Предай меня, если сможешь

      Дюжина рослых мужчин, вооруженных до зубов, не отнимали суровых взглядов от кучки тощих беззащитных детей, что были уже на пределе. Они толком не ели уже несколько дней, по ночам шагали по бесконечным полям и зарослям без продыху, смыкая глаза лишь на пару часов.       Минджи сквозь стиснутые зубы прожигала взглядом ненавистного ею Д’харианца, который этим утром безжалостно избил истощённого Чимина. Он глотал свою похлёбку, высокомерно поглядывая на детей, растянувшихся на холодной земле. Спали, пока им давали время, старались набраться как можно больше сил, чтобы выдержать очередной изнурительный день.       Минджи не смыкала глаз. В голове прокручивала картину, как этот черноглазый убийца десятки раз лишается глаз, рук и ног, истошно вопя и моля о пощаде — сил хватало только на подобные мысли, которые воплотить, к огромному сожалению, не считалось возможным. Пока что.       Бора где-то рядом, Минджи знает это, чувствует. А пока старшая сделает всё возможное, чтобы все они… Практически все добрались до пункта назначения. Минджи зажмурилась, слёзы хлынули из глаз — Сынмина ей уберечь не удалось. Ещё вчера она обнимала измождённого мальчика, убеждала, что всё будет хорошо, но до утра он не дожил. Чимин, не знавший большего горя, набросился своими маленькими кулачками на врагов, слёзы застилали его глаза, но хватило одного удара — мальчик отлетел на добрых шесть футов. Черноглазый Д’харианец принялся пинать его сапогами — лицо, рёбра, живот — всё впредь было покрыто кровоподтёками. Минджи кинулась в их сторону, закрывая Чимина своим телом, и Д’харианец нехотя отступил. Сейчас Чимин спал, и рассветные лучи солнца уже не скрывали его ужасные гематомы.       Минджи сжала кулаки. Тело ее маленького брата пришлось оставить на той поляне, Д’харианцев более не беспокоило, что с ним будет, но толика беспокойства в их главаре дала понять Минджи — больше смертей он не допустит. Лорду Ралу нужны все.       — Подъём, мелкие крысы, — выкрикнул один из Д’харианцев. Дети тут же зашевелились. Минджи подползла к маленькой заспанной Гахён и, взяв ту за руку, повела к одной из лошадей. Взгромоздила на кобылу и помогла другим детям залезть. Она делала так всегда — бездушные Д’харианцы закидывали их на лошадей, словно куски мяса, совершенно не заботясь об их удобстве. Управившись, села и сама. Скрипнула зубами, когда грязные руки обхватили талию, взявшись за поводья.       — Если переживёте и этот день, — неожиданно раздался голос над ухом, — уже к вечеру будете почивать во дворце Королевы Милены. Так что без глупостей. И следи за своими щенками — очередной глупой выходки мои ребята больше не потерпят.       Минджи лишь кивнула, понимая, что это совершенно лишнее. Посмотрела на Минни и Юци — девочки держались молодцом, уставшие, заспанные, но уверенно смотрящие вперёд. Твёрдый характер показал и Чонгук — кидал настороженные взгляды на Д’хариенцев, всегда был на чеку. Частенько поглядывал на Чимина, поджимая в полоску губы. «Сожалеет, что позволил старшему вступить в неравный бой, — думала Минджи. — Впредь он будет держать брата рядом, следить и не допускать очередной глупости с его стороны». Минджи переместила взгляд: Чимин сидел на коне с опущенной головой. Старшая уверена — он вновь погряз в своих мыслях, в счастливых воспоминаниях, где он и Сынмин снова и снова играют в любимые игры, как обычно дурачатся вместе, совершенно не думая о трагичном будущем. Мальчику будет трудно прийти в себя, но Минджи уверена — младший брат справится. У него есть время, много времени. Ей же не дозволено опускать руки, и она всеми силами постарается не дать опустить и другим.       Минджи посмотрела за плечо — Гахён сжалась, когда к ней за спину подсел нежеланный всадник. Старшая поймала её взгляд, готовый, казалось бы, в любой момент разрыдаться. Но Гахён вдруг выпрямилось, уверенно взялась за седло, крепко сжав его своими маленькими ручками. Минджи кивнула ей и устремила взгляд вперёд — на пути вставало ещё много миль, сотни деревьев и десятки озёр, но она даже не сомневалась — ни Д’харианским животным, ни Лорду Ралу не удастся вселить страх, безысходность и отчаянье в души этих непорочных детей. Больше никто не посмеет и пальцем тронуть её истинную кровь, иначе эти люди познают ярость не только Искателя Истины, но и всемогущей Исповедницы — Ким Минджи.

***

      Лаки свесила ноги с металлического кухонного стола и с довольным видом вот уже десять минут облизывала большую деревянную ложку. Марта с улыбкой наблюдала за девчушкой, то и дело покачивая головой, когда Лаки по десятому кругу вылизывала шоколадный крем, от которого уже давно не осталось и следа. Марта — женщина средних лет, вот уже двадцать лет служит во дворце при Королеве Милене. Круглолицая, с мягкой улыбкой и добрыми большими глазами — именно такой она показалась Лаки в первый день их знакомства, несколько лет назад. Принцесса Виолетта тогда самолично спустилась на кухню, чтобы воочию лицезреть тщательную подготовку на её седьмой день рождения, захватив с собой свой новый подарок — послушную игрушку Лаки.       — Ну всё, милая, беги скорее наверх, — позвала Марта Лаки. — Прынцэсса, поди, тебя скоро хватится.       — Не волнуйся, Марта, — весело сказала девочка, протягивая ей чистую ложку. — Она сейчас в своей сокровищнице, а это надолго. Смотри, — Лаки сунула руку под платье и через секунду в её руке показалась кукла, — её зовут Сара, мне подарил её новый хороший друг. Она почти всегда сообщает мне о приближении Принцессы Виолетты или плохих стражников. С Сарой я могу быть спокойна.       Марта нахмурилась.       — Кто же подарил тебе эту волшебную куклу?       — Рубена Рыбник, — улыбнулась Лаки. По просьбе самой Рубены настоящее имя шута она никому не говорила. «Даже Марте, дитя» — говорила тогда Юхён. Лаки не понимала, к чему такая скрытность, но Юхён назвала это игрой, а Лаки — своей напарницей. Игры Лаки любила, особенно если ни Принцесса, ни придворные не были в курсе событий, происходящих прямо под их носом.       Марта лишь покачала головой, надеясь, что эта Рубена не навлечёт беду на бедного ребёнка, и так натерпевшегося за свою крохотную жизнь. Ещё тогда, увидев её в первый раз, Марта прониклась к ней материнской любовью, с тех пор стараясь дарить девочке хотя бы часть той любви и заботы, в которых нуждается каждый ребёнок. Лаки прибегала практически каждый день — всегда спрашивала о здоровье, интересовалась делами троих мальчиков — сыновей Марты. Ей нравилось слушать, как живут простые, но свободные люди.       — Как считаешь, успеем закончить к завтрашнему вечеру? — спросил один из поваров.       — Кто знает… — покачала головой Марта. — Во дворец уже прибыло несколько десятков гостей, а завтра сбегутся ещё сотни.       — И Принцесска забраковала партию готовых рулетов, — процедил другой повар, сжимая в руке железный черпак. — А их, на минуточку, было не меньше пятисот!       — И вяленное мясо велела переделать — видите ли, с некоторых пор ей больше по душе индейка, нежели курятина.       — Хватит вам, — осадила их Марта. — Не забывайте, где вы находитесь. У дворца везде есть уши, Принцесска в любой момент может оказаться здесь. Ещё не хватало вам из-за этой невоспитанной избалованной девчонки навлекать беду на свои семьи…       Марта осеклась, когда глаза поваров панически забегали и тут же уткнулись в пол. Лаки крепко сжала её ладонь, по её щекам почему-то бежали слёзы.        — Так вот, значит, какого мнения ты о моей любимой дочери, — холодный голос заставил Марту вздрогнуть всем телом и медленно повернуться. Она не решалась поднять голову, глаза были широко раскрыты, а взгляд застыл. Страх сковал её полностью. — Немедленно казнить эту нахалку и насадить её голову на пику, — Королева говорила спокойно, монотонно, но режущая сталь в её голосе заставляла дрожать всем телом, а мысли разбегаться, оставляя обидчика наедине со своим страхом.       — Королева Милена… — Марта бросилась в ноги своего палача, слёзы застилали её глаза. — Пожалуйста, смилуйтесь… У меня три маленьких сына, они умрут с голоду…       — Об этом ты должна была думать раньше, — небрежно отпихнув ногой от себя кухарку, ответила Королева Милена.       На удивление, несколько слоев пудры и помады не исправляли её некрасивое лицо, а придавали более жуткий оттенок, заставляя пугаться не только своих слуг, но и многих гостей. Длинный нос, толстая шея и маленькие, словно поросячьи, глаза. Она невысокого роста, полноватая, одета в невероятно безвкусное, болотного цвета платье. Туфли из крокодильей кожи дополняли сею картину.       Когда она по какой-то причине обращалась к слугам, её круглое лицо никогда не выражало ничего больше, чем гримасу полнейшего отвращения. Королева славилась своей жестокостью и избирательностью в выборе очередного наказания для тех, кто недостаточно подчинялся и не был предан так, как должно. Эта повариха, определённо, относилась к данной подгруппе.       Марта продолжала сидеть на холодном полу, слёзы ручьем катились из глаз. Королева Милена сделала шаг к выходу из кухни, как вдруг на пути встал один из кухаров. Бровь Королевы немедленно поползла наверх.       — Ваше Величество, — как можно ниже поклонился кухар. — Уверен, вы правы насчёт своего наказания — никто не смеет говорить в подобном ключе о вашей горячо любимой дочери, — не поднимая головы, дрожащим голосом произнёс он. — Мы любим Принцессу Виолетту и хотим, чтобы её праздник был, как и всегда, на высоте. Чтобы каждый в Срединных землях говорил о нём и не забывал ровно до следующего, одиннадцатого дня рождения Принцессы.       Королева Милена молчала, но и не спешила уходить. Посчитав это добрым знаком, кухар продолжил:       — Ваше Величество, сделать это будет практически невозможно без кухарки Марты, которая долгие двадцать лет беспрекословно служит вам и вашей дочери. Благодаря ей и её рецептам вот уже несколько лет мы радуем Принцессу Виолетту вкусными блюдами. Пожалуйста, отсрочите ваш приговор до завтра и позвольте Марте доделать свою работу, чтобы гости и в особенности Принцесса Виолетта остались довольными. Ваш праздник запомнит весь мир.       Королева Милена повернула голову, бросая равнодушный взгляд на скукожившуюся Марту. Скривив губы, она сообщила о своём решении:       — Так и быть, я дарую тебе ещё один день. — Марта отмерла и подняла голову, посмотрев на Королеву неверящим взглядом. — Ты будешь отвечать за каждое приготовленное моей кухней блюдо, и если моей дочери не понравится хоть одно — на соседних пиках, рядом с твоей, разместятся маленькие головы и твоих детей. Всё поняла?       Марта закивала головой. Королева Милена покинула кухню, вместе с ней ушло и витающее в воздухе напряжение. Лаки обняла Марту сзади, обхватив маленькими ручками её спину. Мужчина, заступившийся за кухарку, опустился рядом с ней на колено и тихо сказал:       — Уходить тебе надо, Марта. Выбираться отсюда и как можно подальше. Сегодня же вечером забирай своих детей и покинь город.       — Спасибо тебе, — надломленным голосом прошептала Марта. — Ты спас меня и моих детей.

***

      Медленно наступали сумерки. Злостный туман заполонил собой пространство на многие мили вперёд, практически не позволяя увидеть что-либо дальше своей вытянутой руки. Бора опустилась на землю, утыкаясь в неё чуть ли не носом, и, внимательно оглядев почву, проползла чуть дальше, наконец находя искомый след.       — Ничерта не видно, хоть глаз выколи, — проворчала Шиён, становясь рядом с Борой. — Сколько времени этому следу?       — Час-два, не больше.       Бора вдруг вздохнула, взъерошила и без того лохматые волосы и посмотрела вперёд — на белёсую пелену тумана.       — Мы их нагоним, — уверенно сказала Шиён, сжимая плечо Искателя. — Дело времени.       — Которого у нас не так много. — Бора вскочила на свою рослую лошадь, ей вторила и Шиён. — Как долго ещё ехать?       — С таким туманом… Несколько часов, думаю. К утру должны добраться.       — Д’харианцы медлить не будут, никакой туман их не остановит, — Бора сжала поводья.       — Они — лучшие воины Даркена Рала, обученные сражаться и выживать в любой среде, — задумчиво проговорила Шиён, пуская кобылу медленным шагом. — Но даже они не в силах передвигаться быстрее нас.       — Рискуют поломать лошадям ноги, — согласилась Бора. Шиён кивнула.       — Почва здесь неоднородная. Деревьев практически нет, но камней и скрытых ям — хоть отбавляй. Нам тоже стоит быть бдительнее.       Несколько часов тянулись для девушек медленно и утомительно. Бора много раз сдерживала порыв ринуться вперёд, когда ей казалось, будто где-то неподалеку раздавался чей-то голос. Но тут же отдёргивала себя, узнавая в голосах звуки диких животных.       — Никогда не встречала раньше столь длительного тумана, — сказала она вслух.       — Согласна, — кивнула Шиён. — Ощущение, будто он идёт за нами по пятам.       — По пятам… — Бору вдруг осенило. На ум пришла мимолётная догадка. — Шиён, мы недавно прошли одно дерево…       — Зачем оно тебе? — Шиён остановилась, непонимающе глядя на Искателя.       Ничего не говоря, Бора развернула лошадь и ринулась в обратную сторону. Остановилась рядом с одиноким, довольно высоким деревом и зацепилась за толстую ветвь. Подтянулась и, несмотря на усталость, достаточно быстро принялась взбираться по ветвям наверх. Ещё не долезая до самой верхушки, Бора огляделась. Зубы скрипнули, пальцы вжались в кору дерева.       — Бора, ну что там?       Медленно сгорая от гнева, Бора окинула взглядом круг белого дыма, диаметр которого был чуть меньше одной восьмой мили. А впереди виднелся, судя по всему, дворец Королевы Милены.       Бора огляделась. Д’харианцев видно не было, и на пути вставал небольшой лес, который им предстояло пересечь. «Ещё часа три, не меньше», — с горечью подумала Бора, осознавая, что чьё-то колдовство отняло у них драгоценное время. Люди Даркена Рала наверняка ещё ранним вечером прибыли во дворец, оставляя своих преследователей на многие мили позади себя.       Бора спрыгнула с нижней ветви, приземляясь подле Шиён. Туман тут же развеялся, оставляя Исповедницу в полном смятении.       — Этот туман — чья-то уловка, — сказала Бора, встречая взгляд Шиён. — Он всё это время двигался синхронно с нами, не отставая ни на фут.       — Стоило догадаться раньше, — покачала головой Исповедница, явно разочарованная своей ненаблюдательностью.       — Рал ответит за всё, — ловко запрыгнув на лошадь, процедила Бора.       — Не думаю, что это он, — не согласилась Шиён. — Если бы он знал, где мы, обычным туманом дело бы не закончилось. К тому же он не имеет причин задерживать нас, тут, думаю, дело рук одной очень хорошей нашей знакомой.       В голосе Шиён вновь зазвучал металл, и Бора моментально поняла, о ком речь.       — Зачем Хань Дун мешать нам? Она ведь помогла.       — Она не помогала нам, Бора, — вдруг резко ответила Исповедница, кинув на Бору злостный взгляд. — Запомни навсегда: ни одна ведьма, особенно Хань Дун, не станет ничего делать по доброте душевной. У них всегда есть цель, которая, по их мнению, оправдывает их кровавые и жестокие средства. Никогда не доверяй ведьмам, Искатель.       Бора поражённо проводила взглядом отдаляющуюся спину Шиён, не понимая, почему она вдруг разозлилась. Возможно, ведьма и не имела цели помогать Искателю, но лишь благодаря её информации они находились сейчас здесь, как никогда близкие уже к своей цели. Гнев Исповедницы напоминал волчью ярость, когда из холодного наблюдателя волк принимал форму оскалившегося хищника, готовый к малейшему выпаду со стороны своего потенциального врага. Бора лишь вздохнула и, взмахнув поводьями, поспешила нагнать свою спутницу.

***

      Юхён обошла свою комнату по десятому кругу и, поглаживая свой подбородок, активно размышляла, как лучше всего подобраться к Шкатулке. Днём ранее она выяснила, в какой части дворца находится сокровищница, но вот подобраться к ней — задача не из лёгких. Массивные железные двери с достаточно прочным замком окружала приличная охрана: несколько рослых бугаев, закрывающих своим мощным телом практически весь проход. Но это была не самая главная проблема — замок был заколдованный. Юхён издалека почуяла отголоски тёмной магии, понимая, что этот замок ей не по зубам. Лишь человек, обладающий магией Ущерба, способен беспрепятственно отпереть его и войти внутрь.       Волшебница понимала, что нужно действовать иначе. К сожалению, ей не обойтись без Лаки, маленькой девочки, которую она самой себе поклялась защитить и вывезти отсюда. Юхён известно, что принцесса Виолетта частенько захаживает в сокровищницу, пропадая там на долгие часы. Как именно она туда попадает? Магией она не владеет, а сопровождает её только охрана. Логично сделать вывод, что у неё есть ключ. Ключ от сокровищницы, который она…       — …держит у себя под сердцем, — подтвердила Лаки, отвечая на вопрос своей любимой куклы.       — Скажи, Лаки, смогла бы ты достать этот ключ, пока принцесса этого не видит? — тонким голоском спросила кукла, вторя словам Юхён.       — Не получится, — покачала головой девочка. — Она даже спит с ним. Всегда перед сном проверяет, на месте ли он, и, зажав в кулаке, словно игрушку, засыпает.       Юхён цокнула и, подумав с минуту, вновь активировала заклинание, помогающее ей говорить с Лаки через Сару.       — Лаки, я верю, что ты бы справилась с подобной задачей. Мне бы очень не хотелось тебя в это вмешивать, но судьба мира зависит именно от тебя. Никто не сможет достать этот ключ. Никто, кроме тебя.       — Но зачем тебе нужен ключ, Сара? — не понимала Лаки. — Тебе хочется украсть их богатство?       — Нет, милая, — покачала головой Сара. — Мне нужна только одна вещь. Если она достанется тёмному Лорду, все люди, включая даже тебя и Марту, будут в опасности.       — Нам нельзя этого допустить! — уверено произнесла девочка. — Я помогу тебе.       — Тогда начнём сегодня, Лаки, — твёрдо сказала Юхён, сжимая кулаки. — Сегодня ночью.       Разорвав соединение, Юхён посмотрела в окно, наблюдая за опустившимися сумерками. Прикрыв глаза и пустив невидимые сети на добрых несколько миль вперёд, она прислонила руку к стеклу, посылая ещё немного тумана на Искателя с её Исповедницей. Бора и Шиён будут злиться, когда узнают, но они обязательно поймут, когда Юхён им всё прояснит. Верить благим намерениям Хань Дун — пустое дело, но одно она знала точно — ведьма никогда не лжёт. Ещё тогда, в Пределе Агаден, та сообщила ей о двух пророчествах, о двух единственных возможных исходах финала их битвы. Их можно толковать как угодно, но Юхён понимала, чувствовала, что пренебрегать ими будет, пожалуй, самой великой роковой ошибкой, ведь если верить одному из них — Ким Бора, первый Истинный Искатель за несколько сотен лет, падёт в бою на политой кровью земле, защищая свою семью от десяток кровожадных Д’харианцев. Ли Шиён разделит её участь, подставив свою грудь под удар и выполнив таким образом ранее данную ею клятву — отдать свою жизнь во имя жизни Искателя.       Такой расклад, разумеется, Ким Кателлус Юхён не устраивал. Она использовала все свои силы, чтобы затормаживать Искателя и её Исповедницу, отдалить их как можно дальше от врагов, чтобы сохранить им их жизни. И это сработало: Юхён опустила взгляд, на главные ворота, ведущие во дворец, через которые именно в этот самый момент Д’харианские кводы вели своих пленников внутрь. Лицо Юхён исказила гримаса боли и сожаления — измождённые, исхудалые и побитые дети еле-еле ковыляли вперёд, настороженно осматриваясь.       Юхён тяжело вздохнула. Прикрыла окно плотной занавеской и осела на пол. Мысли вновь завертелись. Второе пророчество. Что делать с ним — Юхён не имела ни малейшего понятия. Первое они обошли, а значит, второе наступит со стопроцентной вероятностью. Намёк Хань Дун был как никогда прозрачен: дать исполниться второму пророчеству… какой бы ни была цена. А она слишком… слишком высока.       Искатель Истины закончит кровопролитную войну, одержит верх над Властителем всего мира, но падёт в конце и сам, навсегда утратив своё истинное «я», позволив Матери-Исповеднице к себе прикоснуться.