Кошка поймала птицу

[Песня из радио]: ×Митя Фомин — Всё будет хорошо

Антон неосознанно отступил ещё на несколько шагов вглубь дома, тупо хлопая глазами. «Вот и свалил к Руди», — с печалью пронеслось в голове. Вот теперь настало время для настоящего веселья… Не мог этот Тихонов прийти минуткой позже, а? Но нет, так думать было слишком эгоистично. Пока бы они с Руди предавались там плотским утехам, его друзья страдали бы в участке, и когда Антон потом узнал бы об этом, его бы охватило чувство несправедливости космических масштабов. Так дела не делаются. Если огребать за что-то — так всем вместе. К тому же, во всей этой истории с Кириллом и детьми причастность Антона была вполне велика, чтобы он смог оставаться в стороне, покуда его друзья отдуваются. Проведя внутренний диалог с совестью, Антон твёрдо решил вмешаться в это. Слабоумие и отвага — это не то чтобы его кредо, но вещь довольно мотивирующая, так что частенько выручает в сложных ситуациях. О последствиях он подумает чуть позже. Всё равно Тихонов уже в десяти шагах от него — чего пытаться крутить? Антон аж ощутил в себе этот огонь решимости. Однако прежде чем он успел раскрыть рот и спросить, зачем Его Величество Тихонов к ним пожаловал, позади раздался голос Лёши: – Кто-то пришёл, что ли? Спустя пару секунд туша Лёши выплыла из-за поворота, приваливаясь к стене и стукаясь об неё лбом. Глаза парня внимательно вгляделись в застывшую в напряжённой позе фигуру лейтенанта, но, казалось, Лёша не сразу понял, кто перед ним. А когда понял, хлопнул в ладоши и пьяно протянул: – О-о-ой, какие люди! — Лёша, опираясь рукой о ту же стену, добрёл до полицейского и хлопнул его по плечу, затем тряся в якобы дружеском жесте. – Доброго вечерочка, Константин Владимирович. – Похоже, что уж доброй ночки, Немков, — очень даже дружелюбно улыбнулся лейтенант, обводя Лёшу внимательном взглядом. – Я смотрю, вы что-то празднуете. Имеется ли повод? – День взятия Бастилии, — рассмеялся Лёша, прикладываясь на плечо уже головой. – А хотите с нами? – Воздержусь, извиняйте, — лейтенант аккуратно убрал плечо, но Лёша всё равно чуть не навернулся, успев в последний момент зацепиться пальцами за вешалку за спиной Тихонова. – Вы на работе, понимаю, — парировал Лёша, и на этот раз лейтенант позволил себе закатить глаза. – Тогда что же привело вас на наш скромный праздник? – А вы всё шутите, Немков, — покачал головой Тихонов. – Дошутитесь однажды. – Один хрен — помру. А с шуткой помирать веселее. – Про вас, видать, говорят: «Он сначала умрёт, а уж потом шутить перестанет?» Вместо ответа Лёша вновь расхохотался, вытирая проступившие слёзы. Тихонов прокашлялся, и голос его зазвучал угрожающе серьёзно: – Ладно, оставим это. Я по делу. – Когда ж бывало по-другому, — Лёша отвесил, – постарался, по крайней мере, — шутовской поклон и деловито поинтересовался: – Кто именно вас интересует? – Да все по очереди, если позволите. – Как вам будет угодно. С этими словами Лёша круто развернулся, засовывая пальцы в рот и оглушительно свистя. Антону показалось, что его уши заложило. На лице Тихонова не дрогнул ни единый мускул. – Пацаны, долг зовёт! Государь вас видеть желает! Музыка стихла. Убавившие в громкости разговоры тоже. Постепенно в коридоре появились братья Ковалевы, за ними неуверенно выглядывали явно перепуганные девчонки. Рома протиснулся мимо них, вставая рядом с Антоном и наклоняясь к нему, шепча: – Что происходит? – Отец Кирилла пришёл, — как можно тише выдохнул в ответ Антон. – Он полицейский. В местном участке работает… – Дома есть кто из твоих, Полина? — громко спросил Тихонов, заставляя девушку подпрыгнуть. – Н-нет, — чуть замявшись, промямлила она. – Мама с дедушкой в больницу уехали. До завтрого их не будет, наверно… – Понятно, — кивнул лейтенант. – Что это у нас тут, спаивание несовершеннолетних? — обратился мужчина к Лёше. – Грех на мне, признаю, — отозвался Лёша, картинно прикрывая глаза и ахая. – Это сколько мне годков дадут? – Четыре. – Прекрасно. – Хорош трепаться, — вмешался Петя, играя желваками. – Говори, мент, чего надо. Не порти мне проводы. – И детишек не пугай, — поддакнул Лёша. – Да, проводы в армию — вещь благая, понимаю, – хмыкнул лейтенант. Но выражение его лица снова за секунду потеряло всякую доброжелательность. — Однако придётся вам троим, – он кивнул на бандитов, — со мной проехать. – Я тоже поеду! — выкрикнул Антон и хотел сделать шаг по направлению к Тихонову, но его голову опасно повело, и он принял решение не делать лишних движений. Его возглас привёл всех в ступор. Петя отмер первым: – Пока никто никуда не едет, малыш, — затем он подошёл к лейтенанту вплотную, глядя на того исподлобья и чуть склоняя голову. – По какому это поводу? – Поводов у вас всегда предостаточно, — мужчина нисколько не терялся под свирепыми взглядами парней, даже ощутимо подавляя их самих своей непробиваемой аурой. – Но на этот раз случай вопиющий. – А до утра не подождёт? — влез Лёша, обводя раскрытой ладонью товарищей. – Нам бы проспаться, понимаете, ваша светлость? – Прекратить паясничать! — Тихонов, кажется, не особо напряг голосовые связки, но приказ его прозвучал натуральным громом. Парни, что называется, проглотили языки. Они продолжали выжидающе смотреть на полицейского с неприязнью, но губ не размыкали. Антон так вообще не был уверен в том, что осмелился бы в эти минуты издать хоть звук. В конце концов, Тихонов глубоко вздохнул и сказал: – Знали бы, сколько от вас головной боли. Мне будто заняться больше нечем, кроме как вас посреди ночи ловить, — стало ясно, что мужчина, оказывается, ещё и искал их. Вероятно, он и без того находился не в самом лучшем расположении духа, а тут ещё и… – Даю пять минут. Собирайтесь, и поедем. Тихонов, не дожидаясь ответа, вышел на крыльцо, прикрыв за собой входную дверь. Антон выглянул в окно и увидел во дворе две полицейских машины. Ну хоть с выключенными мигалками… – Я с вами, — повторил Антон, попеременно смотря на каждого из парней. – Антон, это… — начал было Паша, но Антон его перебил. – Если это из-за тех мальчиков, то я тоже виноват! – Даже если бы это было так, — поддержал брата Петя, кладя руку на плечо Антона и опуская голову так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Антон, растерявшись, забыл возмутиться тому, что, на минуточку, он всё ещё держит обиду, если что, поэтому плечом не дёрнул. – Ты за кого нас принимаешь? За кого меня принимаешь? Чтобы я, пахан, за свои дела малышню отправил получать? – Но я ведь… – Не суйся, — отрезал Петя, надавливая ощутимее. Взгляд его почти пригвоздил к полу. – Рожи родаков своих представил, когда им бумажка из ментуры придёт? – А если я как свидетель пойду? Антон старательно уводил от себя мысли о родителях. Он не позволит себе не вмешиваться. Если парни получат только из-за него… Если б не этот чёртов Кирилл!.. Он не просил, конечно, действовать с теми мальчиками так радикально, но и оставлять просто так случай с Руди… – Не стоит, Антон, — снова подал голос Паша, глядя на него со спокойной, но одновременно предупреждающей улыбкой. – Это может аукнуться. – Лучше не связываться с ментами лишний раз, — добавил Лёша. Антон не собирался сдаваться. – Тогда я просто хочу поехать с вами. – На кой хер? — спросил Петя. – Ты вообще слушаешь, малыш, что тебе говорят? – Будто ты кого-то слушаешь… — не удержавшись, пробубнил Антон себе под нос. – Реально, Антох, мы, думаешь, просто так тут распинаемся? — сказал Лёша. – Я не уверена, конечно, — Ева вдруг прокашлялась, обращая на себе внимание. – Но мне кажется, что Тихонов тебя и не возьмёт. Он же говорил только про… – Мне всё равно! — Антон чувствовал, как начинает распаляться. – Заказчик нашёлся, тоже мне, — рявкнул Петя, встряхивая его. – Да я!.. – «Не пизди!» — была команда! Сам от себя не ожидая, Антон рыкнул, скидывая с себя чужие руки, и толкнул Петю в грудь. На такие резкие действия его тело отреагировало не очень положительно — его завалило вбок, но чьи-то руки быстро подхватили его, не давая упасть. Встав прямо, он процедил: – Ты кто такой, чтобы меня затыкать? Все напротив него стояли с ошарашенными лицами. Петя очухался раньше остальных, и гнев в его глазах проявился так стремительно, что действительно могло показаться, будто они поменяли цвет на более тёмный. – Повтори. Антон хотел двинуться вперёд, но его удержала чужая хватка под локтями. Это помогло ему прийти в себя, не поддавшись власти горячего градуса в крови. Антон набрал в грудь побольше воздуха и, подняв на Петю самый твёрдый из своих возможных взглядов, отчеканил: – Я поеду, Коваль, — и, слегка повернув голову, обратился уже ко всем: – Нравится вам это или нет. Выражение лица Пети было бесценным. Он, не скрывая своего удивления… да что там, ладно, полного охеревания, непонимающе нахмурился, а потом раскрыл глаза, моргая ими, как старая фарфоровая кукла. Антон рассудил, что самое время ему выйти на улицу. Была одна небольшая проблемка, правда, в виде всё ещё держащих его руках. Он бросил взгляд через плечо и даже не удивился. Лишь приподнял уголки губ, кивая головой на дверь. Рома кивнул ему в ответ. И сказал: – Я еду тоже. Если возражения и были, они не были озвучены. Едва Лёша открыл рот, как аналогичную фразу произнесла и Ева. Паша посмотрел на свою девушку, но ничего не стал говорить. Наверняка понял, что это было бы бесполезно. – Заебись, — рыкнул Петя. – Давайте цыганский табор ещё позовём, блять. А то народу, по-моему, маловато. Получив в ответ многозначительное молчание, Петя закатил глаза и бросил: – Ну и пёс с вами. Против воли на лицо Антона поползла широкая улыбка, которая ввела главаря в ещё большее удивление. Лёша и Паша во все глаза наблюдали за происходящим, и, хотя их лица оставались серьёзными, глаза выдавали с потрохами. Они явно веселились, смотря на растерянного Петю. Антон не мог их в этом винить. Параллельно этому он радовался, безусловно, и тому, что ему удалось всё решить, не прибегая к ссорам. А нужно-то было всего лишь немножко вывести Петю из равновесия. Коварно хихикнув внутри, Антон, дабы уж забавляться до последнего, преодолел расстояние, разделявшее его и Петю, — перед этим подмигнув Роме, чтоб тот его отпустил, и показывая тем самым, что всё под контролем, — и завалился на старшего друга, обнимая того с той силой, на которую сейчас был способен. Послышалось несколько тщетно прикрываемых смешков. Тело Пети отмерло не сразу, но когда он неуверенно приподнял свои руки, чтобы, очевидно, обнять Антона тоже, тот отстранился с невинной улыбкой и протянул: – Извини, что нагрубил. И спасибо. Находясь в какой-то прострации, Петя кивнул и, ни сказав ни слова, вышел на улицу. Как только его шаги зазвучали достаточно далеко, Лёша, прижав ладонь ко рту на всякий случай, покатился со смеху. Паша и Ева обменялись понимающими ухмылками, и только Полина по-прежнему недоумённо переводила взгляд с одного человека на другого. – Ну ты… даёшь… Антон… — сквозь хрипы говорил Лёша. – Как жестоко, — прокомментировал Паша. – Ты не оставил ему выбора. Антон только развёл руками. – Что ж, отговаривать вас бесполезно, я так понимаю, — с грустным выдохом в конце произнёс Лёша, заводя руки за голову. – Ладно, Тоха и Ева я ещё могу понять. Но ты-то куда? — указал на Рому. – А это акция «один плюс один», — хмыкнул Рома. – Ага, тариф «Лось»: позвони и сбрось. Антон обернулся на Рому в намерении поблагодарить… за всё сразу, пожалуй. И за то, что захотел поехать с ним, и за то, что вовремя удержал от рывка… Рома, словно прочитав его мысли, прошептал одними губами. И Антон прочитал моментально. «Я рядом». – Полин, присмотришь за Бяшей? — спросила Ева, приобнимая подругу за плечи. Полина выглядела так, будто сейчас провалится в сон. Она согласно покивала и попрощалась с ребятами. – Прошу на борт, — Лёша открыл дверь на манер дворецкого, показывая рукой на полицейские машины. – Мне куртку забрать с веранды надо, — сказал Рома. – Давай в темпе, — бросил Лёша, кладя сигарету за ухо. – Мы покурим пока. Но царь-батюшка долго ждать не будет. Злой, как чёрт. Рома хмыкнул, показывая знак «окей», и ушёл на веранду. Антон, недолго думая, пошёл за ним. Шаги давались относительно лучше, чем могло бы, но таблетка от головной боли не помешала бы, это точно… Рома двигался куда увереннее, как будто не пил вообще. И когда только успел отойти? Среди них трезвой ведь оставалась только Ева… – Каков этот Тихонов? — задал вопрос Рома, когда они оказались на веранде. – Да вот не знаю, — отвечал Антон, присаживаясь на диван, где мирно посапывал Бяша. Стоять на ногах было тяжелее. Рома же принялся искать глазами свою куртку. – Как это? – Вот вроде нормальный, но как до допросов дело дойдёт… Дотошный, капец. – Работа такая, — усмехнулся Рома. – О, вот она. Куртка каким-то образом очутилась на полу. Рома поднял её и накинул на плечи. В переднем кармане Антон увидел кисть черёмухи, и сердце отозвалось болезненным уколом. Он что-то промычал Роме и неловко вскочил с дивана, естественно, запинаясь за ковёр. Тело полетело вперёд, но в очередной раз приземлилось в чужие руки. – Ты зачастил падать, блондинка, — Антон не видел эту ухмылку, но буквально чувствовал её. К лилиям примешался шлейф черёмухи, и отходить от Ромы хоть на шаг не хотелось совершенно. Рома сам поднял его подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Их изумрудный блеск действительно сводил Антона с ума. – Я не буду спрашивать, зачем тебе приспичило ехать с ними, это неважно, — ухмылка превратилась в робкую улыбку. – Я не знаю, для чего я это говорю… Но если бы дикий не угомонился сам, я бы вмешался. Пальцы Ромы жгли сильнее раскалённых углей. Зачем он это говорит? Что имеет в виду? Это было чертовски приятно слышать. Но теперь Антону всего казалось мало… так несправедливо мало… недостаточно… – Спасибо, — выдавил он из себя. – Я так разозлился, что уж думал, мы опять разругаемся… — Антон нашёл, о чём мог бы поговорить, чтобы не зацикливаться на мурашках по всему телу. – Но тебе не о чем волноваться. Петя меня бы не тронул… – Да, я заметил, — едко хмыкнул Рома, опуская взгляд на повязку. – Не провоцируй. Особенно того, кто не способен себя контролировать. Разговор перетекал в неприятное Антону русло, и он сделал шаг назад, отмахиваясь. – Ладно, пойдём, а то без нас уедут. Рома молча последовал за ним. Антон мог поклясться, что ощущал его прожигающий взгляд на затылке. Они разминулись с Полиной на пороге, что со слипающимися веками пожелала им удачи. Антон знал, что сейчас не время выяснять с ней причины её странного поведения, но на душе всё равно скребли кошки. Лучше бы им поскорее с этим разобраться. Тихонов, услышав радостную весть о том, что они поедут всей «шоблой», — как выразился Лёша, — возвёл очи к небу, но перечить не стал. Видимо, он и правда был сильно уставшим, чтобы препираться. Возможно, и на типичном допросе парней он будет не таким приставучим?.. Их рассадили по двум машинам, и только в эту секунду Антон задумался о том, куда они, блять, едут, если у них есть участок. А потом так же быстро до него дошло: едут-то они в районный, получается. Вот уж да, ситуация… Только бумажек из этого чудесного заведения ему и не хватало, чтобы родители заперли его дома на семь замков. Но сделанного не воротишь, да и не то чтобы шибко хотелось, так что чего зазря нервы тратить, да? В салоне машины стояла тишина, и Антон вполне закономерно задремал, а разбудила его немилосердная встряска от Евы, что сидела на заднем сидении рядом с ним. Стало даже жалко, что дорога до соседнего села занимает всего часик с небольшим… По коридорам с серо-голубыми стенами Тихонов провёл их в свой кабинет, о чём говорила именная табличка, перед этим отпустив своего помощника, и с заметной усталостью сел за заваленный всем, чем только можно, стол. Лейтенант вытащил из-под завалов лист бумаги, попутно проверяя стопку ручек на специальной подставке. Найдя пишущую, он пробежался внимательным взглядом по каждому. Бандиты невозмутимо устроились перед столом на твёрдых серых стульях, а «группа поддержки» — на стульях у стены, что предназначались как раз для подобных случаев. Антон с некоторой тревожностью осматривал кабинет, так как, знаете, не привык к посещению таких мест. На противоположной стене висели какие-то благодарности то ли от сотрудников, то ли от вышестоящих органов, восхваляющие лейтенанта. На столе со своего ракурса Антона видел лишь часть вещей, но фотографию в рамочке было трудно с чем-то спутать. Лица людей на фотографии Антон не различал, но и без того было ясно, кто на ней изображён. Вернее, изображены. М-да, Кирилл, а ты гораздо лучше, когда о тебе не вспоминать. – Вы понимаете, молодой человек, — начал Тихонов, и Антон, занятый разглядыванием брошюрки о наркотиках, вздрогнул от неожиданности. Антон проследил за его взглядом и понял, что тот обращается к Паше, – что одна запись — и вас могут отчислить из университета? Мужчина ещё не успел договорить окончание, а Петя уже нависал над столом, предварительно громыхнув по нему кулаком. Его ноздри расширялись от тяжёлого и яростного дыхания, как у быка на корриде. – У тебя ничего на него нет, — процедил он сквозь зубы. – С поличным не пойман, — поправил Тихонов, не сводя взгляда с Паши. – Но это временно. Наивно было бы полагать, что никто не знает о вашей деятельности. Не так ли? – Вы пригласили нас, чтобы обсудить именно это? — спокойно спросил Паша, тоже не уводя взгляд. – Признаться, нет, хотя было бы отрадно. – Так какого хера? — Петя сел на место, но поза его так и кричала об агрессии. – Обстановка разговора неформальная, как вы могли заметить, — продолжал Тихонов. – До официального заполнения ещё дойдём, конечно, но на этот раз ситуация некрасивая сложилась. Для вас, в том числе. Поэтому смею надеяться на ваше сотрудничество, — в конце Тихонов чуть приподнял уголки губ. – И с нас это всё равно ничего не снимет, правильно? — усмехнулся Лёша. – Абсолютно верно. Лёша, прыснув в кулак, покачал головой, и Петя снова травмировал ни в чем не повинный стол. – Да говори уже, интриган чёртов. Тебе бы программы по телеку вести, а не ебать людям мозги. – Ну-ну, Ковалев, не надо сквернословить. Хотите кофе? Антон с выпученными глазами смотрел на то, как Петя и Лёша заваривают себе кофе из пакетиков, которые Тихонов им любезно предоставил. Не поймите неправильно, но когда Антон думал о допросах парней, он представлял себе несколько… иную атмосферу. Хотя учитывая то, сколько раз парни здесь оказывались… – У меня имелись сомнения, но теперь они развеяны, — после этих слов Тихонов посмотрел на Еву, подзывая её подойти. Девушка, не колебавшись, прошла к столу. Мужчина с разрешения поднял её руку с золотым браслетом. – Откуда это у вас, милейшая? Ева и Паша обменялись взглядами. Чашка, которую Лёша подносил ко рту, замерла на полпути. Петя сжал свою так сильно, что проступили вены на пальцах. Ева ответила: – Парень подарил. – Интересно, — мужчина перевёл глаза на Пашу. – А он не рассказывал, как заполучил этот браслет? – Ты на что намекаешь, блять? — прорычал Петя, и Лёша схватил его за локоть до того, как он успел бы расплескать весь кофе своими нервными конвульсиями. – Сказал, что купил, — отвечала Ева дальше, но голос её на этот раз дрогнул. Да быть того не может… – А вы оцениваете стоимость этого браслета, девушка? — Ева кивнула, складывая руки на груди. – И как вы считаете, есть у вашего молодого человека деньги на подобные украшения? Антон боялся пошевелиться. Все будто замерли, силясь отложить неизбежное. Плечи Евы стали опускаться и подниматься заметно тяжелее. Глаза её уставились в пол. – Да что ты слушаешь этого… Ева сорвала браслет со своей руки, бросив его на стол, отчего тот звякнул с отрезвляющим звуком. Прежде чем кто-либо успел опомниться, Ева выбежала из кабинета. Паша подорвался следом, но слова Тихонова заставили его остановиться. – Стоять, Ковалев, или мне придётся вас арестовать. Паша, развернувшись, сказал спокойно-ледяным тоном: – На каком основании? – Это нам и нужно с вами обсудить. – А нельзя сначала обсудить, а потом обвинениями кидаться? — с угрожающим прищуром сказал Лёша. – Презумпция невиновности, все дела. Слышали о таком? – В ваших интересах поскорее рассказать обо всём, если вы невиновны, и отправиться за вашей девушкой, — произнёс лейтенант, вращая ручку между пальцами и неотрывно глядя на Пашу, что оставался внешне невозмутимее любой скалы. Но всем было понятно, какие чувства он испытывает прямо сейчас. Антон, всё ещё не до конца осознавая, что произошло, пялился то на дверь, то на Тихонова. Браслет будто издевательски приковывал к себе внимание своим блеском. Антон ни на минуту не сомневался в том, что Паша не крал этот браслет. Так почему же Ева так резко отреагировала?.. Вероятно, мысль о таком слишком сильно её задела, чтобы она смогла бы здраво всё обдумать и сначала послушать, что скажет Паша... Ну а Тихонов… По скромному мнению Антона, поступил очень подло. Оставалось надеяться, что парни разберутся с этим… Он уже, если честно, подзабыл, зачем приехал сюда вместе с ними. Потому что никак не ожидал, что всё будет вертеться вокруг браслета… – Повторю вопрос: как вы получили этот браслет? — приготовившись писать, спросил Тихонов, когда Паша вернулся на прежнее место. – Купил, — прямо и чётко. Тихонов нетерпеливо повторил: – В ваших же интересах… – Я его купил, — повторил в свою очередь и Паша, глядя в глаза. Антон побоялся, что лейтенант продолжит давить, однако тот только тяжело вздохнул, массируя лоб пальцами. Наверно, он достаточно изучил парней, чтобы понимать, когда они говорят правду, а когда пытаются юлить. К Паше, впрочем, это мало относилось. Он либо говорил правду, либо молчал. И Тихонов, похоже, тоже это прекрасно понимал. – Хорошо, тогда другой вопрос. Где вы купили его? – По сделке, — на приподнятую бровь Тихонова Паша тут же пояснил: – Я не знаю, откуда браслет. Я получил его как свою часть сделки. И заплатил оговоренную сумму. – Это что за сделка такая? – Браслет стоил дороже. Мне продали дешевле. За качество ручались. – В чём заключалась твоя часть сделки, можешь сказать? Паша многозначительно промолчал. Могло показаться, что он вообще не моргал. Лёша и Петя напряжённо переглядывались. Петя не выдержал первым: – Говори уже, что с этим браслетом, твою ж мать. – Снятый он, что ли, внатуре? — спросил Лёша со смешком, делая намеренно громкий глоток кофе. Когда Тихонов кивнул с помрачневшим взглядом, Лёша закашлялся. – Да вы гоните… – Не неси пурги, — сказал Петя. – Мы с мокрушниками дел не ведём. Это… Петя оборвал себя на полуслове, обернувшись на брата. И без того бледное лицо Паши приобрело цвет мела. Его каменное выражение лица начало трескаться, выставляя наружу волнение в медовых глазах. – Пепел, да это чушь, — громко сказал Лёша, но Паша не повернулся к нему, продолжая смотреть на лейтенанта. – Они не могли… – Сука… — прошипел Петя, запуская пальцы в волосы. – Вот же сука… В груди Антона поселилось тревожное чувство, хотя он не совсем понимал, о чём идёт речь. Но видя реакцию парней, Антон не мог не начать беспокоиться тоже. – Этот браслет принадлежал убитой позавчера девушке. Тело было обнаружено в селе ***, и родственниками было отмечено, что на руке жертвы не было браслета, который она получила на день рождения накануне и не снимала даже, когда ложилась спать. Отец девушки предоставил фото, на котором девушка была запечатлена с этим самым браслетом, — зачитывал Тихонов абсолютно безэмоционально. – Может, браслеты похожи просто? — предположил Лёша, и в голосе плохо скрывалась надежда. – На вас была наводка, — сказал Тихонов, доставая из ящика стола какую-то бумагу и кладя на край стола со стороны парней. – Донесение о том, что браслет находится у вас. Пришлось проверить и, как видите, не зря. Петя схватил эту самую бумагу, начиная бродить из одного угла кабинета и в другой. Брови его залегали всё глубже, а взгляд зверел с каждой секундой. – Кто? – Конфиденциальная информация. – Кто, я спрашиваю?! Паша вдруг протянул руку, при этом взгляд его был направлен в одну точку, которую он не менял уже несколько минут. Петя понял брата без слов и вложил бумагу ему в раскрытую ладонь. Паша медленно опустил глаза и забегал ими по строкам. Молчание было невероятно давящим. Антон словно ощущал невидимую тяжесть на своих плечах. – Коломенская верста, — нарушил молчание Паша, почти хрипя. – Его почерк. – Мелкая дрянь… — зашипел Петя. – Блять, найду и задушу голыми руками… Антон заметил, что Тихонов на мгновение растерялся, действительно не ожидая, что парни смогут понять, кто на них настучал. Только недаром Пепел считался тёмной лошадкой в их банде, и зачастую именно его принимали фактическим лидером в группе. Может, Паша и не участвовал так активно в жизни криминальных элементов, но запоминал всех и всё. Что уж тут сказать, Антон знал, что к нему частенько обращались с просьбой распознать чьи-то характерные черты, чтобы выйти на след. – Ублюдок малолетний, — продолжал Петя, скрипя зубами. – Заложить нас вздумали. Черти ебанные… – Что именно он вам сказал? — спросил Лёша у Тихонова, опираясь лбом на согнутые в локтях руки. – Почти ничего. Никаких сторонних лиц не назвал, естественно. – И что, неужто вы подумали, что мы могли кого-то ебнуть и как последние имбецилы оставить браслет с трупа у себя? — было видно, что Лёша тоже сдерживается, чтобы не прийти в бешенство. – Нет, — честно ответил Тихонов, – но вы же понимаете, что это серьёзный случай. Наводка подтвердилась — браслет у вас. Сейчас в ваших силах только рассказать, у кого конкретно вы его получили. – Ага, ахуенный план, — издевательски протянул Петя, наконец, прекращая измерять кабинет шагами, – спасибо, а то у Антона уже закружилась голова, — и опираясь руками о стол. – Какая-то малолетняя шавка решила поиграть в казачка, а нам теперь своих товарищей сдавать? – Такие они вам товарищи, если хотели вас подставить? — спросил лейтенант, встречая разгневанный взгляд Пети без единой лишней эмоции на лице. – Раскручивать такими дешёвыми фокусами фраеров будешь, — огрызнулся Петя. – Мы сами разберёмся. – Вы так уверены в том, что это был именно этот человек? — поинтересовался Тихонов, наклоняя голову и мельком глядя на Пашу. – Уверены, — ответил Лёша вместо Пети, заслоняя Пашу плечом. – Малец получит хорошую трёпку. А с его старшим мы сами покумекаем, не вашего уже ума дела. – Вот как, — Тихонов позволил себе усмешку, и парни мгновенно обратили на это внимание. – А с браслетом мне что прикажете делать? Это прямая улика. – И что теперь, блять? — спросил Петя. – Ты же прекрасно знаешь, что это не мы. Ну, так ищи убийцу, мент ты или тля болотная, а? – Боюсь, что так дело не пойдёт. Больше зацепок у нас нет, и нам нужно выйти на продавца этого браслета, чтобы затем выйти на потенциальных убийц. Как клубок, вы же понимаете? Я не могу надеяться на то, что это не вы. Это, простите, не аргумент, и других следователей он мало устроит. – Так и на что ты намекаешь? — сощурился Петя, отводя плечо. – Вы рассказываете, у кого купили браслет, и проходите по делу, как свидетели. Никаких оснований вашей причастности нет. В случае отказа вы заключаетесь под стражу до официального расследования, так как главная улика находится у вас. Там уж посмотрим. Лёша смачно хлопнулся лбом о стол. Петя, не выдержав, обошёл стол и навис над Тихоновым, который на долю секунды показал свой испуг, но быстро реабилитировался, надевая на лицо непроницаемую маску. – Ты в какое положение меня поставить хочешь? — рычал Петя. Распустит он руки или нет – было делом времени. — Чтобы я за свою шкуру пацанов ментуре сдал? – Выбор только за вами. – Сколько под стражей сидеть? — мрачно поинтересовался Лёша, по-прежнему не поднимая головы. – Пока не найдём след сами. Либо пока вы не сообщите поставщиков. – Блядство… Установившуюся напряжённую тишину, в которую Антон испытал весь спектр человеческого страха, пожалуй, нарушил тихий голос, который, тем не менее, заставил всех вздрогнуть. – Простите, — шептал Паша почти одними губами. – Это я виноват. – Не вздумай! — одновременно выкрикнули Петя и Лёша. Петя в мгновение ока оказался перед братом. Он обхватил его лицо руками, и в его глазах отразилась самая натуральная паника, которую Антон в этих глазах видел дай боже пару раз в жизни. Ему был виден только затылок Паши, и он не мог знать, что вызвало у Пети такую реакцию. Но тот не заставил себя долго ждать. – Пепел, ты бледен пиздец, — бормотал Петя, сильно понижая обычную громкость своего голоса. – Ты как? – Нормально, — проронил Паша. Подскочил к Паше и Лёша, кладя тыльную сторону ладони на лоб друга. – Да ты весь горишь, — сказал Лёша. Не в силах больше сидеть на месте молчаливой статуей, Антон встал со стула, к которому уже будто прирос, и подошёл поближе, чтобы испуганно ахнуть. Белизна кожи Паши была пугающей. Антон никогда прежде не видел его в настолько болезненном виде. Шевелящиеся обескровленные губы выглядели особенно жутко, когда Паша упрямо повторил: – Я в порядке… Петя выругался благим матом и толкнул Лёшу, доставая из кармана штанов мобильник и отдавая его. – Звони подружке его, — видя ступор Лёши, Петя рявкнул: – Живо нахуй! – Так она же… – Мне до пизды! Звони, блять! Скажи, что и как. Немец, не доводи меня до греха. – Понял-понял. Спотыкаясь за ножку стула, Лёша вылетел в коридор, по пути ища номер в книжке контактов. Антон почувствовал, что окончательно протрезвел. Как и все остальные, наверно. – Пепел, тебе лечь надо, — Петя, опустившись перед стулом Паши на корточки, переложил руки брату на плечи. Когда Паша еле покачал головой, Петя попросил мягче: – Братишка, давай. Так легче будет, ну? Когда Петя, больше не видя сопротивления, положил одну руку брата себе на плечо, Тихонов безмолвно подошёл к Паше с другой стороны и помог довести до плотно поставленных друг к другу стульев, которые Рома оперативно сдвинул. И только Антон ощущал себя выброшенной на берег рыбой, что не в состоянии нормально двигаться. Когда они втроем помогли Паше лечь, Рома подошёл к Антону и подтолкнул плечом, ободряюще улыбаясь. Антон почувствовал глоток облегчения. Но пока не решался предпринимать никаких действий. – Я за аптечкой схожу, — сказал Тихонов перед тем, как скрыться за дверью. Антон бросил взгляд на Пашу. Если бы не его вздымающаяся грудь, Антон подумал бы, что… – Не закрывай глаза, — просил Петя, вновь сидя на полу. – Смотри на меня, — Паша медленно повернул голову, изредка и тяжело моргая. Петя, как недавно и Лёша, приложил ладонь к его лбу и прошипел: – Горячее Сахары, блять… – Холодно, — просипел Паша. – Его лихорадит, — сказал Рома, настороженно вглядываясь в острые черты лица. – Без тебя догадался, умник. Оперативно вернувшийся с аптечкой Тихонов отдал парням градусник. Результат был неутешительным. – Тридцать девять и восемь, — сообщил Петя, с остервенением встряхивая градусник. – Надо сбивать, — после недолгого молчания сказал Рома. – Температура слишком высокая. Как он переносит лихорадку? У него такое уже было? Петя посмотрел на Рому с разной степенью эмоций во взгляде, в котором отчётливо проскакивало недоверие. Но, видимо, он решил, что терять всё равно нечего, так что ответил: – Хреново переносит. У него системно. – Он чем-то болеет? Антон видел, что Петя собирался огрызнуться, но вместо этого выдохнул: – Красная волчанка. – Красная волчанка? — недоумённо переспросил Рома. – Она же обычно у девушек… – Я ебу, блять? Мне его медицинскую карту тебе под нос положить? Когда Рома открыл рот, но потом оторопело уставился на Пашу, Антон неосознанно посмотрел туда же и ужаснулся. Пальцы на руках Паши прямо на глазах приобретали синюшный оттенок. Антона слегка замутило. Безусловно, он знал о болезни Паши, но никогда ещё не становился свидетелем такого… В какой-то момент ему вообще показалось, что эта болезнь отступила, ведь они совсем перестали упоминать её даже вскользь. Петя взял руку брата и, прошипев что-то себе под нос, стал копошиться в аптечке. Он достал таблетку какого-то жаропонижающего, если Антон правильно помнил, и передал Тихонову. Тот понимающе кивнул и принёс стакан воды. Вместе они смогли немного приподнять Пашу, чтобы тому можно было выпить таблетку. На его лбу выступила крупная испарина, и Антон, даже не прикасаясь к Паше, мог с уверенностью сказать, что его лицо пылает от жара. – Может, скорую вызвать? — предложил Рома. – Не сделают ему ничего там, — отмахнулся Петя. – Но если ему не станет лучше, надо вызвать, — поддержал идею Ромы лейтенант, на что Петя вяло кивнул. В кабинет ввалился Лёша, моментально находя глазами Пашу и кидаясь туда же, где стояли все. – Ну что? — нетерпеливо спросил Петя. – Она домой едет, — ответил Лёша, приглаживая чёрные волосы Паши и сокрушённо выдыхая. – Сказала, лекарства возьмёт у вас и приедет, как только сможет. Петя никак не ответил, не отводя глаз от брата. Лёша, мельком осмотрев кабинет, приметил чайник на подоконнике и, подтолкнув Рому и Антона, кивком головы предложил им попить. Это было как никогда кстати. Антон с удовольствием отхлебнул успевшей остыть воды, ненадолго абстрагируясь. Однако безмятежность была скоротечной, ведь молчаливый до этого Паша издал задушенный болезненный стон, дёрнувший что-то в груди. Антону было так невыносимо жалко… И бесило то, что он ничем в силах помочь. – Давно это у него? — как можно тише спросил Рома, чтобы его услышали только Лёша и Антон. – С детства, — ответил Лёша. – У него ещё достаточно легко протекает. Потом обострилось в какое-то время и вроде как отпустило. Эта дрянь не лечится же, только так, засыпает. – Что-то провоцирует? – Да бог его знает. Коваль говорил, что эмоциональные потрясения, всё такое… – Что-то по симптомам знаешь? Лёша, если и удивился такой заинтересованности, виду не подал. – Дохуя, если честно, всё не перечислить, — с тяжёлым вздохом ответил Лёша. – Бледность, лихорадка, цианоз, артралгия, пневмонит, анемия, гипоксия, с почками проблемы. Обычно сыпь появляется на лице, но у него нихуя. У Пепла вообще нетипичный случай. Долго не могли понять, что это за хрень. Рома сочувственно покачал головой. Он расспрашивала Лёшу о значении этих симптомов, но Антон не вслушивался. Ожидание душило. Антон надеялся только на то, что Паше не станет хуже… Он не мог в полной мере представить себе, какую боль Паша должен испытывать… – К-колени… — прохрипел Паша, шевеля ногами и вяло извиваясь. – Колени болят? — подорвался Петя. – А дышишь как? Трудно? На утвердительное мычание Петя замер. А потом вдруг поднялся так быстро, что никто не успел ничего понять. Схватив лейтенанта за грудки, Петя ударил его о стену и зарычал: – Рецидив… Рецидив, мать твою! Лёша поспешил оттащить Петю, но удерживать того было сложно, поэтому Пете удалось заехать Тихонову по лицу. Лейтенант не издал не звука. А Петя, похоже, потерял последнее терпение и поддался истерике. – Пятилетняя ремиссия, блять! Пять ебучих лет! И всё снова пошло по пизде! — орал Петя, болтаясь в руках Лёши, как муха в паутине. – Пусти меня. Пусти, блять! – Он здесь не при чём, Коваль, — пытался достучаться Лёша, но всё было без толку. – Ещё как при чём. Мразь ментовская. На нервах его поиграть решил, а?! Забавно, а?! Че ты молчишь, мусор? — сумев вывернуться, Петя подтянул Тихонова за рукав полицейской формы, но вторая рука была в плену хватки Лёши, так что Пете оставалось только кричать: – Из-за тебя! Из-за тебя, сука! Если с ним… Я тебя со свету сживу, — словно по щелчку растеряв весь свой запал, Петя стал оседать, бормоча: – Ему нельзя так волноваться… Из-за тебя… В землю живьём закопаю… – Всё, Коваль, успокаивайся, — мягко позвал Лёша, усаживая товарища на свободный стул. – Пойдём покурим, м? Антон, иди-ка сю… Лёша не успел закончить. Раздался сухой гортанный кашель, и все головы тут же повернулись к Паше. Он чуть свесился со стула, низко склоняя голову. Кашель был таким сильным, словно лёгкие его пронзали рёбра. Пашу затрясло. После особенно задушенного кашля на пол плюхнулась маленькая лужица крови. Антон схватился за стоящего рядом Рому, чтобы не упасть. Петя, который только откинулся на спинку стула, рванул к брату, чтобы стереть дорожки слюны и крови с подбородка. – Дыши, — шептал Петя, поглаживая его по спине. – Глубже дыши. Знаю, больно, знаю, но дыши… – Скорую вызвал, — сообщил Тихонов, но Петя его как будто не услышал. – Спасибо, — поблагодарил Лёша, прикладывая пальцы к вискам. – Блять… Ну как так… Мысли Антона были схожи. Только он по-прежнему не мог выдавить из себя ни слова. – Ты как, блондинка? — раздался над ухом тихий голос Ромы. – Может, выйдешь? Антон мотнул головой. За пределами кабинета, не зная, что происходит с Пашей, он сойдёт с ума быстрее. Хрипы Паши и его прерывистое дыхание заглушали всё остальное. Только бы всё обошлось… – Значит так, мент, — заговорил Петя сиплым голосом. Было похоже, что все силы покинули его. – Я сдаю тебе поставщика, но ты его не трогаешь. Это тебе в качестве залога будет. На убийц я сам выйду и тебе звякну, повяжешь. Сам ты никуда не лезешь и нас сейчас домой отпускаешь. Смекаешь? – Я всё понимаю, но так не получится, — с заметным сожалением сказал Тихонов, но потом вдруг оживился: – Или сделаем так… Кого-то придётся арестовать, потому что проверка будет. Я не могу вас просто так отпустить. Петя задумался. Он посмотрел на Лёшу, и тот слабо усмехнулся. – Не спрашивай. Условились, что Лёшу возьмут под стражу. – Только учти, Немков, у тебя это пройдёт как рецидив. – Но вы же, как бравый полицейский, докажете мою невиновность? Тихонов отмахнулся от него, с осуждением качая головой. Рецидив… Вот уж совпадение так совпадение. Раньше Антон встречал это слово только в глупых фильмах про погони за преступниками или в дешёвых мелодрамах, где не обходится без онкологических больных. А сегодня это слово относилось к его друзьям… Говорить, естественно, никому не хотелось, так что, когда темы для обязательного обсуждения закончились, все погрузились в тоскливое молчание. Ну, кроме разве что Антона, который как будто прикинулся немым. Антону казалось, что чужие болезненные хрипы отдаются в его собственной грудной клетке, режут шипами изнутри, царапая гортань. – Ева звонит, — сказал Лёша. Он взял трубку и выслушал девушку на том конце, не произнося ни слова. – Подъезжает, — прокомментировал он, поднимаясь. Петя вновь никак не показал, что услышал. Он неотрывно смотрел на брата, повторяя, как заведённый, одни и те же слова. Паше, судя по внешнему виду и ужасному кашлю, ни капли не полегчало. Вызванная скорая давала некоторые надежды, конечно, но… Гадкое чувство не отступало. Всё это выглядело слишком страшно. Страх всё сильнее окутывал Антона с головы до ног. – Пойдём, — Рома осторожно потянул его за локоть, и Антон подчинился. Наверно, свежий воздух поможет немного успокоиться… Антон выходил последним. На самом пороге до его слуха донеслось: – Всё хорошо, родной. Дыши… Я здесь… Копящийся внутри снег пошёл лавиной. Антон закусил костяшки пальцев, чтобы его всхлип не был услышан. Он, обогнав оторопевшего Рому, помчался на выход, желая избавиться от этой чёртовой боли в груди… «Всё будет хорошо… Куда бы ты ни шёл» Внезапно ударившая по ушам музыка была похожа на издевательство. Как и парочка, в которую Антону не посчастливилось врезаться на лестнице. Музыка, как понял Антон, доносилась из комнаты напротив. Радио, наверно. А прямо перед ним Кирилл целовался с Катей.