Двойное дно

***

— Даже в маске красивый. — Займись делом, нечего болтать. — Как же с вами скучно. Ну, правда же. Как часто у нас тут лежат популярные люди? Хоть так на знаменитость посмотреть. — Ни стыда, ни совести. Ещё раз: займись делом! — Да занимаюсь я! Вот очнётся, я обязательно с ним познакомлюсь. Ведь бывает же такое в жизни? Почему нет? — Просто мой полы! — Вам бы лишь ворчать.

***

— … Пока изменений нет. — Прошла неделя, доктор. Так должно быть? — Стабильность сейчас самая лучшая реакция. Его организм отдыхает от стресса. Он просто спит. — Спит. Зачем тогда маска? И все эти приборы? Это выглядит так ужасно. — Я понимаю вас. Но так надо. Поймите, при высокой температуре в организме происходят необратимые процессы. Разрушение белков и кровеносных тел. Мы не знаем, сколько он провёл времени в таком состоянии и пока не понятно, как это на нём отразилось. И что вообще спровоцировало такую реакцию организма. Напомню, мы проверили его на вирусы, хотя при температуре сорок два градуса они вполне уже могли погибнуть, но ничего не нашли. Но я больше склонен к тому, что господин Сяо просто переутомился. А на фоне стресса от смерти его близких его организм вполне смог дать такую реакцию. Как я вам уже говорил, с нашей стороны лучшим решением было ввести его в искусственную кому, чтобы дать организму просто отдохнуть. И сейчас все эти приборы и маска просто помогают ему войти в нужную, привычную функциональность. Он обязательно очнётся, это просто вопрос времени. — Спасибо. — Когда это случится, прошу вас не подвергать его стрессу. Пусть отдыхает. Ни о чем не спрашивайте, пусть он медленно в своём темпе приходит в себя. После такого сильного обезвоживания он довольно долго будет восстанавливаться, нет нужды торопить его.

***

— Без приборов он словно просто спит. — Так и есть. Просто пока он не хочет просыпаться. — Что говорят врачи? — Ждать. Каждый день: ждите, ждите, ждите! Но он просто словно не хочет просыпаться. Иногда, мне хочется просто взять его за плечи и начать трясти, чтобы он перестал так издеваться надо мной. — Он очнётся тогда, когда будет лучше для него. Пусть отдыхает. Он так много пережил. Намного больше, чем нам кажется. — Да, он никогда не покажет, что чувствует на самом деле. Я научилась читать его, но в этот раз что-то упустила. — Это не твоя вина. — Я корю себя за невнимательность, стоит только представить, сколько времени он провёл один в квартире без сознания. Практически умирая. Как вообще кто-то подобный ему мог остаться в одиночестве? — Он не одинок. Мы рядом. И делаем всё для него. Всё что в наших силах. — Однако, мы чуть не потеряли его.

***

Когда Сяо Чжань открывает глаза, перед его взором предстаёт белый потолок. Он сразу определяет: это не его спальня. Скосив глаза, он оглядывает большую незнакомую комнату. Окно, закрытое жалюзи, тумбочка. Дальше большой диван, низкий столик и много пустого пространства. Понятно, что это больница. Однако причина его попадания сюда ускользает. Чжань хмурится. Сам он лежит на широкой кровати, которой хватило бы на троих. От его локтя тянется прозрачная тонкая трубка, уходящая куда-то вне поля его зрения. Решив пошевелиться, Чжань понимает: он не может сделать этого. Его тело кажется неподъемным. Он видит свои руки и ноги, но едва ли может пошевелить пальцем. Такое беспомощное состояние бесит неимоверно. Чжань стискивает зубы, пытаясь просто пошевелиться. Рука едва делает движение в сторону и снова замирает. От разочарования и злости Чжань издаёт странный звук. То ли хрип, то ли скулёж, то ли рык. Скорее всё сразу. Прикрыв глаза, Сяо Чжань даёт себе время отдохнуть. Однако в комнате слышится копошение, а потом быстрые шаги до его постели. Невесомое касание к руке заставляет Чжаня снова открыть глаза. Над ним склонилась Мэн Цзыи. Точнее, кто-то очень похожий на неё. Бледное, осунувшееся лицо. Тёмные круги под глазами залезают на впалые щёки. В глазах беспокойство и боль. Ни грамма косметики, а волосы собраны в небрежный хвост. Чжань открывает рот, желая что-то сказать, но не может произнести ни звука. В горле пересохло. — Я позову врача, — говорит Мэн Цзыи. — Что? Пить? Мэн Цзыи нажимает кнопку у изголовья кровати, а потом берет с тумбочки стакан с водой и направляет трубочку в рот Чжаню. Тот жадно обхватывает её губами и тянет воду, закашливаясь на первом глотке. Горло дерёт нещадно. Мэн Цзыи ласково проводит по его волосам, с волнением смотря в лицо. Чжань выдавливает лёгкую улыбку. Сделав пару глотков, он, уставший, отстраняется. В палату входит врач. Это высокий и довольно молодой мужчина. Он смотрит на Чжаня сквозь очки в тонкой оправе. — Здравствуйте, господин Сяо. Я ваш лечащий врач — Ли Фан. Как вы себя чувствуете? Сяо Чжань никак себя не чувствует. У него ничего не болит, только сильная усталость. — Хорошо, — только и может сказать он. Ли Фан кивает. — Да, я вижу. Это отличные новости. Отдыхайте, набирайтесь сил. Чуть позже я пришлю к вам медсестру, и она соберёт у вас необходимые анализы. После мы погорим с вами о вашем состоянии. Я рад, что вы с нами. Он кивает Мэн Цзыи, улыбается ободряюще и покидает палату. Наверное, пока Чжань тут лежал, они успели достаточно пообщаться, чтобы вот так обмениваться улыбками. Мэн Цзыи улыбается слабо, вымученно. А потом переводит взгляд на Сяо Чжаня, чуть нахмурив брови. — Тебе удобно? — спрашивает она. Сяо Чжань кивает. — Хорошо, — кивает она. — Ты слышал, что сказал врач? Ты должен отдыхать. Отдыхать не проблема, так как Сяо Чжань тратит все силы на то, чтобы просто держать глаза открытыми. Мэн Цзыи снова гладит его по голове, а в её глазах скапливаются слёзы. Чжань хмурится. Он никогда не видел в её глазах слёзы. И ему безумно больно осознавать: это из-за него. Он засыпает под её рукой, убаюканный чужой лаской. Следующее пробуждение даётся куда легче. Тело не кажется чужим и таким неуправляемым. Получается поднять руку, чтобы почесать нос. За окном темно. Скорее всего сейчас ночь. Чжань оглядывается, замечая, что на диване кто-то спит. Его сердце отчего-то начинает быстро стучать, словно в бесформенном силуэте узнало кто-то знакомого. Но это всего лишь Мэн Цзыи, он видит её длинные чёрные волосы. Пить хочется просто жутко, и есть тоже. Не желая будить девушку, Чжань старается сесть на своей постели. У него это получается. И только потом он замечает пульт у своей руки, с помощью которого можно регулировать уровень наклона изголовья. Что ж, теперь поздно. На тумбочке он находит стакан с трубочкой и тянется к нему. Но он не рассчитывает свои силы. Стакан словно ускользает из-под пальцев и падает на пол. И разбивается. Мэн Цзыи резко садится на постели. Она растеряна и растрёпана. Первые секунды не понимает, что происходит. А потом замечает замершего на постели Сяо Чжаня. — Чжань? — хрипло спрашивает она. — Что случилось? Что-то болит? Она уже выпутывается из пледа, под которым спала, чтобы быстро подойти к нему. — Пить, — говорит Чжань. Он хочет предупредить, что на полу осколки, но девушка замечает их сама. — Ох. Я сейчас позову уборщицу. Но сначала вода. Сейчас. В палате конечно есть же кулер. Мэн Цзыи наполняет просто одноразовый стаканчик и тянет его к Чжаню, не доверяя рукам писателя. Чжань осушает стакан в два глотка и требует ещё. Мэн Цзыи выполняет его просьбу. От второго стакана становится намного лучше. Сяо Чжань откидывается на подушки, прикрыв глаза, переводит дыхание. Мэн Цзыи уходит, чтобы позвать кого-нибудь, кто сможет убрать осколки. И пока осколки сметают в совок и проходятся мокрой тряпкой, Сяо Чжань лежит с закрытыми газами. У Сяо Чжаня слишком много вопросов, которые пока нет сил задать. Он старается вспомнить события, которые привели его сюда, но от этого только начинает болеть голова. Так что же с ним случилось? — Есть, — говорит Чжань, чем озадачивает Мэн Цзыи. — Хочу есть. — Эм. Да. Хорошо. Подожди, ладно? Словно у него есть выбор. Мэн Цзыи встаёт с его постели, чтобы отойти в недосягаемый для взора Чжаня угол. В её руках тюбик детского питания. Сяо Чжаню очень хочется рассмеяться. — Приготовила заранее. Врач посоветовал, на случай, если захочется перекусить. Твердую пищу тебе пока нельзя. Она с виноватым видом протягивает ему тюбик, предварительно открыв его. Внутри оказывается просто детская фруктовая пюрешка. Для голодного Чжаня кажущаяся невероятно вкусной. После он спрашивает: — Что случилось? Со мной, — решает зачем-то уточнить он. Мэн Цзыи заламывает брови, словно она каким-то образом надеялась, что этот вопрос не буден задан никогда. Чжань уже мог догадаться, что он не попал в аварию. И на него не напали. Он цел и невредим, по крайне мере по ощущениям. Но ведь что-то случилось же? Глаза Мэн Цзыи становятся влажными: вспоминать случившееся ей явно больно. Чжань тянет к ней руку, чтобы коснуться. Мэн Цзыи переплетает их пальцы. — Никто не может этого сказать, — отвечает она. — Ты не выходил на связь, и я, беспокоясь, приехала к тебе домой. Ты лежал без сознания. — Сколько? — Я не знаю. Дома наверное два дня, я считаю с тех пор, как ты не ответил мне на первый звонок. В больнице ты неделю. — Почему я был без сознания? — спрашивает Чжань, готовясь услышать самый страшный диагноз. — Врачи пытаются выяснить. Но пока не знают причину. У тебя была температура почти сорок два градуса и сильное обезвоживание. По прибытии в больницу тебя ввели в искусственную кому. И только пару дней назад отключили от всех аппаратов. Мэн Цзыи не сдерживается и по её щекам начинают течь слёзы. — Я ничего не помню, — признается Сяо Чжань. — Ничего, чтобы могло привести к этому. Последнее воспоминание — это похороны Лицзаня, и то урывками. В голове словно чёрный туман кусками. — Тебе нужно просто отдохнуть, и всё восстановится. Она словно что-то недоговаривает, но у Сяо Чжаня нет сил выпытывать у неё, что именно. Он верит, что память вернётся. Хотя, может, это и наивно.