Двойное дно

Сервировали их заказ действительно по высшему классу. Вместо тарелок еду выложили на большие листья какого-то растения. Суши блестят нежным мясом: лосося, тунца, морского гребешка и ещё каким-то, Чжань не может разгадать. На отдельных листах выложены просто кусочки свежей сырой рыбы, тут же разные соусы и закуски в маленьких пиалочках. На другом столике Чжань видит миски супа и закрытые крышками глиняные стаканы с чаем. — Куда ты столько заказал? — спрашивает Чжань, садясь на постель. Ибо подкатывает столик к краю кровати. Чжань оценивает количество заказанного. — Неужели ты всё это съешь? — впрочем, Чжань и сам не понимает, почему до сих пор удивляется прожорливости своего тянь гоу. — Ты сомневаешься? — Ибо передаёт ему миску с супом. На самом деле это просто бульон с водорослями. Чжань такой уже пробовал в прошлые разы, когда приезжал сюда. Суши, какими бы большими они ни являлись, помещаются у Ибо во рту целиком, он быстро жует их, проглатывает и тянется за новым. Хочется спросить: «А как же почувствовать вкус?», но кто он такой, чтобы указывать, как есть? Сам Чжань берёт нежный кусочек лосося, окунает край в соевый соус и отправляет в рот. Мясо вкусное, упругое и невероятно свежее. Сяо Чжань даже от удовольствия закрывает глаза. Это редкость: получать удовольствие от еды. Для писателя она давно стала чем-то вроде необходимости и неудобства, когда от голода урчит желудок и болит голова. Но то ли тут воздух такой, то ли присутствие Ибо влияет, но Чжань берёт ещё сашими, а потом и тянется к миске с бульоном. Ибо даже удаётся запихнуть ему в рот особо вкусный, по его мнению, суши, и Чжань принимает, широко открыв рот. Ибо, довольный, продолжает уничтожать заказанное. С непривычной тяжестью в животе Чжань принимает горизонтальное положение. Ибо не долго возится со столиками, выставив их за пределы номера, оставив только закрытые чашечки с чаем. Чжань уверен, в него не поместится и глоток. —Устал? — Ибо ложится под бок, обнимает за талию, притягивая к себе ближе. Чжань не сопротивляется, сам желает притереться к сильному телу, от его жара клонит в сон ещё сильнее. Просыпается он от весьма странных ощущений. Пальцы Ибо пытаются войти в него. Чжань дёргается, испугавшись в первую секунду, но тут же расслабляется от родного шёпота на ухо: — Прости, прости. Но я просто с ума схожу и не могу спать, зная, какой ты сейчас растянутый. Успокоившись, Чжань понимает: он уже возбуждён, вероятно, став твёрдым ещё во сне. Пальцы Ибо гладят анус по кругу, словно теперь, когда Чжань проснулся, он утратил всю решимость. — Так проверь, — хрипло просит Чжань, и сам поддаётся на пальцы. Ибо хрипло стонет, входит сразу двумя, потому что, да, Чжань всё ещё сильно растянут с их прошлого раза. И осознание этого факта действует на обоих. Ибо прижимается ещё ближе, толкая пальцы глубже, кусает в загривок, а потом целует. Покрывает укусами-поцелуями доступное ему плечо Чжаня. Его пальцы находят простату и начинают с нажимом проходится по чувствительному участку. Удовольствие зашкаливает, искрит в мозгу яркими вспышками, выгибает и заставляет стонать на низкой ноте. Чжань закидывает одну руку назад, чтобы вцепиться в бедро Ибо, второй заземляет себя, ухватившись за край кровати. Он сам толкается бёдрами на пальцы, хочет больше и прямо сейчас. — Чжань, — хрипит Ибо, — можно я тебя трахну? Чжань не очень понимает, что тот спрашивает. А потом до него доходит. — Почему ты спрашиваешь? — Никаких действий против твоей воли, — напоминает Ибо. — По мне видно, что я против? — Чжань даже немного начинает злиться. — Кажется, по мне можно сказать, что я очень даже «за», чтобы меня трахнули. — Ох, ты не должен говорить такие откровенные вещи, — скулит Ибо. — Я едва не кончил. Сяо Чжань и сам чувствует, что близок к разрядке. Но ему хочется почувствовать в себе член Ибо, поэтому он командует: — Просто уже возьми смазку и надень презерватив! Пальцы покидают тело Чжаня, и Ибо начинает копаться в брошенных вещах на полу: где-то там должны быть перечисленные предметы. Чжань ложится на живот, решая сейчас занять такую позицию. Ибо возвращается быстро. Рядом с бедром Чжаня падает тюбик со смазкой, Ибо же, пыхтя, надевает презерватив. Чжань вскидывает бёдра, тут же получая между ягодиц порцию смазки. Ибо целует его вдоль позвоночника, входя плавно, но сразу на всю длину. Чжань только довольно стонет. Чувствуется растяжение, но оно приятное. А потом его затапливает чувство наполненности, к которому он никак не может привыкнуть. Да и не хочет. В этот заход Ибо не собирается щадить ни Чжаня, ни себя. Переходит сразу на быстрый темп, вдалбливаясь в Чжаня ритмично и мощно. Пошлые звуки шлепков кожи о кожу, низкие стоны Чжаня, едва ли приглушённые подушкой, в которую он уткнулся лицом. Хриплое дыхание Ибо. Ибо ускоряется, и Чжань понимает: тот сейчас финиширует. И отпускает себя. Кончают они почти одновременно. Чжань чуть раньше, сжав Ибо в себе. И тот с низким, пробирающим до костей, рыком, кончает следом. Чжань чуть отодвигается в сторону, и замирает, позволяя себе наслаждаться послеоргазменным состоянием. Он ощущает, как Ибо покидает его тело, оставляя после себя пустоту. Потом приходит с мягким полотенцем, смоченным тёплой водой. Ибо аккуратно обтирает его, бережно касаясь натёртых мест. А потом ложится рядом, обнимая Чжаня. Пожалуй, это самое лучшее время: вот так лежать, наслаждаясь присутствием Ибо. Раньше Чжань не любил этого. После секса ему всегда хотелось пойти в душ. Да и Джонни Хуан никогда не валялся с ним просто так. Трахнувшись, они быстро одевались и разбегались по своим делам. Воспоминания о бывшем любовнике переносят Чжаня в настоящее, где одна большая проблема требует к себе пристального внимания. Ему не хочется сейчас думать об этом. Ибо, едва касаясь губами кожи, целует его. — Мой замечательный Чжань-Чжань, — говорит Ибо. — Моя родственная душа. Самый замечательный. — Перестань, — просит смущенный Чжань. — Нет! — упрямится Ибо. — Знаешь, я ведь, покидая Лоян, и не думал, что так получится. Меня не хотели отпускать, но я могу быть настойчивым и упрямым. Я словно чувствовал, что меня ждёт за пределами родного дома что-то особенное. — Чжань ничего не говорит на это, но его сердце начинает биться чаще. Это и служит для Ибо ответом. — Танцуя на улицах Лояна, я многое чувствовал. Обожание, зависть, похоть. Много похоти. Но такой боли и затаённой печали, которые шли от тебя, я не чувствовал никогда. Они были такой силы, что мне пришлось уйти. — Ты курил, — припоминает Чжань. — Да. Я думал — это поможет мне успокоиться. А потом ты пришёл, а я все для себя уже понял. С какой-то стороны это было даже забавно. Ты приехал в Лоян в поисках информации о тянь гоу, а наткнулся непосредственно на представителя. Я прочитал твою книгу, уже уверенный: мы встретимся ещё раз. Родню было убедить не просто, особенно дедушку. Дело в том, что у нас детей рождается не то, чтобы много. Ну, знаешь, у тянь гоу не приняты беспорядочные связи. Как и дети от кого-то, кто просто человек. Как ты понимаешь, — вздохнув, Ибо притирается к Чжаню ближе, — наша кровь и так сильно разбавилась за последние столетия. В моём поколении всего семнадцать человек и только трое, включая меня, обладают способностями. Конечно, меня не желали отпускать. Но я всегда придерживался правил. И у них не было повода отказать. Тем более, я должен был хоть раз заключить «контракт». А вот видишь, как оно получается, — он трётся носом о шею Чжаня. — Ты так легко мне это рассказываешь, — хрипло отзывается Сяо Чжань, — а ведь говорил, что для меня знать опасно. — Ты часть меня. А я часть тебя. Мы одно целое. Ты должен знать. Я хочу, чтобы ты знал обо мне всё. — Не важно, что я знаю или не знаю, — говорит Чжань, прикрывая глаза из-за стыда перед самим собой. За свои мысли. За то, что скрывает. — Ты рядом и этого достаточно. Хотя бы на сегодня. — Может и так, — соглашается Ибо. — Но мне хотелось бы говорить с тобой открыто. Обо всём. В его голосе слышится укор. Или же Сяо Чжаню просто кажется. Ибо словно подталкивает его к откровенному разговору. Разводить Ибо на ещё один половой акт уже слишком подозрительно. Они и так только и делают, что трахаются. Да и Чжань чувствует себя уставшим. Он едва держит глаза открытыми. — Ты всегда делаешь то, что хочешь, не так ли? — с весельем и легким упрёком шепчет в ответ Чжань. — Я ценю твоё рвение. Правда. Но у нас есть настоящее. И твоя, эм, природа не сильно меня волнует. — Я опасался именно этого. Когда мы поругались, я думал, ты больше не захочешь меня видеть. Будешь бояться меня. Или вообще расскажешь полиции правду. Но ты ничего из этого не сделал. И тогда я окончательно понял: ты моя родственная душа. Которую для тянь гоу не так легко встретить в современном мире, как было раньше. Я хотел скрыть это, знаешь? Чжань качает головой. — Почему? — Опасался того, что началось. Но моё состояние быстро заметила мама. Когда я приезжал домой, меня тянуло обратно, к тебе. Мой организм истощается без тебя. Чтобы выжить, тянь гоу заключают контракты, после окончания которых они забирают душу и не прожитые года. А с родственной душой дела обстоят иначе. Это работает как-то по-другому. — Как? Ибо вздыхает. — Я мало, что знаю. Многие знания утеряны. По нашим правилам ни один из нас не может жить дольше ста пятидесяти лет. После, ты должен уйти в уединение, где заканчиваешь свои земные дела и уходишь на перерождение. — Вы верите в это? — удивляется Чжань. — Отчего нет? Почему ты этому удивляешься после всего того, что я тебе рассказал. После того, что ты знаешь. — Да, это глупый вопрос, — соглашается Чжань, широко зевая. — Засыпай, — Ибо целует его в висок. Чжань хочет спросить ещё что-то, но всё-таки следует совету Ибо, закрывая глаза и мягко погружаясь в сон.

***

Утро будет Чжаня настойчивым солнечным лучом прямо в лицо. Открыв глаза, Чжань смотрит в окно, за которым его ждёт новый день. Для разнообразия солнечный. Подобное для Японии не редкость, конечно, но всё равно удивительно и приятно. Повернув голову в другую сторону, он натыкается на взлохмаченный тёмный затылок Ибо. Тот, подмяв под себя подушку, сладко сопит. Тихо поднявшись с постели, Чжань проходит в ванную комнату, где справляет нужду и умывается. Одевшись, он отодвигает стеклянную дверь, чтобы выйти на веранду. Несмотря на солнце, конечно же холодно. От прохладной влажности тут же щиплет в носу. Приобняв себя, Чжань стоит какое-то время. Ему нужен этот перерыв, чтобы собраться с мыслями. Он прекрасно помнит, как Ибо мягко подталкивал его быть откровенным. То, что от Ибо ничего не удастся скрыть, Чжань даже не сомневался. Поэтому он и делает ставку лишь на отвлечение внимания. Не более. Ибо знает, что Чжань утаивает от него что-то. И лишь вопрос времени, прежде чем от Ибо последует прямой вопрос. Чжань только надеется, он сможет уехать в дом госпожи Сяо раньше, чем это случится. Сяо Чжань хмурится. Неужели он и правда решил всё-таки последовать приказу? На самом деле, он ничего не решил. Особо даже не думал об этом всерьёз. У него на одной чаше весов возможность рассказать обо всём Ибо, позволить ему разобраться с этим, как он разобрался с Джонни Хуаном. На второй чаше — покорно вернуться в дом госпожи Сяо. Отказаться от своей жизни. От писательства, от Ибо. От всего. И сколько бы Чжань не вглядывался в эти воображаемые весы, он не может увидеть, какая же чаша перевешивает. Конечно же, ему не хочется терять свою жизнь. Ему дорого дело, которым он живет. Писательство неотъемлемая часть него самого. А Ибо буквально его жизнь. Его радость, его любовь. Его родственная душа. Но может ли он жить свою жизнь, писать, любить, просто существовать, зная, что по его вине не станет человека? Что он осознанно указал на него. Жить, зная, что Ибо, повинуясь ему и своей природе, снова пошёл на это. Как бы он ненавидел госпожу Сяо, может ли он так поступить с ней? Может ли он так поступить с Ибо? За спиной Чжаня открывается дверь, и Ибо, закутанный в одеяло, выходит на террасу. — С ума сошел? — ругается Чжань, выталкивает Ибо обратно в комнату, заходя следом. — Холодно же! Волосы Ибо в беспорядке, на лице след от подушки. И со сна он такой милый, что Чжань не может смотреть на него без умиления. — А ты что там делал? Даже без куртки! Чжань, конечно же, немного подзамёрз, и только попав в тепло, понимает это. — Пойдём завтракать? — предлагает Чжань, не желая признавать, что Ибо прав. — Дай минутку, — просит Ибо и уходит в ванную. Ибо, конечно же, нет куда дольше. Пока его нет, Чжань развлекает себя, что смотрит местный канал, ничего особо не понимая, чем-то себя занять всё же надо. Не включать же телефон, чтобы полазить в интернете. Он боится определённых звонков. На территории онсэна много столовых, где можно позавтракать. Чжань ведёт в свой любимый, где утром подают отличную рисовую кашу с фруктами на выбор и крепкий чай. После завтрака он планирует потянуть Ибо прогуляться, так что каша именно то, что им нужно. Когда Ибо выходит из ванной уже полностью собранный и до невозможности красивый и домашний, Чжань предлагает сразу одеться теплее, чтобы после завтрака отправиться на прогулку. Ибо с радостью подхватывает эту идею. Они надевают сразу все тёплые вещи, которые взяли с собой, и выходят из домика. Солнце такое яркое, что без солнечных очков не обойтись. Чжань даже рад лишним предметом скрыть своё лицо. Всю дорогу до ресторана Ибо ведёт себя как ребёнок, скользя на дорогах, хватаясь за Чжаня, чтобы не упасть. Ибо смеётся, Чжань не может удержаться, тоже улыбается. Подхватывает парня, чтобы тот не упал. Так, дурачась, они и доходят до нужного здания. Внутри тепло и пахнет кипячёным молоком. Они заказывают по большой порции каши, положив в неё кусочки банана и клубники, и крепкий чай. После завтрака Чжань тянет Ибо за пределы онсэна, туда, где находится туристический городок. Там можно купить сувениры, снова покушать, а ещё там начинается дорога в горы. Конечно, сейчас они в горы не пойдут, слишком холодно и они без должного снаряжения. Но пройти дорогу до подножья они могут. Минуя горячие источники, пройдя сквозь стелющийся от них пар, вдохнув тёплой влажности, они проходят мимо высоких сосен, закованных в иней, поднимаются по расчищенным ступеням, выходят через главные ворота. В самом городке куда больше людей, Чжань тут же надевает маску. Возможно, все эти пожилые люди, основные любители ленивого отдыха, вряд ли знают, кто такой Сяо Чжань, но тут больше играют роль тараканы в голове писателя. Чем то, что он словил звезду и думает, что его могут узнать даже здесь. Паранойе плевать, где ты находишься и кто тебя окружает. Они покупают по стакану облепихового чая и тайяки. Ибо сразу две с салями и сыром, а Чжань соблазнился на одну, выбрав грушу в карамели в качестве начинки. Вот так с чаем в одной руке, и тайяки — в другой, они вышли на дорогу. Здесь людей почти нет. И Чжань хочет остаться в этом моменте навсегда. Вот так идти вперёд по белому от снега полотну, слышать болтовню Ибо, смотреть на него. На его раскрасневшиеся то ли от холода, то ли от горячего чая, щёки и нос. Здесь и сейчас он счастлив. Так почему он не может остаться здесь навсегда? Чжаню кажется, он всю жизнь задаётся этим вопросом. «Почему я не могу быть счастливым?». И Сяо Чжань знает почему. И благодаря кому. В детстве он потерял маму из-за этого человека. Да, пусть та не особо его любила, но пыталась сделать его жизнь лучше. После её смерти всё пошло по наклонной. Теперь госпожа Сяо отнимает у него вообще всё. За своими мыслями Чжань не замечает ни натянутой улыбки Ибо, ни его выкрученной на максимум активности, словно он пытается отвлечь Чжаня, да и самого себя. У ещё у Ибо с каждым часом меняется взгляд. И что-то тёмное поднимается из глубины. Они доходят до подножья горы. Здесь находится указатель с картой открытых сейчас направлений. Тут тоже стоят несколько палаток, но Чжань отказывается покупать что-то. — Вернёмся в городок и зайдём в ресторан. Не порти аппетит. — Его невозможно испортить, — во весь рот улыбается Ибо. — Мы пойдём в какое-то особое место? — допытывается он. Но Чжань отмалчивается, не желая выдавать свой план. Дело в том, что в прошлый раз он попробовал в одном ресторане жареного острого карпа. И ему хотелось прийти туда ещё раз с Ибо. Получить как можно больше приятных воспоминаний. На обратной дороге Ибо ведёт себя куда тише. Они оба немного замёрзли и мечтали попасть в помещение. Ибо идёт рядом с ним, подстраиваясь под шаг. С ним и молчать комфортно. Когда до городка осталось не так далеко, Ибо вдруг берёт его за руку. Сжимает её, улыбаясь. Чжань улыбается в ответ. Не может не. Это ещё один приятный момент, который стоит запомнить. Конечно же, в самом городке Ибо отпускает его руку. Скорее из-за чувства неловкости Сяо Чжаня, чем по собственному желанию. Чжань сразу вылавливает знакомую вывеску ресторана и сворачивает в его сторону. Внутри их встречает тепло и целый букет разнообразных запахов. Ибо занимает столик у окна, а Чжань делает заказ. Рыбу, посыпанную зеленью, приносят на специальной жаровне. Так же Чжань заказал вино, ориентируясь на советы сомелье. Ибо ёрзает от нетерпения на стуле, поглядывая то на рыбу, то на вино. Чжань же берёт палочки, быстро вскрывает золотистую корочку, что покрывает рыбку, достаёт белое нежное мясо. Кладёт на сторону Ибо, предлагая попробовать. — Для тебя может быть остро, — предупреждает он. Ибо смело кладёт кусок рыбы в рот, жуёт, прикрыв глаза от удовольствия. — О, это очень вкусно. И не остро. — Тогда попробуй макнуть в сок. Дно жаровни покрыто маслянистой красной жидкостью, в которой плавают кусочки острого перца. Ибо берёт палочками белую мякоть рыбы, окунает в острый соус и отправляет в рот. Вот тут его лицо меняется. Глаза расширяются и начинают влажно блестеть. Чжань улыбается, потому что, да, он знает это ощущение, когда во рту всё горит и печёт. А острота словно разъедает губы. Ибо хватает свой бокал вина и отпивает сразу половину. — Не пей сразу много. — Ох, — выдыхает Ибо, — Это мощно. — Макай в соус не так много. Слегка. Вот так. Чжань берёт палочками мясо, макает в острое масло чуть-чуть, самый край, и отправляет в рот. Всё тут же начинает жечь, а глаза слезиться, но это именно в той мере, которая нравится любителям острого. Чжань делает небольшой глоток вина, балдея от смеси вкусов, которые ощущает. Дальше Ибо, беря пример с Чжаня, подхватывает мясо, макает малую его часть, отправляет в рот. Вино пьёт небольшими глотками. В теплоте помещения их быстро разморило. Как от вина и вкусной еды.