Словно в страшной русской сказке

      Лыжная база встретила их слепяще белым снегом, высоким голубым небом и щиплющим за нос морозом. Кирилл Михайлович загнал машину на теплую парковку, и уже оттуда все направились в главный корпус на рецепцию. Андрей как дурак крутил головой по сторонам, рассматривая все вокруг. Стоит отметить, что база отдыха была довольна скромна: несколько двухэтажных жилых зданий, головной корпус со столовой и основными процедурными кабинетами, отдельно расположилось здание клуба, где почти каждый день проходила культурная программа с последующей дискотекой. Васильев как раз остановился возле афиши, которая гласила, что сегодня в программе День Белых танцев. Он пихнул Марата в плечо, указывая на афишу. Суворов сначала поморщился, а потом закатил глаза. - У меня в планах пожрать и спрятаться под одеялом, - его дыхание вырывалось облаками белого пара изо рта. – Уж не знаю, как ты, но мне дискачей и без того хватило. Тем более, что тут будут плясать одни пенсионерки. - Ну, спасибо, сынок, - Диляра насмешливо на него посмотрела. - Мам, блин, да я не про тебя, - тут же стушевался Суворов. - Да ладно тебе, - она подошла к сыну и чуть приобняла за плечи. – Будет весело. Мы итак давно никуда не выбирались. - Вы с отцом постоянно в гости ходите, - заметил Марат, нисколько не стесняясь проявления материнской любви на публике. - А вы с Андреем? Вы только дома и сидите. Школа-дом. Ни новых знакомств, ни друзей, - - Диляра смахнула выступившую слезу от мороза. - Ты знаешь, почему мы сидим дома, - тихо отозвался Марат. – На улице… Небезопасно. - Вот поэтому мы и приехали сюда, - она просияла своей мягкой женской улыбкой. – Хотя бы здесь свежим воздухом подышите, на лыжах покатаетесь. Юлька, вон, вообще в восторге.       Суворов-младший посмотрел в сторону Васильевых, которые уже бесились в сугробе, запуская друг в друга снежки. Девочка искренне смеялась, постоянно поправляя чуть великоватую для нее шапку, наезжавшую ей на лоб. Андрей тоже смеялся, специально промахиваясь снежками и наигранно падая в пушистый снег, когда снежок сестры попадал в него. Радость, граничащая со всеобъемлющим счастьем, забилась у Марата в груди, и хотелось это чувство сохранить, преумножить, сделать основательным – фундаментом для их совместного будущего, которое, непременно, ждало их впереди. - Андрей! Юля! – позвала их Диляра. – Пойдемте!       Васильев быстро подхватил сестру на руки и направился к ним, весело смеясь.       Девушка на рецепции отдала два ключа Кириллу Михайловичу и сориентировала куда именно им всем надо идти. Она до неприятного была вежливой и улыбчивой, от чего у Андрея начало вязать во рту. Он внимательно посмотрел на нее и заметил, что от её пальцев к переданным Суворову-старшему ключам, тянулись полупрозрачные черные нити. Васильев глубоко вздохнул и прикрыл глаза, позволяя Силе прояснить его сознание и сделать зрение более четким. Когда он открыл глаза, то дернулся от увиденного. Все вокруг было покрыто черной паутиной; она располагалась по углам, не давая свету туда добираться, она была на мебели и даже на некоторых постояльцах, снующих в холле. Теперь парню стало понятно, почему Юля испугалась и крепко прижалась ко взявшей ее на руки Диляре. - Кирилл Михайлович, давайте помогу, - Васильев ловко перехватил у него ключи, рассматривая прилипшую невидимую для остальных паутину. - Хорошо, конечно, - мужчина едва заметно улыбнулся ему, обрадованный тем, что Андрей постепенно переставал его стесняться.       Все немного отошли от стойки рецепции и принялись крутить карту территории, планируя мероприятия после заселения. Андрей же, оглянувшись на девушку, поймал её взгляд и, намотав паутину, идущую от ключей на руку, демонстративно дернул, срывая. Улыбка регистраторши надломилась, стала опасной и хищной. На мгновение вместо рта у нее показались острые хелицеры. Парень не испугался её, чувствуя, что несмотря на возраст, она слабее. И в доказательство собственных ощущений Андрей заметил на ее шее кулон, из которого она и черпала Силу. Давид рассказывал об этом. Некоторые колдуны и ведьмы могут обладать достаточной Волей, чтобы колдовать, но не всем везет иметь достаточно Силы, поэтому они обращаются к сторонним источникам. И, конечно же, самый верный способ заиметь практически неограниченный запас Силы – это забрать её у другого колдуна, вынув еще бьющееся сердце из чужой груди.       «Фокусы и иллюзии – это полумеры, паллиативы, требующие концентрации и усидчивости. Разлей вино или сожги цветок, и этого будет достаточно. Настоящая же Сила требует несгибаемой Воли и крови. Очень много крови.» - сказал как-то Давид.       Кулон регистратоши в ярком свете ламп поблескивал красным. И Андрей прекрасно понимал, что это не рубин и даже не гранат. Она отвлеклась на следующих постояльцев, но постоянно бросала косые взгляды в сторону парня. - Андрей, - позвал Васильева Марат. – Ты чего завис? - А? Что? – парень часто-часто заморгал, сбрасывая видение. - Пошли, говорю, - Суворов толкнул его в плечо.       Андрей чуть заторможено кивнул и, подхватив свою сумку с пола, пошел за Суворовыми. В дверях оглянулся на девушку, зная, что с ней он еще встретится.       Заселились в противоположные комнаты. Андрею и Марату досталась двухместная, а сами же Суворовы с Юлькой заехали в семейный номер, рассчитанный на четверых, с отдельным санузлом и душем. Суворов-младший, едва переступив порог комнаты и скинув обувь с верхней одеждой, тут же завалился на застеленную жестким покрывалом постель и вытянулся во весь рост. Васильев бросил на него недовольный взгляд, но все же молча занес их сумки в комнату и оставил возле двустворчатого шкафа. Убранство комнаты было очень скромным: две кровати, разделенные чугунной батареей под окном, маленькие тумбочки в изголовье, небольшой квадратный стол, два стула да уже упомянутый шкаф. Андрей аккуратно убрал свой скарб и только потом присел на край кровати, выглядывая в окно. - Ну что? – заговорил Марат, не открывая глаз. – Я же говорил тебе, что будет полный тухляк. Вот тут мы и будем тусоваться целую неделю. Еда по расписанию, катание на лыжах, пока не перестанешь чувствовать пальцы на ногах и дискачи со старухами. Класс. - Тебя никто не заставляет все это делать, - чуть раздраженно ответил Васильев. – Здесь еда не по расписанию, а столовая, в любое время можно пойти и поесть. И на лыжи тебя никто не гонит. За главным корпусом каток с теплой раздевалкой и буфетом. А на дискотеку можешь вообще не ходить. Да вообще хоть все время тут в комнате сиди. - Да ты чего? – Суворов поднялся на локтях и растерянно посмотрел на друга. - Ну, а что ты разнылся, что это тебе не то, и это тебе не это, Марат? – Андрей поднялся на ноги. – Приехали отдыхать, так давай отдыхать. А ты только гундишь, что тебе все не нравится. - Андрей, - Марат удивленно посмотрел на друга. – Да ты чего завелся? – он поднялся с кровати и подошел ближе. - Ну а ты что? Едва приехали, уже мину кислую состроил будто на уборку урожая привезли и в барак поселили с толчком на улице, - Андрей чуть отклонился от Суворова, не пуская его в личное пространство. - А ты чего тогда от меня шарахаешься? – глядя исподлобья тихо спросил Марат. - Не шарахаюсь я, - в противоречие своим словам Андрей быстро убрал руку, когда Суворов попытался прикоснуться к ней. - Ну да, как же, - Марат отошел к окну и бросил взгляд куда-то вдаль.       Андрей и впрямь не шарахался, хоть это и выглядело именно так со стороны. Он просто решил, что Марату нужно больше пространства, так сказать, для маневра, для того чтобы он сам начал проявлять инициативу. Нет, Васильев видел, конечно, что Марата к нему тянет, он и сам тянулся к нему, но слова Марата-который-знал все еще вертелись где-то на краю сознания, не желая забываться. И собственное поведение тоже не давала покоя. Когда Андрей научился с такой легкостью перешагивать через собственные убеждения и подстраивать события под себя? Он до сих пор поражался той легкости, с которой заставил Марата и Свету забыть о произошедшем в подъезде. И это не считая того, что он сделал ранее, внушив Суворову мысль о том, что на шее у него был не засос, а синяк. С каждым разом использовать Силу становилось все легче; уже не шумело в ушах, не кружилась голова, практически отпала необходимость концентрироваться, чтобы дотянуться до Нее. Двойной перестук в груди стал даже привычен, а Мир – еще больше, неприкрытый завесой нормальности. - Марь, - Андрей подошел к другу со спины и положил ладонь ему на лопатку. – Марь, прости. Я просто не понимаю, почему тебе все это не нравится. У меня такого никогда не было. Мать на работе постоянно пропадала, и самое большое, куда мы ездили – это к бабке в деревню. И далеко не отдыхать. Пахали с утра до ночи. А тут, - хочешь лыжи, хочешь коньки, хочешь просто гуляй. И над душой никто не стоит. Ну, Марь, правда. - Я, когда малой был, - сипло начал Марат, а потом кашлянув, продолжил. – Мы каждую зиму все вместе ездили. Ну, с Вовой еще. Сначала нормально было, а потом Вова старше стал, ну и другие интересы у него появились. Мама с папой тоже как-то… Спихнут на инструктора, а сами вдвоем. Это я сейчас понимаю, что там у них любовь-морковь, все дела. Но тогда-то… Мне лет восемь было. Я понимал, что ли? Вот и получалось, что я один постоянно был. - Ну теперь-то ты не один, - Васильев улыбнулся. – Я с тобой. - Обещаешь? – Марат развернулся к нему и посмотрел с такой надеждой во взгляде, что у Андрея ёкнуло в груди. - Обещаю. Иди сюда.       Васильев широко раскинул руки для объятий, и Марат, будто подкошенный, свалился к нему, сразу же крепко обнимая.       В дверь постучали. - Марат! Андрей! – раздался голос Диляры. – Пойдемте в столовую! - Пойдем, - шепотом сказал Андрей, целуя Марата в висок. - Пойдем, - Суворов не стал размениваться и поцеловал Андрея в губы.       В столовой было немноголюдно. Группки отдыхающих сновали туда-сюда, весело переговариваясь и планируя будущие развлечения. Суворовы и Васильевы прошли на раздачу и встали один за одним, беря подносы и приборы с салфетками. Андрей скептично оглядел представленные блюда, отмечая, что с некоторыми было что-то не так. Он подстегнул Силу и увидел, что над некоторой едой летали полупрозрачные мушки, которые, впрочем, обыкновенному человеку было не увидеть. Он чуть ближе шагнул к Диляре и сказал: - Не берите рис. Пахнет как-то странно. - Ой, - женщина чуть не выронила ложку, которой накладывали второе. – Мне тоже так показалось.       Толстая повариха, стоящая возле кассы, тут же бросила на них недовольный взгляд. - И «Селедку под шубой» тоже, - опять сказал Васильев. – Я еще с порога почувствовал, что тухлым чем-то пахнет. - Андрей, - Диляра повернулась к нему и широко улыбнулась. – Какой у тебя нюх хороший. Кирилл, не бери «Под шубой». Вот, лучше «Мимозу», если рыбы хочется.       Так, с горем пополам набрали нормальной еды. И уже отходя от кассы, Васильев заметил, что повариха подорвалась с места и принялась усиленно что-то делать, переставляя мармиты с едой. Здесь явно было что-то не так.       Потом катались на коньках, пили горячий какао, гуляли по заснеженному лесу. И было все так хорошо и правильно, что произошедшее с утра с регистраторшей и поварихой начало забываться. В тепле семейного уюта Суворовых Андрей расслаблялся, позволяя себе не думать о произошедшем, оставляя это на потом. Но все равно не ощущал себя полноценно, замалчивая свой главный секрет. Чувствовал, будто это все: радость, спокойствие, тишина – лишь краткий миг, передышка перед чем-то неизбежно грядущим.       В этот вечер на дискотеку никто и не пошел. Вымотанные дорогой и новыми эмоциями, они разошлись по комнатам уже в начале девятого вечера. Юлька даже уснула на руках у Кирилла Михайловича, пока они возвращались обратно в жилой корпус. Марат тоже клевал носом и немного путался в ногах, постоянно спотыкаясь. Васильев же чувствовал себя как обычно, научившись использовать Силу, он перестал ощущать сонливость. - Мальчики, - позвала их Диляра, когда они уже заходили к себе в комнату. – Если что, мы как спать ляжем, то двери на ключ закроем. Тут на этаже в начале коридора общая душевая и туалет. Так что, давайте, сейчас идите к нам мыться, либо уже потом в общую душевую сходите. - Хорошо, мам, - ответил Суворов и раззевался. – Сейчас придем.       Наскоро ополоснулись и вернулись обратно в комнату. Марат тут же завалился на кровать, немного отодвигаясь к стене и хлопая рядом с собой. Сначала Андрей хотел это проигнорировать и лечь к себе, но в последний момент передумал. Он задернул шторы, выключил верхний свет, оставив гореть только настольную лампу, и нырнул к теплому податливому телу, тут же обнимая. - Я так заебался за сегодня, - тихо сказал Марат, тычась носом в Андрееву шею. – Просто нет слов. - Так давай спать ляжем, - Васильев поцеловал его в макушку. – Я тоже устал. - Не сильно-то ты выглядишь усталым, - Марат погладил его по плечу, а потом резко опустил руку на бок и сжал. – Ты поправился. Хорошо, - он улыбнулся. - Так, когда мы с Юлькой к вам переехали, ты вспомни, я две недели ел и спал, спал и ел, - Андрей нашел руку Марата, взял в свою и переплел пальцы. - И бесил меня страшно. Выйдешь из комнаты и, как чумной на кухню. Пожрешь и обратно спать, - Суворов коротко прижался губами к яремной впадинке на шее Васильева. - А что бесил-то? – Андрей поцеловал его в щеку. - Что не разговаривал, что молчал все время. И до этого ничего не говорил, ну, про всю ситуацию в целом. Я обижался на тебя, мол, друг, а все равно ничего не рассказывает, - Марат несильно лягнул его пяткой по голени. - Ну, зато теперь ты все знаешь, - Васильев пожал плечами и чуть сильнее навалился на Марата. - Знаешь, - Суворов расцепил их руки и с силой толкнул друга в плечо, вынуждая лечь на спину. Сам же приподнялся на локте и заглянул Андрею в лицо. – Иногда мне кажется, что ты мне чего-то не договариваешь. Вернее, как… Мы с тобой вместе практически постоянно, я тебя вижу, я с тобой разговариваю. Мы вместе едим, ходим в школу, спим в одной комнате, но иногда, знаешь, ты как будто не здесь. Ты всегда был себе на уме, но теперь, даже, когда мы вместе, как сейчас, ты как будто в своих мыслях. Тебе неинтересно со мной? - С чего ты взял, что мне с тобой неинтересно? – Андрей удивленно приподнял брови. - Ну, я тебе всякое предлагаю, а ты отказываешься. Вот недавно предлагал на заброшку слазить, а ты отказался. И весь вечер, как дураки дома сидели, - Суворов надул губы. – Или вот даже сегодня. Я хотел там с ребятами познакомиться на катке, чтобы если что, там погонять в хоккей можно было, а ты опять в стороне отмолчался. И по сторонам постоянно зыркал, как будто высматривал что-то. - Марь, ну, ты, конечно, придумываешь, - попробовал весело усмехнуться Андрей, но под серьёзным взглядом Суворова у него это не получилось. – Марат, мне с тобой интересно. Просто… Сейчас сформулирую, - он замолчал, подбирая правильные слова. – Пока мы с Юлькой у Ирины жили, сначала же только было все нормально. А потом она бухать начала. И часть домашних дел как бы на меня перешла. Юльку в садик, из садика, что-то пожрать сготовить, прибраться, постираться. Болел же я еще херней какой-то непонятной. Мать в психушку забрали. И как-то среди этого вот вообще не до развлечений было. Ну, и улица еще. Сам знаешь, - Васильев махнул рукой. – И пришлось с этим со всем разбираться. И даже сейчас не удается отпустить. Выдохнуть. Сам устал уже. На измене какой-то постоянно. В башке крутится: «А если с Юлькой что-нибудь случится?», «А денег в этом месяце из пособия хватит ли заплатить за коммуналку?». Как-то так, - закончил Васильев, довольный своей ложью. - Да ты чего? – Марат сел на постели и внимательно посмотрел на друга. – Что с Юлькой случиться может? Мама её из виду вообще не выпускает. И по поводу хаты тоже ведь уже все решили. Ты теперь не один, - Суворов положил ладонь Андрею на грудь. – Мама, папа, я. Теперь же все по-другому, все хорошо. Даже дядя Давид помогает.       «Только он и помогает.» - подумал Васильев, в слух же спросил: - А вы, вообще, откуда Давида Виссарионовича знаете? - Вот сейчас, где Зайцевы живут, там раньше другая семья жила. Не помню фамилию. У них сын был, Артём. Вовин одногодка, - Марат практически полностью улегся на Васильева, опутывая его ногами и руками. – Болел постоянно, школу много пропускал. Уж не знаю, как там его родители договорились, но дядя Давид начал с ним заниматься. А родители дружили, ну, с родителями Артёма, и те дядю Давида так расхвалили, что отец тоже думал, чтобы Вову поднатаскать перед поступлением. Ну, дядя Давид пару раз с Вовкой позанимался, и потом сказал папе, что тот сам все сможет. И как-то слово за слово, хуем по столу, начали общаться. Потом оказалось, что и дачи у нас не далеко. Короче, как-то так. - А что стало с той семьей? Почему они уехали? – спросил Андрей, чувствуя, что за всем этим стоит именно Давид. - А там вообще нехорошая история получилась, - Марат забрался рукой под Андрееву майку и принялся кончиками пальцев выводить какие-то узоры. – Вроде как уже после выпуска из школы Артём начал преследовать дядю Давида и угрожать ему. Типа он в милицию пойдет и заяву накатает, что Давид якобы к нему приставал, - Суворов сказал это с таким убежденным неверием, будто это была прописная истина. – Ну бред же! Отец предлагал помощь, но дядя Давид отказался. Там потом в Институте стало известно об этой ситуации. Там проверку какую-то организовали, короче, подергали они дядю Давида знатно. А потом выяснилось, что у Артёма этого с головой беда. Его родители всё знали, но скрывали, в другой город возили, чтобы там его врач смотрел и лечение выписывал. Ну, и когда всё вскрылось, они шмотки в машину побросали да свалили. - Пиздец какой-то, если честно, - вздохнул Васильев, устраиваясь удобнее под чужим весом. - Ну вот и я о том же, - согласно кивнул Марат и как-то невзначай опустил ладонь на живот Андрея. – Вовка мне потом еще показывал тетрадь этого Артёма. Типа личный дневник. Он его на помойке нашел. Прикинь, родаки Артёма вообще практически все вещи из хаты выкинули. Даже мебель. - Зачем? – Андрей чуть заерзал, чувствуя, как возбуждение начинает медленно накатывать от действий Марата. - Не знаю. Видимо, не хотели ничего забирать. Типа, с глаз долой – из сердца вон, - теплая ладонь опустилась еще ниже и теперь была практически на резинке спортивных штанов. - А что там был за личный дневник? – хрипловато спросил Васильев, чувствуя, как начинает напрягаться его член. - Да там, типа, как он день провел, что делал, - Марат и сам заерзал, чуть скатываясь с Андрея. – С кем общался. Вовка мне не дал его полностью прочитать, только сказал, что там такой срам написан, что даже ему стыдно было. - Так и сказал «срам»? – Андрей глубоко вдохнул, заставляя себя лежать неподвижно, чтобы не спугнуть Суворова. - Ну, не совсем так, - кончики пальцев прошлись по кромке штанов. – Сказал, что там очень подробно описано, как этот больной хотел, чтобы его пялили. Ну и понятное дело, что это все было с дядей Давидом в главной роли. - Интересно было бы почитать, - как бы между делом сказал Андрей, разрываясь от возбуждения, которое испытывал к Марату, и интереса, который испытывал к Давиду. - Вовка, вроде, не выкинул даже. Заныкал дома тетрадь эту. Или мне напиздел и сжег, - Суворов жарко выдохнул в Андрееву шею и следом за этим влажно коснулся ее языком. – Была у него раньше фишка, чуть что ненужное – в костер. Это он то место на теплотрассе нашел, где мы с пацанами собирались. - Да, хорошее место. Мне там нравилось, - Васильев несколько раз сжал и разжал кулаки, крепко зажмуриваясь. - Сходим как-нибудь, - Марат приподнялся на локте, нависая над Андреем. – Хорошо? - Хорошо, - согласно кивнул Васильев, понимая, что вопрос был не про поход за гаражи.       Одновременно с поцелуем Марат засунул руку в штаны Андрею, сразу же берясь за член. Васильев сдавленно выдохнул в чужой приоткрытый рот, чувствуя, как пальцы пробежались по стволу. Сложив ладонь горстью, Марат покрутил ею по головке, собирая смазку, которой все равно было недостаточно. Андрей не был обрезан, и крайняя плоть, находя на головку с каждым новым движением, размазывала выступающий предэякулят. Васильев шикнул, когда сухие пальцы прошлись слишком чувствительно. - Ай, прости, щас, - Марат достал руку из штанов и сплюнул в нее, тут же возвращая обратно. – Лучше? - Да, - тихо ответил Андрей, все еще пораженный такой откровенностью.       Мокрая от слюны ладонь приятно заскользила по члену неплотным кольцом. С каждым новым движением Андрею становилось все теснее в белье. Марат жарко дышал ему в щеку, неосознанно терся о бедро. И как же было хорошо, что у него тоже стояло. - Марь, - прошептал Васильев, не в силах больше терпеть. – Сдерни штаны.       Суворов достал руку и уже хотел было дернуть одежду вниз, как замешкался, глядя на то, как ладонь влажно поблескивала в неярком свете лампы. Андрей, считав секундное замешательство, сам приспустил штаны вместе с плавками и, чуть приподнявшись, буквально впился поцелуем в чужие губы. Марат на поцелуй ответил и вернул руку обратно на член, начиная двигать более активно. Через несколько минут дыхание у Андрея стало совсем тяжелым. Он начал вскидывать бедра вверх, стараясь как можно быстрее кончить, измотанный такой долгой прелюдией. - Я сейчас…, - задушено сказал он, и Суворов понятливо хмыкнул.       Сперма толчками вышла в подставленную ладонь, начиная стекать по стволу вниз. Марат в это время выцеловывал шею Васильеву, иногда мокро проводя языком по бьющейся жилке. Грудь у Андрея ходила ходуном, и все никак не получалось восстановить дыхание. В голове в кои-то веке было пусто и легко. - Понравилось? – на ухо спросил Марат. - Угу, - согласно промычал Васильев, все еще плавая в удовольствии. - А мне поможешь?       Суворов обтер руку о припрятанный в кармане штанов платок и, взяв ладонь Андрея, положил себе на пах. Васильев резко распахнул глаза, чувствуя, как твердо и жарко стояло у Марата. Согнав с себя разморённость, Андрей быстро сел, подтянул обратно штаны, во все глаза глядя на Марата. У того на щеках был румянец, глаза подернуты возбуждением, и грудь тоже тяжело вздымалась от глубоко дыхания. - Ложись, - Васильев крепко схватил его за плечи и практически уронил на кровать, нависая сверху. – Как ты хочешь? - Обязательно надо говорить? – Марат спрятал лицо в сгибе локтя, смущаясь. - Я хочу знать, как тебе приятно, - Васильев поцеловал его под челюстью, скользя рукой по животу. - Вот так приятно. Хорошо.       Андрей поцеловал его в ключицу и медленно приспустил шорты с бельем, оголяя уже стоящий член. Марат был обрезан, и поэтому вся натекшая смазка осталась на обратной стороне плавок мокрым пятном. Васильев несколько раз на пробу легко погладил ствол, кончиком пальца собрал выступившую капельку смазки, тут же размазывая по уретре. Было непривычно и самую малость волнительно. Еще тогда, когда Андрей впервые полез к Марату в трусы, он думал, что готов, но теперь понял, что некоторые опасения все же остались. Не знал, как правильнее – быстрее или медленнее, сильнее или легче. И пока соображал, не заметил, что Суворов на него внимательно смотрит. - Долго еще лупиться будешь? – с огромной неуверенностью в голосе спросил Марат. - Э-э-э, нет, - смутился от собственного бездействия Васильев. – Просто… - Передумал? – Суворов попытался прикрыться руками, но Андрей его остановил. - Нет, нет, Марь, не передумал, - он наклонился и крепко поцеловал Марата. – Волнуюсь просто. - Все хорошо, - Суворов взъерошил волосы Андрею. – Мне нравится.       Васильев поцелуями перешел на щеку, потом на шею, начиная немного прикусывать кожу. Член лег в ладонь практически идеально. Он был немного меньше, чем у самого Андрея, но от того и приятнее было его трогать. Налитый, твердый, - он тяжестью скользил в руке. Пока Васильев глазел, смазки набежало нормально так, - вся головка была мокрая. Марат тяжело дышал и хватался за Андреевы плечи, притягивая его ближе к себе.       Суворов кончил неожиданно и бурно, коротко и тихо ахнув Андрею на ухо. Васильев только почувствовал, как Марат весь напрягся, и следом за этим выплескивающуюся на пальцы сперму. Не сдержал себя, сильно укусил Марата в плечо, чувствуя, как он дрожит от оргазма. - Ай! Ты чего кусаешься? – Суворов удивленно посмотрел на Андрея. - Прости-прости, Марь, - Васильев несколько раз быстро поцеловал его в укушенное место, губами шепча заживляющую формулу. – Ты так задрожал… Я не удержался. - Теперь синяк останется, - Суворов откинулся назад и осторожно потрогал укушенное место. - Там ничего нет, - просто сказал Андрей. – Я аккуратно. - Ну ладно, - отмахнулся он, а потом будто бы неуверенно спросил. – Тебе понравилось? - Понравилось, - Васильев кинул изгвазданный их спермой платок на пол и еще ближе прильнул к Марату. – У меня опять стоит.       Суворов повернул голову в сторону Андрея, и улыбаясь, сказал: - Я так и думал, что одного раза тебе будет мало.       Разошлись по разным кроватям только тогда, когда Андрей в очередной раз беря в руку чужой член, почувствовал, как Марат перехватил его руку и сказал: - Всё, всё, хватит. Я сейчас отрублюсь. - Я тогда к себе, да? – чуть разочарованно спросил Васильев.       Суворов только ему кивнул, натянул плавки и, отвернувшись к стене, засопел.       Васильев поднялся на ноги и с удовольствием потянулся. Он мог бы еще пару раз, но Марат реально уже отъезжал. Даже уже в последний раз, когда Андрей ему дрочил, парень периодически выпадал из реальности. Но на душе все равно было легко. Все недопонимания между ними разрешились, скованность тоже прошла. До Васильева дошло, что с Маратом так и надо – ждать, пока сам не проявит инициативу, потому что словами не получалось. Не принимал на веру Суворов все то, что говорил ему Андрей, постоянно подвергая сомнению.       Васильев плотно укрыл Марата одеялом и еще сверху покрывалом, открыл форточку, чтобы проветрилось, и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь. Хотел первым делом вернуться в квартиру Суворовых, чтобы найти упомянутый дневник некого Артёма, но передумал. Были дела и более насущные. Он легко сбежал по ступенькам на первый этаж и оказался в пустом холле возле стойки регистрации. Свет в помещении горел точечно, освещая только необходимые для ориентации в пространстве вещи: вход, лестницы по обе стороны от рецепции и саму рецепцию. - Я могу с кем-нибудь поговорить? – голос Андрея прокатился эхом по пустому помещению и осел в углах. - У вас что-то случилось? – регистраторша, что была и днем, выплыла из служебного помещения и, улыбаясь во весь рот, подошла к стойке. - Да, ты-то мне и нужна, - Васильев тоже улыбнулся и смело шагнул вперед. – Поговорим? - Поговорим, - улыбка стала похожа на оскал. - Просто не трогай тех, с кем я приехал, - Андрей сложил руки на столешнице. – В остальном, - мне без разницы. - А то – что? – девушка щелкнула появившимися хелицерами. - А то, - Васильев наклонился к ней, нисколько не испугавшись. – Закрою твою кормушку, - лампочки повсюду беспорядочно заморгали. – Кто будет расследовать короткое замыкание в проводке? - То, что ты светомузыку делать умеешь, еще ни о чем не говорит, - язвительно отозвалась она. - Тогда, что на счет огненного шоу? – столешница под Андреевой рукой вспыхнула синим пламенем. - Потуши! - взвизгнула девушка, дергаясь назад. – Потуши! Я поняла! Не тронем! Обещаю!       Васильев убрал руку, и пламя тут же потухло, не оставив следов.       Сон не шел. Взбудораженный всплеском Силы, Андрей тупо пялился в потолок и слушал тихое сопение Марата. Он задумался, а что, если действительно эта паучиха доберется до Суворова или до Юльки, нарушив свое обещание, пусть и данное под угрозой? Что он с ней сделает? Сорвать кулон с её шеи непросто, это понятно, но что потом? Она здесь точно не одна – это как пить дать. Скорее всего, и повариха тоже при делах. Кто-то еще из персонала? Вообще, как давно они всем этим промышляют? А что? Удобно. Приехала компания друзей, подпили и товарища из виду потеряли. Кто будет разбираться, куда он ночью пошел? А тут вокруг лес, несколько озерец, - сгинул, да и шут с ним! Уже потом летом найдут кости.       Андрей определенно не питал иллюзий по тому поводу, что именно паучихи делают с похищенными людьми. Читал как-то в энциклопедии, когда готовил реферат по биологии. Сначала паук ловит свою жертву с помощью паутины, потом впрыскивает в нее яд и ждет, когда все внутренние органы растворяться и превратятся в питательный бульон, который потом паук с удовольствием выпивает. Было ли все именно так, Васильев не знал. Да и знать не хотел. В конце концов, некоторые люди сами виноваты, что становятся жертвами подобных существ. Скидку можно сделать только детям, которые не понимают всей опасности, когда некто крайне странного вида зовет их гулять в заброшенный дом.       Вообще, Васильев сначала не врубался во все происходящее с этими «истинными обликами колдунов и ведьм». Ну, да, видел Давида. Страшила, каких поискать нужно, с этими его клыками в деформированной челюсти, неестественно длинными руками, оканчивающимися острейшими когтями. И глазищи еще эти, - горящие желтым, змеиные, гипнотизирующие. Давид тогда сказал ему, что настоящий облик отражает суть и Силу самого колдуна, и чем меньше произошло физических изменений, когда Сила вошла в свой пик, тем лучше. И опять же по утверждению Давида его облик – это почти что лучшее, что может достаться колдуну. Некоторым же везло гораздо меньше. Сила настолько меняла их облик, что они становились больше какими-то калечными мутантами, чем людьми.       Андрей поднялся с кровати и подошел к окну. Из открытой форточки тянуло свежим морозным воздухом, в котором едва ли угадывался запах леса. Детская площадка, что располагалась чуть поодаль была не освещена, фонари горели только вдоль пешеходных дорожек. И как же странно было увидеть, как несколько женщин выходят откуда-то из-за угла здания и гуськом направляются в сторону хозяйственных построек. Васильев присмотрелся и увидел, что их движения были неестественные, будто бы им было не удобно идти на двух ногах. Они все выламывались, шатались, спотыкались, и едва выйдя из-под света фонаря, разом упали на землю, становясь похожими на пауков. Андрей успел насчитать как минимум пять человек. И это значило, что его догадка о том, что здесь промышляет целое гнездо паучих, оказалась правдива.       Он неслышно чертыхнулся и вернулся обратно в постель. Вспомнилось продолжение их разговора с Давидом.       «- И что делают те, кто теряет человеческий облик? – спросил Васильев, отпивая из стакана гранатовый сок. - Начинают новому образу соответствовать, - Давид пригубил вино. – Начинают охотится, уподобляясь животным. Помню был случай. Воспитанница Савелия приняла Крещение и через несколько дней пропала. Тогда на уши весь околоток поставили. Даже милицию подключили, сказали, что она дочка какого-то авторитета. - Нашли? – Андрей с любопытством посмотрел на мужчину и поёрзал на диване. - Конечно, нашли. В подвале морга. Вернее, из подвала был прорыт лаз еще ниже прямо в земле, и уже там она обустроила себе обиталище, - Давид чуть скривился от воспоминаний. - И это чья сущность у нее проявилась? – Андрей взял с тарелки кусок яблока и смачно им прохрустел. - Жук-могильщик, - сказал мужчина и едва заметно подернул плечами. – Она таскала трупы из морга и закапывала их там. Этим же и питалась. Даже какого-то повернутого на кладбищах и смерти себе санитара урвала, что он успел её обрюхатить. - Фу, блять, Давид, это ужасно, - Васильев залпом допил сок и налил себе еще. - Что да, то да, - мужчина пожал плечами. – Но она, Надя, всегда такой была. Постоянно с насекомыми вошкалась, даром, что талантливая. Я предупреждал Савелия, что это ничем хорошим не кончится.       Повисло какое-то густое и тягучее молчание. Давид пил вино, Андрей – гранатовый сок. Каждый думал о своем. - И что вы с ней сделали? – через некоторое время Андрей напряженно посмотрел на Давида. - По негласному правилу внутри магической братии мы поступили так, как делали всегда, - он вздохнул. – Сожгли её и всех причастных. - А ребенок? Или она была только беременна? – резко севшим голосом спросил Васильев. - И ребенка тоже. Он родился уже не человеком. Частично, - Давид ответил с такой холодностью в голосе, что парню стало от этого жутко. - А если я… Если я стану таким же, как она? – Андрей заглянул в глаза Давиду. – Ты тоже меня сожжешь? - Я знаю, что ты хочешь, чтобы я ответил «нет», но по-другому быть не может, Андрей, - Давид поднял руку и погладил парня по голове, а потом опустил ладонь ему на щеку, проводя большим пальцем под глазом. – С тобой такого не случится. Я этого просто не допущу, - мужчина подсел ближе и взял лицо Васильева в обе руки. – Ты – особенный, Андрей. - Я – обычный, - прошептал парень, завороженно глядя в змеиные глаза. - Для меня ты – особенный, - Давид улыбнулся, следом за этим целуя Андрея в лоб. - И рече Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию.       Андрей прикрыл глаза, отдаваясь ласке прохладных ладоней.» ***       Последующие дни проходили вяло и однотипно. С утра завтракали, потом гуляли по территории или катались на лыжах, обедали и до вечера пропадали на катке. Андрей и Марат отказывались ходить на вечерние дискотеки, ссылаясь на усталость, но при этом сами время проводили достаточно активно, экспериментируя с рукоблудием. Суворов все же немного стеснялся, и это было заметно по тому, как он дергался, стоило Васильеву взять его за член, а на каждое промедление он вскидывался, чуть ли не готовый сбежать. - Марь, ну ты чего дергаешься? – Андрей поднял голову и внимательно посмотрел на друга, не прекращая поглаживать чужой лобок. - Ну а что ты тормозишь? – с неясной обидой в голосе спросил парень. - А как надо? Чтобы с места – в карьер? – Васильев поцеловал его под челюстью. - Ну а что ты со мной, как с девкой? Наглаживаешь, целуешь, - Марат отвернул алеющее лицо в сторону и спрятал его в сгибе локтя. - Боже, Марат, ну и каша у тебя в голове, - вздохнул Андрей и основательно взялся за чужой член. – А что мне надо с тобой делать? – он навис над Суворовым. - Я не знаю… Ах! – Марат дернулся, когда Андрей потер большим пальцем под уздечкой. - Марь, - Васильев наклонился к самому уху и зашептал. – Хочешь в рот возьму? Давай ртом попробую, м? – лизнул за ухом. – Можно?       Разморенный лаской и приближающимся оргазмом Марат не сразу сообразил, что именно предлагал ему Васильев. И только, когда до него дошло, он резко вскинулся, отталкивая друга от себя. Грудь заходила ходуном от тяжелого возмущенного дыхания. Суворов сел, сводя ноги и прикрываясь руками. - Ты чего? – Андрей растерянно на него посмотрел. - Это ты – чего? Вафлёром заделаться хочешь? – гневно зашептал Марат. – Еще скажи, что в жопу… - Марат, - Васильев выпучил глаза от удивления. – Ну ты что такое несешь? Я же просто хочу тебе приятно сделать. Почему я должен от этого вафлёром становиться? - Если хер чужой в рот берешь, то и вафлёр получается, - так же тихо, но несколько неуверенно ответил Суворов. – Еще скажи, что забыл об этом. - Боже, блять, - вздохнул Андрей и потер чистой рукой глаза. – Ты долго еще собираешься по уличным законам жить? Выдохни, мы – «отшитые», обычные чушпаны. И у нас за то, что мы делаем друг с другом, никто не спросит. - С тебя до сих пор не спросили за «отшив». А уже времени сколько прошло, - язвительно заметил Марат, а потом будто напугано продолжил: - Если Турбо будет спрашивать, то он из тебя отбивную сделает из-за того, что ты знаешь про них с Вахитом…, - он посмотрел широко распахнутыми глазами на Андрея, будто до него только сейчас дошла вся суть ситуации. – Он же просто убьёт тебя… - Ну пусть попробует, - ухмыльнулся Васильев, чувствуя в груди двойной перестук. – Марь, никто ничего мне не сделает. Расслабься. И, вообще, мы про другое говорили. - Нет, вот теперь мы будет говорить про это, - Суворов наклонился, чтобы поднять с пола плавки, но Андрей дернул его обратно, тут же пихая руку ему между ног. - У тебя стоит, - заметил очевидное Васильев, накрывая ладонью влажную головку. - Андрей, - Марат крепко схватил его за запястье, убирая руку. – Все, стой. Реально надо подумать, что делать с Турбо. - Марь, расслабься, - Васильев коротко поцеловал его в губы. – Ничего не надо делать. Что загадывать? Курочка в гнезде, яичко в пизде. Куда раньше времени торопиться? - Не понимаю я твоего спокойствия, - Суворов нахмурился, сведя брови. - А я не понимаю, почему тебя так сильно беспокоит, что я хочу сделать тебе приятно ртом, - Андрей провел кончиками пальцев по Маратовым бедрам, от чего те покрылись мурашками. - Блять, Васильев, - Марат несильно хлопнул его по руке. – Я же сказал. Или прям в вафлёры записаться захотелось? - И я тебе еще раз говорю, что никто за это с нас ничего не спросит. Ну, если ты не пойдешь и сам не расскажешь кому-нибудь. Я вот вообще в этом проблемы не вижу, - Андрей подсел ближе, чтобы заглянуть Суворову в лицо, но тот его старательно отворачивал. – Ну, Марь. - А тебе вот так прям хочется хер пососать, да? – вспылил парень, дерганным движением поднимаясь на ноги и отходя от кровати. - Сейчас, допустим, нет, я про в целом, - Васильев заскользил взглядом по голым ногам и округлым ягодицам, чуть прикрытым низом футболки. - В целом, это все, - он встал вполоборота и помахал рукой, указывая на себя и на Андрея. – Зашквар полный. Чтобы пацан с пацаном… А, ты еще хочешь хер пососать. Если бы Вова узнал, то он от нас бы и мокрого места не оставил. Он же мне с малечка обо всем этом рассказывал. Знаешь, что Чайники сделали с парнем, когда узнали, что он их «этих»? - И что же? – Андрей сложил руки на груди, оскорбленный словами Марата. - По кругу пустили, а потом обоссали и по всем группировкам разнесли за парня этого. Вовка тогда «пришился» недавно. И старшие ему обо всем этом рассказали, - Суворов все же надел плавки. – Ну и потом он, того. Повесился. - Это, конечно, очень грустная история. И мне даже, наверное, жаль этого парня, но как это относится к нам? – Васильев встал с кровати и принялся одеваться. – Если ты не заметил, то мы больше не с улицей. Вова… Да Богу одному известно, где Вова. И даже если он объявится, то ему тюрьма светит первым делом, и то, если до него домбытовские раньше не доберутся. И, конечно же, очень приятно слышать, что ты считаешь наши отношения «зашкваром полным», Марат. - Блять, да я не это имел в виду, - Марат тут же подошел к Васильеву и взял его за руку. – Я про вообще. Ну, что типа пацан с пацаном ходят. А у нас с тобой… Ну, это…, - он зарумянился щеками и опустил голову вниз. – Ну, чувства. Знаешь, как ты мне… - Но при этом пацан с пацаном – зашквар, а хер пососешь – вафлёр? – Андрей выдернул руку из чужой ладони. – Скажи еще, что если потрахаться, то сразу опущенным станешь. Так получается?       Марат смотрел на Андрея в смятении, сам себя не понимая. И было что-то такое надломленное в его взгляде, что хотелось это доломать до конца, чтобы выбросил всю эту уличную чушь из головы, чтобы уже выдохнул и самому себе признался в очевидном. Нет никаких «этих», нет ни вафлёров, ни помазков. Есть просто чувства человека к человеку. И иногда так случается, что оба эти человека одного пола. И никто, и ничто не должны на это влиять. - Андрей, я… Я не знаю. Просто это… Ну всегда так было, понимаешь, - Суворов опять взял его за руку. – То, что у меня к тебе… Ты знаешь, как я долго не мог принять это? Бесился постоянно. Даже с Айгуль начал встречаться, чтобы херню эту из башки выбить. А все равно. Я себе-то не сразу признался, что так бывает, что со мной такое происходит. Понимаешь, в башке все это сидит. Я вот тебя целую, а у меня в башке Вовиным голосом: «Не зашкварно тебе, Марат, пацана целовать?». Понимаешь? - И что с этим теперь делать? Не будешь же ты постоянно на это оглядываться? Тем более, что Вова, ой, как не факт, что вернется, - Андрей начинал злиться. - Не могу же я взять это и просто выкинуть из головы? – тоже начинал психовать Суворов. – Я «пришился», когда мне только двенадцать исполнилось. И до этого брат постоянно рядом был со всеми этими уличными законами! Я рос с этим со всем! И как мне теперь от всего этого отказаться? Я ради тебя через себя переступил, чтобы, признаться. Думал, что ты мне втащишь, и отпустит. А ты тоже… Такой же оказался. - Какой – такой же? – Андрей подумал, что если Марат сейчас скажет «из этих», то он обязательно ему втащит. - Дебил влюбленный, - ответил Суворов и сам же от своего ответа охренел, вылупившись на Васильева.       Андрей тоже во все глаза уставился на друга, переваривая услышанное. Злость как рукой сняло. Появилось какое-то определение для того, что происходило между ними, и не из уличных понятий, а простое, человеческое. Васильев прокатил это слово у себя в голове.       «Влюбленность».       Андрей шагнул ближе к Марату и внимательно посмотрел на него. Тот все еще удивленно глядел распахнутыми глазами, не до конца догоняя сказанное. Его глаза – темно-карие, в неярком свете настольной лампы казались почти что черными, родинка на правой щеке манила поцеловать. Андрей поддался этому порыву и совсем невесомо коснулся её губами. Потом дорожкой осторожных поцелуев прошелся до губ и тоже легко их поцеловал. Марат, наконец, вышел из ступора и ответил, повторив поцелуй. - Я влюблен в тебя, Марь, - прошептал Андрей. - И я тоже, - Суворов сглотнул, будто слова вызывали у него физическую боль. – В тебя… Влюблен. ***       За день до отъезда на базу приехала милиция и подняла такой шухер, что практически все отдыхающие потом ходили нервные и дерганные. С самого утра по всем корпусам пустили поисковых собак, в номера буквально врывались, едва постучав. Наверное, пропал кто-то важный.       В дверь комнаты парней кто-то грозно колотил вот уже несколько минут к ряду. - Открывайте! Милиция! Блять, Иваныч, если сейчас не откроют, то ломать придется, - забасил мужской голос. - Ты точно проверил, что здесь есть постояльцы? – раздался хрипловатый голос пожилого человека. - Два раза проверил. Открывайте!       Андрей подпрыгнул с постели, толкнув Марата. Тот едва пошевелился и, закутавшись обратно в одеяло, опять заснул. Васильев же судорожно пытался сообразить, что происходит и откуда идет звук. За окном было все еще очень темно, а в комнате еще и холодно, потому что они как обычно не закрыли с вечера форточку. - Открывайте!       Наконец, Андрей сообразил, что ему делать. Он быстро разворошил кровать Марата, будто бы в ней спали, натянул штаны и, потирая глаза, открыл дверь. - Ну, наконец-то! – воскликнул высокий мужчина в зимнем кителе с погонами капитана. – Капитан Камнев, - он мельком показал удостоверение. – Доброе утро. Я хотел бы задать вам пару вопросов. - Он несовершеннолетний, - растрепанная Диляра выбежала из комнаты, едва накинув халат. – Я – его опекун. - Здравствуйте, - капитан развернулся к женщине. – Капитан Каменев. - О чем вы хотели поговорить? – Диляра скрестила руки на груди, ёжась от холода. - На днях здесь, на базе отдыха пропал мальчик, - он достал из внутреннего кармана кителя фотографию. – Опрашиваем всех, кого можем, чтобы его найти. - Нет, - Диляра отрицательно покачала головой, поглядев на фото. – Я не видела такого. На хоккейной коробке были какие-то мальчишки, но мы далеко были, на другом катке. Андрей, может, ты его узнаешь?       Фотография оказалась в руках у Васильева, и он внимательно на нее посмотрел. Там был изображен полный мальчик с надменным взглядом и копной кучерявых волос. Что-то общее проглядывалось у него с Искандером. Андрей поджал губы. - Видел его вчера в столовой, когда в комнату возвращался. Он с кем-то сидел за столом, я не запомнил. У него вроде номер на первом этаже, - парень зевнул, прикрыв рот кулаком. - Эх, - капитан снял формовку. – Это мы уже знаем. Хорошо, спасибо. Прошу вас не покидать комнаты до обеда. Иваныч! Здесь тоже ничего! – мужчина легко сорвался с места и направился к своему напарнику, который разговаривал с другими людьми на этаже. - Андрей, - Диляра подошла к парню и осторожно положила руку на голое плечо. – Ты чего выскочил полуголый? Заболеешь. Ой, это от вас так сквозняком тянет? Закрывай скорее, а то простынете. - Да все нормально. Там в комнате батареи пашут, что дышать нечем, - он улыбнулся ей, наслаждаясь материнской заботой, направленной только на него одного. - Все равно, проветрили и закрыли. Лучше под пододеяльниками спите, чем потом дома лазарет разводить, - она погладила его по волосам. – Кажется, ты еще сильнее вытянулся. - Наверное. Я даже и не заметил, - Андрей разулыбался еще шире. – Вы очень вкусно готовите. Юлька очень любит ваши кыстыбыи. - Ха-ха-ха, - засмеялась Диляра. – Она вчера мне сказала, что, если можно было бы есть только их, она бы и ела. А ты, правда, видел этого мальчика вчера? - Да, мы с Маратом с катка возвращались. Он в столовой сидел с кем-то еще. Но я так мельком посмотрел, не запомнил, - ответил Андрей, чувствуя что-то странное внутри, говоря правду взрослому человеку. - Ну, хорошо, - женщина опять погладила его по плечу. – Марат еще спит? - Его танком не поднимешь! - Что есть, то есть, - согласилась Диляра. – Ну, ладно. Иди, поспите еще. Если что, я разбужу.       Андрей вернулся в комнату, закрыл дверь на ключ и опять вернулся в кровать, оттеснив Марата к стене. Суворов во сне что-то недовольно пробурчал, но потом, почувствовав теплое тело рядом, повернулся к Васильеву лицом, уткнулся носом в ключицу и переплел их ноги. Андрей обнял его и опять провалился в неглубокий сон.       Через какое-то время в дверь тихонько постучали, скорее, даже поскреблись. Васильев нехотя разомкнул глаза и принялся выбираться из-под такой приятной теплой тяжести Марата, что ему даже было жаль вставать. Уже шаркая к двери, подумал, что это скорее всего, Диляра, либо принесла завтрак, либо какие-то новости. Поэтому, как-то вообще без задних мыслей открыл дверь и очень сильно удивился, увидев на пороге администраторшу. Она стояла, напряженно оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог в любой момент выскочить из-за угла. - Что? – недовольно спросил Андрей, шагая вперед и прикрывая за собой дверь. - Привет, - она попробовала улыбнуться, но получилось, скорее, просто обнажить зубы. – Менты к вам уже заходили? - Заходили. И поспать не дали. И ты тоже не даешь, - Васильев на нее зло посмотрел. – Что надо? - Да тут… Проблема одна, - девушка, нервничая закрутила в руках свою подвеску, от которой исходила фоном Сила. – Мальчишка, которого ищут… Мы забрали его, - она встрепенулась и добавила. – Но он жив! Жив. - И что ты от меня хочешь? – Андрей бросил безразличный взгляд в окно. - С-с-сотри ему память. Мы его вернем. Он какой-то важный оказался. Мы не хотим проблем, - её движения были дерганные, неприятные, будто она хотела почесаться, но все время сдерживала себя. - А мне что с того? – продолжал набивать себе цену Андрей. - Заплатим, не обидим. Тебе сложно, что ли? – она с укором посмотрела не него шестью парами черных глаз, поблескивающих в свете лампы. - Да нет, несложно, - ответил парень, взвешивая все «за» и «против». – Тебя как зовут хоть? - Варвара, - удивленно ответила девушка. - Я – Андрей. Ладно, веди.       Они быстро на цыпочках направились вниз, минуя несколько ступенек за один шаг. Уже на подходе к кухне Андрей как-то фоново забеспокоился – а не развод ли – все это часом? Сейчас уведет куда-нибудь, да поминай как звали. - Стой, а куда мы идем? – Васильев схватил девушку за руку, чуть дергая на себя. - В гнездо, куда еще? – она раздраженно выдохнула. – Давай быстрее, пока менты с обыском сюда не пришли. - Ты же не пытаешься меня обмануть? – он чуть сильнее сжал руку Варвары, от чего та заметно дернулась. - Нет, не пытаюсь. Оно нам надо – с места насиженного уходить? Мы тут уже несколько поколений живем. Куда мы пойдем? Некоторые уже даже обратно обращаться не могут. Так и ходят как пауки, - сказала она с явной тоской в голове.       После этого Андрей выдохнул и уже без опасений пошел за Варварой, в случае чего надеясь на свою Силу.       Они прошли в кладовку, и Васильев заметил, что на противоположной стене за стеллажом со всякой консервацией располагалась неприметная дверь. Она была неплотно прикрыта, и чувствовалось, как сквозняк гуляет по полу. - Пошли, - махнула девушка, с легкостью отодвинула металлический стеллаж и открыла дверь.       В нос тут же ударил запах тухлятины. Парень поморщился, но все же шагнул внутрь. Помещение было искажением пространства и представляло собой какую-то сферическую комнату из камня, поросшего мхом и какими-то неизвестными Андрею растениями. Освещалось пространство какими-то шарами, парящими под круглым каменным сводом, напоминающими медуз. Все стены были оплетены паутиной со множеством коконов. И сейчас одна из паучих делала новый, кутая туда кого-то бедолагу. В ней едва угадывался некогда человек. На месте нижней части тела было вполне себе паучье жирное брюхо, по бокам которого болтались деформированные человеческие ноги. Туловище все ещё было человеческим, но каким-то изломанным, неестественным. Паучиха тянула тончайшую нитку паутины из своих желёз и тонкими руками с невероятно длинными пальцами ткала кокон, запеленывая, видимо, спящего человека.       Васильев внимательно рассматривал эту паукообразную женщину и испытывал какое-то смятение. Он, конечно, помнил, что ему говорил Давид по поводу таких колдунов, но так то – слушать, а другое – видеть. В голове пока все это плохо укладывалось. Даже появилось какое-то иррациональное желание, чтобы все это оказалось всего лишь сном или бредом разгоряченного температурой мозга. В очередной раз от привычного восприятия вещей не осталось и следа, Мир, что окружал Андрея, стал еще больше, чем несколько секунд назад. - Ну и где этот парень? – спросил Андрей, оглядываясь по сторонам.       Паучиха дернулась, прервалась и, как это свойственно насекомым, быстро развернулась и чуть отползла в сторону. - К-х-хто это? - прошелестела она, клацая хелицерами. - Алёнка, все нормально, он поможет, - Варвара сделала несколько неуверенных шагов вперед, выставив перед собой руки. – Все хорошо будет. Ты куда мальчишку дела? - Запеленала, - паучиха не сводила с Андрея все свои шесть глаз. - Его вернуть надо. Нельзя его есть, - Варвара подошла к ней и осторожно погладила по руке. – Где ты его запеленала? - Там, - паучиха неясно махнула рукой в сторону, но девушка ее поняла и тут же направилась к нужному кокону.       Оставленный без присмотра Андрей чуть потоптался на месте, а потом с интересом принялся разглядывать какие-то странные растения, напоминающие папоротник. Алёнка все еще продолжала внимательно следить за ним, но никаких попыток напасть не предпринимала. - С каких пор еда сама приходит к нам в гнездо? - раздалось откуда-то сбоку.       Андрей вздрогнул. Ещё одна паучиха показалась из тени. У нее тоже вместо ног было брюхо с лапками, но выше талии она выглядела, как человек.       «Повариха. Прекрасно.» - пронеслось в голове у Васильева. - Я – не ваша еда, - ответил он спокойно. – Варвара попросила помочь. - И чем же ты поможешь, маленький колдун? – паучиха подошла ближе и практически нависла над парнем, выпрямившись на лапках, она стала в разы его выше. - Сотру парню память, - Андрея передернуло от омерзения из-за пахнувшего еще сильнее запаха разложения. - Даже опытные колдуны, которым больше сотни лет, не всегда могут такое сотворить, - она пощелкала хелицерами. – А ты и подавно. Тебе лет-то сколько? - Боже блять, что вы все до моего возраста доебались? – вздохнул Васильев. – Ну, шестнадцать, допустим. Как это вообще связано с тем, что я что-то могу, а что-то – нет? - Ха-ха-ха, - повариха стрекочуще рассмеялась. – Молоко еще на губах не обсохло, чтобы такое уметь. Ты хоть крещенный? - Нет, не крещеный, - Андрей отрицательно мотнул головой, чуть отходя назад, чтобы противный запах не так сильно набивался в нос. - И не крещеный, а так много о себе думаешь, - паучиха шлепнулась на брюхо, раскидав лапки по разным сторонам. – Ладно, живи. Чувствую, что в тебе достаточно Силы, чтобы хоть что-то сделать. - Э-э-э, спасибо? – нагловато отозвался парень. - Ты не подумай, что мы прям уж такие плохие, - зачем-то вновь заговорила паучиха, наблюдая, как Варвара освобождает мальчика из кокона. – В основном в лесу паутину на животных ставим. Но Алёнку после Крещения изменило сильно, вот она и таскать людей начала. - Ну так поговорите с ней. Объясните, что так делать не надо, – Васильев сложил руки на груди. - Мы и разговаривать пробовали, и ругали, и тут закрывали, - как-то устало и печально отозвалась паучиха. – В ней теперь больше от паука, чем от человека. Она следует своим инстинктам. Летом еще вроде ничего было, даже обратно в человека обращалась. А теперь, - женщина махнула рукой. – Паутину целыми днями ткёт и на потолке сидит. - А где остальные? – как-то невпопад спросил парень. - В другом гнезде, - ответила паучиха.       Замолчали, оба наблюдая, как Варвара рвет паутину, чтобы освободить мальчишку. - Мой, прости Господи, учитель мне рассказывал, что там у его коллеги воспитанница тоже слегка кукухой отлетела после Крещения. Дошло до того, что они её сожгли, - пространно рассказал Андрей, все еще чувствуя себя странно, что он разговаривает с паучихой. - Страшная участь, - закивала головой повариха. – Но, видимо, там совсем плохо было? - Она трупы из морга воровала и прятала. Жуком-могильщиком была, - Андрея передернуло от воспоминаний об этом рассказе. - Да, что-то такое припоминаю. Было-было. Там, вроде, сам Владыка был. - Кто? - Владыка, ты что не знаешь? – удивленно выпучила паучиха все шесть глаз. – Истинный Мастер… - Его, случаем, не Давидом звать? – Васильев выгнул вопросительно бровь. - Ты что? Не зови его так! Владыку по имени могут только избранные называть. Остальные его зовут «Высокопреосвященство» или «Владыка», - она чуть осуждающе покачала головой, а парень, едва услышав это, уже начал придумывать как будет угорать над Давидом. - Получается, я – избранный, - Андрей пожал плечами. – Давид – мой учитель. И я его не только «Давидом» зову, но и на хер послать могу. - Что? – женщина аж привстала от услышанного. – Ох, как неловко. Прошу прощения… Ты… Вы, правда, его ученик? - Ну, других Давидов я не знаю. Так, что да. Я его ученик, - ответил Андрей с гордостью в голосе. - Так, от чего раньше не сказали? Мы бы вам и комнаты получше дали, и еду бы отдельно готовили, - сразу растеклась в любезностях повариха. - Да не надо ничего, - отмахнулся Васильев. – Мы уж так, по-простому. Тем более, те, с кем я приехал ничего про меня не знают. - Мам, помоги, а! – крикнула Варвара и паучиха-повариха тут же направилась к ней.       Через несколько секунд перед Андреем опустили бессознательное тело парня. Вся его одежда была в паутине. Он выглядел бледным, и казалось, что его грудь почти не поднимается от дыхания. - Он спит из-за яда, - сказала запыхавшаяся Варвара. - И как его разбудить? – спросил Васильев, осматривая его. - Я думала, что ты с этим поможешь, - паучиха тут же дернула её за руку, а потом что-то прошептала на ухо, от чего глаза девушки округлились. – Прости…те, Мастер, за грубость, - она резко поклонилась, от чего её длинные волосы, забранные в косы, замели пол. - Да хватит вам, - чуть смущенно отмахнулся парень. – Не надо выкать. Я – просто Андрей. - Не думаю, что Владыке понравилось бы, если бы его ученику тыкали, - паучиха потопталась на лапках. - Ай, ладно. Давайте так попробуем.       Андрей присел на корточки перед парнем и внимательно его осмотрел. Укус на шее он быстро залечил заживляющей формулой, а потом припомнил еще одну, которую Давид ему говорил как раз тогда, когда заставлял учить токсикологию. Парень глубоко вздохнул, давая силе заструиться по венам, и зашептал, водя руками над телом. Сначала ничего не происходило, но потом мальчик задышал глубже, забулькал горлом и рывком перевернулся на бок, выташнивая из себя желудочный сок вперемешку с ядом. Когда уже остались только сухие спазмы, он пришел в сознание. - Что…? – он шлепнулся на задницу и неверяще посмотрел на паучиху. – А-а-а-а-а! Его крик разнесся по пространству и, отталкиваясь от каменных сводов, неприятно резал слух. - Замолчи! – припечатал его Васильев, поднимаясь на ноги. – А теперь встань. Забудь все, что ты здесь видел. Ты все это время прятался… У вас тут подвалы есть? – обычным голосом спросил он у женщин. - Есть, под актовым залом. Там хлам всякий валяется, им не пользуются почти, - быстро протараторила Варвара. - Ты все время прятался в подвале актового зала. А теперь иди, - закончил Андрей и чуть пошатнулся, почувствовав головокружение.       Мальчик как сомнамбула направился к выходу, едва поднимая ноги. - Спасибо, спасибо большое, Мастер, - паучиха закланялась Андрею. – Если бы не вы, то никто не знает, чтобы было. - Да ладно вам, все нормально, - неловко отмахнулся Васильев. – Было бы что… - Спасибо, - подхватила Варвара. - Да, правда, хватит. - Вот, это в благодарность, - паучиха засунула руку в карман фартука и достала из него небольшую бархатную коробочку, сразу отдавая Андрею. - Что это? – парень забрал презент и тут же его открыл. В специальных прорезях бархатной подушечки лежали две запонки и зажим для галстука с синим камнем на конце. Судя по цвету металла, те были либо серебряные, либо еще какие, - Васильев в драгоценных металлах не разбирался. – Спасибо, но я… - Это белое золото, - тут же подсказала паучиха. – С сапфиром. Очень дорогая вещь. Как раз к вашим глазам. - Ха-а, ладно. Спасибо еще раз, - Андрей немного неловко улыбнулся. – Если мы закончили, то я пойду. А то меня потерять могут. - Конечно-конечно, - закивали женщины. - Эм, ну, до свидания.       Они еще раз ему поклонились, и парень почувствовал себя от этого жеста максимально неловко. Будто он вдруг стал кем-то важным, и ему пытались угодить. Васильев быстро вышел из паучьего логова и, зыркая по сторонам, быстро направился обратно к себе.       Когда он вернулся в комнату, Марат все еще спал. Андрей запер двери и первым же делом припрятал в свою сумку коробочку, только потом разделся, мигом скользнул к нему под одеяло и крепко обнял Суворова, который тут же завозился, пододвигаясь. - Ты чего? – сонно спросил Марат. - В туалет ходил, - Андрей легко поцеловал его в щеку. - Угу, - Суворов закинул на друга ногу и руку. – Холодный. - Сейчас согреюсь, - Васильев тоже притерся ближе, пихнув колено между Маратовых ног. - А с утра кто в дверь стучал? – едва разборчиво спросил Марат. - Менты. Мальчика какого-то искали. - Нашли? - Нашли. - Ну тогда я еще посплю. - Ага, я тоже.       Андрей прикрыл глаза, но сон не шел. Даже тепло чужого тела, забиравшееся под кожу, не помогало заснуть. Опять был взбудоражен Силой, опять видел то, что обычные люди и представить себе не могут. Как-то запоздало накатил какой-то не умещающийся в груди ужас от осознания всего этого. Женщины-паучихи. Наполовину люди, наполовину пауки. Парень только сейчас как-то догнал, что он вообще видел. Разве такое возможно? Разве это не противоречит естественным законам Природы? Разве это не является чем-то неправильным? Разве такое может существовать? Искаженные черты лица, где вместо рта хелицеры, человеческие ноги, болтающиеся по разные стороны брюшка, будто рудименты. Неестественно длинные руки, ловко плетущие коконы из паутины. Что это вообще такое? Насмешка или Торжество над Природой?       Вздохнул. Дрожь прокатилась по телу. Марат нахмурился во сне.       «Ладно.» - подумал про себя Андрей. – «Ладно. Давид же с этим как-то живет. И Савелий тоже. И другие колдуны, наверное, тоже. Приняли как-то. Осознали. Не сошли с ума. Надо просто это пережить. Пережить и принять. Ничего страшного.»       Подумал потом о запонках и зажиме для галстука, о том, чтобы заложить в ломбард, но эта мысль ему не понравилась. А потом осенило. Он ведь так и не придумал, что подарит Давиду на Новый Год. В целом, такой подарок подходил. Паучиха сказала, что там в зажиме сапфир, значит, он подойдет к костюмам мужчины, - тот практически всегда выбирал темно-синие оттенки. От этой мысли чуть отпустило. Ужас притупился и осел куда-то в глубину сознания.       Марат опять завозился, ткнулся носом Андрею в шею и причмокнул губами. Васильев глубоко задышал, напитываясь чужими беспечностью и незнанием. От Суворова пахло мылом, чуть его естественным запахом и кремом для лица, который им всучила Диляра, веля мазать щеки перед выходом на улицу. Андрей положил руку Марату на спину и прижал его к себе еще плотнее.       На улице пошел снег.