Hawaii Diaries

— Даже не знаю, что лучше, фея-крёстная, бузинная палочка или джинн, — Тэхён задумчиво поджимал губы, поправляя рюкзак на плечах и быстро шагая по извилистой дорожке, что тянулась между деревьями. — С одной стороны, у феи-крёстной вроде как нет ограничений, но, только подумай, каждый раз вызывать её и просить?.. Она сойдёт с ума и выпишется из крёстных после недели исполнения моих желаний. Джинн может исполнить всего три желания, что не так уж и много, особенно если первым нельзя загадать «бесконечные желания». А бузинная палочка не имеет никакого смысла без обучения в школе и знания нужных заклинаний, и с ней всё равно некоторые желания недостижимы…   — Я бы взяла палочку, а заодно и письмо в Хогвартс, — вставила свой комментарий Джэюль, идя позади и всё стараясь как-нибудь отобрать у Тэхёна рюкзак или, как минимум, поддержать его, чтобы он не казался слишком тяжёлым.   — И в какой факультет отправила бы тебя распределяющая шляпа?   Джэюль не потребовалось и секундочки на раздумья, чтобы ответить:   — В Гриффиндор, разумеется.   — Разумеется, — передразнил Тэхён, оглядываясь на неё. — А я не пошёл бы снова в школу или университет ни за какие желания и волшебные палочки.   — Ты попал бы в Пуффендуй.   — Неважно, — отмахнулся Тэхён, неосознанно хмурясь из-за разговоров об учёбе.   — Настолько ненавидишь обучение? — его голова опустилась в кивке. — А если бы ты вернулся в прошлое, в детство, и мог прожить всё иначе?   Тропинка была непостоянной — то плавно сворачивала, то резко, то казалась узкой, максимум для одного, то достаточно широкой для четверых. Поэтому Джэюль побаивалась идти рядом с Тэхёном, чтобы не доставлять ему дискомфорта, но когда речь зашла о такой важной теме, ей было необходимо хорошо видеть его лицо, и она вырвалась немного вперёд, идя крабом, — боком — чтобы смотреть на него.   — Я бы не хотел ничего менять, — он втянул носом влажный воздух этой парилки, после стирая капельки пота над верхней губой. — Меня полностью устраивает моё прошлое и все принятые мною решения, но если бы мне пришлось снова проходить через физику и экономику в школе, а потом через миллионы творческих работ в университете, маленький я пустил бы себе пулю в голову.   — Это были не лучшие времена? — предположила Джэюль.   — Нет, — Тэхён замотал головой, отрицая, — нет, вполне хорошие. Просто… изматывающие. Так что иногда я думаю, как хорошо, что они уже позади и теперь я предоставлен сам себе и своему творчеству. До недавних пор у меня была лучшая взрослая жизнь на свете: я просыпался, когда хотел, спускался в студию, творил там, пока были силы и вдохновение, мог закончить с работой хоть днём, хоть поздней ночью, и при этом всегда чувствовал себя довольным результатом. У меня было столько идей и желания…   — У тебя и сейчас всё это есть, — Джэюль говорила со всей уверенностью. — Просто тебе нужно отыскать это в себе.   — Если мне нужно искать, значит, этого у меня нету.   — Ты хочешь поспорить со мной, человеком, который каждый день ищет и находит вдохновение?   — Вдохновение? — в недоумении переспросил Тэхён. — Для чего тебе вдохновение?   Он не упрекал, просто искренне не понимал. За время их общения она ни разу не упоминала, что увлекается каким-то творчеством.   — Иногда даже для работы в кафе нужно вдохновение, — ответила она. — А иногда и для того, чтобы встать с постели и почистить зубы.   — Кажется, я понимаю, о чём ты, — он взглянул на неё мельком, и с облегчением обнаружил, что уголки её губ всё ещё немного приподняты в улыбке. — Но почему это понимаешь ты?   Он не знал Джэюль достаточно хорошо до личной встречи, но даже в сети она виделась ему радостной обезьянкой, которая открывала для себя мир. В отличие от него, она никогда ни на что не жаловалось, и он даже не мог припомнить, бывало ли ей когда-нибудь настолько тяжело, чтобы на вопрос «как дела?» она отвечала «плохо» или «терпимо» вместо привычного «отлично».   — У всех бывают плохие дни и трудные времена, — сказала она. — Ты же не думал, что только художники о чём-то переживают?   Было бы очень эгоистично так думать.   — Нет, конечно, — возразил он. — Я думал, только художники при смерти о чём-то переживают…   Фырканье Джэюль превратилось в смешок, и впоследствии она ещё несколько секунд боролась с глупой улыбкой, чтобы проиграть ей и любопытному взгляду Тэхёна. Фото из интернета и половину его красоты и обаяния не могли передать, и со всей своей фотогеничностью вживую он выглядел куда лучше. Даже с растрёпанными после купания волосами, капельками пота на лбу и сгоревшим носом.   — Почему ты не рисуешь людей? — вдруг спросила она. — Многим художникам только дай повод черкануть очередной автопортрет.   — Ты сейчас спрашиваешь, почему я не рисую других или почему не рисую себя?   — И то, и другое.   Тэхён завис в задумчивом «хм». Это продолжалось долгие секунды. Настолько долгие, что они миновали последний — для путешественников, что только направлялись к водопадам, первый — указательный знак и ступили на раскалённый асфальт парковки.   Солнце ещё не клонилось за горизонт, но уже тянулось в ту сторону, и свет его постепенно становился всё более насыщенным, из белого превращаясь в жёлтый, почти золотистый.   — Я просто не чувствую, что мои картины живут, когда на них замирают люди. Это сложно, — он имел в виду, что это сложно объяснить, но немного торопился, поэтому пропустил уточнение, — но картины с людьми всегда тихие. Те, кто нарисован, застревают в моменте, который я выбрал, и я больше не могу заставить их двигаться. Но пейзажи и природа в целом… Клянусь, я могу слышать шелест трав, что рисую, или плеск волн. А это значит, что они живут. Долго. Намного дольше картин с людьми.   Он не был уверен, поняла ли Джэюль, о чём он говорил, но прямо сейчас его это не особо беспокоило. Его мысли уже бросились к чему-то, что вызывало у него тоскливую улыбку.   — У моих друзей дома есть картина, которую я написал в качестве подарка им на свадьбу. На ней изображён домик у озера, который мы частенько арендовали весной и летом, когда были младше, до всей этой занятости взрослой жизни, когда наши расписания больше не совпадают и видимся мы от силы два раза в год по счастливой случайности. Эти двое там впервые увиделись и познакомились, и там же моей подруге сделали предложение. На картине только кусочек вечнозелёного соснового леса, берег озера и дом, поэтому, когда вижу её, могу представить себе любой момент из прошлого. Но если бы я добавил туда нас в определённой ситуации, я мог бы думать только о ней. Тогда мы стали бы заложниками картины и проживали бы одно и то же по кругу год за годом, но мне приятнее думать, что за той дверью, под слоем краски, происходит нечто большее. Что угодно. Что было и что только будет.   Он забросил рюкзак в машину, прежде чем сесть самому. Поскольку Джэюль молчала, он подумал, что может добавить кое-что ещё.   — К тому же, люди стареют куда быстрее мест. Готов поспорить, если нарисую эти джунгли, из которых мы выбрались, или тот водопад, они останутся такими же и через сто лет, но что будет с нами, запечатлёнными на картинах?   Тэхён старался не думать об этом, потому что время и так бежало чересчур быстро: лето сменяла осень, а осень зима, хотя Тэхёну помнилось, что прошлое Рождество было совсем недавно. От этого у него порою щемило в груди.   Он не хотел стареть. Не так скоро, не так рано. Но ещё больше он не хотел замечать этого за собой по фото и тем более своим картинам.   — Значит, никаких шансов, что на картине, которую ты мне обещал, буду я? — Джэюль сжала губы в шуточной обиде. — Чёрт, а я надеялась повесить себя любимую на самом видном месте своей следующей съёмной квартиры…   — Если захочешь, сама дорисуешь там себя.   — И испорчу твоё творение?   — Испорченные картины даже ценнее, — рассказал он по секрету. — К тому же, всегда можешь сказать, что Ким Тэхён отлично рисует деревья, но очень плохо людей. Я даже не буду этого отрицать.   Пока он не завёл машину и не успел взяться за руль, она схватила его за правую руку, поворачивая её ладонью кверху и указательным пальцем перечёркивая линии, что пересекали её.   — Я могу нарисовать максимум так, — сказала она, щекоча его своими прикосновениями. — Голова, палка вместо туловища, ещё по две палки для рук и для ног, и два полукруга — грудь, чтобы было понятно, что это я на картине…   — Эти два полукруга вышли по размеру больше твоей головы, — не удержал язык за зубами Тэхён. — Не обижайся, пожалуйста, но она не настолько большая.   Джэюль не нужно было перехватывать его взгляд, чтобы знать, что он устремлён на её купальный лифчик.   — Всё-то ты успел рассмотреть, — она оттолкнула его руку и запахнула края рубашки. — Чего мы сидим? Не хочешь успеть на закат домой? Из твоего номера самый лучший вид.   — Мы уже едем в гостиницу? — с досадой спросил Тэхён.   Он проспал большую часть их мини-путешествия к водопаду — просто прикрыл глаза на секундочку, а проснулся уже через несколько часов, безумно голодный и раскалённый на солнце. Они с Джэюль успели ещё разок поплавать, прикончить обе пиццы и почти литр тёплой воды. Но Тэхёну этого было мало. Он хотел с ней плавать ещё и ещё, хотел шляться по тому лесу, пока не стемнеет, и не возвращаться домой как можно дольше, чтобы им не пришлось прощаться и расходиться по своим комнатам.   — На ужин и на закат, — объяснила Джэюль. — У нас отстойные номера, но после семи на заднем дворе главного здания барбекю, и можно попробовать самые вкусные бургеры во Вселенной. Они кажутся даже вкуснее после долгого плаванья.   Тэхён еле дышал после всей той пиццы, что они съели, но за время прогулки до парковки он потратил много сил и вновь чувствовал голод, так что от бургера не отказался бы.   — Возьмём их и милкшейки, а тогда поднимемся к тебе на балкон и будем смотреть на закат.   — Кхм, — Тэхён прочистил горло, почему-то испытывая нервное першение, — это не слишком романтично?   — Не слишком, но достаточно, — явно не думая о том, о чём думал он, ответила Джэюль. — Заводи скорее машину, а то все котлеты до нас разберут.   Тэхён хотел спросить у неё кое-что, но из-за того, что она торопила, провернул ключ. Уже после того, как они выехали с парковки и вернулись на серпантин, спускаясь понемногу к океану, он решился вновь заговорить.   — Джэюль, у тебя есть парень?   Это был один из вопросов для сбора базовой информации о ней, который он не додумался задать при общении в сети. Тогда его волновал только уровень её английского и возможность подтянуть своё письмо.   — Мне просто интересно, — добавил он, чтобы она не подумала ничего лишнего. — Просто интересно.   — Нет, парня у меня нет.   Тэхён прикусил щёку с внутренней стороны, отчего-то чувствуя прилив необоснованной радости. Как будто раньше не догадался, что парня у неё нет, иначе она проводила бы свой выходной с ним, а не с другом непонятно откуда.   — Не собираешься спросить, нет ли у меня девушки? — врываясь в его мысли, поинтересовалась она.   — Что? — он значительно сбросил скорость у поворота, стараясь оставаться сосредоточенным на пустой дороге, а не на перевороте всего, что он знал и думал о Джэюль, с ног на голову. — У тебя есть девушка?!   — Нет, — она прикрыла рот ладонями, но хохот всё равно вырвался наружу. — А ты уже успел испугаться… Надеюсь, ты не рассчитываешь ни на что?   — На что? — тупя, переспросил он.   — На что-то со мной.   Благо, его щёки уже были красными из-за лежания под солнцем.   — На что я могу рассчитывать? — забормотал он с нарастающей скоростью. — Мы же друзья. Я спросил только потому, что не спрашивал этого раньше. Ты вот знаешь, что у меня нет девушки, поэтому я тоже хотел знать…   — Я просто шучу, Тэхён. Очевидно, что мы друзья. Я так сказала, чтобы посмотреть, как смешно ты оправдываешься. Признайся честно, это выбило тебя из колеи на секундочку?   — На секундочку, — согласился он. — А теперь давай поговорим о чём-нибудь другом. Например, с чего ты взяла, что мой факультет — Пуффендуй?..