What's up, danger?

      — Эй, Шуга-хëн, ты ведь обещал нам новую звезду показать, — зачем-то напомнил Чимин.       — Обещал, да, — с досадой ответил Юнги. — Пока не дошла до меня.       — Неверное, слишком высоко в небе сидит? Не снизошла? — подколол Чонгук.       — Все может быть, — философски ответил Юнги, не реагируя на шутейки. — Да мне пофиг, если честно. Не дойдет — и ладно. Ей же хуже.       — Может, она заранее знает, что не выдержит, и боится? — предположил Хосок.       — Чего тут можно не выдержать? Я ж не прессовать ее собирался, а музыку делать, — нахмурился Юнги. — Даже о карьере пока речи не идет. Просто пробы.       — Да я не про тебя. А в целом. Ну представь, вы работаете вместе, пишете музыку, ты ее продюсируешь — к ней сразу внимание, разговоры, домыслы... Будет какая-то доля славы... Может, она этого подсознательно боится. Не готова типа? — размышлял Хосок.       — Или ее вообще не существует в природе, — многозначительно улыбнулся Тэхён.       — Ну конечно, не существует! Как ты, блин, догадался? — недобро проворчал Шуга. — Мне ведь делать нечего, поэтому я сочиняю истории про какую-то певицу из кафешки. Ну-ну... И кто тут фантазер?       — Так может, покажешь тогда? Мы сами придем к звезде, раз она не идет к нам? — предложил Чимин.       — Вот этого я как раз не очень хочу, — задумчиво сказал Юнги.       — Потому что ее не существует? — повторил мысль Чонгук.       — Да при чем тут..? — очнулся Шуга и пояснил: — Нет. Не думаю, что это корректно. Ясно же будет, что я вас поглазеть привел. С одной стороны, вроде хорошо. С другой, — зашквар как будто.       — Ничего не зашквар! Ты привел нас в любимое заведение... Мы вообще пришли выпить и поесть, — начал строить « легенду» Джин. — Ну и... просто так вышло, что на ее выступление посмотрели. До кучи. Как тебе идея?       — Да там нечего пить и есть, кроме нее! — вдруг с досадой воскликнул Юнги. — Заведение так себе. Ясен пень, знаменитости туда просто так не пойдут.       — Ооооооо, — протянули парни и расхохтались.       — Вот это ты сказанул, конечно...       — Как маньяк.       — Кроме ее музыки... там нечего пить и есть, — невозмутимо поправился Юнги. — Хорош ржать. Сами маньяки, раз думаете такое.       — Юнги что-то скрывает, — улыбнулся Намджун.       — Недоговаривает, — поддакнул Чимин.       — Влюбился, что ли? — предположил Хосок       — Юнги зацепила какая-то цыпочка, вот это прикол, — дурашливо поддел Тэхён.       — Сейчас он нам факи насует по самое не хочу, — радостно провозгласил Чонгук. — Готовьтесь.       — Обойдетесь, — отрезал Юнги. — Слишком маленький повод. Это ж просто тупые шутки.       — Так конечно, его ничем не проймешь! — напомнил всем Джин. — Ему полмира пишут: «Юнги, женись на мне», а он такой: «Да без проблем! Женюсь. Только очень жди...».       — Ага, причем и девочки просятся замуж, и мальчики, — не унимался Чонгук. — Универсальный жених.       — Там уже очереди... длиной с экватор, наверное, — хохотнул Намджун.       — Так вот и я о том же! Что ему какая-то одна цыпочка, когда миллионы людей его хотят? — JK все пытался достать эмоции из Шуги.       — Не придет — и черт с ней. Слишком много чести, — нарочито лениво и безразлично протянул Юнги. — Женюсь на миллионе людей, значит. Мне пох...       — Изобразим, что поверили тебе, — похлопал его по плечу Тэхён.       — Да, сделайте одолжение. Изобразите, что поверили, — буркнул Шуга.       — Ты не в духе, что ли? — как ни в чем не бывало спросил Тэ и заглянул ему в глаза.       — Нет, все нормально. Мне просто наскучила тема, — пожал плечами Юнги. — А звезд и других полно. На них смотрите.       — Но мы-то хотели твою! Ты ее так разрекламировал, ммм! — Чонгук не сдавался и подначивал хëна.       — Ага, парой слов всего, — возразил тот.       — Зато каких! Ты назвал ее... звездой, — одновременно торжественно и насмешливо проговорил Тэ.       — Я был пьян, — отмахнулся Юнги.       — Ты был честен! Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — мудро изрек Джин.       — Да fuck! Вы задрали! Лааадно, так и быть, проворчал Юнги, а потом неожиданно выдал: — Вы хотите откровений? Нате! Я был тронут ее пением. И тем, как она выкладывалась на сцене. Старание в каждой, сука, секунде выступления... И голос такой мягкий, теплый, уютный...       — Что в нем можно уснуть? — невинно спросил Чонгук.       — Пожалуй, — усмехнулся Юнги. — С постелью ее голос я пока не сравнивал.       — А с чем сравнивал? — удивленно спросил Намджун.       — С алкоголем, — пожал плечами Юнги.       — Оооо, а нам рассказать? — попросил Чимин.       — Обойдетесь.       — Ну какая она — крепкая, на 40°? Ямайский ром? Двухсолодовый виски? Пиво? Соджу? — со всех сторон неслись предположения.       — Шампанское Louis Roederer Cristal 2007 года, — почему-то все же ответил Шуга, причем таким довольно-мечтательным тоном, словно прямо сейчас собирался смаковать этот напиток.       — О господи, она что, родилась в 2007? — с ужасом спросил Намджун, предчувствуя проблемы.       — А она не мелкая для тебя? — тоже забеспокоился Джин.       — Да нееет! Черт! Просто оно сейчас самое дорогое вроде бы... Тысяч восемь долларов за бутылку, — объяснил Шуга.       — Я ж говорю, все с ним ясно, — хихикнул Чонгук.       — Голос хороший, редкий, — продолжал Юнги, закуривая сигарету. — А по возрасту... она точно постарше. Я на малолеток и не западаю, что за фантазии? Я же не сраный педофил!       — Мне кажется, косвенно он уже признался во всем, — улыбаясь, заметил Чимин. — Иначе почему он говорит о том, на кого западает или НЕ западает?       — Вы меня доведете, я перестану вам рассказывать вообще хоть что-то, — буркнул Шуга, глубоко затянулся и выпустил большое облако дыма.       — Звездочет перестанет рассказывать нам про звезды? — валял дурака Тэ. — Печально.       — Go fuck yourself, — добродушным тоном послал Юнги и рассмеялся. — Мне лень тебя бить. Сделай это сам, будь добр.       — Да ладно, хватит быковать, — примиряюще предложил Джин. — Юнги, нам просто дико интересно. Может, отведешь нас на нее посмотреть?       — Ребята, вы, блин, упырята, серьезно... Хорошо, отведу, — неохотно сказал Юнги. — Но она не всегда там бывает. Стихийно работает.       — Да лааадно, уж как-нибудь найдем способ с ней познакомиться, — усмехнулся Намджун, а про себя подумал, что надо держать эту ситуацию под контролем.       Как бы чего не вышло из этих легких встреч, увлечений, приглашений. После армии мемберы вроде стали свободнее, потому что их начали считать вполне зрелыми мужчинами. Однако они оставались айдолами. А события в жизни айдола все равно не должны ранить публику. Поэтому внимание к BTS было приковано огромное и не самое дружелюбное.       Лидер подумал, что лучше бы никакой очаровательной певицы из рок-кафе и правда не существовало в природе. Пусть бы она привиделась в хлам упившемуся рэперу — так было бы проще для всех.

***

      Юнги никогда не был святошей. Он был ругальщиком, привык материться и посылать покататься на карусели, вращаемой силой крепкого мужского детородного органа. Однако ругаться на Ньют у него никак не получалось, хоть тресни. Он сердился из-за того, что она так и не приходила за своей карьерой, за помощью в первых шагах на пути. Но ругать ее не мог. Ни в разговоре с парнями, ни в своей голове.       Она чокнутая, раз отказывается от т а к и х возможностей. Или просто чего-то боится, как предположили мемберы? Шуга не знал ответов на этот вопрос, проклинал ее тугодумство и медлительность, но потом вспоминал ее босые ноги на холодном грязном полу... И вся злость куда-то улетучивалась. Будто она этими босыми лапками зашла прямо в его заледеневшее сердце. Странная картина, конечно, но вот так ему представилось.       А потом Юнги вспоминал, как в особо эмоциональные моменты песен Ньют хваталась обеими руками за микрофон, прикрепленный к стойке, и словно летела куда-то вперед в потоке звуковой волны... Она чуть наклоняла голову влево, зажмуривала глаза на высоких нотах и все ее тело выражало множество чувств и неистовую «музыкальную» страсть... Она умела передавать это состояние людям. НЕвовлеченных там попросту не оставалось. Он проверил это не раз на себе и кафешной публике.       Но почему же она, черт возьми, не идет? Юнги давно не был в столь дурацкой ситуации, когда он ждет звонка от начинающей исполнительницы словно какой-то подросток ждет звонка от понравившейся девушки. И почему вообще так случилось, что он дал телефон менеджера, но не взял ее номер? Теперь только сидеть и ждать. Ну, или наведаться в кафешку снова. Но теперь с мемберами: они ведь напросились, а он не отказал. Черт, черт, черт! Ему хотелось бы пообщаться с ней наедине, а не вот так. При этом напрямую собственный номер Шуга не давал — это был неоправданный риск.       Неожиданно Юнги интуитивно почувствовал, что ему нужно спросить менеджера об этой барышне. Появилось ощущение, что звонок или сообщение от нее все-таки были, просто о другом — объяснение, почему не пришла, назначение конкретной даты или еще что-то.       Шуга набрал номер Хичоля:       — Привет, хён! Слушай, помнишь, я говорил, что должна девушка подойти с музыкальным материалом? — бесстрастным голосом спросил Юнги.       — Тааак... девушка, девушка, — вспоминал менеджер. — Ааа, иностранка?       — Именно.       — А она пока не может подойти. SMS прислала три дня назад, — вдруг вспомнил помощник.       — Да fuck! — выругался рэпер. — А ты не мог мне сразу сказать?       — Я... простите... не придал значения. Подумал, тут просто слив, — виновато пролепетал менеджер. — Это что-то важное?       — Перешли мне сообщение и ее контакт, сейчас же. Спасибо, — отрезал Юнги и отключился от разговора.       Пересланное сообщение звучало так:       «Здравствуйте! Мистер Мин просил меня написать по этому номеру, чтобы договориться о визите. Простите, что приходится откладывать встречу на неопределенный срок, но пока прийти не могу. С уважением, Ньют».       Шуга поморщился. Все понятно: она НЕ ХОТЕЛА приходить по зависящим только от нее причинам. Он сразу понял этот вежливый отказ-перевертыш, сталкивался с подобным поведением не раз.       Ну хоть что-то выяснилось наконец! Хотя бы ждать не нужно будет. Однако Юнги захотел позвонить Ньют и выяснить, что же удерживало ее от заманчивого карьерообразующего мероприятия. Казалось бы, просто приди ногами в HYBE и спой словами через рот, как ты умеешь, — это же проще простого! Дальше за тебя возьмутся сонграйтеры, продюсеры, стилисты, PR-щики и всевозможные специалисты по имиджу. Но она не шла. Поэтому Шуга чутка психанул и позвонил. Не без сердечного трепета и волнения, конечно. Юнги не нравилось так себя чувствовать, но он не мог отменить эти ощущения, поэтому просто обругал себя дураком и смирился.       Набрал номер девушки — нет ответа.       Через десять минут позвонил еще раз — нет ответа.       Ничего, он терпеливый. У него теперь заноза под кожей, ему надо знать эту чертову сучью причину, что не пускает деву в лапы продюсера. Через двадцать минут сработало. Она ответила.       — Алло? — голос прозвучал испуганно, неуверенно.       — Здравствуйте, Ньют, — быстро и строго проговорил Юнги.       — О, здравствуйте, господин Мин! — она сначала воскликнула громко, выделяя радостной интонацией его имя, а потом сразу осеклась и стала говорить потише: — Простите, что не пришла. Я не могла.       — Понятно. Ну так... Может, сейчас придешь? В смысле... сегодня? Или завтра? — Юнги молол какую-то дичь, хотя изначально собирался говорить другое.       — Я и сейчас не могу. И завтра, скорее всего, — грустно пробормотала девушка.       — Почему? Что случилось? — Юнги напрягся, слыша тоску в ее голосе.       — Я в полиции, — совсем упавшим голосом проговорила Ньют. — Меня задержали.       — О, господи! — воскликнул Юнги, сдерживая желание ругаться. — Что ты натворила?       — Почему это сразу натворила? Ничего я не натворила! — в голосе Ньют теперь звучала обида. — Я пытаюсь объяснить, что я тут не при чем... Меня замели вместе со всеми.       — С кем это, со всеми? — Юнги уже успел себя усмирить и говорил спокойно, стараясь не пугать Ньют, а расположить ее ка разговору.       — Со всеми, кто подрался в кафе, — Ньют почти шептала.       — Погоди, ты не можешь говорить? — догадался он.       — Да, — Шуга прям «увидел», как она закивала головой.       — Напиши мне, где ты и в чем проблема, — скомандовал Юнги. — Вытащим тебя под залог, если получится. Ты точно ничего не натворила?       — Нет, — снова ее голос моментально высох и стал тусклым. — Не надо меня вытаскивать. Я не прошу этого.       — Ох ты ж... Ньют, прости, — Юнги понял, что ляпнул не то. — Я не думаю, что ты преступница... Но ты могла попасть в переделку и нечаянно сделать то, что не укладывается в рамки наших законов... А еще хуже — в рамки нашего долбаного менталитета... У тебя все в порядке с визой?       — С визой все нормально, — поспешила ответить девушка.       — Окей, скинь информацию, в каком ты отделении. Попробуем тебе помочь. Приеду не я, а помощник... Сама понимаешь...       — Понимаю, — чуть потеплевшим голосом сказала Ньют.       — Если ты не против, он привезет тебя сюда... куда ты так и не дошла, — предложил Юнги. — Пойдет?       — Пойдет, — быстро согласилась она.       — Увидимся тогда, до встречи, — он сразу завершил разговор, услышав ее робкое ответное «до встречи».       И задумался. А потом почувствовал, что роли «спасителя» ему будет гораздо легче приблизиться к Ньют. Да-да, он и так спаситель, раз продюсер. Или нет? Так или иначе, но за продюсированием девушка не спешила, и все ее поведение было очень странным. Поэтому нужен был личный разговор. Снова.       Юнги начал звонить людям, которых обычно считают «решателями проблем». Его малышка в отделении полиции, ее задержали как преступницу. Воображение рисовало узницу, заточенную в ужасной мрачной тюрьме, прикованную цепями к стене. И да, эти босые лапки на каменном полу... Стоп, ЕГО малышка?

***

      Вызволить ее не составило большого труда, потому что девушка и правда не сделала ничего плохого — просто оказалась не в том месте и не в то время.       Несколько часов спустя узница была освобождена и привезена в башню замка HYBE. Здесь ее препроводили в небольшую комнату отдыха на одном из поднебесных этажей. В комнате, судя по знакам, можно было курить, и только так девушка вспомнила, что Юнги курит. Она присела на небольшой диванчик и смущенно ждала своей участи, готовясь благодарить и рассказывать о случившемся.       По правде говоря, больше всего ей хотелось отправиться домой, помыться и полежать, вытянув тело. Но раз ее вызволили и привезли в HYBE, она чувствовала себя обязанной ответить на эти жесты доброты. Она и хотела увидеть звездного айдола-продюсера, и боялась. Ей казалось, сейчас она была максимально далека от него — в несвежей одежде, после кутузки. Ее футболка перестала быть белоснежной, кеды выглядели потрепанными, джинсы были — стыдно сказать! — те же самые, что и в первую их встречу в машине. Ужасно, но Ньют ничего не могла исправить сейчас, поэтому смирилась. А потом снова распереживалась, увидев, что в комнату зашел господин Мин.       Он был такой... эффектный, элегантный и спокойный! Ньют могла поклясться, что он был похож не только на звезду, но и на какого-нибудь спецагента под прикрытием, босса мафии или главу корпорации. И это выражалось не в одежде — он как раз был максимально просто одет — а в походке, в манере себя держать, в жестах. Он нес себя в пространстве совсем не так, как она. При этом он держался довольно просто, без спеси и желания кого-то затмить, задеть, обидеть. Удивительный, творческий, чуточку отлетевший в космос человек! Девушке не верилось, что она заслуживает быть с ним в одном поле. Однако Шуга видел реальную Ньют, поэтому воспринимал ее без критики. Ему бы и в голову не пришло, что они хоть в чем-то не равны. Ну ладно, в уровне благосостояния не равны, но в остальном — они же одного поля ягоды. Он искренне так думал.       Войдя, Юнги еле сдержался, чтобы не начать при виде Ньют улыбаться как школяр. Конечно, девушка не была босой или в изодранной одежде, но вид у нее был усталый и грустный. И все же она постаралась приветливо улыбнуться и вежливо поклонилась ему, как и в прошлый раз. Телохранитель, что привел Ньют, предупредительно растворился в воздухе, оставив Юнги и его гостью наедине.       — Спасибо, что вытащили меня... Я там очень устала, — девушка еще раз поклонилась, теперь только одной головой.       — Не буду спрашивать, как же тебя угораздило попасть в эту заварушку, но... я знаю нашу идиотскую полицию. Заметут и тех, кто ни в чем не виноват, — Юнги протянул руку, взял маленькую лапку в свою ладонь и энергично пожал ее, потому что сама Ньют не решилась бы это сделать.       Шуга сел на диван рядом с ней, но не слишком близко, чтобы не нарушать ее границы. Ему не хотелось сидеть напротив — так им пришлось бы пялиться друг на друга, смущать и смущаться. Когда сидишь рядом и смотришь в одном направлении, лишь иногда поглядывая на собеседника, проще общаться. Парадокс: парень сел так, чтоб не смотреть на нее, но тут же обернулся к ней.       — Почему же, я могу рассказать, — она уставилась на Юнги печальными фиалковыми глазами и начала: — Какие-то посетители перепили, затеяли драку... Потом в нее вовлеклось очень много других мужчин... Мы остановили выступление, но были в зале... Кто-то убежал, кто-то вызвал полицию, одного человека ранили ножом сильно.... Это было ужасно... Столько крови! Из-за этого, собственно, нас всех и задержали.... ведь могла случиться смерть.... Всю нашу группу приняли. Но меня посчитали не певицей, а...       — Не надо! — Юнги остановил рассказ, показав ладонью «стоп». — Я понял. Не стоит заострять на этом внимание. И... мой помощник мне уже рассказал больше про этот инцидент, уж прости.       — Ну... хорошо, — пожала плечами Ньют и неловко улыбнулась. — Тогда вы все знаете.       — Да. И, повторюсь, я знаю, КАК работает наша полиция, — хмуро заметил рэпер. — Ублюдки они, вот кто... Ты не пострадала?       — Нет. Просто устала немного, — заверила Ньют.       — Сколько ты там пробыла? — бесстрастный голос Юнги контрастировал с тем, что он хотел узнать о Ньют примерно все.       — Пошли вторые сутки... Но все в порядке, нам давали немного поесть, попить и передохнуть. Мы с ребятами даже спали в каких-то креслах.       — Так... Погоди, ты написала SMS о том, что не придешь... три дня назад. Как так? Я думал, ты не пришла, потому что попала в полицию, — удивился Шуга.       — Нет. Эти вещи не связаны между собой, — не стала врать Ньют. — В полиции я со вчерашнего дня, а сообщение менеджеру отправила... да, дня три назад.       — Так. Объясни. Тогда почему ты решила не приходить?       — Я... — в ее глазах была готовность рассказать, но тут же потухла: — ... не знаю.       — А мне кажется... ты знаешь, — Юнги внимательно посмотрел в фиалковые глаза. — Даже не кажется. Ты знаешь. Просто не хочешь говорить.       — Нет. На меня что-то нашло, вот и... — девушка опустила взгляд и стала смотреть в сторону, изучая листья маленькой пальмы в кадке.       Юнги достал сигареты и уже хотел было закурить, как вдруг спохватился:       — Ничего, если я покурю? Не помешаю?       — Да-да, конечно. Не помешаете, здесь же вентиляция работает, — улыбнулась девушка.       — Ты сама не куришь? — Юнги жестом предложил пачку.       — Нееет. А надо? — изумилась Ньют.       — Не знаю, это ведь твое дело, — пожал плечами Юнги.       — Нет-нет, я не курю. Голос берегу, — заторопилась объяснить Ньют, но тут же выдала грустное: — Хотя... для чего его беречь? Так и буду певицей из кабака... А потом случатся какие-нибудь разборки, и меня просто пырнут ножом в бок... И все, считайте.... карьера закончена, так и не начавшись.       — Ничего себе, какие ты сценарии пишешь! — усмехнулся Юнги.       — Не я пишу, жизнь. Видимо, это мой потолок, — вздохнула Ньют.       — Так я поэтому и приглашал тебя на прослушивание, как ты не понимаешь? Чтобы ты могла прыгнуть выше потолка, — начал заводиться Юнги.       — Я понимаю.       — Тогда почему ты написала, что не придешь? Объясни тупице, будь добра, — попросил он.       — Господин Мин... Я ни в коем случае не думаю плохо лично о вас, но... — Ньют оборвала фразу и уставилась в пол.       — Но что? — Юнги выпустил дым в сторону.       — Я уже ходила на подобные прослушивания, понимаете? — сказала девушка, не поднимая глаз.       — Иии? — Юнги ждал продолжения.       — Мне предлагали... «кушетку для прослушиваний»... И не раз, — глухо сказала Ньют.       Так вот оно что! За секунду Юнги стало все-все понятно про опыт Ньют. А еще невыносимо грустно от того, что она опасалась приходить по его приглашению, думая, что ей снова предложат кого-нибудь ублажить.       — Черт... И ты решила, что я тебя приглашаю на такого рода встречу? — помрачнел Юнги.       — Господин Мин! Я не думала плохо о вас, повторяю. Но вы же... предложили написать какому-то человеку... И я подумала, что он будет меня «собеседовать», — в голосе Ньют прозвучала горечь.       Она снова прятала свои голые коленки под ладошками, закрывая ими прорези на джинсах. А потом нервно поглаживала ноги и дергала торчащие ниточки, словно стараясь разорвать джинсы еще больше. Ньют страшно нервничала из-за этого разговора, Юнги это понял.       Он почувствовал, как у него внутри закипает гнев на эту поганую индустрию. Он сейчас был крайне далек от подобных извращений, потому что был суперзвездой и жил на недосягаемой высоте. Он мог себе позволить обходиться без грязи этого мира. Но Ньют — не могла, она с ней сталкивалась каждый день. И все же парня укололо предположение девушки о том, что ее приглашают на кушетку.       — То есть ты... думала... что я тебя зову для такой гадости? Окей, не ко мне, к какому-то мудаку? — он пристально разглядывал Ньют.       — Господин Мин! — она вскинула голову и с грустью посмотрела в его глаза, — прошу вас, не надо. Я не...       — Так ты уже была на таких прослушиваниях? — нетерпеливо перебил Юнги, и ему вдруг стало страшно услышать ответ.       — Ну... Я с них уходила. Поэтому я все еще певица из кабака, понимаете? Помните, вас это удивляло? Поэтому я так ею и останусь, — невесело усмехнулась Ньют.       — О господи! О черт! Святой щибаль! Ну и говно, — выругался Юнги и задумался.       Они помолчали некоторое время, и Юнги успел несколько раз затянуться и надымить.       — Да уж, — через несколько минут сказала Ньют, а потом тихо пропела строчки из известной песни: — I'm just a girl... In the world... Простите...       — Одно радует: ты избежала этого дерьма, — мрачно заключил Юнги. — Знаешь, я с удовольствием забыл, что оно существует. Но теперь вот вспомнил.       — Простите, — повторила она.       — Перестань извиняться, — почти рассердился Юнги. — Не ты в этом виновата, черт побери!       — Я виновата, — запротестовала Ньют. — Я себе не помогла... Кому-то нормально, кому-то не страшно пойти на это. А я вот идиотка, не могу так.       — А я рад, что ты принципиально не соглашалась на эти условия, — Юнги понемногу закипал. — Их вообще не должно было быть в твоей жизни!       — Не соглашалась — и что? Мне это ничем не помогло.... Но я хотя бы... сохранила свою целостность, — почти равнодушно сказала Ньют.       — А что, если я такой же? — вдруг зло спросил Юнги, напугав девушку тоном и взглядом. Ньют совсем затихла и уставилась на него.       — Нет... не может быть, — пролепетала она неуверенно и замотала головой.       — Да может, еще как может! Очнись, Ньют, я такой! Зову тебя на кушетку, — он говорил грозно, с пугающей улыбкой.       — Тогда, — ее голос задрожал, — тогда... Господин Мин.... мы не будем с вами работать.       Она вскочила на ноги и собиралась дать деру, Юнги это понял. И в этом стремительном движении было столько страха, что ему стало не по себе. Не надо было так жестоко пранковать эту малышку.       — Сядь! — почти прорычал он, а потом спохватился и сказал страшно, но вежливо: — Ньют, сядь, пожалуйста.       Она послушно села, но готова была разрыдаться, эта храбрая девочка, привыкшая давать отпор. Юнги стало безумно жаль ее, даже захотелось обнять, но он, конечно, не мог этого сделать. Во всяком случае, не сейчас. Если он брал на себя роль хорошего парня, никаких лапаний быть не могло — даже минимальных, дружеских или платонических. Даже за руку не возьмешь девчонку на фоне таких разговоров.       — Ньют, посмотри на меня, — сказал он устало, так как на него вдруг навалилась вселенская тяжесть.       Девушка повиновалась. Снова этот взгляд, полный тоски и надежды одновременно! Ну зачем она на него смотрит как котенок?       — Ньют, я не стал бы тебя втягивать в такое дерьмо, — четко сказал Юнги, еле выдерживая ее расцветающий радостью взгляд. — Я планировал заниматься с тобой музыкой. Без всяких гребанных кушеток. Ясно?       Она закивала головой и даже попыталась улыбнуться, но вдруг снова стала серьезной.       — Господин Мин! — торжественно обратилась она, немного помолчала и вдруг выпалила: — Господин Мин, вы... очень хороший человек!       — Ну начинается! — Юнги сурово зыркнул на нее — и ему чуть не поплохело от ее восторженного взгляда. — Обыкновенный.       — Вы... такой, каким я вас и представляла, — тихо выдохнула девушка.       Шуге очень уж хотелось зацепиться за слова «я вас представляла», потому что это было сродни признанию в симпатии и интересе, но... он усмирил нарциссический порыв и обошелся без восхвалений. А чтобы дева больше не смущала его, решил сбить ее с толку.       — Тогда попрошу: называй меня просто Юнги, хорошо?       — Но господин Мин! — воскликнула она. — А как же...       — Никаких господинов, никаких Минов, пожалуйста! Я не оппа, не мистер, не сонбенним, — настаивал парень.       — Но... Это же невежливо, разве нет? — удивилась Ньют. — Не по-корейски как-то.       — Только Юнги! Или, клянусь, я сам невежливо откажусь работать, — буркнул он. — Я чувствую себя старым из-за такого обращения.       — Хорошо... Юнги, — она так нежно произнесла его имя, что он чуть не растаял окончательно. Усилием воли он врубил опцию «заморозка».       — Послушай, а что это за люди устроили потасовку в кафе? — ему прямо-таки пришлось перевести разговор на другую тему, чтоб не таять.       — Я не знаю точно... Поговаривают, что там бывают настоящие мафиози, — охотно принялась рассказывать Ньют. — Но как по мне, это какие-то маргиналы. Просто странные люди с мутными намерениями.       — И часто у вас такое происходит?       — За все время, что я тут работала... — девушка задумалась, считая, — четвертый раз. Всего. Это мало.       — Ничего себе, мало! Это вообще, что за заведение такое? Маргиналы, мафиози... Как в кино! — воскликнул Юнги, потирая и разминая шею.       — Да какое там кино, — махнула она рукой, а потом сказала задумчиво:— Впрочем, иногда и правда как в кино бывает.       — В чем же?       — Ну вот приходил к нам изредка один человек. Взрослый русский мужчина. Просил меня спеть пару русских песен... И очень много платил.... Прямо как вы.       — Как «ты», — поправил ее Юнги.       — Как ты, — смущенно произнесла Ньют.       — Что это за мужчина?       — Не знаю, — девушка пожала плечами. — Про него говорят не очень хорошее. Однако... он меня никогда не обижал. И никаких кушеток не предлагал... Только песни.       Юнги про себя выругался: когда уже из их разговора исчезнут эти треклятые кушетки!       — Тогда выходит... это хорошо? — спросил Юнги.       — Да, хорошо. Киношно, — улыбнулась Ньют.       — Как романтично звучит, — Юнги ощутил укол ревности.       — Да нееет, не романтично совсем, — рассмеялась она. — Он очень взрослый, этот мужчина, мне в отцы годится.       — Сдается мне, плохо ты знаешь мужчин, — усмехнулся Юнги.       — Наверное. Но мне кажется, он приходит просто за... родиной, за песнями нашими. Я их совсем немного пою, но он всегда рад. Мне даже кажется... он уходит в слезах...       — Что, если ты слишком хорошо о нем думаешь? — спросил Юнги.       — Возможно, — нахмурилась Ньют. — Я не очень хорошо разбираюсь в людях. А тем более — в мужчинах... Да, вы правы, господин Мин.       — Юнги...       — Тьфу ты, черт! Извините, не привыкла еще. Конечно же, Юнги, — и снова пролилась солнечно-фруктовая патока на его сердце.       И очень-очень захотелось, чтобы она снова и снова повторяла но имя — уже более лично, интимно, близко, не срываясь на «господина Мина».

***

      Юнги осознавал, что врал сам себе, да и Ньют тоже. Он не стал бы приглашать ее на кушетку, потому что он не какой-то там ущербан. Но он уложил бы ее на роскошные черные простыни, в свою огромную постель. Он доставил бы ей наслаждение и сложил ноты ее стонов в новые мелодии. Он так горячо отлюбил бы ее, что она попросила бы повторить это еще и еще. Она вибрировала и дрожала бы в его руках, как электрогитара...       И черт побери, она ему нравилась настолько сильно, что теперь он вообще не знал, как ее заполучить. Он не имел права походить на сраных «любителей кушеток», он должен был оставаться «очень хорошим человеком». Так нарекла его Ньют — и он постарается этому соответствовать. Но когда-нибудь... она сама его захочет и попросит о близости, назвав сладко-сладко по имени.