Hawaii Diaries

— Это безумство, — голос Тэхёна срывался от волнения. — Нас поймают.   — Тш-ш, — шикнула Джэюль, крадясь вдоль металлической сетки, натянутой по периметру огромной ананасовой фермы. Одна половина ананасовых полей поблёскивала в лучах уходящего солнца, а вторая уже скрывалась в тени.   — Это незаконно. Давай просто купим ананас в супермаркете?   Джэюль ничего не ответила на предложение, наконец, находя дыру, которую искала всё это время. Она пролизнула на территорию сама, а тогда обернулась, чтобы помочь пролезть Тэхёну. Он бурчал и отговаривал её, даже когда закон всё равно был нарушен.   — На это уйдёт не более одной минуты, — сказала Джэюль, чтобы его успокоить.   — Я всё равно нервничаю. Так сильно, что у меня болит голова. Вдруг тромб вернётся или ещё что от сильного стресса?..   Он использовал запрещённые приёмы, чтобы вразумить её, но Джэюль уже влезла ногами в паутину и наклонилась за самым крупным ананасом, который попался ей на глаза. Она ощупала плод, пытаясь выяснить, достаточно ли он спелый, а уже через секунду Тэхён различил звук, напоминающий хлопок крышки старой зажигалки. Но это была не она. Джэюль достала откуда-то перочинный ножик с чёрной рукояткой и теперь пилила им стебель.   — Откуда?.. — Тэхён нахмурился. — Он был всегда при тебе?   — Кто? — она взглянула на него через плечо, прикладывая немало усилий, чтобы оторвать ананас. — Нож? Ага. Только не нужно шуток про маньячек. Он крошечный и носить его законно.   В ней всё ещё было столько секретов, что Тэхён не прекращал поражаться.   — Ты и в больницу его приносила, получается?   — Приносила, но не дальше металлоискателя, так что не переживай, — она оторвала ананас с победным «да!» и закрыла нож. — Хочешь попробовать?   — Украсть ананас? — он отшатнулся. — Ни за что. Мне не очень нравится идея задержаться в штатах из-за судебных тяжб.   Джэюль не сдержала несколько тихих смешков, отряхивая руки и ноги перед тем, как посеменить обратно к забору.   — Обидно, — выдохнула она. — Такой план по задержанию тебя здесь провалился… Ну хоть ананас свежий поедим.   Она придержала сетку, пропуская Тэхёна вперёд, и всю дорогу до машины дразнила его полицией в гостинице, разыскивающей именно их, телевизионными новостями по типу «Ананасовые Бонни и Клайд работают на Мауи. Берегите свои ананасы!» и песней «Mama I'm a Criminal». Поначалу было совсем не смешно, но по мере отдаления от фермы Тэхён расслаблялся.   Не верилось, что ещё вчера он переживал о болезни, а сегодня о каком-то ананасе.   — Поскольку домой нам нельзя, чтобы нас не повязали с нашей кражей, — весёлый голос Джэюль теперь вызывал ответную радость в Тэхёне, а не жуткое волнение. Как и её пальцы, выводящие какие-то узоры и слова на его правом колене. — Предлагаю приговорить её на пляже. Чтобы не осталось никаких улик.   Ей не нужно было уточнять, о каком именно пляже она говорила, потому что Тэхён и так знал, что о том, который виднелся из окна его номера. Тот тихий и безлюдный пляж, окружённый пальмами и присыпанный чистым белым песком. Тот, что ассоциировался у него с умопомрачительными оргазмами и душевными разговорами.   Тэхён остановил машину на привычном месте — у дороги, неподалёку от лестницы, спускающейся к пляжу. Отсюда хорошо было видно океан с волнами, которые размеренно накатывали на берег и растворялись в белой пене.   — Пересядем назад? — предложила Джэюль, скидывая кеды.   Она запросто переступила на сплошное заднее сиденье, а Тэхён обошёл по асфальту, дважды негромко хлопая дверцами. На это у него ушло не более трёх секунд, но Джэюль уже успела рассесться с ананасом между ног и тем небольшим ножом в руках. Чтобы ей было удобнее, Тэхён потянул её за левую лодыжку, вытягивая её ногу и укладывая её к себе на колени. Потом то же самое проделал с правой. Джэюль не возражала, откидываясь на дверцу за спиной и с особым азартом срезая шапочку с ананаса.   Тэхён не представлял, как его разрезать и есть в машине, когда он такой сочный и липкий, но у Джэюль был опыт разделки этого монстра, и вскоре первый аккуратный треугольник сладкой жёлтой мякоти, покрытый тонкой коричневой корочкой, оказался в руках Тэхёна. Он не возлагал особых надежд на вкус, не сомневаясь, что спелыми ананасы могут быть только из магазина, но изумлённое и восхищённое «м-м!» говорило о том, что Джэюль выбрала хороший. Это вызывало у неё довольную улыбку — Тэхён, который с удовольствием жевал, как обычно, беззаботный, счастливый, здоровый. Казалось бы, такая мелочь, но навевала умиротворение.   Джэюль, которая не позволяла себе думать о завтра, вдруг поймала себя на мысли «вот бы так было всегда», и эти чувства внутри, что она так старалась подавить, вспыхнули с новой силой. Они горели у неё в груди, и это было до мурашек приятно.   — Хочешь ещё? — игривые нотки в её голосе не были так очевидны поначалу, потому Тэхён кивнул, не задумываясь.   Джэюль срезала корочку с одного из кусочков. Тэхён думал, она это для него делает, а она вдруг потянула фрукт ко рту, своими губами легонько сжимая одну из сторон треугольника. Выглядело так, словно она собиралась его съесть, что было логично, но она зачем-то поманила Тэхёна пальцем. А потом снова, поскольку он сразу не понял, чего она хотела. Точнее, не смел думать, что она хотела баловаться с едой.   Он неуверенно подался в её сторону, не в состоянии отделаться от страха, что сейчас она его оттолкнёт, но вместо этого Джэюль обвила руками его шею и притянула его ближе, желая почувствовать его тёплый выдох на своём лице и его губы на своих губах.   Тэхён обхватил торчащую часть ананаса, надкусывая её. Следовало бы прожевать, но он так торопился мазнуть Джэюль по губам поцелуем, что проглотил его так. Кисло-сладкий вкус, лёгкое пощипывание на языке и приятное покалывание чуть ниже пупка усиливались вместе с ответными действиями Джэюль. Ананасовый сок был на её губах, а значит, и на губах Тэхёна, а её руки по-прежнему крепко держали её рядом с ней, забираясь под ворот футболки и поглаживая его.   Одного этого Тэхёну было достаточно. Он был счастливее, чем когда-либо и мог бы довольствоваться этими крохами всю ночь, не смея торопить Джэюль и просить у неё большего. Сколько бы времени у них ни было, для секса его оставалось достаточно, и как-нибудь позже, когда она сама захотела бы и была готова участвовать в этом от начала и до конца, без побега в свой маленький мирок паранойи и тревоги по окончании, он бы с удовольствием поддержал. Так он думал, пока рука Джэюль не сменила кардинально направление, от его спины перемещаясь к своей груди и расстёгивая шлейки джинсового комбинезона. Они упали, а вместе с ними и кусочек джинсовой ткани с нагрудным кармашком. Теперь единственной преградой оставался только жёлтый купальный лифчик в белый цветочек, который Джэюль раздвинула пальцами, подставляя под заигрывающий вечерний ветерок слегка набухшие соски.   Тэхён хотел спросить, уверена ли она, и дать ей понять, что он больше не хочет видеть, как она терпит что-либо ради него, но в этот раз Джэюль не собиралась превращать его в эгоиста. Пальцами правой руки она подхватила очередной кусочек ананаса со своих колен, мягким, сочным уголком проводя от своей яремной ямки к виднеющимся между грудями рёбрам. Тэхён как завороженный наблюдал за этим, мысленно прокладывая дорогу и делая пометки, так же, как Джэюль делала это ананасовым соком, обмазывая им ареолы и соски. Липкую после этого занятия руку она протянула ему, глядя на него лукаво, с призывом.   Тэхён сомневался несколько секунд перед тем, как осторожно сжать её кисть, сам наклоняясь к её пальцам и обхватывая губами средний и указательный. Он не сводил взгляда с её мерцающих тёмных глаз, проводя языком между пальцами, скользя вдоль и поперёк, чтобы слизать всё. Он облизывал каждый её пальчик с особой тщательностью, а потом и ладонь, и кисть, и место, на котором когда-то был лиловый синяк. Его действия вызывали у Джэюль резкие вздохи с полустонами. Особенно, когда он добрался до её плеч и заветной ананасовой дорожки, которую тоже следовало хорошенько вылизать.   Она запрокинула голову назад, прикрывая глаза, но всё ещё улавливая кусочек быстро темнеющего неба, звёзд и головы Тэхёна, что понемногу спускалась вниз, к её груди. Он практически не использовал зубы, но изредка, когда они оцарапывали нежную кожу, Джэюль не могла сдержать аханья.   Было так приятно наслаждаться моментом, а не просто притворяться, что делает это.   Целуя одну грудь, другую Тэхён сминал в ладони и теребил соски мягкими подушечками и языком. Он был до невозможного хорош, и Джэюль приходилось бороться с сожалениями об упущенном удовольствии, которое промчалось через неё мгновением в их первый и второй раз.   Её руки слегка дрожали от предвкушения, когда она откладывала большую часть ананаса и сложенный перочинный нож в сторону, — между собой и спинкой сиденья, — а освободившимися бёдрами ёрзала, чтобы стянуть вдруг ставший неудобным и ненужным комбинезон.   Тэхён ей не помогал, прерывая ласки просто чтобы посмотреть, что она делает. Какие-то сомнения у него всё-таки оставались, но разве он мог противостоять Джэюль, когда она настойчиво давила на его затылок, заставляя наклоняться вниз, к скользкой на ощупь ткани купальника и целовать её прямо над поясом жёлтых трусов? А потом ниже. Ещё ниже. До более частых и несдержанных стонов. И он даже не беспокоился, что их поймают. А если и беспокоился, то совсем немножко, в основном сосредоточенной на девичьем теле и том, как оно реагировало на него.   Джэюль больше не была скованной и никуда не торопилась. Она извивалась и ёрзала под ним, раздвигая колени в стороны настолько, насколько позволяли спинки сидений, и звала Тэхёна по имени требовательно, пылко, трепетно. Её «Тэхён» звенело в его ушах, заглушая шум волн и все посторонние мысли.   Он не хотел, чтобы это когда-нибудь прекращалось. Лучше бы он был её рабом всегда, а она истекала не менее сладкими соками, чем ананас, каждую минуту, пока его губы касались её.   Но всё хорошее имело свойство заканчиваться. В данном случае чем-то потрясающим. Настолько, что стоны Джэюль превратились в мольбы дать ей минутку, а потом расслабленный смех вперемешку с протяжными выдохами.   Она натянула трусы обратно и вернула лифчик на место, заставляя Тэхёна переживать о том, что сейчас она отвернётся от него и свернётся клубочком под дверью, избегая его прикосновений и погружаясь в свои мысли, но она решила противоречить до конца и забралась к нему на колени. Её разгорячённое тело прижалось к его телу, руки сомкнулись на его спине и она сказала:   — Это лучшая кража ананаса в моей жизни. И ты тоже лучший.   Взрослая Джэюль вдруг превратилась в маленького ребёнка в его руках, и он обнял её крепче.   Никто из них не мог сказать, сколько они так просидели — десять минут, час или несколько часов, — но когда темнота стала гуще, а со стороны океана пришла прохлада, Джэюль застучала зубами, и Тэхён понял, что им пора ехать. И они поехали. А потом пошли. Вместе.

✫✫✫

Причина, по которой Тэхён никак не мог закончить с доской, заключалась в проснувшемся интересе к чтению. И не какой-нибудь книги, а личного дневника Джэюль. Одного из последних — с Гавайев.   То утро, когда он проснулся от тихого хлопка опустившегося на прикроватную тумбочку блокнота в твёрдой обложке, всё ещё казалось каким-то нереальным. Утро из его снов. Потому что Джэюль не могла добровольно принести ему на блюдечке свои самые сокровенные секреты и предложить есть их столько, сколько захочется. Можно даже все. До последней крошки.   Первое время он думал, что это проверка с целью выяснить, читал ли он их прежде, без её согласия. И Тэхёну даже было обидно, что она всё ещё подозревала его. Но Джэюль не выглядела такой, когда говорила ему не спешить и читать по чуть-чуть, а если ему всё ещё будет недостаточно, взять на чтение дневники из других её путешествий. Это был довольно большой груз, который она перевозила с места на место. И не только потому, что исписанные от корки до корки блокноты много весили.   Под полароидными снимками, открытками, стикерами из медицинских центров и наклейками с фруктов скрывались всевозможные переживания. Джэюль боялась лёгкой головной боли и спорила сама с собой насчёт того, чтобы составить завещание; выписывала результаты всех своих анализов и чувства, которые не привыкла озвучивать; отмечала дни, когда Тэхён ей писал. Последнее было его любимым.   Он и не задумывался прежде, как поразительна сама мысль, что кто-то ждёт твоего сообщения, радуется ему и рисует эти миленькие сердечки вокруг твоего имени. Хотя он был таким же. Он думал о Джэюль всё время, пока они были просто друзьями, и сейчас, когда стали парой. Но одно дело он, и совсем другое — она.   Разобраться с тем, что творилось в её голове, казалось невозможным. Тэхён старался изо всех сил, хотел говорить и спрашивать, строил догадки и теории. А в итоге разочек заглянул в её записи за последний месяц, и все его предположения превратились в ничто.   «Надеюсь, что не разочарую его»  

«Он ещё красивее, чем на фото»

«Моя голова разболелась от одной мысли о том, что кто-нибудь из тех девчонок ему понравится. Я определённо нездорова»

«Я в ужасе от ящериц, но он, похоже, боится их ещё больше. Такой миииилый»

«Даже не знаю, что хуже: считать, что моё сердце так быстро стучит из-за того, что с ним что-то не так, и мне нужно сделать кардиограмму, или из-за Тэхёна. Сегодня он спросил, есть ли у меня парень, а я тупо пошутила. Неловко»

«Его родители должны беспокоиться о нём больше. Хоть чуточку. Но в итоге я беспокоюсь в разы сильнее»

«Мне нужно записать возможные симптомы за день, но я могу думать только о том, что ТЭХЁН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СМОТРЕЛ НА МОЮ ГРУДЬ!!! И что он думает, будто я хотела бы заняться с ним сексом… Он вообще видел себя? Конечно, я хотела бы. Но не так, чтобы испортить нашу дружбу»   — Ух ты, — Стивен приподнял козырёк кепки повыше, а голову слегка наклонил, рассматривая частично раскрашенный рисунок на доске для сёрфинга.   Тэхён начал наносить его в начале недели, а на выходных планировал закончить с покраской и покрыть лаком. Но поскольку в дневниках он дошёл до самого интересного, работа над доской заглохла.   — Вам нравится? — спросил он, закладывая страницу, на которой остановился, ляссе.   — Ага, — Стивен закивал. — Очень. Рисунок отличный, краски отличные. Надеюсь, повешу её на прежнее место полностью готовую до того, как вы с Джэюль сбежите.   Тэхён усмехнулся, положительно кивая.   — Конечно, — ответил он, изо всех сил подражая американскому акценту. — Доска почти готова, а мы ещё не скоро уедем…   — Не скоро? — мужчина немного нахмурился. — Разве вы не торопитесь?   — Мы? — переспросил Тэхён, беспокоясь, что понял что-то неправильно и из-за этого запутал и Стивена. — Я могу находиться здесь ещё около двух месяцев.   Немного меньше, но не глобально.   — Это странно, — Стивен поджал и без того тонкие губы в сплошную линию, размышляя над чем-то пару секунд. — Джэюль уволилась ещё в среду и попросила поскорее выплатить ей оставшиеся деньги, потому что она уезжает.   Она… уезжает?   Тэхён опустил руки, и обложка блокнота легонько шлёпнула его по бедру.   В тот момент упало так же и его сердце.   Теперь всё встало на свои места: милое поведение Джэюль в последние дни, её искренний восторг их объятиями и поцелуями, её активное участие в постели, её внезапное желание дать ему прочесть свои блокноты…   Она открылась ему, потому что знала, что скоро сбежит. Удивился ли он этому? Нет. Он уже знал об этой её привычке. Но это всё равно ранило его до глубины души.   — И вы выплатили? — спросил Тэхён, внимательно вглядываясь в загорелое лицо, испещрённое десятками морщинок.   — Да. Вчера была последняя выплата…   Так вот почему у Джэюль внезапно нарисовался «выходной» и она отправила Тэхёна одного в кафе. Она хотела уйти, даже не попрощавшись.   Тэхён ринулся к стулу с пакетом, в котором туда-сюда носил краски и прочее, и забросил туда блокнот.   — Простите, — извинился он. — Мне нужно ехать сейчас. Пожалуйста, заберите доску внутрь, когда она немного подсохнет. Я разберусь с ней завтра.   Стивен пробормотал в ответ что-то невразумительное, что Тэхён и не пытался расслышать и перевести, потому что в голове крутилась только Джэюль.   Так быстро он ещё никогда по ступенькам не взбирался, и ещё никогда не гнал больше восьмидесяти по городу с целью добраться до «Бамбуковой гостиницы» в считанные минуты.   И всё равно он опоздал — двери в номер Джэюль были закрыты.   — Джэюль? — Тэхён принялся колотить кулаками, молясь о том, чтобы она открыла двери, неважно, чем она там занималась, пускай даже собирала всю себя включительно со своими вещами в чемоданы куда-нибудь далеко-далеко. — Со Джэюль! Ты там? Джэюль?!   — Ты зачем ломишься? Она напугала его до полусмерти своим появлением в коридоре. Судя по всему, она пришла со стороны лестницы. На её левой кисти болтался бумажный пакет из супермаркета, из которого торчала какая-то зелень — что-то для салатов, которые она заставляла его есть, аргументируя тем, что это полезно, и игнорируя тот факт, что некоторую зелень Тэхён на вкус и на запах не переносил.   — Джэюль?.. — он выпалил её имя на выдохе, крайне удивлённо.   — Я так сильно изменилась за один поход в магазин? — в уголках её губ закралась насмешливая улыбка. — Или это из-за того, что волосы распущены? Ты не привык меня видеть так, да?   — Ты уволилась из кафе, — он не поддержал её улыбкой и не стал выглядеть менее напряжённым. — Потому что ты уезжаешь.   Джэюль вскинула брови, проходя мимо него к двери и открывая её.   — Так Табита или Стивен тебе сказали?   — Стивен.   Она понимающе кивнула. И всё. Ни слова больше.   Тэхён прошёл в номер следом за ней, нечаянно громко хлопая дверью из-за того, что окно на балкон было открыто.   — Ты уезжаешь? — он повторил эти слова с вопросительной интонацией.   — Да, — она и не думала отрицать. — Я говорила тебе об этом ещё до того, как позвала сюда.   Она остановилась у холодильника, на столик над ним выкладывая покупки. Её спокойствие в этой ситуации злило Тэхёна ещё больше и вызывало безысходность, словно он брыкался в диких водах, изо всех сил пытаясь остаться на поверхности, но его неумолимо утягивало вниз. Он задыхался. Из-за Джэюль.   — Куда? Куда ты собираешься уехать? В Европу? — он пытался вспомнить, какие места они обсуждали прежде. — В Японию? Я могу поехать с тобой…   — Ты и поедешь, — очень уверенно сказала она, выставляя последнюю покупку на стол — ведёрко греческого йогурта.   Тэхён опешил из-за твёрдости её голоса.   У него было чувство, что он не только английский, но и корейский разучился понимать.   — Что? — вырвалось у него.   — Ты поедешь со мной. Точнее, я с тобой, — она обернулась к нему всё с той же озорной улыбкой. — Но не сегодня, не завтра и не послезавтра. Мы ведь ещё черепах не увидели.   — Ты поедешь со мной? — не веря собственным ушам, переспросил он, тут же уточняя: — В Южную Корею?   Джэюль заправила длинную прядку волос за ухо, легонько потирая его от неловкости, что накрывала её из-за столь пристального взгляда, устремлённого на неё.   — Я подумала, что давно не виделась с родителями, — забормотала она. — И что твоя мама съест тебя, если ты придёшь на ужин один. И ещё мне очень интересно увидеть твою студию. И, хотя ты говоришь, что не рисуешь людей, попозировать для тебя нормально, чтобы ты не рисовал меня тайком на всяких бумажках. А это ведь удобнее сделать в студии?   Джэюль всё думала о том, что Тэхён пожалеет, если сорвётся ради неё, а тогда поняла, что ему незачем делать это, если она — перекати-поле. Она может отправиться с ним куда угодно. Она даже может отрастить корни, если потребуется. Если он захочет. Потому что она хотела. Как никогда в жизни хотела попробовать и поучиться у него не убегать от своих страхов и проблем, а принимать их такими, какие они есть, и бороться с ними так, как получается.   — Ох, Джэюль… — он бросил пакет с красками на пол, освобождая свои тёплые и пахнущие солнцезащитным кремом руки для объятий. Его облегчение всё ещё было смешанно с отчаянием, потому сжимал он её очень крепко, давая понять, что напуган перспективой отпустить её куда-то одну.   — Ох, Тэхён, — передразнила она его. — Собирался выломать двери, не разобравшись, что к чему?   — Для начала, — сказал он.   — А потом?   — Вызвать шторм, чтобы все рейсы отменили.   Она захихикала ему в шею, обжигая его горячим выдохом при следующем:   — А потом?   — Унести тебя из аэропорта.   — Похитить, ты хотел сказать?   — Похитить, — согласился он.