Milgram: Caligula

Мальчик лет 12 на вид, недовольно перевернулся на кровати. Свет ламп неприятно бил в глаза, заставляя проснуться как можно скорее. Мелодия будильника из-за которого он так быстро вскочил, оказалась не более чем галлюцинацией… Ему это просто показалось. Комната казалась неправильной. Всё было непривычно, а может это он был не на своём месте. — Ты наконец-то проснулся, Эс, — заявил голос со стола. — Говорящий… Кролик? — Я джекалоп, и зовут меня также, — вздохнуло животное, — Постарайся запомнить это на следующие пол года, Эс. — «Эс»? Это мое имя? — спросил мальчик неуверенно, — Звучит нескладно… Это же не мое… — Пока ты являешься надзирателем в Милграм — оно твоё, Эс, — Джекалоп спрыгнул со стола направившись к приоткрытой двери, — За мной, и захвати папку, она пригодится. По пути я объясню тебе обязанности и познакомлю со всем. — В эт… В комнату заходил кто-то ещё? — Кроме меня, да, был один человек, но об этом позже. Напротив твоей комнатой находится моя, не стесняйся стучаться, справа от моей есть библиотека. Слева же в тупиковой двери допросная комната. По коридору справа жилой блок, в нём кухня со столовой, склад, уборные, и душевые. Дольше от жилых блоков находятся камеры заключённых. — Заключённые? За что их посадили? — Они все убийцы, — джекалоп, взглянул в сторону мальчика, — и ты будешь обязан их всех осудить. Мне всё равно, чем ты будешь руководствоваться, но я не пойду против твоих решений. Хоть и не побрезгую чуть поругать. — Надзиратель должен следить за порядком, а не заниматься тем что делают судьи… Зачем доверять подобное мне? — Потому что такого решение вышестоящих, а мы обязаны выполнять их прихоти. Судить ты будешь не просто так, — Джекалоп вдохновенно продолжил, — допрос это обязательная часть, благодаря которой ты, Эс, настраиваешься на лучшее понимание заключенного. Благодаря чему сможешь лучше понимать и расшифровывать, запертые «воспоминания греха». — Запертые? То есть три раунда, это три попытки раскрыть их? — Они могут раскрыться и сами, но подобное происходит крайне редко. Чаще грешники предпочитают скрываться за уймой замков. «Воспоминания греха» можно назвать аллегоричными видениями, на которые, ты как надзиратель должен опираться при суждении. Именно для этого, на самом допросе ты можешь давить на заключённых чтобы получить больше информации. — Я… Постараюсь запомнить это. А сколько всего заключённых? — Их десять, хотя камер и одиннадцать. Ты не обращай внимания на последнюю, ее обладатель уже сам отошёл, не дождавшись самого суда. — Ясно. Так, что там с заключёнными? — Эс приблизился к круглому столу в середине комнаты с камерами, и присел на тот, что был напротив 11 камеры, положив Джекалопа на возвышенный стул. — Я знаю о них чуть больше твоего, поэтому запоминай. Первый номер — Та- Мирай Тсукихико, 22 года, скорее всего студент. Он до сих пор не верит, что попал сюда не по ошибке. Хотя специфика его убийства, также заставляет сомневаться в совершенном преступлении. — Ты оговорился, — заметил глядя на камеру с первым номером, — почему? — Сам скоро узнаешь, — фыркнул он, — Во всяком случае, второй номер — Макото Айно, 27 лет. О, эту женщину не добудишься даже пушечным выстрелом, зато как чужие бумаги разбирать, так это пожалуйста. — Выходит, это она пробиралась в комнату надзирателя? — Переходим к третьему номеру, — проигнорировал очевидный ответ, - Бьякуя Тенширо. Ему 15 лет, тише воды ниже травы, проблем не будет. Следующий заключённый под четвертым номером… — Кана Аматсури, судя по документам ей 35. Женщина замужем и имеет ребенка… Что она могла совершить? — Это ты и должен понять, Эс. — Пятый номер, Хикару Куроко? — Эс отводит взгляд к камере с этим номером. — А, точно, ему 16 лет, и он балбес. Спорит со всеми и ноет, что ему хочется домой. Не рекомендую с ним общаться дружески, не заслуживает. — Шестой номер также Хикару, но уже Кинширо, — прерывает его Эс, прежде чем тот слишком заговорится. — Так бывает, что два разных человека получают одно имя. Девушка старше этого шалапая лишь на год. Довольно инициативна в общении с окружающими, поэтому можешь смело с ней говорить о остальных для упрощения себе раздумий. — Шинджи Мурасаки, 20 лет, — читает он следующую листовку. — Любит внимание, относится к тюрьме как к очередному шоу. Раньше был айдолом, популярность отупляет, уверен, что на него смотрело множество женщин. — Посмотрим по ситуации… Восьмой номер, тут написано, что ей 17. — Ханако Юйчиро, девчушка не особо жалует общение со всеми заключёнными. Но довольно заботлива к тем кто значительно младше нее. Пользуйся этим советом с умом. — Я не хочу пользоваться кем-то… — Ями Цукино. Сумасшедший. Больше сказать я не могу. — Он резвый или что? — Таким как он сразу смертную казнь устраивать надо, без суда и следствия. Сделай это, будь любезен! Все что он говорит такая откровенная муть. — Ты тоже говоришь не особо хорошие вещи… Сколько ему лет? Чем он занимается? — Ему 19, а занимается он единоборствами, в холле каждое утро и других заставляет, — пробурчал он недовольно, — Переходим к десятой заключённой, также 19 лет, девушку звать Йоруко Цукиеми, в основном читает в библиотеке до самого отбоя. — И это всё? Ни одного злобного комментария в её адрес? — Мне нравится ее взгляды, всем бы такое мировозрение и глядишь, дурных людей стало бы поменьше. О, они просыпаются, — он спрыгнул со стула на пол, — Слушай внимательно, только ты способен понимать меня, что крайне неудобно, но что поделать… Возникнут проблемы — приберегай их на вечер. Позови первый номер и веди его за собой, они всё равно сейчас мало соображают, только проснулись. Эс удивлённо смотрел на уходящего кролика, не заметив как некоторые заключённые расселись по стульям. — Зд-здравствуйте, — смущенно сказал Эс, — Я Эс, надзиратель в тюрьме МИЛГРАМ… — Чётче, мелюзга! — крикнул парень с золотой биркой под номером 5, — Никому тебя не слышно, особенно той бабёнке что до сих пор дрыхнет в своей камере. — Вообще-то у неё есть имя, — хмурится девушка на соседнем стуле с багровой биркой, — Простите за него. Он не хотел вас обидеть, — она обеспокоенно смотрит на надзирателя. — Я в порядке. Первый номер, не мог бы ты сейчас пойти с нами в допросную комнату? Парень в очках посмотрел на мальчика. — Нет. — Пожалуйста, Тсукихико-сан. — Нет, я не убийца. Это ошибка, — он недовольно качает головой, вставая со стола, — а также просто ужасная шутка, и я отказываюсь во всём этом учавствовать. — Тсукихико-сан! — Эс подскочил к заключенному с намерением остановить. — Отвяжись от меня! — кричит он отталкивая мальчишку от себя, от чего он стукается головой о край стола. — Боже, — охает женщина с розовой биркой, вставая со стула с намерением помочь. — А я говорила, что он первым нападёт, — фыркает девушка, одетая в ошейник с оранжевой биркой. — Я… Я не хотел, — Мирай неуверенно подходит к надзирателю, помогая тому встать, — Это не то что я хотел сделать, правда. — Я в порядке, — кивает Эс, хватая руку Мирая покрепче, — Ты идёшь со мной в допросную комнату. Мирай обиженно хмурится, но идёт за мальчишкой. В помещении остаются только несколько заключённых. Через время они разбредаются по своим делам. Шатенка с красной биркой недовольно уводит за собой мальчишку с бирюзовыми лентами в библиотеку. Хикару начинают спорить между собой о недавнем оскорблении Эса. Остальные заключённые уходят в холл за парнем с зеленой биркой, увлечённо рассказывающем о тренировках. Из второй камеры выходит зевающая женщина с синей биркой. Она болезненно тянет за уши Кинширо и Куроко, ворча про шумных подростков, которые не ценят тихие утра. — Идите и поешьте или идите ругаться в другой комнате, панки, — шипит она отвешивая каждому подзатыльник. — Да, Айно-сан, — всхлипывают подростки потирая красные уши. ___________________________________ Пойми, тот что смотрит из зеркал, Это ты сам себя наказал. Пойми, увязнуть окончательно в себе, Не единственный способ случиться беде. Пойми, ради кого-то не стоит так жить, Никуда не нужно было спешить. Пойми, на вере далеко не уйдешь, Вдохнёшь и навсегда пропадёшь. Пытаетесь оправдаться, мол это всё ошибка, Вы знаете, но эта песня вам ненавистна. Моля о прощении, ожидая решения, Вы не получите от меня обещания. Пойми, можно избавится от оков, Даже не обнажая клыков. Пойми, не стоит молча смотреть, От этого можно ведь и умереть. Пойми, это далеко не финал, Так перестань притворятся что устал. Пойми, не все вокруг обвиняют тебя, Будто бы ты прожил всю жизнь зря. Пытаетесь оправдаться, мол это всё ошибка, Вы знаете, но эта песня вам ненавистна. Моля о прощении, ожидая решения, Вы не получите от меня обещания. Пойми, достоин ли я жизни такой, Никак не смерится с такою судьбой. Пойми, правда сокрыта от всех, У тебя и не было шанса на успех. Назовите меня злодеем, Даже не буду притворятся лицедеем. Права нет на ошибку ни у кого, Не смейте жалеть в конце всего! Пытаетесь оправдаться, мол это всё ошибка, Вы знаете, но эта песня вам ненавистна. Моля о прощении, Ожидая решения, Как жаль, я дитя, Но не слепой судья. «Простите.»