Первый меч Гухуа

      На пути из Цинцэ в деревню Цяоин Син Цю и Ка Мин бесконечно болтали. К исходу второго часа пути по горным склонам у Чун Юня разболелась голова, и он оторвался от спутников на несколько чжанов вперед. Он изо всех сил пытался подавить растущее внутри раздражение, разглядывая местные пейзажи. Он вдохнул разряженный горный воздух и почувствовал головокружение. Долина Ченьюй, с атмосферой сплошь пронизанной золотыми нитями невидимой мистической силы, дурманила разум каждый раз, как в первый.       В последний раз он был здесь десять лет назад, будучи ребенком, но вокруг совсем ничего не изменилось, словно пространство застыло в том моменте прошлого. Изумрудная листва деревьев все так же успокаивающе шелестела тут и там, разнотравье колыхалось под дуновением легкого ветерка… Одним словом — благодать! Чайная провинция Ли Юэ расположилась в редком живописном уголке, ведя свой процветающий бизнес по производству самого дорогого сорта — чая Адептов.       Чун Юнь вздрогнул, когда его ногу вдруг боднула широкая звериная морда. Он опустил взгляд и увидел вышагивающего рядом Ман Чая. Молодой суаньи немного увеличился в размерах и теперь доходил ростом человеку до середины бедра. — Что, тоже утомила их болтовня? — ласково спросил Чун Юнь, потрепав голову зверя.       Божественный зверь утвердительно проурчал и пошел бок о бок с экзорцистом. Чун Юнь обернулся через плечо и взглянул на медленно плетущихся позади спутников. В этот момент Ка Мин что-то воодушевленно рассказывал Син Цю, но взгляды молодого мечника и экзорциста пересеклись на одно мгновение дольше, чем нужно было. Син Цю споткнулся о дорожный камень, но устоял на ногах, подхваченный сильной рукой наемника. Когда их тела соприкоснулись, Чун Юнь поспешил отвернуться. Совсем недавно сын главы Фэйюнь заверил его, что Ка Мин никогда не станет ему так же близок. Но даже сейчас он предпочел остаться рядом с наемником, а не догнать старого друга, чтобы идти вместе. И где здесь справедливость?       Ман Чай издал утешающий звук и потерся мордой о его бедро. Они вдвоем оказались в одной лодке, обделенные вниманием дорогих сердцу людей. Чун Юнь положил ладонь на широкую спину суаньи, и тот вдруг увеличился почти вдвое, достигнув размера зверя сюаньвэнь. По-человечески кивнув мордой назад, Ман Чай предложил человеку сесть ему на спину. Неважно, было ли это простым предложением передохнуть или вызвать ревность у идущих позади — Чун Юнь слишком устал, чтобы возражать.       Лихо запрыгнув на спину божественного зверя, Чун Юнь указал Ман Чаю направление и пригнулся, обхватив его шею. Суаньи встал на дыбы, привлекая внимание Ка Мина и рванул вперед. Ветер раздул светлые волосы Чун Юня, унося назад мрачные мысли, и человек блаженно улыбнулся. Ман Чай пробежал пару ли и остановился попить воды у ручья. Чун Юнь спрыгнул с его спины и размялся. Возможно, было не очень разумно оставлять Син Цю наедине с наемником, но смотреть на их лобызания экзорцисту было тошно.       Чун Юнь присел на гладкий валун у воды и достал из-за пазухи блокнот отца. В этот раз он не собирался делать путевые заметки, а лишь скрашивал время ожидания. Зарисовав лотосовый пруд, Чун Юнь заметил внизу шевеление. На песчаном берегу из огромного панциря показались лапы и голова черепахи. Она вальяжно прошла несколько шагов и заметила, что передняя лапа постоянно за что-то цепляется. Вытянув морду посильнее, черепаха отгрызла налипший на панцирь прекрасный зелено-желтый кристалл и выплюнула прямо в воду.       Дождавшись, пока черепаха отправится в свободное плавание, Чун Юнь выловил кристалл со дна. Рассмотрев его на солнце, экзорцист признал описанный кузнецом из Цинцэ нефрит чистой воды. Может отдать его на обработку в деревне? На сколько-нибудь полезный артефакт такой маленький кусок не подойдет, а вот для мелкой безделушки сгодится. Сзади уже приближались голоса, поэтому Чун Юнь спрятал камень во внутренний карман и направился к спутникам. — Вот мы и на месте! — Ка Мин вышел вперед и раскинул руки в стороны. — Добро пожаловать в деревню Цяоин.       Небольшой каменный мостик, перекинувшийся через пруд, вел в самое сердце тихой деревни. Тут и там около домов на плетеных подносах сушились чайные листья, заоблачные перчики и другие дары земли. Состояла деревня всего из нескольких улиц и разгуляться было особо негде, поэтому Ка Мин сразу же повел друзей в одну из лучших чайных — чайный дом Чуньмин. От воспоминаний о нежном вкусе чая Адептов у Чун Юня внутри все зашевелилось от предвкушения, но…       Из всех троих чай заказал только он. Ка Мин заказал два кувшина сливового вина, и Син Цю, которому наемник подал плохой пример уже в деревне Цинцэ, не отставал, заказав еще два кувшина. Чтобы не надышаться алкогольными парами и не впасть в буйство, Чун Юнь отсел на дальний край стола и скрылся за своей чайной чашкой. Ман Чай снова уменьшился до размеров щенка и улегся под его стулом, старательно игнорируя хозяина. Тем временем Син Цю и Ка Мин самозабвенно напивались.       Ка Мин уже покрылся хмельным румянцем и голос его стал еще громче, ударяя по нежным ушам экзорциста. Нарушая закон времени, двое приговорили два кувшина вина всего за час. Наемник взахлеб рассказывал о достопримечательностях долины Ченьюй. Син Цю подпер голову скрещенными пальцами и смотрел на него трепещущими от хмеля глазами. Чун Юнь отпил еще чая, но тот вдруг почудился ему концентрированным уксусом. Он так и подавился, закашлявшись. — Ох, Юнь-Юнь, дорогой, ты в порядке? — Син Цю заботливо постучал ладонью по его спине. — Не пей так быстро. — Юнь-гэгэ в порядке? — присоединился Ка Мин с безобидной улыбкой, скрывающей за собой ехидство. — Чай слишком крепкий? — Я тебе не «гэгэ», — отразил укол Чун Юнь. — А вино не слишком крепкое для тебя?       Ка Мин хохотнул и осушил свою чарку до дна. Син Цю был уже достаточно пьян и не понял, когда напряжение между этими двумя обострилось снова. — В самый раз, — наемник лучезарно улыбнулся и налил вина в чайную чашку экзорциста. — Юнь-гэгэ, не откажи в милости, выпей с нами. — Клянусь, еще хоть раз ты назовешь меня так, я…       Наемник хмыкнул и выпил вино сам, когда Чун Юнь отказался от алкоголя, и экзорцист остался без чашки. Что ему теперь, хлебать чай прямо из чайника? Должно быть, Ка Мину доставляло истинное удовольствие постоянно его подкалывать, и в мастерстве он далеко обогнал Син Цю. Ман Чай, до этого смирно лежавший под стулом экзорциста, цапнул хозяина за ногу и тихо зарычал. Ка Мин вскрикнул. «Получил по заслугам? Даже твой питомец понимает, что ты поступаешь, как последняя скотина.» — Чун Юнь подмигнул божественному зверю, чувствуя внутреннее удовлетворение. Хоть кто-то за этим столом понимал его чувства!       К закату чайная до отказа наполнилась посетителями, свободных столиков совсем не осталось. Чун Юнь глох от тысячи голосов. Теперь, лишившись чашки, он даже не мог глотнуть чая. Экзорцист скрестил руки и откинулся на спинку стула, отрешенно разглядывая посетителей. В глаза ему сразу бросилась компания одетых в одинаковую одежду юношей. При каждом из них был меч из чистого серебра, в волосах синие ленты, на каймах одежды узор из серебристых облаков. Но несмотря на возвышенный вид, адепты неизвестного клана смогли позволить себе лишь один полный чайник на четверых и несколько закусок.       Окружающие гости не обращали никакого внимания на юношей, лишь изредка бросая на них многозначительные взгляды. Между тем, адепты о чем-то горячо шептались, и Чун Юнь от нечего делать напряг слух. — Как же я голоден, с самого утра во рту ни росинки не побывало! — И не говори, мастер Сунлинь все-таки изверг. — Ах, было бы побольше денег, заказал бы все меню…       Не услышав ничего интересного, экзорцист уже собирался предложить спутникам покинуть чайную, как вдруг юноши за соседним столом резко поменяли тему разговора: — Слышали, что прошедшим вечером пропала дева Нянь? — Да не пропала она, ежу понятно, что сбежала с каким-нибудь ухажером… — Какой ей ухажер? Она же страшная, как черт! — Я слышал, что лодочник Бо Су нашел ее на берегу у Нефритового жерла, — один из адептов понизил голос до шепота, так что Чун Юню пришлось еще поднапрячься, чтобы расслышать слова. — Странно! Может, он ее и убил? — Брось, Бо Су уже совсем старик, он даже курицу связать без посторонней помощи не сможет.       Чун Юнь вздрогнул, когда соседний стул с грохотом отъехал назад. Ка Мин поднялся на ноги и поволок Син Цю наружу. Экзорцисту оставалось лишь последовать за ними. Случай, который обсуждали адепты, вполне мог быть обычным делом о самоубийстве или несчастном случае, но все же привлек внимание Чун Юня.       Наемник панибратски закинул руку на плечи Син Цю и повел его в сторону причала, чтобы прокатиться на лодках через Нефритовое жерло. У деревянного полумостика стояли два плота и двое лодочников, похожих как две капли воды, только вот один был старше другого лет на сорок.       Один бамбуковый плот мог за раз выдержать всего троих, считая лодочника. Естественно, Ка Мин увлек Син Цю за собой, заботливо усадив в лодку. Обернувшись через плечо, он подмигнул Чун Юню: — Придется попросить тебя приглядеть за Ман Чаем, — сказал он с улыбкой на лице. — За мной должок! — Знал бы ты, сколько мне уже должен — сквозь зубы процедил Чун Юнь.       Отвернувшись, экзорцист поздоровался с молодым лодочником по имени Сунь Жао и помог Ман Чаю забраться на плот. Суаньи обошел юношу кругом, принюхиваясь. Морда зверя сморщилась от отвращения и суаньи с шипением отпрыгнул за спину Чун Юня. — В чем дело? — недоуменно спросил экзорцист, но Ман Чай не мог разговаривать и лишь угрожающе рычал. — Кажется, зверушке молодого господина претит запах бедности, — натянуто посмеялся Сунь Жао. — Все же лучше оставить животных за бортом. Еще не хватало, чтобы такое чудо случайно промокло и заболело… — Нет нужды, — Чун Юнь присел на одно колено рядом с Ман Чаем и ласково потрепал его за ушком. — Это божественный зверь, он не станет поступать опрометчиво. — Что ж, пусть так…       Две легкие лодки пустились в плавание одна за другой. В отличие от молодого лодочника, старик, что вез Ка Мина и Син Цю, не проронил ни слова, даже имя его сказал им его отец. Он с трудом толкал плот длинным бамбуковым шестом, словно его суставы закостенели. Сунь Жао запел незамысловатую песню, и старик вторил ему хриплым скрипучим голосом. Скованные движения и противный голос делали старого лодочника больше похожим на плохо выполненную марионетку, чем на живого человека.       Громкое пение встревожило стоящее у берега каменное изваяние совы, и глаза птицы загорелись изумрудным светом. Чун Юнь признал в камне чудесный симулякр, хранящий внутри душу давно умершей волшебной птицы. — Кто посмел нарушить покой этого достопочтенного?! — закричала каменная птица. — Это Сунь Жао, — ответил молодой лодочник. — Это Сунь Жао, — повторил старик. Юноша протянул длинный бамбуковый шест и легонько ткнул его в плечо, и тот тут же исправился. — Это Бо Су. — Ах, это опять ты, старый жулик! — недовольно проворчала каменная сова. — Я еще могу понять, когда ты один… Но когда тебя двое, отдохнуть абсолютно невозможно! Скорее плыви и гнилое тело свое забери, я хочу спать!       Что значит, когда «тебя двое»? Экзорцист нахмурился и осмотрел тело молодого лодочника. Тот выглядел совершенно обычно и непримечательно, но Чун Юнь отметил, что фигура Сунь Жао была необычно сгорбленной и шаткой. Было ли в этом что-то странное, или парень страдал хроническим недугом от тяжелой физической работы, было неясно.       Но лодки, управляемые юношей и старцем, продолжали мерно двигаться по водной глади, приближаясь к Нефритовому жерлу, и Чун Юнь скоро забыл о тревогах, поглощенный видом. Огромное нефритовое кольцо сверкало под лучами закатного солнца, от гигантского колокольчика на конце покрытой мхом веревки доносилось мерное гудение. Течение в этих местах было необычно быстрым, так что лодочники могли немного передохнуть. Старик и впрямь остановился прямо под нефритовым кольцом, а Сунь Жао продолжил подгонять лодку. Как только они миновали Нефритовое жерло, Чун Юнь вдруг услышал позади испуганный голос Син Цю: — А где вторая лодка? — обеспокоенно спросил он. — Ка Мин, ты видишь Чун Юня? — Я здесь! — крикнул в ответ экзорцист, но молодой мечник скользнул по нему взглядом, словно не замечая его. — Син Цю? — О чем это ты? — Ка Мин недоуменно посмотрел на Син Цю. — Кого ты зовешь? — Как Кого?! Где Юнь-Юнь?! — Син Цю вскочил на ноги, озираясь по сторонам. — Кто такой этот Юнь-Юнь? Гэгэ, здесь только мы вдвоем.       Плохо дело, кажется, лодочник-то непростой! Сунь Жао продолжал гнать лодку вперед, пока нефритовое жерло не скрылось за густым туманом. На другом конце реки должен был показаться порт Илун, но воздух внезапно пахнул Иньской энергией, совершенно не характерной для людского поселения. Поднявшись на ноги, экзорцист подтолкнул Ман Чая, собираясь покинуть плот, но путь ему преградил длинный бамбуковый шест. Ман Чай успел одним длинным прыжком пересечь воду и приземлиться на плоту старика. — Уже уходите? — необычно хриплым старческим голосом спросил юный лодочник. — Очень жаль. Я думал, господин экзорцист поможет мне в одном деле. — В каком таком деле? — Чун Юню ничего не оставалось, кроме как сесть обратно. — Куда ты меня везешь? — В Юду, господин экзорцист.       Сунь Жао поведал, что на самом деле он и Бо Су — один человек, точнее, две части одной души. Когда лодочник погиб от тяжелой болезни, его душа разделилась в чистилище, породив его «второе тело». Из-за раздвоения Сунь Жао вот уже восемьдесят лет не может переродиться и насильно работает лодочником, откупая грехи, которых якобы не совершал.       Чем дальше двигалась лодка, тем гуще становился Иньский туман, а проток реки становился узким. В месте, где лодка уже не смогла пройти, оба сошли на берег. Лодочник зажег фонарь и провел экзорциста узким проходом, выходящим в самое сердце столицы Диюя. По пути Сунь Жао объяснил Чун Юню суть своей просьбы — ему нужно было всего лишь найти ритуальную табличку с именем Бо Су в архиве местного судьи Циньгуан-вана и избавиться от нее.       По сути, дело было нехитрое, но позволит ли этот Циньгуан-ван вот так просто ворваться в свои владения и навести там беспорядок? Делать было нечего, и вместе с демоническим лодочником Чун Юнь вскоре достиг резиденции Циньгуан-вана. От ворот павильона почти до самой реки мертвых простиралась огромная очередь. Экзорцист был человеком добропорядочным и не стал лезть вперед, хотя ему поскорее хотелось вернуться в край живых. — Не волнуйтесь, господин экзорцист, — успокоил его Сунь Жао. — Время здесь течет иначе, ваши спутники совсем ненадолго вас потеряют. — Но почему ты выбрал меня? — спросил Чун Юнь, до сих пор недоумевая. — Энергия Ян в вашем теле мощнее, чем у остальных людей. Я столько лет искал кого-то кто смог бы мне помочь… С помощью вашей энергии вам будет намного проще найти табличку и вернуться в мир живых абсолютно целехоньким!       Сказав эти слова, Сунь Жао быстро покинул своего спутника, скрывшись в темном неприметном углу. Прислонившись к скале, лодочник воровато огляделся и спрятался за выступом, помахав Чун Юню рукой.       Экзорцист мало что понял кроме того, что у него в теле мощная энергия Ян. Как она могла быть подспорьем в таком необычном деле, пока оставалось загадкой. Очередь довольно быстро дошла до экзорциста, и он предстал перед судилищем Циньгуан-вана. Бегло окинув его взглядом, очевидно утомленный, судья быстро поставил штамп на табличке и всучил ее Чун Юню. Взглянув на нее, экзорцист прочитал — «Чистая душа. Отправить на десятое судилище».       Проходя сквозной коридор через павильон за другими душами, Чун Юнь незаметно свернул в боковое хранилище и плотно прикрыл за собой дверь. Перед его лицом предстали двадцать стеллажей, полностью забитые деревянными табличками. «Ну и как я должен найти здесь этого Бо Су?!» — в гневе подумал он, и вдруг вспомнил слова лодочника. Энергия Ян…       Сейчас баланс энергий в теле Чун Юня был в норме, так как ему вызвать в себе то самое ненавистное чувство? Что может легко вывести его из себя? Чун Юнь прикрыл глаза и задумался. Действовать следовало быстро, пока Циньгуан-ван ничего не заподозрил. Перед глазами всполохами пронеслись воспоминания прошлых дней. Вспомнив подколки Ка Мина в чайной, экзорцист почувствовал слабый всплеск Ян, который сразу угас. Попытки Син Цю накормить его острым тоже не помогли, однако…       Потрескавшиеся сухие губы с легким металлическим привкусом крови, холодное тело и слабый, но живой, пульс… Мягкое прикосновение губ ко лбу, крепкие и теплые объятия. Вес чужого тела на руках. Резко втянув воздух в легкие, Чун Юнь распахнул полыхнувшие глаза и огляделся. Несколько табличек в разных местах вдруг загорелись синим пламенем перед его взором. Должно быть, одна из них и есть «Бо Су». — Сюэ Цзыян, Мо Шань, — шептал экзорцист, перебирая горящие таблички пальцами. — Бо Су!       Найдя искомую табличку, Чун Юнь покрутил ее в руках. На ней красной киноварью было написано имя лодочника и примечание — «Убийца и вор Бо Су, в перерождении отказать». Но разве Сунь Жао не говорил, что при жизни не совершал грехов и был осужден несправедливо? Тогда почему же часть его души оказалась заклеймена такими тяжкими преступлениями? Экзорцист встал в ступор в непонимании, что делать дальше. Стеллаж вдруг затрясся сам собой и в руки Чун Юня упала еще одна табличка. На ней было написано: «Сунь Жао, сын Бо Су, несправедливо убиенный отцом. Отправить на перерождение». Это еще что?! Разве Бо Су не сказал, что он и Сунь Жао — один человек?       Чун Юнь сунул обе таблички за пазуху и покинул павильон незамеченным, влившись в поток душ. Обойдя резиденцию вокруг, он вернулся к Сунь Жао и доложил ему, что дело сделано. Сунь Жао обрадовался настолько, что принялся скакать на месте и дурашливо приплясывать. По всей видимости он считал, что перед ним идиот, который ничего так и не заподозрил. — Благодарю! Искренне благодарю, господин экзорцист! — возрадовался мертвый лодочник. Затем лицо его вдруг вытянулось, как при сильном испуге, но казалось наигранным. — О нет… Я говорил вам, что и свою табличку вы должны сломать, чтобы выбраться из Юду? — Что?       Экзорцист вполне ожидал подобной подставы от призрака и нисколько не удивился. Пришлось притвориться напуганным. Сунь Жао купился на его ложь и принялся поносить себя на чем свет стоит. Ну чем не праведник? — Я сожгу вашу табличку, — сказал Сунь Жао с лицом, полным решимости. — Откуда мне знать, что ты не врешь? — холодно спросил экзорцист. — Но зачем же мне врать? — разнервничался лодочник. — Ты ведь не сказал мне заранее, что я должен сжечь и свою табличку. А это значит…       Это значит, что Сунь Жао самым наглым образом решил унести свой грязный секрет в могилу! Теперь у лодочника была всего одна табличка, все обвинения, повешенные на Бо Су теперь сняты, и Сунь Жао может спокойно отправиться на перерождение. Но на самом деле на перерождение отправится именно Бо Су, отец молодого лодочника.       Чун Юнь провел в архиве Циньгуан-вана мало времени, но этого вполне хватило для того, чтобы сопоставить факты. Пускай «Сунь Жао» видел в нем наивного простачка, но в своей жизни Чун Юню приходилось сталкиваться не только с нечистью, но и с людьми, что вели себя ничуть не лучше демонов.       Бо Су был беден и знал, что много не заработает, катая приезжих по реке и перевозя грузы из деревни Цяоин в порт Илун. Тогда он пошел простым путем и опустился до грабежа. Но его сын, Сунь Жао, был по жизни человеком правильным и не мог вынести бесчестного поведения отца и собирался сдать его с поличным миллелитам. Когда Бо Су узнал о намерениях Сунь Жао — тут же убил его, но горевать не стал, и совершил самоубийство в этот же самый момент. Подменив души, он обманул следствие адского суда и отправил Сунь Жао на кару вместо себя, а сам продолжил жить припеваючи в полном сил юношеском теле. Оставалось неясным, откуда Бо Су вообще узнал, что подменить души двух людей — реально.       Тело старика Бо Су все еще имело тесную связь с его душой, и он мог примитивно им управлять, сохраняя видимость живого человека. Именно поэтому Чун Юню неловкие движения и скрипучий голос Бо Су показались странными. Все потому, что Бо Су давно умер и тело его пустовало, а душа перескочила в тело юного Сунь Жао, как слизняк, сменивший раковину.       Все это, однако, было не более, чем предположением. События могли развиваться и несколько иначе, но факт остается фактом — Бо Су грабил и убил собственного сына, после обрекая его на вечные страдания вместо себя.       Схватив «Сунь Жао» за ворот одежды, Чун Юнь не стал больше церемониться и втиснулся в начало очереди, волоча лодочника за собой. Толпа умерших запричитала. Остановившись перед столом первого адского судьи, Чун Юнь вкратце изложил Циньгуан-вану суть дела. По мере того, как он говорил, лицо «Сунь Жао» то белело, то краснело, то вовсе становилось землисто-серым. Адский чиновник безмолвно слушал, мрачно подперев подбородок кулаком. Когда экзорцист закончил объясняться и протянул ему две деревянные таблички, Циньгуан-ван потер переносицу пальцами и тяжело вздохнул. — Бо Су! — прокричал Циньгуан-ван так громко, что весь павильон содрогнулся. — О Яма, словами не передать, как ты меня замучил! — Все неправда, это не я, это все мой отец! — Бо Су театрально разрыдался, все еще уклоняясь от обвинений. — Я в жизни и мухи не обидел!       Циньгуан-ван заткнул его жестом ладони и извлек из ножен на поясе ржавый кинжал. Бо Су испуганно икнул рванул назад, унося ноги, когда запахло жареным. Ударившись лбом о барьер у ворот павильона, Бо Су плашмя упал на землю. Адский судья не обратил на его побег никакого внимания и разрезал пространство лезвием клинка, за шиворот вытащив из разлома нечто лишь отдаленно напоминающее человека. Увидев подобное зрелище, очередь из душ пришла в волнение. Все тело пленника было покрыто незаживающими ожогами и волдырями. Рубаха на животе была изодрана в клочья, а из-под нее сквозные дыры от вил обильно истекали кровью.       Сложив ладонь в щепоть, Циньгуан-ван дернул руку на себя. Тело Бо Су воспарило над очередью и снова рухнуло на землю около судейского стола. Месиво, в которое превратился некогда живой человек, при виде его лица, взволнованно разомкнуло растрескавшиеся губы. — Отец! — прозвучал подхрипловатый юношеский голос из старческого изувеченного тела. — Наконец-то ты пришел! Скорее, расскажи судье, как все было на самом деле! Я больше не выдержу… — С чего бы мне это делать?! — Бо Су поднялся с земли, брезгливо отряхнув грязь с одежды. — Я чист, как белый лист бумаги, не возводи на меня напраслину. — Как же так… Отец, — Сунь Жао в теле старика рухнул на колени и земля вокруг пропиталась кровью и гноем из его ран. — Я восемьдесят лет терпел пытки за дела, которых не совершал, неужели тебе меня не жаль? — Неблагодарный щенок! Все, что я делал в своей жизни — я делал для твоего же блага! — Ты и убил меня ради моего же блага?!       Наблюдая представшую перед глазами картину, Чун Юнь чувствовал лишь отторжение и отвращение. Бо Су всегда заботился лишь о своей шкуре, для него жизнь сына и ломаного гроша не стоила. Даже увидев сына, сотни раз проткнутого вилами и еще триста раз сожженного заживо на адской сковородке, Бо Су не почувствовал ни капли раскаяния и сожаления.       Циньгуан-ван безмолвно слушал, поигрывая деревянной линейкой в руках. Он то приподнимал ее, прикладывая к телу Бо Су, словно живописец, то что-то записывал в чистый свиток. С помощью подобного артефакта, насколько помнил Чун Юнь, можно было безошибочно измерить грехи, совершенные человеком при жизни. Наконец, когда конфликт между отцом и сыном достиг апогея и оба призрака набросились друг на друга, адский судья ударил кулаком по столу, и противники разлетелись в стороны.       Чиновник передал Сунь Жао в руки демонической стражи и велел им заняться его лечением, а сам протянул руку и выхватил из рук Чун Юня его собственную табличку. Он сжал кулак и дерево раскрошилось, опав на столешницу горой бесполезных щепок. — До свидания, — милейше улыбнулся Циньгуан-ван. — Возвращайтесь лет через восемьдесят, господин экзорцист. И большое вам спасибо за раскрытие дела этого грязного скота. — И все?! — с недоверием в голосе спросил Чун Юнь. — А чего вы ожидали? — вздохнул Циньгуан-ван и подпер подбородок кулаком. — Что я потащу вас на допрос к Яме за незаконное проникновение в Диюй? Я — первый судья ада, вполне могу справиться с такой мелочью самостоятельно. — А что насчет Бо Су?       Циньгуан-ван с презрением взглянул на лодочника, валяющегося в грязи с парой синяков на лице. Сын не успел наподдать отцу достаточно, но тот во всю распалялся, осыпая родную кровь грязной бранью. Подтянув тело лодочника к столу, судья щелкнул пальцами и вокруг шеи грешника обвилась тяжелая железная цепь. — Его теперь точно ожидает тур по всем судилищам ада, — Циньгуан-ван театрально закатил глаза. — Столько народу обокрал, притворяясь, что их имущество утонуло во время поездки — не счесть! Еще и сына убил.       Первый судья ада бесцеремонно схватил Бо Су, занимающего тело сына, за упругие щеки и потянул в разные стороны. На глазах экзорциста тело лодочника пожухло, как чернослив, и превратилось в настоящее тело Бо Су. — Что, боишься адской кары? — издевался Циньгуан-ван. — Не волнуйся, я попрошу, чтобы каждый владыка отсыпал тебе даров из своего котла! О Яма, боюсь даже представить, какой толщины будет отчет по твоему делу, когда я его закончу… А хочешь, я сделаю копию? Специально, чтобы тебя хлестали этим свитком по хребту, пока не сломается! — А-а-а! — кричал Бо Су, вырываясь из стальной хватки адского бюрократа. — Убери от меня свои лапы, демон! Хорошо-хорошо, я признаю! Я воровал, я убил… Дай мне, наконец, переродиться! — А жареных гвоздей не хочешь? — расплылся в холодной улыбке Циньгуан-ван. — Могу прямо сейчас организовать несколько сквозных дыр в твоем желудке.       Брови Чун Юня поползли вверх. В его понимании Циньгуан-ван должен был быть безжалостным монстром, обрекающим души на вечные страдания из-за малейшего проступка, но на деле оказался больше похож на скучающего бюрократа, каждый день тонущего в монотонной работе. — Гм, — кашлянул Чун Юнь и учтиво поклонился адскому судье. — Что ж, до свидания — Не до скорого, надеюсь! — отвлекся от своего развлечения Циньгуан-ван и снова закатил глаза, когда по толпе мертвецов пошли недовольные шепотки. — Ну ладно, перерыв окончен. Следующий!       Чун Юнь поспешил вернуться к реке мертвых и отправился в обратную сторону на бамбуковом плоту. Плотный Иньский туман обступил его стеной, и по ощущениям, он плыл по реке целую вечность, прежде чем завидел вдалеке Нефритовое жерло.       Между тем, на берегу у подножия нефритовой громадины собралась разномастная толпа. Чун Юнь признал в ней спутников, Ман Чая, тех четырех адептов из чайной и еще трех незнакомых людей. Ка Мин сидел на траве в сторонке с отсутствующим выражением лица, Ман Чай обеспокоенно бодал его пушистой мордой. Син Цю за руку держал неизвестный мужчина с белоснежными волосами, проверяя его пульс. Молодой мечник постоянно вырывался, чем вызывал неописуемое раздражение у беловолосого, и все вглядывался вдаль. — Ну где же ты?! — со слезами на глазах причитал сын главы Фэйюнь. — Молодой господин, не подходите слишком близко к воде, это может быть опасно! — один из адептов в синем постарался оттащить Син Цю назад. — Но что же мне делать?! — Син Цю повернулся к незнакомцу и едва удержался от того, чтобы врезать тому по лицу. Опустив занесенную для удара ладонь, Син Цю снова повернулся к юноше спиной. — Юнь-Юнь, пожалуйста, вернись… Как же я без тебя…       Чун Юнь продолжал стоять на своем плоту, опираясь на бамбуковый шест. Ему было горестно наблюдать за страданиями друга, но он все же хотел понаблюдать еще немного. Син Цю так беспокоился за него… Постояв так еще немного, Чун Юнь перемахнул на берег и разломал демоническую лодку на части. Та быстро затонула, и как только экзорцист повернулся, Син Цю набросился на него с объятиями. — Где ты был?! — накричал на него молодой мечник. — Я чуть с ума не сошел! — Знаю, — с улыбкой ответил Чун Юнь, обнимая его в ответ.       Стоявший чуть поодаль мужчина в годах приблизился к экзорцисту в окружении адептов в синем. Беловолосый незнакомец закончил осмотр Син Цю и вцепился холодными пальцами в запястье Чун Юня. Экзорцист вздрогнул, но не проронил ни слова. Немного помолчав, беловолосый заключил: — Незначительное искажение Яньской ци, но в целом здоров.       Сказав эти слова, беловолосый встал по правую руку от пожилого мужчины в синем и скрестил руки на груди. Тот выступил вперед, держа ладонь на рукояти серебряного меча, свисающего с пояса. — Юноша, — обратился мужчина. — Потрудитесь объяснить, что здесь только что произошло.       И Чун Юнь пустился в разъяснения. Рассказывая о своем неожиданном путешествии в Диюй он не упустил ни одной детали. Пока он рассказывал, четверо молодых адептов вскочили на мечи и взмыли в воздух, скрывшись в Иньском тумане. Спустя какое-то время туман окончательно рассеялся, и взору снова открылся речной путь в порт Илун.       После разрешения проблемы разномастная компания отправилась в чайную в деревне Цяоин. Незнакомцы, наконец, представились. Оказалось, что, выходя из чайной, четверо молодых учеников заприметили застрявшую у Нефритового жерла бамбуковую лодку с двумя пассажирами. Тело лодочника превратилось в горстку праха. Адепты перенесли Ка Мина и Син Цю на берег и постарались своими силами справиться с проблемой и отыскать «потерявшегося» Чун Юня, но не преуспели, и вызвали подмогу.       К тому времени, когда нынешний глава школы Гухуа, Вэнь Гуань и лекарь Сяо Сунлинь прибыли на место, Чун Юнь как раз покинул воды Диюя. Вэнь Гуань, сидя во главе стола в чайной, задумчиво поглаживал бородку, осмысливая полученную информацию. — Господин Чун сделал поистине благородное дело, — сказал он, сделав глоток чая. — Надеюсь, я не доставил мастерам слишком много хлопот… — Что вы, что вы! Мне остается лишь поблагодарить вас за решение такой… Деликатной проблемы.       К столу подали угощения и чай. Четверо адептов, что уже успели напиться и наесться всласть, как обычно перешептывались на своем краю стола. Сидящий же рядом с беловолосым мастером пятый юноша увлеченно поглощал лапшу, почти всем лицом погрузившись в тарелку. Он был худощавым и оголодавшим, как брошенный матерью котенок. Его учитель даже не притронулся к еде, всем своим видом показывая холодную отчужденность. Видимо, ему самому было достаточно лишь утренней росы для комфортной жизни, а до потребностей ученика ему не было никакого дела.       Закончив есть лапшу, парнишка потянулся к блюду с паровыми булочками, но, к несчастью, на тарелке осталась лишь одна, да и ту успел взять Чун Юнь. Смерив щуплого подростка взглядом, экзорцист протянул ему булочку. «Тебе она явно нужнее,» — подумал он. Лекарь Сунлинь бросил на ученика колкий взгляд и спросил: — Цин Сяньмин, ты закончил есть? — Д-да, учитель! — парнишка нехотя отложил маньтоу обратно на тарелку и выпрямился на стуле.       Сяо Сунлинь чинно поднялся с места и отвесил малый поклон главе Вэню. Цин Сяньмин просеменил за ним и тоже поклонился главе, согнувшись пополам и прикрыв ладонью рот. Видимо, он наелся до такой степени, что его затошнило. — Глава Вэнь, мы пойдем первыми. — К чему спешка, Сунлинь? Отправимся вместе. — Вэнь Гуань поднялся с места, взмахнув рукавами. — Эти юноши как раз собирались поступить на обучение, почему бы не провести им небольшую экскурсию?       Чун Юнь переглянулся с Син Цю и поймал искры, мечущие у него из глаз. Молодой мечник почти пританцовывал на ходу от того, что глава Вэнь пригласил их посетить зал Ваншань. Вот он, заветный пункт назначения! Процессия покинула чайную и начала восход на пик горы Линмэн, скрывающий за туманом последний оплот школы Гухуа.       Син Цю с замиранием сердца ждал момента, когда наконец ступит на священные земли, что полнятся знанием. И каково же было его удивление, когда вместо живописных галерей и павильонов он увидел лишь полуразрушенные руины…