Первый меч Гухуа

      Хотя все же руинами зал Ваншань можно было назвать с натяжкой, состояние последнего оплота Гухуа не особо впечатляло. Большинство построек целые, но запущены до скрипящих гнилых досок и разбитых каменных стен. В углах буйно растет зеленый мох, и убранство внутреннего двора под этой мягкой зеленой периной похоже на заброшенный волшебный сад. Всего на пике горы Линмэн было пять строений: собственно, зал Ваншань, ученические общежития и беседка, хижина лекаря и купальни.       Син Цю натянуто улыбался, но в глазах читалось разочарование. В рассказах, что он читал, мастера и адепты Гухуа были едва ли не причислены к лику святых небожителей. На одной из страниц он даже увидел иллюстрацию с тройкой серебряных дворцов, всем своим существом излучавших силу и знания. Когда же Син Цю ступил на священные земли, то не увидел ни того, ни другого.       Вместо погруженных в обучение сотен учеников и мастеров в зале Ваншань осталась лишь жалкая горстка совершенствующихся, и их чувству собственного достоинства можно было позавидовать. Простые жители едва ли относились к клану с уважением. Верными школе остались лишь те, кто искренне следовал ее заветам. — Пусть внешний вид вас не пугает, — сконфуженно покашлял глава Вэнь, заложив руки за спину. — В настоящее время мастера и ученики уделяют большое время реконструкции…       «Реконструкции, как же! Да проще все снести подчистую и отстроить заново!» — такая мысль пронеслась в голове Син Цю при виде кучки юных адептов, столпившихся у крошечной каменной печи. При виде главы школы они поклонились, а потом снова прижались друг к дружке, дрожа, как собаки.       Ка Мин шел бок о бок с товарищами, нисколько не смущенный состоянию секты. Он жил в этих краях, и новость о низвержении Гухуа с пьедестала славы была давно ему известна. Чун Юнь тоже не выказал неодобрения. В детстве ему часто приходилось странствовать вместе с семьей, так что условия зала Ваншань ему казались более чем приемлемыми.       Пока глава Вэнь проводил их троих по окрестностям, мастер Сунлинь быстрым шагом скрылся в неизвестном направлении. Цин Сяньмин едва поспевал за ним, спотыкаясь о камни почти на каждом шагу. Один взгляд на него вызывал у Чун Юня жалость. Парнишка выглядел еще тоньше Син Цю, как его до сих пор ветром не сдуло?       А Вэнь Гуань все рассказывал ученикам историю создания клана. Ранее Гухуа был всего лишь отрядом по борьбе с преступностью, возглавляемый мечником с тем же именем. Чуть позднее отряд переформировался в настоящую школу и принимал наплыв учеников каждый год. С вознесением старого главы в небесную столицу дела пошли туго, и многие мастера схлестнулись в битве за главенство над школой. В ту пору глава Вэнь уже был немолод, но все же смог рассудить коллег и возглавить Гухуа. Многие оказались недовольны его победой в дебатах и покинули пик Линмэн, попутно разнося слухи о школе, чем запятнали ее репутацию. Так три сияющих дворца Гухуа постепенно превратились в руины, а остатки былого величия сконцентрировались в зале Ваншань, который с огромными усилиями сохранил все культурное наследие предыдущих мастеров. — Здесь находятся покои мастера Сунлиня, — сказал глава Вэнь, проведя троих через сырой грот, выточенный временем в скале. — Поначалу все ученики часто ранятся, так что прошу вас, не стесняйтесь и подходите к нему за помощью. Если мастера Сунлиня не будет на месте, можете спокойно обратиться к его ученику.       Хижина Сунлиня, расположенная за гротом неподалеку от ученической беседки, была одним из немногих строений, не потерявших первозданный вид. Стараниями мастера сам павильон и прилежащий к нему дворик находились в идеальном состоянии. Официально у лекаря был всего один ученик, но Цин Сяньмин был с раннего утра до поздней ночи занят изготовлением лекарств, так что бытом заправлял сам учитель.       Вспоминая рассказы кузнеца Хань Фэна, Чун Юнь подсчитал, что Сяо Сунлинь был одним из двух старших учеников Вэнь Гуаня, а значит, ему должно быть не больше двадцати пяти с небольшим лет. Мастером он стал еще раньше, чтобы покрыть необходимость клана Гухуа в учителях. Но несмотря на молодой возраст, Сяо Сунлинь держался холодно и отстраненно, ворча и брюзжа, как настоящий старик.       Когда глава Вэнь с новыми учениками подошли ближе, мужчина уже собирал в корзину сочные плоды персикового дерева. Скосив глаза в сторону прибывших, Сяо Сунлинь даже не повернул головы и продолжил собирать персики, не проронив ни слова. — Сунлинь, — позвал Вэнь Гуань того с отеческой теплотой. — Ты так быстро ушел, что я не успел попросить тебя дать нашим новичкам пару наставлений. — Глава Вэнь, если это очередной предлог, чтобы подсунуть мне еще одного ученика, то я, пожалуй, откажусь. Мне и Цин Сяньмина хватает по горло. — Учитель! — А вот и он, — лекарь театрально закатил глаза.       Крик донесся с соседнего холма. Повернув голову, Чун Юнь увидел кубарем летящего со склона Цин Сяньмина. В руках у него была плетеная корзина с травами, и ученик чудом не разбросал ценное сырье, пока катился вниз. Экзорцист собирался было поймать его, как вдруг вспышка яркого света ослепила его. Сунлинь протянул руку и плетеная корзина приземлилась в его ладонь, а Цин Сяньмин пролетел еще несколько чжанов и упал перед ногами новых учеников.       Син Цю сразу же бросился помогать ему подняться на ноги. Вся одежда адепта была покрыта пятнами от травы, а в волосах застряли сухие ветки и листья. — Ты в порядке? — встревоженно спросил Син Цю, вытащив ветку из волос ученика. — В порядке, — ответил за него его учитель.       Чун Юнь успел сделать вывод, что у местного лекаря весьма склочный характер. Более того, о сохранности жизни своего единственного ученика он совершенно не беспокоился. Немудрено, что у него был всего один подопечный, кто еще в здравом уме сам подастся к нему в ученики?! Сяо Сунлинь внешне выглядел доброжелательно, темные глаза светились знанием, но тонкие губы были вечно плотно сжаты в тонкую линию, удерживая внутри рвущиеся наружу колкости. Син Цю передернуло от холодного тона травника и он отошел на пару шагов назад от Сяньмина, как от прокаженного. — Время позднее, — сказал Вэнь Гуань, сдерживая нервный смех, и подтолкнул юнцов обратно к гроту в скале. — Скорее пойдемте, я покажу вам общежитие…       Места было немного, и на троих им выделили всего одну комнату с двумя кроватями. Радовало уже то, что помещение отапливалось печью и можно было не волноваться о том, что ночью покроешься инеем во сне. Новоиспеченные ученики расселись вокруг стола поздней ночью в свете единственной свечи. Чун Юнь сохранял невозмутимость, как человек, которого подобные условия особо не стесняли, а вот Син Цю сидел как на иголках. Экзорцист легонько пихнул его в плечо и обратился: — Что будем делать дальше? — … — Син Цю не проронил ни слова, упрямо уставившись на огонек свечи. — Мы все еще можем вернуться обратно в гавань и… — Не хочу.       Чун Юнь вздохнул. Син Цю все еще оставался неисправимым упрямцем. У него на лице было написано негодование и разочарование, но он все равно собирался остаться. А что делать, позорно вернуться к исходной точке, спасовав перед внезапно возникшей трудностью? К тому же, духовное наследие Гухуа сохранилось, а условия можно и потерпеть. В конце концов, они много дней провели в дороге, и Син Цю успел порядком привыкнуть к жизни, лишенной изысков.       Уже завтра утром троих ждал цикл лекций от Вэнь Гуаня. Полная луна уже взошла над горным пиком, но сна у Син Цю не было ни в одном глазу. Перед парнями встал вопрос: как делить две постели на троих? Ка Мин уже было открыл рот, чтобы высказаться, но Син Цю его перебил: — Ложитесь спать, я немного прогуляюсь. — Я пойду с тобой, — в голос ответили Ка Мин и Чун Юнь. Переглянувшись, оба нахмурились. — Не стоит, я погуляю совсем недолго и скоро вернусь.       С этими словами Син Цю покинул студенческое общежитие и бесцельно слонялся по территории зала Ваншань целый час. Ожидания не оправдались, и сейчас парень всерьез сомневался, что сможет научиться чему-то путному в подобном месте. Может, заняться самостоятельным совершенствованием с поддержкой демонического ядра Бин Ше? Но приложить усилия и помочь главе с восстановлением школы было благим делом, хотя пришел Син Цю совсем не за этим. Оставшиеся на горе Линмэн ученики недоедали и выглядели изможденными, в кошельках у них едва ли находились деньги на один полный чайник чая и простые закуски, а к такому он совсем не привык. Но воспоминания о том, как четверо адептов рассеяли Иньский туман над Нефритовым жерлом вселяли в Син Цю надежду. Сможет ли он чего-то добиться в этой богами забытой школе?       Ноги сами собой привели его к хижине травника. В павильоне все еще горел свет, а ученик Сунлиня сидел снаружи на корточках у маленькой каменной печи, помешивая что-то в котле. Син Цю подошел поближе и в нос ему ударил горький травяной запах. Цин Сяньмин поднял ясные глаза. — Не спится?       Син Цю кивнул и присел рядом с адептом. Цин Сяньмин сосредоточился на помешивании варева в котле. Под его глазами залегли длинные тени, что говорило о том, что парнишка сильно устает. Уже наступила ночь, а он еще даже не ложился спать. — Наверное, думаешь, что жизнь здесь не сахар, — внезапно подал голос ученик лекаря. — И то правда. Но трудности рождают лучших мастеров — истина, проверенная временем. — Что ты там варишь? — поспешил сменить тему Син Цю. Говорить о трудностях совсем не хотелось, ему срочно нужен был позитивный стимул. — А, это мой очередной эксперимент, — Цин Сяньмин зачерпнул содержимое котла половником и перелил в чашку. — Пытаюсь найти лекарство для брата. — Твой брат болен? Где он сейчас?       Цин Сяньмин вздохнул с горькой улыбкой на лице. Его старший брат покинул гору Линмэн месяц назад, несмотря на состояние здоровья, и отправился в паломничество по святым местам школы Гухуа. На самом же деле он просто отправился в суетный мир на заработки средств для школы Гухуа, переживающей тяжелый кризис вот уже который год подряд. Клан лишился мастера, и на плечи Вэнь Гуаня легло вдвое больше обязанностей, но никто не приносил так же много денег, как Сюнфэн, и главе пришлось согласиться. — У него болезнь золотого ядра, — парнишка отпил отвар из чашки и закашлялся. Слишком горькое. К тому же, эффекта опять никакого. Цин Сяньмин с прежней улыбкой вылил плод своих трудов в кусты. — Чем больше он совершенствует тело и дух, тем сильнее сокращается срок его жизни. И за что боги ниспослали ему такую кару?       Лицо Цин Сяньмина потемнело от негодования, но почти сразу же прояснилось вновь. Прямые черные брови-мечи выпрямились, а уголки губ тронула прежняя легкая улыбка. Син Цю вспомнились рассказы кузнеца Хань Фэна из деревни Цинцэ. Кажется, он тогда рассказывал им с Чун Юнем историю о девяти мечах горы Сюаньлянь и упоминал воина, страдающего от смертельного недуга. Может ли быть, что сидящий перед ним — младший брат легендарного мечника, чей образ даже запечатлели в романе о боевых искусствах? — Так твой брат — восьмой меч горы Сюаньлянь, Цин Сюнфэн? — А ты неплохо подкован, — Цин Сяньмин посмеялся и пригласил Син Цю перебраться к дверям в павильон.       Юноши уселись на ступеньки, и ученик травника взялся за ступку и пестик, усиленно растирая сушеные травы в порошок. Казалось, он никогда не сидел без дела и трудился, как суетливая бабочка-однодневка, что пытается за всю свою мимолетную жизнь сделать как можно больше добрых дел. В голове сделав разбор его имени на составляющие, Син Цю не знал, плакать ему или смеяться. Если уже сейчас эта божественная гусеница так трудится, то на что будет способна прекрасная бабочка, что скоро из него вырастет?       Цин Сяньмин рассыпал травяной порошок по небольшим глиняным сосудам и надежно запечатал. Поежившись, он запахнул тонкий форменный халат посильнее и подышал на руки, чтобы отогреть озябшие пальцы. Перед ним ровными рядами стояли девять сосудов с лекарствами, готовыми к употреблению. — Глава Вэнь часто отправляет учеников заниматься простой работой в порту или в деревне Цяоин, — Сяньмин вдруг чихнул. — Мне повезло больше остальных, шицзунь Сунлинь отправляет меня в люди только чтобы торговать травами. — И много получается продать? — Почти все. Но так как мы не берем много денег с простых жителей, выручка все равно небольшая. Старшие адепты получают больше, когда разбираются с грабителями или нечистью. Можно сказать, сейчас мы беремся за любую грязную работу.       Оба юноши старались сильно не шуметь со своей болтовней, но все равно умудрились потревожить покой мастера. Двери в павильон приоткрылись и из щели высунулась растрепанная голова Сяо Сунлиня. И без того узкие глаза сощурились, и мужчина окинул учеников неодобрительным взглядом. Из пучка белоснежных волос выбилось несколько прядей. В этом виде Сяо Сунлинь походил на угрюмую полярную сову. — Цин Сяньмин, иди спать, — прозвучал хриплый ото сна голос ворчащего травника. — От вашей болтовни уши вянут. — Да, учитель.       Цин Сяньмин поднялся со ступенек и направился в сторону входа, попрощавшись с Син Цю. Молодой мечник тоже не стал задерживаться и пошел обратно в сторону студенческих общежитий. После короткого разговора с учеником лекаря в его сердце зародилось странное чувство. Атмосфера, царящая в воздухе, казалась полной стремления вперед, прямо в светлое будущее. Находясь на грани полного разорения, школа Гухуа не распалась до основания и стремилась возродиться, словно волшебный феникс из праха собственного сожженного тела. Возможно, примкнуть к этой большой мечте и приложить свои усилия будет не так уж и плохо?       В выделенной троим друзьям комнате уже не горел свет, и пробираться до постели пришлось наощупь. Пройдя пару шагов вперед, Син Цю случайно наступил на хвост свернувшегося в клубок Ман Чая. Снизу послышалось сдавленное шипение. — Прости! — Син Цю развернулся и пошел в обратном направлении.       Почти сразу же он уперся коленями в торец кровати и осторожно пошарил руками в темноте. Непонятно, чья фигура лежала под тонким покрывалом. Но Син Цю не собирался спать на полу и быстро забрался на кровать, приподняв край тяжелого ватного одеяла. Укладываясь поудобнее на самом краешке, молодой мечник почтительно повернулся к спящему спиной и прикрыл глаза. Через несколько мгновений сильная рука обвилась вокруг талии, притягивая назад, пока Син Цю не уперся спиной в широкую грудь. — Почему так долго? — раздался сзади ворчливый шепот.       Син Цю сдержал смех и расслабился в чужих объятиях. Они с Чун Юнем уже много раз спали вместе, так что стесняться было нечего. Прижимающееся сзади тело было теплым, и озябший от мороза парень придвинулся еще ближе. Со стороны они двое стали походить на два слипшихся пельмешка. По телу медленно растеклось тепло и Син Цю сладко содрогнулся. — Замерз?       Чужие руки обвернулись вокруг тела плотнее. Син Цю с замиранием сердца чувствовал, как кончик носа экзорциста утыкается ему в макушку и он дышит ему прямо в затылок. По позвоночнику пробегаются мурашки. Син Цю неловко наклоняет голову вперед, глядя на сцепленные руки экзорциста у него на животе. Пожалуй, в последние дни Чун Юнь ведет себя как-то слишком странно. — Скорее засыпай, — шепот над самым ухом заставил молодого мечника снова замереть и поджать губы от доселе неизвестного чувства, свернувшегося в узел в груди. — Если не встанешь с рассветом, я сброшу тебя с горы.       Син Цю улыбнулся и кивнул. Засыпая рядом с Чун Юнем на жесткой кровати в ученическом общежитии посреди обветшалого зала Ваншань, он чувствовал себя на своем месте. Он был волен решать, остаться в забытой богами и смертными школе или вернуться назад, сам отвечал за свою судьбу, зная, что Чун Юнь поддержит любой его выбор.       Веки стремительно потяжелели, и Син Цю провалился в глубокий сон. В какой-то момент его сильно тряхнуло, после чего по телу разлилось онемение. Тепло, что обволакивало его целиком в объятиях экзорциста, расцепило пламенные ладони, и он свалился в чан с ледяной водой, мгновенно распахнув глаза. Син Цю поморщился от холода и свернулся в клубок, но теплее не стало. Он постарался нащупать край покрывала рукой, но ладонь вдруг прошла сквозь одеяло, так его и не коснувшись.       Син Цю заворчал спросонья и перевернулся на другой бок, с трудом разлепив глаза, и уставился на свое собственное лицо. Глаза напротив распахнулись, светящиеся янтарным светом. Пролегающий через радужку вертикальный зрачок опасно сузился. Син Цю отпрянул назад и свалился на холодный пол. — А-а-а! — он даже сам не понял, как закричал от испуга. — Ну и чего ты разорался?! — «Син Цю», что остался в постели, сел и слабо пнул его в бок ногой. — Ты вообще кто такой?! — Что, разок попользовался силой этого достопочтенного и уже забыл его имя?! Думаешь, она теперь твоя?       Син Цю непонимающе похлопал глазами и огляделся. Вокруг стояла кромешная темнота, но он отчего-то видел все вокруг отчетливо. Вот Ман Чай, во сне обнимающий собственный хвост, вот Ка Мин, развалившийся по всей кровати, а он… Оказался душой, которую демон-змей беспардонно выпнул из тела и продолжил пинать его же собственной ногой!       Парень вскочил на ноги и набросился на тело, снова захваченное Бин Ше, чтобы вернуться обратно. Змей ловко уклонился, и бесплотная форма души пролетела мимо, как облако, гонимое ветром. Оскалившись, змей поднялся с постели и начал лениво разминаться. — Сейчас же впусти меня обратно! — С чего бы? — Но это же мое тело! — Это же мое тело! — передразнил Бин Ше с ехидным смехом. — И что теперь? Оно и мое тоже. Не забывай, этот достопочтенный даровал тебе возможность заниматься совершенствованием и создал в твоем теле духовное ядро. Тебе даже не пришлось тратить на это десять лет, как, например, твоему другу.       Син Цю промолчал. Он действительно пользовался силой демонического ядра, но всего немного! Неужели теперь Бин Ше выпишет ему гигантский чек за предоставленную мощь? Наглости змею было не занимать. Син Цю уже долго находился вне своего собственного тела, и чувствовал, как его душа становится все легче. В какой-то момент он вообще воспарил над полом, чудом успев ухватиться за потолочную балку, чтобы не вылететь в окно. Бин Ше покатывался со смеху при виде этого зрелища. — Что смешного?! — огрызнулся Син Цю. — Господин Бин Ше, думаешь, если моя душа исчезнет, будешь жить припеваючи? Ты — всего лишь ядро, а без души, то есть меня, тело сгниет и развалится. Быстро пускай меня обратно! — Хм, а мое влияние идет тебе на пользу, раз смеешь бросаться такими словами, — усмехнулся Бин Ше и вспрыгнул на потолочную балку без особого труда.       Бин Ше приоткрыл рот и втянул бесплотную душу обратно в тело. Син Цю только и успел зажмуриться, а когда снова открыл глаза, оказался в собственном теле. От внезапного перемещения его сильно затошнило, и парень сверзился с потолочной балки вниз. Инстинкты Бин Ше помогли ему сгруппироваться и приземлиться на ноги, но Син Цю все равно сильно ударился. Голос Бин Ше теперь звучал внутри его сознания. — Будь по-твоему, смертный. Пользуйся силой этого достопочтенного, а я помогу тебе развить духовное ядро. Идет? — А что взамен? — Умный смертный, такое мне нравится, — Син Цю почувствовал легкую вибрацию внутри тела, когда Бин Ше довольно посмеялся. От этого чувства тошнота накатила новой волной. — Взамен ты поможешь мне воплотить в жизнь некоторые мои… Желания. — Что еще за желания? — Меньше знаешь — крепче спишь, — прошелестел Бин Ше и поудобнее свернулся в клубок в теплом человеческом нутре. — Когда понадобишься, я дам знать.       Голос демонического змея постепенно стих, и Син Цю перестал улавливать его присутствие. Но он все еще был где-то внутри безмолвным наблюдателем. Поначалу сила, обретенная после одержимости, воодушевила Син Цю, а сейчас он хотел любым способом от нее избавиться. Кто знает, чего захочет это чудовище?       Син Цю кое-как успокоился и снова лег в кровать. Чун Юнь лежал к нему спиной, посапывая на своей половине. Парень отогнул краешек одеяла и прижался к спине экзорциста, плотно сомкнув глаза. До рассвета всего-ничего, и если поспать не удастся, о хорошем старте учебы можно забыть. Чун Юнь во сне почувствовал прикосновение Син Цю и перевернулся на спину, обхватив друга за плечи. Снова стало тепло. Син Цю прислушался к мерному стуку чужого сердца и снова провалился в сон.       А утро разбудило Син Цю совершенно неласково. Он так разнежился в тепле, которым его окружил Чун Юнь, что проспал гораздо дольше положенного. В итоге, когда экзорцист сдернул с него одеяло, молодой мечник вскрикнул и весь сжался в комок, ошарашенно глазея по сторонам. Ка Мин как раз вернулся в комнату с большим подносом и поставил его на стол, а Чун Юнь с лицом мрачнее тучи нависал над ним. Син Цю широко зевнул и сел в постели. — Почему ты не разбудил меня?       Ка Мин как раз расставил три миски с жидкой рисовой кашей по трем углам низкого столика и усмехнулся: — Ты так сладко спал, что он не позволил мне и пальцем тебя тронуть. Экзорцист вздрогнул. Ка Мин проснулся первым и от вида обнявшихся в постели друзей его чуть не вывернуло. — Ка Мин, — предостерег экзорцист, зыркнув на наемника. — Молчу-молчу. Идите уже к столу, мы опаздываем на занятия!