Двойное дно

Какая низкая манипуляция, считает Сяо Чжань. Они никогда не вернутся к тому, с чего начинали. И Чжань не настолько зазнался, чтобы считать, что «ЛюБуксИн» держится только на его имени. Мэн Цзыи отлично себя зарекомендовала, чтобы не остаться без работы. Она знает английский язык и немного корейский, так что даже переезд в другую страну не может стать для неё проблемой. Что касается его, то помимо писательства есть множество контрактов с ведущими брендами страны и даже с иностранными представителями, что базируют в Китае. И если кто-то захочет запустить его отмену… Ну, Сяо Чжань сомневается, что у кого-то хватит наглости и власти сделать это с ним. Ведь опорочить его — значит сделать то же самое со всей семьей Сяо. Кто пойдёт на такое? Даже сама госпожа Сяо не выставляет их отношения на показ. Никогда не отворачивается от него публично и не отрекается от него. Она никогда не сделает ничего подобного, потому что потерять наработанный годами имидж позволить не может. Они все: его дяди, их жены и их дети, заложники денег и обязательств. Как и Лю Хайкуань. Это то, с чем приходится мириться. — Я предлагаю это утреннее шоу, — Мэн Цзыи подошла к нему, а он не заметил. Она показывает пальцем на вторую строчку. — Простое уютное утреннее шоу, которое ведут два брата. Позавтракаешь с ними, поотвечаешь на вопросы. Чжаню на самом деле всё равно. — Я уже отправила им список разрешенных вопросов, — добавляет Мэн Цзыи, отходя от него. Сейчас она выглядит уже не так строго, как в начале разговора. Быстро переключившись от менеджера на друга. — Это хорошее шоу, — заверяет она. — Если ты уже выбрала, то зачем этот разговор? — Чжань недоволен. Но ворчит только для проформы. Он бы сам наугад ткнул в любое название и, наверняка, выбор оказался бы наихудшим. — Запись через неделю. Я знаю, тебе это все не нравится и ты много работаешь сейчас. Юй Бинь не очень откровенничает, но я вижу стопку бумаги, над которой он сидит. Юй Бинь нравится Чжаню. Скромный, даже застенчивый парень. Добрый и умный, он очень ответственно относится к своей работе. Но одна его особенность вносит некие сложности. Он предпочитал распечатывать присланный писателем материал и делать правки уже на бумаге, а не в электронном виде. Для того, чтобы не потеряться в тексте, отосланный материал Чжань копирует в «чистовик», чтобы потом внести туда правки прямо с бумаги. Кстати, сам Юй Бинь вежливо намекнул, что собирается заехать на следующей неделе для работы, чтобы успеть закончить до праздников. Сегодня утром Сяо Чжань отправил ему еще шестьдесят страниц, которые успел написать за прошедшую неделю. Довольно продуктивно, если учесть, что у него был отвлекающий фактор в виде Ван Ибо. Ибо приучает его. По-другому это не назвать. Тот приучает его к своему присутствию, мимолетным касаниям, легким, внезапным поцелуям. В один из вечеров Ибо не появляется в его квартире в своё обычное время, заставив понервничать. Чжань грызёт карандаш, не сводя глаз с часов и понимая: у Ибо получилось. Чжаню требовалось его присутствие, его мимолетные касания и внезапные поцелуи. Всё это может раздражать, но это то, в чём Чжань нуждается. Только недавно он задумывался: почему Ибо проводит вечера с ним? А ведь мог развлекаться с друзьями. И вот Ибо пропал. Он точно не у себя дома, иначе бы пришёл к Чжаню. Значит, он гуляет где-то в городе. И только сейчас до Чжаня доходит: он не знает ни телефона Ибо, ни где точно тот живет. Если парень захочет исчезнуть с его радаров, он с лёгкостью сможет сделать это. «Я скажу тебе: «Прощай» и ты меня больше не увидишь», — так сказал ему Ибо. Но «Прощай» ещё не прозвучало. Впрочем, Чжань боится не этого. Ибо вряд ли уйдёт, ничего не добившись от него, но это не значит, что он не может развлечься где-то на стороне. Чжань не имеет права на такие мысли, но они все равно посещают его голову, заставляя морщиться. Он топит сам себя. Уже ночью, так не написав за весь вечер ни строчки, лёжа в постели, Сяо Чжань решает обидеться на Ибо. Вот будет весело, если завтра он не откроет дверь. Или сам уйдет куда-нибудь. У него столько контактов, что он с лёгкостью может вытащить на свидание любую модель или актрису. Точнее, он позвонит Мэн Цзыи ради этих контактов. В его телефоне хранятся только важные номера. Нет, это уже явно перебор. Ему противно от самого себя. Не стоит придавать всему такое большое знание. Если Сяо Чжань запер себя в этой квартире, потому что ему так комфортнее, Ибо не обязан «отбывать срок» вместе с ним. Возможно, так даже лучше. Пусть развлекается. Но Чжаню не спится. Он встает, чтобы приготовить себе чай с молоком в надежде, что это поможет ему уснуть. Также этим вечером Мэн Цзыи сбросила ему список тем и вопросов, которые будут обсуждаться и задаваться на этом утреннем шоу, название которого Чжань даже не потрудился запомнить. Раз ему не спится и не пишется, то можно занять себя хотя бы этим. Орешек, которая наблюдала за его возней на кровати из-под стола, семеня коротенькими лапками, следует за ним. Она тоже не против что-нибудь перекусить на ночь. Чжань накладывает ей небольшую порцию паштета, неодобрительно качая головой самому себе, а ведь он обещал ветеринару не перекармливать кошку. Но эта любимица плетёт из него веревки, ясным кошачьим глазкам он был не в силах сопротивляться. — Это последний раз, поняла меня? — говорит он, ставя перед кошкой миску. Орешек что-то буркнула на своём кошачьем. Вот кто точно не печалится отсутствию Ибо. Когда тот в квартире, Орешек всегда прячется в спальне Чжаня, куда Ибо даже не заглядывал. Перед тем как уйти, Чжань проводит кошке ладонью по спинке, от чего своенравное животное только дергает хвостом. Устроившись с напитком в постели, Чжань читает вопросы. Ничего необычного, стандартные. Только один Мэн Цзыи пометила. Тот, в котором Чжаня будут спрашивать о том, как он проводит новогодние праздники и какие соблюдает традиции. «Реши сам оставить его или нет», — пишет менеджер. Вероятно, все ждут, что Сяо Чжань расскажет, как встречает Новый год в кругу семьи в роскошном особняке, возможно какие-нибудь курьезные случаи, о которых точно не напечатают в китайском Forbes. Однако, Чжаня даже немного веселит представление того, что на самом деле он мог рассказать. Например, что госпожу Сяо невероятно раздражает, когда её дом, безвкусно обставленный разными предметами искусства, древнего и очень дорогого, украшают «безвкусицей» бумажного характера. Чжань бы поспорил на счет безвкусицы, но в присутствии госпожи Сяо опасно даже было дышать, когда она в таком раздражении. Все, кто живёт в особняке ходят чуть ли не на цыпочках. А если зазеваешься, то можешь получить её палкой по ногам. И госпожа Сяо не скупится на силу удара. Доставалось в основном слугам и… И Сяо Чжаню. Ох, он просто видит, как ведущий и приглашенные зрители взрываются смехом от этой «уморительной» истории. А Чжань, решив покорить публику окончательно, начинает закатывать штанину, чтобы показать шрам. Самое мерзкое в этой истории то, что Чжань уверен: многие в студии, решись он рассказать эту истории, решили бы, что ничего ужасного в этом нет. Многие, не державшие больших денег в руках, решили бы, что побои не такая уж высокая цена за сытую жизнь. Ведь с такими средствами легко можно найти способ «зализать» обиду и унижение. Чжаню всегда смешно с таких мыслей. Жажда денег поистине делает людей глупыми. Он делает правки в этом вопросе, чуть изменив его. Он не хочет касаться семьи даже всквозь. Потом он отсылает это Мэн Цзыи. Допив чай с молоком, он выключает свет и ещё долго не может уснуть. Почему-то старается представить, где сейчас Ибо и чем он сейчас занят или даже кем. Возможно, он сейчас находится в своей квартире, всего двумя этажами ниже. Но с таким же успехом его может не быть в городе. А, может, даже и в стране. Впрочем, вряд ли Чжань позволит себе спуститься на два этажа и стучать во все квартиры в поисках парня. Идея заманчивая, но абсурдная. Он же сам хотел, чтобы Ибо пропал из его жизни, тем самым решив проблему, которую создало его появление. Чжань бы недолго погоревал о том возможном, и вернулся к обычной своей жизни. Однако, несмотря на то, что Ибо периодически пропадал, исчезать абсолютно из жизни Чжаня он, похоже, не планировал. На следующий день, который Чжань тоже промучился от безделья и тщетных попыток начать писать, в дверь позвонили. Это было раньше обычного времени, но Чжань ни на миг не сомневался, кто это может быть. Однако всегда оставался крошечный шанс, что это кто-то из курьеров, о которых он забыл. Но это Ибо. С улыбкой на губах он стоит на пороге его квартиры, держа в руке большой букет белых пионов. Это было настолько неожиданно, что Чжань замирает на месте с открытым ртом. Он хочет съязвить что-то вреде «явился», это слово застывает в его горле. Ибо выглядит потрясающе. В нём что-то неуловимо изменилось, но Чжань не может понять что именно. Он выглядит свежим, что ли. Отдохнувшим. И очень молодым. Почти таким, каким его встретил Чжань в Лояне, только светлых волос нет. Ему приходит даже в голову, не использовал ли Ибо вчерашний день, чтобы сделать какие-нибудь процедуры. Но тут же отметает эту мысль. От цветов идёт приятный тонкий аромат, их крепкие шапки так и манят к прикоснуться к ним. Чжаню никогда не дарили цветов. Точнее не дарил кто-то, вроде Ибо. У него были сотни букетов от поклонников, но это не то. Этот букет почему-то выглядит особенным. И очень красивым. Ибо довольный произведенным эффектом улыбается ещё шире, показывая зубы, которые могут поспорить в белизне с лепестками пионов. Какие же они всё-таки красивые и изящные. Цветы. Хотя зубы тоже ничего. — Извини, что не пришёл вчера. Мне следовало тебя предупредить. Но у меня нет твоего номера телефона. Чжань знает, что это так. Но до этого момента вопрос о том, как позвонить Ибо или же наоборот, почему-то не возникал. Ибо всегда знал, где найти Чжаня. — Словно это проблема узнать, если бы ты захотел, — парирует Чжань. Он уже немного отошёл от сюрприза и теперь не знает, как себя вести, он все же планировал обидеться, но потом решил, это глупо. Но сейчас обида проскальзывает помимо его воли. — Прости, ладно? Улыбка на лице Ибо немного блекнет. Он теперь не столь уверен в себе, как минутой ранее. Он осторожно посматривает из-под бровей, стараясь оценить обстановку. Чжань тоже медлит. — Их надо поставить в воду, — говорит Ибо. — Не хочешь меня впускать, возьми хотя бы цветы. Будет жаль, если они пропадут. Чжань даже не удивлен, что Ибо видит гораздо больше, чем Чжань показывает. Но если Ибо думает, что он обижен на него… Нет, это тоже присутствует, но Чжань больше обижен на самого себя, на свою реакцию, на свою неуместную, непойми откуда взявшуюся привязанность. Он ничего не говорит, просто идёт в глубь своей квартиры, надеясь, что Ибо правильно поймёт его жест. А Ибо глупым не был. Он поспешно заходит в квартиру, словно её хозяин может передумать, и скидывает обувь — Я поищу вазу, — говорит Чжань, хотя точно знает, где она стоит. — Я буду на кухне, — отзывает Ибо. — Надо подрезать стебли, прежде чем поставить в воду. — Откуда знаешь? — спрашивает Чжань, появляясь на кухне с вазой. Стеклянной, самой обычной. Он даже не помнил, откуда она взялась, возможно она принадлежит Лю Хайкуаню. Чжань в цветах ничего не понимает. Поэтому следит, как Ибо наискось обрезает им стебли самым большим ножом, взятым из подставки. — Так они дольше простоят, — поясняет Ибо. — Моя мама занимается выращиванием цветов. Так, ради развлечения. Где я живу много земли. Да, Чжань помнит, откуда Ибо. В пригороде Лояна должно быть много свободной земли, часть которой во владениях семьи Ван. Но он просто кивает, не собираясь выдавать свои знания. Вскоре все пионы, сильно подрезанные, поставлены в вазу, в которой еле помещаются, так их много. По кухне тут же распространяется приятный цветочный аромат. — Оставим их здесь? Чтобы запах не был таким навязчивым. Чжань согласно кивает. — Хочешь чего-нибудь? Не дождавшись ответа, Чжань направляется к кухонному шкафчику, чтобы достать кофе и чай. Он не замечает, как Ибо подходит к нему, и вздрагивает, когда чужие пальцы невесомо касаются его поясницы. — Прости, что я вот так пропал. Чжань с досады на свою реакцию (которая точно не осталась незамеченной) дергает плечом. Ибо уже извинился несколько раз, но узел обиды внутри Чжаня не хочет ослабляться. И у него не получается полностью взять под контроль проявление того, что он чувствует. Хотя с Ибо это не имеет смысла, он для него весь как на ладони. Это бесит. Однако пальцы Ибо никуда не деваются. Это отвлекает. — Я не обижаюсь, — писатель старается придать своему голосу непринужденный тон. — Я рад, что у тебя нашлось занятие в Пекине интереснее, чем сидеть со мной в квартире. — Мне нравится сидеть тут с тобой, — голос Ибо становится ещё ближе, он практически шепчет это Чжаню на ухо. У того трясутся руки, это особо заметно, когда он пытается положить чайный лист в чайник. — Однако у меня могут быть дела. — Не стоит оправдываться, — Чжань качает головой. Он уходит от руки, касающийся его, чтобы включить чайник, встав от Ибо чуть вдалеке. Спина — ещё одно его уязвимое место. Её, хранящую отметки его «счастливого» детства, Чжань предпочитает не выставлять напоказ. Всегда возникают неудобные вопросы. Будь это коллеги по работе в больнице, с которыми приходилось иногда переодеваться вместе или же его мудак-любовник. Впрочем, кажется всех устраивало его объяснение о неудачном опыте на горке в детстве. Но то, коллеги, которым в сущности было плевать на Чжаня. И Джонни Хуан, которому было не менее плевать. Но Ибо, подозревает Чжань, не останется равнодушным. И попытается докопаться до правды. Почувствует его ложь. А говорить правду Сяо Чжань не намерен. Скорее даже не способен.