Кошка поймала птицу

«Настанет день и час, любовь к тебе придет, не скрыться от нее.

Как с нею не борись, как ей ни прекословь, она возьмет свое.

Придет ли как заря, придет ли как гроза, не знаешь наперед!

Обманется твой слух, солгут твои глаза, но сердце не солжет»

© Лопе де Вега, перевод Лозинского

Ночь текла невообразимо медленно; Антон понял, что попросту не хочет засыпать, и принял решение лежать и пялиться в потолок. Как-нибудь одну ночь без полноценного сна он вытерпит, тем более что раньше такое он уже переживал, просто со временем случаться это стало всё реже. Безусловно, ему продолжали сниться кошмары, но обычно все они шли по одному сценарию и, хотя и пугали до безумия, не могли полностью вытряхнуть его из оболочки. Но то, что приснилось ему часом ранее... Было невыносимо. Ничего подобного раньше в его спиральном кошмаре не появлялось. Чей это был голос?.. Анализируя всё, что он услышал, Антон ясно осознал, что не может распознать в этом голосе ни одного из своих друзей. В чём причина? Кошмар исказил этот голос, сделал его неузнаваемым? Антон мог бы поверить в эту причину, ибо иной не мог придумать. Или же... его звал кто-то, чей голос он не запомнил?.. Но если так... Антон содрогнулся, вспоминая ту боль, то отчаяние, с которой голос звал его. Разве стал бы так звать кто-то, с кем Антон не был близок? Но из всех тех парней, которые, к его боли в груди, могли бы звать его так... не нашлось бы того, кто обладал этим голосом. Не могло же статься так, что кто-то случайный с такой горечью тряс его за плечи, сжимал его волосы и... прижимался губами к виску, обжигая его мертвенно-бледные щёки горячими слезами. «Какая-то чертовщина, ей богу, — помассировав виски, подумал Антон, — надо бы у психотерапевта спросить...». При всей его нелюбви к последнему, Антон не мог оставить это просто так. Кроме того, любые новые детали во сне имели смысл, так что с этим следовало разобраться как можно скорее. Антону будет легче выбросить это из головы, если он будет знать, что именно выбрасывает. Как назло, ногу тянуло больнее, чем обычно, — его недавнего спринта она явно не оценила, — и простая лёжка приносила сильный дискомфорт. Окончательно отказываясь от идеи хотя бы подремать, Антон соскрёб себя с постели, надел очки и прошествовал на кухню. Ещё у двери он понял, что что-то не так. Прислушавшись, Антон уловил еле-еле различимый шорох со стороны кухни. Памятуя о последнем таком случае, он намеренно слышно раскрыл двери, привлекая внимание Лизы, что замерла над тумбой с занесённым ножом. Антон мысленно чертыхнулся. Выходит, на ночь некоторые ножи всё же придётся перепрятать. Ледяные глаза девушки замерли на его лице, губы украсила широкая самодовольная улыбка. Она небрежно взмахнула ножом, едва не коснувшись лезвием собственных пальцев. Эта бравада напугала Антона в первый раз, но больше он не боялся её. Антон смиренно поднял руки, приказывая себе дышать глубже. Когда нож метнулся в стену, в сантиметре от его головы, он даже не вздрогнул. Лиза никогда ему не навредит, как бы она ни убеждала его в обратном. Лиза, продолжая улыбаться так, словно концы её улыбки привязаны невидимыми верёвками, приблизилась к нему вплотную, опаляя щёки неровным дыханием. – Для мёртвого в тебе слишком много крови, просто Антон, — её рука опустилась на рукоятку ножа, торчащего из стены. Их губы почти соприкоснулись. – Хочешь, я проверю её цвет? Если она чёрная, её нужно выпустить. Антон не двигается. Предлагает: – Как тебе угодно. Лиза, усмехаясь, берёт его ладонь, зависшую в воздухе. Водит по линиям, ногтями скребёт кожу. Но не предпринимает никаких попыток использовать нож. Даже не вынимает его. – Хозяин близко, — бормочет она, её рыжие волосы щекочут щёки Антона. – Он снимет с нас всё, что скрывает нашу кровь. Все покровы падут к его ногам. А маски заплачут. Даже они не выдержат, осыпятся. – Хозяина здесь нет, — спокойно отвечает Антон. Лиза сжимает его ладонь крепче, царапаясь. – Лжец, — она смеётся в голос, бьётся лбом о его грудь. – Как скоро он придёт за нами? Как долго ещё мы будем кричать, прежде чем весь чёрный цвет уйдёт? Сколько ещё осталось твоим ногам? Неужели ты не знал, дорогой друг? Животное, попав в капкан, никогда больше не выберется из него. Даже если оно разорвёт себя на части. Оно умрёт. Мы мертвы, не правда ли? Так почему... мы всё ещё полны кровью? Она тянется ножом к собственной шее. По прошлому опыту Антон знает, что она ничего с собой не сделает. Но наблюдать за этим — всё ещё мучительная пытка. – Мне нельзя умирать, покуда я не увижу волчонка. Но ты можешь. Я могу избавить тебя от крови и от страданий. Почему же... не получается? Ожидаемо, когда лезвие сверкает около глаз Антона, Лиза с яростью опускает его и отбрасывает его руку. Её смех не прекращается. Она отходит от него на несколько шагов. Крутится вокруг своей оси, разводит руки в стороны, замирает с вожделеющим выражением. – С чего я взяла, что ты другой? Ведь ты тоже наш. Так что же, друг? Неужели ты не хочешь коснуться моего тела, пока путы держат моё горло? Не хочешь очертить моё лицо, не хочешь подцепить губы, пустить кровь по моим ногам? – Не хочу, — Антон будет повторять это сколько угодно раз. Столько, сколько Лизе будет нужно. Фасад Лизы трескается. Наконец-то. Теперь Антон, не опасаясь вызвать в ней саморазрушительную искру, как это было раньше и о чём он глубоко сожалеет, может подхватить её ослабшее тело и почувствовать, как она обвивает его всеми конечностями, изо всех сил зажмуривая веки. Отныне он знает, как ей помочь. – Прости, что не убила тебя, когда ещё могла, — последнее, что шепчет девушка, прежде чем, вымотавшись, провалиться в сон в его руках. Антон, чуть подождав, чтобы убедиться, что Лиза окончательно заснула, несёт её в свою комнату. В такие ночи девушка не отпускает его и тут же заходится в тихом плаче, если он выпутывается из её объятий. Антон не намерен так с ней поступать, так что осторожно ложится на постель, укладывая Лизу под боком. Она мычит, когда ему приходится отцепить одну её руку, чтобы принять более удобную позу, за что он мысленно просит прощения и сразу же возвращает ту на место. Обычно сопение Лизы помогает заснуть и ему, но не в этот раз: события минувших дней и выходящий за рамки ночной кошмар не оставляют ему надежды на крепкий сон. Ночные размышления приводят его к решению, которое, признаться, он вынашивает уже давно. Антон по-прежнему вздрагивает всем телом, когда ловит своё отражение в случайных витринах магазинов, в общественных туалетах, пока моет руки, в лужах и стёклах автомобилей и... Однажды психотерапевт порекомендовал ему что-то изменить в своей внешности так, чтобы это не напоминало ему о прошлом. Антону тогда это показалось смешным. Всё его лицо, блять, другое, но не перестаёт являться самым прямым триггером. Психиатерапевт тогда посмотрел на него как-то по-отечески тепло и пояснил, что инициатором этих изменений должен быть он сам, а не то, что сделали с ним. Антону казалось, что это просто. Но несмотря на это... до сего дня он никак не мог привести задуманное в действие. В глубине души он боялся, что это никак не поможет, и это иррационально его останавливало. Он просто откладывал это в долгий ящик, пуская на самотёк. Но в связи с последними событиями и потери контроля в театре от чужого прикосновения к его лицу... Он предпочёл бы, чтобы поводов для срывов у него было поменьше. Начать всегда можно с малого. Наутро он поделился своей идеей с заметно посвежевшей Лизой. Та радостно отправила его за краской и едва ли не прыгала от радости, пока удивительно умело орудовала кисточкой над его отросшей шевелюрой. Антон не давал себе сильно рассчитывать на успех, когда смывал краску в шикарном душе с гидромассажем, но... Результат превзошёл все ожидания. Впервые на новой памяти он посмотрел на себя в зеркало и вздрогнул не от нахлынувших картинок. Он посмотрел на себя и... действительно не узнал. Просто поразительно, как на его восприятие повлияла смена цвета волос! Цвет был не под стать ему тёмный и с его побледневшей без деревенского загара кожей смотрелся интересно. Лиза с ухмылкой провозгласила этот оттенок «цветом вороньего крыла» и посоветовала не ходить к парикмахеру, чтобы проверить, как на нём будут смотреться волосы, опущенные до шеи. Антон принял её совет с энтузиазмом. Отстранённо он подумал о том, что отец, что терпеть не мог длинных волос и стриг Антона очень коротко, увидев его обновлённую причёску, потеряет дар речи. Впрочем, никогда не поздно устроить подростковый бунт. Даже если тебе двадцать два. Его ресницы были от природы тёмными, что играло смене образа на руку, а вот с бровями... пришлось повозиться. Антон не был уверен, что его терпения хватит регулярно их подкрашивать, но, если признаваться самому себе, что-то в этом даже было... Такие перемены ознаменовали всё больший отход от «Антона». И это было правильно. Арсений ведь совсем на него не похож. В тот же день Антон сообщил Лизе, что вечером домой не вернётся. Лиза проводила его лукавым взглядом. Антон на протяжении всего утра замечал в её глазах немой вопрос о том, как прошёл поход в театр, но пока не был готов делиться своими впечатлениями. В том числе для того, чтобы охладить голову и, наконец, выпустить напряжение, изрядно накопленное за эту выматывающую неделю, он и отправлялся в клуб. Ожидая момента, когда волосы высохнут до приемлемого состояния, чтобы слегка их уложить, Антон как раз озаботился приготовлением пищи для Лизы, и его душа до завтрашнего дня могла быть спокойна. Этот поход в клуб можно было назвать спонтанным. Антон не стал просматривать анкеты, скинутые барменом, полагая, что, оказавшись на месте, определится окончательно, как он ощущает себя в преображении и готов ли выпустить пар. На худой конец можно просто залить в себя бутылку виски и отрубиться в комнатах для посетителей, проспав ночь без сновидений. Антон не стал сильно прихорашиваться, но над одеждой всё равно пришлось запариться, чтобы подчеркнуть всё важные места. Зайдя в клуб, он ожидаемо словил несколько заинтересованных взглядов, обладатели которых по большей части были ему знакомы. С таким подходом к смене партнёров, как у Антона, был и ещё один недостаток: они имели свойство заканчиваться. И искать их в пределах клуба становилось всё труднее. – Кого я вижу, — присвистнул бармен, салютуя ему. Когда Антон приземлился на барный стул, он обиженно протянул: – Неужто ты позабыл к нам дорогу? Давненько не захаживал. – Дела, — отозвался Антон без тепла, но и не холодно. – И тебе привет, Курт. – Как обычно, дружище? Антон только кивнул. «Дружище» — громко, конечно, сказано. Пускай Курт и был тем, с кем Антон общался регулярно, всё это оставалось строго в рамках клиентских отношений. Свои попытки сблизиться Курт оставил, но по тем заискивающим взглядам и улыбочкам, что бармен не прекращал ему бросать, Антон мог бы сказать, что тот не теряет надежды. Антона это в какой-то момент перестало раздражать. Пока Курт не нарушает выстроенных им границ, с этим можно совладать. Без всего этого с Куртом не было проблем. Если бы не их противоречивые предпочтения в постели, Антон бы однозначно переспал с ним в числе прочих. Но, как говорится, не судьба. Это не мешало Курту беззастенчиво разглядывать его волосы, пока он намешивал ему коктейль. Курт обладал незаурядной внешностью с ярко прослеживающимися немецкими корнями. В его речи частенько проскакивали глухие рычащие нотки, но остальном он хорошо говорил по-русски. – Тебе идёт, Арс, — сказал Курт, ставя перед ним сверкающий в лучах прожекторов стакан. Сейчас было не шибко поздно, и народу в клубе было относительно немного. Антон предпочитал не сталкиваться с толпой пьяных танцующих тел. – Очень идёт. – Спасибо, — Антон сделал вид, что не услышал разочарованного вздоха. Однако сегодня Курт, судя по всему, был в том настроении, чтобы подокучать ему. – Всё такой же неприступный, — протянул бармен, бесцеремонно кладя руку рядом с его. – Чем же я тебе так не угодил, mein schöner Mann? – Мы об этом говорили, — поморщившись от обращения, сказал Антон. – Я не буду принимающей стороной. Как и ты. – Ты просто не понимаешь, от чего отказываешься. – Отчего же ты сам мне не уступишь? — выгибая бровь. – Я уже пробовал и знаю, что это не по мне. А вот ты, Арс... что мешает тебе просто попробовать? К тому же, не абы с кем, а со мной. Не доверяешь мне? – Курт, — Антон вложил в голос стальные нотки. Виски приятно обжёг горло, когда он выпил стакан почти залпом. – Дело не в доверии и не в тебе. Я не хочу. Такой ответ тебя устроит? Курт, усмехнувшись, отошёл, пронзаемый колючим взглядом Антона, но настойчивости не поубавил. Когда им не приходится пересекаться больше необходимого, Курт кажется однозначно более терпимым человеком. – Набиваешь себе цену? Напрасно, Арс. Хотя, должен признаться, в этом ты преуспел. Теперь у меня есть спортивный интерес. – Я уверен, что есть более доступные претенденты. Губы Курта вновь изогнулись в хищной улыбке. Он, сложив руки под подбородком, наклонился к нему и, заставляя Антон окаменеть, смахнул с его щеки невидимую пылинку. – В таких, как ты, азарта куда больше, — протянул он, ничуть не меняясь в лице, когда Антон отбросил его ладонь. – В укрощении строптивых? — улыбнулся Антон, в то время как его глаза ни капли не улыбались. – Я не привык отказывать себе в чём-либо, — прошептал Курт и отстранился, давая Антону полноценно вдохнуть. Антон обхватил свои запястья, сдерживая дрожь. Он не доставит Курту удовольствия видеть себя таким. Как бы прискорбно ни было это признавать, но Антон в какой-то степени привык к этому. Если Курт так развлекается, что ж, его дело, Антон ведь, как выяснилось, клоун для некоторых личностей. Если бы Курт отказался от своих пустых попыток склонить его к сексу, то у Антона не было бы никаких нареканий... Но так как Антон сам был заинтересован в поиске партнёров через Курта, было бы расточительно испортить с ним отношения. Впрочем, Курт явно ему благоволил. Они могли общаться неплохо. Курт, словно бы в подтверждение его мыслей, вернулся к своему обычному режиму и как будто бы в извинение поставил перед ним ещё один стакан виски. Антон от него не отказался. – Так ты пришёл освежиться? — спросил он, с долей скуки протирая стойку. – Ты мне не писал. – Пока не знаю, — честно ответил Антон. – Если кого-нибудь порекомендуешь, я подумаю. – Тебе ещё хрен угодишь, — покачав головой, Курт открыл анкеты на телефоне, но Антон отмахнулся от них. Тогда Курт рассмеялся: – Такими темпами во всём городе не останется парней, достойных твоего внимания. – Их на следующий раз, — решил Антон. Курт пожал плечами, мол, как знаешь. Антон, попивая виски, осматривал зал и танцпол на предмет парней, что могли бы таки скрасить его вечер. Чем больше алкоголь ударял в голову, тем больше он приходил к выводу, что хочет очистить голову именно с помощью плотского утешения. Курт периодически подливал ему, не забывая обслуживать других посетителей, но в основном предоставил его самому себе. Когда Курт в очередной раз пролетал мимо него, Антон поддел пальцем его рукав и пробормотал: – Прямо сейчас кто-то есть? – О, да ты, ваше величество, надрался, — добродушно посмеялся бармен. – Уверен? Может, тебе вызвать такси? Или поедем ко мне? – Иди сам знаешь куда, — не удивляя Курта, буркнул Антон. Курт, разобравшись с заказами, вернулся к Антону. С минуту подумав, сказал: – Есть один паренёк. Захаживает редко, но сегодня он здесь. Не скажу, что мальчик в твоём вкусе, но, когда я показывал твою анкету, он согласился на твои предпочтения. Если хочешь, я его позову. – Зови, — Антону на сегодняшний вечер больше и не нужно. Шаг Антона ещё оставался ровным, но вот голову постепенно окутывал туман. Дойдя до комнаты, которую он обычно занимает, Антон поборол позыв упасть на кровать, потому что это грозило тем, что он попросту больше не сможет встать. Вместо этого Антон снял обувь, погасил свет, зашторил окно, выходящее на задний двор клуба, где особо нетерпеливые могли удовлетворить себя, вкусив острых ощущений, и, сев на край кровати, перевёл Курту необходимую сумму и за выпитый виски, и за бронь комнаты. Ждать долго ему не пришлось: уже спустя пятнадцать минут на пороге комнаты появился юноша, как прикинул Антон, примерно одного с ним роста. Антон испустил вдох облегчения и, откинувшись на локтях, бросил: – Закрой дверь. Антон не имел намерения рассматривать своих партнёров, отдавая предпочтения прикосновениям в процессе. У него была возможность разглядеть юношу, когда он ещё стоял в полоске света, идущему из коридора, но с отсутствием освещения в этом отпала нужда. Юноша исполнил его поручение и подал голос: – Будешь командовать? В этом тоне не было недовольства, сплошное любопытство с ноткой игривости. Голос звучал грубо, но одновременно с этим в нём будто бы проскакивала юношеская мягкость. Антон почувствовал укол зависти. Видимо, только его одного ломка голоса обошла стороной, и он так и остался довольно высоким и нежным. С его подходом к общению это немножко мешало. Антон отогнал ненужную лирику и, усмехнувшись, сказал: — Привычка. Как я понял, ты читал мою анкету? – Да. Антону была видна лишь худощавая фигура, прошедшая к столу, прислонённому к стене. По тому, как были распрямлены плечи парня, и спокойной уверенности в его голосе, Антон мог бы сказать, что парень чувствует себя довольно свободно. Тем лучше. Значит, анкету тот действительно читал. – Мне не довелось ознакомиться с твоей, — продолжил Антон. – Если у тебя есть какие-то особые пожелания или вопросы, я слушаю. Парень хмыкнул. Послышался шорох и глухой отзвук шагов. Антон, поняв его действия, приглашающе отодвинулся в сторону. Юноша уселся рядом с ним на постели и сказал: – Как я понял, ты любитель погрубее, — на это Антон отозвался согласным мычанием. – Я не против, только хотел уточнить, будешь ли ты меня подготавливать. Я, конечно, не девственник в этом плане, но у меня бывало так, что... сам понимаешь, мучиться с кишечником мне не хочется. – Я не изверг, — понимающе сказал Антон. – С этим проблем нет, я подготовлю тебя. Но, на самом деле, если тебе так будет удобнее, можешь и сам. – Я просто читал, что ты предпочитаешь побыстрее. – Чужие страдания меня не возбуждают, — на это его собеседник коротко усмехнулся. Антону нравился его подход. – Я подожду, сколько нужно. – Нет, нет нужды. В конце концов, я не за этим сюда пришёл. – Хорошо. Что-то ещё? – Ты писал, что не любишь поцелуи. Только в губы или вообще? Антону никто прежде не задавал этот вопрос. Вообще, на данный момент Антону очень нравилось, что парень готов обозначить все свои вопросы, а не как это бывает — в процессе. И не задаёт тупых — вроде тех, зачем Антон трахается с выключенным светом. – Смотря, что ты подразумеваешь под поцелуем. Разве в губы — это не прямое определение? – В шею? — уточнил юноша. – По телу? – Не прикасайся к моему лицу. В остальном — если хочешь. – Засосы? Синяки? – Не против. – Тогда, я думаю, у меня всё. Никаких особых пожеланий нет. По твоей анкете вопросов тоже больше нет. У тебя? – Могу я хватать тебя за волосы? Сжимать запястья? – По первому — да, только не переусердствуй. По второму... если хочешь, можешь связать. Не уверен, что ты рассчитаешь силу, если будешь держать сам. – Понял тебя. Тогда... Антон повернулся к тумбе, чтобы проверить там наличие подходящих вещей, и заодно задумался о том, что можно использовать в качестве «верёвки», дабы парень не поранился, но тот сам решил этот вопрос, протянув Антону ленту, что частенько используется для таких целей. Антон вновь отметил его подготовленность. Алкоголь не только развязывал Антону язык, но и подогревал возбуждение. Антон похлопал перед собой, и парень послушно сел перед ним и выжидающе выставил руки на манер наручников. На его практике — как бы это ни звучало, — Антону уже приходилось связывать парням руки, и он специально изучал этот вопрос, чтобы обездвиженные конечности не приносили дискомфорта и боли. В этом должно быть больше психологического момента, чем непрошенного мазохизма. Стоило Антону отпустить концы приятной на ощупь ленты, как парень перекинул связанные руки через его шею и прислонился губами к его тяжело вздымающемуся кадыку. Его неровное дыхание порхало по коже; Антон выпустил воздух сквозь зубы и толкнул парня на спину. Тот без дополнительных просьб обхватил Антона ногами и вдруг захихикал. – Обувь не снял. Антон, закатив глаза, завёл руки за спину и помог парню сбросить массивные зимние сапоги на шнуровке. – Покорнейше благодарю. – Поменьше болтай, — бросил Антон, подцепляя ремень на чужих преступно узких брюках. Парень отозвался приглушённым стоном. Сцепленные на затылке Антона руки приятно давили; он, наконец, приступил к изучению распластанного под ним тела. Парень имел узкие бёдра, тонкие ноги, а талия, как показалось Антону, сломалась бы от любого крепкого движения. Антону не нравились нездорово худые тела, но сегодня у него не было иного выбора. Шея парня была изящно выгнута, словно бы в просьбе, и Антон не отказал, даря ответную ласку. Руки Антона слепо шарились под одеждой юноши, отчего тот вздрагивал, но, если судить по томным вздыханиям, не был против. На самом деле, факт того, что тот не будет так же исследовать покрытое шрамами тело самого Антона, последнего очень радовал. – Мне казалось, ты не медлительный, — подстегнул юноша, что не прекращал оставлять видимые следы на открытых частях тела Антона. – Я не кисейная барышня. Я бы разделся сам, да руки заняты. Антон его услышал, коротко хмыкнув. Быть может, заткнуть его поцелуем будет не такой уж плохой идеей? Антон вновь не мог понять природу своих внутренних эмоций. Но что-то в манере общения этого парня казалось ему... привычным, словно он где-то это уже слышал. Но Антон выпил как раз для того, чтобы подобные мысли не задерживались в его голове. Он пришёл сюда расслабиться. И раз уж этот парень привлёк его каким-то непостижимым образом, почему он должен себе в этом отказывать? Не отрываясь от дрожащего тела, Антон приказал: – Поцелуй меня. Юноша замер, но с видимым рвением подался вперёд, не размениваясь на нежные касания. Их губы мгновенно столкнулись в борьбе, и Антон не отказал себе в удовольствии прикусить обветренную нижнюю губу, чтобы послушать ещё один приятный стон. На языке Антона появился мятный привкус; парень не собирался уступать ему, прижимаясь к нему ближе, буквально сталкивая их грудные клетки. Как и было обещано, Антон потянул за мягкие пряди, отстраняя юношу от себя и... Все слова застряли в горле. А в голове пронеслось миллиард мыслей. Вот так близко, Антон наконец смог рассмотреть парня во всей своей красе. И, пускай глаза того были непривычно ярки и выражены из-за аккуратной подводки, а скулы, которые запомнились Антону, впали куда сильнее обычного, да и голос просел за это время... Глядя на него, чуть повзрослевшего, Антон не смог бы ошибиться. Потому что лицезрел это лицо на протяжении всей своей жизни. Кирилл. Под ним тяжело дышал Кирилл, что только что облизнул губы и, блять, развязно улыбнулся ему. Его руки Антон связал чёрной лентой, его стараниями по всей шее Антона точно сияют синяки, их пахи находятся так близко друг к другу и... Они только что целовались! Еб вашу мать... Антону захотелось немедленно помыть рот с мылом. Едва обретя способность двигаться, Антон вырвался из кольца чужих ног и полетел бы с кровати, если бы не зацепился за тумбу. Его взгляд должен был выражать потрясающий набор эмоций, и Кирилл... Кирилл... Как?! Почему это происходит с Антоном?! Почему из всех людей на этой блядской планете... – Я так плохо целуюсь? Антон вскинул голову. Кирилл, под пристальным взглядом поправив кофту, откашлялся и позвал: – Эй? Ты в норме? Антон был в ахуе. – Я включу свет? Антон отстранённо кивнул, закрывая лицо руками. Вот, блять... Вот, что бывает, когда он впервые в жизни не смотрит анкету будущего партнёра... На его месте оказывается Тихонов Кирилл собственной персоной! Свет залил пространство. Глаза Антона, привыкшие к темноте, заслезились, грозя вытолкать линзы. И уж лучше бы вытолкнули, ей богу... Потому что при жёлто-оранжевом свете ламп не осталось никаких сомнений. – Кхм... не поможешь? Кирилл протягивал ему связанные руки. Антон механически развязал узел, и глаза его намертво прилипли к Кириллу. «Во что он превратился?» — стучало в голове Антона, что мог только что диву даваться от того, что видел. Ему впору было бы подумать, что виски помутнил ему рассудок... Представить Кирилла таким... да ни за что на свете! Его недруг стал худым, как велосипед, прямо сейчас был одет не хуже заправской проститутки: в брюках, что плотно облегали его задницу, в совершенно бесполезной кофте с просвечивающими частями, в каких-то высоких сапогах, что грустно валялись на полу... Его глаза выделялись на бледном лице чёрной подводкой, а в уголках тех ещё и что-то блестело.... Нет, Антон повидал всякое... Встречались кадры более откровенные, но само наличие Кирилла в подобном месте вставало палкой меж шестерёнок. Антон был готов к тому, что встретит своих старых знакомых в N-ске, так как многие из них собирались дальше поступать в этом городе. Он даже готов был повстречать того же Кирилла, но чтобы так... Однажды он уже встречал Руди. Антон плохо понимал, что там у них произошло с Куртом, да и не его это было дело. Но знал, что Руди, приезжая в город, останавливался именно у Курта. Было делом времени, когда они с Руди столкнутся в клубе. Антон, глядя на него исподволь, не мог не улыбаться светлым воспоминаниям. Но не более того. Он мог бы только надеяться на то, что у Руди всё сложится хорошо. Смешок Кирилла вывел его из оцепенения. Антон, отводя глаза, сипло пробормотал: – Извини. – Не парься, — отмахнулся Кирилл. Он не казался хоть сколько-нибудь дезориентированным, будто это не его внезапно отпихнули, пока... да блять... Антон не хотел больше об этом думать. – Всякое бывает. Меня и не такие панички ловили. Определённо, Антону стоило вознести молитвы небесам за то, что они ограничились поцелуем и не зашли дальше. Если бы Антон увидел лицо Кирилла уже после... боже... Он бы, пожалуй, упал замертво. – И всё же... — выдавил Антон, – мне ужасно неловко, что всё так... – Ужасным был мой первый раз, — парировал Кирилл и, меняя тему, кивнул на его волосы. – С тёмными тебе идёт больше. Внимание к смене цвета его волос начинало смешить. Как будто много Кирилл рассмотрел в его анкете, как там смотрится блонд... – Спасибо, — и, не кривя душой, Антон добавил: – Тебе идёт макияж. При всём его шоке и отношении к Кириллу раньше, — что уже попросту не имело никакого смысла, ибо столько уж лет прошло, — нельзя было не признать, что Кириллу странным образом шли и этот бесстыжий прикид, и нестандартный макияж. Невзрачные черты лица Кирилла будто бы обретали остроту и казались привлекательнее, а блёклые туманные глаза смотрелись выразительнее с таким выделением. Первичная паника понемногу отступала. Было совершенно очевидно, что не у него одного жизнь круто сменила вектор. Впрочем, Антон не мог знать, когда Кирилл ступил на ту же дорожку. Ему ли было вообще судить? Разумеется, он не посмел бы осуждать Кирилла непосредственно за его... предпочтения. Кирилл сам по себе был личностью противной, но прямо перед ним сидел словно бы одновременно другой человек, но всё тот же придурок-одноклассник. Вот, что почувствовал Антон. Конечно, манера общения показалась ему знакомой. Хотя в ней недоставало «родных» сердцу оскорблений. У Антона было столько вопросов. Но любопытство это было мало того, что неуместным, так ещё и грозило спалить всю контору. Разве мог Антон вот так панибратски спросить, мол, как там Коля? Да и какой человек вообще будет рассказывать о таком встречному-поперечному? Впрочем, выражение лица Кирилла, наверно, стоило бы того. Ничего непоправимого не случилось. Антон, к своему смеху, побывал в более безвыходных ситуациях, чтобы поцелуй с бывшим почти-что-врагом сломал его. Подумаешь. Это надо просто переварить и жить дальше. – Интересно, — из раздумий его вновь вывел голос Кирилла. Антон понял, что он смотрит на его обручальное кольцо. – Наши истории стары, как мир. С этими словами Кирилл показал аналогичное обручальное кольцо уже на своём безымянном пальце. Вот уж и вправду. Вопросы Антона продолжали множиться. – Моя знает, — совершенно невпопад бросил Антон. Кирилл усмехнулся. – Моя догадывается. Антон словил себя на мысли, что в этом было даже что-то ностальгическое. Мог бы он представить, что будет вот так болтать с Кириллом в гей-клубе? А теперь это было даже своего рода... глотком свежего воздуха. Боже правый. С каких пор Кирилл, что раньше доводил своими речами до язвы желудка, стал так приятен в общении? Или это Антон стал по-другому относиться? Не скучал же он по нему, в самом деле?.. Ответ был проще, чем Антону хотелось бы думать. Просто при виде Кирилла, который не был его близким другом... его сердце не обливалось кровью. Кирилл отчего-то не спешил уходить, расслабленно глядя в покрытое узорами окно. Ноябрь выдался аномально холодным даже для их северных мест. Стоило ли уповать на то, что зима будет теплее? Антон спросил: – И всегда ты так... выглядишь? Кирилл поморщился: то ли от прямоты вопроса, то ли от его сути. – Нет, конечно. Это что-то вроде двойной жизни, не находишь? В таком виде не разгуляешься по улицам, если не хочешь получить плевок в лицо. Антон мог это понять, пускай и почти не сталкивался с таким. Он не брался судить о том периоде жизни, когда он только открыл в себе гомосексуальные наклонности, так как попросту не помнил об этом, но... это должно было быть тяжело. – Смело с твоей стороны, — с долей гордости сказал Антон. – Скорее отчаянно, — поправил Кирилл со смешком. – Признать себя как би — та ещё морока. Ещё краше. Антон вполне естественно протянул: – Ничего себе... – Не менее смело, чем с твоей, — заметил Кирилл. – Я слышал, ты тут частый гость. И парней меняешь, как перчатки. Не боишься подцепить венерическое? – Ты же не из тех, кто считает, будто только геи болеют ВИЧ? Кирилл рассмеялся. Такой смех, не подёрнутый издёвкой, Антону нравился гораздо больше. – Нет-нет, не переживай. Я эти лекции столько раз слышал, что под страхом смерти не забуду. Так что? – Я не сплю без защиты. И регулярно проверяюсь, — благо что Антону удобно это осуществлять. – Похвально. Все бы были, как ты. – Были такие инциденты? — тут же догадался Антон. – К сожалению, — прошипел Кирилл, хрустя костяшками. – Обошлось ерундой, но всё равно приятного мало. Хоть нежелательной беременности не будет. Антон отозвался смешком, но в то же время искренне посочувствовал. Да уж. Подобное, что говорится, врагу не пожелаешь. – Я бы поболтал с тобой ещё, Арсений, но мне пора, — сказал вдруг Кирилл, вставая и потягивая спину. Антон наблюдал за тем, как тот подбирает брошенный ремень, натягивает сапоги, и чувствовал странное разочарование. До Антона не сразу дошло, что он не должен знать имя Кирилла, так как не смотрел его анкету. А ведь он уже почти проштрафился, собираясь попрощаться! – Может быть, назовёшься? — протянул Антон как бы невзначай. – А то выходит нечестно. – Кирилл, — представился он, придерживая дверь. – Если как-нибудь захочешь довести дело до конца... я оставлю номер бармену, спишемся. Пока. И подмигнул. Антон подавил в себе порыв зажмуриться от стыда и тоже махнул рукой на прощание. «Да не дай бог», — в сердцах подумал Антон, со стоном падая на кровать. Хотя номер Кирилла будет полезно заиметь, он уж точно не будет пользоваться возможностью... ох, нет, довольно этой ереси. Вот тебе и потрахался, называется! Он воспользовался уборной на первом этаже, чтобы остудить давно так не пылавшие щёки. Возбуждение, спасибо ему огромное, спало само собой, и хотя бы с этим не пришлось разбираться. Похабно скалящийся Курт стоял за стойкой, крутя в пальцах листочек с номером, и Антон выхватил его почти что со злостью. Забрав верхнюю одежду, он, не прощаясь, ушёл. Он счёл необходимым сообщить Лизе о своём приходе, если у той были намечены какие-то планы в пределах квартиры. От Лизы пришло: «мой дорогой муж мне смертельно захотелось греческого салата тот сыр очень вкусный кстати я тут думала мы можем той соседке просто оставить сдохшего голубя у квартиры видела как этот голубь бахнулся током о провода электрики вообще работают?» Антон, с нежной улыбкой глядя на эти сообщения, печатал:

«Салат будет.

Сыр, о котором ты говоришь, это брынза. Но я могу сделать и с фетой, так будет правильнее.

С соседкой я завтра поговорю. Я уверен, она перестанет так громко петь.

Если ты подкинешь ей труп голубя, боюсь, она позвонит в полицию.

Электрики обещали приехать на следующей неделе. Все жалуются.

И я бы не рекомендовал тебе трогать тушки дохлых птиц. От них можно заразу подхватить»

По большей части Лиза, конечно, веселилась. Но они сошлись на мнении, что брынза им обоим нравится больше, так что в салате быть этому сыру самое место. Антон прошёлся по круглосуточному, заодно купил девушке её любимый чай, и, рассудив, что прогулка ему не помешает, не стал вызывать такси. Наушники лучше всего скрасят любую дорогу. Антон был заинтригован встречей с Кириллом сильнее, чем хотелось бы признавать. Пускай он шёл в клуб совершенно за другим, всё обернулось не так уж плохо. Антон и не подозревал, что встреча со старым знакомым из прошлой жизни его приободрит. Вот уж никак не думал... Но ему не стоило обманываться. То, что он дал себе слабину, не делало ему чести. Он обещал себе, что обрубит все связи. Даже если судьба ненамеренно покидывала ему такие сюрпризы, он не должен идти у неё на поводу. К слову, о сюрпризах. Марк всё-таки написал ему об уроке немецкого, сопровождая всё тонной плачущих стикеров и каясь, что при встрече всё объяснит. Антон всё ещё не горел желанием видеться ни с ним, ни уж тем более с Ромой, но деньги были слаще. Марк предложил приехать сам, но Антон сразу же отмёл эту идею, сказав, чтобы тот выбрал другое место. Воодушевлённый Марк настоял на магазине, где, по его словам, вечером им никто не помешает, и вновь пригласил Лизу. Антон не имел ничего против, но решение оставалось за девушкой. – Не хочешь со мной сходить в один магазин? — задал он насущный вопрос, пока они с Лизой отдыхали после ужина на диване. – Какой? – Кукольный, — видя, как скривилось лицо девушки, он добродушно рассмеялся. – Мне эти куклы показались милыми. И один мой знакомый обещал подешевле продать тебе нитки или ленты... Что-то для твоей вышивки, в общем. – Другое дело, — обрадовалась Лиза. Она ткнула его в щёку и елейно протянула: – Ты не знакомишься с людьми просто так. Ты что, реально нашёл кого-то в театре? – Не совсем. Помнишь про ученика? Это тот парень, его зовут Марк. Он владеет магазином, в который я однажды зашёл на свою бедовую голову. Теперь он ко мне прилип хуже банного листа. – Не проблема, — зевнула Лиза. – Хочешь, я с ним мило побеседую? – Не нужно. В конце концов, он будет платить мне деньги. – Хмм... Ладно. Так значит, в театре ты нашёл кого-то другого? Эй! Не игнорируй меня! Антону удаётся оставить этот вопрос, хотя Лиза не теряет в настойчивости. Вот же привязалась! Конечно, его увиливания только распаляют её интерес, но Антон и сам не знает, что на это отвечать. И вспоминать лишний раз тоже не хочет. В день икс после пар он заруливает домой, чтобы подобрать Лизу, что пылает небывалым энтузиазмом, и забирает несколько вспомогательных материалов. Антон предупредил Марка, что первое занятие будет больше ознакомительным, чтобы он воочию узрел, с чем имеет дело и насколько всё плохо. Марк ловит их прямо с порога, и Лиза изрядно теряется от волн его энергетики. Марк с глупым выражением лица пялится на её маску, но, натыкаясь на предупреждающий взгляд Антона, помалкивает. Лиза вполне успешно игнорирует его попытки завести светскую беседу, — Антон невольно ей восхищается, — и парень, сдавшись, показывает подсобку, где она может посмотреть всё, что хочет. Антон заверяет, что на всё про всё у них уйдёт не больше часа, и девушка целует его в щёку через плотную ткань, строя невинную мордашку. Но, повернувшись к Марку, цедит: – Если мой дорогой муж задержится, я выпущу тебе кишки. Марк шумно сглатывает, но старается держать себя в руках. Он отводит Антона к просторному столу, расставляет им чашки и приносит какие-то печенюшки. Пока Антон также располагается за столом со своим добром, Марк, наклонившись, словно боясь, что Лиза услышит их через стены, шепчет: – Правду говорят, муж и жена — одна Сатана. Антон отвечает ему лишь кислой улыбкой. Он бы сказал, что Лиза не шутит, но пусть мальчик побудет в блаженном неведении. – Я жду объяснений, — говорит Антон, отпивая из чашки. Марк, выражение лица которого вмиг становится убитым, виновато тараторит: – Извини, что так вышло с Ромой и... Я не думал, что всё так получится! Просто неудачно пошутил, ахах... Но, честно говоря, к тому, что устроил Рома, это не имеет никакого отношения, я не настолько изобретателен. Что касается Ромы, он... Он не хотел тебя пугать или... Просто... тут такое дело... – Мне неинтересно, — перебивает Антон. – Если он захочет, пусть сам объяснится, но мне плевать. – Да нет же, послушай. Ромка тебе ничего не расскажет, а я не хочу, чтобы ты из-за этого, ммм, недоразумения злился на него, — Марк смотрел на него, выжидая, и Антон, впрочем, ничуть не разжалобился эти жалостливым выражением, но с Марком будет легче, если просто позволить ему выговориться: – Об этом всё равно все наши друзья знают... В общем-то, был у него один очень близкий человек... и так уж вышло, что он погиб, и... Я не знаю, что конкретно Ромка в тебе увидел, но ему показалось, что ты на него похож... Ну, и его переклинило чуть-чуть... – Всё настолько плохо? — изогнул бровь Антон, зло улыбаясь. Но вымученная улыбка Марка заставила его осечься. – О, поверь, всё очень плохо... Я, конечно, никогда и не подумал бы, что Рома сможет отпустить его, но... Они действительно были... очень близки, и Рома тяжело это перенёс... вернее, живёт с этим по сей день. Скажешь, что это нездорово? Возможно. Но как по мне, вполне понятно, почему он так... скорбь всё ещё порой застилает ему глаза. Ты уж не серчай на него, ладно? Антон не знал, что и думать. Он и без того предполагал, что у Ромы просто случилось помутнение рассудка, а теперь выявилась и конкретная причина. Антон на своей шкуре знал, как порой любит издеваться сознание, и не собирался Рому этим попрекать. Его злость на ту ситуацию подостыла в тот же день, хотя осадочек остался. Было бы славно, если бы они поговорили об этом сами, но коли уж так... Антон всё равно не удержался от замечания: – Тебе бы поменьше чесать языком. – Грешу, правда, — нервно захихикал Марк. – Так, кхм, мир? В ответ Антон только закатил глаза. – Больше никаких сюрпризов, понял? – Такого больше не повторится! — заверил Марк. Антон был рад приступить непосредственно к цели встречи; заодно и Марк, наконец, заткнулся. Или, правильнее сказать, раскрывал рот только по делу. Когда Марк говорил про то, что знает язык «скверно», он сильно приукрашивал. На деле выходило, что учить его придётся всё равно что с нуля. Знания Марка ограничивались какими-то обрывками слов и звуков, цифр и неполного алфавита. О произношении не стоило и заикаться. Антон мысленно помолился своей выдержке. Но глобально это ничего не поменяло: Антону просто следовало представить, что он учит ученика начальной школы, который впервые в жизни открыл учебник по немецкому языку. – В моём лицее не преподавали немецкий, — поделился Марк. – Там больше упор был на технические науки... – Не страшно, — Антон перебрал в руках листы и объяснил: – Поскольку ты собрался жить в Германии, было бы неплохо овладеть хотя бы уровнем B1, к тому же, с этим уровнем будет легче получить пмж. Достигнуть такого уровня мы вряд ли сумеем, но непосредственно с носителями возможность поднять уровень легче даже на интуитивном уровне. Правильного произношения мы точно не добьёмся, но понимать речь ты будешь, сильно убиваться не будем. Оно тебе пока необязательно. Твой отец владеет немецким? – Да. Если не секрет, какой уровень у тебя? – B2, но я собирался пересдавать на C1, — Антон позволил себе самодовольную ухмылку. – Мне повезло, я много общался с немцами. – Вау, — совершенно искреннее восхитился Марк. – Наверно, у тебя-то идеальное произношение? – Никто не жаловался. Не отвлекайся. Антон, хваля себя за предусмотрительность, положил перед Марком предварительно распечатанные карточки. Пока Марк с живым интересом их разглядывал, Антон пояснил: – Разумеется, мы начнём с базовых вещей. Мы заново пройдёмся по алфавиту и вспомним, как читать. Считать до десяти, конечно, здорово, но на этом счёт не заканчивается. Слова ты будешь учить сам, раз в две недели, в наши встречи, я буду тебя проверять, — Антон указал двумя пальцами на столбики со словами. – Слова распределены по темам. Рекомендую учить сразу с транскрипцией и запоминать род, потому что рода в немецком порой отличаются от русского. Помимо этого... для базы нам необходимо будет освоить артикли, личные и притяжательные местоимения, настоящее и прошедшее время, порядок слов в предложении, отрицание, некоторые модальные глаголы, числительные, множественное число, «иметь» и «быть». Пока понятно? – Мамочки родные... – Без этих знаний тебе в Германии точно делать нечего, — сжалившись над потускневшим Марком, Антон произнёс чуть мягче: – Всё не так трудно, как кажется. Если ты в этом заинтересован, дело пойдёт быстрее. – Но этого же, как я понимаю, будет очень мало? – Это самое основное, — согласно кивнул Антон. – Ты сможешь здороваться и прощаться, задавать базовые вежливые вопросы, рассказать об учёбе, работе или семье... Описать дом, спросить дорогу, на худой конец. Сможешь делать покупки, делать заказы, например, в ресторане, узнать какую-нибудь базовую информацию в отеле или в аэропорту... Ещё мы изучим даты и, как я уже сказал, счёт. Если так посмотреть, не так уж мало, да? Хотя это, конечно, уровень туриста, а не жителя, но с чего-то нужно начинать. – Это уровень A? — догадался Марк. – Что ж, и правда. Ну, ладно. Москва не сразу строилась. – Auch unser Weizen wird einmal blühen, — улыбнулся Антон. – Ух, это было горячо! – ... – Извини! Э-э, что это значило? – Однажды ты мне скажешь, — Антон наметил усмешку. – Времени у нас с тобой немного, сегодня пройдёмся по звукам, и я попробую поставить тебе язык. – А.. – Ещё одна шутка — и эта тарелка полетит тебе в голову. По лицу Антона сложно было понять, шутит он или нет, и Марк на всякий случай захлопнул рот. По мере того, как Антон тщательно останавливался на каждой букве и добивался от Марка более-менее вменяемого звука в определённых сочетаниях, улыбка последнего таяла на глазах. Марк становился всё более сосредоточенным, что не могло не радовать. К своему удивлению, Антон отметил, что Марк оказался очень старательным. – Звук «b» на конце глухой. Забудь английский, никакой звонкости. Ещё раз. Марк, надо отдать ему должное, внимал его словам аки любознательный младенец. Но звуки всё же давались ему тяжело. – Мягче, Марк, мягче. Это не русская «х», а немецкая. Представь, что ты дышишь ртом на зеркало. Вот так, хорошо. Антон периодически попивал чаёк. Марк, казалось, боялся лишний раз моргнуть. – Здесь будет носовой звук. Как в русском. – В русском это носовой звук?.. В целом, у Марка получалось не так плохо... но когда дело дошло до «р»... – Я разрешаю тебе произносить просто как «р», но, поверь, это режет уши. Звук должен дребезжать, расщепи его. Но у Марка совсем не пошло. Мучить парня Антону не прельщало, так что они закончили с основными буквами, и Антон сказал: – Умляуты рассмотрим в следующий раз, — Марк с облегчением растёкся по столу. – Я бы порекомендовал тебе поискать детские песни или стихи, чтобы послушать, как это должно звучать. До следующего занятия прошу тебя заучить только личные местоимения, хорошо? И закрепить алфавит. – Угу... – Не забывай про положение языка. Чем раньше ты себя приучишь, тем лучше. С этими словами Антон начал складывать свои материалы в сумку. Марк, пережив кризис, снова вернулся в своё энергичное состояние и расплылся в жизнерадостной улыбке. – Спасибо тебе! Кстати, твои волосы... – Если ты хочешь сказать, что мне идёт, я это и без тебя знаю. – Уфф, ну и же чёрствый же ты чурбан, Арсений! Девушкам такие не нравятся. Антон благополучно это проигнорировал. Но Марк вдруг замешкался и неуверенно сказал: – Знаешь, э-э... То, что ты говорил про... про то, что ты спишь с парнями... но ведь у тебя же есть жена... ты что, ей изменяешь? – Прямолинейности тебе не занимать, — кисло отозвался Антон. – Я не знаю, как это можно тактично спросить! – Это тебя не касается, — потяжелевшим тоном сказал Антон. – Мой дорогой муж всё равно любит меня одну. Из подсобки, словно ему на выручку, вышла Лиза, чьи руки были полностью заняты какими-то мотками и пакетами. Бедный Марк подавился на вдохе и теперь не знал, куда деть глаза. – Я просто... я не... – Ты ещё говоришь? — тяжело вздохнула Лиза. – Твоё время на разговоры вышло. Т-ш-ш. Теням нужно поспать. Антон провёл Лизу на кассу, где окончательно потерянный Марк их рассчитал. Антон складывал её покупки, когда дверь магазина хлопнула и раздался знакомый голос. Антон, зная свою удачу, и не сомневался, что встретит Рому здесь. Даже поразительно, что так поздно. – Да-да, — Рома говорил по телефону, зажимая тот плечом. В руках у него находились пакеты из универмага, что Антон видел неподалёку. – Всё, шаферёнок, не еби мне мозг. Мы приедем... часа через два. Если тебе неймётся, возьми ключи в раздевалке. Да, там открыто. Давай. Пока. Рома был одет в свободные спортивные штаны и монотонную чёрную куртку. Его взгляд остановился на гостях, но судя по тому, что тот ни капли не показал удивления, об их появлении он был предупреждён. Рома, не глядя на Марка, сунул пакеты ему в руки. Марк с предвкушением заглянул туда. – Ты реально купил?! Обалдеть, Рольф, спасибо! Рольф? – Тебя легче убить, чем прокормить, — пробормотал Рома. Он повернулся к Антону, приподнимая брови, и, приводя последнего в полнейший ступор, по-настоящему тепло ему улыбнулся: – Привет. – Привет, — Антон чудом не запнулся. – Всё хорошо? Выглядишь уставшим. Да что это такое, в самом деле... Почему... Почему Антон почувствовал, как у него теплеют кончики ушей?! – Не у меня здесь мешки под глазами, — серо ответил он, толсто намекая на самого Рому, что в этой комнате как раз таки и выглядел самым задолбанным, с сонными глазами и вялой походкой. – Твоя правда, — на его грубость Рома только коротко посмеялся. – Учёба в меде не щадит бедных студентов. На языке Антона прыгало много как язвительных, так и вполне дружелюбных слов, но всё это походило на какую-то чушь. Они просто стояли и смотрели друг на друга, и Антон... понимал, что ничего не имеет против. – Наверно, я должен ещё раз извиниться, — начал было Рома, но Антон вздёрнул руку. – Забыли. Я не в обиде. – Хорошо, — Рома расслабил плечи. Он, — могло бы показаться, что застенчиво, — запустил руку в волосы на затылке и, прочистив горло, сказал: – Может быть, мы могли бы... – Кхм-кхм. Лиза обратила на себя внимание и демонстративно взяла Антона под локоть, дёргая назад. Потом она как будто передумала и, смело глядя в глаза Ромы, произнесла: – Рада встрече. Лиза Циммерманн. – Лиза Циммерманн? — удивлённо повторил Рома. Что было причиной его удивления, Антону было уже не суждено узнать, потому что Лиза, не дождавшись ответа, всё же потянула его к выходу. Антон обернулся в неясном порыве и понял, что Рома провожает их совершенно растерянным взглядом. Антон повернулся к Лизе, чтобы спросить, в чём дело, но она его опередила: – Я нашла волчонка. Но не знаю, как предупредить его об опасности.