Муза

      — А чья же? — с ухмылкой спросил Ханс, снова наполняя бокалы. — Я просил тебя присмотреть за Гердой, а не… — он сдержался, лишь сжав кулаки. — Чей ребёнок?       Он резко обернулся к Эйнару, глаза горели гневом. Бруно встал между ними, чувствуя, как трещит их дружба.       — Ханс, успокойся, — попросил Бруно. — Не стоит начинать драку. Ты не знаешь всей правды.       Ханс стиснул зубы. Брат был прав, но ревность жгла его изнутри.       Эйнар, прищурившись, уставился на Ханса.       — О чём ты говоришь? — спросил он, не понимая обвинения. У него были попытки сблизиться с Гердой, но она его всегда останавливала. Он с силой поставил стакан на стол. — Если бы я был отцом, я бы знал об этом!       Ханс опустил голову. Его гнев немного утих, но сомнения остались. Он действительно не знал, кто отец ребёнка. Возможно, он ошибался, обвиняя Эйнара.       — Ты видел ребёнка? — спросил Эйнар, внезапно решив, что лучше ему самому убедиться.       — Я видел мальчика.       — И ты ничего не заметил? — воскликнул Эйнар, вскинув руки. — Как можно быть таким невнимательным?       Ханс бросил взгляд на Бруно. Тот самодовольно улыбался — все его догадки подтвердились.       — Не успел разглядеть, Герда быстро ушла с ним, — оправдывался Ханс, выдыхая.       — Тогда сейчас убедишься! — рявкнул Эйнар и направился к спальням.       — Герда, Эмилия, присоединяйтесь, — спокойно сказал Эйнар, войдя в комнату. Он не удивился, увидев Герду на пороге.       Герда знала, зачем он пришёл, но не собиралась сдаваться легко.       — Почему ты не сказал, что это твой сын? — спросила она.       — Тихо! — резко сказал Эйнар, прикрыв Герде рот ладонью и мягко толкая её вглубь комнаты. Заметив удивлённый взгляд Эмилии, он тут же убрал руку, отступив на шаг.              — Нам повезло, что здесь будут жить мои друзья, а не какие-нибудь… — он подбирал слова, стараясь сдержать раздражение. — Здесь нам ничего не угрожает. Подумай, сколько людей сейчас находятся в опасности? Ты в безопасности, сыта, одета… чего тебе ещё нужно?       Он говорил жёстко, но старался контролировать себя.       — Ты пойдёшь со мной к Хансу, — спокойно сказал Эйнар, указывая рукой. — И скажешь ему, что Густаво — его сын. Расскажешь, как тосковала без него, как хотела увидеться. И что я, как ты говорила, «последний гестаповец», сдерживал твой ураган. Поняла?       Он хотел обнять её, почувствовать рядом, но сдержался. Он отдал её другому… Он снова посмотрел на Эмилию, поднял её и осторожно подтолкнул её к Герде. Эйнар выпрямился, невольно приняв строгую позу.       — Он обвинил меня в измене! — Герда ожила. — Ханс колесил по Европе, и неизвестно, с кем он там был! — прорычала она, — А он сразу решил, что я ему изменила…       — Герда, главное что он живой. Ханс должен знать, что ты его любишь. Вспомни, как было одиноко без него. А если он уйдёт и не вернётся?       Эйнар увидел её страх и понял, что до неё дошло.       — Нужно рассказать ему всё, — мягче сказал он, сжимая её руку. — Твоя правда и преданность важны сейчас.       — Хорошо, — смиренно выдохнула она, понимая, что обижаться и упрямиться больше нет ни сил, ни желания. Эйнар абсолютно прав: сейчас нет времени на обиды.       — Вот и ладненько, — лукаво улыбнувшись, Эйнар постарался разрядить обстановку. — А сейчас берите детей на руки и за мной! — Он подбежал к дочери, поднял её на руки, поцеловал в щёку и передал матери. То же самое он сделал и с Густаво. Галантно пропустив женщин вперёд, он вышел следом.       — Эмилия, будь немного приветливее и расслабься, всё будет хорошо, — предупредил жену, когда они входили в гостиную, где скучали братья. — Давай, Герда, иди к Хансу, — мягко, но настойчиво подтолкнул он её, слегка ущипнув за бок.       Герда, поцеловав сына в лобик, осторожно опустила его на пол. Мальчик, почувствовав свободу, тут же пополз к столику. Уцепившись сначала за ножки, а потом и за саму столешницу, он чуть не перевернул его на себя. Затем он встал на ноги и, слегка переваливаясь, направился к незнакомому дяде. Задрав голову и улыбнувшись, Густаво с гордостью продемонстрировал четыре зуба и потянул к нему ручки. У малыша блестели глаза; он с интересом рассматривал мужчину и его китель, нетерпеливо переступая короткими ножками.       Ханс улыбнулся малышу и взял его на руки. Все присутствующие в зале умилялись, наблюдая, как маленькие пальчики Густаво ухватились за погоны, а сам мальчик тихо сопел и пускал слюни, прикладывая все усилия, чтобы отодрать пуговицу.       Эмилия едва сдерживала слёзы.       Бруно встал позади брата, тепло улыбнулся, слегка потрепав светловолосого мальчика по волосам.       Первая встреча отца и сына не оставила равнодушным никого.       Ханс испытывал смешанные чувства: радость и досаду от того, что он не присутствовал в жизни сына с первых дней и не видел Герду беременной. Он был лишь донором, пропустившим первый плач, первый смех и первый зуб. У него не было возможности помочь сыну вставать после падений, когда тот отчаянно пытался сделать свои первые шаги. Он очень жалел, что тот родился именно в военное время. Почему не на пять лет позже или раньше? Теперь, однако, он точно знал, кого нужно защищать и оберегать в сто раз сильнее. Он уже обещал защищать Герду и её семью, и, видит Бог, делал для них всё, что мог.       Ханс посмотрел на Герду и заметил, как она кусает губы, едва сдерживая эмоции. Мысленно он ещё раз попросил у неё прощения.       — Герда, Эмилия, не пора ли нам поужинать? А то так и не дождёмся окончания войны, — разорвал тишину Эйнар, пытаясь снять напряжение удачной шуткой.       — К тому же, у нас такие важные гости, — с иронией добавил он.       — Да, конечно, минут через тридцать всё будет готово, — уверенно ответила Герда, встретившись с осторожным взглядом Ханса, который сидел с ребёнком на диване. — Его зовут Густаво, — улыбнулась она, останавливаясь в дверном проёме. Она с удовольствием отметила расширение глаз Ханса и лихорадочный блеск в их серой глубине.       «Неожиданно, правда?» — подумала она о его реакции, смакуя его растерянность. Взмахнув копной длинных волнистых волос, Герда скрылась на кухне, довольная собой. Ей стоило заняться готовкой, но мысли оставались в соседней комнате. За оставшимися бесполезными попытками сосредоточиться на ужине она быстро поддалась искушению. Тихо подкравшись к дверному проёму, она осторожно выглянула из-за угла…       — Герда, ты больше не любишь Ханса? — осторожно спросила Эмилия, останавливаясь рядом. Она сложила руки на груди и с улыбкой смотрела на Эйнара, который играл с дочерью, в то время как Ханс пытался удержать Густаво от разборки блестящих пуговиц на своей форме.       — С чего ты взяла? — вздрогнула Герда.       — Ты холодна с ним. Его так долго не было… мало ли, что могло случиться за это время. Хорошо, что он вообще вернулся.       — Люблю так сильно, что боюсь. Не знаю, каким он теперь будет рядом со мной, — едва слышно произнесла Герда.       

***

      Ханс и Герда остались вдвоём. Неловкое молчание повисло между ними, густое и тягучее, как смола. Герда несколько минут собиралась с духом. Наконец, она подошла к Хансу, осторожно положила руки на его плечи. Приподнявшись на цыпочки, коснулась губ лёгким поцелуем в уголок рта.       — Я рада твоему возвращению, — прошептала она, низко склонив голову. Её голос дрожал, слёзы подступали к глазам. Пальцы, подрагивающие от волнения, сцепили ткань его расстёгнутого кителя на груди. — Ты жив, здоров, рядом с нашим сыном… а это главное. Прости, что сразу не рассказала о Густаво…        Она поцеловала его ещё раз, быстро и страстно, а затем, резко развернувшись, убежала, не давая Хансу себя проявить — ни обнять, ни ответить.       Ханс, сглотнул остатки привкуса алкоголя, проводил её долгим взглядом. Эйнар, вернувшийся за забытой Густаво игрушкой и заставший сцену примирения пары, понял, что его усилия не пропали даром.       — Видишь? Она исправляется, — усмехнулся Эйнар, подмигнув Хансу. Он произнёс это шёпотом, интимно, словно они заговорщики. Густаво, почувствовав перемену настроения, заёрзал на руках дяди, стараясь перебраться к Хансу, который с мягкой улыбкой смотрел на него. Ханс взял сына на руки.       — Прости, мне стыдно за свои обвинения, — Ханс попросил прощения, лёгкая усмешка тронула его губы. Теперь Густаво сидел у него на руках не в Герде, а как его уменьшенная копия.       — Не страшно, я бы тоже захотел свернуть шею засранцу, — рассмеялся Эйнар вместе с Хансом.       Они направились в кухню.       — Бруно, может, и тебе жениться? Ты единственный, кто ещё не одурманен женским обаянием, — рассмеялся Эйнар.       — Для начала мне бы этот самый «дурман» найти, — Бруно, не отрицая своей заинтересованности, поднялся с дивана. — Есть у кого-нибудь кандидатура? — Он вздохнул, сожалея о том, что вечер подходит к концу, и уже нельзя выпить ещё.       — У Эмилии есть сестра, Люсиль. Юная, красивая, послушная, — Эйнар усмехнулся. — Хочешь, познакомлю?       «Если получится пристроить Люсиль к офицеру, это обеспечит ей безопасность», — Эйнар мысленно потёр руки. Он достал пачку сигарет и предложил Бруно выйти на балкон, чтобы спокойно поговорить о его предложении. Ханс был полностью поглощён общением с сыном.       Бруно, заглотил наживку и последовал за Эйнаром.       — И она действительно такая очаровательная и послушная? — спросил Бруно, прикуривая сигарету.       — Абсолютно, и очень быстро обучается, — ответил Эйнар, не будучи полностью уверенным в этом, но желая помочь Люсиль.       — Какие все послушные… И только Герда выбивается из стаи, да?       — Ну, Герда — это стихийное бедствие. Кстати, в большей степени она страдает из-за себя, — Эйнар улыбнулся, тяжело вздохнув. Он стряхнул пепел и, прислушиваясь к звукам выстрелов вдали, покрутил головой.       — Ты ещё любишь Герду? — спросил Бруно серьёзно, затянувшись сигаретой и кивнув проходящим мимо солдатам, которые почтительно приветствовали своего командира.       — Люблю… — протянул Эйнар, по-дружески похлопав Бруно по спине и бросая окурок вниз. — С её заморочками, конечно, жить тяжело. Я даже однажды позвал на помощь Ханса. — Эйнар медленно произнёс это, наблюдая за солдатами, собравшимися внизу, и не зная, рад ли он, что избавился от причуд своей жены.       — Разошлись! — рявкнул Бруно, бросая свой окурок. Солдаты, словно рассыпанные бусинки, мгновенно разбежались. — Надо им задание дать, а то шляются без дела, оружием размахивают, — проворчал он, переведя взгляд на Эйнара. — А ты не хочешь присоединиться к немецкой армии?       — Вербуешь? — усмехнулся Эйнар, вздыхая.       Он понимал: кроме него, о его большой и неугомонной семье никто не позаботится. Эмилия, мягкая и нежная, совершенно не умела постоять за себя, а Герда… Герда словно нарочно искала приключений на свою красивую, но слишком дерзкую голову. С её неуместной смелостью она запросто могла оказаться в плену.       — Так что, хотел бы?       — Нет, мне и на гражданке неплохо, — Эйнар пожал плечами.       — Ну и ладно, — Бруно повысил голос, чтобы Ханс, забавлявший детей в гостиной, его услышал. — Нам пора на построение.       Эйнар, пропустив друга вперёд, последовал за ним. Бруно, уже на пороге, застегнул китель и надел фуражку, строго соблюдая устав.       — Герр Ацгил, нам пора, — обратился он к брату, официальным тоном прерывая игру.       Ханс, недовольный, поднялся с пола, где только что играл с детьми, и принялся поправлять форму.       — Иду.

***

      — Ханс! — в зал влетела взволнованная Герда, услышав стук входной двери. Мысль «Он ушёл? Нет, нет! Как он посмел?» пронзила её.       — Эйнар, куда он ушёл? Я же ничего не сделала... Если только быстро ушла, не позволяя ему ответить мне, вот чёрт! — Быстро прокричала Герда и начала метаться по гостиной, чувствуя надвигающуюся истерику, в тоже время украдкой поглядывая на сына, спокойно играющего с Лили на диване, и только ради него старалась успокоиться.       — Герда, хватит, — Эйнар поймал её за локоть, замечая, как быстро она дышит. — Он на построение ушёл, скоро вернётся.       — Точно, построение, — Она отстранилась, подбежала к окну, распахнула. Взгляд без труда остановился на объекте воздыхания.       Герда наблюдала, как солдаты выстраиваются в шеренгу. Когда подошёл офицер, подчинённые отдали честь.       — Отставить разговоры в строю, вы не на базаре!       Властный голос Ханса, чёткий и громкий, доносился до Герды. На её губах появилась улыбка, внутри разлилось тепло. Ей нравилось, как он командует, как держит под контролем весь взвод. Она видела его уверенную походку, видела, как солдаты замирают, затаив дыхание, подчиняясь ему беспрекословно. Ей было непостижимо, как один человек может быть одновременно нежным и таким властным. А каким он будет рядом с ней?       — Ты прекрасен, — прошептала она, улыбаясь. Отойдя от окна, Герда направилась в подвал, в мастерскую. Впервые за долгое время её посетила муза.       Она быстро прошла мимо Эйнара, не желая быть остановленной. Пусть Эмилия готовит ужин, он присмотрит за сыном, а она будет творить.       — Герда, куда это ты? — Эйнар всё же остановил её, понимая, что она не собирается помогать Эмилии.       — Мне нужно, отстань! — Герда рявкнула, не оглядываясь. Мастерская, когда-то украшенная эротическими рисунками, теперь была детской. В кладовой зажгла свет, достала мольберт и уголь.       — Власть! — выкрикнула она, и чёрные линии сами появились на бумаге, проявив лица нескольких солдат с непонятными никому эмоциями. Только она знала, что на их лицах отражены страх и неуверенность в завтрашнем дне. Будут ли они жить? Это решать Хансу. А что же будет с ней, с Густаво, если ему что-нибудь не понравится, если она не подчинится?       Она замерла и быстро набросала силуэт в форме перед молчаливыми манекенами. Герда прорисовывала черты лица офицера и осознала, что он пугал её не меньше, чем этих солдат. Но этот страх был таким возбуждающим, что ей стало не по себе.       Отложив уголь, Герда сорвала лист и вышла на свет, чтобы лучше рассмотреть рисунок.       — Не хватает красок, — она прищурилась и начала подбирать подходящие оттенки. — Серый и красный, большего и не нужно, — усмехнулась она мысли о том, чтобы окрасить полотно в мрачные серые тона. Именно эти цвета были основополагающими у нацистов, а серый наиболее точно передавал настроение французского народа.       — Небо будет алым над головами немецких солдат, — пробормотала она, чувствуя прилив энергии.       — Герда, офицеры скоро вернутся! — крикнул Эйнар, оставив детей под присмотром Эмилии.       — Твоя жена настолько безрукая, что даже ужин не может приготовить? — Герда неожиданно появилась из-за угла, пряча рисунок за спиной. Подняв подбородок, она посмотрела на Эйнара.       — Эмилия нуждается в помощи, — спокойно ответил он.        — Ты рисовала? — он заметил скрытый рисунок.       — Нельзя? — Герда бросила вызов Эйнару, отступая на несколько шагов.       — Можно, конечно, но не могла бы ты сделать это позже? — Эйнар не выдержал, его голос прозвучал резко. Он нервничал, зная, что к приходу офицеров ничего не готово, а времени оставалось всё меньше.       — Нет! — Герда ответила так же резко, хлопнув дверью комнаты с громким щелчком.       — У тебя десять минут, Герда Вегенер, ты меня слышишь? — Эйнар, облокотившись плечом о косяк, посмотрел на часы. Услышав раздражённое, но всё же послушное «да», он, засунув руки в карманы, направился к Эмилии.       Эмилия, заметив его нервозность, тут же забеспокоилась. Она знала его как себя саму, чувствовала каждое его изменение настроения.       — Эйнар, всё в порядке? — спросила она, обнимая мужа и нежно проводя рукой по его рыжим волосам. Он ответил объятиями, а затем, посмотрев на детей, глубоко вздохнул.       — Не молчи, — прошептала Эмилия, целуя его в гладко выбритую щёку. — Мне плохо, когда я не слышу тебя.       — Хоть ты у меня послушная и нежная, — улыбнулся он, притягивая её к себе и оставляя лёгкий поцелуй на уголке губ. — Ладно, пока накрывай на стол, а Герда присоединится через десять минут. — Он отпустил её. — И принеси детям кашу. Я их покормлю, а то им пора купаться и спать. — Эйнар недовольно покосился на запертую дверь и принялся рассаживать детей за столом.       Эмилия тут же отправилась выполнять его просьбу и вскоре вернулась с двумя тарелками овсянки. Проголодавшиеся Лили и Густаво уже тянули к ним ручки.              — Давай я попробую попросить Герду поторопиться? — предложила Эмилия. Ей совсем не хотелось сталкиваться с гневной Гердой, но она ещё меньше хотела, чтобы её любимый муж переживал из-за бывшей жены.       — Не надо. Осталось пять минут, — Эйнар взглянул на часы и, улыбнувшись детям, принялся кормить их.

***

      Герда смотрела на портрет офицера. Светло-серая форма, чёткий профиль… Она склонила голову, словно ощущая на себе тяжесть его взгляда. Портрет был именно таким, как она задумывала. Отложив кисть, Герда невольно коснулась руки, вспоминая крепкие пальцы Ханса на запястье и сглотнула. Было принято решение проверить жёсткого нациста до конца. Она рискнёт и узнает Ханса настоящего; она поймёт, насколько сильно хочет оказаться за его каменной спиной и быть смиренной... Ведь от немецких солдат ничего приятного и хорошего не стоит ожидать.       — Чёрт, — прошептала она, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. Волнение было физически ощутимым, она возбуждалась... «Допишу позже», — подумала Герда, бросая взгляд на незаконченную картину. Эйнар был прав: Ханс мог вернуться в любой момент, и как ей теперь стоит вести себя с ним — так же, как и раньше? Как Эмилия, как кто?!       Быстро заплетя косу и переодевшись в голубое платье, вышла из спальни, старательно отгоняя от себя бесконечные вопросы.       — У тебя в запасе ещё две минуты, — констатировал Эйнар.       — Я докормлю Густаво, — Герда решительно забрала ложку у Эйнара и стала кормить сына, отвлекая его игрой в самолётик.       Эйнар наблюдал за Гердой. Она расцвела после рождения сына, став ещё более привлекательной. Неожиданно нахлынувшее желание заставило его невольно застонать. Поймав неодобрительный взгляд Герды, Эйнар резко отвернулся. «Нужно взять себя в руки», — одёрнул он себя и ту часть, что болтается между ног.       — Эйнар, прекрати, — твёрдо произнесла Герда.       — Что прекратить? — он притворился непонимающим, но всё же подсел немного ближе.       — Твоё… тело говорит само за себя, — бросив короткий взгляд на его брюки, констатировала Герда. Эйнар облизнул губы. В этот момент вошла Эмилия.       — Кто-то что-то говорил? — спросила она, но тут же отвлеклась на детей: Лили размазывала кашу по столу, а Густаво весело бросал еду на пол.       — Никто, — раздражённо ответил Эйнар. — Ты накрыла на стол?       — Да, — ответила Эмилия, чувствуя напряжение между Эйнаром и Гердой. Она посмотрела на Герду, которая старательно, но безуспешно вытирала испачканное лицо Густаво. Герда встала, чтобы умыть сына.       — Убери здесь, — кивнула она на грязный пол. — Лили может поскользнуться.       — Хорошо, — Эмилия взяла тряпку.