Двойное дно

Он открывает дверь картой-ключом и вставляет её в специальный слот, чтобы включить свет. Номер небольшой, но уютный. В прихожей стенной шкаф, рядом дверь в душевую и туалет. В комнате большое окно, кровать, плазма на стене, в углу небольшой холодильник, над которым разместилась чайная зона. Вполне себе неплохо для отеля в четыре звезды. Чжань включает чайник, выбирает из разнообразия представленного чая зелёный с жасмином. Конечно, можно заказать что-то получше в ресторане отеля, но Чжаню не хочется ждать. Да и в студенческие годы он пил куда более худшие варианты, если те палки можно вообще хоть как-то отнести к чаю. Без присутствия Лю Хайкуаня его снова накрывает. Тремор рук возвращается, от чего Чжань лишь досадливо морщится. У него с собой в рюкзаке есть домашняя одежда, ведь он не планировал возвращаться сегодня домой. Поэтому он принимает душ, стараясь смыть с себя всё раздражение, испуг и уязвимость. Смывая с себя пену от геля, Чжань думает: сколько ещё дерьма он должен получить в этой жизни? Что такого он сделал, чтобы заслужить всё это? Говорят, Вселенная любит равновесие. Если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Но… Почему у Чжаня все идёт только на убыль? Что такого у него остаётся в итоге? Деньги и слава? Внешность? Талант? Нет, Чжань не считает себя талантливым. Его внешность скорее приносит больше неприятностей, чем помогает. Тут он лукавит, конечно, но вполне согласился бы быть обычным, но при этом, на самом деле, уметь что-то по-настоящему. Сяо Чжань согласен с критиками, что проходятся по его книгам с завидной регулярностью. Его «писанина» посредственная. И имей он внешность среднестатистического китайца, тираж его произведений вряд ли был бы таким впечатляющим. Обратил бы на него внимание Ибо? Ибо. Сяо Чжань встряхивает головой. Не думать. Иначе разные мысли, как красные муравьи, набросятся на его мозг. Он и так зудит, что хочется почесать голову. Но Чжань приказывает себе не думать. Пока. Надо просто принять душ. И параллельно немного разобраться, за что его так не любит мироздание. После душа он вытирается полотенцем, но решает на одеваться, а просто накидывает большой белый халат, полностью заворачиваясь в него. Он включает телевизор для фонового шума, забирает со стола чашку с чуть остывшим чаем. Он забирается на постель и накрывается одеялом. Чувство тепла и безопасности не приходит, ведь рядом нет Ибо. И это, блять, просто ужасно. По телевизору показывают репортаж о каком-то фестивале, и это вполне сносно, чтобы быть просто шумом. Сяо Чжань прикусывает губу. Он должен расставить всё по полкам у себя в голове, иначе просто сойдёт с ума. Первый красный муравей пошёл: Стоит признаться сразу и оставить это позади: ему все равно на смерть Джонни Хуана. Сначала, когда он только узнал об этом, испытал шок. Как обычно бывает, когда узнаёшь о смерти знакомого. А потом…. А потом ему стало просто всё равно. Ему не жаль Джонни Хуана. Но и радости он тоже не испытывает. Второй красный муравей пошёл: Ибо. Какое отношение он имеет ко всему этому? Сяо Чжань прекрасно понимает, что в мире больших денег он мог легко найти Хуана. Он мог запомнить его номер, когда читал сообщения, а позже позвонить. Он мог предложить встретиться, соблазнив того большой суммой денег. Он мог поехать к нему домой. И он мог… Тут мысль упирается в стену. Чем Ибо мог напугать Джонни Хуана, чтобы тот поседел, а его сердце остановилось? Третий красный муравей пошёл: Сяо Чжань знает, что это самое опасное. Это самый большой муравей в его голове, способный раскусить его мозг пополам. Ван Ибо из Лояна. Лояна, где раньше находился уезд Юйтай, место обитания тянь гоу. Тянь гоу, которые питаются страхом. Которые оставляют после себя поседевшие мёртвые тела. Сяо Чжаня начинает трясти. Он начинает судорожно вспоминать всё, что знает о тянь гоу. Он ведь читал грёбанную лекцию о них. Но сейчас он не может вспомнить ровным счётом ни-че-го. Пусто. Кроме. Их привлекает ненависть и жажда мести. Они могут заставить человека делать то, что им нужно. И да, они пугают людей до смерти, а потом забирают душу человека, за которого отомстили, себе. Это плата. И тут Сяо Чжань понимает: он не может дышать. Он старается сделать вздох, но ни черта не получается. Он успевает только поставить чашку с недопитым чаем на тумбочку, и хватается за горло. Такого с ним ещё не было. Издавая слабые сипы, он отчаянно борется за свою жизнь. Свалившись с кровати, он так и остаётся на полу, подтянув к себе колени, пусть это и не совсем приемлемая поза для того, чтобы сделать наконец, блять, вздох. А потом его просто резко разгибает, и он растягивается на полу в полный рост и дышит, дышит, дышит. По потолку пляшут разноцветные пятна, а сама комната слегка вращается. Он словно чувствует движение всей грёбаной планеты. А потом его накрывает смехом, истеричным смехом, который звучит довольно жутко. А ещё он плачет. Он сошёл с ума. Это логическое объяснение, впрочем, немного успокаивает его. Да. У него просто слетела крыша, наконец-то, ну, потому что сколько вообще может вынести один человек и не тронуться умом? Точнее он сошёл с ума ещё раньше, когда просто поверил, что у него в жизни всё налаживается. В то, что такой парень, как Ван Ибо, может быть с ним. Может любить его. Всхлипнув, он успокаивается. Поднимается с пола, стараясь притворяться, что ничего не было. Он не сошёл с ума. А Ибо не оборотень. Всему есть логическое объяснение. И этому тоже. Вот только легче не становится. А потом, когда он уже на пути к туалету, в его бедную голову залетает мысль: «Тянь Гоу могут внушить вам делать, что им нужно». И он спотыкается. Ибо делал это с ним? Странный вопрос, когда вот только минуту назад он отбросил весь этот бред про тянь гоу. И вот сейчас он пытается справиться с собой и не потеряться в реальности, которая снова хочет пройтись по нему со всей возможной тяжестью. Как бусы на нитке он перебирает все моменты с Ибо. И он находит. Сразу же. Там у машины после того, как он сбежал с лекции. Что ему сказал Ибо? «Поехали к вам домой». Так он сказал. Своим таким проникновенным голосом, заставившим Сяо Чжаня вплоть до дома быть словно в тумане. Дальше, дальше. «Расскажи». «Поспи». И ведь он рассказывал. И ведь он засыпал. Что ещё ему внушал Ибо? Делал ли он что-то, чтобы затащить Чжаня в постель? Его пробирает от этой мысли такой дрожью, что кружится голова. А потом его желудок решает тоже «высказаться», и Чжань едва успевает до туалета, и его рвёт чаем. Сжимая пальцы на гладком холодной фаянсе, Чжань думает: вот такого он точно не вынесет. Нет, это просто уже за гранью человечности. Умывшись, он возвращается в комнату. Репортаж про фестиваль закончился, и начались новости, происходящие в мире. А Чжань чувствует себя довольно странно. Словно он смотрит на мир через чужие глаза. Словно он заперт в теле этого неудачника, но скоро вернётся. Он постарается. Он снова забирается на постель, накрываясь одеялом с головой. Это так по-детски. При том, что он так никогда не делал, даже когда в силу малого возраста это было разумно. Но сейчас ему как никогда хочется спрятаться. В этом есть смысл. Это, наверное, какие-то инстинкты или что-то в этом роде, когда ты вот так, свернувшись в позу эмбриона, прячешься от монстра под плотными одеялом и темнотой. Его Ибо прекрасный. Красивый, заботливый, терпеливый. Его Ибо монстр. Его Ибо убийца. Ибо изнасиловал его? Чжань лишь сильнее прижимает к груди ноги, скручиваясь так, что спина протестующе ноет. Какие отношения между ними были настоящими? Были ли вообще? Или с самого начала Чжанем просто умело управляли. Там, в Лояне, Ибо учуял его ненависть, его жажду мести, которыми он пропитался за все годы своей жизни. Он буквально мариновался в этих чувствах с того самого дня, в котором его мама покончила с собой. Если бы тянь гоу существовали, то он был лакомым кусочком для них. «Ты ведь для этого и поехал в Лоян» — напоминает он сам себе. Он засыпает, измотанный. А просыпается, когда под одеялом становится нечем дышать. А ещё слишком жарко и одновременно холодно. Откинув одеяло, вдохнув свежего воздуха, он понимает: у него жар. А ещё его трясёт. Он выпутывается из отельного халата, вытирает им же подмышки и у шеи, шатаясь подходит к холодильнику, чтобы достать бутылку с водой. На столешнице оживает телефон. Судя по звуку уведомления — это умный дом оповещает о том, что к нему в дверь кто-то звонит. Дрожащими руками он тянется к телефону и открывает приложение. Чтобы хоть немного остудить себя, он прикладывает ещё холодную бутылку к вспотевшему лбу. На экране он видит Ибо. Конечно же, Ибо. Кто ещё может прийти к нему? На часах девять вечера, и это его время. Ибо звонит ему ещё раз и прислушивается, чуть подавшись к двери. А потом поднимает голову к камере. Чжань затаивает дыхание. Ибо смотрит в камеру, в его глаза. Они почему-то выглядят так ярко на экране, а ещё… Чжаню кажется, что он видит, как верхняя губа Ибо поднимается, обнажая зубы. Он откидывает от себя телефон, тот падает куда-то на пол и гаснет, погружая Чжаня в полную темноту. Его продолжает трясти. Голый, он просто стоит посреди гостиничного номера с бутылкой, прижатой ко лбу. В его жизни явно что-то пошло не так. Он возвращается в постель, ложится на другую, прохладную сторону кровати, укрывается одеялом, вдыхая запах гостиничного порошка, что тонким ароматом проникает в его нос от белья. Второе пробуждение проходит в куда более нормальном состоянии. Он всё ещё слаб и его пошатывает, но туман из головы выветрился, и он может полностью осознавать себя во времени и пространстве. Он ищет свой телефон, который обнаруживается под стулом у стола. Подняв его, он обнаруживает, что сейчас почти три утра. На дисплее море пропущенных уведомлений о звонках и сообщениях. В основном от Мэн Цзыи. Сяо Чжань начинает одеваться, решая, что время подходящее, чтобы вернуться домой. Его немного веселит тот факт, что он теперь как вор должен пробираться к себе же в квартиру, но встретить Ибо — это последнее, чего бы ему хотелось. Надевать одежду на пропотевшее тело не очень приятно, но Чжань не хочет тратить время на душ, он примет его уже, когда приедет домой. Спускаясь вниз, он заказывает машину. Почти в четыре часа утра Пекин прекрасен отсутствием на улицах людей и машин. Чжань чуть опускает стекло, позволяя прохладному ветру трепать упавшую на глаза челку. В голове поразительно пусто, и этим просто невозможно не наслаждаться. Жилой комплекс, величественный на фоне тёмного неба, встречает его лишь слабым светом фонарей на прямой дорожке к главному корпусу. В редких окнах горит свет. Все ещё спят. В коридоре его встречает Орешек, соскучившаяся за время его отсутствия. От движения тут же вспыхивает свет: дом приветствует его. Сняв пальто, он подхватывает кошку под короткие лапы, он носом зарывается в её мягкую шёрстку на затылке. — Как ты тут, моя львица? Ты ведь всё чувствовала с самого начала, да? Он трётся носом об её голову, а животное, словно чувствуя всё, замирает, позволяя человеку получать утешение таким образом. Сяо Чжань осторожно опускает Орешек на пол и идёт на кухню, желая проверить достаточно ли воды и еды в её миске, а уже после отправляется в душ. После он заваривает себе чай, идёт в комнату, где работает, так и останавливается там. Его не было в квартире чуть меньше суток, но такое ощущение, что прошли годы, словно он вернулся сюда спустя долгое время. Его жизнь успела перевернуться. Ещё раз. Должен ли он удивляться? Однако внешний мир ещё существует. Земля вертится, и никто не собирается давать ему время прийти в себя. Первым делом Чжань решает разобраться с телефоном, а точнее с Мэн Цзыи. Её сообщения сначала пропитаны обидой. «Вот так значит?». И просьбами позвонить, где проскальзывает беспокойство. Потом, после многочисленных: «позвони» она пишет большое сообщение в WeChat: «Лю Хайкуань мне объяснил всё. Точнее я орала на него, а он пытался меня успокоить. И сказал только то, что мог. Мне пришлось признать, что я теряю голову, когда тебе или брату грозит опасность. Прости, но ты знаешь, как меня это триггерит. Полиция… Сколько всего мы должны собрать в своих жизнях? Чжань, серьёзно, никогда не оставляй меня вот так, в неведении. Я уже готова была пойти к Сю Цину. Теперь ты представляешь, как сильно ты меня довёл? Я обещаю, я ничего не буду спрашивать. Лю Хайкуань просил поверить ему, а ему я доверяю. Тебя. И твою безопасность. Но ты не забывай про меня, ладно. Позвони, когда будешь готов увидеться, я приеду». Сяо Чжань отвечает: «Я люблю тебя». Мэн Цзыи готова была поехать к своему дяде за помощью. И именно он привёл её к этой черте. И только Чжань может в полной мере понять, какой это был бы сильный поступок. Сю Цин далеко не хороший человек. Он именно тот бандит, которых показывают в фильмах. Мэн Цзыи рассказывала. Чжань не знает, что с их родителями, и почему дядя остался их единственным опекуном. Но дети часто становились свидетелями многих ужасных дел, совершаемых родственниками. Но Юй Биня это привело к молчаливости, отстранённости и нежеланию ни с кем контактировать. Вообще.