Бывший город

Общие сведения: Патрулирование проводится согласно утвержденному графику. Зафиксировано 14 незначительных инцидентов, связанных с появлением низкоуровневых существ Бездны. Все инциденты были ликвидированы силами дежурных отрядов.

Потери: Отсутствуют.

Расход материалов: В пределах нормы.

Рекомендации: Продолжить патрулирование в штатном режиме.

За королевской подписью, королевской печатью.

Общие сведения: В ходе патрулирования обнаружена повышенная активность существ Бездны в секторе С-4. Приняты меры по усилению охраны данного сектора. Зафиксировано столкновение с группой неизвестных существ; идентификация невозможна из-за сниженной видимости в зоне.

Потери: В результате столкновения пострадало [4] рыцарей. Им оказана медицинская помощь.

Расход материалов: Требуется дополнительный запас [медицинских препаратов/боеприпасов/--пропуск--/см. приложение 1].

Рекомендации: Усилить сектор, не отнимая при этом войска с С-3 и А-1.

За королевской подписью, королевской печатью.

Заметка на полях: необходимо утверждение на Регнуме.

      Время шло безвозвратно.       Каждую секунду Дайнслейф терял секунду до катаклизма. Каждую неделю бедствие приближалось ещё на неделю.       Едва получив желанную клятву — Дайнслейф видел, каким удовлетворением блеснули глаза Альбериха, — король тотчас выставил список ограничений. Оставаться в столице, пока Его Величество не прикажет обратного; не использовать это, чем бы оно ни было, не приближаться к очагам и на километр, отчитываться о своих действиях — даже если оные кажутся самому Дайнслейфу незначительными.       Приходилось слушаться.       Приходилось оставаться в столице.       Дайнслейф попытался выторговать себе хотя бы ночи подальше от Альбериха, чтобы можно было работать по ночам и не терзаться странными их вечерами, но Кэйа взглянул прямо в глаза и покачал головой, и в этом жесте чудилась насмешка.       Того отвара ему больше не подмешивали, и уже за это Дайнслейф был благодарен. Как низко упали его стандарты.       Время от времени Кэйа приходил в рабочий кабинет Дайнслейфа. Отсылал Агнарра, садился в кресло по другую сторону от стола, раскладывал собственные бумаги и молча сидел, занимался делами. Дайнслейф не уходил. Напротив: подкладывал Альбериху собственные карты, иногда — советовался.       В конце концов, никакие эмоции не должны мешать делу. Да и как бы унизительно ни было происходящее, унижался не только Дайнслейф.       — Представь себе, — пробубнил как-то Кэйа в очередной попытке завести разговор. — На Регнуме человек Сурталоги попытался протолкнуть интересы самого Сурта. Причем — мы же обсуждали это с Суртом, понимаешь ли; обсуждали, чем он готов поступиться и к чему мне лучше быть внимательней… и Стеллан — помнишь его? Нет? Жаль, но, правда, ты ничего не потерял, так вот — Стеллан попытался протиснуть передачу ещё части линии под его ведение. Пытался расписать, насколько безопасней станет линия, а ведь Сурт просто сотрёт там всё в порошок. Ну и зачем? Ну выслужился, конечно, молодец, только его Вёдрф задушил моментально. Не в буквальном смысле, я имею в виду…       И Дайнслейф против воли улыбнулся, пусть и не поворачивая головы. О, он легко мог представить себе такое.       В другой раз Кэйа отложил перо, откинулся на спинку кресла и с минуту лежал с закрытыми глазами, запрокинув голову. Должно быть, он ожидал, что Дайнслейф обратит на это внимание — но Дайнслейф продолжил спокойно вычерчивать очередную укрупнённую версию карты, чтобы на ней подробно расположить дорогу. Кэйа всё-таки заговорил первым — как и всегда.       — Сижу тут, планирую что-то, — пробормотал. — Казалось бы, только вчера так же с тобой планировал стратегии в баталиях автоматонов.       Дайнслейф с интересом глянул на него.       — Я не помню, — сказал, но в дежурной отговорке прозвучала просьба рассказать.       — Ну, ты, я, куча копий боевых роботов, — с улыбкой пожал плечом Кэйа. — Рубка управления, где ты вечно занимал место справа. И мои попытки тебя одолеть. Дайнслейф вгляделся в лицо Альбериха. Меланхолия воспоминаний — и такое… тепло. Тепло, которое Дайнслейф часто замечал в нём.       — Кто чаще побеждал? — спросил.       — Ты, конечно, — фыркнул Кэйа. — Но один раз я взломал саму систему. Рубку управления. Сидел над этой своей идеей в свободное время, пока не понял, как сделать, чтобы у тебя в нужный момент по кнопке отключать того или иного робота…       — Жульничество, — не сдержал смешка Дайнслейф.       — Тактика! — воздел палец Кэйа.       В другой день Кэйа наблюдал, как Дайнслейф который раз за день по памяти перерисовывает карты.       — Ты слишком строг к себе, — тихо уронил. — Ты уже знаешь их наизусть.       — Я проверяю себя, — отозвался Дайнслейф.       — Слишком строг.       И Дайнслейф с трудом удержался, чтоб не рыкнуть на Альбериха, чтоб не прошипеть, что Каэнри’ах не простит новых ошибок.       Удержался — потому что ему нужен был Альберих на его стороне.

***

      Только спустя несколько дней, уже впервые направив карты подобранным строителям, уже радуясь фотографиям готовящихся укреплений [пять месяцев — пять месяцев на строительство, и можно начинать выводить людей!], Дайнслейф узнал, что Кэйа не просто так приходил к нему.       Кэйа пытался завести разговор об одной вещи.       — Дайн, — тихо позвал он, зайдя в его комнату вечером. — Покажи мне свою руку.       — Что?       — Твою руку, Дайн. Это приказ, — извиняющимся тоном повторил Альберих. Дайнслейф сжал зубы. Сдёрнул с левой руки перчатку. Кэйа покачал головой.       — Правую.       Дайнслейф обнажил и правую. Протянул тыльной стороной вверх, и Кэйа осторожно перевернул её: ткань белоснежных королевских перчаток коснулась горячей кожи. В прошлой жизни у Дайна вечно мерзли руки, но он получил своё молодое тело назад.       Кэйа коснулся синего пятна.       — Ты знаешь, что это?       — Синяк.       — И он у тебя уже недели две как на руке, ага. Ты знаешь, — улыбнулся Кэйа. — Просто почему-то мне не говоришь. Дайн, давай не будем играть в это.       Дайнслейф вырвал руку.       — Я говорил тебе с самого начала, — процедил.       — Знаю, — ответил Кэйа. Помолчал. — Я пытался скрыть от тебя то же самое.       — Природу болезни? — хмыкнул Дайнслейф. Кэйа нахмурился, поднял взгляд и помолчал секунду.       — Да. Но ты её уже знаешь, — ответил. — Она приходит из скверны. Теперь… ты понимаешь?       — Ко мне она пришла не оттуда, — процедил Дайнслейф. Кэйа вновь взял его руку в свои; сомкнул ладони на ней. Дайнслейф не стал отбирать.       — Последние две недели у тебя не было приступов боли, — прошептал Кэйа. — Я бы знал. Только по ночам было. Но ведь это была не боль? — Альберих не врывался в спальню с момента клятвы, и Дайнслейф не знал, что он продолжает слушать. Дайнслейф снова забрал руку, и Кэйа улыбнулся. — Дальность от очагов действует на тебя хорошо. Глупо это отрицать, Дайн.       — Разумеется, — шикнул Дайнслейф. — Но это не повод…       Кэйа приподнял руку, прерывая.       — Обойдёмся без возражений, — сказал. — Рейндоттир и Хрофтатюр осмотрят тебя, и ты будешь им в этом содействовать. Прости, но это тоже приказ. У тебя не было этого, когда… когда был прошлый осмотр.       И Дайнслейф только скрипнул зубами.

***

      Он пытался узнать про «линии» за спиной у Кэйи. Говорил со своими рыцарями в те моменты, когда хватало времени с ними пообщаться.       — Ой, Дайн, — фыркал Скельд. — Нет бы о чём хорошем поговорил.       И приглашал выпить вместе, собраться, «как годик назад». Дайнслейф отказывался. Ещё успеет. Сейчас важнее сделать так, чтобы в том числе Змеи остались в живых.       Новости приносил только Эдгето. Но и он говорил сухими фразами:       — Прорыв здесь, но я направил на укрепление Беовульфа с отрядом гвардии, он поможет, будет незаменим. Эту часть линии Его Величество забрал из-под нашего ведения. На этой — Хальфдан с отрядом.       Дайнслейф очень, очень хорошо знал, как страшны монстры, которых выплёвывает Бездна. Он представлял себе, как страшна линия. Но стоило ему заговорить о том, чтоб отправиться туда…       — Нет, — отрезал Альберих. — Это приказ. Ты забыл слишком многое, чтобы допускать тебя к этому.       И вроде Дайнслейф понимал, что Альберих прав, а вроде…       Звёзды. Наравне с запретом приближаться к очагам этот был болезнен.

***

      — Сейчас тебя посмотрим и починим, — улыбалась Рейндоттир, складывая стальные инструменты в стальную чашу. Лаборатория поблескивала; яркий свет бил в глаза. Кэйа стоял у двери, постукивал ступнёй по полу и сжимал руки на груди — обнимал себя.       Дайнслейф лежал на кушетке в центре, нагой по пояс.       — Так, что тут у нас. Руками ты много бьёшься, дорогой. Сплошные синяки, — ухмыльнулась Рейндоттир, указывая на разрастающуюся прожилку на руке. Дайнслейф не ответил, только глаза закрыл. — Ваше Величество, отойдите в круг, — Рейндоттир указала на вязь рун на полу. Шаги: Кэйа послушался.       Рейндоттир принялась бормотать что-то и осматривать пальцы. То касалась мягко, то едва не выламывала; время от времени нажимала на какую-то точку, и тело будто прошибало молнией.       В прошлый раз она так же осматривала его проклятие.       — Случай нетривиальный, — заключила Рейндоттир. — Не умеешь ты быть тривиальным, Меч. Скверна, она, родная. Как она спряталась от меня в прошлые осмотры?       Дайнслейф приоткрыл глаза, чтоб взглянуть на Альбериха — и обнаружил, что тот сжимает руки в кулаки так сильно, что не порвал бы перчатки ногтями.       — Выглядит как болезнь, соответствующая первому пункту, — с каких пор появились какие-то «соответствия» болезни? Случай должен быть уникальным…       Случай должен быть уникальным.       Уникальным.       Рейндоттир продолжала говорить.       — Но заражение соответствует третьему. Скверна проникла глубоко в тело…       Строители в нужных местах королевства возводили укрепления. Карты, расчерченные путями вывода из Каэнри’ах, лежали на столе. Проклятие поражало каэнрийцев.       В будущем — без разбора.       — …но поражает только тело. Не сознание. Я бы с удовольствием изучила его. Слушай, Кэйа, можно я его вскрою?       — Нет!       — Печально…       …без разбора, не видя ни титулов, ни достижений, ни чего-то ещё; она видела лишь каэнрийцев. И если каэнриец далеко от своей страны — он каэнриец всё ещё.       Строители возводили укрепления. Строители прорывали туннели, в которых можно будет укрыться от жжения раскалённого воздуха и глотнуть кислорода из запасов в баллонах.       Строились пути эвакуации — за них Дайнслейф заплатил самой дорогой валютой, что у него была: временем.       Месяц.       — В любом случае, я почти уверена, что его внутренности соответствуют третьему пункту. Более того — подпункту «б». Я возьму образцы биологических жидкостей. Дайн, сунешь два пальца в рот?       Этого не нужно было. Его и без того тошнило.       Кэйа стоял, сжав кулаки, едва не разрывая перчатки.       В руках Рейндоттир сияло в свете ламп металлическое зеркальце.

***

      — Есть ещё заболевшие? — прорычал Дайнслейф, едва оставшись с Альберихом в покоях наедине.       — Дайн…       — Бездна! Почему ты держал это от меня в секрете?       — Дайн…       — Вот, почему ты так много внимания обратил на мою болезнь? Вот, почему держал меня дальше от скверны?       — Дайнслейф, — в голосе Кэйи прозвучал металл; сверкнуло зеркальце в руках Рейндоттир. — Успокойся. Это приказ. Сядь на кровать и замолкни. Сперва ты выслушаешь меня, затем — будешь что-то говорить. Это понятно? Кивни.       Унизительно.       Дайнслейф сжал челюсти до боли, но послушался.       — Болезнь есть. И ты знал о ней. До того, как произошло это… нечто с твоей памятью.       Уж не имел ли Альберих в виду — «до тех пор, пока ты не сошёл с ума»?       — Ты знал о ней, потому что я ничего никогда не скрывал от тебя. Только сейчас мне приходится держать тебя от некоторых вещей подальше, потому что они опасны для тебя. Потому что я хочу сохранить остатки тебя, Дайн.       Остатки. Какое неверное слово.       Останки.       — Болеет не так уж и много людей. Наши институты активно исследуют болезнь; мы близки к тому, чтобы найти решение. И мы найдём его, — вновь в голосе Кэйи блеснул металл. — Мы найдём его, потому что мы разгадали много загадок, и ещё одна — нам по плечу.       — Не по плечу, — сказал Дайнслейф.       — Да? Помолчи. Сто лет назад мы считали, что никогда не поймём, как разум посылает телу сигналы. Сейчас — Рейндоттир разгадала. Мы думали, что не разберём, почему рядом с силой Электро Архонта движутся металлы, но Университет Мастеров дал ответы.       — Это не та загадка, Кэйа, — покачал головой Дайнслейф. — Это — проклятие богов.       — Болеет не так уж и много людей, — с нажимом повторил Альберих.       — Заболеют все.       — Если изолировать…       — Нельзя изолировать всех!       Кэйа вздрогнул.       — Заболеют все, — повторил Дайнслейф. — Как много людей? Что с моими рыцарями?       — Это… приходит от скверны, от очагов, — теперь Кэйа говорил тихо. — Твои рыцари проходят регулярные обследования. Если заболеет хоть кто-то из них, мы тут же отстраним его от службы, и это — твой ответ.       — Если скверна приходит от очагов, то почему же они здоровы до сих пор? — поинтересовался Дайнслейф. — И… звёзды небесные, они знают об этом?       — Конечно, — убито отозвался Кэйа. — И я всё ещё отправляю их туда. Да. В моей воле — только предупредить.       Это было ложью.       В воле Альбериха было натравить на очаги Дайнслейфа — и он бы уничтожил их все до единого.       Когда потом вечером они были в одних покоях, не перекидываясь ни словом, Дайнслейфу попалась на глаза карта — на которой были размечены новые очаги. Ему запретили лезть в это, но… его совесть черна. Он глянул.       Их было в полтора раза больше, чем до очищения.       На каждый уничтоженный появилось два новых.       Бесполезно.

***

      Кэйа сжимает виски. Закусывает щеку изнутри так, что на языке остаётся привкус крови.       — Будь так добр, оставь мне решать, ошибаюсь я или нет, — шипит.       — Я верю вам, но…       — Но? — вскидывает голову Кэйа. Зубы клацают друг о друга. — Какие ещё «но»?       — Это — пустая трата ресурсов…       — Именно поэтому на A-2 точь-в-точь такая же интенсивность, как на B-1, гений ты мой ненаглядный?       Дайнслейф опускает взгляд, и Кэйа чувствует, что перегнул палку. Он поднимается из-за стола; теребит пальцы. Подходит ближе к Дайнслейфу, рукой в перчатке касается его подбородка — так хотелось бы почувствовать кожу к коже…       — Дайн, — шепчет. — Я знаю, что ты умный. Правда. Но ты можешь поверить мне?       Дайнслейф вздыхает. Ловит руку Кэйи, стягивает перчатку, — Кэйа вздрагивает, — целует пальцы. Кэйа тут же обнимает его за пояс, и тяжёлые руки Дайна на его плечах — самое тёплое, самое уютное, самое безопасное, что есть в Каэнри’ах.       — Конечно, мой король, — глухо отвечает Дайнслейф, и Кэйа жмётся к нему теснее.

***

      Время текло сквозь пальцы. Если бы только Дайнслейф сразу узнал, что болезнь распространилась так сильно!       Кэйа приходил к нему ночами, и Дайнслейф делал вид, что не замечает этого. Не хотелось вступать в конфликт, да и… Кэйа садился в изголовье, гладил по волосам, шептал что-то.       Дайнслейф спал чутко и выливал в цветы то, что приходило из рук Альбериха. Дайнслейф работал с путями эвакуации, но не перечерчивал карты дважды в день на память.       Что он мог сделать? В минуты слабости Дайнслейф желал откатить время назад, чтобы не лезть к очагам, чтобы верить, что болен он один, и эвакуация имеет хоть какой-то смысл.       Приехала Рери. Во дворце устроили приём; она привезла посла из Снежной. Тот раскланивался и заверял, что Крио Архонт Царица хочет дружбы и только дружбы. Кэйа кивал с трона, улыбался и поднимался навстречу послу, чтобы заключить его в объятия. Снежная хотела каэнрийских технологий; Каэнри’ах хотела сотрудничества и помощи в случае чего.       Рери гордилась тем, что смогла выбить эту помощь; гордилась, что открыты новые пути на землю. Теперь у них были Снежная и Сумеру; за полгода, которые Дайнслейф не помнил, они получили Натлан.       Три пути наружу. Три возможности прийти за подмогой. То, что делал Альберих, оказалось важнее и результативней, чем то, на что потратил свой месяц Дайнслейф.       — Раз уж взялись якшаться с Архонтами, следовало сначала обращаться к Снежной, — сказал Дайнслейф вечером.       — Архонт войны, Дайн, — сказал Альберих.       Дайнслейф не ответил.

***

      Чем Дайнслейф помог Каэнри’ах?       Пути эвакуации строились. Какая была от них польза? Беги-не беги, скверна настигнет. Если от проклятия не вышло сбежать даже в прошлое, то какая, звёзды небесные, будет польза от эвакуации? Как он позволил себе обмануться надеждой?       Если бы он мог убедить Альбериха! Если бы он мог перебить Архонтов до катаклизма! Если бы он мог уничтожить скверну! Ночные кошмары поменялись: теперь вместо видений рушащейся Каэнри’ах Дайнслейф рушил её сам.       Что он упускает?       Возможно, он не хотел знать ответы, какими они были. Возможно, ему следовало остановиться, замереть, лечь в вырытую яму и принять наконец то, что суждено.

***

      — …и тогда я в очередной раз опоздал к тебе на тренировку. Конечно, я выдумал оправдание: сказал, что не мог найти рубашку. Ты ответил, что складывал её для меня перед сном, и я сказал, что это была не та рубашка, а я хотел розовую, а не синюю. Ты сказал, что это глупость, потому что я, мол, всегда предпочитаю светлые цвета на официальные встречи, — да, ты очень хорошо знал мои вкусы! — а потом заставил меня пробежать лишние пять кругов, и видят звёзды, я думал, что умру прямо там…       — Над чем сейчас работает Рейндоттир? — перебил Дайнслейф. Кэйа глянул с обидой, отставил бокал.       — Какая разница? — сказал.       — Что она изучает?       Кэйа нахмурился, наклонился вперёд. Потеребил перчатку. Потёр переносицу.       — Эту болезнь, — ответил.       — Ей нужно остановиться.       — Звёзд ради, Дайн, — покачал головой Кэйа и откинулся обратно в кресло. — Нам необходимо исследовать её, и ты это знаешь.       Минуту висело молчание. Дайнслейф рассматривал свои руки, Кэйа качал вино в бокале, ёрзал в кресле и смотрел в окно.       Как и всегда, Кэйа заговорил первым.       — Дайн, я вижу, как тебе тяжело. Это потому, что ты безвылазно сидишь у себя, и каждый твой день похож на другой. Тебе нужно разнообразие. Раньше ты никогда не проводил столько времени во дворце. Я отправлю тебя на два дня в Трелбург с парой Змеев — ничего особенного, просто пройдётесь вдоль городских стен, походите перед местными жителями.       Дайнслейф хотел бы спорить, но слишком хорошо понимал, что наткнётся на простую фразу — «это приказ», — и ничего не сможет сделать. Это будет лишь дополнительным унижением. И сложно решить, что унизительней: подчиниться или преступить клятву…       К тому же, он всё равно больше не знает, что делать.       Он промолчал, не поднимая взгляда, и кивнул. Что-то болело внутри от мысли, что, пусть и против его воли, но Дайнслейф проведёт время со старыми друзьями.       Со стороны Альбериха это почти добродетель.       — С кем я поеду?       Кэйа пожал плечом.       — Беовульф, Хальфдан, Ронета и Халтаф с отрядом на линии; Скельд с Эдгето слишком нужны мне тут, Хергер… сам знаешь. Выбирай.       — Просто скажи, — ответил Дайнслейф, потому что выбирать из товарищей тех, с кем он сможет украсть у времени пару дней, было бы невыносимо. Кэйа посмотрел с жалостью. Насколько было бы проще, если б Альберих был идиотом…       — Возьмёшь Серкира с Ретелем, — сказал Кэйа.       Дайнслейф кивнул. На его вкус, разговор был закончен.