meant to be yours

Мин-cу подготовился: он плотно задвинул шторы, укрывая себя от внешнего мира, заправил кровать, убрал со стен все фотографии, которые напоминали о прошлой жизни, и в последний раз посмотрел в зеркало. Отражение — ему незнакомо. Вместо потерянного и грустного, как у щенка, взгляда, бровей, сведённых к переносице, и губ с опущенными уголками, сквозь него смотрела апатичная, уставшая от жизни субстанция: Круговорот неправильных решений. Шальная пуля, по ошибке попавшая кому-то в сердце. Сомнения за завесой дыма, могильной тишины и неестественно расширенных зрачков. Кто угодно, но точно не Мин-су. И поэтому, чтобы сохранить себя, 4 ноября 1998 года он сведёт счёты с жизнью.

***

— Надо же, если немного растрепать волосы и дать что-то более мужественное, на это можно взглянуть без отвращения, — всё внутри сжималось от ужаса. Сердце стучало как сумасшедшее, рвалось из рёбер, словно из клетки, пока Мин-су медленно умирал под оценивающими взглядами. Это неправильно. Он — не больше, чем белый шум. В рутине Мин-су нет служебной записки, страшнее, чем контракт с дьяволом: он не рискует остатком репутации и не идёт ва-банк, поднимая взгляд прямиком на Намгю — яркого, как сумки от «Versace», мир под MDMA и свет софитов в одном из клубов его родителей. Ладони, покрытые чернилами, не трясутся, когда короли школы пожимают их в знак благодарности. Кажется, он вспотел от страха? Ситуация ощущается, как мираж, фантазия или морок — такого в реальности не происходит. Реальность — это попытки затеряться в толпе, лишь бы не слышать оскорбления вслед. В реальности Намгю не прислушивается к его словам, внимая тихому, едва слышимому «Пожалуйста, позвольте 1 раз пообедать за вашим столиком, чтобы избавиться от насмешек», и не отнимает бомбер у своего друга, чтобы накинуть на чужие плечи. Генсу закатывает глаза, но не возражает. — Так гораздо лучше. Но давай-ка немного поменяем твой имидж, — критический взгляд не проходится по дрожащей, как осиновый лист, фигуре, пока над ухом свистят... ножницы? Мин-су крупно вздрагивает и наконец-то замечает руки, обхватившие плечи с обеих сторон: он пытается вырваться, но Генсу держит крепко — не удаётся даже пошевелиться. Его идеальный, наивный сон рассыпался, как карточный домик или пряди собственных волос, которые срезáл одноклассник, — Чёрт, если ты ещё раз дёрнешься, я выколю тебе глаз! Поверь, мне ничего за это не будет, поэтому не усложняй мою работу... О, кстати, а как тебя зовут? — М... Мин-су. — Милое имечко. В ответ последовала резкая, напряжённая тишина: никто не собирался поддерживать или продолжать диалог, и это уже больше похоже на привычную атмосферу. Плечи, обвитые мёртвой хваткой, звон ножниц, бьющийся о кафельные плитки, и ощущение полной беспомощности. Очевидно — он ничего не может. Мин-су прикрыл глаза, оставаясь один на один с собственными мыслями. За сегодня он успел пройти через все стадии принятия: в начале, несмотря на издевательства со стороны сверстников, сердце согревала какая-никакая надежда — «плохого исхода быть не могло». Точкой «гнева» стал момент, когда в спину прокричали что-то о «безвольности» — возможно, он скромный и тихий, но точно не безвольный. Оболочку, склеенную из чужих ожиданий, соотнести с настоящим собой достаточно сложно, однако Мин-су, склонный к планированию, уже имел представления об эталоне идеальной жизни и о том, как его достичь: в первую очередь, это сепарация. Необходимо расчертить границы дозволенного, овладеть хоть чем-то личным, что не попытаются отобрать, украсть или испортить. Сменить имя и образ, разукрасить тип мышления в новые краски и убежать: от родителей и близких, одноклассников и школы — практически от всего, что связано с прошлым. Устроиться на первую работу и, возможно, даже снять квартиру — комфортное и безопасное пространство, в котором можно делать всё, что захочешь... в отличие от дома.

***

В принципе, семья Мин-су была практически нормальной. Не идеальной, со своими скелетами в шкафу и трещинами в отношениях, но «нормальной» — если рассматривать субъективно. — Мин-су, иди завтракать, — мать заглядывала в комнату, осторожно убирала пряди с сонного лица, а после звала на кухню: так начиналось каждое утро. Он проходил в комнату, беглым взглядом пробегался по кипящему чайнику и двум тарелкам с едой, занимал один из четырёх стульев и краем уха вслушивался в утренние новости. По радио передавали рекламы, утренние новости и прогноз погоды, аромат чёрного чая заполнял помещение, а небо за окном окрашивалось в розовые и персиковые цвета. Когда Мин-су слышал невесомое, как звон колокольчиков, пение матери, он вспоминал о детстве: две ложки сахара, игры во дворе, сказки на ночь — максимальная зона комфорта, которую не хотелось покидать. Подросток на мгновение прикрывал глаза, вспоминая, каково это — быть в безопасности — а после, говоря привычное «приятного аппетита», принимался за еду. Он возвращался к радио и отмечал: ничего не менялось — всё те же рекламы, утренние новости и прогноз погоды. На улице обещают безоблачную погоду, в бюджет PR-кампании для медикамента вложили миллионы вон, в Южной Корее ничего не происходило. Из минуты в минуту, из часа в час — на протяжении всей жизни, словно в дне сурка. Монохромно, статично и серо, как синяки под чужими глазами, перекрытые плотным слоем косметики: — Папа снова вернулся поздно? Он снова... Штукатурка может скрыть небольшие или умеренные изъяны, но когда всё изделие идёт трещинами, лучшим решением будет отключить сознание. — Не думай об этом, Мин-су. Чтобы пузырь идиллии не лопнул, а из материнских глаз не полились слёзы, приходилось подчиняться. Голова становилась пустой и ветреной, мысли уходили в дальний ящик, однако на периферии сознания маячил один-единственный вопрос: «Как бы на моём месте поступил брат?»

***

Воздушные замки и мечты быстро рассеиваются, если не предпринимать действия в настоящем времени. Фантазия — из сахара, и быстро тает на языке, превращаясь в липкие лужи. В них застреваешь и пачкаешься, словно в болоте, даже не задумываясь, что надо выбираться — до тех пор, пока не начинают гнить зубы. Проблемы плавятся в огромный, неразрешимый ком, и ты увязаешь в его центре, как марионетка на нитях. Чтобы уберечь себя, правильнее анализировать ситуацию, быть рационалистом и ждать. «Перестрахуйся, приложи немного усилий и всё обязательно сложится» — так говорила логическая часть сознания, точь-в-точь повторяя слова его единственной подруги. В «будущем» Мин-су — старательный, амбициозный и точно не безвольный — обязательно найдёт своё счастье и место в обществе. Но «сейчас» он не больше, чем россыпь бесцветных шкафчиков, средние оценки или серая мышь, добровольно отдавшая себя на растерзание котам. Ничем не выделяется, кроме запуганного вида: иногда в спину зачастую летят ножи-оскорбления, а на голову, словно из ушата, выливаются приторно-мерзкие насмешки — игнорировать их в последнее время стало очень сложно. Они врезаются в сердце, доводят до слёз и панических атак. Школа — это не место для получения общего образования, а оплот социального неравенства и полноценная иерархия, стирающая в ноль чью-то личность. Система ценностей, под которую стоит подстраиваться, чтобы избежать проблем. Сопротивление бесполезно, карается разорванными тетрадями и унижением — Мин-су понял это уже давно. А сегодня — смирился. Его участь и судьба предрешены, барахтаться и цепляться за что-то, как утопающий за соломинку, попросту жалко. — Готово, — над ухом прогремел чужой голос, выводя из транса. Мин-су медленно моргнул и повернулся к источнику звука: ожидаемо, Намгю стоял рядом, оглядывая своё «творение». На его губах играла самодовольная, кривая усмешка, а подбородок был горделиво вздёрнут, — Что скажешь? Ты тоже посмотри, Мин-су, для тебя старался. Под сомнительные комплименты, не внушающие и крупицы доверия, подросток повернулся к зеркалу и обомлел: на него смотрело не изувеченное, изуродованное стрижкой-горшком, кривой чёлкой и красными от слёз глазами отражение, а что-то... красивое? Ущипнув себя за щёку и услышав смешки со стороны, он убедился, что не спит и может выглядеть действительно неплохо: в явно дорогом, пропахшем сигаретами бомбере, с непривычно аккуратной причёской и шокированным взглядом. — Это... как? — честно говоря, Мин-су даже представить не мог, что руки Намгю способны на что-то большее, кроме как открывать бутылки пива, разбивать чьи-то носы или подбрасывать мячи для баскетбола. — А вот, — его улыбка показалась почти искренней, — Были бы это ножницы для филировки, то вообще бы себя не узнал. И щипцы с лаком, конечно, тоже не помешали бы, но имеем, что имеем. — Откуда ты столько знаешь о стрижках? — вопрос сорвался с уст быстрее, чем Мин-су успел осознать. Сегодня он ведёт себя смелее, чем за всю свою сознательную жизнь, нужно отметить этот день в календаре, — И зачем вы носите ножницы в школу? В разговор вмешался Генсу, по-хитрому, как змей, усмехаясь: — Чтобы отрезать языки более любопытным и менее везучим ребятам. — Он шутит, — Намгю закатил глаза и с притворным укором посмотрел на друга, а после полушёпотом добавил, — Наверно. Но если говорить о стрижках, то... считай, опыт из прошлого. Это долгая история, возможно, как-нибудь потом расскажу. Решив удержать остатки любопытства в узде, Мин-су просто кивнул головой. Безмолвно и тихо, как всегда. В чужом взгляде промелькнула искра одобрения, прежде чем хватка на плечах полностью ослабла. — Перед тем, как пригласить тебя к нам за столик, хочу поделиться парочкой правил, — Генсу деловито, как настоящий учитель, поднял указательный палец вверх, прежде чем продолжить, — В понедельник обязательно надевай что-то джинсовое, во вторник — укладывай волосы назад. По средам мы носим только зелёное, а в четверг покупаем одинаковые напитки. Это очень странно и, по мнению подростка, бессмысленно, однако правилам, если хочешь дожить до июня, необходимо подчиняться: он вновь опустил голову, выражая покорность. В начале лета удастся выдохнуть, забрать аттестат об окончании школы, навсегда забыв эти место, разговор и лица. Совсем скоро жизнь превратится в рай, но нужно быть терпеливым и стараться удержать равновесие на мнимой вершине. Цепляться так, словно статус в старшей школе — не условность, а зеница ока или его последняя надежда. — Может, у тебя есть вопросы, Мин-су? — в разговор вмешался Намгю: он по-кошачьи наклонил голову вбок и впился взглядом в фигурку у зеркала. От неожиданности и инстинктивного страха по коже пробежали мурашки. — Нет... — его голос практически не дрожал, и это можно считать за достижение. — Хорошо, тогда до встречи? — когда тонкая рука мягко пригладила волосы, словно это шерсть домашнего питомца, захотелось зарыться головой в песок: одно только касание пробирало до костей, — Ой, постой-ка секунду... Намгю потянулся к карману брюк и выдворил из них картонную карточку с золотой гравировкой «Pentagon» и несколькими номерами: — В самом низу указан мой телефон. Звони, если что-то произойдёт. Ну, или чтобы просто поболтать. Мин-су не сомневается: когда он покинет пределы учебного заведения, то выбросит визитку в ближайшую урну. — С-спасибо... — Хэй, прекращай вешать нос. Ты теперь с нами в команде, гордись! — Генсу радостно подмигивает, а после тянется к плечам одноклассника, украдкой стаскивая куртку, — Бомберы сейчас дорогого стоят, не серчай. Тем более, с автографами знаменитостей. Слышал когда-нибудь про «Super Junior»? О, и про Сонми! А ещё... — Генсу, — Намгю прервал друга на полуслове. Атмосфера, очевидно, накалилась: что-то произошло? — А ещё... не забудь о дресс-коде, верно. Завтра — только зелёное. Лучше не забивать голову и прикусить язык.

***

— Ты реально связался с Намгю?! Совсем страх потерял? На часах — ровно полтретьего, а сна у Мин-су — маминой радости и папиного «о, у меня же есть сын» — ни в одном глазу. Он рассматривал трещины в потолке, слушал голос Се-ми, искажённый помехами, и стук капель о подоконник: дождь не прекращался уже несколько часов. Хотелось разбиться об асфальт вместе с ним, лишь бы не сталкиваться с осуждением. Раствориться в сегодняшней ночи и больше не увидеть «завтра». — Ну, так получилось... — уснуть в сыром, бесцветном тумане, а не пытаться подобрать себе оправдания: почему вообще он должен оправдываться? — Возможно, из этого реально извлечь выгоду? Честно говоря, он показался мне не таким уж и плохим. Ямочки в уголках губ, почти добрая улыбка и хорошее отношение к изгою — совсем не к лицу королю школы и богатейшему подростку города, одно присутствие которого внушало страх, однако именно они пришлись Мин-су по душе. С ним было некомфортно, а тело сразу напрягалось, как пружинное, но всё-таки за лоском, роскошью и статусом удалось разглядеть что-то большее, чем обыкновенного задиру. — Про выгоду, наверно, соглашусь... — Мин-су был готов поставить 1000 вон на то, что сейчас его подруга обхватила переносицу пальцами, слегка нахмурившись, — Лучше дружить с таким человеком, чем ссориться. А учитывая то, что ты привлёк к себе много внимания, конфликт, в теории, будет неизбежен. Но про «не таким уж плохим» давай-ка подробнее. Что конкретно он сделал? И подросток стал рассказывать: про внезапную встречу в туалете, записку, по такой же случайности изменившую его жизнь, ножницы, разрезавшие всё на «до» и «после». О надежде на принятие со стороны общества, спокойствие в стенах школы и отсутствие издевательств — за счёт совместного обеда с популярными людьми, которые пользуются уважением. — То есть, ты прямо уверен, что они забудут о тебе на следующий день? Посидите разок вместе за столиком и разойдётесь, будто в море корабли? — А что обо мне думать? — искренне удивился Мин-су. — Ты когда-нибудь слышал о том, как строится и рушится репутация? — Се-ми прислушалась к гробовому молчанию на другом конце провода, вздохнула и продолжила, — Ну, знаешь, ей можно управлять. Не всё в этом мире происходит по случайности, и многие мировые бренды специально создают сенсации, чтобы привлечь внимание или укрепить позиционирование на рынке. — К чему ты клонишь? — Они не отпустят тебя, пока не выжмут все соки. В популярные компании очень сложно попасть, тем более тихим и незаметным ребятам, поэтому ты, вероятно, станешь новой школьной «сенсацией». Представь, что случится с авторитетом Намгю и его дружка-квотербека, когда они пригласят к себе, в уже сложившуюся и устоявшуюся систему, нового человека, а на следующий день выставят за борт? Сложится ощущение, что они не, прости, господи, что-то «элитарное», а обыкновенный проходной двор — и тогда всё, прощай, репутация. Пальцы нервно сжали визитку, которую он до сих пор не решился выкинуть. Просто так номерами телефона не разбрасываются. Наверно, Се-ми, как обычно, права: надеяться, что всё сразу кончится, было наивно и глупо — стоило рассмотреть подобный исход заранее, а не вестись на единичное проявление доброты... А вдруг они правда не отстанут? Если Мин-су чуть не упал в обморок от десяти минут в обществе Намгю и Генсу, то остаток года, проведённый вместе, попросту сведёт его в могилу. — Ну, по крайней мере, я вижу это так, — словно ощутив чужое напряжение, добавила девушка, — Может, они реально тупые и вообще не способны в стратегическое мышление: в таком случае, жизнь действительно станет спокойной, а я искренне за тебя порадуюсь. Сходим в «Pizza Hut», закажем что-нибудь и отпразднуем, я угощу. — Се-ми... — «пожалуйста, скажи, что мне делать, я до безумия боюсь» застряло в горле комом. Несмотря на то, что подруга детства училась на класс младше, рядом с ней Мин-су чувствовал себя, как за каменной стеной. Она — храбрая, сильная и, по совместительству, его личный пример для подражания. Никогда не даст себя в обиду, сможет защитить тех, кто слабее, и без раздумий бросится в бой, отстаивая честь кулаками, если потребуется. По этой же причине вместе с восхищением в сердце разгорался стыд: неужели он совсем ничего не может? Первая и единственная попытка решить проблемы самостоятельно превратилась в абсолютную катастрофу. Мин-су чувствовал себя сапёром, которому приходится обезвреживать огромное минное поле: один неверный шаг (а шагов нужно сделать десятки), и всё взлетит на воздух. Волосы будут срезаны не так аккуратно, хватка на плечах станет болезненной, а издёвки увеличатся втрое — здесь не поможет даже Се-ми. Это целиком и полностью зона его ответственности. — Ты справишься. В конце концов, это простой обед, а не вивисекция — может, всё сложится удачно? Давай я побуду скептичной и душной за двоих, а ты продолжишь верить в людей, чтобы сберечь нервы? Он не посмеет подвергнуть подругу опасности: чёрт возьми, нужно не плакаться по телефону, а в срочном порядке подбирать одежду на завтрашний день. — Хорошо... — самообман, в который никто не верил, оборвал сотовую связь и комната Мин-су погрузилась в тишину, — Да, всё определённо будет хорошо.