Двойное дно

Вот и сейчас Чжань лишь вздыхает, позволяя разочарованию отразиться на своём лице. Он видит, как Ибо сбит с толку, ведь не на такую реакцию он рассчитывал. Даже подбирается весь на стуле немного. — Похвальная честность, — говорит Чжань спокойно. — Тебя не привлекает анальный секс с мужчинами, Чжань? — Ибо снова скалится. Но Чжань лишь качает головой, даже не скрывая своего разочарования. — Я принесу тебе книгу. Можешь пока вызвать себе такси. Чжань уходит в комнату, где обычно работает, там хранится его небольшая библиотека, подходит к одному из шкафов, пытаясь вспомнить: какую же книгу он обещал этому парню. Ожидалось, Ибо пойдёт за ним, но этого не происходит. Чжань, осмотрев свой шкаф, где книг не так уж много, выбирает одну, прочитанную недавно, и идёт обратно на кухню. Ибо уже достал себе из холодильника сок и теперь уничтожает его тарелку нарезки, запивая соком. Прежде чем войти, Сяо Чжань останавливается, смотрит почему-то на спину Ибо, рассматривает задумчиво. Действительно красивый парень на кухне, а его, на самом деле, анальный секс совсем не привлекает, хотя нравятся ему мужчины. И Ибо ему понравился настолько, чтобы допустить случайный секс на один раз, но опасается он его больше, чем хочет. Что-то есть в нём настораживающее. Чжань пока не может понять, что именно. И надеется сегодня последний день, когда видятся. Но что-то подсказывает, его надежды напрасны. Однако… Ибо оборачивается. Чжань делает шаг вперёд, словно это не он стоял у Ибо за спиной, протягивает ему книгу. Тот удивлён, берёт, даже не посмотрев, что за книга. — Если продолжишь в том же духе, — Сяо Чжань считает правильным предупредить парня, — мне придется принять меры. И, поверь, они тебе не понравятся. Так что заканчивай преследовать меня. Это немного странно звучит, когда они оба сидят у Чжаня на кухне. Ибо уже ближе всех людей, которые его знают. Ибо теряется на миг, с него слетает вся показная уверенность, он смотрит на Сяо Чжаня задумчиво, словно выбирает, какую тактику выбрать теперь. Ибо говорит: — Но почему? Я же вижу, я тебе понравился. Между нами проскочила… — он задумывается, вспоминая слово, а потом: — Искра. Так же говорят люди? — И когда же она проскочила? В Лояне, когда ты грубил мне? — Чжаню не хочется говорить про всякие там искры. Да он и не в том положении, чтобы вот так без разбора звать кого-то в свою постель. Спасибо, жизнь его научила никому не доверять. Мимолетный перепих не стоит тех осложнений, которые он может получить. Опять-таки: если бы ему на самом деле захотелось бы этого. — Эй, — возмущается Ибо. — Вообще-то, знаешь сколько непристойных предложений мне поступает после моих выступлений. Подходят всякие, пытаясь всучить мне свой номер телефона. Надоели. Вот и играю на опережение. — Что ты делаешь в Пекине? Зачем приехал сюда? — А что все делают в Пекине? — Ибо явно не намерен выдавать свои секреты. — Ты зачем сюда приехал? Сяо Чжань снимает с рукава невидимую волосинку, прежде чем ответить: — Сталкеришь меня и ничего обо мне не знаешь? Я родился в Пекине. — О, повезло! — Ибо нисколько не смущает тот факт, что он что-то не знает о своём кумире. — Обожаю большие города. В Лояне достало. Деревня деревней. Я в Пекине надолго! — с гордостью заявляет он. — Вот только жить мне пока негде. А в гостинице не хочется. А здесь, вроде, норм. Он оглядывается. Чжань даже грешным делом думает: Ибо сейчас попросится у него дома остаться, но парень говорит: — В этом комплексе все квартиры такие? Или поменьше есть? Мне большая не нужна. Чжань не сдерживает смешка. — Что? — не понимает Ибо. — Может и есть меньше. Но ты знаешь, сколько здесь стоит снимать жилье? — Зачем снимать? Можно же купить. Чжаню хочется сказать: ври, да не завирайся. Купит он, как же. Чжаню самому страшно спрашивать, сколько здесь жильё может стоить. И даже при его заработке он не может позволить тут купить квартиру. Но в целом, при поддержке госпожи Сяо, конечно же, да. Но оно ему надо? Однако тогда всё это будет походить на разговор, а Ибо пора возвращаться к себе. Где бы это ни было. — Ты вызвал такси? Ибо как-то весь поникает, говорит, глядя в тарелку: — Не прогоняй меня, — явно давит на жалость, притворяясь бездомным щенком. Глазами так очень похож. — Я не хочу показаться грубым, но я устал. И гостей не ждал сегодня. И, Ибо, наше знакомство на этом и закончится. — Почему? — Потому что оно мне не надо. Вот почему, — грубить не хочется, но иногда это самый действенный способ избавиться от людей. Чжаню на самом деле оно не надо. Ни с Ибо, ни с кем бы то ни было ещё. Ему прекрасно в своём маленьком мирке. Чужие не впишутся. И пусть Ибо красив и чем-то цепляет Чжаня, но он никогда не позволит себе совершить подобную ошибку снова. Нет. И даже если порой хочется родного человека рядом, Чжань не может. Отношения подразумевают секс. А Чжань не видит и не чувствует в нём ничего хорошего. Ибо смотрит на него, а в невозможных глазах упрямство. — Сколько тебе лет? — внезапно спрашивает Чжань. Уж очень ему интересно. — Двадцать один. Как видишь, мне уже многое можно. Чжань бы и не поверил, уж слишком хорошо тот выглядит для своего возраста. А блондином и вовсе тянул едва на шестнадцать. Но глаза у Ибо взрослого человека, повидавшего много. И много понимающего. Не вяжутся его глаза с возрастом. И это настораживает. — Не создавай себе неприятностей, Ибо. Мой босс быстро разберется с тобой. Ибо прячет улыбку. Смешно ему. — Есть в тебе что-то, господин писатель, — произносит Ибо, слезая со стула и направляясь к двери. — И я вернусь, чтобы разобраться. Чжань не провожает его. Только смотрит со своего места, как тот надевает сначала кроссовки, потом куртку. Поворачивается к Чжаню, улыбается. А потом уходит, немного повоевав с дверью, она у Сяо Чжаня капризная. Так он остается на своей кухне в одиночестве. Орешек выходит из своего укрытия какое-то время спустя, манимая запахами от нарезки колбасы, трётся об ноги Чжаня, пачкая в шерсти его брюки. Цзыи опять будет ворчать. Чжань поднимает Орешек на руки, та издает короткий «мяв», а сама только и смотрит на стол. Чжань зарывается носом в её мягкую шерстку, а сам думает: какого черта сейчас только что было? Его жизнь и так напоминает дурдом, но кажется за последнее время началось обострение. Он не может понять, зачем позвал Ибо к себе. Точнее, не позвал, если напрячь память, то он помнит: Ибо сам напросился. Но он же согласился! Посадил его в свою машину, сам привёз. Он помнит, как Ибо деловито пристегивался, с любопытством рассматривая салон машины, панель управления, монитор навигации. Как шумно вдыхал запах кожаного салона. Но это лишь отдельные воспоминания, словно он временами выпадал из реальности, пропуская то, что происходит вокруг. Ибо наглый мальчишка, хотя вряд ли его можно назвать «мальчиком». Двадцать один год всё-таки. На пять лет всего младше. Ведёт себя странно. Строгость и серьезность вперемешку с детской непосредственностью и удивлением. И его это «хочу». Избалован? Вероятно. Чжань вздыхает. Ему не хочется привлекать к этому делу Лю Хайкуаня, но если Ибо появится на горизонте ещё раз, то… Нет, если он переступит личные границы, вот тогда Сяо Чжань точно больше не спустит это на тормозах. А так… Встреч с фанатами больше не предвидится. Так что у Ибо больше не будет возможностей встретиться с ним. Чжань планирует запереться дома, и, как обычно, погрузиться в следующую свою работу. А позже куда-нибудь поехать, развеяться, отдохнуть от Пекина. Он опускает кошку на пол. — Ты же знаешь, тебе нельзя человеческую еду! — говорит он ей, заслужив ещё один «мяв». — Не надо мне тут мяукать, я тебе сейчас твои консервы дам. Покормив кошку, Сяо Чжань подходит к входной двери. Смотрит на неё, словно та может открыться, и Ибо вернётся, пошутив, что действительно ушёл. Чжань даже не удивился бы. Он плохо его знает, точнее не знает вообще, но почему-то подозревает: от него можно ожидать подобной выходки. И почему он спросил про Мэн Цзыи? Сяо Чжань осматривает пространство перед собой. Скользит по стенам, немногочисленной мебели, сваленной в одну гору хлама в прихожей. Она была сегодня утром, но никаких следов её пребывания в квартире нет. Вообще никаких, хотя он, когда они задерживались за работой допоздна, всегда предлагал ей остаться. Места хватит. Но та всегда рвалась домой к своему брату-домоседу. Так почему же он спросил? Да так резко? Что его могло натолкнуть на такой вопрос? И почему он явно был этим недоволен. И почему Сяо Чжань вообще думает об этом? Он смотрит туда, где остался след от его кроссовок, хмыкает. Да что с ним в самом деле! Глупости какие-то.

***

Дни Сяо Чжаня возвращаются в привычное русло. Как было до ужина, как было до встречи Ибо. Просыпается он поздно, так как всю ночь просидел над книгой, впрочем неясные наброски трудно пока так называть. Он только что отпустил одну историю и пока не в состоянии приступить к новой. Но занять свой досуг чем-то надо. Иначе прожорливые мысли только и ждут от него малейшей слабины, чтобы наброситься, вцепиться намертво. Сяо Чжань иногда сидит перед большими окнами, смотрит вдаль на соседние небоскребы, пьёт свой чай, про который часто забывает, а тот остывает. Ничего страшного, ведь это повод начать что-то делать. Пойти и приготовить себе ещё чашку. Орешек иногда составляет ему компанию. Она ласковая кошечка, но и своевольная ещё, имеет характер, иногда и ей хочется побыть одной. Она сидит у своего мягкого домика или под диваном, только сверкает глазами. Чжань никогда не берёт её на руки насильно, уважая личное пространство животного. Захочет, сама придёт. Иногда к нему заходит Мэн Цзыи. Чжань слышит, как открывается дверь, если он уже не спит. Бывает, когда спускается со второго этажа, застаёт только следы её присутствия. Чжань знает: до литературной премии, назначенной на декабрь, его не тронут. Лю Хайкуань как никто знает, насколько нелегко Сяо Чжаню даются подобные мероприятия. Поэтому даёт ему максимум спокойных дней, сколько может позволить работа. Сяо Чжань благодарен. Он до сих пор очень благодарен Хайкуаню за подписание контракта, за то, что поверил в него и его творчество. За то, что взял много на себя обязанностей, которые не должен был брать. Он его контактное лицо, он помог Чжаню оформить счет в заграничном банке. Лю Хайкуань что-то вроде старшего брата или опекуна. Да, второе определение даже ближе к истине. Лю Хайкуань ни о чем не спрашивает, предлагает свою помощь абсолютно во всех аспектах. Если бы Сяо Чжань не знал его лично, то не поверил, что такие люди существуют. И без него Чжань не продолжил бы писать. Может только если «в стол», может публиковался на каких-нибудь сайтах. Он не смог бы без этого, в любом случае. Но сейчас у него есть деньги. Это звучит странно, учитывая, что его семья одна из самых богатейших в Китае. Но состояние госпожи Сяо никогда не были его деньгами. Он никогда не будет таковыми их считать, даже если получит что-то по завещанию. Он ничего не хочет иметь общего с этой семьёй. И этим бесит их. Дядей, их жен, их детей. За то, что те должны жить под гнётом госпожи Сяо. Терпеть её скверный характер ради денег, которые она может им и не завещать. А Сяо Чжаню ничего из этого не надо. Ему бы только свободы, вздохнуть спокойно. Не бояться звонков и черных машин у его дома. Госпожа Сяо может потребовать его к себе в любое время. Часто это просто совместные обеды. С поводом и без. Иногда просто аудиенция. И как бы Чжань ненавидел общие ужины из-за ненавистных взглядов «родственников», их презрительных улыбок, мерзкого скользкого взгляда старшего дяди, разговоры с госпожой Сяо один на один вселяют в него ужас. Госпожа Сяо родилась в далеко не бедной семье владельца фермы по выращиванию шелкопряда. Как и всем женщинам тех лет ей предстояло выйти замуж, чтобы тот мог взять на себя управление фермой после смерти отца. Ведь женщины в то время мало что решали в этом мире. Но не госпожа Сяо. Красивая, она имела много ухажеров и могла получить блистательную партию. Но у неё были честолюбивые планы. И выбрала она в мужья безумного влюбленного в неё простого человека, готового исполнять все её капризы, терпеть вздорный и своенравный характер и не мешать строить империю. Далеко неглупая госпожа Сяо, получив наследство, начала развивать ферму, вкладываться в строительство фабрик, вливала деньги во что только можно. В начале девяностых экономика Китая начала быстро развиваться, а за ней и богатела госпожа Сяо. Первый муж умер, она вышла замуж снова, хотя отношение к женщинам в те времена уже изменилось. Она могла встать одна в управлении своей империи, но предрассудки всё ещё были живы. Она родила одного сына, потом второго и третьего. Похоронила второго мужа. И в начале двухтысячных встала во главе своей империи как единоличная владелица. Её состояние уже тогда было огромным, но алчность и жажда заработать ещё больше не давали ей покоя. В шестьдесят лет она становится самой богатой женщиной Китая. И по совместительству одной из влиятельных. У неё, кажется, даже награда какая-то есть, соответствующая этому званию. В семьдесят совет директоров отстраняет её от управления конгломератом, чего она вынести спокойно не могла, но ей пришлось смириться. Мало кто хотел иметь дело не только с женщиной, но и со старой женщиной. И она занялась домашними. Когда у тебя есть деньги, тебе хочется только одного — власти. Той, что безоговорочная. И такую она могла легко получить в кругу своей же семьи. Она знает, не может не знать, как её ненавидят, как боятся и как сильно желают смерти. Но ей уже восемьдесят два и она не собирается умирать. Невысокая худая женщина, всегда идеально одетая. С собранными волосами и накрашенным лицом. Благодаря неким операциям прекрасно выглядящая в свои года, она обладает строгим пронизывающим взглядом, который Сяо Чжань ненавидит. И боится до трясучки.