Словно в страшной русской сказке

      Первые дни после выписки Марат все еще не верил, что теперь он – колдун, отмахивался, надсмехался над словами Васильева, но после серьезного разговора с Савелием как-то притих, задумавшись на несколько недель. Андрей знал, что Марату надо все самостоятельно в голове уложить, чтобы не лез к нему никто, поэтому он вообще старался лишний раз его трогать. Даже близость не предлагал. Впрочем, это никак не мешало Суворову бегать к Савелию и просиживать у того часами после школы. Даже не радовало то, что Савелий вернулся к себе на квартиру, потому что ночевать он исправно приходил к Давиду, а тот в свою очередь крайне тактично выставлял Андрея вон, прерывая едва начавшееся занятие. Про кулоны и про фотографии, казалось, все дружно забыли, увлеченные хлопотами о Марате. Парень несколько раз заикался об этом, но Давид и Савелий его единогласно заверяли, что работают над этим. Но что они делали, как они делали, - было одним Темным Богам известно. В последнюю встречу с Давидом и Савелием Васильев получил четкие инструкции по поводу Марата, смысл которых заключался в том, что парню запрещалось колдовать при нем, на любые просьбы что-либо продемонстрировать отвечать отказом, желательно, обходиться без упоминаний Давида, - «потому что я потом сам ему расскажу», - и ни при каких обстоятельствах не упоминать тот факт, что Андрей крещен, и еще более строже – не демонстрировать свой истинный облик, - «да, Андрей, даже глаза». После такого инструктажа Васильева попросили до лучших времен. И как-то так получилось, что Андрей опять остался один, предоставленный сам себе. - Андрюха! Андрюха! – взбудораженный Марат влетел в комнату, громко шепча. – Прикинь, что узнал! - Что? – Васильев даже глаз от книги не поднял, зная, что, скорее всего, Савелий показал ему очередной фокус, как подкуривание сигареты без спичек. - Прикинь, - Суворов присел на кровать рядом с Андреем и, низко наклонясь к нему, прошептал. – У Савелия есть хвост. - Ага, и лапы вместо ступней, - согласно кивнул парень и перевернул страницу. - Ты видел? – Марат от удивления широко распахнул глаза. – Это же охуеть просто! Савелий сказал, что у меня тоже такой может быть, после этого… Блять, как его? - Крещения, - подсказал Васильев в третий раз начиная читать одну и ту же строчку. - Да-да, оно самое. А тебе, что, вообще не интересно? – надулся Суворов. - Ха-а-а, - вздохнул Васильев, откладывая книгу. – Я видел Савелия в его истинном облике. У него не только хвост, но и клыки есть с когтями, и глаза кошачьи. - Так ты видел? – пораженно выдохнул Марат. – И что? Как тебе? Я вообще прихуел просто! - Да, прикольно, - согласился Андрей, впрочем, не разделяя радости друга. - Он, типа, получается, э-э-э, пантера, - глаза Суворова горели неподдельным энтузиазмом. – Но он мне сказал, что там по-всякому быть может. Типа, как повезет. - Пума. Савелий – пума. Он сам мне говорил, - Андрей потер лицо и уставился перед собой невидящим взглядом. - Ну да, да, пума. Он тоже мне сказал, - Марат все еще возбужденно подпрыгивал на месте. – Но это же все равно… Охуеть можно. И хвост такой мягкий. Совсем как у кошек. - Да, Савелию повезло, что он после Крещения таким сделался, некоторым не так сильно везет, - Васильев повернул голову и посмотрел на друга. - Да, Савва говорил о своей бывшей ученице, которая сделалась жуком-могильщиком. Как бы и грустно, но так мерзко. Фу, - парень скривил лицо. – А я что-то как-то упустил, а кто твой учитель? - Да там, - Андрей отмахнулся, но все же внутренне напрягся. – Я думаю, что он больше не будет заниматься со мной. Так что неважно. - В смысле? – Суворов недоуменно уставился на Андрея. – Разве учителя не до восемнадцати лет должны учить? И только после Крещения, так сказать, отпустить в Большой мир? - Да, до восемнадцати, - согласно кивнул Васильев. – Но кто ж ему запретит от меня отказаться раньше? – у парня неприятно потянуло в груди, но он лишь отмахнулся от этого чувства. – Плевать. У меня есть читательский билет в Библиотеке, а там столько книг. Выучусь сам. - Андрюх, да ты что…? – Марат легко толкнул его в плечо. – Какой сам? Это ж тебе не учебник по биологии прочитать, чтобы выучить все самому. Там же столько всего… Савва говорил, что там прям дохуя знать надо. И историю, и физику пространства, и всякие ядовитые растения… - Токсикологию, - бесцветно отозвался Андрей. – «Растения в колдовстве» Романовой, «Колдовские яды» Бианчи и «Токсикология живых организмов» Федорова. Потом «Физические проявления Силы и Её взаимодействие с физическим пространством» Каменева. Я уже читал. - Ого, - Марат искренне удивился. – И как? Умеешь уже что-нибудь? - Неа, - Андрей покачал головой из стороны в сторону. – Не умею. Пока только теорию нарабатываю. - Блин, а когда мне Савва сделает читательский билет? Там, наверное, так круто, - мечтательно вздохнул Суворов. - На самом деле, там обычно, - Васильев пожал плечами. – Ну, книжки на стеллажах. Из прикольного только то, что, когда по столу хлопаешь на нем еда появляется. Но это тоже там… Не всегда. - Прикол, - восхищенно вздохнул Марат. – А ты меня отвести не можешь? - Эм, думаю, что Савелий очень сильно разозлится, если узнает об этом, - уклончиво ответил Андрей. – Ты лучше с ним поговори. Тем более, что там читательский билет оформлять надо, и, как я понял, там без учителя тебе только писюном по губам поводят. Типа, что-то вроде гаранта, что пиздить ничего не будешь. - А-а-а, - понятливо протянул Суворов. – Тогда завтра с ним поговорю. - Ага, хорошо, - Андрей счел разговор законченным и вновь взял «Ложных Пророков», с которыми бился вот уже неделю.       Внезапно Васильев почувствовал чужую горячую ладонь на своей коленке, которая без стеснения поползла вверх по бедру, и остановилась только тогда, когда накрыла пах. Парень вновь закрыл книгу и, отложив ее, не верящим взглядом посмотрел на Марата. Тот хитро улыбался, медленно сминая пальцами мягкий член под двумя слоями одежды. Сначала Андрей хотел отбросить руку Суворова, но потом, когда пальцы так удачно задели головку, передумал и лишь сильнее прижал чужую руку к промежности своей ладонью.       На утро в комнате Васильев вместо Марата нашел только записку на столе, мол, убежал, надо встретится с Саввой. Парень ее смял и отправил в корзину для мусора, непонятно от чего злясь. После этого он отправил в мусор салфетки, изгвазданные спермой, быстро оделся и вышел из комнаты. - Ой, Андрей, - сказала Диляра, поправляя волосы у зеркала. – Марат убежал с утра. Сказал, что там в ОКОДе у них собрание какое-то важное. Я даже удивилась, что какое-то собрание в субботу. - Да, он говорил, - соврал Васильев, прекрасно зная, что Марат побежал к Савелию. – Там что-то по поводу мероприятия какого-то. - Ага, точно. Так и сказал, - кивнула женщина. – Такой молодец. Я аж нарадоваться не могу. Ты только Кириллу не говори, но с той поры, как Вова пропал, так Марат за голову взялся. И ты тоже. Глядишь, оба в институт пойдете. - Ага, - пространно кивнул Васильев. – Пойдем, куда денемся. - Дорогая! – крикнул Суворов-старший. – Через десять минут выходим. - Так, – Диляра подошла к Андрею. – Мы с Юлей поехали в Набережные Челны до сестры Кирилла. Вернемся только в понедельник вечером. Не ругайтесь, ладно? – она поцеловала парня в щеку, приподнявшись на носки. - Хорошо, - Андрей обнял женщину и поцеловал ее в висок, как его всегда целовал Давид. - Завтрак на плите, - она погладила его по плечу и вернулась к зеркалу, чтобы закончить макияж.       После завтрака Васильев вымыл посуду, немного послонялся по квартире, раздумывая, а не пойти ли ему к Давиду. Савелий занят с Маратом, и если у мужчины нет никаких дел в институте, то, скорее всего, он дома. К тому же, хотелось уже хоть что-нибудь узнать по поводу Ирины и кулонов.       Переодевшись, Андрей взял ключ от всех дверей и открыл сразу дверь в гостиную Давида, не желая морозиться на холодной улице. В комнате было пусто, в воздухе едва ощущался запах кофе и молочной каши. Васильев зашел внутрь, замечая, как из ниоткуда возник дворецкий. - Доброе утро, господин Васильев, - учтиво поздоровался мужчина, чуть склоняя голову. – Господин Гилаури у себя в кабинете. Уведомить его о вашем прибытии? - Здравствуйте, да, скажите ему, - согласно кивнул парень, присаживаясь на диван. - Сию минуту, господин Васильев, - черно-белый мужчина поклонился и исчез.       Андрей привычно развалился на удобном диване и огляделся вокруг. Вроде, все было знакомым, но что-то выбивалось из привычной картины. Парень повертел головой и понял, что теперь на полу возле окон стояли большие цветочные горшки с растениями, а на кофейном столике – вазочка с конфетами «Буревестник». Андрей потянулся за одной и, когда взял её, то увидел лежащие среди блестящих фантиков кулоны. Он удивился. Разве можно вот так просто оставить такую вещь на таком видном месте? Андрей коротко провел подушечкой пальца по потертой поверхности кулона, и тут же отдернул руку, когда кожу неприятно обожгло. По ходу ими никто так и не занялся. Васильев, бросив вороватый взгляд на дверь, быстро взял кулоны и, шипя от боли, запихнул их в карман домашних штанов. Как-то неприятно заскребло на душе. К чему были все эти тирады про то, что Андрей молчит, а раз молчит, то ему никто не сможет помочь? Зачем вообще вот это все, если в итоге получается, что Андрей остается один с этим всем? Вот, он пришел, все рассказал, и что? Ну, ничего. И это не считая того, что Давид практически с ним не занимался, мол, вот книжка – читай, потом расскажешь, а я пошел к Савелию. К чему это все? Зачем? Андрей и в Библиотеке нихуево все это прочитать может. Может быть, вчерашняя, брошенная вскользь фраза про то, что Давид с Андреем больше заниматься не будет, была пророческой? - Опять чушь всякую думаешь? – мужчина вошел в гостиную. – С чего ты решил, что я с тобой больше заниматься не буду? - Это, правда, надо говорить? – Васильев скептично посмотрел на Давида. – Ну, ладно. Каждый раз, когда возвращается Савелий, ты уходишь к нему, и я, как дурак сижу и жду, пока ты вернешься. - Я ведь с ним не в спальню ухожу, чтобы уединиться, а поговорить, - мужчина будто бы смутился. - Правда? – наигранно-искренне спросил парень, поднимая брови. – М-м-м, а я думал, что вы с ним в шахматы играете. - Ты не с той ноги встал, что иронизируешь с утра пораньше? – спокойно, но строго спросил Давид. - Стараюсь вставать с обеих, чтобы удача – в обе гачи, - Андрей поднялся с дивана, чтобы не смотреть на мужчину снизу вверх. - Ты пришел поупражняться в остроумии? – от Давида потянуло плохо скрываемым раздражением. – Если да, то у меня на это нет времени. - А у тебя вообще хоть немного для меня времени осталось? – громко спросил парень. – А то, как я не приду, ты занят, но при этом, для Савелия – никогда. Да подождет этот Васильев, ничего с ним не сделается! Так получается? - Андрей, мы уже обсуждали это. Я не намерен оправдываться перед своим учеником за своего любовника, - мужчина сложил руки на груди. - Я и не прошу оправданий. Спишь с Савелием – спи. Будто кто-то против, - хмыкнул Андрей. – Я про то, что ты меня не учишь. Я понял твою позицию, что мне надо вырасти, набить свои шишки, и прочая хуйня. Но хотя бы учи меня. Ты сам рассказывал про своего учителя, который в тебя швырял книги и заставлял тупо их читать. Ты теперь тоже так делать будешь? - Нет, я…, - мужчина опешил. – Я так не делаю. - Ну, может, конечно, книги не швыряешь, но и не учишь нихуя! – повысил голос Васильев. – Я на прошлой неделе пришел к тебе с «Ложными Пророками» и что ты мне сказал? - Что тебе такое рано читать, и посоветовал начать с «Истории Пророчествования» Кноббле, - ответил Давид, не понимая, куда клонит парень. - Да, и если бы ты не ушел к Савелию, то услышал бы, как я тебе ответил, что уже эту книгу прочитал, как и «Пророчествование: закономерности и архетипы» Хартмана, как и «Темных Пророков» Звягина. Но ты меня даже не слушал, - Андрей в бессильной злости несколько раз сжал и разжал кулаки. - Я слушаю тебя, Андрей, - мягко начал Давид. – Но сейчас есть дела и более важные, чем наши с тобой занятия. Я все еще пытаюсь выйти на Ирину, но пока ничего не получается. Она будто сквозь землю провалилась. Её нет ни в городе, ни в области. - Я буквально на прошлой неделе был у нее дома, и она была там. Пьяная валялась в спальне, - сказал, как отрезал парень. - Ты видел ее? – мужчина скептично приподнял бровь. – Ты видел, что это именно она там в спальне? - Нет, не видел, - Андрей стушевался. – Слышал, как загремели бутылки и зашаркали шаги. - Это была Иринина соседка сверху. Бабушка Таня, может, помнишь. Ирина пустила пожилую женщину к себе пожить, потому что у той сын-алкоголик очень буйный, и периодически мать поколачивает, - Давид потер пальцами переносицу. – Андрей, мне не нравится все, что происходит, и разговор этот тоже не нравится. И если ты подумал, что я не заинтересован в том, чтобы обучать тебя, то я прошу прощения, но у меня сейчас голова вообще другим забита. - Так почему ты не расскажешь мне об этом? Зачем делать из этого какую-то тайну Мадридского двора? – с грустью спросил Васильев. - Андрей, - мужчина положил прохладную ладонь парню на плечо. – Потому что, зная тебя, ты можешь сделать какую-нибудь глупость. И если в нашем мире, где я Митрополит Церкви ночи, я могу тебя защитить, то там, - Давид указал на улицу. – Там – нет. - Меня не надо защищать, - ощетинился Андрей. – Я был на улице, я был с улицей. Я сам могу себя защитить. - Андрей, - Давид вздохнул и положил ладони Андрею на лицо. – Это не ваши разборки стенка на стенку. Это уже совсем другое. Там убьют и глазом не моргнут. И это не шутки. Поэтому, я прошу тебя, дай мне еще немного времени, - он поцеловал Васильева в лоб. - Ладно, - ответил парень, чувствуя, как в башке начинает коротить от близости мужчины. – Я понял. Хорошо. - Я рад, что мы поняли друг друга, - мужчина улыбнулся.       В следующее мгновение Васильев крепко схватил Давида за затылок, вплетая пальцы в не уложенные волосы, и поцеловал, сминая чужие губы своими. Первые несколько секунд Давид стоял, не двигаясь, очевидно, догоняя, что именно произошло. И, как только до него дошло, он тут же дернулся, сильно схватил парня за плечи, стараясь отодвинуть его от себя. Васильев отодвинулся сам, но вместо того, чтобы отпустить мужчину, обнял его, пряча лицо в изгибе шеи. - Ну и что это было? – тихо спросил Давид, не двигаясь. - Минутная слабость, - с улыбкой ответил Андрей. – Перемкнуло что-то. - Мы это уже обсуждали, - строго сказал мужчина. – И такого больше не должно… - Да-да-да, - парень отпустил Давида и чуть отступил назад. – Я больше не буду. - Вай, по глазам вижу, что врешь, - мужчина прищурился. – Я серьезно, Андрей. А как же Марат? - Марат в Савелии весь, - отмахнулся парень, хоть и почувствовал укол вины. – «Савва то, Савва это…». Ему сейчас вообще не до меня. - Он пока осваивается, - покровительственно закивал головой мужчина. – Через пару месяцев он взвоет от того, насколько Савелий строгий учитель. - Прям уж-таки строгий? – Васильев скептично выгнул бровь, улыбаясь. – Уж прости, но Савелий тот еще лапочка в отличие от тебя. Не думаю, что он будет заставлять Марата читать по несколько параграфов, а потом пересказывать их чуть ли не наизусть. - Ха-ха-ха, - искренне засмеялся Давид, а сердце Андрея пополам с Силой забилось сильнее в груди от этого. – А сразу весь учебник с контрольными вопросами после каждого параграфа письменно не хочешь? - Не хочу, - тут же быстро отрицательно закрутил головой парень. – Блин, настолько жестко? - До того, как Савелий стал Главврачом тринадцатой клинической, он вусмерть загонял студентов нашего Казанского меда. И фишка у него была, что он преподавал только на шестом курсе Психиатрию и Клиническую психологию. Я лично видел, как от него мужики тридцатилетние в слезах выходили, - Давид вздохнул. – Только это не помогло ему свою ученицу диагностировать. - Я вообще думаю, что никогда не знаешь, откуда прилетит, если есть какие-то беды с башкой, - задумчиво проговорил Андрей. – Типа, ты же сам, скорее всего, не поймешь, что у тебя фляга свистанула. - Ох, уж эти твои выражения. Я от тебя нахватался, теперь и у меня «фляга свистанула» да «кукуха отлетела», - махнул рукой Давид, весело глядя на парня. - Зато понятно, - с умным видом ответил Васильев. – Или надо разговаривать, как твой дворецкий? Ах, простите, господин Гилаури, мою бестактность, давеча имел неудовольствие общаться с молодыми людьми на улице, так у них через слово – хуй за хуй, - Андрей от души заржал. - Андрей, - мужчина с укором посмотрел на него, но потом его взгляд смягчился. – Пойдем, чаю что ли попьем. А то я еще с утра не завтракал. - А блины есть? - Конечно. Со сливочным маслом и клубничным вареньем.       ***       На очередной перемене Суворов убежал к Савелию, оставив Васильева одного. На это Андрей только коротко махнул другу рукой и достал из портфеля книгу «Медальоны и талисманы» Бражникова, спрятанные под суперобложкой от какого-то фантастического романа, и принялся читать. - А, это, что, Данилова опять вернулась? – спросил самый задиристый одноклассник Васильева. - Ну, так с понедельника еще, - кивнула одноклассница, которая постоянно красила глаза голубыми тенями, за что получала вызовы к завучу. – Тебя не было, Аркаш. А она пришла, как ни в чем не бывало. - Бля, выпустили из дурки на наши головы, - вздохнул хорошист Филимонов. – А если она опять, как в прошлом году отчебучит? - Это, когда она на классную кинулась с ножницами? – спросила тихоня Верочка, неясно как оказавшаяся в этой компании. - Ну, - подтвердил задира-Аркадий. – Сейчас, может, что и хуже учудит. - Ну так надо с ней поговорить, - предложила Настасья с голубыми тенями. – Чтобы, как мышь сидела. Нам осталось учится всего ничего. Этот год и следующий. И пусть уже либо переводится, либо не лезет на рожон. Меня, итак, все эти проверки из ПДН достали. Сначала из-за группировщиков таскали, теперь из-за нее будут. Вот веселье-то, в детской комнате милиции по полдня сидеть. - Да, да, - с жаром закивал Филимонов. – Меня тоже несколько раз вызывали с родителями. Реально полдня сидели. - А что? С чем она на этот раз в психушку отлетела? – с неподдельным интересом спросила Настасья. - Я слышал, что у нее типа с башкой не все в порядке, то ли шизофрения, то ли еще что. Типа, не может долго в людях находится, - неуверенно сказал Аркадий. - Да не, - отмахнулся Филимонов. – У меня ж мать санитаркой в больнице работает, она говорила, что эта больная себе вены порезала, вот ее и забрали. А про шизофрению я не слышал. - Да и какая разница? – вступила Верочка. – Больная – она везде больная. Тут ясно только то, что у нее беда с головой. - Да, это точно. Ага, - согласилась Настасья. – Ну так и что делать тогда будем? Нельзя просто так сидеть и ждать, пока она опять башкой поедет. Итак, уже две дискотеки отменили из-за группировщиков. - Да, точно. Так вообще будем только из дома в школу и обратно, - с жаром закивал Филимонов. - Надо, так сказать, произвести ей строгое внушение, - блеснул подслушанной фразой Аркадий. – И проще говоря, сказать, что если будет хуйню творить, то пиздюлей получит. - Тогда после уроков не расходимся. В раздевалке её поймаем, - подвела итог Верочка. - Ну все, словились.       Андрей недобро на них посмотрел, от чего все разом поежились, будто от сквозняка. Вообще, Данилова Наташа была в своей сути безобидной, насколько помнил Васильев. Да, у нее несколько раз случались приступы агрессии, но это было, скорее, потому что её постоянно дразнили оборванкой и ущербной, из-за того, что у нее не было отца и, что она стояла на учете в психоневрологическом диспансере. А так, она была совсем тихой, - на уроках не поднимала руку, в столовой брала оставшуюся тарелку, в которой не доставало котлеты, и всегда беспрекословно мыла полы в классе, когда её назначали дежурной. Андрей с ней практически не общался, впрочем, как и с другими одноклассниками, но в том, что сказали ребята, его что-то нешуточно задело. Да и настолько сильно, что он после уроков последовал за ними в гардероб. - Слыш, ущербная! – громко окликнул Наташу задира-Аркадий.       Девушка замерла посреди раздевалки, так и не засунув вторую руку в рукав старенького потрепанного пальто. Она несмело, но резко повернула голову в сторону говорящего, и вся сжалась, будто её собирались бить. - Да, да, ты, - компания из четверых ребят медленно обступила ее со всех сторон. – Что? Выпустили тебя из дурки? - Не ваше дело, - тихо ответила Наташа, опуская голову. - Ага, как же, - Настасья уперла руки в бока. - Что? Опять будешь на классную с ножницами бросаться? – непривычно зло спросила Верочка. - Не буду, - еще тише ответила девушка. - Короче, слушай сюда, - угрожающе заговорил Аркадий. – Если опять что отчебучишь, и нас потом опять в ПДН таскать будут, и все дискотеки отменят, то мы на улице тебе таких пиздю… - Ну-ка, ну-ка, - Андрей выплыл из-за угла вешалки. – Что ты там на улице делать собрался?       Последней фразой он здорово рисковал, потому что не знал точно, разнес ли Универсам об его «отшиве» или нет.       Все четверо разом обернулись на него и удивленно распахнули глаза. Первой в этот раз заговорила Настасья с голубыми тенями на глазах, которые к концу учебного дня успели осыпаться ей на щеки. - А тебе чего надо, Васильев? Не с тобой разговариваем, - храбрясь выдала она. - А теперь со мной, - Васильев неспешно подошел к ним, держа руки в карманах. – Что ты там про улицу сказал? - Да, это…, - Аркадий замялся. – Ну, ты сам помнишь, что она на класснуху с ножницами кинулась. И потом нас всех в ментовку вызывали, и дискачи в школе отменили из-за этого. - Ну так ты сходи в ДК, да там попляши. Там как раз вся улица, - он выделил последнее слово интонацией. – Отдыхает. - Да, Андрюх, да что ты? – миролюбиво заговорил Филимонов. – Мы же так. Припугнуть просто. - Бабку на скамейке иди и припугивай, понял? – Васильев навис над ним, злобно стреляя глазами. – Еще раз увижу, что к Наташе лезете, сами на улице пиздюлей получите, понятно? - Да-да, ага, понятно, - почти что синхронно закивали они и спешно засобирались. Аркадий, не дойдя, пары шагов до выхода, развернулся и тихо сказал: - Андрюх, ты это, только пацанам своим не говори. А то у меня у матери сердце слабое. - Пиздуй уже, - не глядя махнул Васильев, поворачиваясь к Наташе. – Все нормально? - Угу, - она испуганно закивала, а потом задушено, будто до этого задерживала дыхание, прошептала. – Спасибо. - Не за что, - Андрей улыбнулся. – И это, если они лезть к тебе будут, то ты мне говори, хорошо? - Угу. Пока.       Она схватила свой портфель со скамейки и быстро ушла, не оглядываясь. И, когда она прошла мимо Андрея, он ощутил какую-то неясную вибрацию в воздухе, которой, впрочем, не придал никакого значения.       На следующий день Васильева на парте ждало яблоко. Обычное такое, какие зимой в универмагах продают, - красно-желтое с сухой плодоножкой. Парень с удивлением на него посмотрел, а потом окинул взглядом класс. Никто не обратил на это внимание, но стоило только прозвенеть звонку, как Наташа повернулась к нему и одними губами проговорила: «Спасибо». И улыбнулась робко так, что в груди что-то защемило. Он тоже улыбнулся ей в ответ, и Давид начал урок. - Я посмотрю, ты начинаешь пользоваться популярностью? – довольно проговорил Давид, замыкая двери кабинета, когда в нем остались только он и Васильев. - Ты о чем? – парень удивленно заморгал, вертя в руках яблоко. - Вот об этом, - мужчина кивнул на фрукт. – Наталья же, да? - А-а-а, - протянул парень. – Да её вчера в раздевалке щемануть хотели, ну я вписался. - «Щемануть», «вписался», - задумчиво повторил мужчина. – Ты когда-нибудь будешь нормально разговаривать? - Давид, я разговариваю, чтобы понятно было, а не нормально, - парень поднял руку, чтобы откусить яблоко, но Давид перехватил его за запястье.       Мужчина молча вгрызся в сочную мякоть, глядя прямо в глаза Андрею. Парень шагнул ближе, тоже пристально смотря на мужчину, который, казалось, как ни в чем не бывало жевал яблоко. Давид вопросительно выгнул бровь, откусывая еще. - Иногда мне кажется, что ты меня специально провоцируешь, - негромко сказал Васильев, смотря, как белые крепкие зубы вонзаются в хрустящую мякоть. - Знаешь, как говорят? - Давид подтолкнул руку Васильева с яблоком к его губам, и тот открыв рот, впился к него. – Когда кажется – креститься надо. - Я слышал другое, - жуя ответил Андрей. - И что же? – мужчина улыбнулся. - Когда кажется, тогда не кажется, - Васильев сделал шаг назад, отпуская напряжение момента. - Какая глубокая мысль, - Давид иронично покачал головой. - Ладно. Что там слышно про Ирину? – Васильев подбросил огрызок вверх и буквально через секунду тот упал в мусорное ведро, под не одобряющий взгляд мужчины. – Ой, да ладно. Что такого? - Мне заставить тебя выучить наизусть «Физику пространства»? – Давид поправил зажим на галстуке. - Не-а, - Васильев уселся на парту, хитро улыбаясь. – Я, итак, её знаю. - Тогда, что написано в книге про потерю концентрации при нефизическом перемещении предмета? – с нажимом спросил Давид, вставая напротив Андрея. - «Потеря концентрации колдуном может обернуться разрывом реальности и возникновением червоточины, с последующим нарушением естественного хода вещей, либо возникновением проклятия с дальнейшим его разрастанием в геометрической прогрессии.» - процитировал Васильев, жмуря один глаз. – Вот. - Так если знаешь, то почему бы просто не подойти к мусорке и не выбросить все туда? – Давид поправил выбившуюся прядь из челки парня. - Ну ты же так не делаешь, - заметил Андрей, скептично приподнимая бровь. - Не делаю, но мне больше сотни лет, и я на этом, как говориться, собаку съел, - Давид посмотрел на Васильева, как на неразумное дитя. – Ты все еще растешь. У тебя могут быть, как и скачки Силы, так и Её уменьшение. Нужно опыта набираться постепенно, а не хапать, уж прости, ртом и жопой. - Не нуди, - вздохнул Андрей. – Какой смысл это все уметь, но не пользоваться? Зачем из Силы делать бабкин фарфоровый сервиз, который стоит в серванте? - Никто не делает из Силы что-то такое, что должно использоваться только по праздникам, Андрей, - мужчина положил ладонь ему на щеку и провел большим пальцем под глазом. – Просто есть бытовые дела, которые не требуют Её применения. Сила с легкостью может справляться с тем, чтобы ты чувствовал сытым, выспавшимся, полным энергии, но мы ведь от этого не перестаем есть и спать. - Да это-то понятно, - Васильев уронил голову Давиду на грудь, утыкаясь в нее лбом. – Вот я сегодня совершенно не выспался. - Могу только порекомендовать ложиться в свою постель, а не в Маратову, - мужчина положил руку ему на голову, медленно перебирая светлые пряди. - Да ну тебя, - Васильев пальцем ткнул Давида в живот. – Это не из-за этого. - А из-за чего тогда? – мужчина сильнее прижал к себе Андрея, обнимая за плечи. - Да по поводу Ирины, - соврал Васильев, тут же прокручивая в голове воспоминания увиденного в ее квартире. – Лежал, думал всякое. - Все пока под контролем, - с секундной заминкой ответил Давид. – Я напряг несколько знакомых, чтобы они помогли с ее поисками. Не стоит переживать. - «Напряг», - хохотнул парень, потираясь носом о мягкую ткань жилета. - Это наиболее подходящее слово для описания моего взаимодействия с этими людьми. Думаю, ты бы тоже напрягся, если бы в помещении заморгали лампочки и затряслись столы, - Давид взял лицо парня в ладони и внимательно посмотрел в глаза, а потом тихо шепнул. – Покажи.       Андрей моргнул, делая глаза змеиными. Давид тихо и радостно вздохнул, рассматривая их. Какое-то время молчали. Андрей молчал, потому что просек фишку – ему Давида трогать нельзя, но, когда наоборот, то можно, и поэтому он просто сидел на парте, наслаждаясь прикосновениями прохладных ладоней. Давид же молчал, потому что все еще не мог до конца поверить, что Андрей перед ним – настоящий, живой, слепленный по образу и подобию его, кровь от крови его. - А почему Марату нельзя говорить, что ты мой учитель? – шепотом спросил, Андрей, будто их кто-то мог подслушать. - Потому что для Марата все, что происходит – ново. Да и я для него – дядя Давид, - мягко улыбнулся мужчина, коротко касаясь уголка рта Андрея. - Он меня уже несколько дней пытает с этим. «А кто?», «А как зовут?», «А я его знаю?», - Васильев открыл пасть, полную острых клыков, и кончиком змеиного языка быстро мазнул по подушечке пальца Давида, чем вызвал физически ощущаемый восторг у мужчины. – Ты светишься, как Новогодняя елка. - Давно не было в пастве от крови Великих, вот я и радуюсь, - не совсем честно ответил мужчина. - А это, типа, редкость или что? Я так до конца и не разобрался, – Андрей положил руку на плечо Давида и крепко сжал. - Что бы такой, как ты – да, давно. От крови Лилит, от крови Каина, от крови Иуды, от крови Саломеи… От Ветхозаветной крови Нечестивых был только я, а теперь и ты, - Давид улыбнулся. - А остальные? Они от чьей крови? – Андрей проскользил руками к шее мужчины, устраивая ладони сзади, касаясь кожи и волос. - От крови Великих Грешников – язычников, что не принимали Христа, как спасителя, несколько царей Изралиевых… Это не так интересно, - Давид встал еще ближе в Андрею, прямо между его разведенных ног. – Таких, как мы осталось мало. - «Ибо кровь наша была противна ложному Богу с первых дней наших. В колыбелях наших не призрел Он на нас, ибо семя его не проросло в матерях наших.». У меня такое впечатление складывается, что христианский Бог – какой-то извращенец, - парень запутал пальцы в чужих волосах. - «Но Темные Боги призрели нас, и дали нам Волю, Силу и Слово. И росли мы, и несли мы и Волю, и Силу, и Слово. И воспротивился ложный Бог, сказав, что Он Един…», - мужчина еще ближе наклонился к Васильеву. - «И встали Темные Боги, и повернулись к ложному Богу, и обрушили на него весь гнев свой. «И быть тебе в церквах, и быть тебе Богом нищих, и не мочь того, что можем Мы и что даруем пастве нашей. Так будь же одиноким и неприкаянным, ибо милость твоя – ничто.», - закончил Андрей, все еще глядя в глаза Давида.       Прозвенел звонок на урок.       Уже дома после ужина поднадоевшим токмачом Андрей привычно развалился на кровати и принялся дочитывать «Медальоны и талисманы», осторожно сняв суперобложку. И когда Васильеву оставалось буквально пять страниц, в комнату влетел Марат. Он тяжело дышал, и был такой взбудораженный, что от него пышело каким-то непониманием пополам со злостью. Суворов бросил яростный взгляд на ничего непонимающего друга и принялся с остервенением снимать с себя одежду. - Все нормально? – спросил Андрей, закрывая книгу, зная, что сейчас что-то будет. - Нормально, - Марат повернулся к нему и пристально посмотрел. – Ничего рассказать не хочешь? - Э-э-э, скажи, хотя бы в какую сторону мне думать, - Васильев сел, опустив ноги на пол, и сразу же об этом пожалел – Марат сильно пнул его по голени. – Эй! Да ты чего!? - Это ты чего? – зашипел Суворов, садясь рядом с парнем. – Ты, случаем, не охуел, Андрюша? - Да бля, что я не так опять сделал? – Андрей несильно толкнул Марата в плечо. - Вернее будет сказать – не сделал, - Суворов зыркнул на друга своими темными глазами, которые из-за приглушенного освещения казались почти что черными. - Если ты не начнешь нормально общаться, то я сейчас уйду, - серьезно сказал Андрей, прокручивая в голове варианты для ночевки. - Ой, блять, куда ты уйдешь? – саркастично вскинулся Суворов. – Твоя квартира опечатана, да и батя туда новый замок врезал, чтобы ты не сбегал. На улицу ночевать пойдешь? - Мне есть куда пойти, - твердо сказал Васильев и встал с кровати. - Бля, ладно-ладно, - Суворов в мирном жесте поднял руки, но взгляд его ни на йоту не смягчился. – Ты когда собирался мне рассказать, что дядя Давид – твой учитель? Андрей опешил и, моргая, переспросил: - Что? - Дядя Давид – твой учитель, да? – короче поинтересовался Марат. – Почему не рассказал? - Ну, это… Он сказал не говорить, что, мол, сам потом расскажет, - честно ответил Васильев, теребя в руках край майки. - И как давно? – Марат продолжал пристально смотреть на Андрея. - Ну, э, - Васильев призадумался. – С прошлой зимы. Ну там не сразу он меня учить начал. С лета где-то. - Подожди, - у Суворова по лицу проскользило удивление. – Это получается, что когда ты с нами на дачу ездил, то уже был с ним знаком? - Да. Получается так, - Андрея бросило в жар от воспоминаний о том поцелуе с Давидом на даче. - Бля-я-я, - протянул Суворов, прикрывая лицо ладонью. – А я тебе истерику закатил, что ты ему в рот заглядываешь, и что ты из «этих». - Ну, было дело, - Васильев дернул плечом, - эти воспоминания были не настолько приятны. - Бля, Андрюх, прости, - Марат поднялся и протянул руку, которую Васильев на автомате пожал. – Неправ был. - В смысле? – Андрей удивленно на него посмотрел. - Ну, что наговорил тебе всякого, да и обзывал, и за то тоже прости, - прикосновение их рук потеряло былую жесткость, став мягче, обозначая, скорее, намерение просто быть ближе. –Теперь я понимаю, почему ты так на дядю Давида смотрел. Я же сам сейчас Савелию в рот заглядываю. Типа, охуеть, человек колдовать умеет. - Да, я тогда тоже так думал. И потом, когда он свои глаза мне показал, я думал, что у меня с головой что-то, а он сказал, что все нормально, - Андрей улыбнулся, проводя пальцем по чужой ладони. - А какие у него глаза? - с неподдельным интересом спросил Марат. - Змеиные, жёлтые такие, в темноте светятся, как у кошек, - от чего-то показать свои глаза точь-в-точь Давидовы Васильев не решился. - Круто, - выдохнул Суворов. - А ты, кстати, откуда узнал про Давида? - Андрей поцеловал Марата в щеку, чувствуя, что теперь между ними стало ещё меньше секретов. - Да Савелий сказал, - Суворов неловко почесал лоб. - Он... Напился он, короче. И говорит, мол, что Андрею повезло, что себе такого учителя урвал. Ну, и слово за слово, хуем по столу, сказал, что это дядя Давид. - Савелий любит выпить, как я посмотрю, - хмыкнул Андрей, зная, что молодой человек говорил совершенно в другой тональности и имел в виду совершенно другие вещи. - Да ты что, - он неверяще посмотрел на Васильева. - Не любит он выпить, что ты. Андрей благоразумно спорить не стал, понимая, что точно так же бросился бы защищать Давида. Хоть тот и не был большим любителем выпить. - Что делать будем? - Васильев хитро улыбнулся, сощурившись. - А что ты бы хотел? - Марат уловил его настрой и тоже улыбнулся. - Как тогда..., - Андрей легко поцеловал его в уголок губ. - Ты показывал. Между бёдер. А потом я могу ртом... Тебе понравилось? - Да, понравилось, - зарделся щеками Суворов. - Хочешь? - Андрей тут же вспыхнул, чувствуя, как возбуждение туго закручивается внизу живота и начинает приподнимать член. - Хочу, - хихикнул Марат, а потом поцеловал Андрея - мокро, жадно и до подкосившихся коленок хорошо.       Ждать, когда все улягутся спать, было тягомотно. Время тянулось в час по чайной ложке. Юлька бесилась, заставляя парней с ней играть, а Диляра и Кирилл Михайлович только этому устало радовались, потому что она, наконец, оставила их в покое. - В кустах два желтых глаза голодно горят, сладкий голос манит, цветы вдали пестрят, и даже не поможет пение аят, услышав голос в ночи влюбился наш Марат, - проговорила Юля, не отрываясь от чирканья цветным карандашом. – Андрей недолго плакал, и утерев слезу, пошел он в Церковь ночи к Земному Королю. Король воззрился с трона, забрал его к себе, теперь любимый мой Андрюша живет при Короле.       Оба парня вскинулись, как по команде, и внимательно посмотрели на девочку, а так как ни в чем не бывало мотнула головой и продолжила рисовать. - Ой, Юленька, а что это ты за стишки такие интересные рассказываешь? – ласково спросила Диляра, опускаясь перед Юлькой на пол. – Услышала где-то? - Нет, просто иногда в голову приходит, - девчонка весело мотала ногами в воздухе, лежа на животе. - Ну, хорошо тогда, - женщина погладила ее по голове. – Давай, убирай карандашики и пойдем ко сну готовиться. - Ну, мама Диляра, мы еще в прятки не поиграли, - скуксилась девочка. - Ничего страшного, завтра поиграете, - она погладила ее по голове. – Мальчики тоже, вон, уже спать хотят. Да, мальчики? – она строго на них посмотрела. - Ой, конечно, - Суворов чуть не задавил Андрея, наваливаясь на него и изображая сонливость. – Жуть, как спать хочется! – Марат звучно зевнул, устроив голову на животе друга. - Ладно, - Юлька смерила их по-детски строгим взглядом. – Тогда завтра после садика играть будем, понятно? - Так точно, - Марат шутливо отсалютовал. - Хорошо, Юль. Завтра поиграем, - с мягкой улыбкой отозвался Андрей, незаметно гладя Суворова по голому плечу. - И вы тоже допоздна не засиживайтесь, - строго, но на самом деле больше беспокоясь, сказала Диляра. – С утра надо будет в гараж съездить, банок набрать, а вечером гости будут, помогать мне на кухне будете. - Ну, мам, - тут же недовольно протянул Суворов. – Я завтра весь день буду занят с ОКОДом. Коневич с Саввой еще одно мероприятие готовят. - Ничего страшного, один день пропустишь. Не убудет ни от Коневича, ни от Саввы, - безапелляционно заявила женщина, от чего Марат надулся. - Да пусть идет, - махнул рукой Андрей. – Мы с вами вдвоем справимся. - Ох, Андрей, - она с теплотой на него посмотрела, как-то скорбно надломив брови, но потом быстро убрала это выражение, улыбнувшись. – Разбалуешь ты так Марата, совсем потом обленится. - Он летом отработает на даче, - Васильев тыкнул друга пальцем в ребра, хитро улыбаясь. – А я буду на веранде чай с медом и дядей Давидом пить. - Ах ты! – Марат повалил его на пол, и они начали шуточно бороться.       Наконец, через час все стихло, квартира погрузилась в полумрак, создаваемый уличными фонарями, свет от которых проникал в окна. Парни тоже сначала разошлись по своим кроватям, зная привычку Суворова-старшего вставать в туалет через минут сорок после того, как все улеглись. Поэтому оставалось выждать только это время, а потом… А потом можно было предаться разврату. И едва шум наполняющегося бачка унитаза затих, как Марат зашептал: - Ну, иди сюда, - он отбросил одеяло, другой рукой стаскивая белье. - Да еще хотя бы минут десять, - неуверенно прошептал в ответ Васильев. - Да батя спать пошел уже, что ты, - парень нетерпеливо заерзал голой задницей по простыни. – Ну.       Андрей поднялся с кровати и в одно длинное движение стянул с себя майку, а следом и плавки, оставаясь обнаженным. И едва они увидели друг друга без одежды, так все из их голов дурных повылетало: и Юлькин стишок, и обещание лечь раньше, и мероприятие, и гости. Хотели друг друга, хотели друг с другом. Андрей подошел к кровати Марата, и тот тихо, но восхищенно вздохнул. - Вот что значит генетика, - он провел рукой по вырисовывающимся кубикам пресса на животе Васильева. – У тебя батя такой же был? - Не помню, если честно, - Андрей поймал руку друга и крепко её сжал, не давая увести на бок. – Наверное, он ведь офицером был. - Мне все от мамы досталось. И рост, и телосложение. Я думаю, что больше не вырасту, так что, ты, это тоже сильно не расти, - улыбнулся Марат. - Посмотрим, - Васильев наклонился и глубоко поцеловал Суворова, продолжая сжимать его руку.       Потом все было привычно и знакомо. Улеглись на узкую кровать лицом друг к другу и, медленно соскользив руками к промежности, начали мастурбировать. Андрей придвинулся ближе, практически вжимая Марата в стену, и взял оба члена в ладонь. Он, неспешными движениями, притер их друг к другу, и принялся водить рукой так, от чего каждый раз находящая на головку его члена кожица касалась и члена Марата. Суворов громче обычного вздохнул от нового чувства и, подавшись вперед, спрятал алеющее лицо в изгибе чужой шеи. Кончили тоже достаточно быстро. Марат дернул ногой и, не сдержавшись прикусил Андрееву ключицу, остро и сильно впиваясь зубами. Васильев ахнул, кончая от контраста боли и удовольствия. Потом, наскоро вытерев сперму салфетками, они долго целовались, периодически останавливаясь и прислушиваясь к тишине квартиры. - Да спят все, не ссы, - Марат прикусил чужую губу. – Давай, как тогда…? - Ртом? – шепотом спросил Васильев, сжимая пальцами упругую задницу Марата. - Не, ну, когда ты… Это… Сзади, - Суворов отвел смущенный взгляд, но все равно продолжил говорить. - Мне понравилось. Как будто по-настоящему было. - А у нас не по-настоящему? - удивленно поднял брови Андрей. - Да блин, ну ты понял. Когда прям это… Ну… Вставляют, - Марат тоже сжал чужую задницу, вспотевшей ладонью. - Ты бы так хотел? – Андрей придвинулся ближе к другу и закинул его ногу себе на бедро, совсем невесомо проводя пальцами между ягодиц. - Не знаю. Наверное… Не сейчас, но, может, потом, - Суворов посмотрел на синяк на ключице Андрея, который в темноте казался черным. – Айщ, больно, наверное? – он осторожно потрогал его пальцем. - Фигня, - Васильев достал руку из-под одеяла и с нажимом провел по синяку, который тут же исчез. - Это ты что сделал? – Марат резко присел, широко распахнув глаза. - Да так. Заживляющая формула. Давид научил. Что подорвался? Иди сюда, - парень откинул угол одеяла. - Круто, - Марат вернулся обратно к теплому телу Андрея, тут же закидывая на него ногу. – А мы с Саввой пока только подклады крутим. Все эти формулы, составы. Положишь что-то не то и пиздец. - Да, я тоже с этого начинал. Потом, когда Давид в Библиотеку отвел, то легче стало. Там книжек дохуя. Теперь я их читаю и потом просто пересказываю ему, - Васильев уже уверенней провел пальцами между ягодиц Марата, чуть оттягивая одну в сторону. - Не боишься превратиться в книжного червя со своими книжками? Ты же их вообще их рук не выпускаешь, - Марат еще сильнее прижался к крепкому телу, чувствуя, как головка его члена скользит по животу Васильева. - Не, я могу превратиться только в какую-нибудь страхолюдину с клыками и когтями, - полушутя ответил Андрей, ощущая как Суворов начинает тереться о него сильнее. - Да хоть в краказябру, ты мне любым нравишься, - Марат поцеловал его, нащупывая рукой вазелин под подушкой.       Отдав плоскую металлическую баночку Андрею, Суворов повернулся к нему спиной, откидывая с себя одеяло. Парень быстро скрутил крышку и, зачерпнув двумя пальцами маслянистую субстанцию, широким движением размазал ее между чужих бедер. Марат как-то немного дернулся вперед, не ожидая такого напора, особенно когда чужие пальцы совсем однозначно пробрались между ягодиц, задевая анус. Следом за этим влажная головка чужого члена коснулась кожи на бедре, размазывая выступившую смазку. - Ты с ума меня сведешь, - прошептал Андрей, пристраивая член между сведенных бедер. - Я все так и планировал, - улыбнулся парень, пряча горячие румяные щеки в сгибе локтя. – Ну.       Андрей ничего не ответил, только удобнее пристроился сзади и медленно толкнулся вперед. Жар и теснота чужих сведенных бедер тут же объяли его, сдавливая член со всех сторон, что это было практически похоже на то, как и сказал Марат, если бы они занимались этим самым… Сейчас Васильев лежал чуть выше, чем в прошлый раз, и из-за этого на обратном движении член проезжался между ягодиц, а на толчке приподнимал головкой мошонку. Марат тяжело дышал в сгиб локтя, прикусывая угол подушки. Андрей легкими поцелуями прошелся по его плечам, провел ладонью по бедру, уводя ее к чужому лобку, где принялся медленно гладить основание члена. Не хотелось торопиться, хотелось – вот так, медленно, размеренно толкаться между крепко сведенных ног, чуть дразня Марата нежными прикосновениями к влажной головке. - Долго… Будешь меня… Мучить? – задыхаясь, спросил Суворов, едва сдерживая стон. - Сейчас-сейчас, - Васильев несколько раз быстро поцеловал его в щеку, а потом основательнее взялся за член, и принялся дрочить, толкаясь сильнее.       Марату хватило пары минут, чтобы кончить в вовремя подставленную ладонь. Васильев буквально почувствовал, как Суворова прошило оргазмом через позвоночник, выливаясь тугими струями из пульсирующей головки. Андрей перестал толкаться, только как-то совсем приятно елозил между скользких бедер, давая другу время прийти в себя. Он дотянулся до салфеток и вытер руку. - А ты что…? – все еще тяжело дыша спросил Марат. - Мне пока так нравится, - Васильев толкнулся чуть сильнее. – Приятно. - Стой тогда, подожди, - завозился Суворов, поднимаясь. – Я попробовать хочу. - Э-э, что хочешь попробовать? – Андрей чуть расстроено вздохнул, когда его член обдало прохладным воздухом комнаты. - На спину ляг, - Марат отодвинулся на середину кровати и, усевшись на пятки, начал вытирать бедра. - Так что ты сделать хочешь? – Васильев устроился на спине, выпрямляя ноги и зачем-то прикрывая живот одеялом. – Марат. - Сейчас, - Марат взял еще несколько салфеток и уже принялся вытирать член Андрея, стараясь проходится чуть шершавым материалом, как можно аккуратнее. - Айщ! – шепотом вскрикнул Васильев, когда Марат слишком сильно надавил на уздечку. – Что ты делаешь? - Да ты можешь хоть минуту помолчать? – Суворов поднял на друга глаза, на из-за темноты Андрей не смог разглядеть выражения его лица. – Все, - парень ладонью провел по члену, проверяя, как он его вытер.       Васильев откинулся на подушку и принялся ждать, понимая, что сейчас он своими вопросами ничего от Марата не добьется, а только разозлит его. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к чужому тяжелому дыханию и тишине за дверью. Через несколько секунд Суворов сплюнул себе на руку, тут же кладя её на все еще эрегированный чужой член и принимаясь ею двигать. - Знаешь, по вазику бы легче пошло, - Андрей приподнялся на локтях. - Да помолчи ты, блять, - зло прошипел Суворов.       А потом он резко наклонился и, задержав дыхание, взял член в рот. У Васильева чуть челюсть не отвисла, когда он это увидел, но потом удивление резко схлынуло. Марат влажно прошелся языком по головке и пощелкал им по уздечке. И сразу стало много и горячо, что Васильев откинулся обратно на подушку и зажмурил глаза, переживая такое огромное чувство, что оно едва умещалось в груди. Суворов задвигал головой и, казалось, что у него получалось даже лучше, чем у Андрея в первый раз. Марат будто знал, что надо делать, чтобы точно было приятно, пока Васильеву оставалось это все осваивать на практике. И то ли от того, что подобный опыт был для Андрея новым, то ли от того, что Марат начал брать глубже в рот, Васильев не сдержался и кончил, поджимая пальцы на ногах и закусывая кулак, чтобы не застонать в голос. - Мог бы и предупредить, - недовольно прошипел Марат, сплевывая сперму в салфетку. - Прости…, - Андрей почувствовал, что от силы оргазма у него немного закружилась голова. – Прости, я не успел. - Ну ладно, один-один, - парень белозубо улыбнулся и полез к Васильеву целоваться.       Еще где-то через час, сбегав в ванную, они разошлись по своим кроватям. Устраиваясь удобнее под одеялом, Андрей, все-таки, спросил: - Марь, а ты как… Ну, это… - На огурцах соленых практиковался, - со смешком выдал парень. - Ну я серьезно, - Васильев аж присел. - Да у Саввы спросил, - отмахнулся Марат, зевая. – Он объяснил. - Нормальные у вас там разговоры, - Андрея окатило ревностью. - Да не кипи ты, - он ленно махнул рукой. – Будто ты с дядей Давидом о таком не разговаривал. - Не разговаривал, - резко ответил Васильев. - Ндрей, - Марат открыл один глаз и посмотрел на друга. – Савва мне как старший брат, понимаешь? В отличие от Вовы он мне хоть что-то объясняет, когда я не прав. Ты просто не знаешь, сколько раз он тормозил меня, когда я уже был готов в драку полезть, потому что мне что-то там не нравилось. Вот и со всем этим, что у нас с тобой… Он помогает. Он, правда, хороший. - Ладно, - выдохнул Васильев, ложась обратно. - Всё, меня вырубает. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, Марат.       ***       Андрей перемялся с ноги на ногу, чуть отойдя от абонентского бюро, чертыхнулся, и зашагал обратно. - Молодой человек, я вам уже все сказала, - отрезала сухонькая старушка-библиотекарша. – Сначала представьте разрешение от вашего учителя. Только потом я приму у вас запрос к Главному библиотекарю. - Ну мне очень сильно нужно, - проканючил парень, кладя исписанный листок на столешницу. - Молодой человек, я все сказала, - женщина строго посмотрела на него поверх очков, а потом вернулась к своим заботам. - Ну как вы себе представляете, что я потревожу Владыку с таким пустяком? – Васильев заискивающе улыбнулся. – Ну это ведь такая мелочь. - Ха-а-а, - тяжело вздохнула женщина. – Я сейчас спрошу у Главного, если даст добро, то пожалуйста. Но, - она строго подняла вверх указательный палец. – Это исключительно потому, что твой учитель сам Владыка, да хранят его Темные Боги. - Спасибо, - парень улыбнулся.       Женщина поднялась со стула и ушла в сторону книгохранилищ.       Когда Андрей в очередной раз ломал голову над тайной кулонов, читая уже, наверное, десятую по счету бесполезную книгу про создание амулетов, он вспомнил то, что ему сказал Давид, мол, первым делом надо их осквернить, тогда уже и ясно станет, что делать с ними дальше. Он так загорелся этой идеей, что едва ли смог дотянуть до утра, чтобы посреди ночи не вломиться в Библиотеку. Но тут его ждал новый сюрприз. Как оказалось, книги навроде «Магии крови» Сафроновой, «Кровавые ритуалы и их применение на практике» Веткиной и «Кровь в колдовстве» Ульяновой хранились во втором книгохранилище, доступ к которому осуществлялся только после одобрения прошения Главным библиотекарем, а ввиду того, что Андрей не был совершеннолетним, так еще нужно было письменное разрешение от учителя. - Иннокентий Евграфович отказал, - сказала вернувшая на абонемент библиотекарша. – Цитирую: «Ни для кого не будет исключений. Пусть он даже ученик Давида Виссарионовича.». Так что, прошу, - женщина указала рукой на выход. – И либо в читальный зал, либо за разрешением. - Да блять, - тихо вздохнул Васильев. - Попрошу в Библиотеке не выражаться, молодой человек, - сверкнула кошачьими глазами старушка. - Хорошо-хорошо, я понял, - вздохнул Андрей и направился к выходу.       Все книги, связанные с магией крови в читальном зале, он уже прочитал. И кроме диагностики крови в медицине и воды в них ничего не было.       Заканчивался четвертый урок, когда парень подошел к дверям кабинета Истории и принялся смиренно ждать звонка, теребя в руках листок с формой соглашения для учителя из Библиотеки. Он все еще не знал, что именно будет говорить мужчине, но от чего-то заранее был уверен, что тот откажет. Но, как говориться, попытка – не пытка, авось пронесет. Парень сверился с часами и, когда минутная стрелка встала ровно с часовой, по коридорам прокатился звонок. Буквально через пару минут шестиклашки высыпали из кабинета гурьбой, разбегаясь в разные стороны. - Давид Виссарионович, можно? – Андрей заглянул в класс и увидел, как кто-то из оставшихся учеников разговаривал с мужчиной. - Конечно, проходи, Андрей, - Давид ему улыбнулся слегка неровными зубами, от чего парень закатил глаза. – Тогда к следующему уроку жду от вас доклады по истории Инквизиции, понятно, ребята? – малолетки дружно и радостно загудели, подхватывая свои портфели и выбегая из класса. - Н-да, - Васильев прошел в кабинет и закрыл дверь на замок, крутанув запястьем. – Я посмотрю, все кипятком ссатся от того, как ты преподаешь. - Ты на первом месте, - отметил мужчина, вставая из-за учительского стола уже в привычном темно-синем костюме тройке, весь такой ладный и красивый. - Я не в счет, - чуть смутился Андрей. – Ты учишь меня совсем другому. - И все же, - Давид подошел к парню и с улыбкой добавил. – Но ты мой лучший ученик.       Слишком сильное, неконтролируемое желание прикоснуться к Давиду взяло над Андреем верх, и тот смело шагнул вперед, кладя руки ему на плечи. Он чуть сжал в ладонях мягкую ткань пиджака, а потом плавно увел их куда-то на шею и выше, зарываясь пальцами в уложенные волосы на затылке. Он дернул его на себя, и Давид поддался, наклоняясь, практически сталкиваясь носами. - Зачем ты так делаешь, Давид? – Андрей прижался лбом ко лбу мужчины. – Зачем ты…, - он не закончил фразу, резко отталкивая Давида от себя.       Мужчина тоже отступил на пару шагов назад, незаметно для парня поправляя брюки в районе паха, и одергивая пиджак. - Что ты хотел, Андрей? - Вот, - Васильев протянул ему листок с соглашением, по которому Давид тут же быстро забегал глазами. - Для чего тебе это? – настороженно спросил мужчина, откладывая бланк на стол. - У меня есть догадка по поводу кулонов, - быстро затараторил парень. – И надо проверить. Ну тебе ведь это ничего не стоит. Ну подмахни, а? - Так это ты забрал кулоны? – вскинул мужчина брови. – Мы с Савелием всю квартиру перерыли. - Ой, блять, они лежали в вазочке с конфетами, ну. Ебать, спрятали, - агрессивно ответил Васильев. - Я тебя забыл спросить, как мне в собственном доме вещи хранить, - с какой-то незнакомой доселе угрозой произнес Давид, а потом протянул руку. – Отдавай. - В смысле? – опешил Андрей, физически чувствуя, что ничего хорошего настрой мужчины не сулит. - Кулоны. Отдай их мне, - он терпеливо несколько раз сжал ладонь. - Не отдам! – крикнул парень. – Я хочу сам попробовать разобраться!       Давид в миг оказался перед Васильевым, и в следующее мгновение тот уже был прижат к стене. Змеиные глаза забегали по лицу Андрея, острые словно бритва клыки бликовали в ярком свете ламп. Мужчина оперся когтистой лапой рядом с головой Васильева и заговорил: - Андрей, зачем ты усложняешь жизнь себе и окружающим? Я ведь сказал, что во всем разберусь. Зачем ты лезешь туда, куда тебя не просят лезть? Тебе в жизни экстрима не хватает? – Давид практически вдавил парня в стену, прижимаясь к нему грудью. – Отдай мне кулоны. - Давид, - Андрей зажмурился, чувствуя, как его начинает вести от близости чужого тела. – Я обещаю, что не буду делать глупостей. Мне всего лишь нужна пара книжек о магии крови и об осквернениях пространств и предметов, - он открыл глаза и встретился взглядом с Давидом. – Я обещаю. - Зная тебя, ты на этом мне остановишься, - мужчина спрятал частокол клыков и заговорил по-человечески. – Тебе волю дать, так ты сразу в омут с головой полезешь. А во втором книгохранилище есть, ой, какие нехорошие книжки. Совсем не для маленьких мальчиков. - Не подпишешь, значит? – Андрей зло поджал губы. - Нет, не подпишу. И кулоны верни, - Давид отступил, но недостаточно для того, чтобы успеть вывернуться из его хватки. - Ну, Давид, ну, пожалуйста. Мне правда нужны только эти книги, - решил попытаться в последний раз парень. – Если хочешь, то вместе пойдем. - Как будто у меня нет других дел, только с тобой возиться и в Библиотеку ходить, - мужчина закатил глаза. – Все, закрыли тему. Доступ во второе книгохранилище получишь через два года в качестве подарка на совершеннолетие. Кулоны, Андрей. - Врешь и не краснеешь, - криво усмехнулся Васильев, чувствуя, как горько и обидно становится от слов Давида. – Главный библиотекарь может отклонить запрос. - Мы закрыли эту тему, Андрей. Нет и всё, - мужчина протянул ладонь и нетерпеливо ей потряс. – Кулоны. - Они дома, - Васильев хлопнул по стене ладонью и в миг оказался на другом конце класса, оставив перед Давидом лишь пустоту.       Мужчина медленно повернулся, глядя широко распахнутыми глазами, в которых читался такой шок, что словами не передать. Андрей прямо глядел на него, готовый в любой момент повторить то, что он только что сделал. - Андрей, - глухо проговорил Давид. – Как ты научился перемещаться в пространстве, если…, - он замолчал, а потом закатил глаза, осознавая. – «Перемещения в пространстве живых объектов» Соледарова и «Физика лиминального пространства» Углова. - Ага, - грустно улыбнулся Васильев. - Ты же понимаешь, что, если ты потеряешь концентрацию, то тебя просто пополам разорвать может? Или что ты можешь лишиться руки или ноги? – от Давида запышело уже не просто агрессией, а какой-то едва сдерживаемой яростью. – Ты хоть на минуту задумывался о том, что ты можешь умереть? - Я не тупой и читаю внимательно, - все же стушевался Андрей, чувствуя, что сейчас очень аккуратно надо выбирать слова и мысли. – Я тренировался на яблоках сначала и только потом попробовал сам. - И сколько яблок взорвалось, пока ты учился? – Давид медленно подходил к парню, сверкая змеиными глазами. - Ну, - Андрей попятился назад. – Парочка… Ну, может три… Килограмма, - он уперся задницей в парту. - И тебя это не навело на мысль, что стоит прекратить подобное? – мужчина вновь оказался с ним рядом, нависая сверху. – Весело было потом отмывать кухню? - Я на заброшку ходил, чтобы не отмывать ничего, - тихо проговорил Андрей, чувствуя, как мужчина довлеет над ним, придавливая свой Силой. - Вот и что мне с тобой делать? – Давид хватил его за волосы на затылке и резко дернул, заставляя смотреть себе в лицо. – Что мне с тобой делать, Андрей? - Ничего со мной не надо делать. Я сделаю все сам, - шипя от боли, ответил парень. – Просто… Просто подпиши разрешение. - Тебе не разрешение надо подписать, а всыпать по первое число, забрать читательский билет и запереть где-нибудь, чтобы подумал над своим поведением, - Давид сильно дергал парня за волосы. – Совсем мозгов нет, что ли? Я отвечаю за тебя! Что я потом буду говорить Суворовым, если ты умрешь? Что про меня скажут остальные колдуны, если ты умрешь? Как мне потом с этим жить? - Так же, как и сейчас, - начал огрызаться Андрей. – Живешь же сейчас как-то. Не я первый, не я последний.       Васильеву прилетела такая пощечина, что если бы Давид его не держал, то он, наверное, себе шею бы свернул от силы удара. Через мгновение щеку обожгло болью, а во рту появился металлический привкус и из уголка губ что-то теплое потекло по подбородку. - Следи за языком. Я тебе не ровесник, чтобы со мной так разговаривать. Понял? – Давид дернул Васильева, требуя ответа. - Понял, - парень поднял руку и большим пальцем вытер подбородок, а потом с таким неверием посмотрел на собственную ладонь, будто там могло быть что-то другое, только не кровь. - Еще раз учудишь что-то подобное, и я у тебя на глазах сожгу твой читательский билет, заберу ключ от всех дверей и прилюдно предам анафеме. Ты меня понял? – мужчина опять его тряханул. - Понял, - боль чуть отрезвила Андрея, и он уже осознанным и злым взглядом посмотрел на мужчину. - Кулоны сегодня вечером занесешь. И, да, смилуются над тобой Темные Боги, если ты этого не сделаешь. Не заставляй меня отбирать их у тебя силой. Тебе это, ой, как не понравится. Тебе все ясно? - Да. - Пошел вон.       Давид отпустил его, и Васильев, быстро похватав свои вещи, вылетел из кабинета.       Кровь останавливаться и не думала. Парень уже на десятый раз набирал в рот ледяной воды, но та, как шла, так и продолжала идти. - Эй, Андрюх, ты чего? – неожиданно громко спросил вошедший в туалет Марат, от чего Васильев вздрогнул. - Ничего, - ответил парень, выплюнув красную воду изо рта. - Меня дядя Давид выцепил с урока, сказал, что тебе помощь нужна, - он подошел ближе. – И куда ты самого сосранья поперся? - В Библиотеку, - коротко ответил парень, опять набирая воды в рот. - И, видимо, не дошел? – Марат, осторожно взяв друга за подбородок, повернул его лицом к себе. – Озвездюлил кто? Универсамовские? - М-м-м, - отрицательно повертел головой Андрей и, выплюнув воду, ответил. – Давид. - Что?! – Марат аж воздухом подавился. – Дядя Давид тебя ударил?! Серьезно?! - Серьезно-серьезно, - Васильев опять сплюнул в раковину. - За что? – Суворов неверяще смотрел на друга. - За слишком большую тягу к знаниям, - саркастично ответил он. – Знатно пизданул. Кровь уже минут десять идет. - Так это, может в медпункт? – Марат осторожно пальцами коснулся припухшей щеки, где уже начинал наливаться синяк. – А ты сам не пытался залечить? Ну, как тогда, когда я тебя укусил? – шепотом спросил он. - Пытался, не получается. Видимо, специально с Силой ударил. Сиги есть? - В куртке. - Да блять, я тоже там свои оставил, - раздосадовано вздохнул Васильев. - Не, правда, за что он тебя ударил? – Марат заглянул Андрею в глаза. - За то, что я лезу куда не просят и делаю то, что делать не надо. Там, В Библиотеке есть второе книгохранилище, и, типа, там хранятся всякие запрещенные книги. Про магию крови, про призывы демонов… Не суть, короче, жесткая запрещенка. И чтобы туда попасть надо сначала подать прошение Главному библиотекарю, и если он его одобрит, то пожалуйста. А так как мне нет восемнадцати, то еще нужно письменное разрешение учителя, - рассказал Андрей. - И что? – удивился Суворов. – Подделай его подпись, делов-то. Он во всех тетрадях за конспекты свою почеркушку ставит. - Марь, разрешение подписывается кровью, - Васильев мягко улыбнулся будто несмышлёному ребенку. – И читательский билет тоже подписывается кровью. Попроси уже Савелия, чтобы он тебе билет сделал. - Да я просил, - парень почесал затылок. – Он сказал, что пока рано, и что он боится, что я буду делать, как ты. - В смысле? – удивился Васильев. – В смысле «как я»? - Ну-у, - неуверенно протянул Суворов. – Он на Давида злится, что тот за тобой не следит, мол, отираешься ты в Библиотеке постоянно, и никакого контроля за тобой нет, всякое читаешь, и о последствиях не думаешь, вот. А еще Савва сказал, что ты одаренный, но отбитый наглухо. - Э-э-э, - задумчиво протянул Андрей. – То, что я – отбитый, это я знаю. А вот то, что Давид за мной не следит, типа, а мне три года, чтобы за мной следить? - Мне так Савва сказал, - пожал плечами парень. – Я с ним спорить не хочу. А, еще хотел спросить, ты уже прочитал «Историю колдовства»? - Конечно, - согласно кивнул Васильев, а потом как-то неопределенно добавил. – Я много чего уже прочитал. - А конспекты у тебя есть? – с надеждой спросил Марат. - Не, Давид заставлял почти что наизусть все учить. Савелий, наконец, взялся за тебя? – улыбнулся парень. - Ага, - грустно выдохнул Суворов. – Конспект параграфа, потом письменные ответы на вопросы после каждой главы и итоговые вопросы раздела. Я сдохну. - Ну, не переживай. Ночи длинные, а я и с лампой спать могу, - Васильев ехидно хохотнул. - Да иди ты, - Марат легко толкнул его в плечо, а потом быстро поцеловал в губы. – Сильно болит? - Нет, нормально, - Андрей, глянув на дверь, тоже быстро его поцеловал. - Что, не пойдешь на Историю сегодня? – Суворов сжал пальцы Андрея в знак поддержки. - Пойду. Давиду все равно ничего не докажешь, да и бегать от него глупо. Просто не буду с ним разговаривать и все. - Ну ладно тогда, - выдохнул Марат. – Пошли в столовку, пожрем, что ли.       Остаток дня Васильев раздумывал над способами попасть во второе книгохранилище. Воспользоваться ключом от всех дверей он не мог, потому что никогда там не был, а как открывать дверь туда, не зная куда? Про перемещение в пространстве даже думать не стал, подозревая, что в Библиотеке есть на этот случай какое-нибудь правило, и что его просто разорвет на атомы. Из адекватных вариантов оставались только попытаться договориться с Иннокентием Евграфовичем, ну и на худой конец ждать своего восемнадцатилетия. Тешить себя надеждой, что Давид передумает и подпишет ему разрешение, Андрей не стал. Ударенная щека все еще болела и пульсировала, что ежеминутно напоминало о том, что мужчина свое решение не изменит.       Уже дома едва Диляра увидела налившийся синяк, она так распереживалась, что даже ей пришлось пить корвалол. И хоть парень успокаивал ее, как мог, она весь вечер продолжала причитать и прикладывать к его щеке замороженный кусок мяса и гладить по волосам. И Андрей, да простит ему это Марат, совершенно наглым образом млел от этой материнской заботы, ластясь под небольшие аккуратные женские ладони. Юлька же, увидав брата, только как-то слишком серьезно хмыкнула и сказала, что раньше было хуже, от чего Диляра заохала сильнее. - Мама Диляра, - тихо позвала девочка женщину, сидя у брата на коленках и как обычно крутя его пальцы. - Что такое, родная? – Диляра посмотрела на нее с мягкой улыбкой, продолжая держать ледяной кусок мяса, завернутый в полотенце, возле Андреевой щеки. - А почему ты никому не говоришь, что у тебя в животике братик растет? – не поднимая головы, спросила девочка. - Что? – глаза женщины округлились, и она потерянно посмотрела на тоже удивленного Андрея. – С чего ты такое взяла? - Слышу, как сердечко бьется, - она отпустила руку брата и положила крохотную ладошку женщине на живот. – Тук-тук-тук. Буду я ему сестренкой, тук-тук-тук. - Юля…, - Диляра положила ладонь на живот, прижимая сильнее детскую ладошку. – Как ты… - Дорогая, я дома! – раздалось из прихожей голосом Кирилла Михайловича. - Ох, - женщина чуть встрепенулась, отпустила Юлькину руку и поднялась с дивана. – Иду, дорогой! Андрей, - она опасливо посмотрела на парня. – Ты можешь, пока никому не говорить? - Хорошо, - Васильев чуть ободряюще улыбнулся, а потом шепотом добавил. – Поздравляю.       Диляра вышла из зала, чтобы встретить мужа, а Андрей, чуть наклонясь к сестре, сказал: - Юль, такие вещи нельзя говорить обычным людям, понимаешь? Это пугает их. - Я напугала маму Диляру? – испуганно спросила девочка. - Нет, не напугала, но все равно. Может быть и такое, что кого-то это напугает, а может быть и так, что кто-то обидится, понимаешь? – он погладил ее по волосам. - Просто я подумала, что мама Диляра молчит, никому не говорит, потому что не хочет братика, - Юля опять начала крутить пальцы брата. - Нет, моя хорошая, - Андрей поцеловал сестру в лоб. – Она молчит, потому что она взрослая, а взрослые такие сложные. - Ага, - согласно кивнула девочка. – Наша воспитательница тоже такая же. Только она что-то сделала, и у нее в животике больше не стало девочки. Я спросила у нее, а она на меня накричала и на весь сончас в угол поставила. - Ох, Юлька. Давай, если ты что-то такое узнаёшь, то сначала мне рассказывать будешь, хорошо? – Андрей сильнее прижал к себе сестру. - Хорошо, - она посмотрела на брата. – Зачем тебя дядя Давид ударил? - Мы с ним поругались, вот и ударил. Только об этом никому нельзя говорить, хорошо? - Хорошо, - соглашаясь, закивала Юля. – Но ты больше с ним не ругайся. А то он укусит тебя очень больно. - Хорошо, Юль, не буду.       За ужином Диляра сначала отказалась от стопки коньяка, а потом объявила, что беременна. Андрей и Юля, знавшие об этом ранее, заулыбались, а вот Марат и Кирилл Михайлович округлили глаза. Мужчина резко встал из-за стола, а потом будто рухнул на колени перед женой, обнимая ее за талию. Суворов-младший, все еще не пришедший в себя, дотянулся до полной стопки коньяка и залпом осушил ее, не закусывая. Потом он, конечно, скупо улыбнулся матери, но одним из первых покинул кухню. - Я в ахуе, - сказал Марат, когда Васильев вошел в их комнату. - Почему? – удивился Андрей. – Это же хорошо. Мы через пару лет съедем, Юлька подрастет, и будет еще один ребенок. Твой брат или твоя сестра, я не знаю, - быстро поправился парень. - Да не знаю. Просто как-то непривычно, что теперь я буду для кого-то старшим братом, - пожал плечами парень, присаживаясь на кровать. - Ну, в этом ничего страшного нет, - Андрей сел рядом. – Главное – это просто любить. - Бля, Андрюх, тебе видней, - неуверенно ответил Суворов, а потом поспешно добавил. – Это, Савва говорил, что у тебя с дядей Давидом какой-то разговор серьезный будет сегодня. Так, что ты, это, давай, пиздуй. - Ха-а-а, - тяжело вздохнул Васильев. – Тебе, вообще, нормально, что они, ну, э… Встречаются? - Савва как-то рассказывал, что у него было с мужчиной. Потом уже подшофе рассказал, что спал, э-э-э… Спит с дядей Давидом. Нет, я, конечно, сначала прихуел, но потом, как-то… Мне свечку не держать. Да и будет ли он от этого хуже учить? Не думаю, - Марат почесал подбородок, где начинала пробиваться первая щетина. - Ты как-то на удивление спокойно стал относиться к такому, - заметил Андрей. - Да бля, вот, веришь, нет, - Марат положил руку на грудь. – Так поебать, кто с кем спит, кто у кого сосет, кто кому дает. Вот просто похуй. У меня сейчас столько других головняков с ОКОДом этим сраным, со школой, с Саввой. Ты просто не представляешь, как он на меня наседает. «Учи, учи, учи». Я, блять, в жизни столько не писал, сколько за последние две недели. - Представляю, - Васильев улыбнулся. – У меня по первости вообще запястье люфтило жестко и пальцы болели. А сейчас как-то привык. - Ха-а-а, - тяжело вздохнул Марат. – Я, наверное, тоже привыкну. Слушай, а ты реально прям что-то серьезное учудил? Ну, с дядей Давидом. - Ну, как мне кажется, то ничего такого, - пожал плечами парень. – А что там Давид думает, я хер знает. - Я, вообще, как понял, ну, из того, что мне Савва сказал, что ты прям что-то страшное натворил, и, скорее всего, дядя Давид не будет тебя больше учить, - Суворов с какой-то неясной жалостью посмотрел на друга, а потом положил руку на плечо и погладил. – Хочешь, я поговорю с Саввой на счет тебя? Может, он согласится? - Не надо, - у Андрея сердце пропустило удар, а потом противный холодок страха начал расползаться по животу. – Один учитель – один ученик. Это прям железобетонное правило. Так, что, как-то так. - И что ты тогда делать будешь, если дядя Давид реально от тебя откажется? – Марат подсел еще ближе и положил голову на Андреево плечо. - Что я буду делать, если Давид от меня откажется? – повторил Васильев и впервые действительно задумался над этим вопросом.       Что ему делать? Да, наверное, ничего? Нет, правда, а что он может сделать? Заставить Давида? Бред. Тот, скорее, просто его выгонит взашей, да и все. Увиваться и таскаться за ним, - нет, спасибо, Андрей себя уважает. Так что остается действительно – ничего. Давид ведь уже четко обозначил, что занятия с Андреем – это не так важно, что сейчас голову пеплом посыпать? Справлялся же как-то до этого сам, вот и сейчас справится. - Ничего я не буду делать, Марь. Откажется и откажется. Пока у меня есть читательский билет, я смогу выучится сам, - после произнесенных слов страх отступил, и на его место пришло смирение. - Ну так же неправильно, - Марат надломил брови. - Давид – Митрополит Церкви ночи, его, вообще, все зовут Владыкой. Выше него по должности или по статусу, я хз, как правильно, только Патриарх. Так что, не мне ему что-то говорить, - спокойно сказал парень. - Ладно, пиздуй уже. Со щитом или на щите. Если что, то скажу маме, что ты вырубился. - Спасибо, - Андрей наклонился и влажно поцеловал его, скользя языком в рот.       В прихожей, как и всегда, не горел свет. Зато, едва Васильев переступил порог, как из воздуха появился дворецкий, уже набирающий воздух в грудь, чтобы громогласно его объявить. - Тише-тише, - парень замахал руками. – Не надо. - Конечно, господин Васильев, - дворецкий поклонился. – Господин Гилаури уже ожидает вас в своем кабинете. Прошу.       Васильев пошел вслед за черно-белым мужчиной, как на казнь.       Давид сидел за своим большим столом и что-то активно черкал на бумагах, которые перекладывал с места на место. Он даже взгляда не поднял, когда парень вошел в кабинет. Андрей чуть прошел вперед, и остановился возле разожжённого камина, слушая потрескивание поленьев. Сейчас он чувствовал себя совсем неуместно в этом сталинском ампире с красивыми обоями и шкафами со стеклянными дверцами, поэтому и не думал заводить разговор первым. - Кулоны, - спустя еще какое-то время, наконец, сказал Давид и постучал пальцем по столу.       Парень все так же молча подошел к столу и, чертыхаясь, достал их из кармана, тут же кладя на столешницу. После этого он быстро достал из другого кармана ключ от всех дверей и тоже положил его рядом с кулонами, а потом развернулся и зашагал прочь, думая, что на самом деле не произошло ничего страшного, мир не рухнул. Все-таки, прав был тот, кто сказал: «Если вы боитесь потерять кого-то, то потеряйте и больше не бойтесь.». Ну, не будет Давид его больше учить, ну и что? Со всем остальным Андрей уж как-нибудь сам разберется, сам выучится. Пока у Андрея есть читательский билет, он сможет всё сам. В конце концов для того, чтобы читать книги ему не нужен учитель. - Стой! – громко сказал Давид, едва Васильев нажал на дверную ручку. – Стой, я сказал. - Что? – парень нехотя повернулся и посмотрел на мужчину. - Читательский билет, - Давид, как и до этого, постучал пальцем по столу. - Нет, - резко ответил Андрей. – Не отдам. Он мой. - Андрей, - мужчина встал из-за стола и начал медленно подходить, будто к напуганной уличной кошке. – Это не обсуждается. - Я не отдам тебе читательский билет, - Васильев нахохлился и сжал кулаки. – Я вернул кулоны, хотя один из них – мой. Я вернул тебе ключ от всех дверей. Я больше никогда тебя не потревожу. Не буду приходить. Даже в Церковь ночи ходить не буду. И, вообще, никому не расскажу, что ты меня учил. Я сделаю всё, что угодно: поступлю в другой город, уеду из Казани, да даже думать о тебе не буду, но билет не отдам. Он мой. Это всё, что у меня есть. - Андрей, - мужчина остановился, не дойдя до парня пары метров. – В этом и есть проблема. Разве читательский билет – это все, что у тебя есть? А как же твоя семья? Твоя сестра? Марат? Как же я? – в глазах мужчины промелькнуло разочарование. - Я всегда был сам по себе. Даже, когда с улицей был. Мои родители умерли, а это семья Марата. Марат в Савелии весь. Юля от Диляры не отлипает. А тебе я, кажется, нужен только для того, чтобы хвастаться перед другими, мол, такой маленький, а уже крещен от крови Великих, - зло проговорил Андрей. - Не вижу ничего плохого в том, что я горжусь этим, - чуть заторможенно сказал мужчина, а потом уже со скептичным выражением лица добавил. – Ты ведь не думаешь так на самом деле. - А как тогда я думаю? Это же ты постоянно ко мне в голову лезешь, вот и скажи, что я думаю на самом деле! – заводясь, громко сказал Васильев. – К себе не подпускаешь, а сам лезешь! Не учишь ни хрена! Для Суворовых я лишь сирота, которого они взяли на попечение. Я уже устал от этих жалостливых взглядов, когда речь заходит о родителях. Я не убогий, чтобы меня жалели! И не дорогая финтифлюшка, чтобы ходить и всем в глаза тычить! – Андрей глубоко вздохнул, и уже спокойнее продолжил. – Поэтому даже не говори мне ничего про читательский билет. Это, действительно, всё, что у меня есть. - Андрей, - Давид посмотрел на него с таким сожалением, что у парня аж челюсть свело от резко накатившего гнева. – Это все моя вина. - Не надо меня жалеть, - злясь, тихо произнес Андрей. – Я не убогий, понятно? Я сам со всем справлюсь. Спасибо, что учил. Прощай.       Васильев развернулся к двери и начал уже было ее открывать, как ручка в миг пропала. Парень попробовал по памяти сотворить новую, но у него ничего не получилось. Не получилось и убрать дверь. Перенестись в коридор он не рискнул, там было слишком сумрачно, чтобы он смог точно запомнить обстановку. Он быстро обернулся, сверкая змеиными глазами, и направил взгляд в окно. Но то, плотно было занавешено шторами. - Не хотелось бы убирать окно. Без него мы задохнемся, - спокойно сказал Давид. – Андрей, давай поговорим. - А ты не наговорился еще? – огрызнулся парень. – Может, уже просто втащишь мне еще раз, и я пойду домой? - Прости, я повел себя неправильно. Я должен был сдержаться, а не бить тебя, - мужчина подошел ближе к Васильеву. – Пожалуйста, давай поговорим. - О чем, Давид? – всплеснул руками парень. – О чем ты хочешь разговаривать, когда все, итак, понятно? - Прости меня, пожалуйста, - мужчина положил прохладную ладонь на поврежденную щеку парня, но тот резко дернул головой, уходя от прикосновения. - Диляра видела. Пусть само заживает, - уже тише отозвался Андрей. - Андрей, - Давид все-таки поймал его лицо в ладони, проводя большими пальцами под глазами. – Прости меня, это все моя вина, что я пустил все на самотек и практически перестал заниматься с тобой. У меня были дела. И как бы я этого не хотел, но это очень важные дела, связанные с Церковью ночи. - Ты хотя бы мог мне об этом сказать, - Васильев старался не поддаваться ласке прохладных ладоней, но это, как будто, было выше его сил. - И на счет Суворовых ты не прав. Диляра души в тебе не чает. Да, жалеет, но она мать, сердце у нее мягкое, материнское, конечно, она будет тебя жалеть, - Давид поцеловал парня в лоб. – Посмотри на меня. - Она беременна, кстати. Сегодня сказала за ужином. – Андрей моргнул, делая свои глаза обычными, чтобы хотя бы в этом не доставлять удовольствия Давиду. - Мне твои глаза любыми нравятся, - мужчина тронул уголок Андреевой брови, несмело улыбаясь. – По поводу Марата ты прав, но разве ты сам через это не прошел, когда мы только начали заниматься? Ты ведь тоже тогда мне в рот заглядывал, - большой палец коснулся пухлой нижней губы Васильева. – Но я никогда, слышишь, никогда не считал тебя дорогой вещью, чтобы ходить и всем показывать. Я горжусь тобой, я хочу, чтобы ты был счастлив, но то, что ты делаешь не ведет к этому. Ты только понапрасну рискуешь собственным здоровьем. Кому и что ты хочешь доказать, Андрей? - Никому и ничего, - с трудом соображая, ответил парень. – Ты сам сказал, что есть вещи важнее наших занятий, и ты сказал, что не хочешь со мной возиться … Я подумал, что могу сам… Сам… Один… Просто… Я просто читаю книжки и делаю, как там написано. Мне нравится подчинять Силу. Мне нравится… Это ощущение в груди, когда будто два сердца… И, когда получается, то это, как… Как оргазм…, - Андрей широко распахнул глаза, понимая, что выдал что-то не то. – Что ты со мной сделал? - Хавала Темным Богам, - выдохнул Давид, отпуская Васильева. - Что ты со мной сделал? – настойчиво повторил вопрос парень. - Немного придавил своей Силой, - тень горечи промелькнула на лице мужчины. – Иначе этот разговор затянулся бы на всю ночь. - Ты всегда так делаешь, когда меня трогаешь? Чтобы у меня в башке коротило? Нравится надо мной издеваться? – прошипел Андрей, заводясь по-новой. - Андрей, - мужчина опять положил ладонь парню на щеку, от чего тот опешил. – Вот сейчас я абсолютно ничего не делаю. У тебя коротит в башке? - Я…, - большой палец прошелся под глазом, и потом прохладная ладонь пошла выше, запутываясь пальцами в волосах. – Да… Коротит, - ответил Васильев, признаваясь, от чего злость просто выдохлась. - Значит, закрыли этот вопрос, - мужчина натянуто улыбнулся, а потом махнул рукой на небольшую тахту. – А теперь пойдем и нормально поговорим.       И как бы не рассчитывал Давид, но разговор и впрямь затянулся. Хотя, едва ли это можно было назвать разговором, поскольку мужчина большую часть времени просто убеждал Васильева, что все не так, как он думает, и что нельзя поступать так опрометчиво, начитавшись книжек. Аргументы, которые приводил Андрей в свою защиту, автоматически не работали. - Андрей, - Давид вздохнул, сжимая пальцами переносицу. – Я уже со счета сбился, но опять тебе говорю, это все слишком опасно. Нельзя пользоваться такой магией, только потому что у тебя это получается. - Так, тогда в чем смысл? – парень вновь непонимающе уставился на мужчину. – Если я не могу в быту использовать Силу, то в чем тогда весь смысл? Ты ведь Её используешь! Как я и говорил раньше, ты делаешь из Силы бабкин чайный сервиз. - О, Усекновенница Саломея, дай сил, - вздохнул Давид. – Андрей, ты еще слишком молод, и еще ни разу не сталкивался с последствиями потери концентрации, когда реальность буквально начинает трещать по швам. Поэтому, даже если ты этого не понимаешь, просто прими на веру. Пожалуйста, - с жаром проговорил он. – В быту можно прекрасно обойтись без Силы. Что ты будешь делать, если перенесешься, но у тебя оторвет руку, потому что ты забыл сгруппироваться? - Бабкин сервиз, - надулся парень, складывая руки на груди. - Да хоть дедов костыль, - устало улыбнулся Давид, а потом взял в руку чужую ладонь и вложил в нее ключ от всех дверей. – Это подарок. Ключ твой. И кулоны я потом тоже верну, когда с ними разберусь. - А читательский билет не заберешь? – настороженно спросил парень. - Не заберу, это, к слову, незаконно без согласования с Главным библиотекарем, - признался Давид. – Через сутки он все равно бы вернулся к тебе. - Вот и стоило мне этим угрожать? – Андрей сжал чужие пальцы. - Просто ты читаешь вещи, которые тебе еще рано читать. Дай билет, - мужчина отпустил руку парня, протягивая вперед ладонь. - Ну ладно, - Васильев нехотя достал из внутреннего кармана олимпийки внушительную по толщине книжку. – На. - Н-да, - Давид недобро на него посмотрел, а потом открыл на последней странице. – «Основы нарушения гравитационного поля предметов» Зимина, «Преодоление сопротивления гравитации» Мякишева, «Мир наоборот» Кьялмара. Ты действительно все это прочитал? - Ну да, - пожал плечами парень. – Там не так, чтобы очень много. - И что? Какие успехи? – нахмурившись спросил Давид. - Ну, могу перенести по воздуху не сильно тяжелые предметы, где-то до десяти килограммов, - начал отвечать Андрей, чувствуя себя неуютно под взглядом мужчины. – Могу, э, ходить по потолку, как по полу. - Ха-а-а, горе ты мое луковое, - Давид вернул Васильеву билет, и тот быстро спрятал его обратно. – За что ты мне такой? - Какой – такой? – чуть напрягся Андрей. - Одаренный на всю голову, - мужчина устало улыбнулся. - Савелий сказал, что я отбитый наглухо. Как будто я и сам этого не знаю. Пф-ф-ф, - закатил глаза Васильев. - Что еще ты умеешь? Давай, я не буду ругаться, - Давид похлопал парня по согнутой коленке. - Точно не будешь? – Васильев скептично выгнул бровь. – Вот прям обещаешь? - Обещаю, - кивнул мужчина. - Точно? – парень чуть подался вперед, заглядывая в глаза Давиду. – Я точно могу тебе всё рассказать, а ты не будешь ругаться? И не заберешь у меня читательский билет? И не ударишь? И не будешь придавливать Силой? Точно? - Вот теперь я совсем не уверен, что не буду ругаться, - напрягшись ответил Давид. – Рассказывай уже. - Ну, смотри. Ты обещал, - Андрей облокотился на спинку тахты и заговорил. - Изменение гравитации, перемещение в пространстве, пророчествование, но оно у меня паршиво выходит, уже несколько месяцев бьюсь с трансментальным общением, но пока глухо. Потом, э, «Физика больших пространств в пространствах малых» Бочкина. Я себе в пенал полок наделал, потому что тетрадки уже негде прятать. Ну и все остальное, типа, проклятий, заговоров, наговоров, выговоров и приговоров. Вот, - Андрей внимательно посмотрел на Давида, чувствуя, что вовремя прикусил язык. - Это все? – мужчина сжал челюсти, от чего скулы на лице стали острее. - Ты злишься, - опасливо заметил парень. - Да, потому что это все опасно. У тебя в пенале практически бомба, которая может смести половину школы в небытие, - Давид внимательно посмотрел на него. – Свои тетради ты можешь принести ко мне. И вообще зачем тебе исписанные тетради? - Это конспекты книг, - пояснил Васильев. – Основные правила, формулы, последовательность действий, инструкции, какие-то важные моменты. Я прилежный ученик. И еще я не тупой. Перед тем, как делать пенал я тренировался. - Дай угадаю. На заброшке? – мужчина выгнул бровь. - Моя многострадальная заброшка, - Андрей шутливо положил руку на грудь и как бы горестно покачал головой, стараясь разрядить обстановку. – Я сначала попытался в литровую бутылку два литра воды запихать. Ебнуло знатно, - разулыбался он, на автомате задирая рукав, под которым красовался широкий свежий розовый шрам возле локтя. - Андрей, - голос Давида звучал напряженно и зло. – И тебя это не навело на мысль о том, что, может быть, надо остановиться? - Ты сказал, что не будешь ругаться, - напомнил парень. – Или я тебе ничего не расскажу. - Ладно, хорошо, - мужчина щелкнул пальцами, и на столе появился приземистый стакан с каким-то прозрачным алкогольным напитком. – Хочешь чего-нибудь? - Гранатовый сок, - с улыбкой отозвался Андрей. – Давно его не пил. - Продолжай, - Давид вновь щелкнул пальцами, и на столе появился целый графин сока и самый обычный граненный стакан. - А что продолжать? – Васильев быстро налил себе сока и в несколько больших глотков опустошил стакан. – Ха-а-а, вкусно. Ничего дальше не было. Залечил руку да домой пошел. Потом получилось все. - Как перемещаться в пространстве учился? – взгляд мужчины стал каким-то пространным, но очень гнетущим. - Ну, сначала яблоки мучил. Взрывались падлы. И вот я их наелся… На годы вперед, наверное. Потом, вроде, получаться начало. Сначала снять кожицу, потом вытащить сердцевину, - парень налил себе еще. – Потом сам попробовал. Первый раз не вышло. Вот, - он приподнял штанину спортивок на согнутой ноге и приспустил носок, оголяя тонкий розовый шрам, опоясывающий всю ногу вдоль лодыжки. – Ступню выкрутило в обратную сторону, пришлось править, - неуверенно закончил Андрей, чувствуя, что еще слово и мужчина на него бросится. – Прости. - Так, всё. Хватит, - Давид громко поставил стакан на кофейный столик. – Раздевайся. - В смысле? – оторопел парень. - В прямом, блять! Снимай одежду! – крикнул мужчина. - Не кричи, слышу.       Андрей поднялся с тахты и принялся крайне скорбно и медленно снимать с себя вещи. Сначала олимпийку, потом штаны, в самую последнюю очередь снял майку, что прикрывала шрамы на животе и боках, которые он тут же закрыл руками. Даже носки стянул, наступив на их задники. Оставшись в одних плавках, Васильев почувствовал себя обнаженным не только физически, но и морально, потому что Давид не сводил с него своего тяжелого змеиного взгляда. От этого стало страшно. - Руки опусти, - скомандовал мужчина, обновив напиток. – Опусти! Парень резко опустил руки, являя покрытый шрамами от осколков живот. Некоторые из ни были большими, сантиметров по пять, некоторые совсем мелкие, будто едва оцарапало. - Это…, - едва заговорил парень, но Давид его перебил. - Это бутылки твои блядские! Все равно, что дробью выстрел, - зло прошипел он. – А на боку что? - Это? – Андрей поспешно накрыл вспотевшей ладонью ужасный шрам, расползшийся бордовой вспухшей, совсем свежей кляксой на боку. – Это неудачное приземление… - Андрей, - угрожающе рыкнул Давид. - Я попробовал переместиться в пространстве, но напоролся на штырь, который был в стене, - быстро проговорил парень, зажмурившись. – Я не рассчитал траекторию… - Нихуя ты не рассчитал, блять! – Давид резко поднялся с тахты. – А если бы арматура прошла через сердце? Если бы осколок попал в сонную артерию? Ты бы умер, блять! – прокричал в лицо Андрея мужчина. - Не умер же, - едва различимо буркнул Андрей. - Да Темные Боги! – всплеснул руками Давид. – У тебя хоть капля мозгов осталась? - Осталась, - тихо ответил Васильев. - Спиной поворачивайся.       На спине вдоль левой лопатки тянулись безобразные шрамы, словно глубокие растяжки синевато-бордового цвета. Васильев внутренне сжался, когда Давид коснулся пальцами этого места. - Что это? – тихо спросил мужчина, но Андрей буквально чувствовал, как от того веет яростью. - Это…, - начал он, но голос резко пропал. – Ты только не ругайся, - Андрей развернулся к нему лицом. - Что это? – настойчиво повторил вопрос Давид, все еще держа руку у парня на спине.       В дверь коротко постучали, и не дождавшись ответа, открыли. На пороге оказался Савелий, который сначала удивился, увидев почти голого Васильева и полностью одетого Давида, но потом он хитро сощурил глаза и сказал: - Наконец, решился? – что-то смиренное сквозило у него в голосе. – Я тогда пойду. - Что? – удивленно спросил Давид, бросив взгляд в сторону молодого человека. – Нет, Сав, иди сюда. Посмотри, - мужчина сильно дернул парня за плечо, поворачивая к Савелию спиной. – Что это? - Это похоже на растяжки, - уже совсем в другой тональности заговорил молодой человек, проводя пальцами по шрамам. – Как если бы руку пытались оторвать. Откуда у тебя это, Андрей? - Ну, это…, - начал мямлить Васильев. - Говори, блять! – гаркнул на него Давид. - Не «если», мне оторвало руку, когда я перемещался на заброшке. Было очень больно и страшно, - Андрей низко наклонил голову и съежился под двумя тяжелыми взглядами. - А на место как её приделал тогда? – Савелий широко распахнул глаза. - Я создал временной вакуум с отложенным на три минуты временем для того, чтобы время повернулось вспять. Я знал, что сначала что-нибудь оторвет, поэтому подстраховался, - как бы не пытался Андрей сдерживаться, но гордость за самого себя все равно проступала у него в голосе. - И ты этим еще и гордишься, - всплеснул руками Савелий. – О, Нечестивая Лилит! Это все ты его расповадил, - молодой человек зло зашипел на Давида. – Показал ему Библиотеку и отправил восвояси, иди, мол, книжки почитай, а Владыка пока поработает. Зачем ты его вообще к себе взял, если ты не учишь его совсем? Давид, он либо пол города в руинах оставит, либо себе шею свернет! - Да ничего не будет! – громко сказал Васильев. – Что с Силой этой носится, как с хрустальной вазой? Я не тупой. Смог же руку обратно что? Прирастить? - Замолчи, - очень тихо, но угрожающе сказал Давид. – Замолчи, Андрей. В отличие от тебя я прочитал очень много книг из второго книгохранилища, и у меня сейчас столько мыслей в голове, что я мог бы с тобой сделать. - Давид, зачем ты ему угрожаешь? Посмотри на него. Ему же плевать абсолютно. Он даже тебя не слышит, - Савелий сложил руки на груди, отворачиваясь к полыхающему камину. - Я слышу, - тяжело вздохнул парень. – Но я просто не понимаю, почему нельзя…       Андрей не успел договорить, его в миг прижали к стене, придавливая по ощущениям каменной плитой, от чего воздух мгновенно выбился из легких. Крепкая рука очень сильно стиснула горло, не давая нормально дышать. Вторая тяжелая рука легла на бок, впиваясь пальцами в свежий шрам от штыря арматуры. От боли Васильев захрипел еще сильнее. - Послушай меня, ты не представляешь в какой я сейчас ярости, - Давид наклонился очень близко к лицу парня и шептал практически в самые губы. – Я готов разорвать тебя на части, а потом повторить это столько раз, пока мне не станет легче. И ты не представляешь, чего мне стоит сейчас сдерживаться, чтобы не сделать это.       Мужчина отпустил парня, и тот, оставшись без поддержки, кашляя и глубоко дыша съехал по стене на пол. Давид отошел к тахте, где, подхватив вещи Андрея, грубо бросил прямо на него. - Вставай и одевайся, - скомандовал он.       Васильев на негнущихся ногах поднялся и принялся одеваться, все еще чувствуя, как горло перехватывает спазмами. Савелий смотрел на ломанные движение Андрея с напускным безразличием, за которым скрывались горечь и сожаление. Когда парень застегнул олимпийку под самое горло, Давид вновь заговорил. - С этого дня, как твой учитель, я запрещаю тебе посещать Библиотеку. И с утра первым же делом позвоню Иннокентию Евграфовичу, чтобы уведомить об этом. И так же с этого дня ты все свое свободное после школы время будешь проводить рядом со мной, - безапелляционно заявил Давид, подходя к Андрею. – И будешь делать только то, что я тебе говорю. Понятно? - Понятно, - прохрипел в ответ Васильев. - И если ты не со мной, то ты дома у Марата на виду. С ним я завтра в школе поговорю. И, упаси тебя Темные Боги, ослушаться меня, потому что в таком случае, я запру тебя в подпространстве Безвременья, где для тебя по ощущениям пройдут годы, а здесь лишь пара минут. Ясно? – мужчина положил ладонь на шею Андрея, от чего тот вздрогнул, но все же закрываться не стал. - Ясно, - ответил Васильев. - О втором книгохранилище можешь забыть до совершеннолетия. И потом не факт, что я тебе разрешу туда лезть, - Давид стер с шеи Андрея оставленные им же синяки. – И все обучение мы начнем сначала. С Истории Магии и Колдовства. И с очень глупых людей, которые бросались в омут с головой. В Церкви достаточно таких книг, раз ты так сильно любишь читать. Чтобы завтра после уроков ты стоял возле моего кабинета, понятно? - Понятно, - уже нормальным голосом ответил Васильев, не решаясь ни сказать что-либо, ни спросить. - А теперь иди домой, Андрей.       Парень уверенно направился к выходу, крепко сжимая в руке ключ от всех дверей, отвлекаясь на его твердость и рельефность, чтобы не проскользнула ни одна лишняя мысль. Он был уверен на сто процентов, что Давид непрерывно шерстил у него в голове, стараясь выискать признаки неповиновения. Подойдя к двери, он вставил ключ в появившуюся замочную скважину, повернул его несколько раз, открывая дверь сразу в их с Маратом комнату. Внутри было темно, Суворов уже спал, отвернувшись к стенке, и накрывшись одеялом почти с головой. По полу стелился сквозняк. - До завтра, Андрей, - тихо попрощался Давид, впрочем, не ожидая ответа.       Парень закрыл дверь с обратной стороны и выдохнул, радуясь, что он рассказал мужчине не все, что он в действительности умел. Например, дублирование неживого, по мелочи из медицины, потому что он уже со счёта сбился, сколько раз ему отрывало пальцы, создание иллюзий, которыми он прятал шрамы от Марата, восстановление предметов и еще немного фокусов. И, хоть, с одной стороны Васильев понимал, что Давид-то прав, что это все достаточно опасно, что в один момент ему может просто не повезти, и потом уже обнаружат только его хладный труп, но с другой… С другой стороны, разве не для этого Темные Боги одарили человечество Своей Милостью, дав Волю и Силу? Разве можно вот так просто пренебрегать этими Дарами? Что-то Давид не встает сам и не выкидывает мусор, не убирает дома, да и вся его квартира, ой, как вряд ли обыкновенная трехкомнатная сталинка. И, главное, ему можно использовать Силу: менять внешность, ох, простите, маскироваться, использовать большие пространства в малых, перемещаться и перемещать предметы, а Андрею, значит, нельзя, потому что возрастом не вышел? Какая-то глупая и дебильная несправедливость. И это ведь он еще до второго книгохранилища не добрался. Но теперь у него появился план, как попасть туда, и он даже уже знал с чего начать. - Надо начать сначала, - прошептал он и, махнув рукой, закрыл окно.