Словно в страшной русской сказке

      Савелий тяжело вздохнул, глядя как Марат со всех ног несется навстречу Васильеву. Так неприятно стало, когда они очень скупо обнялись, а потом отодвинулись друг от друга, понимая, где именно они находятся. Суворов резко развернулся, схватил Андрея за рукав и потащил за собой, обратно к толпе комсомольцев. - Пошли, я тебя с Саввой познакомлю, - услышал молодой человек голос, полный предвкушения, и тут же отступил в тень, становясь ею. - О! А где Савва? – удивленно спросил Марат, когда они с Андреем подошли к Коневичу. - Так вот же…, - Денис повернулся, но наткнулся лишь на пустоту. – Э, тут был. Отошел, может? - Да блин! – расстроенно протянул Марат. – А он завтра в штабе будет? - Да кто его знает? – Коневич пожал плечами. – Я свечку держать не собираюсь, - он взмахнул головой и поправил очки. - Ай, ладно, - отмахнулся Суворов. – Ладно, все пока! Я домой!       Марат быстро пожал руки парням, коротко обнял девушек и, подхватив дорожную сумку, пошел рядом с Андреем, улыбаясь как дурак. Савелий в тенях направился за ними. - А что Коневич такой дерганный? – спросил Васильев. - Да его вроде как хотят с должности руководителя снять, а Савву поставить, мол, он все организовал и всех в Москву повез, а Коневич только, что и делает, что по подворотням за группировщиками бегает, - ответил Марат. – Да это там их терки, я не лезу. Савва тоже в руководители не хочет, он мне сам сказал, типа, нахера оно мне надо? Он, кстати, несколько лет в Москве жил, когда еще в школе учился, экскурсию провел, прикольные места показал. Я и не думал, что МГУ такой здоровый. Мне понравилось, даже, как будто там учиться захотелось. Ты же со мной поедешь? - В Москву? – Андрей удивленно поднял брови. - Ну да. Я, конечно, не хочу загадывать, но попробовать туда поступить можно, - Марат улыбнулся. – А ты что думаешь? - Наверное, можно, - Андрей улыбнулся в ответ. - Класс! Я тут подумал, что может, вообще, как батя, ну там что-то с инженерией…       Неожиданно между парнями проскочил не самого приятно вида человек, толкая обоих плечами. - Э! Смотри куда прешь! – крикнул ему в спину Марат. – Чушпан! Давай догоним его… - Да брось, - легко отмахнулся Васильев. – Толку-то? Хер вообще с ним. Парни двинулись дальше, но через пару шагов Марат остановился, рассматривая что-то лежащее в снегу. Он отдал сумку Андрею и присел на корточки. - Что там? – спросил Васильев, заглядывая через плечо друга. - Э-э, кулон, типа, - парень поднял украшение и встал. – Кажется, он открывается, - Марат чуть ближе поднес его к лицу. – Тут с обратной стороны написано что-то… Мелко, блять. А, «тебе, моя последняя любовь». Андрей замер и глухо переспросил: - Что? - «Тебе, моя последняя любовь», - повторил Суворов. – Наверное, это что-то ценное, - Марат осторожно открыл кулон и вздрогнул, будто укололся. – Что за хуйня? Смотри, тут наши фотографии. Как это возможно? Что это вообще такое? Андрей? Что происходит? – парень пошатнулся, чувствуя головокружение. - Эй, Марь, ты чего? – Васильев тут же оказался рядом, подхватывая друга за локоть. - Да голова что-то закру…       Марат не успел договорить, падая на обледенелый асфальт. Его затрясло, как в приступе эпилепсии, изо рта пошла белая пена, а из носа ручьем потекла кровь. Андрей в дикой панике, на чистых инстинктах, рухнул на колени, поворачивая голову Суворова на бок, чтобы тот не захлебнулся. - Помогите, - прошептал Васильев, неотрывно смотря на Марата. – Помогите! – уже громко крикнул он, врубившись в ситуацию. – Скорую! Вызовите скорую!       Народ вокруг начал суетиться, любопытствуя. Женщины охали и ахали, мужчины вполголоса что-то говорили. Какая-то бабка громко плюнула на землю и что-то пробормотала про наркоманов. На это Андрей злобно на нее зыркнул, а та аж подпрыгнула на месте и принялась креститься.       Взвыла сирена скорой.       *** - Опять пьешь в одиночестве? – Давид подошел к одиноко сидящему на баре Савелию, и опустился рядом на высокий стул. - А что еще мне делать? – спросил молодой человек и опрокинул в себя рюмку коньяка. - Мог бы и ко мне прийти, - мужчина поправил непослушные локоны Савелия, отведя их за ухо. – Давно ты не заходил. - Я – не твой мальчик для развлечений, Давид, - молодой человек жестом показал налить бармену еще. - Да брось, - Давид быстрым взглядом окинул барные полки, ломящиеся от бутылок. – Джин безо льда. - Да хоть поймай, - повысил голос Савелий. – Или что, спермотоксикоз по голове дал? Андрей-то не даёт. - Не совсем улавливаю при чем здесь Андрей, - Давид приподнял бровь. – Я просто сказал, что ты давно не заходил ко мне в гости. - Ой, да Великие Нечестивцы! – Савелий всплеснул руками, и несколько человек за столиками оглянулись на них. – Как будто я не знаю, чем все в итоге закончится. - Ваш джин, Владыка, - бармен поставил перед Давидом стакан, а потом протянул сложенные ладони для благословления.       Давид закатил глаза, но по-быстрому мужчину благословил, и даже удивился, что тот не стал целовать его руку, а просто стукнулся лбом о костяшки. - И чем, по-твоему, все должно закончится? – мужчина пригубил напиток. - Тем, что ты меня трахнешь, а потом выставишь прочь и понесешься к Васильеву, как ни в чем ни бывало, - Савелий замахал перед собой, разгоняя дым только что подкуренной сигареты. – Просто уже трахни его. Или пусть он трахнет тебя. Кровь горячая, дело молодое, разберется. - Савелий, ты меня уж извини, но с чего ты взял, что я хочу иметь хоть какие-нибудь интимные отношения с Андреем? – в голосе Давида сквозило открытой насмешкой. - А к чему тогда весь этот цирк с конями и Маратом? – молодой человек наклонился ближе, шипя. – Зачем тебе все это с тем, чтобы у Суворова Сила пробудилась? К чему были все эти разговоры, о том, что «Андрей себе шею сломает, а от Марата не откажется»? Я буквально прямо сейчас парню жизнь ломаю, а ты сидишь и ухмыляешься, рожа ты нечестивая. - Знаешь, за столько лет, я уж думал, что ты сможешь меня понять, но, как показывает практика, я ошибался, - Давид покачал головой и подозвал бармена, чтобы тот обновил напиток. – Ладно, давай, я начну с самого начала. Изначально я не планировал вообще никак взаимодействовать с Андреем. Мальчишка и мальчишка. Но потом он смог достать мне Неугасимую Лампаду с кладбища Кукмары. И потом завертелось, - мужчина опрокинул в себя стакан. - Допустим, - с большим сомнением проговорил Савелий. – И что тебя заставило передумать? - Когда он злился, то воздух вокруг него начинал трещать, часы начинали обратно идти, да и когда его моё проклятье не взяло, то я все понял, - мужчина немного мечтательно улыбнулся. – Он от крови и плоти Великих Нечестивцев. Только время было нужно. - И? Это все, что ли? – Савелий сделал настолько скептичное выражение лица, что могло показаться, будто он сомневается вообще во всем сущем. – Такая мелочь, как у каждого десятого, у которого есть родовая защита. - А потом я заказал отпевание его матери-самоубийцы в церкви и показал ему свое истинное лицо. И совсем недавно Темные Боги сами крестили его, и он услышал Песнь Глубины, - Давид разулыбался, глядя на то, как меняется выражение на лице Савелия от скептического до ужасающегося. – От крови Великих – он один из нас, - Давид перекрестился. - Это…, - Савелий нервно нашел на столешнице стопку и опрокинул в себя. – С этим даже Патриарх не может поспорить… - Именно, хотя было забавно, когда меня вызвали к нему, и он несколько часов отчитывал меня, как неразумное дитя, - Давид хохотнул. - И это все равно не объясняет, почему ты просто его не трахнешь, - отойдя от шока, нагло заговорил Савелий. – И на вопрос про Марата ты тоже не ответил. - Потому что ему шестнадцать, потому что он влюблен в своего лучшего друга, и потому что я хочу, чтобы он по доброй воле пришел ко мне, - приподняв бровь, ответил мужчина. – Я могу с легкостью совратить его, но какой в этом толк, если потом он пожалеет? Нет, пусть сначала вырастет, набьет собственные шишки, и вот уже потом… Потом – да. Да и сейчас это ему не нужно. Ему достаточно того, что я глажу его по голове и целую в лоб. Со всем остальным справляется Марат. И будет еще лучше, когда у них вообще не останется друг от друга секретов. - Да, Суворов мне все уши прожужжал про это. «А как?», «А так можно?», «А если в рот?». Ей-Нечистые, детский сад, - Савелий мягко улыбнулся, мечтательно отведя взгляд, что не смогло ускользнуть от Давида. - Благо, Андрей сам все быстро понял, и у нас не было таких неловких разговоров. И по поводу Марата, да. Ты ведь и сам знаешь, что бывает с теми, у кого Сила не проявляется в подростковом возрасте. - Знаю, но если исключить контакты с потусторонним и всем прочим, то такие люди могут прожить долгую и счастливую жизнь, - Савелий опять начал заводиться. – Ты можешь уже нормально объяснить, зачем именно тебе это нужно? - Савелий, ты меня пугаешь, я же, итак, тебе это объясняю, - мужчина вздохнул и отпил джина. – Затем, что Андрей не откажется от Марата, потому что он сейчас в него влюблен. Он за собой его потащит. А Андрей теперь часть нашего мира. И чем дольше они будут вместе, тем больше будет становится вероятность того, что у Марата в один прекрасный момент просто фляга свистанет, когда он случайно увидит Андрея в его истинном обличии или что-то подобное, - сказал напористо Давид. – Или еще хуже того, на него выйдут эти ублюдки, которые убивают братьев и сестер ради Силы. Что тогда прикажешь делать? Сейчас непростые времена, его просто в подворотне выпотрошат и всё. Кто их искать будет? Повесят глухарем, мол, разборки группировщиков, да и концы в воду. - А нельзя было сразу по-нормальному объяснить? – немного стушевался Савелий от такой тирады. – Все у тебя тайны, загадки, ребусы. - У меня нет ни тайн, ни загадок, ни ребусов. Просто за столько лет ты так и не смог понять меня, - Давид с толикой грусти посмотрел на молодого человека. - О, да видят Темные Боги, я пытался, - Савелий с горечью усмехнулся, а потом серьезно добавил. – Я правда пытался, Давид. - Я знаю, - мужчина улыбнулся. – Так, поедем ко мне?       Савелий вскинулся и несколько секунд пристально глядел на Давида, будто ища ответы в выражении его лица, позе, идеально сидящем темно-синем костюме и бликующем камне в зажиме на галстуке. Думал, что встреча с этим ужасающим порой человеком предопределила всю его жизнь, за что он был безмерно благодарен, но и настолько же ненавидел его за это. Порой сам не понимал, как у него в душе могут умещаться оба эти чувства. - Поехали.       ***       Врач скорой бегло осмотрел парня, посветил фонариком в глаза и тут же махнул водителю, чтобы тот выкатывал носилки. С какой-то невероятной легкостью двое мужчин положили Марата на каталку и принялись закатывать обратно. Андрей мгновенно оказался возле врача, который уже и сам залезал в машину. - Стойте! – крикнул Васильев. – Я – его друг. Я с вами поеду!       Андрей ловко шмыгнул внутрь салона и уже был готов вступить в словесную перепалку с врачом или даже использовать Силу, как мужчина присел рядом на скамейку, закрывая двери. - Трогай, Михалыч, - хрипло сказал врач. - Куда вы его везете? – настороженно поинтересовался парень, поглядывая на бессознательного друга. - Как куда? – поднял седые брови мужчина, начиная вытирать лицо Суворова спиртовыми салфетками. – В больницу. - В какую больницу? – Андрей злобно зыркнул на врача. - В тринадцатую клиническую. Здесь недалеко, - Васильев увидел, как мужчина украдкой вложил в ладонь Марата пучок чего-то перевязанного белой ниткой, и до него все дошло. - А зачем в тринадцатую? – Андрей принялся пристально наблюдать за действиями мужчины. - Так ближе всего она, - врач бросил взгляд на Андрея. – Хорошая больница. Не переживай. - Знаю, бывал, - кивнул Васильев. – После того, как на Крещение до храма прогулялся. И чуть всю скверну не выблевал. - Ай, ты ж, - врач наконец полностью повернулся к Васильеву. – Я думал, что ты из обычных. - Ну, на лбу не написано, - пожал плечами парень. – Так, что с ним? - Да не ясно пока, - теперь мужчина в открытую принялся перебирать связанные разного цвета нитками пучки. – Такое чувство, что он к какой-то освященной вещи прикоснулся, вот его и шибануло. По ощущениям как удар молнии. Что он делал до того, как ему плохо стало? - Кулон с земли поднял и открыл, - парень достал украшение из кармана и протянул мужчине. – Вот. - Так, - он осторожно принял его и уложил на середину ладони, а другой поводил сверху. – Ну, да, как я и сказал. Освященный кулон. Друг твой некрещеный же? - В смысле? – Андрей вытаращился на мужчину. – Он – мусульманин. - Да это разницы не играет, - отмахнулся врач. – Мусульманин, еврей, христианин… Это у них там. У нас все едино – Церковь ночи. Так, не крещеный? - Так он вообще не колдун, вы что? – Васильев так широко распахнул глаза, что те непроизвольно стали змеиными. - О, а ты крещеный, - с каким-то удивлением отозвался врач. – Ну и глазищи у тебя! Не рано ли тебя крестили, парень? - Стой, стойте… Вы хотите сказать, что Марат – колдун? Как я? - Я не хочу это говорить, я это и говорю. Колдун как есть. А ты что не знал? – мужчина зачем-то повернул голову Суворова на бок. - Так… Как это вообще? – Андрей вперился взглядом в лицо Марата. – Он же… Обычный. - Ну, как оказалось, необычный. Нет, правда, тебя не слишком рано крестили? – повторил свой вопрос мужчина. – Я слышал, что там на днях в церкви паренька какого-то сама Глубина позвала. Ты был там? Видел? - Видел, - кивнул Васильев, все еще осмысляя новую информацию о Марате. - И что было-то? Говорят, что это был ученик самого Владыки. Н-да, вот же свезло парню, что к Его Высокопреосвященству попал. Небось, как сыр в масле катается, - немного завистливо проговорил врач. – Я дочку хотел к Нему пристроить, но Владыка едва на нее взглянул и сказал, мол, бесталанная. Вот Настасья потом два дня ревела, что глаза все выплакала. А она у меня девчонка видная. Я вообще, как думал, пойдет к Владыке учится, так может и запонравится ему. А там свадьба, детишки, - мечтательно проговорил мужчина, а Андрей бессовестно засмеялся, сбрасывая напряжение. - Давид и свадьба? – утирая слезы, парень внимательно посмотрел на опешившего врача. – Не, это не для него. И тем более дети. Он вообще тот еще сыч. - Как… Как ты Владыку назвал? – с заминкой спросил мужчина. - Давид, - повторил Васильев с таким самодовольством в голосе, что оно буквально ощущалось на языке. – Давид. Я – его ученик. - О, вот оно как, - мужчина тут же стушевался, теряя весь запал. – Прошу, не говори Владыке о том, что я тебе наговорил. - Поверьте, ему так глубоко на все это плевать, что даже если вы ему лично это расскажите, он и бровью не поведет. - Ну, все равно. Неловко как-то. - Да все в поряд…       Суворов забулькал горлом, давясь чем-то. Мужчина тут же прижал его голову к подушке, держа в повернутом состоянии. Васильев напрягся, следя за происходящим. Несколько секунд Марат только дергался на каталке, не приходя в сознание, а потом из уголка его рта полилась черная жидкость. По салону тут же разнесся едкий запах серы. Марат и правда был колдуном.       В приемном отделении было практически пусто. Изредка заходили врачи, но оставив какие-то документы на посту медсестры, тут же уходили. Васильев сидел на скамейке недалеко от палаты, куда увезли Марата на осмотр. Врач, который его принимал, парню сразу не понравился, он так надменно посмотрел на Андрея, когда тот, запинаясь рассказал, что случилось, что его сразу захотелось зашакалить. И Васильев сконцентрировался на этом чувстве, чтобы не впадать в панику раньше времени. Собравшись с мыслями, Андрей пошел звонить Суворовым. Трубку взяла Диляра. - Алло, слушаю, - улыбаясь, проговорила она, а у Васильева горло спазмом схватило. - Диляра, это Андрей, - глухо проговорил он. - Ой, Андрей. А откуда ты звонишь? Встретил Марата? Что домой не идете? Я как раз кыстыбый только допекла, - залепетала женщина. - Да тут это…, - Васильев тяжело вздохнул, но все же решился. – Марат в больнице. Я с ним. - Что? – неверяще переспросила Диляра, и ее голос в миг стал серьезным. – Что случилось? - Ему на улице плохо стало, в обморок упал, - Андрей потер лоб. – Приезжайте, тринадцатая клиническая, Кирилл Михайлович знает. - Боже, Андрей! – женщина всхлипнула. – Скоро будем. Кирилл…       Андрей не расслышал, что дальше говорила Диляра, потому что она бросила трубку. Парень вернулся обратно на скамейку и принялся ждать.       Вся эта ситуация казалась простым совпадением, стечением обстоятельств. Ну, шел мужик, что-то обронил, Марат поднял, кто же мог подумать, что все обернется именно так, что Суворов вообще окажется колдуном? Вот именно, что никто. Андрей достал из кармана кулон и открыл его, чувствуя, как неприятно начинает покалывать пальцы. Внутри и впрямь были крохотные фотографии с людьми, похожими на Андрея и на Марата. И тут Васильева будто по голове обухом топора огрело.       «Тот медальон из дома, который мы еще по прошлой зиме обнести хотели!» - вспыхнуло красной лампочкой. – «И надпись такая же, только на татарском! Вот я дурак!»       Вспомнив про найденный медальон, Васильев стал судорожно соображать, где именно он его оставил. - Блять, - тихо выругался он, понимая, что тот так и остался лежать спрятанный в квартире Ирины.       Андрей уже было подскочил, теребя в руках связку ключей и надеясь, что Ирина на работе или валяется пьяная, как врач вышел из палаты, куда увезли Марата, - Извините, здравствуйте, - Васильев тут же подошел к нему. – Скажите, что с ним? - А, вы, простите, ему кто? – молодой мужчина посмотрел на парня поверх очков с таким пренебрежением, что Андрей с трудом сдержал желание закатить глаза. - Я друг его, - твердо ответил Васильев. – С ним на скорой приехал. - Молодой человек, вся информация выдается только родственникам, - врач замахал перед собой рукой, будто прогонял назойливую муху. – Я буду говорить только с его родителями. Вообще, интересно, как вы так с ним на скорой поехали. Там, случайно не Артур Иванович был? Напишу на него докладную, что всяких, - он неприязненно окинул взглядом Андрея. – Возит. - Слыш! – желваки на челюсти напряглись, а ладони сжались в кулаки. – За базаром следи, чушпан! Или вспомнить хочешь, как по еблу в подворотне получал? - Что ты себе позволяешь? – молодой человек аж взвизгнул. – Ты вообще кто такой? Шпана уличная! Только что и умеешь, что пугать! Я сейчас позову охрану! Они мигом тебя отсюда выкинут! - Закрой рот, - припечатал его Васильев, мелко подрагивая рукой, которая начинала изменяться, вытягиваясь. – Не смей мне угрожать, - опасно зашипел Андрей, чувствуя, как начинает меняться его челюсть. Лампочки заморгали. – Не смей… - Андрей! – громко раздалось голосом Давида.       Мужчина быстро подошел к нему и в последний момент до того, как Васильев полностью перевоплотился, быстро накинул на него свой пиджак, пряча с головой. Андрей уже хотел было дернуться, скинуть с себя теплую ткань и высказать этому ублюдку-врачу все, что он о нем думает, как чужая тяжелая рука легла ему на голову, а та практически безвольно упала на подставленное плечо. - Владыка! – пролепетал докторишка. – Здравствуйте, Владыка! - Что с Суворовым? – без приветствия со сталью в голосе начал мужчина. - Ох, ой, да, - суетливо задергался молодой человек. – Поступил без сознания предположительно после контакта с освященным предметом. Было небольшое кровотечение из носа, скверны потерял мало. На данный момент без сознания. После рентгена смогу сказать точнее. - Ясно. Позови Марьяну Игоревну. Пусть она Суворовым занимается, - холодно сказал Давид, чуть поглаживая все еще трясущегося в приступе гнева Андрея по голове. - Но как же это… Он ко мне поступил, как я его передам…? – растерянно спросил докторишка. - Я не ясно выразился? – мужчина придержал опять дернувшегося Васильева. - Все ясно, Владыка, - врач в пояс поклонился, а потом быстро ушел, даже не смея обернуться. - Андрей, Андрей, - Давид отстранил парня от себя, стягивая пиджак с его головы и устраивая его на плечах. – Все, все, выдыхай. - Я хочу его убить, - тихо проговорил Андрей, никак не артикулируя челюстью, из которой торчали острые словно бритва клыки. – Или хотя бы отпиздить, чтобы ходить не мог. - Все, все, тише-тише, - Давид обнял Васильева, крепко прижав к себе. – Давай, прячь свою красоту, и пойдем к Марату. - Андрей? – неверяще спросил подошедший Савелий. - Здравствуй, Савелий, - поздоровался парень, потираясь лбом о плечо Давида и кладя когтистые лапы ему на поясницу, чтобы притянуть к себе ближе. - Да мой ты хороший, - мужчина прижал Васильева к себе крепче, оставляя одну руку на его лопатках, а другой зарываясь в волосы у корней. - Здравствуй, - тихо поздоровался молодой человек, неловко переступая с ноги на ногу, словно стал свидетелем чего-то слишком интимного.       Постояли так еще несколько минут. Андрей успокоился и спрятал свои клыки и когти, на которые все время настороженно косился Савелий. Давид же все это время только пропускал светлые волосы сквозь пальцы и легко целовал парня в лоб, чуть качая из стороны в сторону, словно ребенка. - Пойдем? – спросил Давид, заглядывая Васильеву в лицо и проводя пальцем под глазом. - Пойдем, - ответил Андрей и вернул прикосновение, тоже коротко чиркнув мужчину по скуле.       Наблюдавший за развернувшейся перед ним картиной, Савелий стоял пораженный. Еще никогда за столько лет, сколько знал Давида, он не видел его таким, как сейчас, - спокойным, миролюбивым, заботящемся. Для молодого человека это стало каким-то откровением, подобно первому таинству исповеди, - Давид его, Савелия, никогда не любил, спасал, жалел, но не любил. Тут же, между Андреем и Давидом было что-то другое, какое-то бессловесное понимание, какое-то безусловное принятие друг друга. Что-то такое, что Савелий никогда не чувствовал вовсе. И даже как-то завистно ему стало от этого и все более не понятно. От чего Давид просто не заберет Андрея себе, не откроет ему глаза на истинную суть их отношений? Для чего эти танцы с бубном и Суворовым? Для чего Савелия сюда впутывать? Молодой человек вздохнул, поправил волосы и прошел за ними в палату.       В палате было свежо из-за открытой форточки. Андрей быстро ее закрыл и потом поверх простыни, которой был укрыт Суворов, накинул еще и шерстяное одеяло, поправляя его так, чтобы то не кололо ему подбородок. Потом он поправил ему подушку и обслюнив палец утер уголок рта, где все еще оставалась небольшая капелька скверны. Давид насмешливо приподнял бровь, глядя на Савелия будто бы говоря: «Ну я же говорил». Савелий только глаза закатил и присел на стул возле стены. - А как вы узнали, что Марата забрали в больницу? – спросил Андрей, внимательно глядя на Давида. – Ты следишь за мной? - Ха-ха, Андрей, - засмеялся Давид. – Мне заняться что ли больше нечем? Марьяна позвонила, сказала, что видела тебя в больнице, вот и подумала, что что-то случилось. Вот мы и примчались с Савелием. - А Савелий как…? С тобой был? – Васильев кинул быстрый взгляд на молодого человека, а потом с неясным выражением лица повернулся обратно к мужчине. - Да, мы выпивали у меня дома, - легко ответил Давид, чувствуя, как от Андрея начало пышеть уже далеко не детской, но неосознаваемой ревностью. - М-м-м, понятно, - качнув головой, сказал Андрей. – Я уже позвонил Диляре. Они должны скоро приехать, так что… Можете идти. Приятного вечера, доброй ночи, до свидания, - Васильев отвернулся от Давида и вперился взглядом в спокойное лицо Марата. - Андрей, - с нажимом произнес мужчина имя парня и положил руку ему на плечо. – Я не намерен обсуждать с тобой свою личную жизнь. Мне казалось, что мы уже закрыли этот вопрос.       Воздух в палате загустел. Лампочка пару раз моргнула. В углах начали клубиться тени. Савелий, наблюдавший за всем со стороны, немного напрягся, впрочем, зная Давида, тот сам с легкостью со всем разберется, даже если Андрей учудит что-нибудь эдакое. - Да, это закрытый вопрос, - вопреки собственным словам, Васильев нервно дернул плечом, сбрасывая чужую ладонь. - Посмотри на меня, - попросил Давид. – Андрей.       Васильев нехотя повернулся и поднял свои змеиные глаза на мужчину, стараясь держать каменное выражение лица. Давид с восхищением вздохнул, взял лицо парня в руки и внимательно посмотрел ему в глаза. Савелий же раздраженно закатил глаза, не решаясь вмешиваться. Играли в гляделки совсем недолго. В коридоре послышались приближающиеся торопливые шаги нескольких человек. Давид отпустил Васильева и отступил от него. - Нам пора, - сказал Давид. – Я скажу Марьяне, чтобы тебя пускали к Марату без вопросов. - Я сам разберусь, - огрызнулся Андрей. - Ну сам так сам, - миролюбиво согласился мужчина, пожимая плечами. – Пойдем, Савелий. - Все будет хорошо, Андрей, - молодой человек мягко улыбнулся, но это нисколько не тронуло парня. – Увидимся.       Давид вставил ключ в появившуюся замочную скважину и несколько раз прокрутил его. Дверь бесшумно отрылась, являя взору Андрея спальню мужчины с разворошенной постелью и парой бокалов на прикроватной тумбочке. От злости рука непроизвольно сжалась в кулак, и лампочки опять заморгали. Давид только хмыкнул, и пропустив Савелия вперед, ушел, не обернувшись. Через мгновение после того, как за мужчиной закрылась дверь, в палату зашли взволнованные Суворовы и Марьяна. И только тогда, когда Диляра обняла Андрея, а он спрятал лицо в пахнущей домом и духами шее, парень смог выдохнуть.       По версии для Суворовых Марату поставили предынсультное состояние. Прогнозов, когда он придет в себя пока никто не давал, сказали, что будут наблюдать и действовать по ситуации. На самом же деле, Марат впал в некое подобие комы, вызванной резким всплеском Силы из-за контакта с освященным предметом. И вот тут уже были более точные прогнозы – от пары недель до нескольких месяцев, пока организм полностью не распределит и не усвоит Силу. Андрей немного выдохнул, узнав это, и даже как-то обрадовался, что Марата не будут оперировать, как его самого, когда и у него произошел всплеск Силы.       Просидели в палате до самого вечера. Диляра все время вытирала красные от слез глаза платочком и гладила сына по руке, Кирилл Михайлович с каким-то суровым выражением лица глядел в стену и тяжело вздыхал, и даже Юлька притихла, сидя у брата на коленках и крутя его пальцы своими. - Андрюша, - шепотом заговорила девочка. – А почему у тебя глаза стали как у дяди Давида?       Парень удивленно посмотрел на сестру, а потом бросил вороватые взгляды на Диляру и Кирилла Михайловича, надеясь, что они ничего не услышали. - Так получилось, принцесса, - он чуть улыбнулся и поцеловал её в лоб. – Мне их подарили. Только об этом никому говорить нельзя. - Даже маме Диляре? – с наивной грустью спросила Юлька, а Васильев опешил, - он впервые слышал, чтобы Юля так звала женщину. - Даже маме Диляре, - ответил он. - Хорошо, тогда это будет наш с тобой секрет. Поклянемся на мизинчиках, - она протянула ему свой крохотный палец, и Андрей пожал его. – А с Маратом все хорошо будет? - Конечно, он сейчас немного поспит, и все будет хорошо, - Андрей поправил выбившиеся из косички волосы на голове сестры. - У него внутри что-то черное ползает, за кости цепляется, в органы лезет, с кровью мешается, душу его себе забирает…, - быстро проговорила Юля, пророчествуя, а потом, мотнув головой, опять по-детски залепетала. – Это же неопасно, что там у него что-то внутри? - Нет, неопасно, - Васильев улыбнулся. - Ну ладно тогда, - она опять принялась крутить пальцы на руке брата.       ***       Савелий стянул с плеч пиджак, небрежно бросая его на стул. Давид остановился посреди комнаты, следя за молодым человеком. - Я не буду устраивать тебе шоу, - бросил через плечо Савелий, берясь за пуговицу на брюках. - Ты уже его устроил, - мужчина подошел к нему ближе и, притянув к себе за плечи, поцеловал в подставленную открытую шею. - Зачем ты так дразнишь Васильева? – Савелий взял чужие руки и увел их ниже, устраивая их на собственном животе. - Потому что это забавно, - Давид горячо выдохнул. – Потому что мне интересно. И самую малость любопытно, когда до него дойдет. - И что до него должно дойти? – Савелий плавился под Давидовыми ладонями и губами. - То, что он мой до мозга костей, - Давид царапнул шею Савелия зубами. – Я сотворил его по образу и подобию своему. - Ну, не совсем ты, - Савелий крутанулся в руках мужчины, оказываясь с ним лицом к лицу. – Темные Боги одарили его Своей Нечестивостью. - Тем не менее, именно я привел его в Церковь ночи и научил колдовать, - мужчина принялся медленно расстегивать пуговицы на рубашке молодого человека. – «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь, Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы эти: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за эти-то мерзости Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего». - «Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них», - подхватил Савелий. – И мое самое любимое, - «или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники».       На последнем слове Савелий горячо впился поцелуем в губы Давида, а тот с легкостью его подхватил и направился к кровати.       ***       Дождавшись, пока все улягутся спать, Андрей взял ключ от всех дверей и, вставив его в появившийся замок, смело открыл дверь, тут же шагая внутрь Ирининой квартиры. В нос резко ударил неприятный запах, какой обычно бывал в прокуренных, непроветриваемых квартирах, где жили любители выпить. Васильев чуть прикрыл дверь, чтобы не создавать сквозняк, и огляделся. Он на цыпочках прошел по прихожей, где грудой была навалена обувь. Встав на дорожку, он закрыл глаза и прислушался. Было тихо, будто в квартире никого не было. Андрей хотел было проверить спальню, чтобы убедиться в этом, но передумал. Какой смысл, если он пришел за конкретной вещью?       Васильев тихо прошел в зал и остановился напротив серванта. Часть посуды из него пропала, осталось только несколько хрустальных пиал, в которых Ирина хранила швейные принадлежности. Стараясь издавать, как можно меньше шума, парень, затаив дыхание, приоткрыл одну сворку и, вытащив посуду принялся осторожно наощупь искать медальон. Тот практически сразу будто бы прилип к пальцам Андрея, почти что обжигая. - Блять, - одними губами проговорил он, дергая рукой, от чего несколько пуговиц выпали из пиалы и, звучно ударившись об пол, покатились дальше. – Сука.       Андрей замер, прислушиваясь. Свет машинных фар окатил комнату, и на короткое мгновение Васильев увидел в отражении стекла противоположную стену, завешанную каким-то фотографиями. Быстро сунув кулон в карман и убрав обратно посуду, он повернулся и обомлел. Практически вся стена была завешана его фотографиями. Парень медленно подошел туда, вспоминая, что здесь некогда стоял диван, и принялся рассматривать снимки. Вот он идет в школу, вот здесь он с Маратом сидит на скамейке перед домом, вот он садится в машину к Давиду, а здесь забирает Юлю из детского сада. Фотографий было достаточно много, и на каждой был Андрей, который шел куда-то по своим делам. Когда Ирина успела все это нафотографировать? Как Андрей мог не заметить, что за ним постоянно кто-то следит? Зачем вообще ей это? Парень перевел взгляд чуть в сторону и наткнулся на еще одну фотографию, где он был вместе с Давидом, выходящими из «Акчарлака». Рядом было еще несколько снимков и исписанный листок. Андрей моргнул, делая глаза змеиными, чтобы видеть в темноте, и принялся читать.       «Гилаури, Давид Виссарионович, род. 1953. Род деятельности: преподаватель ВУЗа. С Андреем находится в близких отношениях. Опасен. Предположительно, не человек. Узнать адрес!»       Васильев несколько раз перечитал написанное, глупо моргая. А потом еще раз пробежался взглядом по всей стене, замечая подобные записки практически возле каждой фотографии, где он был с кем-то.       «Суворов, Кирилл Михайлович, род. 1950. Род деятельности: инженер. Опекун Андрея. Не опасен. Адрес есть.»       «Коневич, Денис Юрьевич, род. 1965. Род деятельности: глава ОКОДа. Мало взаимодействует с Андреем. Не опасен. Андрес не важен.»       «Суворов, Марат Кириллович, род. 1972. Род деятельности: школьник. Друг Андрея. Предположительно, любовник. Опасен. Андрес есть.»       Андрей присмотрелся. На каждой фотографии, где он был с Маратом, у того были выколоты глаза и почеркан ручкой рот, словно он зашит нитками. - Что вообще происходит? – едва слышно спросил Андрей, отходя от стены. – Может, это все связано как-то с убийствами парней, похожих на Марата…       Парень не успел додумать эту мысль, потому что из комнаты раздался звон бутылок и несколько шаркающих шагов. Он быстро сдернул со стены две фотографии: одну, где он с Давидом, другую, где он с Маратом, и максимально быстро и тихо направился обратно к входной двери. Буквально прыгнув обратно в свою комнату в квартире Суворовых, Андрей быстро провернул ключ и бросился к письменному столу, где уже горела настольная лампа.       Фотографии были хорошего качества, на них можно было рассмотреть все вплоть до номера дома, если взять увеличительное стекло. Парень пригляделся к Давиду на фотографии. Тот выглядел безупречно в своем темно-синем костюме, с уложенными волосами и совершенно нечеловеческими глазами, которые будто бы горели желтым даже на снимке. Сразу сделалось не по себе. Что если Ирина все про них все знает? Знает, что они колдуны? Что если она как-то связана с теми убийствами парней, похожих на Марата? Может, она сама…       Васильев тряхнул головой. Ну в самом деле, как хрупкая девушка может убить и оттащить здорового пацана, который весит в полтора раза больше нее? Бред какой-то. Но, что, если, у нее есть сообщник, который все это и делает, а она только находит подходящих парней? Тогда, почему именно Марата? Почему не парни, похожие на Андрея? Типа, она заметила, что Андрею нравится Марата, попыталась его спасти, приворожив к себе, но на Андрее приворот не сработал, а потом еще у нее и опеку над ним забрали. Так-то почти что мотив для мести.       Андрей вздохнул и потер лоб. Достал оба кулона, открыл и принялся рассматривать, положив их на стол. Прикосновение к затертому металлу было неприятным, будто бы прикасался к кружке с кипятком, - терпеть пару секунд можно, а вот потом становится больно. Фотографии в обоих были одинаковые: маленькие, старые, но узнаваемые. С обоих фотокарточек на Андрея смотрел он сам, и с двух других – Марат. Так как изображения были обрезаны, то невозможно было различить ни одежды, ни чего бы то ни было, чтобы хоть понять, с чего начать искать. Еще одна загадка в жизни Васильева, к которой он не знал, как подступиться.       Андрей посмотрел на фотографии и кулоны, лежащие на столе, в миг схватил все это и решительно поднялся со стула. Не давая себе время на раздумья, прокрутил ключом от всех дверей в замочной скважине, достал его и смело шагнул в открывшийся перед ним подъезд, где была у Давида квартира. То, что он забыл обуться, до Васильева дошло как-то с опозданием, когда босая ступня встретилась с холодным бетонным полом. Впрочем, надеть кофту он забыл тоже. - Да блять, - выругался он, и резво взбежал на второй этаж, как был – в домашних станах и майке, босым.       Дверь, как и всегда открылась сама совершенно бесшумно, стоило занести парню руку. В прихожей было темно, поэтому, когда черно-белый дворецкий громогласно разразился оповещением Андреева прибытия, то у парня сердце чуть из груди не выскочило. - Сука! – Андрей схватился за сердце. – Можно, как-то не пугать? - Прошу прошения, господин Васильев, - мужчина хлопнул в ладони и по периметру прихожей загорелись настенные бра. – Господин Гилаури принимает гостя. Мне ему что-нибудь передать? - Нет, спасибо, я сам, - раздраженно отозвался парень, проходя в гостиную, где, наконец, загорелся свет. – Сделайте чаю, пожалуйста. И блинов со сливочным маслом. И варенье клубничное. - Сию секунду, господин, - дворецкий исчез, и Андрей спокойно вошел в комнату. - Давид, мне надо тебе кое-что показать…, - Васильев опешил, увидев сонного Савелия, кутающегося в чужой халат. – Привет. - Привет, ты время видел? – молодой человек зевнул, прикрывая пол лица рукавом. – Спать не пробовал? - Да бля, не до этого, - отмахнулся парень. – Где Давид? - В душе, - Савелий махнул куда-то в сторону, откуда доносился шум воды. - Давно ушел? – Андрей забегал взглядом, ища часы. - Не знаю, я спал, - взгляд молодого человека стал более осмысленным. – А ты чего босиком? - Да говорю же, надо срочно поговорить с Давидом, - двери гостиной открылись, и на дворецкий вкатил тележку. – О, сейчас пожрем, - нетерпеливо потер руки друг о друга, предвкушающе улыбаясь. - На ночь? Блины? – Савелий скептично поднял бровь. – Еще и со сливочным маслом и вареньем? - А мне, что теперь, голодом сидеть? – Андрей пожал плечами, глядя как черно-белый мужчина наливает чай в чашку. – Ты меня не видел, до того, как я у Суворовых жить стал. С меня вообще все сваливалось. - Ну, сейчас, вроде, - Савелий подошел к парню и мягко положил ему руки на голые плечи, несильно сжимая, скорее, щупая. – Сейчас раздался. - Ну, так, Диляра кормит на убой, - Андрей, чуть красуясь, напряг мышцы. - Оно и видно, - молодой человек резко дернул майку вверх, оголяя поджарый живот с вырисовывающимися кубиками пресса. – Да, определенно, хорош, - он пальцами царапнул кожу. - Ну, эм, спасибо? – чуть засмущавшись, ответил Андрей. - Слушай, я тут хотел у тебя попросить, только, чтобы Давид не знал, - Савелий хитро улыбнулся и проскользил ладонью под майку к косым мышцам живота. – Ты можешь мне показать, как ты выглядишь? Твое истинное лицо. - Э, зачем? – Васильев попробовал отстраниться, но Савелий крепко сжал пальцы, не отпуская. - Просто интересно, чем тебя одарили Темные Боги, - молодой человек шагнул ближе, вторгаясь в личное пространство парня. – Ну так что? - Ну, ладно, мне не жалко, - Андрей наклонил голову вниз, чтобы посмотреть Савелию в глаза, - тот был его ниже почти что на целую голову.       Парень закрыл глаза и сконцентрировался на ощущениях. Сначала челюсти, потом зубы, потом плечи, потом руки, потом ногти, и в последнюю очередь глаза. Савелий испуганно ахнул, и Андрей поспешно открыл глаза. Молодой человек стоял все еще так же близко, но трогал уже не живот, а изменившуюся ладонь. - Острые, как бритвы, - шепотом сказал Савелий. – И клыки тоже, - он провел пальцем по частоколу клыков. – Открой рот.       Андрей подчинился, распахивая челюсти, которые, скорее, напоминали пасть. Молодой человек осторожно самым кончиком пальца коснулся влажного змеиного языка, а потом поспешно убрал руку. - Доволен? – Васильев выгнул бровь. - Ты и впрямь похож на Давида. Тот такой же страхолюдина, - Савелий сложил руки на груди. - Ну, какой теперь есть. Будто ты красавец писанный в истинном облике. - Ну уж посимпатичнее буду.       Глаза Савелия стали больше, зрачок вытянулся, но был, скорее, кошачьим, челюсть деформировалась, но удлинились только человеческие клыки, когти на руках оказались загнутые, а вместо ног сделались кошачьи лапы под человеческий размер, покрытые черной шерстью. Андрей, мягко сказать, был потрясен. - Это…, - он во все глаза лупился на Савелия. – Пантера? - Пума, - поправил его молодой человек, проводя хвостом под носом. - У тебя и хвост есть? – Васильев чуть на месте не подпрыгнул от удивления и какой-то детской радости. – Дай потрогать! - Тебе, что, семь лет, что ты так верещишь? – хохотнул Савелий, кладя хвост в подставленную ладонь. – Только не тягай. - Вау, - пораженно и восторженно выдохнул Андрей и принялся очень аккуратно поглаживать хвост по шерсти. - Развлекаетесь, я погляжу, - как-то недовольно сказал вошедший в одном полотенце на бедрах в гостиную Давид. - Не все ж тебе одному развлекаться, - молодой человек обвил хвостом руку парня и дернул на себя. – Такой же страхолюда, как и ты. - Как будто я сам выбирал какие ему дать клыки и когти, - мужчина отмахнулся. – Ну, все отпусти его. Зачем ты пришел, Андрей? - А, да, сейчас, - парень с разочарованием отпустил мягкий хвост и достал из кармана фотографии и кулоны. – Вот. Ай, блять, - он небрежно выронил кулоны на стол, обжегшись. - Что это? – Давид взял фотографии и принялся их рассматривать. – За тобой кто-то следит? – он передал фотографию с Маратом Савелию. - Думаю, да. Это я нашел в квартире Ирины, моей бывшей опекунши. Там вся стена так завешана. И везде есть приписки. Возле тех фотографий, где есть ты, было написано что-то вроде «Возможно, не человек. Опасен. Узнать адрес.», - Андрей, наконец, присел на стул и принялся за блины. - Это нехорошо, - мужчина отдал Савелию вторую фотографию и присел рядом на стул. - Это, простите, пиздец, как нехорошо, Давид! Тут ты своими глазищами светишь на всю Казань! – всплеснул руками молодой человек, от чего халат скатился с одного плеча, являя Васильеву бледную кожу, расцвеченную синеватыми засосами. – Как она это сделала? - Без понятия, - пожал плечами Андрей, чувствуя, как какое-то чувство недовольства вновь начинает подниматься в груди. – Я говорю, у нее вся стена так залеплена. И на всех фотографиях, где есть Марат, у него выколоты глаза и рот зарисован, будто зашит. Я вообще подумал, что это может быть связано с теми убийствами, которые начались… Э. В прошлом году. - Какими убийствами? – Савелий, будто громом пораженный, тоже сел, так и не поправив халат. - Андрей, ты что такое говоришь? Что за убийства? – Давид строго посмотрел на парня. – Почему ты мне ничего не говорил? - Ля, ты, вроде, как мысли читать умеешь, - ядовито отозвался парень. – Да и тогда я сам справлялся. И тебе, так-то, говорил об этом, на следующий день после того, как мама... Короче, по прошлой зиме Ильдар Юнусович меня на опознания таскал. Там парни убитые были на Марата похожи. Такие же по комплекции, по цвету волос. Типа, понятное дело, что если бы живые были, то разными казались бы, а так, когда мертвые, то похожи. А мы тогда с ним еще поруганные были, не общались. Вот я за ним и таскался, а то мало ли. Хорошо, хоть, пока я коме валялся, с ним ничего не случилось. - Да мой ты дорогой, - Савелий шмыгнул носом и, поднявшись, быстро оказался возле парня, сметая его в объятия. – Сколько же говна пришлось на твои юные годы. - Дай потискать, - едва различимо прошептал Андрей в чужое плечо, и ему тут же на колени лег черный хвост, который он принялся накручивать на палец. - Ты же не любишь, когда тебя жалеют, - скептично выгнул бровь Давид, раздражаясь. - Я и не жалею его, - Савелий подтянул стул и сел, обвив хвостом Андрея за плечи. – Просто иногда всем хочется, чтобы погладили по голове и выслушали. - Ха-а, допустим, - мужчина щелкнул пальцами, меняя полотенце на домашние штаны. – И что было дальше? - Ничего, - Андрей прикрыл глаза, нежась от мягких прикосновений шерсти к щеке. – Я «отшился», Ирина забухала, с Маратом помирились, ну и потом, Суворовы опеку оформили. Тебя, вроде, тогда в городе не было, - Давид поджал губы. - И после этого я не знаю было там что еще или нет. - И ты думаешь, что эта Ирина как-то связана с убийствами? – Савелий подсел еще ближе к Васильеву, прикасаясь плечом к плечу и рассматривая фотографию с Маратом. – Это не похоже на порчу или что-то в этом роде. Обычно, когда по фотографии хотят что-то навести, то там надо сигилы и символы рисовать. А тут так, просто ненависть. - Она пыталась меня приворожить, но моя родовая защита нирве… Нивер… - Нивелировала, - подсказал молодой человек, беря руку Андрея в свою. - Ага, то самое, - он крепче сжал чужие пальцы. – Вот, я болел, кашлял, короче, ху… Плохо было. Давид приворот убрал этот, короче. - Всегда к вашим услугам, - Давид очень недобро посмотрел на переплетенные пальцы Андрея и Савелия. – Но ты ведь вроде как выяснил, зачем она это сделала, нет? - Выяснил, - кивнул парень, ловя свободной рукой кончик хвоста. – Ну, все свои же, да? Ху-у. Первый раз кому-то рассказывать буду. Мне тогда Марат начал, ну, - Васильев чуть покраснел щеками. – Ну, начал нравится. И, я не знаю как, но Ирина это заметила. И так, наверное, решила спасти. - Тю-у-у, - протянул Савелий. – Что за бред? От чего она собиралась тебя спасать? - Да ху… Хрен его знает, - Андрей пожал плечами. – Но, видимо, думала, что спасает. Ладно, стоп. Не про это сейчас. Вот, кулоны, - он пальцем указал на стол. - И что с ними? Ну, кроме того, что они освящены, - Савелий принюхался. – Фу, водой из Иордана. - Я один нашел на заброшенной даче, которую мы с пацанами хотели обнести. Только без комментариев, я уже раскаялся, - безоговорочно припечатал парень. – И после этого я в кому улетел, а потом, когда прилетел обратно, то вот. Короче, сегодня днем, какой-то странный мужик такой же кулончик обронил, ну Марат его и поднял, а потом ему захуевило, - хвост Савелия на мгновение сбился с ритма, но потом, как ни в чем не бывало продолжил кружить по лицу Андрея. – Но тут опять же, хуйня война, главное маневры, - парень открыл оба кулона, шипя от боли. – Смотрите.       Давид и Савелий осторожно придвинули к себе украшения и несколько секунд внимательно вглядывались в крохотные фотографии внутри, потом обменялись, и еще через несколько секунд с очень сложными выражениями лица посмотрели друг на друга. - Это-о-о…, - протянул молодой человек, хмуря брови. - Вот именно, - согласно кивнул Андрей. – И еще мне как-то сон странный снился, где я с девушкой, очень похожей на Ирину, сижу на какой-то полянке. Правда, потом я опять в больничку отлетел, но это так… - Андрей, - очень зло заговорил Давид, зыркая на парня змеиными глазами. – Когда ты собирался мне все это рассказать? - Честно? Не собирался. Если бы с Маратом ничего не произошло, то я даже бы об этом думать перестал, - признался Васильев. - Андрей, - настороженно начал Савелий. – О таком нельзя молчать. Родовая защита – это одно, но, когда, что-то из прошлой жизни тащится, то это вообще не есть гуд. Неизвестно, что тогда произошло, и что сейчас происходит, а ты молчишь. - Да мне по чем знать, что происходит! – взвился Васильев. – Я – колдун без году неделя, откуда мне знать, о чем можно молчать, а о чем нельзя? Что сейчас начинать причитать и голову пеплом посыпать? Не сказал и не сказал, - парень скрестил руки на груди, надув губы. - Так не пойдет, - покачал головой Давид, теряя весь запал злости. – Так не пойдет, Андрей. Я не могу тебя учить, я не могу быть тебе другом, если ты такое скрываешь от меня. Если бы это касалось тебя одного, то я мог бы еще понять, но это касается слишком многих. Тебя, Марата, меня, возможно, уже и Савелия, Суворовых, твою сестру. Как долго ты собирался хранить все это в тайне? Пока в один прекрасный день тебя не позвали бы на опознание еще одного трупа, и им бы оказался Марат? – мужчина внимательно посмотрел на притихшего парня. - Нет, я… Я не собирался делать из этого какую-то тайну, просто… Ну, типа… Это не было важным? – Васильев пожал плечами, стыдливо отводя взгляд. - О, Темные Боги! – всплеснул руками Савелий. – Серьезно? «Не было важным»? Андрей, это буквально самое важное, что только может быть! Как ты не понимаешь этого?! Возьми любую книгу по практической магии, там черным по белому будет написано, что любое совпадение, любой сон, любая хуйня, которая случается, не случается просто так! «Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчествовали.». - «И Бог сказал: Я твой Бог, и дар Мой тебе будет Воля, Сила и Слово. Воля – чтобы подчинить Силу, а Слово – чтобы нести Его. Приди в дом Христа и пророчествуй. Ибо слепы они, глупы они.», - сказал Давид, внимательно глядя на Андрея, а потом тяжело вздохнул. – На что я вообще надеялся? Тебе ведь всего лишь шестнадцать.       Парень резко поднял голову и пронзительно посмотрел на Давида, который в свою очередь глядел в окно, сложив руки на груди. Савелий тоже замолчал, убрал свой хвост и принялся допивать остывший чай из Андреевой чашки. Просидели в тишине недолго. Давид встал со стула и, повернувшись к Васильеву, заговорил. - Уже поздно. Иди домой, Андрей, - взгляд парня сделался удивленным. – Утро вечера мудрее. Пойдем спать, Савелий.       Молодой человек тоже поднялся, и Давид, приобняв за талию, повел его в спальню, что-то шепча на ухо. Щелкнула дверная ручка. Васильев очень сильно сжал челюсти, стараясь игнорировать поднимающиеся внутри чувства раздражения и еще чего-то для него непонятного, что практически полностью перекрывало удушающий стыд. Парень еще несколько минут просто сидел на стуле, глядя перед собой, а потом быстро соскочил и понесся в сторону прихожей, подавляя не весть откуда взявшееся желание ворваться в спальню мужчины и хоть что-нибудь сделать. Проходя мимо двери спальни, Андрей услышал приглушенный высокий стон и громкое тяжелое дыхание. Его тут же обдало жаром, ладони вспотели и в голове зазвенело. Клыки и когти появились внезапно, будто он в этот момент собирался броситься в драку. В порыве чувств Андрей саданул когтями по двери, оставляя глубокие царапины на дверном полотне, а потом быстрым шагом направился прочь из квартиры, желая как можно быстрее оказаться в своей постели.       На утро, отведя Юльку в детский сад, Андрей пошел к Марату в больницу. Он понимал, что это бессмысленно, но поступить по-другому не смог. На посту его без проблем пустили в отделение, выдав белый халат. Весь день до окончания уроков Васильев провел в больнице, делая забытую домашку и бегая до буфета, где разживался жареными пирожками с картошкой и горячим сладким чаем. - С ним все будет хорошо, - сказала вошедшая в палату Марьяна. – Нет смысла сидеть. Он все равно очнется не раньше начала марта. - Я его морально поддерживаю, - ответил Васильев, не отрывая взгляда от учебника математики. - Лучше бы в школу пошел, - недовольно буркнула девушка, проверяя разложенные вокруг головы Суворова перевязанные черными нитками пучки трав и костей. - Сам разберусь, - Андрей недобро на нее посмотрел. - Да я просто так сказала, - тут же стушевалась она. – Владыка сказал тебя не трогать, если к Марату придешь. - Ой, блять, - прошептал парень. – Нашелся благодетель. - Зачем ты так о Владыке? – девушка встрепенулась. - Без него разберусь, что мне делать, - Андрей захлопнул учебник и отложил его в сторону. - Воля твоя, - Марьяна поправила подушку под головой Марата и вышла из палаты.       Васильев еще несколько секунд смотрел на закрытую дверь, а потом, хмыкнув, вновь открыл учебник.       С Давидом он пересекался только в школе, напрочь игнорируя любые попытки мужчины поговорить. Даже, когда тот обращался к Васильеву мысленно, парень просто молчал или принимался усиленно читать учебник. И понятное дело, что никто уже не говорил о дополнительных ночных занятиях. Андрей знал, что нельзя бросать ситуацию с Ириной на самотек, но и как к ней подступиться он тоже не знал. Просить помощи у Давида не хотелось, идти к Ильдару Юнусовичу – тоже, потому что, ну, в самом деле, с чем бы он к нему пришел? С беспочвенными обвинениями? С неясными подозрениями? Может быть, у Ирины просто кукуха отлетела на фоне каких-то непонятных чувств к Васильеву и собственного алкоголизма. И эти кулоны еще…       Андрей вздохнул и посмотрел на неизвестный город за окном Библиотеки. Там, как обычно, кружила метель, и люди, закутанные в шарфы, спешили, как можно скорее, укрыться от непогоды. Парень окинул взглядом всю кипу книг, что лежала перед ним: «Пророчествование: закономерности и архетипы», «Постижение прошлого», «Темные Пророки»… Парень вздохнул еще тяжелее.       Рядом скрипнул отодвигаемый стул. - Привет, - раздалось знакомым голосом. – Андрей, да? - Привет, да, Андрей, - не поворачивая головы в сторону незваного собеседника, ответил Васильев. - Я – Павел. Павел Захаров. Помнишь, я просил у тебя узнать у Давида, не возьмет ли он еще одного ученика? – по голосу было слышно, что он улыбается. - Я тут недавно узнал, - теперь Андрей посмотрел на него. – Что Давида обычно все зовут Владыкой. А ты так смело его по имени зовешь. - Ой, - отмахнулся Павел. – Все эти вещи, связанные с Церковью ночи меня мало волнуют. Крестили и крестили. Какое мне вообще дело до всех этих ритуалов и чинопочитания? На дворе двадцатый век! Так ты спросил? - Даже и думать об этом не стал, - честно ответил Васильев. – Потому что он скажет «нет», и это даже не обсуждается. - Ну, ты чего? – Павел раздраженно подпрыгнул на стуле. – Откуда ты знаешь, что он откажет? - Потому что я знаю его, - Андрей скептично выгнул бровь. – Он не возьмет еще одного ученика. - Твоя безапелляционность, знаешь, не хило так раздражает, - парень придвинулся. – Или ты боишься, что он просто откажется от тебя? Что я гораздо талантливее и умнее? - Если бы ты был талантливее и умнее, то, скорее всего, Давид обратил бы на тебя внимание, - спокойно ответил Андрей, а потом с неким сомнением в голосе добавил. – Не думаю, что он откажется от меня. - Ну да, конечно, - Павел откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Откуда тебе это знать? - Оттуда, что я сам ему это скажу, - Давид встал рядом с Васильевым и внимательно посмотрел на Павла, от чего тот аж весь загорелся, при виде мужчины. - Давид Виссарионович, - парень встал, протягивая руку для приветствия. – Добрый день. - Владыка, молодой человек, - вместо рукопожатия, Давид положил обе ладони Андрею на плечи и принялся несильно их сжимать, массируя напряженные мышцы. – И обычно положено кланяться. - Я… Это…, - Павел опешил, но потом собрался с мыслями и выдал. – Я не считаю, что церковный этикет уместен в повседневной жизни. - С чем я вас искренне поздравляю, - Давид отвернулся от него, переключая все свое внимание на Андрея. – Ты голодный? Пойдем, поедим? - Я в столовой ел, - Васильев как мог сопротивлялся успокаивающему чувству, которое от прохладных ладоней передавалось и ему. – Потом дома поем. Диляра обещала солянку. - Тогда пойдем пого… - Давид Виссарионович! – напористо начал Павел. – Я хотел спросить у вас по поводу второго ученика. Не возьмете меня к себе в подмастерье? - Владыка, - опять поправил его Давид. – Нет, не возьму. - Что? Как…? – парень чуть не задохнулся от возмущения. – Я все умею. Я уже учусь в ВУЗе. Даже начал осваивать физические проявления Силы. Пока не получается, но под вашим руководством, я думаю, что я очень скоро это смогу освоить. - Андрей, - прохладная рука мужчины легла ему на глаза. – На третьем стеллаже, на пятой полке слева стоит «Руководство по практической магии». Подай мне её.       Васильев еще раз про себя проговорил слова Давида, концентрируясь. Он вытянул руку в сторону и уже через миг в ней оказалось книга. Мужчина убрал ладонь от лица парня, и тот прочитал на обложке «Руководство по практической магии». - Держи, - Андрей протянул книгу Давиду, и мужчина широко разулыбался. - Это еще ни о чем не говорит, - нахально заявил Павел. – Библиотечная магия так и работает, чтобы книги сами появлялись. - Молодой человек! Ша! Вы в Библиотеке, а не на рынке! – гаркнула на парня пожилая сухонькая библиотекарша. - Прошу прощения, - Павел заговорил тише, но все с таким же запалом. – Хотя бы посмотрите, что я могу! И порчи наводить умею, и подклады делать! Давид Виссарионович, вы же преподаватель в ВУЗе, вы же должны сразу понимать, кто талантливый, а кто, - парень указал взглядом на Васильева. – Так. - Владыка, - вновь поправил его Давид. – И я считаю совершенно неуместным… - Слыш, талантливый! – Васильев поднялся со стула и сделал несколько шагов к Павлу. – Ты хлеборезку свою закрой, пока зубы целые. Я тебя один раз предупреждаю. Потом просто въебу, что имя собственное забудешь. Понял? – Андрей сжал кулаки. - А ты меня не пугай. Видел я таких, как ты. Уличная шпана, ничего не могут, кроме как кулаками махать. И что Давид Виссарионович в тебе такого нашел, что аж учить взялся? – расхорохорился Павел. – Видать, правдивы слухи, что он на морду смазливую ведется. - Я предупреждал, - Андрей без замаха снизу врезал Павлу кулаком по челюсти, от чего тот пошатнулся и, запутавшись в собственных ногах, плюхнулся на задницу.       Васильев следом налетел на него и принялся наносить удары по корпусу, стараясь бить как можно сильнее. Павел еще какое-то время пытался тоже ударить, но исходя из его субтильного телосложения, он понятия не имел, как правильно бить. Поэтому он просто завалился на спину и закрылся руками. А Андрей, словно акула, почувствовавшая кровь, начал бить еще сильнее. - Андрей, хватит! – громко сказал Давид. – Андрей!       К ним уже спешили та самая библиотекарша, сделавшая замечание, и Иннокентий Евграфович. Сидящие в зале читатели с любопытством наблюдали за происходящим, но не смели и со стула подняться, чтобы подойти ближе и попытаться их разнять. - Владыка, - библиотекарша поклонилась в пояс. – Он же сейчас его убьет! - Андрей! – Давид сделал несколько шагов к возящемся на полу парням. – Стой!       Васильев замер с занесенной рукой над разбитым лицом Павла. Он внимательно посмотрел на него, замечая, что тот уже начинает отъезжать. Из носа ручьем текла кровь, губы тоже все были красные, на скуле и под глазом наливалась синева. Андрей разжал руку, который он держал Павла за воротник рубашки, и оттолкнул его от себя, поднимаясь на ноги. Рука которой он бил, тут же засаднила сбитыми костяшками. - Молодой человек, - Иннокентий Евграфович обратился к Андрею. – Я вам напоминаю, что подобные выходки в Библиотеке недопустимы, - потом он перевел взгляд на Павла. – А у вас, молодой человек, я аннулирую читательский билет за неподобающее поведение и попрание церемониала обращения к Его Высокопреосвященству. Вне зависимости от того, воцерковлены вы или нет, такое вольное обращение к Его Высокопреосвященству недопустимо. Тем более в стенах Библиотеки.       В зале тут же появились двое крепких черно-белых мужчин, которые взяв несопротивляющегося Павла под белы рученьки, выволокли наружу. - Не слишком ли строгое наказание, Иннокентий Евграфович? – спросил Давид, разглядывая все еще трясущегося от адреналина Андрея. - Это не первый раз, когда Павел делает столь громкие заявление в Вашем отношении. Кроме того, невежество должно быть наказуемо, - он протянул руку для рукопожатия. – И, Давид Виссарионович, проведите беседу со своим воспитанником. Исключений для него я делать не буду. - Конечно, Иннокентий Евграфович. Я обязательно с ним поговорю, - Давид пожал руку мужчине, и все разошлись. - Я не буду извиняться, - глухо, но твердо сказал Андрей. - Пойдем, - мужчина приобнял его за плечи и повел вниз.       Давид завел Андрея в туалет и закрыл дверь на щеколду. Он осторожно взял его руку и, включив прохладную воду, принялся смывать чужую кровь. Васильев смотрел на это и начинал понемногу успокаиваться, размеренно дыша. Потом вернулись окружающие звуки, - звенел входной колокольчик, кто-то прошел мимо, кто-то хлопнул дверью абонемента, а потом навалилась близость чужого тела, в нос ударил запах одеколона. К щекам прилил жар и несмотря на то, что из крана лилась прохладная вода, Андрею стало жарко и душно. - Зачем ты полез к нему? – спросил Давид, задевания дыханием кожу на щеке парня. - Я его предупредил. Он не послушал. А за гнилой базар отвечать надо, - коротко пояснил Васильев, чувствуя, как у него начинает ехать крыша от чужой близости. - Н-да, можно забрать человека с улицы, но не улицу из человека, - цокнул мужчина, выключая воду. – Готово. - Спасибо, - прошептал Андрей, не отпуская чужой руки. - Пожалуйста, - Давид улыбнулся.       Повисло молчание. И они оба, не двигаясь и не разнимая рук, стояли рядом. Давид уже было потянулся за салфетками, чтобы вытереть руку, как Андрей резко повернулся к нему лицом, толкнул к стене и прижался к груди, крепко схватив ладонями чужие плечи. - Что ты делаешь? – удивленно распахнул глаза Давид. - Я не знаю, - честно ответил Андрей, рассматривая вблизи лицо мужчины. – Я не знаю, что я делаю. Я не знаю, что мне делать. Я не понимаю… Я хочу сделать какую-нибудь глупость. Что-то такое, чтобы не я один чувствовал все это. - А что ты чувствуешь, Андрей? - Давид положил ладонь парню на грудь. – Что у тебя здесь? - Я не знаю, - четко артикулируя проговорил парень и подался вперед, желая поцеловать. - Нет, Андрей, - Давид отвернул голову, и мягкие губы уткнулись в гладковыбритую щеку. – Нет. - Почему? – со вздохом не то разочарования, не то злости спросил Васильев, прижимаясь виском к чужому лбу. – Почему, Давид? - Потому что у тебя есть Марат, - мужчина зарылся пальцами в волосы парня. – Потому что потом ты пожалеешь. А я не хочу быть виноватым. - Не пожалею, - Андрей попытался еще раз поцеловать мужчину в губы, но тот лишь с легкостью его оттолкнул, выставляя перед собой руку. – Я не буду жалеть. - Будешь, - с огромной уверенностью взрослого человека сказал Давид. – Андрей, ты будешь жалеть. Тебе всего лишь шестнадцать, у тебя впереди целая жизнь. Дай себе время повзрослеть, попробовать что-то еще, разбить себе сердце, набить собственные шишки. - Как раз вот этого мне и хотелось бы избежать, - парень неуверенно улыбнулся. – Я не знаю, что мне делать. Я… Мне нравится Марат. Я влюблен в него, но с тобой… Будто в башке коротить начинает. И только давай без вот этого, что ты, мол, отцовская фигура, что гладишь меня по голове. Я это знаю. И все равно. - Вот поэтому нет, Андрей. Я хочу, чтобы ты вырос, чтобы тебя перестало «коротить» и чтобы это был твой собственный выбор, а не минутная слабость под влиянием ситуации. Потому что, Андрей, я не уверен, что в случае чего смогу тебя отпустить, - глаза мужчины стали змеиными, горящими, хищными. - Разве не ты мне говорил, что человека невозможно удержать рядом, если он этого не хочет? – скептично выгнул бровь Васильев. - Говорил, - согласно кивнул мужчина. – Но я никогда не относил это к себе. И поэтому сейчас мой ответ – «нет». - Попахивает двойными стандартами, Давид Виссарионович, - Андрей разулыбался шире. - Мне без разницы, Андрей, - пожал плечами мужчина. – Я всего лишь тебя предупреждаю. - Я понял, хорошо. - Тогда, пойдем? Мне, все-таки, хотелось бы поужинать.       Мужчина открыл дверь туалета и, сделав несколько шагов вперед, замер, оглядываясь по сторонам. Андрей вышел вслед за ним и тоже остановился. Верхнее освещение было выключено, только неярко горели аварийные указатели выхода. В Библиотеке было тихо и темно, откуда-то сверху раздавались шаркающие шаги. - Что происходит? – настороженно спросил Васильев. - Мы опоздали, блять, - тихо ругнулся Давид. – Ха-а-а, не помню номер правила, но там что-то такое: «Не допускается посещение туалетной комнаты с целью уединения в ней с партнером.» и бла-бла и минута считается за час. - Так мы же… Это… Не уединялись, - смутившись, сказал парень. - Ты полез ко мне целоваться, как это еще можно назвать, как не уединение? – Давид насмешливо на него посмотрел. - Ой, ага, прям мы одни такие тут, - Васильев сложил руки на груди. - Хе-хе-хе, - раздалось мерзким голосом из-под лестницы. – Не успели. - Не успели, - повторила какая-то сущность, выглядывающая из-за трельяжа. - Не успели, - вторило нечто карабкающееся по потолку. - Пошли. Быстро.       Давид схватил Андрея за руку и потянул за собой в третье книгохранилище. Все сущности, которые выползли из темноты, словно давая им фору в несколько секунд, замерли, а потом скопом бросились за ними вслед. Васильев буквально почувствовал, как кто-то дышит ему в затылок, когда он, быстро перебирая ногами, шел за мужчиной. - Хе-хе-хе, не успели, - взвизгнул женский голос. - Не успели, - прохрипел мужской.       Давид рывком открыл дверь книгохранилища и вволок за собой парня, тут же толкая его в глубь комнаты и закрывая засов. Через мгновение дверь сотряслась от мощных ударов, которые зажигали на ней разные защитные символы. - Открой! Открой! И все будет быстро! – орал голос за дверью. - Открой, мальчик, - заговорило уже знакомое Андрею Нечто. – Открой, и останешься жив. Мы заберем только колдуна. - Открой! – просипела старуха. – Ты нам не нужен. Только колдун.       Давид усмехнулся и устало развалился на диване, несколько раз стуча кулаком по столу. Среди оставленных книг тут же появилась тарелка с бутербродами, чайник с чаем и две кружки. Васильев, все еще не совсем врубившийся в ситуацию, несколько секунд смотрел на стол, а потом на негнущихся ногах подошел и присел рядом с мужчиной. Он на автомате принял кружку с дымящимся чаем и сделал небольшой глоток, обжигая язык. - Ай! – боль отрезвила его. - Ну горячо же, - настоятельно сказал мужчина. - Да я что-то задумался, - парень отставил кружку и взял бутерброд. – А тут есть что-то кроме этого? - Не знаю. Давай посмотрим.       Они в четыре руки быстро освободили стол и начали по очереди стучать по нему, вызывая блюда. Сначала появилась тарелка с блинами и две вазочки с вареньем и сметаной, потом два небольших горшочка кутьи с двумя стаканами киселя, а потом вновь тарелка с бутербродами. - М-да, - Давид скептично все это оглядел. – Не густо. - Да ты что? – Андрей легко толкнул его в плечо. – Что еще нужно для счастья, как не блины с клубничным вареньем и чай? – он придвинул тарелку ближе к себе и принялся за обе щеки уплетать еду. - Как мало, оказывается, тебе нужно для счастья, - мужчина погладил его по голове, и сам приступил к кутье, которую счел сносной, пусть та была и не на молоке.       Поев, Давид махнул рукой, и вся посуда со стола пропала. Васильев откинулся на спинку дивана и похлопал себя по животу. - Вот это я налупецвался, - довольно проговорил он. - Сегодня в «Акчарлаке» на первое уха по-фински, на второе стейк из телятины с грибным соусом и овощным пюре, а на десерт безе Павловой, - с грустью отозвался мужчина. – Я рассчитывал именно на такой ужин. - Ой, да ладно, - махнул Андрей. – Завтра сходишь. Как-будто они тебе все это не приготовят. - Приготовят, конечно, - согласился Давид. – Но хотелось сегодня. - Лучше давай о насущном. Как спать будем? – Васильев повернул голову и внимательно посмотрел на мужчину. – В прошлый раз я чуть не пизда… Э. Упал с этого дивана. - А разложить ты его не пробовал? - Так он раскладывается? – парень аж подпрыгнул. – Ну, я не знал. И мне было страшно. Сегодня тоже самое будет? Ну, что они будут ломиться и говорить знакомыми голосами? - Каждый раз – ничего нового, - Давид зевнул в кулак. - Ну так неинтересно. Хотя, - что-то такое зажглось в глазах парня. – Ладно, посмотрим, - он неявно улыбнулся, думая о том, что сможет узнать какие-нибудь тайны Давидова прошлого. - У меня нет от тебя тайн, Андрей, - Васильев на него раздраженно зыркнул. – Ну в самом деле. Просто спроси. - Ай, да ну тебя, - Андрей поднялся и отошел к стеллажу с книгами. – Сколько тебе лет? - Тридцать пять, - быстро ответил мужчина. – Я ведь говорил. - Сколько лет тебе на самом деле? – парень обернулся и внимательно посмотрел на Давида. - Ну, я помню, как развалилась Российская Империя, а потом в Гражданскую войну я был красным командиром. В Великую Отечественную войну я воевал на Карельском фронте, это на севере, выше Ленинграда. И уже потом я принял сан Митрополита, - рассказал мужчина, глядя куда-то в сторону. – Получается, мне где-то… - Больше ста лет, - пораженно выдохнул Андрей. - Да, где-то так, - Давид хлопнул по столу и на нем появился чайник свежего чай и чашки. - А каким ты был в детстве? – Васильев оставил книги и вернулся на диван, присаживаясь слишком близко к мужчине. - В детстве? – Давид задумался, разливая чай. – В детстве я был голодным и злым. Я был сиротой, а в то время, знаешь, приюты были далеки от того, что сейчас. Поэтому постоянно хотелось есть. Заставляли работать с малечка. Воспитательницы были, скорее, надзирательницами. Пороли розгами, могли на целый день поставить в угол за плохое поведение. Даже если ты падал в голодный обморок, они оттуда тебя не доставали. Мне часто доставалось, потому что моя мать была проституткой. - Это ужасно, Давид, - Андрей забрал чашку у мужчины и, поставив ее на стол, обнял его. – Это ужасно. - Так было заведено, - Давид уткнулся носом в Андрееву шею. Тот пах мылом, порошком и совсем немного сигаретами. – Подобное считалось нормой воспитания, чтобы неповадно было идти по стопам родителей. - Э, типа, мужчины-проститутки? – Андрей зарылся пальцами в волосы Давида, растрепывая его идеальную укладку. - На это всегда был спрос, - он потерся носом о мягкую кожу. – Не все дамы в браке получали удовольствие в постели с мужем, как и не все мужчины хотели своих жен. Но меня это обошло стороной, когда мне было лет десять, меня забрал учитель. - И что это был за учитель? – парень чуть поерзал на диване, устраиваясь удобнее и принимая на себя вес чужого тела. - От крови Великих, Истинный Мастер. Говорили, что он берет свою родословную от Каина, но это, конечно же, была ложь, - Давид навалился на плечо Васильева и положил руку ему на колено. – Он был просто очень хорошим колдуном, но очень плохим учителем. - Почему? Мне кажется, что ты довольно искусен, - Андрей второй рукой провел по плечу мужчины и оставил ее лежать на согнутом локте. - Да, я искусен, потому что я научился этому сам. А когда в тебя швыряют книгу и велят читать, то это не обучение. Тем более, что он был одержим идеей возвращения Кайнова крещения в церковный церемониал, - мужчина медленно повел ладонью по бедру парня. - Я читал о Кайновом крещении, но разве это не миф, и разве его не запретили после Великой Схизмы? – Андрей поерзал. - Ну, миф – не миф, я же жив, - мужчина опять вернул ладонь на колено. - Ты… Что? – Андрей за плечи поднял Давида и заглянул ему в глаза. – Тебя так крестили? - Да, - мужчина положил ладонь Васильеву на щеку и провел большим пальцем под глазом. – И тебя я тоже хотел так крестить. - Ты бы просто убил меня, - глухо прошептал Андрей. – Там же горло перерезают. - Ты бы не умер, - мужчина подсел ближе, кладя и вторую руку парню на лицо. – Ты бы не умер, Андрей. Потому что ты такой же как я. В нас течет кровь Великих Нечестивцев. Ибо от Темных Богов мы унаследовали Волю и Силу. - Нет, серьезно, ты бы вот так просто перерезал мне горло, только потому что на тот момент ты думал, что я какой-то там как ты? – нахмурился Васильев, но прохладные пальцы быстро разгладили все недовольство на его лице. - Я знал это, Андрей, - мужчина посмотрел на него змеиными глазами. – Покажи свои. - Нет, ну правда, - парень моргнул, и его глаза стали такими же, как и мужчины. – А если бы это не сработало? Если бы ты меня просто убил? - Андрей, выдохни, никто никого не убил. Темные Боги сами позвали тебя. Что уже после драки кулаками махать? – Давид пригладил пару непослушных волосков в брови. – Зато сейчас, смотри, какой ты красивый. - Ага, вместо зубов частокол клыков. Заебись, - хохотнул парень, а потом резко подался вперед, делая то, что хотел сделать еще с первой секунды, как прохладная ладонь мужчины легла ему на лицо.       Андрей прижался губами к губам Давида и тоже положил руки ему на лицо, придерживая, чтобы тот не смог отвернуться. Целовать Давида было непривычно, но и от того приятно. Васильев быстро несколько раз поцеловал его в верхнюю губу, потом в нижнюю, и следом за этим юрко мазнул языком краешек рта. - Андрей, - напряженно сказал Давид, силясь отстраниться. – Андрей, нет. - Один раз, обещаю. Только один раз. Никто не узнает, я никому не скажу. Я не буду жалеть, - горячечно зашептал парень, жмуря глаза. – Обещаю, - короткий поцелуй. – Обещаю. - Да что же ты со мной делаешь, - как-то обреченно вздохнул мужчина. – Посмотри на меня.       Андрей распахнул все еще змеиные глаза. - Я обещаю, Давид. Только сейчас. Один раз, - дыхание парня влажно оседало на чужих губах. - Один раз, - четко проговорил Давид. – А потом ты даже и заикаться об этом не будешь, понял? И никаких истерик, и порчи моего имущества, если я привожу в свой дом любовников, ясно?       Андрею будто за ворот ушат ледяной плеснули. До него хоть и с опозданием, но все же дошло. Хоть Давид и говорил, что Андрею надо вырасти, и что если он решится, то он его уже не отпустит, он ведь не обещал, что все это время будет его ждать. Да и сам Андрей не лучше. У Васильева друг в коме лежит, с которым у него отношения, а он другого человека поцеловать хочет.       Давид считал эту заминку и отпустил парня, отсаживаясь от него. - Я рад, что ты все понял, - холодно и как будто раздосадовано проговорил мужчина, ударяя ладонью по столу.       Чай уже совсем остыл.       Какое-то время сидели в тишине. Давид пил чай, а Андрей, грызя колпачок от ручки, читал «Ложных Пророков» и что-то выписывал себе в тетрадь. Мысль о том, чтобы завести себе какой-нибудь блокнот, он даже не рассматривал, хоть и периодически заглядывался на толстые, с золотым теснением блокноты, которые были расставлены на прилавках универмагов. Дойдя до очередной вставки на старославянском языке, Андрей закрыл книгу и устало откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. - А как ты узнал, что я в Библиотеке? – неожиданно спросил Васильев, поворачивая голову в сторону Давида. - Методом исключения. Уроки закончились, в больнице тебя не было, занятия в музыкальной школе так и не возобновили, потому что там трубы меняют, на старой квартире тоже не было. Юлю из детского сада забирала Диляра. Маловероятно, что ты пошел бы в Церковь, поэтому оставалась только Библиотека, - мужчина отставил чашку. - Допустим, - у парня сделалось сложное выражение лица. – А искал ты меня зачем? - Поговорить хотел. - На счет чего? – Андрей вложил ручку в книгу и отложил ее в сторону. - На счет вот этого, - Давид неясно помахал рукой между ними. - Уже поговорили, - надулся Васильев, глядя куда-то в сторону. - Ну и на счет тех фотографий и кулонов, что ты показал. Они у тебя с собой? – мужчина вопросительно посмотрел на парня. - Да, только остались в портфеле в читальном зале. Я могу…, - Васильев начал концентрироваться, чтобы переместить их сюда, но Давид тут же громко гаркнул на него. - Нет! Не вздумай! – Андрей глупо захлопал глазами. – Нельзя сюда ничего перемещать и пользоваться Силой в этом хранилище тоже нельзя. Неужели в руководстве не прочитал ничего? - Да я как-то это…, - стушевался парень, доставая из внутреннего кармана олимпийки читательский билет. – Что будет если воспользоваться Силой в третьем книгохранилище? Так, ага. «Использование Силы в третьем книгохранилище строго запрещено. Если вы все же использовали Силу в третьем книгохранилище, то постарайтесь, как можно быстрее покинуть Библиотеку любым возможным способом. И да будут милостивы Темные Боги.». Упс, - парень чуть вжал голову в плечи. - Благо, хоть ума хватило в прошлый раз ничего не делать, - сердито сказал мужчина. – Куда бы мы с тобой сейчас щемились? - Прости, я дурак, - Андрей покачал головой, замечая, как Давид потянул к нему руку, чтобы положить на плечо, но на половине движения сам себя оборвал. - Запомни, перед тем, как захочешь что-то сделать сначала спроси у руководства, - покровительственно отозвался мужчина, скрывая за этим тоном разочарование не случившегося прикосновения. - Так и что с фотографиями и кулонами? – перевел тему Васильев, убирая обратно читательский билет. - Я поговорил с Савелием, и мы решили, что я займусь фотографиями, а он – кулонами. У меня все равно больше связей, так что выйти на Ирину будет не слишком хлопотно. А вот с кулонами придется разбираться. Они были освящены водой из Иордана, для колдуна, принявшего Крещение, это все равно, что серная кислота. Но и ты, и Марат нашли их еще до того, как вообще хоть что-то узнали о том, кто вы есть на самом деле, так что, это лишь вызвало ответную реакцию в виде того, что Сила пробудилась, - Давид задумчиво постучал пальцами по бедру. – Я вообще вот, что думаю. В этих кулонах хранятся воспоминания о вашей с Маратом прошлой жизни. И если мы сможем их осквернить, то узнаем, что вас связывает. И вообще все остальное тоже. - Эм, и как их осквернить наверняка, чтобы это точно сработало? – задумавшись, спросил Васильев. - Способов не так, чтобы много. Самый действенный – это полить их кровью невинно убиенного. Остальные способы чуть сложнее, хоть никого и убивать не надо, - мужчина пожал плечами. - Убить человека, чтобы вернуть воспоминания о прошлой жизни? – задумчиво произнес Андрей. - Тебя это не пугает? – покойно спросил Давид. - Один пацан из Хади Такташа нашего ёбнул. Просто забил до смерти на остановке. У нас замес был, стенка на стенку. Много кто в больничку отъехал, я тоже. На посту медсестры я узнал в какой палате тот парень лежит, и потом отпиздил, что он месяц в реанимации под капельницей валялся, - Андрей посмотрел на свои ладони. – До сих пор жалею, что не добил. - Не думаешь, что тогда тебе точно бы колония светила? – настороженно спросил Давид. - Не, тогда Ильдар Юнусович за мамой ухаживал. Он знал, что это я был, и все равно ничего не сделал, - Васильев посмотрел на мужчину ясным, прямым взглядом. – «Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь. И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который есть и был, и свят, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того.». Ералаш вообще безобидным парнем был. Бабушке, вон, хотел утюг новый подарить. А его на остановке загасили ни за что. - Ты удивляешь меня, Андрей, - восторженно сказал Давид. – Я, порой, даже думаю, что ты через чур талантлив, чтобы быть моим учеником. - Брось, - резко сказал парень. – Я всего лишь люблю читать. И… - Андрюша, ты там? – раздался голос его покойной матери из-за двери. – Сынок, открой. Давай поговорим. Я так давно тебя не видела. - Ну началось…, - вздохнул Васильев, закрывая глаза.       Ночь прошла беспокойно. Голоса с разной степенью интенсивности завали, то Андрея, то Давида. Так Васильев узнал, что у мужчины была подруга юности Феодора, которая очень рано оставила этот мир из-за болезни, был его учитель, который требовал разрушить сдерживающее заклинание и у которого от чего-то не было имени, и была мать, которая протяжно его звала, называя Давидушкой. - Андрей! – завопило Нечто голосом Юльки. – Открой! Мне тут страшно! Андр-р-р-рей!       Васильев дернулся, лежа на разложенном диване, но чужая тяжелая рука тут же придавила его. - Ты же понимаешь, что это не твоя сестра? – тихо спросил Давид, притягивая парня к себе. - Понимаю, - закивал Васильев, чувствуя, как чужое дыхание опаляет ухо. - Вот и не дергайся. Оно тоже это чувствует, - мужчина крепче обнял Андрея, зарываясь носом в волосы на затылке. – Здесь реальный только я. - Только ты…, - Андрей расслабился в чужих руках, ощущая легкие поцелуи в висок, и провалился в сон.       Утро застало их внезапно. Переплетясь руками и ногами, они мирно спали, ровно до того момента, пока в дверь крайне тактично не постучали. - Прошу прошения, Давид Виссарионович, Андрей, - заговорил Иннокентий Евграфович. – Уже одиннадцатый час утра. - Сейчас, Иннокентий Евграфович, - заторможенно проговорил мужчина. – Пару минут.       Раздался звук отдаляющихся шагов. - Это что? – Васильев подорвался, чуть не заехав затылком Давиду по носу. - Доброе утро, - мужчина сел, опуская ноги на пол. – Мы проспали. - Да поебать уже, - Андрей растер лицо руками. – Лучше скажи мне, что я Диляре говорить буду о том, где я был. - У меня был. И с ночевкой остался. Олимпиада по истории на следующей неделе. Я тебя готовлю, - Давид ударил по столу и жадно припал к появившемуся стакану воды. - О, кайф, - улыбнулся парень, а потом всполошился. – А олимпиаду реально надо будет писать? - Там ничего сложного. Ты все знаешь, - мужчина растер ноющие виски пальцами. - Ладно. А можно мне тоже воды?       Давид ударил по столу.       Библиотекарь встретил их уже подготовленными двумя рюмками коньяка и маленькими закусками из сыра и лимона, обсыпанного сахаром. Мужчина сразу отказался, махнув рукой, а вот Андрей с удовольствием усушил обе рюмки и закусил сыром с лимоном. - Не рано ли для коньяка? – скептично выгнув бровь, спросил Давид. - Нет, самое время, - кивнул парень, разжевывая кислющий лимон. – Буду почитать это за традицию после ночи в Библиотеке. - Пойдем, мне тебя обратно отвезти надо, - Давид коротко хлопнул Васильева по плечу. - Пошли. И, это… Спасибо. - За что? – удивленно посмотрел на парня Давид. - За то, что не даешь сделать то, о чем я буду жалеть.       Андрей с улыбкой посмотрел на мужчину, а потом очень робко дернул его за галстук, глядя как сапфир в зажиме переливается искорками в косых лучах утреннего солнца.       ***       Савелий вошел в палату к Марату и остановился у его койки, читая карточку с назначениями врача. Он немного нахмурился, а потом, махнув рукой, дописал еще несколько анализов возникшей из ниоткуда в его ладони ручкой, - не даром же он был главврачом этой больницы. Молодой человек приоткрыл форточку и в задумчивости еще раз оглядел Суворова. Неуместно пришло в голову, что, когда тот вырастет, то станет очень красивым мужчиной. Савелий отмахнулся от этой мысли, концентрируясь на насущном.       Последние недели он все больше времени проводил у Давида, зачастую оставаясь с ночевкой. Сначала это было обусловлено тем, что они вдвоем бились над кулонами, которые притащил Васильев. Сидели чуть ли не до первых петухов, а потом и ехать домой, даже идти через зеркало или используя ключ от всех дверей, было бессмысленно. Так, практически незаметно в ванную Давида перекочевала зубная щетка и домашний шелковый халат Савелия, в шкаф – несколько смен нижнего белья и одежда, в которой он являлся миру Саввой. Впрочем, кажется, Давид нисколько не был против подобного, даже наоборот. И как же это было странно – вновь просыпаться с ним в одной постели и потом вместе завтракать, сидя на кухне с видом на бушующее зимнее море.       Единственное, от чего Савелий не мог полностью расслабиться и наслаждаться этими внезапно начавшимися отношениями – это Андрей. Молодой человек, конечно, знал, что у парня буйный нрав и что за словом в карман тот не полезет, но все-таки ощущать на себе злые, ревнивые взгляды было неприятно, что ли. Однако была ли то заслуга Давида или же сам Андрей старался обуздать свой темперамент, но ни единого бранного слова, ни единой нападки в свой адрес Савелий не получал, закатывая истерики только Давиду. Он даже в какой-то степени жалел Васильева, потому что парень совершенно не понимал, что с ним происходит. Впрочем, это было неудивительно. Давид не подпускал Васильева к себе близко, но при этом сам буквально лез ему в душу, бередя и без того запутавшееся сердце. Чувства к Марату у Андрея, безусловно, были, но то, что испытывал парень по отношению к Давиду лежало гораздо глубже, - какое-то иррациональное, не поддающееся объяснению, всеобъемлющее, всепрощающее чувство. И его легко можно было бы спутать с благодарностью, если бы не взгляды, которые Васильев бросал на мужчину, пока тот отворачивался, - голодные, злые, алкающие. Да и Давид в этом недалеко ушел от Андрея. Пока парень не видел, мужчина буквально пожирал его глазами. В такие моменты Савелий ощущал себя крайне неуместно, находясь рядом с ними, но по настоянию Давида, он никогда не выходил из комнаты, чтобы оставить их наедине. Головой молодой человек понимал, что то, что у него с Давидом – это ненадолго, но глупое сердце, вот уже столько десятилетий любившее мужчину, билось в радостном припадке, допуская маловероятную возможность того, что Давид ответит ему взаимностью, потеряв интерес к скачущему вокруг него Васильеву.       Савелий тряхнул головой, и несколько непослушных прядей волос упали ему на лоб. Утреннее солнце начинало подниматься над крышами домов, освещая все вокруг. И пусть свет его был холодным и нисколько не греющим, но в его яркости уже чувствовалось обещание весны и чего-то нового. Осталось только дождаться, когда сойдет снег и на деревьях появятся первые зеленые листочки. А там уже и до…       Марат захрипел и выгнулся почти на мостик. Савелий тут же подскочил к нему, беря за плечи и стараясь прижать обратно к постели. Парень оказался до невероятного сильным, и даже, пустив в руки Силу, держать его было тяжело.       - Сестра! – крикнул молодой человек. – Сестра!       Молодая девушка влетела в палату и, увидав Савелия, низко ему поклонилась. - Что прикажите? – робко спросила она. - Да, Усекновенница Саломея! Ты, что, не видишь? – молодой человек указал взглядом на заходящегося в приступе Суворова. – Быстро седативы! Три белых перевязи пустырника, питье из таволги и курительные смеси из лаванды! Быстро!       Медсестра еще раз поклонилась и убежала.       Савелий громко выругался, держа Суворова, который так и норовил вырваться. Благо ждать долго не пришлось. Марьяна вместе с медсестрой вбежала в палату, зажигая благовония и бросая на постель пучки трав, перевязанные белыми нитками. Как только дым поплыл по комнате, Марат успокоился, спокойно опустился обратно на матрац и глубоко задышал. - Это, Савелий Лаврентьевич, мы думали…, - начала Марьяна, но молодой человек оборвал её. - Не доросли еще, чтобы думать, - он зло сверкнул кошачьими глазами. – Я говорил ведь, чтобы за ним постоянное наблюдение было. Где медсестра? - Ну, она заболела, больничный взяла, - низко склонив голову, начала оправдываться девушка. - Другие медсестры тоже резко ушли на больничный? – Савелий зло посмотрел на девушку-медсестру. – Разве указания Главного врача не ясны? - Прошу прощения, - Марьяна поклонилась в пояс. – Я лично возьму на себя ответственность… - Не надо, - молодой человек махнул рукой. – Проехали. Я сам прослежу. - Спасибо Вам, Савелий Лаврентьевич, - медсестра тоже низко склонилась. – Спасибо. - Идите уже, - махнул он им рукой.       Обе девушки поклонились и вышли из палаты.       Савелий уселся в кресло, стоящее возле койки, и принялся жечь новую палочку благовоний. К вечеру молодой человек задремал. Сонливость незаметно для него легла на плечи и заставила чуть ниже опуститься в кресле, прикрывая глаза. Но сон, едва завладевший им, не продлился долго. - Что происходит? – сипло спросил Марат, присаживаясь на постели. – Что за…? Савва? - Марат? – Савелий тут же встрепенулся, поднимаясь из кресла. - Что это? – парень покрутил перед собой связку трав. - Это долгий разговор, - выдохнул молодой человек и неловко улыбнулся.