Двойное дно

Возможно, прислушавшись к себе, Сяо Чжань понял бы: он хочет того же. Но опыт прошлых печальных отношений блокирует все попытки задуматься над ситуацией. Он просто боится опозориться перед Ибо. Это будет весьма стыдно признать в своем мужском бессилии. Вряд ли Ибо устроят такие объяснения, что такое бывает и довольно часто. Чжань уверен, у Ибо нет проблем, чтобы возбудиться. Чёрт, он почувствовал это сам, каким твёрдым может быть Ибо. И какими внушительными размерами он обладает. Наверное, отчасти это влияет на его наглость. — Ты опять куда-то уходишь, — голос Ибо возвращает его в реальность. — Может заварить чай? — предлагает Чжань. Это же так безопасно. Ибо пожимает плечами. Чай он не так уж и любит. И пьёт кофе, который уже нашёл своё место на одной из полок в шкафчике на кухне. Это что-то вроде подтверждения права на завоеванную территорию. Чаще это бывает вторая зубная щетка в стаканчике в ванной, но в жизни Сяо Чжаня все идёт чёрти как. Он даже не удивлен. Если кофе заставляет Ибо приходить к нему снова и снова, то пусть так и будет. — И всё же, — начинает Ибо по пути на кухню, а казалось бы, разговор закончен. Чжань напрягается, — почему ради тянь гоу ты поехал в Лоян? — А почему нет? — Чжань обрадовался, что они снова вернулись к безопасной теме. — В своей книге ты явно дал понять, что все это вымысел. Мужчина, чью дочь убили, просто сошёл с ума. Ему виделось это существо, которое якобы совершало месть. Но по итогу всё это делал сам мужчина. Так вот, — Ибо с умным видом говорит дальше, присаживаясь за стол, — стоило ли это таких усилий? Зачем ехать в Лоян за подтверждением того, во что ты не веришь? — Всё не так просто, — отвечает Сяо Чжань. — Дело же не в том, во что я верю или нет. Я должен заставить в это поверить читателя. И для этого должен поверить сам. Пусть и на короткое мгновение. Я много читал про Лоян и его легенды, о тянь гоу в том числе, и мне захотелось побывать там. Несмотря на современность в Лояне еще осталось место для легенд. Это привлекает. — Сказки, — фыркает Ибо. Однако Чжань улавливает едва заметное изменение в нём. Микрочастицу фальши. — И что же ты узнал? — он хочет казаться не заинтересованным, но Чжаня не обмануть. — На самом деле не так много, как надеялся. Сяо Чжань ополаскивает чайник кипятком, прежде чем положить туда чайный лист. От подобного невежества у Лю Хайкуаня точно бы случился удар. Какое неуважение! Но Чжань, хоть и считал себя ценителем чая, не на уровне Лю Хайкуаня, конечно же, но тратить по полчаса, чтобы просто выпить любимый напиток он не готов. Для Ибо же ещё всё проще, Чжань просто нажимает кнопку на кофемашине, и та своим гудением заполняет пространство кухни. Чжаню надо собраться с мыслями. На самом деле в Лояне он был разочарован. Точнее тем, что ничего не нашел в нём. Богатая на историю местность не дала то, что ему надо. Он соврал Ибо, сказав, что изначально не верил в тянь гоу и поехал в Лоян просто проверить некоторые догадки. На самом деле он искал. Правда, что именно, Сяо Чжань не может сказать даже самому себе. Это было скорее детским порывом, когда ты мечтаешь о собственном защитнике, который спасёт тебя ото всех проблем в твоей юной жизни. Отголоски детских мечтаний легли в основу идеи к книге «Дорога до Луны». И пусть Сяо Чжань всегда был прагматичным, даже в детстве, он не мог противостоять этому. Тем более командировки для сбора информации для книги вошли в своего рода привычку и неотъемлемую часть его работы, словно делая ее более важной и сложной, чем она являлась на самом деле. В написании книг Чжань никогда не сталкивался с трудностями, до текущей по крайней мере. Поэтому награды и большие гонорары считались незаслуженными, что ли, ведь он не прикладывал к этому усилий. Однако он все равно не понимал, почему поиск тянь гоу выглядел для него столь привлекательным. И разочаровывающим. Когда напитки готовы и отмалчиваться больше не получается, так как Ибо всё еще ждёт ответ, Чжань говорит: — Ты же присутствовал на моей лекции, пока не прервал её, — напоминает Чжань неприятный инцидент их общего прошлого. В памяти сразу всплывает горячий взгляд на спине и ниже. И в какой ужас это привело, что он просто позорно сбежал. Ибо же только кивает, улыбаясь, воспоминая это, как что-то забавное и то, чем он явно гордится. — Ну это и всё, — заканчивает Чжань. — Как всё? — Остальное в книге, которую, как ты сказал, читал. Ибо снова дуется. — Мне бы хотелось услышать о твоих мыслях, — озвучивает своё желание Ибо. Чжань задумывается. Это все же лучше, чем обсуждать их отношения. Хотя бы про тянь гоу у него есть что сказать. — Я не нашёл в Лояне о тянь гоу ничего, кроме слухов, которыми не очень-то охотно делились, — Сяо Чжань делает глоток горячего чая. — Хотя вряд ли собаке-оборотню будут воздвигать храмы. — Не то, — морщится Ибо. — Что ты сам думаешь об этом? — Если представить, что их существование — правда? — Ибо кивает. — Ну… Я думаю, это опасные существа. Знаешь, вроде арабских джиннов, которые перевернут твоё желание так, что ты пожалеешь, что произнёс его. Они приходят, когда человек пребывает в отчаянье, а значит наиболее уязвим, и они пользуются этим. Они выпытывают у человека самые низменные желания, подавляют силу воли, делая своими марионетками. Они помогают ему с врагами, но взамен забирают душу. Пожалуй, это были бы страшные существа, если бы являлись правдой. Кажется, Ибо всерьез задумывается над его словами. И Чжаню любопытно: неужели в жизни этого на вид благополучного мальчика есть что-то или кто-то, что требует вмешательства вот такого существа, как тянь гоу? С самим Сяо Чжанем и так понятно, но как бы глубоко он не падал в свои фантазии, он никогда не желал ничего плохого ни госпоже Сяо, ни тому же Джонни Хуану. Он просто желал, чтобы они пропали из его жизни, оставили в покое. Но никак не умирали. — Тогда хорошо, что они не существуют, правда? — у Ибо быстро меняется настроение. И вот он уже снова ничем не обременённый молодой человек. И с чего Чжань взял, что у него могут быть какие-то трудности?

***

К середине декабря Сяо Чжань начинает ощутимо нервничать. И дело в основном в том, что приближался Китайский Новый год. Его никогда не звали на «семейные» посиделки, но каждый год Чжань опасался, что госпожа Сяо выйдет на новый виток ненависти к нему и захочет помучить ещё сильнее, наплевав на то, что он, якобы, отлучен от семьи как недостойный. Он прекрасно помнил, как украшали особняк к новому году. Множество красных фонариков, в саду размещали фейерверки и прочую атрибутику. В первые дни празднования к ним приезжали все важные семьи Китая, с которыми они вели неспешные обеды, пока дети бегали по лужайкам, делали общие фото счастливых людей. Во главе, конечно же, сидела госпожа Сяо, которая облачалась в традиционные платья. Худая, невысокая старушка со следами былой красоты на лице, но никто не знал кроме близких, какой это сильный, властный и беспощадный человек. Её сыновья, их жёны и дети вставали вокруг неё, улыбались на камеры, словно безмерно счастливы. Какая она дружная, любящая семья, уважающая традиции. Скромные, несмотря на огромный капитал. Сяо Чжаня всегда тошнило от этого пафоса и лицемерия. Ни он сам, ни его мать никогда не принимали участие в общем снимке, а вот у отца не хватало смелости ослушаться. Пока он не начал злоупотреблять алкоголем. Но уже после смерти своей жены. К тому моменту для Чжаня это уже не имело значения. Международный Новый год часто проходил мимо него. А на Китайский они собирались у него дома с Мэн Цзыи и Юй Бинем, чтобы съесть «извинительную корзину», как они называли подарок от Лю Хайкуаня в виде огромный корзины с фруктами и изысканным вином. Так он извинялся, что не может провести с ними праздники, так как семья забирала его на все пятнадцать дней. Он, в своём роде, тоже был заложником обстоятельств и традиций. У Сяо Чжаня не было причин беспокоиться, но он уже просто по привычке начинает делать это. Тем более, после того, как все праздники и дань уважения традициям окажутся позади, госпожа Сяо точно потребует его к себе. От мыслей об этом скручивало внутренности. Ещё раздражение доставляет бывший любовник. Тот не перестаёт строчить ему сообщения с требованием увеличить сумму содержания. По-другому и не назвать то, что Сяо Чжань делает. И так не маленькой суммы этому ублюдку уже не хватает. Аппетиты выросли. Сяо Чжань перевёл ему оговоренную сумму и ни юанем больше в срок, чем вызвал целый поток брани в мессенджере. Однако блокировать этого мудака Чжань не решается. Этот человек может решиться на какой-нибудь отчаянный шаг, который навредит сильнее, чем пара бранных слов. Мэн Цзыи тоже не добавляет спокойствия, хоть кто как ни она знает, что он сейчас чувствует. Но надо отдать ей должное, плохие новости она преподносит с виноватой улыбкой. Они сидят в общей комнате, Чжань за своим рабочим местом, а Мэн Цзыи на диване Ибо. И это для Сяо Чжаня немного странно, хотя задолго до того, как Ван Ибо появился в его квартире, Цзыи сидела на этом же диване, и ничего. А еще Чжань думает: «Ибо это не понравится. Её запах на диване». Абсурд. — Поступило четыре предложения на участие в новогодних шоу, — поправляя строгую юбку, говорит она. — И Лю Хайкуань тактично намекнул, чтобы ты согласился хотя бы на одно. Чжань морщится, словно у него заболел зуб. Мэн Цзыи протягивает ему список. Чжань не смотрит телевизор уже больше десяти лет, и названия шоу ему ничего не говорят. — И что же Лю Хайкуань сказал? Девушка садится ровнее, придаёт своему лицу расслабленное выражение, так похожее на Лю Хайкуаня, и заговорила вкрадчивым голосом: — «Напомни ему, пожалуйста, что посещение шоу входит в его контракт. Они обязательны». Конец цитаты. И он прав. Лю Хайкуань настроен к тебе очень лояльно, но это не значит, что он хочет остановиться на достигнутом. Он всё ещё пытается утвердиться в мире литературы и печати. И ты его главный козырь. Конечно, он хочет тебя рекламировать, как и своё агентство. Он не говорил, но я видела, с каким настроением он уходил на семейные собрания. Он каждый раз ждёт, что глава Лю решит, что хватит, поиграл и пора заканчивать, отнимет от него «ЛюБуксИн». А ты сам знаешь, без агентства мы все вернёмся к тому, с чего начинали.