давала облизать ложку с остатками вкуснейшего горячего шоколада! — Лаки нежно улыбнулась, и Рубена чему-то кивнула, задумчиво глядя в сторону. — Без неё я бы не справилась.       — Что ж, — Рубена сунула свободную руку в карман своего балахона и выудила из него что-то небольшое и деревянное, — это кукла Сара, Лаки. Она необычная кукла, теперь она — твой друг. Ты можешь доверить ей свои переживания, любые тайны.       Лаки с раскрытым ртом смотрела на эту восхитительную куклу. Голова, руки и ножки крепились к небольшому тельцу; волосы, словно шляпка, были мягко вырезаны из дерева, придавая кукле более женственный вид. Девочка коснулась её пальцем, ощутив гладкое дерево, и перевела взгляд на её довольно большие выразительные глаза. Она была словно живая, будто смотрела в ответ, в самую душу, проникая в потаённые мысли и желания. Лаки тут же ощутила с ней нерушимую связь, их будто связали прочные неразрывные нити.       Вдруг Лаки резко отстранилась, посмотрела испуганно на Рубену Рыбник.       — Я не могу принять ваш подарок, — помотала она головой. — Мне запрещено иметь свои игрушки.       — Мы никому не скажем! — Рубена сунула в руки Лаки куклу. — Прячь её от посторонних глаз, хорошо? Если справишься, о ней никто не узнает.       — Принцесса Виолетта отрубит мне голову и повесит её на пике подле дворца, — спокойно проговорила Лаки, смотря на Сару. Рубена Рыбник выгнула бровь. — Но я рискну! — уверенно заявила она и с благодарностью посмотрела на своего нового друга. — Спасибо вам!       — Играй с удовольствием, дитя, — натянуто улыбнувшись, проговорила Рубена.       Сколько же всего пережил этот ребёнок? Головы на пиках? Девочка и бровью не повела, высказав подобную мысль. Часто подвергается избиениям, всяческим терзаниям — при чём со стороны ровесницы. Рубена твёрдо решила, что не сможет закончить возложенную на саму себя миссию, если не вытащит Лаки из этого ужасного места. Быть королевским шутом под прикрытием в самом «осином гнезде» уже самоубийство, но в дальнейшем спасти себя и как-то вызволить и этого ребенка — практически невозможно. Рубена смирилась, что, вероятно, погибнет, крадя необходимую ей вещь, но её жизнь не сопоставима с жизнями всех ныне живущих. Иногда приходится идти на жертвы.       Планы меняются. Немного, но меняются.       — Лаки, ты должна мне кое-что пообещать, — Рубена наклонилась к девочке и, понизив голос, продолжила: — Никогда не оставляй эту куклу надолго без присмотра, если есть возможность — носи её с собой. Понимаю, есть риск, что её заметят, но я вижу — ты девочка умная. Ты найдешь способ держать её рядом с собой.       Лаки уверенно кивнула и крепче прижала куклу к груди.       — Я обещаю, Рутрэна. Даю слово, что кукла всегда будет со мной, в безопасности.       — Это хорошо, дитя, но… — Рыбник мягко улыбнулась. — Зови меня Юхён, милая. Ким Кателлус Юхён.