Алый лотос в волчьей пасти

Цзин Юань сонный и уставший лежит поперек кровати. Взгляд осоловелый, глаза слипаются, улыбка на губах ленивая и расслабленная. Цзинлю сидит рядом в его рубашке, смотрит сверху вниз и позволяет теплой руке гладить ее бедро. Он словно тот кот — ее милый Мими — и, поймав эту глупую мысль за хвост, Цзинлю чувствует себя очень неловко. — Ты была абсолютно неподражаема в кабинете Фэйсяо, — Цзин Юань издает легкий смешок, чем лишь еще больше усиливает чувство неловкости. — О, ты думаешь я притворялась? — Цзинлю изгибает брови, поджимая губы. — Нет, я была совершенно искренна. Но… спектакль и правда получился удачным. Нужно было как-то усыпить бдительность, сделать вид, что они ничего не знают и не понимают. Глупая болтовня, раздосадованная ругня, некоторое безразличие и полнейшее неведение, что делать дальше — вот, как со стороны все должно было выглядеть. Но потом Цзинлю все равно сорвалась и раскрыла карты перед Фэйсяо в ее кабинете. Шепотом, но это в любом случае вызовет подозрения, да и, к тому же, определенно компрометирует Фэйсяо. — Пора бы им заняться прослушкой, — хмурится Цзин Юань. — Хулэй все равно на свободе, тянуть с этим больше нечего, никто никого не спугнет. — Да, завтра — первым делом. Он отводит взгляд, все еще улыбаясь, но уже как-то без энтузиазма. Вот лентяй. — Итак, что мы имеем? — Мы имеем желание спать, — с нотками укора отвечает Цзин Юань. — Я, по крайней мере. — Сейчас все быстро обсудим и можешь спать. — Цзинлю понимает, что он устал. Очень устал. Поэтому чем раньше они обменяются друг с другом информацией, тем раньше оба смогут отдохнуть. — Что ты узнал от Хулэя? — За его побегом стоит Таожань, он помогает в уплату старого долга, — Цзин Юань вздыхает и пусть с неохотой, но все же продолжает. — Дочь Юйкун, похоже, тоже у него. В тюрьме Хулэй часто посещал церковь, так что, вероятно, именно там передавал сообщения подельнику. — До сих пор в голове не укладывается, что убийцей оказался писатель. Еще пару дней назад Цзинлю думала о том, что этот напыщенный рыжий петух не способен ни на что, кроме марания бумаги, а оказалось, что после своих милых конференций Аргенти по ночам отправлялся резать людей. — Да уж. Еще я заметил странное отношение Хулэя к Фэйсяо. Он говорил о ней совсем не так, как о других женщинах… Цзинлю усмехается. Да, Цзин Юань все-таки очень тонко чувствует людей, такой эмпатии можно только позавидовать. — Неудивительно. Она ведь его дочь. — Так вот оно что! В общем-то, Цзинлю и без Линши об этом догадалась после допроса Хулэя, но все еще сомневалась. Потом внешние сходства стали слишком очевидными. А когда в лаборатории нашлась целая папка с информацией о прошлом Фэйсяо, последние сомнения отпали. По какой бы еще причине беглая рабыня могла быть настолько важна для Хулэя? — Ага. Так что не беспокойся, я ему совсем не так интересна, — Цзинлю подергивает плечом. — Его главная цель — Фэйсяо. — Мне должно полегчать от этого? Рука на ее бедре замирает, чуть сжимается. Из взгляда Цзин Юаня пропадает последнее тепло, исчезает даже легкий намек на улыбку. Он смотрит мрачно, испытующе, почти что… нет, Цзинлю не может понять эту эмоцию. «Ты будешь трофеем, который я получу по пути». Она сглатывает слюну, не отвечая. — Хулэй неоднократно говорил о тебе. Даже этот долг — когда-то Таожань пытался откупиться, передав Хулэю долг твоего отца. Цзин Юань отводит взгляд, смотря в потолок. Цзинлю не удивлена, хотя это, получается, довольно иронично, что в итоге Хулэй на свободе, потому что на свободе она — уплата долга не состоялась в далеком прошлом, они с сестрой сбежали. Но винить себя тут не в чем, в то же время только благодаря Цзинлю он вообще оказался в тюрьме, а побег… Ничего, они уж как-нибудь с этим справятся. — Теперь мне еще больше хочется убить их обоих. — Это не выход. Связи Таожаня распространяются за пределы Лофу, он смог по щелчку пальцев добиться перевода Хулэя. Нам не добраться до него. — Я понимаю… Цзинлю знает, к чему он клонит, и тут даже поспорить ведь не с чем. Они много лет жизни отдали службе в полиции, постоянно сталкивались с коррупцией и кумовством, оба прекрасно понимают, что все их потуги и попытки привлечь таких людей, как Таожань, к ответственности — почти бесполезны. — Цзинлю, давай вернемся в Яоцин. Цзин Юань все-таки озвучивает это. — Нет. Это тоже не выход. Но Цзинлю все равно не может с ним согласиться. — Это уже не твоя битва. А Хулэй… он все равно захочет добраться до тебя. Она для Хулэя что надкушенное яблоко, дразняще убранное ото рта в самый последний момент. Это Цзинлю тоже понимает прекрасно. Но разве она когда-нибудь пассовала перед опасностью? — Значит, я буду к этому готова. К тому же ты сам сказал — влияние Таожаня распространяется далеко за пределы Лофу. Думаешь, Хулэй при желании не найдет меня там? Здесь и сейчас я могу принести значительно больше пользы и остановить хотя бы его. —… Ладно. Тогда продолжим. Цзин Юань как-то подозрительно быстро сдается: вздыхает, утомленно прикрывает глаза и несколько раз кивает, будто в ответ на немой вопрос, который все это время задавал себе сам. Так и хочется спросить: что, даже не будешь пытаться меня переубедить? — В смысле? — Обсуждение. Нам нужно начать с крота в участке. Но нет, он не пытается, лишь сразу принимается за дело: что-то себе планирует уже даже. Цзин Юань слишком хорошо знает Цзинлю. И пусть ему тяжело смириться с ее решением, он все же не давит, не требует, не ставит никаких ультиматумов. Цзинлю снова чувствует себя неловко, а еще — очень признательно. — Так ведь Юйкун уже задержана, — вынырнув из размышлений, она вспоминает про «крота». — Ты же не думаешь, что Юйкун убила Цинцзу? Это произошло за сутки до похищения Цинни, — Цзин Юань качает головой. — Хм, и правда. — Кто-то следит за Фэйсяо. — За ней еще, кстати, следила Линша, я забрала сегодня все ее записи, — похоже, теперь очередь Цзинлю рассказывать, что она разузнала, — и… по правде говоря, больше всего меня беспокоит сама Фэйсяо. — Выкладывай, — Цзин Юань даже как-то оживляется, смотрит уже с интересом — в нем, наконец, просыпается следователь. — Ты слышал про последнюю жертву? Женщина по имени Ниргул, — Цзинлю знает, что он в своей камере времени зря не терял, да и ночью много чего успел разузнать, но не знает пока, что именно. — Линша во время своего расследования связалась с ней, разузнала о прошлом Фэйсяо — вплоть до имени. Фэйсяо родилась и выросла... в клетке у одной из рабынь Хулэя. Спокойно говорить о таких вещах довольно сложно. Цзинлю неосознанно обнимает себя за плечи, вспоминая беременную девушку, совсем еще девочку, когда-то сидящую вместе с ней в клетке. Быть может, это и была несчастная мать Фэйсяо — с потухшими голубыми глазами, похожими на кубики льда, и безропотным в них смирением. — Хулэй истязал их вместе с матерью, а когда узнал, что Юэйюй готовит облаву, он… дал им нож. Цзинлю крепко закрывает глаза, чувствуя как волна дрожи и тошноты поднимается к горлу. Хулэй любил так развлекаться, он делал то же самое и с ними когда-то: устраивал что-то вроде игр на выживание, обещая самой сильной — той, которая сможет убить всех остальных, — свободу. Когда нож достался Цзинлю, она воткнула его в бок самому Хулэю — куда смогла дотянуться. За дерзость и непокорность Цзинлю заплатила ее сестра. — То есть… Фэйсяо убила собственную мать? — Цзин Юань говорит тихо, но заставляет Цзинлю очнуться. — Боюсь, что так. После этого ей удалось ранить Хулэя и устроить переполох, благодаря чему они с Ниргул сбежали. Юэйюй нашла ее в лесу и спасла во время перестрелки, после чего удочерила. Если захочешь, можешь сам все посмотреть и послушать, — она кивает в сторону лежащего на трюмо ноутбука. Линша записывала весь разговор с Ниргул на диктофон, но Цзинлю не разобралась, как найти и включить запись, поэтому просто взяла ноутбук домой, к Цзин Юаню, сохранить вещдок, так сказать. Благо, в личном деле Фэйсяо, была текстовая расшифровка записи. Самой Цзинлю и текста было достаточно. — То, что Фэйсяо пережила… Не думаю, что ее можно в чем-то винить. К тому же она ведь была еще совсем ребенком. Видно, как осторожно Цзин Юань пытается подобрать слова, будто переживает, что Цзинлю что-то из них примет на свой счет. Возможно, думает, что и она в плену сделала что-то похожее… Он не осуждает и не стал бы, даже если бы это действительно было так. Почему она раньше никогда не обращала внимания, как сильно Цзин Юань беспокоится о ней? Почему никогда не замечала? А ведь он был таким всегда, еще с самого их знакомства. Что-то Цзинлю, может, и видела, но никогда не придавала значения. Пока Цзин Юань внимательно наблюдал за ней и боялся ранить неосторожным словом, Цзинлю думала, что абсолютно и совершенно ему непонятна, как и всем остальным. Но он всегда ее понимал. И вот, снова это дурацкое чувство благодарности, признательности и чего-то еще — сильно щемящего в груди. — Конечно, нет, — Цзинлю опять отвечает запоздало и растерянно, усилием заставляет себя сосредоточиться на Фэйсяо. — Но я не представляю, кто допустил ее до работы в полиции — у Фэйсяо как минимум должно быть сильнейшее посттравматическое стрессовое расстройство. Ты бы видел ее сегодня, когда я сказала, что все знаю. — Даже со стороны наблюдать и то было жутко, а представить, что Фэйсяо чувствовала в тот момент? Она в ужасе отшатнулась, упала со своего кресла, перевернув его, начала задыхаться, шумно втягивая губами воздух, а потом и вовсе чуть не потеряла сознание. — И Ниргул… она слишком много знала и представляла определенную угрозу для Фэйсяо. Но как бы беззащитно во время приступа панической атаки сегодня не выглядела Фэйсяо, беззащитной по сути своей она точно не была. Убить взрослого мужчину, значительно превосходящего тебя ростом и массой? Для этого нужна серьезная физическая подготовка. Убить женщину, — к тому же доверяющую тебе женщину, — в таком случае тем более не составит труда. — Но Ниргул убил Аргенти, — Цзин Юань недоверчиво хмурится. — Возможно, но… В ее телефоне не нашли никаких сообщений или звонков от Аргенти, только от Линши. И ночью, когда она была убита в парке, на записях с камер засветилась Фэйсяо. Менеджера Аргенти пока допрашивают, чтобы восстановить картину событий. Может, он связался с Ниргул как-то иначе? Следил? Встретил, например, случайно на улице и предложил прогуляться… Честно, Цзинлю не хочется, чтобы ее подозрения оказались правдой. Фэйсяо и так слишком много пережила, если она убила невинного человека и ее придется за это судить, это будет… очень печально. — Ночью? — Цзин Юань хмыкает, теперь он тоже начинает сомневаться. — Черт… И ведь Фэйсяо убила Аргенти ударом ножа в сердце. Так же, как он убивал других жертв. Эту деталь Цзинлю не знала. Скверно. — Вот видишь. Это все очень подозрительно. — Но ее все еще мог убить и Аргенти. Если Ниргул была когда-то близкой подругой Фэйсяо, для Хулэя вполне естественно убить ее, чтобы причинить Фэйсяо еще больше боли. Или же наоборот — чтобы защитить ее. Да, да и еще раз — да. Конечно. Цзинлю успокаивала себя этим оправданием еще с момента, когда после допроса Хулэя, Линша сообщила, что Фэйсяо заметили на камерах в парке в ночь убийства. Однако она давно не наивная девочка, верящая в сказки, поэтому пока версия не опровергнута железным алиби, прекратить ее рассматривать никак нельзя. — В общем, с Фэйсяо в любом случае надо держать ухо востро. Попробуй поговорить с ней завтра сам, к тебе она больше расположена. — Хорошо. Но все еще остается вопрос: кто передает информацию из участка Таожаню? Вряд ли это сама Фэйсяо. Линша, может, и следила за ней, но есть кто-то еще. — Почему ты так уверен? — Цзинлю задумчиво чешет подбородок. — Цинцзу могла убить сама Фэйсяо, если она, скажем, заодно со своим отцом. Или с Таожанем. Мы не знаем, какие цели она преследует. Она может хотеть убить Хулэя и ради этого работать на Таожаня. — Хулэй намекнул, что передавал поручения из камеры в участке своему подельнику. Юйкун к нему сама не подходила, Сушан или Линша не стали бы передавать ей что-то от него, Цинцюэ ему даже ужин не принесла. Остается только Моцзэ. К тому же его подозревает и сама Фэйсяо — в день убийства Цинцзу он был в тюрьме и разговаривал с надсмотрщицей Чии. Господи, он два дня просидел в камере, а по ощущениям успел расследовать гораздо больше, чем они всем участком! Цзинлю вздыхает и улыбается: кажется, ученик уже очень давно превзошел учителя, а она этого даже и не заметила. — Интересно. — Не то слово. У меня даже голова разболелась, — Цзин Юань цокает языком и намекает, что на этом обсуждение работы закончено. — Голова? Обычно так отмазываются женщины, — Цзинлю наклоняется к нему, все еще улыбаясь, но уже гораздо хитрее. — Тебе легко говорить, ты выспалась. А я последний раз нормально спал три дня назад, — он делает абсолютно страдальческое лицо, прежде чем зацепиться взглядом за ее губы. Цзинлю нечасто сама проявляет инициативу, и уж тем более нечасто сама его целует. Но… Пожалуй, сейчас Цзин Юань более чем заслуживает этого. Его рука поднимается по ее бедру, забирается под рубашку. И становится так… тепло. И кожа покрывается мурашками. — Ты же хотел спать, — она шепчет, когда Цзин Юань расстегивает первую пуговицу. — Я передумал.

***

На сей раз утро начинается с телефонных звонков. У Цзин Юаня язык без костей, поэтому он говорит без умолку то с одним собеседником, то с другим. Самый короткий и сухой разговор, состоящий из «слушаю, понял, будет сделано» очевидно был с самой госпожой президентом. А вскоре за ними на служебной машине приезжает Яньцин с временными правами. — Не гоже вам без личного авто, — говорит Яньцин и протягивает ключи. Похоже, госпожа президент уже успела раздать какие-то распоряжения насчет Цзин Юаня, раз ему даже транспорт в участке сразу выделили. — Это же моя девочка, — обрадованный Цзин Юань принимается сюсюкаться с белым автомобилем. Цзинлю в таких вещах не разбирается особо, но, кажется, он и раньше именно на нем ездил до отставки. Хоть до участка и рукой подать, им сегодня, возможно, придется много куда поездить, так что личное авто действительно необходимо. — Итак, — в участке Цзин Юань сразу же принимается за дело, — пока госпожи Фэйсяо нет на месте, займемся поиском прослушки и скрытых видеокамер. — Что, вот так прямо? — Юньли уже тоже в отделе, и столь дерзкую инициативу она воспринимает без энтузиазма. Фэйсяо действительно по какой-то причине отсутствует, а без нее вредной малявке работать, очевидно, не очень хочется. — Нужно подстраховаться. Где господин Гуншу? Через пять минут после звонка Яньцина, к ним в отдел вплывает мастер Гуншу. Он эксперт в разного рода устройствах, включая, конечно, прослушивающие, так что в мгновение ока из инженера превращается в ищейку. — Ищите на видном месте, — наставляет он, — ручки, карандаши, светильники. Все, что лежит на поверхности, но при этом давно не использовалось! — И все принимаются за поиски, даже Цзинлю. Интересно, где же так задерживается Фэйсяо? Хоть она почти всегда немного опаздывает, на сей раз задержка кажется особенно подозрительной. — А разве, ну, нормально шарить по кабинету госпожи Фэйсяо?.. — в какой-то момент настороженно спрашивает Юньли. Она все еще не особенно видит в Цзин Юане авторитет, поэтому закономерно задается вопросами. И ее недоумение так-то можно понять: пришел какой-то мужик, который еще вчера в камере сидел, и устраивает тут свои порядки, пока законной начальницы нет на месте. Цзинлю выразительно смотрит на Цзин Юаня. Пора бы ему уже поставить высокомерную девчонку на место. — Утром я получил распоряжение: продолжить расследование Линши о коррупции и преступном сговоре в полиции Лофу, — Цзин Юань, вздохнув, мягко принимается объяснять. — Также меня наделили особыми полномочиями, так что… — Но вы ведь сами еще два дня назад были под следствием. Слишком мягко, Цзин Юань. Слишком. — Это было частью расследования, — не выдерживает Цзинлю. — Не болтай о том, чего не понимаешь. — Простите… Юньли, наконец, втягивает голову в плечи и принимается искать прослушку с утроенным рвением. — Ага! Нашел, — однако на сей раз Яньцин ее обходит. Он победно поднимает руку с крохотным микрофоном и радостный принимается его рассматривать. — Довольно… топорная работа. — Дайте-ка поглядеть, молодой человек, — господин Гуншу протягивает руку и, получив «жучок», с интересом принимается изучать его, — хм-м-м… давненько я не видывал радиожучков такой конфигурации. Всего двадцать пять мегагерц… Чтобы его прослушивать, нужно находиться прямо в участке, он не осилит дальнюю передачу. Это отличные новости. Насколько бы Цзинлю ни была далека от техники, тут даже ей не составит труда все понять. Если у прослушки такой маленький радиус передачи, значит, предатель наверняка записывает разговоры в течении дня. А — значит — вчерашний разговор с Фэйсяо, возможно, он еще даже и не выгрузил. — Может ли где-то находиться записывающее устройство? — уточняет Цзин Юань, будто читает ее мысли. — Несомненно. — Ищем дальше. Нужно искать за пределами нашего отдела. В раздевалке, туалете, подсобке… — Пойду позову Сушан, короче, — вздыхает Яньцин, явно представляя, сколько еще времени придется убить на все это. — Остальным полицейским старайтесь особо не распространяться, что ищете и что делаете. — Понял. Яньцин и Юньли отправляются на поиски, а Цзин Юань, тем временем, заняв пустующее место Яньцина, принимается изучать материалы дела Аргенти. Документы Линши он изучил еще вчера вечером дома, а вот про Аргенти Цзинлю, кажется, знала даже меньше, чем он, чтобы достаточно что-то ему рассказать. — Что говорит менеджер Аргенти? — Она стоит, возвышаясь, и упирается в столешницу руками. — Преступник любил уединение, это было необходимо ему для вдохновения и работы над дальнейшими книгами, поэтому его свободу никак не ограничивали. Менеджер не знает ничего о его передвижениях в свободное от работы время, — Цзин Юань вздыхает и переворачивает очередную страницу. — Думаю, он кривит душой. — Вероятно, но сомневаюсь, что он подозревал Аргенти в убийствах, — Цзин Юань пожимает плечами, взгляд его продолжает быстро изучать строчки с расшифровкой показаний менеджера. — Скорее всего просто думал, что тот хороший такой бабник, а теперь боится компрометировать себя. Скорее всего, так и есть. В показаниях менеджера не находится ничего стоящего, а значит, нужно как можно скорее наведаться в тюрьму, разузнать, бывал ли там Аргенти, но прежде чем Цзинлю успевает высказать это предложение, в кабинет возвращаются мастер Гуншу с Яньцином и Юньли. В руках у первого — прозрачный мешок с внешним накопителем. Цзин Юань сразу же поднимается с места. — Раз в день злоумышленник забирал записанную информацию, — Гуншу говорит как-то растерянно, поднимая мешок и смотря на диск так, будто тот в чем-то виноват. — И правда довольно топорная работа, — Цзин Юань задумчиво потирает подбородок. — Сейчас хватает возможностей сделать автовыгрузку в облако, к примеру. Похоже, это дело рук отнюдь не профессионала. — Или кого-то, кто очень давно не занимался подобным, — Гуншу задумчиво цокает языком. — Что ж, пойду изучать, может, найду еще чего-нибудь интересненького. — Отпечатков ни одного нет, — понуро добавляет Яньцин, когда мастер Гуншу покидает их маленькую обитель. — Досадно, но не неожиданно. А теперь, Яньцин, разузнай все о матери госпожи Тинъюнь. Как зовут, чем занимается, где живет. Кто это вообще? Мать Тинъюнь?.. Цзинлю видит, как меняется лицо Яньцина — становится абсолютно недоумевающим. Ее лицо, наверняка, сейчас такое же. — Э-э… — Яньцин запускает программу на своем ноутбуке. — В личном деле она указана как Фан Тилли. Сейчас… по этому имени ничего не пробивается, странно. — А потому что в интернете такие вещи искать надо, — Юньли, похоже, уже нарыла какую-то статью, — во-о-от, Фан Тилли, супруга господина Фана, громкое дело о разводе. Вышла замуж за… — ее глаза удивленно расширяются от прочитанного. — Ого, за господина Таожаня. Такая молодая красивая женщина и с таким стариком, кошма-а-ар. — Золото не стареет. Ремарки у Цзин Юаня как всегда не в бровь, а в глаз. — И то верно, — Юньли кивает и читает дальше. — В общем, она бросила господина Фана, дочка осталась с отцом, а сама госпожа Фан стала госпожой Дань. — Официальной работы нет, домохозяйка, — Яньцин, не желающий отставать, уже нашел дело госпожи Дань в полицейской программе. — У нее есть несколько счетов, но все довольно прозрачно. — А почему мы ею интересуемся? — Цзинлю спрашивает это исключительно по делу, но Цзин Юань почему-то странненько хмыкает. — Госпожа Тинъюнь сказала, что Таожань… марионетка в ее руках. Стоп. Он что, уже вчера с раненой Тинъюнь побеседовал? — Когда ты успел?.. — Цзинлю щурит взгляд. — Ого. То есть она может оказаться теневой королевой черного рынка Лофу? — но ее сразу же перебивает Яньцин, поэтому вопрос остается без ответа. — Что-то вроде того. Надо копать глубже. Разузнайте мне все про ее детство, юность, увлечения, все, что найдете, любые мелочи. — То, что она бросила дочь ради денег и власти, уже не характеризует ее как положительного человека, — Юньли брезгливо нажимает на кнопку, чтобы закрыть страницу со статьей, и они продолжают дальше искать. Еще через час в участке появляется Фэйсяо. Явилась, как говорится, не заблудилась. — Уже почти полдень, — сразу с порога предъявляет ей Цзинлю. Они вместе с Цзин Юанем смеряют Фэйсяо такими подозрительными взглядами, что та заметно начинает нервничать. — Да-а-а, это все из-за Моцзэ, — Фэйсяо натянуто улыбается. — Его вчера ночью тяжело ранили, а он опять на работу приполз с утра. Что мне оставалось? Я взяла его за шкирку и потащила обратно домой. Надо было, наверное, ключи забрать, или лучше вообще привязать его, а то опять ведь выползет. Цзинлю и Цзин Юань красноречиво переглядываются. Версия о Моцзэ-предателе начинает казаться все более вероятной. — А вы как себя чувствуете? — со все тем же подозрением спрашивает Цзинлю. — Я уже в порядке, благодарю за беспокойство, госпожа Цзинлю, — Фэйсяо кивает и ее улыбка почему-то из фальшивой превращается во вполне себе искреннюю. Странно. — Извините за тот вчерашний… эпизод. Думаю, теперь вы прекрасно понимаете, что я чувствую, и каково мне сейчас. Но я полна сил и отлично держу себя в руках, так что приступим к работе! — Она даже в шутку хлопает себя по бицепсу. — Мы должны спасти нашего судмедэксперта и Цинни. Хулэй пока… ничего не оставлял? Повисает пауза. Цзинлю знает, что Хулэй вчера угрожал отправить Линшу по частям, если его будут преследовать, а его преследовали и еще как, да и в целом… Такие вещи вполне в его духе. Против воли становится дурно. — Нет, госпожа, — Юньли первая нарушает тишину, — даже странно. Мы тут, кстати, всю прослушку убрали, так что теперь можно говорить спокойно. — Вот как?.. — До Фэйсяо будто бы что-то начинает доходить. — Какие молодцы… Она поднимает острый взгляд на Цзин Юаня. Про особое распоряжение президента наверняка уже в курсе, а вот детали становятся понятны только сейчас. — Линша племянница Таожаня, так что вряд ли Хулэй убьет ее, — поясняет Цзин Юань скорее Юньли, но Фэйсяо, судя по удивленному выражению лица, тоже об этом не знала. — Он сам сказал мне, что она будет его «гарантом». А вот девочка… А девочка теперь никому не нужна. Юйкун из заключения больше полезна быть не может, значит, и ее дочери сохранять жизнь нет смысла. И ладно бы дело было только в жизни. Вчера Цзинлю усилием воли старалась не думать о новых пленницах Хулэя, успокаивала себя тем, что он ранен и, возможно, поэтому ему не будет дела до девочки и Дань Чжу, но сейчас переживание за них смешивается с переживанием другим — с ее собственными воспоминаниями, слишком ярко вспыхивающими перед глазами. Кровь. Крики. Насилие. Ни одна девочка не заслуживает пережить такое. Ни одна женщина. Ни один человек в принципе, какого бы пола он ни был. — Я убью этого ублюдка, — Цзинлю рычит. В безысходности, в отчаянии — она ничего не может сделать, чтобы спасти Цинни от предстоящего ей кошмара, может только, закрыв глаза, видеть саму себя на ее месте. И пытаться держаться, не трястись, не кричать… — Цзинлю. Голос Цзин Юаня — спасение. Ему достаточно сказать одно слово этим отрезвляющим тоном, чтобы остудить ее гнев. Напомнить, зачем она здесь и что должна делать. — Мы поймаем его. Как и в прошлый раз — вместе. Все будет хорошо. Он аккуратно касается ее плечей, и Цзинлю не отстраняется. Хочется верить, что со стороны она выглядит не настолько позорно, как вчера выглядела Фэйсяо. А они ведь… похожи. — Ладно, тут все-таки нужен кофе, — Цзин Юань делает тяжелый глубокий вдох, смиряясь с неизбежным. — Да, — Цзинлю полностью согласна. — Сделай и мне. Они ни разу не пили кофе все месяцы после того, что сделала Цинцзу, но сейчас эта живительная субстанция кажется просто жизненно необходимой. Как еще легально прочистить голову на рабочем месте и успокоить нервы? — Так, значит, вы все-таки пьете кофе? — Фэйсяо спрашивает вежливо, даже участливо, когда Цзин Юань уходит, вооружившись парой кружек из тумбочки со всякими следовательскими личными вещами. Там он когда-то оставил маленький аккуратный чайный сервиз, подаренный Инсином. Инсин потратил, кажется, сотни литров фарфора, чтобы отлить этот сервиз идеальным. От пяти чашек за годы осталось только три. — От Цзин Юаня — пью, — Цзинлю отводит взгляд от шкафчика. — А нам вы не доверяете? Фэйсяо смотрит ей прямо в глаза: спокойно, без вызова, но решительно. И вопрос ее, разумеется, отнюдь не о кофе. — Я никому не доверяю. Кроме него. — Госпожа Фэйсяо, — в кабинет неожиданно, не стучась, стремительно входит Сюэи. От ее полурасстегнутой куртки пахнет улицей и дождем. — Госпожа Цзинлю, — она чуть кланяется, потом кивает Яньцину и Юньли. — Я была в тюрьме. Разузнала все об… Аргенти. Ну вот, их с Цзин Юанем опередили. — Что ты узнала? — Фэйсяо скрещивает руки под грудью и требует говорить сразу же, не собираясь дожидаться Цзин Юаня. Ничего, Цзинлю потом сама ему все расскажет. — Он иногда выступал в тюремной церкви, возможно, там и познакомился с Хулэем. В журналах посещений есть отметки о четырех посещениях Аргенти в прошлом и позапрошлом году. Похоже, он брал интервью, — Сюэи рапортует механически ровно, почти без лишних эмоций, несмотря на то, что говорит об убийце собственной сестры. — Чии сказала, что это было нужно для его новой книги. — Этот Аргенти не похож на человека, который убивал бы ради удовольствия, — Цзинлю решает все же поделиться своими соображениями, пока суть да дело. — Судя по экспертизам всех жертв… У меня создалось впечатление, что он делал это из милосердия. Тем более, раз Аргенти выступал в церкви, он должен быть довольно набожным. Может, он пытался спасти их души? Очистить… избавить от опороченных тел. Каждая девочка, пережившая плен у Хулэя, считала себя грязной. Сестра повесилась из-за этого. — Да, так и есть, — Яньцин робко подает голос. — Госпожа Фэйсяо вчера говорила о том же, Аргенти сам рассказал об этом секретарю Тинъюнь, пока тот тянул время. — И ты мне ничего не сказал?! — Извините… как-то не было времени… — Последняя книга Аргенти может быть связана с Хулэем, — Сюэи кладет книгу на стол притихшей Юньли. — Раньше, до карьеры писателя, он некоторое время был заведующим кафедры теологии в институте Чжумина. — В его камере тоже был найден ее экземпляр, — Фэйсяо смотрит на книгу, но не берет ту в руки, будто она покрыта незримым человеческому глазу ядом. — Может ли в книге быть тогда какая-нибудь информация о его… логове? — А вот у Цзинлю таких проблем нет, поэтому она спокойно поднимает книжку и принимается листать. — Но, черт, это же дамский романчик, разве нет? — Эта книга о женщине, подвергавшейся насилию и решившей бороться, чтобы освободиться. И вот откуда в Юньли столько дерзости? Каждый раз, когда Цзинлю кажется, что она достаточно ее приструнила, Юньли опять выдает что-то этим своим надменно-поучительным всезнающим тоном. — Да? — Цзинлю терпит и только фыркает. — А раньше он, кажется, писал только сопливую романтику. — Ханье очень нравилась эта книга… — Сюэи с тоской смотрит на книгу в руках Цзинлю. — Она была близка ей из-за того, что произошло с нами в детстве. Вот и ключик к загадке. — Как и другим женщинам, сбежавшим из плена Хулэя, полагаю. Вот как Аргенти втирался к ним в доверие — наверняка они тоже читали это. Иногда, бывает, читаешь книгу, и как будто читаешь о самом себе. Тогда ее автор начинает ощущаться самым близким и понимающим человеком на свете. Он будто говорит с тобой со страниц своей книги, поддерживает и утешает, когда тебе больно, смешит, когда грустно, и дает вдоволь проплакаться, когда сдерживать эмоции внутри становится уже слишком невыносимо. А Цзинлю все голову ломала, как же этот подонок умудрялся добраться до своих жертв? Да, он довольно популярный писатель, но не каждая же женщина любит такое чтиво. — Так. А где мой кофе и Цзин Юань? Что-то его уже долго нет. — Ой. Мне пришло странное сообщение от него несколько минут назад… — Яньцин, принявшийся проверять телефон, сильно хмурится, смотря в экран. — Что там? — Держитесь подальше от окон. Что?.. — А это разве не его машина? — Юньли как раз выглядывает в окно, и Яньцин поспешно, ухватив за шиворот пиджака, оттягивает ее от окна. — Не подходите! Он успевает выставить руку вперед, не давая Цзинлю кинуться к окну. Она замирает на полпути. Верно. Цзин Юань не стал бы просто так писать что-то такое. — Что ты видела? — ее голос неприятно скрипит. — Он… уехал, — Юньли вместе с Яньцином опасливо отходит к углу комнаты, который не видно из окна. Это хорошо, по крайней мере, он не под прицелом. Где-то возле здания полиции очевидно находится снайпер. Может быть, Цзин Юань спугнул его и пытается преследовать? Но все так странно… Первым делом надо осмотреть все. Начать с кофейного аппарата. Цзинлю разворачивается на пятках, вылетая из кабинета, вдогонку ей слышится только «куда вы, госпожа Цзинлю?!», выкрикнутое Фэйсяо. Вскоре и сама Фэйсяо догоняет ее в коридоре. Автомат стоит в самом конце — у окна. Рядом на подоконнике стоит кружка, вторая, расколотая, лежит на полу рядом. Теперь их осталось двое. Правее лежит пистолет, его очертания узнать не составляет ни малейшего труда. На подоконнике есть что-то еще и, сощурив глаза, Цзинлю понимает, что это телефон.</i> Телефон Цзин Юаня. Раздается уже ставшая привычной за все эти месяцы трель. — Не подходите к нему, госпожа Цзинлю, — предостерегает Фэйсяо. — Вы же помните, что написал Цзин Юань. Но Цзинлю не слушает ее. Медленно, шаг за шагом, приближается к подоконнику. Несколько долгих мгновений смотрит на надпись «Не определено», высвечивающуюся на экране. Надо зажать зеленый шарик и потянуть. Плечи вздрагивают. Цзинлю молча поднимает трубку. — Что-то потеряла, Цзинлю? Голос Хулэя звучит так ясно, будто он стоит где-то рядом. Он все знает. Следит за ними. Заглядывает в окна, словно монстр, так и ждущий, когда кто-нибудь забудет закрыть форточку. Но ведь Цзин Юань уехал. Он ведь сейчас в безопасности. Да?.. Пистолет, оставленный на подоконнике говорит совсем об обратном. — Чего ты хочешь, Хулэй? — Голос окончательно садится. — Помнишь, как мы играли с тобой и твоей сестричкой? Давай ненадолго вернемся в прошлое. — Ты видишь меня сейчас, не так ли? Кровь закипает. Сейчас рядом нет никого, кто бы мог усмирить этот гнев, успокоить, не позволить наделать глупостей. Цзинлю стискивает зубы до скрипящей боли, пусть эмаль сотрется, физическая боль — единственное, что может хоть на мгновение уменьшить ту, другую. — Конечно. Помаши ручкой, детка, — Хулэй насмехается, еще не зная, что Цзинлю собирается сделать. Она берет с подоконника пистолет и демонстративно поднимает его. Кладет телефон на стол, нажимает на значок динамика — самая удобная функция этих проклятых гаджетов. — А это в моих руках ты видишь? — Надо сперва все проверить. Щелчок — в обойме патронов хватает. В трубке заинтересованно молчат. Цзинлю снимает пистолет с предохранителя и, резко развернувшись, направляет его на стоящую рядом Фэйсяо. Фэйсяо вздрагивает. Удивленно поднимает брови. Дуло смотрит ей аккурат в лоб. — Если ты сделаешь что-то с Цзин Юанем, я убью твою дочь. И все твои сраные планы сразу пойдут по одному месту. Хочется верить, что Цзин Юаню удастся обмануть Хулэя, уйти от него, но даже если нет, что ж, у Цзинлю тоже есть в некотором роде свой козырь. — ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! — Из трубки за спиной раздается громогласный хохот. — А ты не разочаровываешь, Цзинлю. Умно. Я принимаю твои условия. А теперь… Ну-ка, скажи что-нибудь, — он будто обращается к кому-то, находящемуся рядом. Слышна возня. — Нет? Какой несговорчивый. Цзинлю, я думаю, ты прекрасно понимаешь, кто сейчас со мной рядом. Выстрели в нее. Или стрелять буду я. Цзин Юань только что ехал на машине, покинул участок максимум минут десять назад, разве Хулэй уже мог схватить его? Слышится звук удара, но пленник не издает ни звука. — Госпожа Цзинлю… Я все понимаю, но… — Фэйсяо приподнимает руки раскрытыми ладонями вперед, неверяще улыбается. За ее спиной стоят с абсолютно испуганными лицами Яньцин и Юньли. Все это может быть постановой, но… Цзинлю не может рисковать, ведь если есть хотя бы маленький шанс, что это на самом деле Цзин Юань, Хулэй убьет его прямо сейчас, если она не примет условия игры. Он всегда так делал. — Я тебе не Цзин Юань, ублюдок. Цзинлю стреляет.