Двойное дно

Это пока всё слишком, чтобы осознать так быстро. Стюардесса тихо и незаметно ставит перед ним чашку с чаем и удаляется. Самолёт начинает движение, выруливает на взлётную полосу. Чжань открывает глаза. И понимает, что плачет. По его щекам просто текут слёзы, и он не может это контролировать, да и не уверен, что хочет. Проявлять эмоции — это нормально. Он берёт салфетку, что принесли вместе с чашкой чая, вытирает щеки, протирает глаза. Плачет он отнюдь не от горя. Нет. Это слёзы облегчения. И ему даже не стыдно за это.       Мэн Цзыи встречает его в зале ожидания для вип гостей. Она одета в строгое длинное пальто, её лицо серьёзное, несмотря на то, какое сообщение она ему послала. — Пока не хочу говорить об этом, — сообщает Чжань сразу, как только подходит к ней. — Хорошо? Она кивает. — Пойдём. У аэропорта их ждёт машина от «ЛюБуксИн» и они едут домой к Чжаню. Он набирает номер Ибо ещё раз, но не получает ничего нового. Мэн Цзыи не спрашивает о причине его опоздания на вылет, ни о том, почему он нервно крутит телефон в руках. Ни о том, где Ибо. Он ей благодарен, потому что не уверен, что смог бы адекватно среагировать на это. Квартира его встречает чистотой и тишиной. Ощущение, словно он уехал отсюда так давно, а не пять дней назад. Мэн Цзыи снимает пальто и идёт на кухню, начинает выставлять чайные принадлежности на стол, достаёт еду из холодильника. Сяо Чжань раздевается, особо не заботясь о том, чтобы оставить вещи в аккуратности. Он проходит в большую комнату, осмотрев свой пустой рабочий стол. Его не покидает ощущение, словно это вот всё его и не его в то же время. Наверное, вот так ощущается разделения жизни на «до» и «после»? Он набирает Ибо ещё раз, а потом пишет сообщение: «Я приехал. Приходи». Он думает добавить что-то ещё. Например: «Я не злюсь» Но он не уверен, что это правда. Лучше воздержаться от опрометчивых заявлений, пока он не разберётся со своими чувствами. Он моет руки в ванной, когда на его телефон приходит сообщение. Он тут же хватает его, но это не Ибо. Это ряд цифр, хоть и узнаваем, но никак не подписан. Это Сиань Лунь. «Здравствуйте, господин Сяо. Примите мои глубокие соболезнования. Господин Сяо Лицзянь и господин Сяо Сяосюй возложили на меня ответственность сообщить вам о деталях предстоящего прощания с госпожой Сяо. Церемония прощания состоится в колумбарии Тайцзию через два дня. Время уточняется. Оба сына госпожи Сяо выказывают желания видеть вас там. Ещё раз примите мои искренние соболезнования. Если вам потребуется машина, сообщите». Сяо Чжань искренне не понимает, почему оба дяди хотят там его видеть. Потому что, когда он приходил в их дом, такого желания у них не возникало. Ему категорически не хочется идти. А ещё он думает о том, что Сиань Лунь, пожалуй, единственный, кто искренне жалеет о смерти госпожи Сяо. Ни её сыновья, которые невероятно рады освободиться из-под её гнета и получить доступ к деньгам и власти. Ни сам Сяо Чжань, который просто хочет начать жить свободно. Он всё еще находится в смешанных чувствах. Ему не верится, что госпожи Сяо больше нет. И, наверное, следует присутствовать на церемонии прощания, чтобы всё стало реально. И избежать скандала, конечно же. Когда он выходит на кухню, его уже там ждёт чашка чая, а Мэн Цзыи стоит у плиты, что-то проверяя в телефоне, пока обжариваются овощи. Чжань устал. И он голоден. Он садится за стол, притягивая к себе чашку. Мэн Цзыи откладывает телефон и поворачивается к нему. — Ты же понимаешь, что я не могу не спросить, — говорит она. — Это Ибо? Чжань ждал этого вопроса. На самом деле, было бы странно, если бы его не последовало. Но он думал, что Мэн Цзыи выдержит какое-то время. Но для неё, что не удивительно, важнее состояние Чжаня и его внезапная задержка в Японии, чем смерть очень богатой женщины. По правде, Сяо Чжань озабочен тем же. Точнее, не своим плохим самочувствием, а его причиной. Ибо. Где этот паршивец?! — Что случилось в Японии и почему ты прилетел один? У Сяо Чжаня не было заготовленного ответа на эти вопросы. Да и врать что-то Мэн Цзыи он не хочет. Как и говорить правду. Поэтому отвечает просто: — Так надо было. — Чжань, — Мэн Цзыи сужает глаза, что даже даёт понять: она видит его насквозь. — Я знаю, что что-то случилось. Вы поссорились? Ты напился и пропустил время вылета? Прости, но у меня просто нет другого объяснения. Выглядишь ты не важно. Словно тебе требуется ещё один отдых. — Ничего страшного, — отмахивает Сяо Чжань. — Правда. Я не могу тебе сказать. Всё-таки это личное. Уверен, ты мне тоже не всё рассказываешь о своей жизни. Последнее предложение он добавляет просто так, но почему-то смущает этим девушку. Она быстро отворачивается к уже наверняка готовым овощам и говорит: — Я просто переживаю за тебя. — Я знаю, — мягко подмечает Сяо Чжань. — Но я правда в порядке. — Даже после новостей? — осторожно спрашивает Мэн Цзыи. Она ставит на стол сковородку, достаёт пиалы и палочки. Чжань задумывается. Конечно, новость о смерти госпожи Сяо выбила у него почву под ногами. Но сейчас он в порядке. Насколько он вообще может в данных условиях. Есть хочется и не хочется одновременно. Будь он сейчас один, то наверняка бы проигнорировал данное желание организма, просто завалившись спать. Но рядом с ним Мэн Цзыи, которая знает все его привычки. Поэтому она не даёт ему погибнуть голодной смертью. — Церемония прощания через два дня, — готовит Чжань, отправляя в рот кусочек картошки. Мэн Цзыи откладывает палочки, выглядит она серьезной. — Ты собираешься идти? — Меня пригласили. — О. — Я сам удивлён не меньше твоего. Несмотря на всё, мы всё-таки семья. Поэтому моё присутствие будет правильным? Мэн Цзыи кивает. — Да, это будет правильно. Но ты уверен, что ты справишься? Эта новость привлекла очень много внимания. Ты не знаешь, но весь Пекин гудит. Да что там, весь Китай. Акции падают, я слышала. У колумбария будет твориться ад, я полагаю. Сяо Чжань и сам это знает. И рад, что лишён «счастья» разбираться со всеми этими акциями и делами компаний. Но он помнит, как просто чих госпожи Сяо вызывал колебания на рынке ценных бумаг. Так что вполне можно предположить, что повлекла её смерть. Ему даже жалко немного Сяо Лицзяня, который на правах старшего сына наследует весь этот хаос. Но он так ждал смерти госпожи Сяо, что вряд ли подобные новости омрачат его состояние. После обеда Чжань идёт в спальню, чтобы завернуться там в плед и заснуть, как только голова касается подушки.

***

Когда он просыпается, Мэн Цзыи в квартире уже нет. Только на кухне его ждёт жаренное мясо и готовый рис в рисоварке. Переодевшись и приведя себя в порядок, Чжань выходит из квартиры, чтобы спуститься на два этажа ниже. Он не беспочвенно опасается за состояние Ибо. Если все его разговоры про родственные души тянь гоу правда, то сейчас тот тоже должен чувствовать себя плохо. Он звонит в дверь несколько раз, даже стучит ногой, прежде чем слышит слабое копошение за ней. Сердце начинает биться сильнее. Замок щёлкает и дверь немного приоткрывается. За ней темнота и Сяо Чжань начинает реально ощущать себя в собственной книге. По загривку бегут неприятные мурашки страха, увидеть за дверью что-то ужасное. Он быстро открывает дверь шире и заходит. Ибо стоит тут же, привалившись к стене. И выглядит он очень больным. Только большие глаза блестят лихорадочно на бледном осунувшемся лице. Ибо смотрит на Чжаня с опаской, словно ждёт от него плохих действий, и смирением, зная: он ничего не сможет сопоставить им. Чжань же давит в себе панику, подходит решительно к Ибо и прижимает его мягкое тело к себе. Он податливый и растерявший все острые углы и упругие мышцы. У него же нет Мэн Цзыи, которая могла бы позаботиться о нём, думает Чжань и тащит Ибо в сторону спальни. На всех окнах шторы блэкаут, не позволяющие дневному свету проникнуть в помещение. — Ты что-нибудь ел? — спрашивает Чжань, на что Ибо только мотает головой. — Как давно ты в Пекине? Но Ибо не отвечает, а потом у него и вовсе подгибаются ноги, и Чжань остаток пути тащит его на себе. Уложив того на матрас, у него едва получается оторвать от себя руки Ибо, так сильно для своего состояния он за него цепляется, а потом идёт на кухню, чтобы провести ревизию еды. В одном из шкафов он находит лапшу быстрого приготовления и ставит чайник. Это, конечно, не заменит нормальный приём пищи, но всё же лучше, чем ничего. А потом Чжань заберёт Ибо к себе в квартиру. Там у него есть всё необходимое, чтобы поставить одного глупого тянь гоу на ноги. Пока заваривается лапша, Чжань обнимает Ибо, передавая ему своё тепло. Согревая дыханием его холодные пальцы. Ведь что может быть лучше присутствия родственной души? Так? Он больше не знает, чем помочь. А Ибо едва ли находится в сознании. Вообще чудо, что у него нашлись силы открыть дверь. А если бы Чжань пришёл позже? С очень большими трудностями, но Чжань скармливает Ибо лапшу, а потом, убрав весь беспорядок, ложится рядом с ним, и они оба засыпают на неопределенное время. Просыпает Чжань от того, что на нём лежит тяжёлое тело. А Ибо вылизывает его шею. Это щекотно, но в то же время заставляет сбиться дыхание. — М-м-м, — тянет Чжань, выворачивая голову, пытаясь прогнать сонное состояние. — Мой Чжань-Чжань, — шепчет ему на ухо Ибо. — Мой. Он действует плавно, но настойчиво, хотя у Чжаня даже нет мысли сопротивляться. Всё его тело рвётся навстречу Ибо, словно они не виделись несколько недель, а не дней. Ибо как голодающий набрасывается на него, кусает за шею, заставляя Чжаня шипеть от боли. Ибо тяжело дышит, он нетерпелив, уткнувшись лбом в грудь Чжаня, он быстро расправляется со штанами. Как со своими, так и Чжаня. Он достаёт уже крепкие члены и начинает водить по ним своей ладонью. Это так быстро и так резко, что Чжань дёргается, но Ибо тут же рычит, пресекая все попытки уйти от этих прикосновений. Боль, вперемешку с удовольствием, бьёт по всем нервам, от чего Чжань теряется в пространстве. Он уже просто не может сопротивляться этому, падая в пучину происходящего безумия. Ибо грубый, и это заводит сильнее, чем хотелось бы признавать. — Ибо-о-о, — стонет Чжань, выгибаясь. Ладонь у Ибо большая, горячая и сухая. — Сейчас, сейчас, — что-то обещает Ибо, облизывая пересохшие губы. — Я близко. Чжань тоже. И как только он чувствует, как по члену течёт чужая горячая сперма, а Ибо содрогается от оргазма, он кончает следом. В целом, прошло не больше пяти минут. Они глубоко дышат, ожидая, когда их сердца придут в прежний ритм. Чжань прикрывает рукой глаза. Боже, что они творят. Конечно же, они все перепачканные. И даже влажные салфетки, будь они в наличии, не помогли бы. Чжань чуть приподнимается на локтях, желая рассмотреть масштабы катастрофы. Ибо лежит рядом с закрытыми глазами. Дыхание уже не такое частое, а лицо не бледное, а уже с румянцем на острых скулах. Чжань идёт в ванную, где найденным полотенцем вытирает свою одежду от загрязнения, потом идёт с ним к Ибо. Тот только приоткрывает один глаз, наблюдая, как Чжань очищает его руку. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чжань. И сразу: — Я хочу, чтобы ты пошёл со мной в мою квартиру. Там я смогу позаботиться о тебе лучше, чем здесь. И нам надо поговорить. Ибо явно сомневается. Поэтому Чжань говорит: — Это не просьба. Приказывать можешь не только ты. Звучит как ультиматум, и Ибо это понимает. — Ты не обязан делать это, — сообщает он, когда они выходят за пределы его квартиры. — Я приду в норму через пару дней. — Хорошо, — кивает Чжань, вызывая лифт. — Но будет лучше, если это будет происходить в моей квартире. — Мне нравится твоя забота, — Ибо старается беззаботно улыбнуться, но у него не особо получается. — Тогда принимай её молча! Уже в квартире Чжаня Ибо ложится в его постель. Ждёт, пока Чжань приготовит ему чай с молоком и выпивает его под пристальным взглядом.