Цена желаний

Нормальные люди наверняка не влюбляются в первых встречных на улице по пути на пару, правда? Но если бы тогда этот мужчина снова повстречался на узком тротуаре, если бы он снова помог бы собрать выпавшие из раскрывшегося рюкзака вещи, если бы снова угостил сигаретой на проклятом светофоре… Джерард без промедления влюбился бы в него снова. И снова. И ещё столько раз, сколько потребуется, чтобы обрести чувство тепла в груди и сладкого ожидания следующей встречи. Джерард всегда считал, что невзаимная влюблённость – вещь до смешного жалкая. Он никогда бы не стал тратить время в самоистязаниях по тому, кто даже не подозревает о твоём существовании. И в конце концов – вот он, не знающий даже имени своего возлюбленного, преисполненный надеждой встретить его вновь. Для потенциальных соседей они встречались подозрительно часто. Конечно же, Джерард всегда держался чуть на расстоянии, не решаясь начать диалог первым. Мужчина был несколько старше и всегда выглядел очень занятым какими-то своими рассуждениями. Поэтому Джерард мялся и собирал те крупицы информации, до которых мог дотянуться. У мужчины были татуировки на пальцах и на шее. Кажется, он жил в одном из соседних домов. Он редко ходил в парикмахерскую, и это было просто великолепно, потому что от влаги его волосы начинали виться. Джерард с ума сходил от его кудрей. И от улыбки. Да, улыбался мужчина нечасто – ровно столько, сколько может улыбаться незнакомец на улице в полном одиночестве, чтобы не сойти за душевнобольного. Однако когда он улыбался, всё внутри таяло. У него была самая милая, самая очаровательная и пленительная улыбка из всех, что Джерард видел. Такую улыбку, возможно, Да Винчи попытался изобразить на знаменитой «Джоконде»? Кто знает. Джерард еженедельно работал над своей версией портрета, и с каждой попыткой приближался к пониманию негодования всемирно известного гения. Сложно передать свой взгляд на кого-то, в кого беспамятно влюблён, потому что изображение всегда будет лишь жалкой тенью настоящего. Если даже собрать весь талант из каждого живущего на Земле и ввести, как сыворотку, под кожу – всё равно будет какой-нибудь раздражающий изъян. Только Бог мог сотворить кого-то настолько прекрасного, и человек никогда не приблизится к повторению даже на одну десятитысячную этого совершенства. В общем-то, да, Джерард с первого взгляда влюбился в случайного прохожего несколько месяцев назад и просто не находил себе места. Он рисовал их вместе, воображая, как бы сложилась его жизнь сейчас, если бы он был чуточку смелее. Возможно, они ходили бы на свидания каждый четверг, а по субботам валялись бы в постели до четырёх часов дня. Джерард будил бы незнакомца крепким кофе, потому что это единственное, что он может приготовить. А мужчина потом научил бы его своему коронному блюду. Джерард воображал, что это могла бы быть лазанья или что-нибудь их тех рецептов для аэро-гриля. Возможно, кстати, незнакомец приехал в штаты из какой-нибудь другой страны? Они особенно не говорили, так что по акценту происхождение различить было невозможно. Но почти наверняка на все семейные большие праздники они отправлялись бы к его родне, полностью игнорируя всех Уэев, кроме Майки, конечно. Они бы держались за руки во время обеда, как все эти сладкие парочки из фильмов, и незнакомцу приходилось бы время от времени окликать Джерарда, потому что он часто витал в облаках и терял нить разговора. Он бы сжимал в татуированных руках бледную сухую от воды и растворителей ладонь Джерарда и смотрел бы на него этим невозможно тёплым и ласковым взглядом каре-зелёных глаз. А Джерард улыбался бы ему в ответ, обязательно целовал бы в уголок губ и возвращался в разговор, но только чтобы уже через двадцать минут снова задуматься о чём-то своём. Ещё у них были бы самые несчастные соседи – это точно. Джерард был уверен, что такие мужчины, как этот, любят ненасытно и страстно. Именно об этом мечтал Джерард, позволяя себе углубиться в фантазии. Он знал наверняка, что если бы только у них что-то получилось, засосы не сходили бы с его шеи неделями, и он непременно отплачивал бы тем же. Нет, он не скрывал бы все эти отметины любви. Он носил бы их гордо, как самое дорогое в мире украшение – на зависть всем вокруг. Смотрите, у меня есть то, чего никогда не будет у вас! Да, всё это определённо переживает одна из версий Джерарда Уэя в одной из параллельных вселенных, где он набрался смелости, познакомился с мужчиной с тротуара и в награду получил взаимность. Если предположить, что теория Хартла-Хокинга реальна, тот Джерард Уэй совершенно точно счастливчик – у него есть всё, о чём нынешний Джерард только мечтает. А что есть у нынешнего? У нынешнего весь город на ладони. Люди маленькие, как муравьи, и все смотрят наверх в ожидании прославленной кометы. У всех наготове заветное желание, но сил кометы совершенно точно не хватит на всех. Поэтому Джерард просто пользуется ситуацией – он в последний раз думает о мужчине, с которым уже никогда не сможет быть вместе, и дарит комете свободу от ещё одного глупого человеческого желания. Джерард дарит свободу себе. Он делает один-единственный шаг в пустоту – и всё внутри него обрывается. Говорят, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед глазами. Кто такое рассказывает, правда? До сегодняшнего дня ещё ни один мертвец не возвращался с того света –это информация достоверная. Как бы то ни было, Джерард увидел вовсе не всю жизнь. Тех жалких мгновений полёта прямиком на асфальт под крики случайных очевидцев не хватило бы даже для его непродолжительной жизни. Однако их вполне хватило на то, чтобы передумать. Есть такая попсовая фраза: «Когда летишь с моста, понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной – ты уже летишь с моста». Собственно, для падения с крыши жилой высотки это тоже актуально. Если бы ещё можно было отступить назад, Джерард непременно сделал бы это. Момент был упущен, и поэтому последние секунды жизни он, как ни странно, молился. «Пожалуйста, пусть у меня будет шанс всё изменить. Просто дай мне ещё один шанс, и я сделаю всё!». Его предпоследним видением был тот самый мужчина с тротуара. Последним – ослепительная вспышка золота и плотный поток воздуха под животом и над спиной. Город стал выше, люди – ещё меньше. Словно под каким-то давлением Джерард неестественно выгнулся в спине, подавшись грудью вверх, к небу, и вместе с последним выдохом испустил отчаянный, полный адской боли, крик.