Маглокровки

      — Спасибо, что согласилась пойти со мной, — сказала Алекс Лючии, глядя на воды Чёрного озера.       Вчерашний вечер… Александра не знала, что и думать. Ей было настолько неловко, что даже попытаться обдумать всё она не могла, а зайти в Большой зал и вовсе оказалось выше её сил. Алекс пораньше спустилась из гостиной Когтеврана, подсторожила Санторо у гостиной Пуффендуя и предложила позавтракать на улице, подальше от замка. По пути к Чёрному озеру Йовчев нехотя пересказала подруге события вылазки в кабинет Филча — пусть от стыда она была готова провалиться под землю, ей жизненно необходим был совет. К счастью, Лючия слушала молча и лишь изредка бросала на подругу сочувственные взгляды.       — В общем, Лючия, всё это было очень странно… Джордж вёл себя совсем по-другому, как будто его подменил кто. И тот шар… Слишком уж он на него пристально смотрел, мне кажется, это точно должна быть придумка Уизли. И если так… То он специально не сказал мне о свойствах этой штуки, специально выспрашивал, и в общем-то поступил очень низко.       Утренний ветерок трепал жухлую траву, в воздухе витал запах прелых листьев, солнце уже совсем не согревало. Александра вгляделась вдаль и невольно поймала себя на мысли, что в Дурмстранге наверняка уже выпал снег.       — Ну… — неуверенно протянула Лючия. — Ты права: ту штуку они изобрели в прошлом году, а потом её отобрал Филч и куда-то спрятал. Забавно, что именно ты её нашла — даже у Уизли этого не получилось. Меня бы тоже всё это обидело…       — Мне не было обидно, — поспешила поправить подругу Александра. — Меня это скорее напугало.       — Напомнило прошлый опыт? — тёмные глаза Лючии лучились пониманием и сочувствием. Александра кивнула, и Санторо продолжила: — Ты сказала, что Джорджа будто подменили… Уверена, что это был не Фред?       — Наверняка. Поначалу всё было как обычно. Да и мне не кажется, что Фред стал бы делать всё это… И что Джордж вообще с ним так обменялся бы.       — Тогда, возможно, Джордж испытывал что-то. Иногда от их прототипов весь замок на уши встаёт, — Лючия замолчала и уставилась на воду, искоса поглядывая на подругу. Йовчев вздохнула и покачала головой:       — Лючия… Ты хочешь что-то спросить?       — Ну, я… Не совсем…       — У тебя всё на лице написано… И я даже догадываюсь, что это будет за вопрос.       Лючия смущённо улыбнулась и тихо заговорила:       — Алекс, зачем ты… Ну…       — Зачем я его поцеловала? — договорила она за подругу и, дождавшись кивка, через силу ответила: — Я разозлилась. И это, на самом деле, расстроило меня больше всего. И напугало. И сбило с толку. И вообще… Мне кажется, если я расскажу, ты начнёшь меня осуждать.       Александра уже давно ни с кем не говорила по душам, особенно про романтические чувства и связанные с ними запутанности и турбулентности. Теперь уже она украдкой глянула на Лючию, но подруга лишь мягко улыбнулась, налила чай, стащенный из кухни Хогвартса, в чашечку и протянула её Йовчев. Фарфор быстро нагрелся от кипятка и приятно согревал руки. К запаху тины примешался слабый аромат малины и корицы. Собравшись с духом, Алекс заговорила:       — Мне настолько не нравилось то, что там происходило, я настолько разозлилась из-за его попыток вытрясти из меня душу через этот шар, что в конце концов я захотела… Ну… Чтобы и ему стало неприятно. Я по себе знаю, как бывает больно слышать, что твои чувства и переживания, вызванные определённым человеком, для него самого не больше, чем пыль под ногами. Я… Когда я поняла всё это, я не смогла уснуть. Только думала обо всём этом, думала, думала… Я не знаю, что делать, Лючия.       — Я не совсем понимаю, за что именно я должна бы тебя осудить? — задумчиво протянула Санторо после небольшой паузы. — Тебе было неприятно, ты решила отплатить тем же сиклем. Поступок не очень красивый, но довольно обычный.       — Ты не понимаешь, — взмахнула Алекс рукой. — И я даже не знаю, как объяснить, что именно меня тревожит… Я не знаю, с чего начать.       — С чего-нибудь, — пожала Санторо плечом, и её бесчисленные подвески весело звякнули. — А там уж разберёмся, что ты хотела сказать.       По-осеннему холодный ветер поднял на Чёрном озере волны, и их шум немного успокоил Александру. Она отпила из чашки, обдумала всё ещё раз и тихо заговорила. Чай уже начал остывать.       — Я часто говорила о том, какими были мои прошлые отношения… Это был болезненный опыт. И я привыкла думать, что ничего, кроме страхов и тревог, я больше оттуда не вынесла. Привыкла думать, что я — пострадавшая, жертва. А сейчас, получается, я сама использовала то, от чего страдала. И в такой ситуации уже Джордж стал жертвой, а я внезапно — тираном. Я не думала, что я могу так поступить. И ведь понимаешь, я не сразу заметила, что именно и почему я сделала… Как будто бы из прошлых отношений я забрала и агрессию, и желание причинить боль в дополнение к страхам и всей прочей фигне. Теперь и я сама, получается, могу навредить тем, кого люблю? И даже не заметить этого? — Александра беспомощно взглянула на Лючию. — И тогда мне тем более нельзя сближаться с Джорджем, чтобы он не повторил мою судьбу из-за моих же действий. И тогда мне вдвойне стоит опасаться саму себя. Я… Я совсем не хочу, чтобы кто-либо переживал тот же опыт, что и я.       Йовчев неосознанно приложила руку к своему бедру. Ей казалось, что даже сквозь одежду она чувствует шрамы, которые ежедневно воскрешали воспоминания в её голове. Она поёжилась — не из-за холода, но тревоги. Услышав, как Лючия чихнула, Алекс механически сняла с себя шарф и накинула подруге на плечи.       — А ты сама не замёрзнешь? — услышала Йовчев вопрос Лючии и покачала головой. Подруга вздохнула, подсела ближе и накрыла плечи Алекс половинкой шарфа. — Возможно, в этом есть смысл, но мне кажется, что ты перегнула палку. Ты была напугана, и страх в каком-то смысле крепко связан с твоим прошлым. Ты поступила, не обдумав всё как следует… Да и к тому же, Алекс, ты поцеловала его только из-за злости или всё же сама хотела этого?       — Я хотела, но…       — Тогда, как мне кажется, это не похоже на то, как к тебе относился бывший, — Лючия приобняла Алекс и улыбнулась, заглянув ей в глаза. — Да, ты дала маху, но потому, что слишком много чувств сошлись в одной точке. Ты запуталась, вот и всё. Не будь к себе так строга.       — Нет, — Алекс закачала головой и ещё твёрже повторила: — Нет, строгой как раз таки надо быть, чтобы не допустить прежних ошибок. Факт есть факт: я сделала полную глупость. А если всё спускать на тормозах… Ну нет, давай без этого обойдёмся?       Пока Йовчев говорила, Лючия осторожно забрала из её рук опустевшую чашку, и теперь внимательно рассматривала чаинки. Кудри лезли ей в лицо, Санторо слегка нервно заправила прядь за ухо и отозвалась, не отрывая взгляда:       — Мне всё равно надо практиковаться. А раз ты пила чай и говорила о своих чувствах, то предсказание может быть с ними связано. Посмотрим…       — Да ты мне сейчас наговоришь такого, чтоб я завтра хоть под венец пошла…       Лючия хихикнула и покачала головой:       — Я не Фоули, врать не буду. Всё, не отвлекай меня, надо сосредоточиться…       Александра вздохнула и окинула подругу взглядом. Было сегодня что-то необычное в том, как выглядела Лючия: подвески и браслеты чуть лучше сочетались друг с другом, на щеках едва виднелись румяна, губы её алели явно не от осенней стужи…       — От тебя глаз не оторвать. Собралась куда-то? — улыбаясь, спросила Александра.       Санторо словно и не слышала её, только щёки и кончики ушей порозовели. Йовчев хмыкнула, поднялась и осторожно подхватила волосы Лючии. Буйно вьющиеся и густые, как всегда распущенные и неуложенные — с ними, похоже, Санторо было просто-напросто не совладать. Александра шепнула подруге на ухо:       — Хочешь, сделаю тебе причёску?       — Ой… Ну, если ты уверена, что…       — Да справлюсь, спорю на свою волшебную палочку.       Ещё в прошлой музыкальной группе, в Дурмстранге, Александра заведовала причёсками. Так сложилось исторически: ей нравилось экспериментировать, да и любые волосы почти всегда её слушались. Над головой Лючии ей и правда пришлось попотеть — волосы были хоть и шикарные, но жутко непослушные. В конце концов, Йовчев смогла собрать их в пышный пучок, оставив несколько прядок спереди. Игривые завитки красиво очерчивали лицо Лючии, а освобождённая из-под копны волос шея и вовсе казалась по-лебединому изящной. Поначалу Санторо, взглянув на отражение в воде, засмущалась, но уже через минуту-другую в её глазах заискрилась радость. «Вот и хорошо, может, даже про предсказание забудет», — подумала Алекс, а сама сказала вслух:       — Уж не знаю, куда ты собралась, но все лавры точно будут твоими.       — Да я никуда не собралась… — сбивчиво заговорила Лючия, теребя пальцами подвеску на браслете. — Это так, просто… Ну, просто так. Да, мне, разве что, нужно будет пораньше с репетиции сегодня уйти…       — М-м-м… А что так?       Александра едва сдерживала смех, глядя на растерявшуюся подругу. Санторо отвела взгляд и забормотала:       — Да дела в одном из кружков… Не забивай себе голову. Вот это, — девушка постучала пальцем по чашке, — гораздо интереснее. Тут всё, правда, не так-то просто…       — Неужто всё закончится слезами? — усмехнулась Йовчев и подошла поближе к водной глади. Ветер срывал с деревьев яркие листочки и закручивал над водой. Алекс не очень верила в предсказания, но послушать ей было интересно.       — Нет, напротив. Сейчас период и правда будет трудным: тут недомолвки, ошибочные выводы и… Вот я не уверена, но похоже, что кто-то будет вам мешать. Но эта фигура в сочетании с другими символами не имеет смысла…       — И что за фигура?       Ничего из услышанного пока не было для неё новостью. Александра никак не могла избавиться от ощущения, что предсказатели просто подстраиваются под своего «клиента» и стараются выдать наиболее правдоподобный расклад — возможно, делают они это неосознанно. «Интересно, что она может здесь придумать», — с лёгкой ухмылкой подумала она.       — Какая-то… птица?       — Птица? — усмехнувшись, переспросила Алекс. — Не удивлюсь, если это Эррол опять адреса перепутает.       — Нет, эта птица скорее похожа на… ласточку?       «Ласточка?» — повторила одними губами Алекс. Усмешка погасла, и девушка тревожно опустила взгляд к озеру. Под толщей воды мелькали неясные тени, кое-где всплывали пузырьки воздуха. Образ ласточки, возможно, до конца жизни останется накрепко связан с не самыми лучшими для Алекс воспоминаниями. И даже сейчас, изредка встречая ласточек перед дождём, она невольно вздрагивала. «Нет, это просто совпадение, — заключила Йовчев. — Так уж много птиц с узнаваемым силуэтом существует? Это же просто чай, как по нему можно узнать будущее, в конце концов?» Тревога настолько охватила её, что волшебница совсем не слышала, что рассказывала Лючия. Алекс тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.       — …в общем, одна лишь страсть, — донёсся до слуха Александры конец предсказания. Брови девушки невольно взметнулись, она обернулась.       — Чего-чего там про страсть?       — Я тебе тут такое рассказала, а тебя только страсть заинтересовала! — возмутилась Лючия, оторвав взгляд от чашки.       — Что? Нет! Вовсе нет, я просто…       — Не слушала? — Санторо вскинула бровь и хитро улыбнулась.       — Конечно, я слушала, просто…       — Значит, только страсти тебе и подавай! Как там маглы говорят? В тихом омуте черти водятся? То-то и оно!       Александра бессильно всплеснула руками и вдруг заметила, что щёки её горят от смущения. Лючия беззлобно рассмеялась и всё же кратко повторила предсказание. Недомолвки, подпитываемые «ласточкой», могут вылиться в конфликт, однако чуть позже он станет чем-то в духе катализатора для «одной лишь страсти»; не исключено, что в скором времени Алекс увидит вещий сон. Йовчев не рассматривала предсказание всерьёз — мало ли, как оно сложится.       И всё же ни ласточка, ни страсть не шли у неё из головы, и целый день она провела за, как ей казалось, бессмысленными раздумьями. На фоне бессонной ночи размышления становились всё более и более оторванными от реальности, а под конец дня Александру и вовсе разбила головная боль. После репетиции волшебница поспешила в гостиную — в объятия сна. «И никаких вещих сновидений… — думала она, засыпая. — Повезло, что мне почти никогда ничего не снится».       Но в этот раз судьба распорядилась совсем иначе.       

* * *

      Джордж сидел за столом в одном из закутков Астрономической башни и нервно постукивал пальцами. Сегодня он по обыкновению должен бы позаниматься с Алекс трансфигурацией, однако никакой уверенности в том, что она придёт, у него не было. После того жуткого вечера вторника они не перекинулись ни словом, ни взглядом, даже на совместных занятиях. «И чего я тут сижу, как дебил?» — спросил он себя в который раз и явственно услышал слова Фреда:       — Лучше прийти, чем всё провафлить. Уж не знаю, что у вас там произошло и почему ты ничего не хочешь рассказывать, но если ты не придёшь, а она появится, дела могут стать куда хуже.       Так он сказал ещё прошлым утром, когда начал донимать Джорджа вопросами о прошедшей вылазке. И Уизли, конечно, рассказал об особенностях зелья от стыда, про найденный Болтливый шар, но ни про свои действия, ни про Алекс не сказал ни слова. По счастью, пытаясь отбрехаться от расспросов брата, Джордж вспомнил, что именно у Алекс была та самая «светлая с пятнами» волшебная палочка. «Так это она наложила на Альбертса Забвение? — удивился тогда Фред. — Ну дела… Выбрал же ты себе девушку».       — Угораздило, действительно… — пробормотал Джордж себе под нос и коснулся кармана брюк. Болтливый шар всё ещё был при нём.       За эти два неполных дня они с братом по старой схеме, но с бо́льшей осторожностью, стали выискивать других жертв забвения и хозяйку скрипки. Во-первых, скрипачка, к большой радости, оказалась с Гриффиндора, во-вторых, на неё также было наложено Забвение, в-третьих, развеять чары не вышло ни у Фреда, ни у Джорджа, и в-четвёртых, и скрипачка, и Альбертс, и пара других жертв оказались связаны с теми или иными музыкальными инструментами — с этим открытием им и помог Болтливый шар. Пришлось, правда, пару раз сыграть в плюй-камни, подменив один из них самодельным артефактом.       «Она что, хочет собрать свою группу? — в который раз задался вопросом Джордж. — Зачем действовать настолько тайно? Ещё и применять Забвение… Чего она хочет добиться?» Любопытство из часа к часу становилось всё сильнее, и Джорджу не терпелось расспросить Алекс. Одна лишь проблема: как? Как после событий того вечера он сможет хоть слово ей сказать, не говоря уж о каком-то допросе с пристрастием? В глубине души Уизли даже хотел, чтобы Александра и впрямь не пришла — не придётся смотреть ей в глаза и объясняться.       И всё же к назначенному времени Йовчев объявилась. Она спокойно села напротив, достала записи с занятий и уставилась на узоры скатерти. От разлившегося напряжения и неловкости даже местные коты куда-то запропастились. Повисла тишина. Джордж облизнул вмиг пересохшие губы, невольно задержал взгляд на губах Алекс, залился краской, прокашлялся и… смолчал. Слова решительно не лезли из глотки. «Мужчина я или нет», — разозлился он сам на себя и, натянув улыбку, сказал:       — Рад, что ты пришла.       Алекс кивнула и, немного помедлив, спросила:       — Так что там у нас сегодня?       Джордж едва заметно выдохнул: похоже, Йовчев тоже не горела желанием начинать встречу с разбирательств. Заметно повеселев, он расспросил Алекс об успехах в освоении прошлых тем, подумал и предложил попрактиковаться в превращении животных в объекты. Занятие шло на удивление хорошо: они заметно продвинулись по материалу, куда быстрее, чем обычно, и лишь одно не давало Уизли покоя… Александра избегала любых вопросов, не касающихся трансфигурации — и избегала с завидным мастерством. И чуть позднее Джордж вовсе пришёл к выводу, что она старается на него не смотреть. Совсем.       Поначалу Джорджу было стыдно: во-первых, из-за вторника, во-вторых, из-за того, что болтовня им, оказывается, крайне мешала заниматься трансфигурацией — однако нежелание Александры говорить к концу занятия даже начинало его злить. Да, он сам натворил дел, однако и Алекс была не лучше: зажала его в коридоре, поцеловала, сбежала, а теперь делала вид, будто они едва знакомы! И как бы Джордж ни пытался, Йовчев оставалась непробиваема.       Только уходя Алекс подняла на Уизли взгляд, её губы поджались, словно она хотела что-то сказать, но после так густо покраснела, что в спешке собрала вещи и скрылась в полутьме коридора. «Странно», — подумал Джордж, нахмурившись. От одного взгляда она раньше настолько сильно не смущалась. «Хотя это, возможно, добрый знак», — сказал себе Уизли и решил попытать счастья завтра. Кто знает, может, завтрашний приезд земляков развяжет ей язык?              Никогда ещё Джордж не видел школу настолько чистой: каждая ваза, каждая рама была начищена до скрипа и блеска. По пути в Большой зал Фред хохотнул и пихнул брата локтем:       — Смотрю я на это, а руки так и чешутся где-нибудь навозную бомбу кинуть.       — За это нас самих того и гляди на гобелены и обивку для кресел пустят, — усмехнулся Джордж. — Ты б куда бросил? Я бы подобрался поближе к Залу трофеев.       Фред одобрительно присвистнул, закивал и, подумав, сказал:       — А я бы забрался на балкон в Большом зале. Или нет, знаешь…       Так они и шли, перечисляя самые разные бедствия, которые так хотелось провернуть. Не будь у близнецов сейчас кучи заказов и разработок, они бы так и поступили, да время за наказаниями терять не хотелось.       Прошлым вечером Джордж хорошенько всё обдумал и сделал вывод, что беспокоиться на счёт Александры не стоит: она пришла, захотела что-то сказать, смутилась… А теперь, когда Джордж с братом вошёл в Большой зал, Йовчев слегка неуверенно, но всё же помахала ему. Вкупе с довольно правдоподобным насыщенным сновидением, которое посетило юношу ночью, этот скромный жест поднял ему настроение до самых небес. Ушла, однако, Алекс раньше остальных — точно хотела избежать расспросов, и это пробудило в Уизли прямо-таки спортивный интерес выследить её и попытаться разговорить.       Джордж и думать забыл о проблемах, однако из розовых мечт его вывел мрачный голос Фреда:       — Сегодня, как я слышал, приедут люди из Министерства. Держу пари, и Людо Бэгман тоже будет. Надо придумать, как бы его прижать к ногтю. Но если с ним будет охрана…       — Да-а, дело дрянь, — посерьёзнев, ответил Джордж. — И если он всё же откажется говорить с нами, придётся ещё раз писать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно будет нас избегать, но мы своего добьёмся.       — А кто вас избегает? — спросил Рон, появившийся, как чёрт из табакерки. Он подсел к братьям и любопытным взглядом окинул их лица. Джордж вздохнул и едва не закатил глаза.       — Исчезни, — раздражённо пробурчал Фред, словно подслушав мысли Джорджа.       — А почему дело дрянь? — не унимался Рон. Новый вопрос он адресовал прямо Джорджу, и тот фыркнул:       — Младший брат слишком приставучий.       Но где Рон, там и Поттер с Грейнджер. Трио расселось вокруг близнецов, и Фред бросил на Джорджа недовольный взгляд. «Вот и поговорили», — считывалось в нём.       Какое-то время Рон ещё понадоедал старшим братьям, но вскоре неразлучная троица переключилась на свои темы. Джордж особо не вслушивался, но, кажется, Гермиону ни с того ни с сего начала беспокоить судьба домовых эльфов. И мало того, каждый вечер девочка проповедовала в гостиной Гриффиндора: эльфы то, эльфы сё, ох уж эти волшебники-поработители! Разговор про Людо, выбивший Джорджа из мира грёз, и внезапное появление троицы немало раздражали его, и в какой-то момент Уизли вклинился в разговор:       — Слушай, Гермиона, ты-то хоть раз была на кухне?       — Конечно, нет! Ученикам…       Джордж не стал дослушивать и перебил младшекурсницу:       — А мы были, — он автоматически ткнул брата в бок. — И неоднократно. Воровали еду. И видели домовиков. Они там блаженствуют. Считают, что лучше работы нет!       Конечно же, Грейнджер это не убедило, но тратить на неё время Джорджу не хотелось. Они с братом отсели подальше от троицы — их, к счастью, крайне заинтересовала пришедшая почта, — и продолжили обсуждение Турнира Трёх Волшебников. Заговаривать про Людо было бесполезно, и теперь Фред поднял вторую немаловажную тему: как им обойти возрастное ограничение, а главное — кто именно будет контролировать соблюдение ценза?       За догадками и предположениями прошло утро, потянулись уроки. Зельеварение прошло в кои-то веки без происшествий, однако выловить Алекс у Уизли по-прежнему не выходило.       — Она что, опять тебя избегает? — прокомментировал Фред с усмешкой. — Колись, что было тем вечером? Насколько ты был плох?       — Не хуже тебя, дубина, — парировал Джордж. Цветущее настроение помогло ему отбиться от очередной волны вопросов со стороны брата, и до самого вечера эта тема больше не поднималась.       Заразившись общим волнением, близнецы с нетерпением ждали прибытия иностранных гостей, стоя перед главным входом Школы, и даже вечерний холод не мешал им придумывать небылицы. Раз в пару минут МакГонагалл бросала в сторону Уизли зловещие взгляды, но стоило ей отвернуться, как разговор возвращался в прежнее русло:       — Я думаю, дурмстрангцы прямо из земли полезут, как мертвецы, — шептал Фред Джорджу на ухо. — Может, у твоей Алекс и нет когтей или чего-то ещё, но вот у этих — почему бы и нет?       — Тогда уж и французы на лягушках приедут, — хмыкнул Джордж.       — Вон! Смотрите! — раздался голос какого-то шестикурсника.       Проследив в направлении, куда он указывал, студенты увидели, как нечто огромное летело по небу, прямо из-за крон Запретного леса. Через считанные минуты на опушку у леса приземлилась высокая, как башня, синяя карета, запряжённая дюжиной здоровенных золотых коней. Фред не сдержал комментарий:       — Либо к нам весь Шармбатон пожаловал, либо студентов там чересчур хорошо кормят.       И словно в подтверждение его слов, едва паж в голубой мантии опустил золотые ступени кареты и открыл дверь, на опушку ступила женщина с большой буквы: высокая, возможно, даже выше Хагрида, шириной с дубовый шкаф. Блеск опалов выгодно подчёркивал её благородно-оливковую кожу, держалась женщина величественно и с достоинством. Но величественность и достоинство, однако, едва ли могли урезонить близнецов. Джордж почувствовал, как брат вздрогнул от сдерживаемого смеха, и шепнул ему:       — Вот тебе и французы… Как бы они нас всех не затоптали.       — Или не съели, — выдавил из себя Фред.       Братья переглянулись и прыснули от смеха — к их счастью, в этот момент ученики и преподаватели зааплодировали. После небольшой светской беседы названная мадам Максим прошествовала вместе со своими студентами в замок. Одеты они все были явно не по погоде: даже студентам Хогвартса в их-то шерстяных мантиях было холодно, что уж говорить про шёлковые одеяния шармбатонцев.       Именно холод и смог умерить пыл близнецов: пошептавшись ещё какое-то время, братья поплотнее запахнули мантии и стихли. У Джорджа от осенней стужи зуб на зуб не попадал, и он вдруг окинул взглядом шеренгу сокурсников. По другую сторону от входа он увидел и Алекс. Лёгкий ветерок игрался с её волосами, а лунный свет делал их похожими на серебряные ленты. Она тоже куталась в мантию и неотрывно всматривалась в поверхность Чёрного озера.       — А она, похоже, знает, откуда ждать гостей, — шепнул Джордж брату.       — Вот бы она знала, какого ляда они так опаздывают, — проворчал Фред. — Ещё немного, и я превращусь в ледяное изваяние…       Джордж лишь кивнул, не найдясь с подходящей шуткой. Коротая время, он смотрел то на озеро, то на взволнованную Александру. Внезапный выкрик Рона заставил его вздрогнуть, и в следующее мгновение поверхность озера пошла рябью, со дна поднимались пузыри, едва ли уступавшие в размерах золотым коням мадам Максим. С громким хлюпаньем в центре озера обозначился водоворот: он всё ширился и ширился, пока в лунном свете не вынырнул на поверхность гигантский призрачный корабль. Нос корабля с оглушительным всплеском опустился в воду, после судно покачнулось и заскользило к берегу.       Джордж бегло глянул на Алекс и замер: она глядела на корабль с восхищением и радостью — так обычно смотрят на двери давно покинутого дома, и её счастливая улыбка, казалось, даже самого Джорджа согрела. «Она, наверное, тоскует по родным краям», — впервые подумал он, и в этой мысли ничего радостного не было. Однажды Алекс наверняка уедет домой, за тысячи километров от Британии, в объятия снегов и дремучих лесов.       Из размышлений Джорджа вывел щипок от брата — Фред мотнул головой в сторону поднимавшихся по берегу дурмстрангцев. Каждый из них издали походил если не на дубовый шкаф (это место было отдано мадам Максим), то на крепенький комод, однако вскоре выяснилось, что объёма студентам прибавляли тяжёлые шубы.       — Вот бы и нам такие, — шепнул Фред. — Они-то не дураки, мёрзнуть на улице по получасу!       Но Джорджу уже было не до холода — ему стало жутко интересно, как пройдёт встреча Йовчев с бывшими сокурсниками. Может, в ряды избранных попали и её знакомые, друзья? В отличие от шармбатонцев, оглядывавших замок с опаской, студенты Дурмстранга выглядели куда суровее, словно готовились вот-вот взять неприступную крепость. Однако приглядевшись, Джордж изменил мнение: северные гости казались изрядно помятыми и уставшими, да и если уж говорить честно, каждый из них смотрел на Хогвартс по-разному. На чьих-то лицах также читалось опасение, кто-то — восхищался, другие же оглядывали замок с пренебрежением и недоверием.       Как только процессия остановилась и директор Дурмстранга степенно направился к Дамблдору, в одном из рядов дурмстрангцев обозначилось волнение. Невысокий юноша лет шестнадцати-семнадцати, приспустив прямоугольные очки в толстой оправе на кончик носа, подался вперёд. Замешательство на его лице сменилось удивлением, а после — радостью. Он остервенело затолкал стоявших по обе стороны от него студента и студентку и что-то им зашептал. И, надо сказать, двое его товарищей выглядели совсем уж грозно: с серьёзными лицами, задумчивые и высокие, им обоим пришлось наклониться, чтобы выслушать очкастого.       — Ну и громила, тот, слева, — зашептал Фред, проследив за взглядом Джорджа. — В нём метра два, не меньше!       — Да и девица рядом с ним тоже ого-го, — отозвался Джордж.       Подружка очкастого отпугивала Джорджа даже больше, чем тот верзила: строгое, словно высеченное из камня, лицо, глубоко посаженные льдистые глаза и взгляд, расчётливый и острый — именно такими в детских книжках изображали злых колдуний. Однако не всем выводам близнецов суждено было подтвердиться: двое рядом с очкастым прищурились, а спустя мгновение тепло заулыбались, и вся троица активно замахала руками. Джордж бы ни за что в жизни не поверил, что те двое могут хотя бы не вселять страх, не говоря уж о том, чтобы так искренне улыбаться. Он посмотрел на Алекс — девушка радостно махала им в ответ. Их взгляды пересеклись, и Йовчев, вопреки недавнему обычаю, приветственно кивнула Джорджу. «Надо будет выловить её сегодня вечером», — сказал Уизли сам себе и перевёл взгляд на троицу из Дурмстранга.       Товарищи очкастого что-то нашёптывали тому в уши. В какой-то момент он раздражённо взмахнул руками и, похоже, огрызнулся: разве можно что-то разобрать, когда все говорят разом! Верзила рядом с ним покачал головой и, глянув на «злую колдунью», заговорил что-то один. Очкастый пару раз кивнул, задумался, после поднял руки на уровень лица и принялся быстро показывать какие-то жесты, глядя на Йовчев поверх очков. Александра же, напротив, подняла очки повыше на переносице, прищурилась и также застрочила на языке жестов.       Как бы Джордж ни старался, смысл диалога остался ему неведом, и разве что в конце он узнал два интернациональных жеста. Судя по всему, коммуникация шла не совсем гладко: после того, как Алекс медленно повторила одно из посланий, очкастый замер, недоумённо вскинул бровь и пару раз стукнул себя по голове, пожав плечами. Александра же раздражённо закатила глаза и нарочито поправила очки средним пальцем. Джордж усмехнулся — такой себе вышел обмен любезностями.       Уизли так увлёкся наблюдением, что совсем не заметил, как от группы дурмстрангцев отделился один из студентов, как ученики Хогвартса сначала стихли, а после разразились восторженными шепотками и восклицаниями.       — Глазам не верю! — гаркнул Рон так резко, что Джордж невольно дёрнулся и, наконец, обратил внимание на студента. — Крам! Сам Виктор Крам!!!       И какой бы увлекательной ни была встреча старых друзей, как бы близнецы ни поддерживали сборную Ирландии на прошедшем Чемпионате, Крам — звезда первой величины, обойтись без автографа которой просто непозволительно!       — У тебя что-нибудь есть при себе? Хоть перо, хоть бумага — что угодно, — заговорил Джордж Фреду, продираясь сквозь толпу, чтобы побыстрее нагнать дурмстрангцев.       — Даже жмыриного уса нет, всё наверху осталось! — горестно воскликнул Фред, обшарив карманы. — Они как знали, что Крам приедет. Оставьте, говорят, сумки в гостиной… Троллья гнусь!       Посмотрев на толпу, плотно облепившую Виктора Крама ещё на подходе в Большой зал, близнецы махнули руками и поспешили занять свои места за столом. В конце концов, не завтра же Крам уезжает.       Первым делом Джорджу на глаза попался Филч в потёртом фраке, но не успел он отпустить шутку про завхоза, как Фред ткнул пальцем в сторону стола преподавателей:       — Смотри-ка, он четыре кресла притащил, а не два. Похоже, что Людо-таки приедет.       Братья переглянулись и, не сговариваясь, выдали:       — Старый мудак!       Остаток вечера обещал быть очень насыщенным. Близнецы притихли, лишь когда на столах появилась еда: холод и волнение сделали своё дело, и Джордж с Фредом чувствовали себя совсем оголодавшими. Они смерили появившегося Людо Бэгмена презрительными взглядами, не потрудившись поддержать бурные аплодисменты, и лишь слова Дамблдора о правилах Турнира заставили их на время забыть обиды. Джордж внимательно смотрел на директора, ловя каждое его слово.       — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — вещал Дамблдор, осматривая зал.       — Всего-то? — фыркнул Фред. — Мы эту посудину на раз-два уделаем!       Джордж шикнул на брата: он чувствовал, что радоваться пока было рано.       — А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, — продолжал директор. Джорджу вдруг показалось, что смотрит волшебник прямо на них двоих, и в его глазах за оправой-полумесяцами пробежала искорка веселья. — …я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено.       Фред торжествующе глянул на Джорджа, расплывшись в хитрой ухмылке. Ладно бы, к Кубку была приставлена охрана, но с заклятием они-то точно справятся!       Едва закончилась речь директора, студенты повставали из-за столов. В общей неразберихе Джордж лишь успел заметить, как у дверей столпилась небольшая группка волшебников в кроваво-красных мантиях, а приглядевшись, он узнал в них троицу с улицы. К ним прибилась Александра, студенты обнялись и змейкой выскользнули из зала с самыми заговорщическими выражениями лиц. Джордж знал, что если не пойдёт за ними, то наверняка загнётся от любопытства, и поспешил было к выходу, как брат дёрнул его за рукав:       — Защитная линия! Её наверняка можно обмануть зельем, ну… которое набавляет возраст. Самому Кубку-то плевать, сколько тебе лет!       Джордж хмыкнул и, прикинув, сколько у них времени и есть ли нужные ингредиенты в запасе, пришёл к выводу, что у них с братом все шансы обдурить линию. И с этим, конечно же, оказалась не согласна Гермиона — она начала было спорить, но Джорджу некогда было пререкаться. Он наспех шикнул Фреду, что придёт в гостиную позже, и устремился в цветастый водоворот у дверей Большого зала. Лишь уходя, он краем уха услышал, как Каркаров принялся загонять своих студентов на корабль.       Во внутреннем дворике, разумеется, Алекс и компании не обнаружилось. Джордж постоял пару секунд и спросил себя: куда могла бы пойти Йовчев, желая укрыться от лишних глаз, учитывая её крайне скромные представления о замке? На ум пришла парочка удобных, поросших кустами скалистых выступов по пути к виадуку — самых примитивных мест для пряток. И со второй попытки Уизли улыбнулась удача: совсем недалеко от входа в Центральный зал его слух уловил чей-то через силу сдерживаемый смех.       Джордж убедился, что никто за ним не наблюдает, и в один прыжок перемахнул через ограждение. Ноги слегка скользили по влажной траве. Пригнувшись, Уизли обошёл большой валун, и за поворотом встретился с четырьмя парами (не считая очков) глаз. Студенты напряжённо глядели на него, разговор тут же прервался. Во рту у здоровяка мерцал кончик сигареты. Джордж усмехнулся:       — Это, Алекс, самое настоящее «Отвратительно» за прятки.       Очкастый приглушённо хохотнул и ни с того ни с сего пожал Александре руку. Издали Джорджу даже показалось, что очкастый и Алекс похожи, как брат и сестра: оба относительно невысокие, светло-русые, с округлыми глазами и в очках — однако вблизи схожесть стала не такой очевидной. Всё равно что Малфоя сравнить с Фоули. Алекс шикнула на очкастого — явно не на английском — и обратилась к Уизли:       — Уж как есть… Зайди лучше за угол, Джордж, иначе ты нас точно выдашь.       Она улыбнулась и поманила его пальцем. Сделав пару шагов, Джордж учуял запах дыма и табака: похоже, студенты наколдовали вокруг себя защитную сферу. Йовчев повернулась к дурмстрангцам и сказала:       — Это Джордж Уизли, мой… — на секунду Алекс стушевалась и торопливо продолжила: — Верный друг. Да, еду и напитки из его рук лучше не брать.       — Спасибо за дополнение, Алекс, — язвительно сказал Джордж и снова увидел, как очкастый пожал Алекс руку. Заметив недоумение на лице Уизли, Александра отмахнулась:       — Не обращай на это внимания, он у нас дурачок просто…       «Злая колдунья», к которой теперь перекочевала сигарета, усмехнулась. Она и впрямь была похожа на каменную статую, но в её изяществе было что-то пугающее. Девушка с интересом поглядывала то на Джорджа, то на очкастого, и из-за этого Уизли стало немного некомфортно. Очкастый вскинул бровь и воскликнул:       — Вот те раз! Ты у меня, значит, имя спёрла — дважды! — которое я тебе пожертвовал… — говорил он бегло, но с очень заметным акцентом, и Джорджу пришлось хорошенько прислушаться.       — Саш… — попыталась его перебить Алекс, но тщетно.       — Даже нет, которое я тебе передал в пользование… Или нет, м-м-м…       — Как можно передать имя? — спросил сбитый с толку Джордж. Возможно, он ослышался или очкастый что-то перепутал?       — Ой, это давняя история, просто он…       — Которое ты у меня позаимствовала — по моей же доброте душевной, а теперь я, видите ли, дурачок. Ну-ну… — воздев палец, продолжал очкастый. Джордж не мог понять, серьёзен юноша или нет: его карие глаза хитро поблёскивали, однако в голосе не было и намёка на шутливость. Очкастый перевёл взгляд на него. — Джордж, да? Ты внимательнее к друзьям приглядывайся, не то тоже…       Александра повернулась к очкастому и сказала что-то на незнакомом языке, да так смачно и звучно, что не распознать в этом ругательство было бы тяжело. Джордж прислонился к валуну и скрестил руки на груди. Он пока решительно ничего не понимал, но ситуация казалась ему забавной.       — Ой, как некультурно, — наигранно цыкнул очкастый, — переходить с интернационального английского на наш, суровый и непонятный…       — Короче, — слегка повысив голос, перебила его Алекс. — Это — Александр Езерский, мой друг…       — Что, даже не лучший? — ехидно уточнил Александр.       — Как с тобой тяжело… — вздохнула Йовчев и покачала головой, слегка улыбнувшись. — Это — Анна Шестова и Игорь Маягин. Все — мои друзья и однокурсники. С Сашей…       — Или всё же с Алексом? — снова встрял Езерский. Игорь, неприветливый на первый взгляд здоровяк, вздохнул и отвесил ему подзатыльник. Несильный, но достаточный для того, чтобы шапка Езерского съехала и закрыла лицо.       — Спасибо, Игорь. Короче, с Сашей мы учились в одном Доме. В целом, он и на «эй ты» отзывается, так что имя можешь и не запоминать.       Джордж окинул компанию слегка растерянным взглядом. Новых лиц вроде было и не так много, однако чувствовал себя Уизли не в своей тарелке: раньше, за исключением Йовчев, ему не доводилось болтать с иностранцами. «Должно быть, — подумал он, — первые дни в нашей семье были для Алекс тем ещё испытанием». Джордж с лёгкой усмешкой поинтересовался:       — Я смотрю, у вас традиция такая — давать труднопроизносимые фамилии?       — Так совпало, — отозвалась Анна.       Её голос оказался неожиданно мягким и приятным, но Уизли всё равно предпочёл бы не иметь с девушкой дел вовсе — уж больно неприступной она казалась. Стоило Езерскому водрузить шапку на место и открыть рот, как Анна быстрым движением сбила её обратно.       — Похоже, для Саши поездка оказалась не из лёгких? — с ноткой иронии спросила Алекс.       — Типа того, — Анна затянулась и выдула дым в сторону. — Сейчас он проспится, погуляет, станет поадекватнее. Надеюсь.       — Да ладно вам, — пробухтел Саша и от греха подальше вовсе снял шапку. — Просто я рад наконец сойти с этого дебильного корабля…       — Угу. У тебя просто шило в жопе, — раскатистым басом отозвался Игорь и принял сигаретку от Анны. Его акцент оказался самым заметным, да и говорил он медленнее сокурсников. — Не может без приключений сидеть. Мы сюда немного недель… М-м-м…       — Пару недель плыли, — поправила его «злая колдунья», и Игорь признательно кивнул.       — Да. И плыли мы с ним в одной… комнате? Всё это время.       — В каюте, — поправил Александра. — Я тебе сочувствую, Игорь.       — Мгм, — Игорь сделал затяжку и усмехнулся. — Иногда хотелось скинуть его за борт. Хотя…       Но договорить Маягин не успел — за валуном раздался шорох. Он тотчас загасил сигарету и тонкой струйкой выпустил дым. Вся компания настороженно затихла, прикидывая, по чью душу пришли: за студентами Дурмстранга или Хогвартса? Джордж подумал, что, в сущности, не важно, кто появится из-за камня — любым студентам запрещалось курить на территории Школы, и влетит, вероятно, всем и сразу. Он невольно шагнул в сторону, прикрыв собой Йовчев.       Однако удача им благоволила: из-за камня вылез худой сутулый парень в алой мантии. Кого-кого, а Крама Джордж точно не ожидал увидеть. Уизли замер, не зная, что и говорить, зато Езерский отозвался сразу:       — Виктор, твою мать, ты хоть предупреждай! Так и родить от страха можно.       В сумерках школьная форма Хогвартса, похоже, была не такой заметной, и Крам поначалу не заметил Джорджа и Алекс. Так, во всяком случае, решил Уизли по развязному ответу звезды квиддича:       — Вам всем Каркаров глаз на жопу натянет, если узнает, — проворчал он и неодобрительно закачал головой. — Вам повезло, что кто-то ещё смылся, иначе… О, — заметив, наконец, Джорджа, Крам стушевался, бросил ещё более неодобрительный взгляд на компанию и заговорил снова: — Вы, наверное, Уизли? Я… видел вашу фамилию в списке Чистокровных семей Британии. Извините за… Ну…       — Да не за что тут извиняться, — горячо заверил Джордж. Из-за его спины вынырнула Алекс и добавила:       — Дай ему лучше автограф, раз переживаешь!       — О, и ты здесь, — Крам хмыкнул и улыбнулся краешком губ. — Хотя можно было бы и догадаться… Как учёба в Хогвартсе?       Виктор неторопливо достал из-за пазухи записную книжку и ручку, продолжая в полголоса болтать то с Йовчев, то с кем-то из дурмстрангской троицы, время от времени переключаясь с английского на какой-то иной язык. Он размашисто расписался на страничке, аккуратно вырвал её и протянул Джорджу. Уизли смотрел на Крама со смесью удивления и восхищения: казалось бы, он — спортсмен мирового уровня, почти что суперзвезда, а ведёт себя как… Самый обычный парень его возраста? Джордж и сам не знал, почему это так его удивляло. В конце концов, Крам вздохнул, выпустив в морозный воздух облачко пара, и тихо сказал:       — Ладно, идём. Буду вас отмазывать как-то. Удачи, Алекс, мистер Уизли.       — Да можно просто Джордж.       Виктор кивнул, приятно улыбнувшись, и скрылся за поворотом вместе с сокурсниками. На прощание Алекс пожала ему руку, обнялась с друзьями и осталась стоять рядом с Джорджем. Без посторонних обстановка сразу сделалась неловкой — более интимной — и Уизли неуверенно кашлянул, не зная, о чём бы спросить в первую очередь. Здесь, на скале прямо над гротом, дул холодный ветер, и Джорджу больше всего на свете хотелось сейчас оказаться в тёплой гостиной.       — Ты… специально меня искал? — обратилась к нему Алекс, помолчав. Она не осмеливалась задерживать на Джордже взгляд, но то и дело искоса поглядывала, теребя в руках травинку.       — Да. Вы, знаешь, с такими лицами из Большого зала вышли, что я подумал, что вы что-то затеяли.       Йовчев усмехнулась и откинула травинку.       — Да покурить они затеяли, только и всего. Твоё любопытство — это просто… Я даже не знаю… Что-то поразительное.       — Прямо как твоё желание плодить тайны. Просто поразительно, — усмехнулся Джордж. Алекс слегка недовольно глянула на него, однако ничего не сказала.       Необходимость обсудить события последних дней витала в воздухе, однако никто не решался заговорить первым. Уизли поёжился от очередного порыва ветра и бросил:       — Нам давно пора было подняться в гостиные. Пойдём лучше в замок, поговорим где-нибудь в тепле, я знаю пару мест…       — Очередной тайный уединённый коридор? — ответила Йовчев с нервным смешком и покачала головой. — Не, с тобой я бы побоялась туда…       — О, это ты со мной побоялась бы идти? — фыркнул Джордж и рассмеялся. — Извини, но это не я на тебя бросился. Маньячка, — добавил он шутливо после небольшой паузы.       — Кто?! — провокация сработала — Александра возмущённо взглянула на Джорджа, однако теперь уже глаз она не отводила. Даже в сумраке Уизли видел, как по её щекам растёкся румянец. Пока запал храбрости не иссяк, Джордж решил задать тот вопрос, который мучил его больше других.       — Алекс… Мне очень стыдно за то, что я… Ну, что я говорил тебе тогда. Но я хотел бы знать: это всё правда для тебя было чем-то несерьёзным? Шуткой или… Я не знаю.       — Нет, — тишина царила так долго, что Джордж начал думать, будто Алекс не ответит. Она неотрывно смотрела на него, и он чувствовал, что это давалось ей нелегко. — Извини, я тоже наговорила лишнего. Я… В общем, я пыталась обмануть и себя, и тебя. Во всём.       — Во всём? — Джордж вдруг почувствовал, как во рту пересохло, а сердце ускорило ход. — То есть…       — Ты хотел знать, что я о тебе думаю, — заговорила она тихо. — Ты мне правда нравишься, Джордж. Я иногда теряю голову… И это пугает. Ты знаешь, почему. И поцелуй… Я хотела этого. Как и хочу сейчас.       Джордж почувствовал себя так, словно его ударили по голове. Он приоткрыл рот — хотел спросить, убедиться, что ему не послышалось, не причудилось, но Алекс сдавленно усмехнулась и сказала:       — Не за чем переспрашивать, ты всё прекрасно слышал. Я бы правда очень хотела поцеловать тебя снова, Джордж.