Аврора

03.09.2029. Два года и два месяца до старта первого пилотируемого полёта на Марс

Ева сидит на краю стола, глядя темноту за окном, уже... Да чёрт его знает. За последние несколько недель напряжение в штаб-квартире «Авроры» почти достигло предела. Каждый день приносил всё новые сюрпризы – все, как на подбор, неприятные: от мелких проблем со спонсорами до проваленных испытаний, что не назвать никак иначе, кроме как катастрофой. Если у переменной есть хоть малейший шанс сработать против, это обязательно случается, а в их продуманной до молекул индустрии неожиданности не должны быть частью уравнения. Но, несмотря на все титанические усилия и преданную работу тысяч людей, хаос порой пробирается даже в их тщательно организованные жизни. Этот день был особенно трудным: очередной брифинг руководства затянулся до вечера, и Еве уже привычно пришлось брать на себя роль не только командира миссии, но и миротворца в этой толпе бюрократов. Выходя из конференц-зала, она думала только об одном – передышка. Однако впереди ещё одна встреча – к счастью, с более приятными людьми, которых она называет своим экипажем. С ними хотя бы можно говорить на одном языке и не подбирать слова, если на это больше нет сил.  — Где Оксана? — заходя в комнату отдыха, спрашивает Ева скорее устало и почти безразлично, чем сердито. Она не возмущена, скорее озадачена, потому что пропускать встречи без предупреждения – совсем не в стиле Доктора Астанковой. Что с ней могло произойти? Да что угодно: от застрявшего лифта до внезапной свадьбы в Лас-Вегасе – и совсем не важно, что он на другом конце земного шара.  — Ты не знаешь? — удивление в вопросе Алекса уже заставляет напрячься – как будто Ева единственная в этом огромном здании до сих пор не знает о свершившейся катастрофе – на что-то хорошее рассчитывать пока не приходится, — Она решила провести сутки в лаборатории, без баллона. Хочет изучить влияние своего водорослевого воздуха на организм и наоборот, — отвечает парень буднично, но уже в процессе, смотря за меняющимся лицом командира, понимает свою ошибку. Кажется, Оксана убьет его как только выйдет из своей высокотехнологичной камеры.  — Надеюсь, ты шутишь?  Алекс почти виновато улыбается и взглядом умоляет о поддержке сидящего за спиной женщины Леона, но француз только взводит брови и складывает руки на груди в ожидании продолжения. Повезло, что гнев хлопнувшей дверью Евы сотрет с лица земли не их.  — Что ты, чёрт побери, творишь? — Ева влетает в лабораторию ураганом, стихийным бедствием, намеренным разрушить все на своём пути. Она пропускает приветствие и сразу же переходит к делу, а её приоритетная задача в этот момент – высказать Оксане всё, что она думает об этой идиотской беспечности.  — Делаю свою работу, — говорит девушка спокойно, отпивая глоток явно горячего кофе из кембриджской кружки. Белая футболка подчеркивает все черты великолепной фигуры, особенно руки, обретшие за год ежедневных тренировок заметный рельеф. Ева даже на пару секунд отвлекается, прежде чем стряхнуть лишние мысли и вернуться к созерцанию нисколько не поменявшегося выражения лица.  — Что это за эгоизм, Оксана? Ты не имеешь никакого права рисковать своим здоровьем, когда на тебя рассчитывают тысячи людей! — Послушай, — она начинает с вызовом, даже с ноткой агрессии, но делает вдох и заставляет себя остановиться и подобрать новые слова, — Нам нужно сделать этот шаг, чтобы двигаться дальше.  Оксана почти готова погладить себя по голове – настолько она горда своим натренированным терпением и сдержанностью.  — Почему этот чёртов шаг должна делать именно ты? — Поластри не удовлетворит ни один ответ, но она всё же зачем-то спрашивает.  — Потому что это моё исследование, дорогая, — девушка специально смягчает голос и делает акцент на обращении. Ещё больше бесить Еву – опасная затея, но ей всегда нравилось играть с огнем.  Но командир не раздражается. Как будто бы смирившись с собственной беспомощностью в этой идиотской ситуации. Она только шумно выдыхает, вспоминая про себя весь матерный лексикон на трёх языках. Полчаса назад казалось, что ничего не может вывести её сильнее, но Оксана умудрилась проткнуть воздушный шарик, а он после короткого хлопка оставляет вместо себя только пустоту. Ей уже всё равно.  — Мне льстит твоя забота, но если я всё ещё жива, можешь быть уверена, ничего страшного не случится.  Стоя перед стеклом, Ева впервые рассматривает продуманную до мелочей лабораторию, которая больше похожа на локацию для съемок футуристичного фильма. Разумеется, она часто заглядывает сюда, но каждый раз в спешке и совершенно не для созерцания. Просторное помещение разделено на две части стеклянной стеной: слева – сторона с инструментами, столами и кучей техники, придумать предназначение которой у Евы не хватит фантазии; справа – герметичная комната, отделенная от основной лаборатории толстым стеклом. Повсюду ряды аквариумов, соединенных трубами с диковинными аппаратами, и больничная стерильность, которая не кажется слишком уж некомфортной только из-за ярко-зеленых водорослей. Знания Евы о проекте не выходят за рамки школьной программы – водоросли поглощают углекислый газ и выделяют драгоценный кислород. Простая, но от этого не менее обворожительная аксиома, которая может стать ключом к решению одной из главных проблем освоениям космоса. Но сейчас, стоя на родной Земле, её лишь жутко пугает перспектива однажды отправиться за пределы атмосферы с проклятыми водорослями вместо проверенных временем баллонов с жидким кислородом. Слишком много всего может пойти не так, когда твоя жизнь зависит от хрупких организмов.  — Расскажи мне об этом всём.  — Начать с программы шестого класса?  — Можно с девятого.  — Кажется, в девятом уже рассказывают, что большую часть кислорода на нашей планете вырабатывают не леса, а водоросли в океане? Они постоянно растут и размножаются, каждые четыре часа количество их клеток увеличивается вдвое. Я подумала, что это звучит как гениальный план.  — Звучит так, как будто всё это должны были придумать задолго до твоего рождения.  — О, это пытались сделать десятки лет. Но ещё ни у кого не получалось сложить всё воедино. В самом начале мы как будто пытались собрать самую сложную головоломку в мире, где не хватает половины деталей и нет ни намека на инструкцию, — глаза Оксана горят, когда она рассказывает об этом. Возможно, Ева никогда не видела её настолько воодушевленной. — Но посмотри, что у нас есть теперь. Полностью автономная система жизнеобеспечения, с которой не страшно остаться в космосе, потому что все возможные и невозможные варианты развития событий уже продуманы и прописаны в протоколах.  — Честно говоря, страшно. — заключает Ева, пока обсессивно-компульсивный перфекционизм вынуждает её расчистить пространство. С отвращением поморщившись, она швыряет со стола в мусорный бак коробки от лапши быстро приготовления и банки от энергетиков. Как эти люди вообще дожили до своих лет с таким рационом? — Ты не обязана торчать здесь, командир, — Оксана поправляет датчик под своей футболкой, кинув взгляд на показатели. — Здесь есть кому обо мне позаботиться.  Девушка немного лукавит, потому что на самом деле она отпустила своих сотрудников ещё час назад. Еве об этом знать не обязательно, но, кажется, в какой-то момент она всё же догадается.  — Если ты думаешь, что я доверю кучке сонных очкариков жизнь и здоровье члена своего экипажа, то ты очень плохо меня знаешь.  — Тогда у нас впереди вся ночь. Давай придумаем, как скоротать время, — немного компьютерный голос Оксаны звучит привычно игриво даже через стекло и динамики. — «Правда или действие»? Ева по-хозяйски устраивается в оксанином кресле, расслабленно откинувшись на спинку. Но прозвучавшее предложение заставляет её снова напрячься, хоть и незаметно для чужих глаз. — Хорошо, но давай без действий, — она решительно уворачивается от крайне невыгодной для себя ситуации. Оксана со своей непредсказуемостью – последний человек, с которым она хотела бы поиграть. — Я ужасно устала.  — Боишься, что я заставлю тебя изображать макаку на планёрке? — девушка передвигает кресло, чтобы оказаться ровно напротив.  — Видимо, не зря боюсь, раз тебе так быстро пришло это в голову.  — Ладно, тогда вопросы пропускать нельзя. И врать тоже.  — Разве не в этом суть игры? Оксана искренне удивлена, что уговорить командира было так просто. Настолько удивлена, что из головы разом вылетают все вопросы, задать которые никогда не нашлось бы подходящего случая. Она не торопится начинать, прекрасно осознавая, что скорее всего у неё больше никогда не будет такой возможности – нужно распорядиться ею верно. — Ты всё ещё считаешь, что я не должна лететь на Марс? — она начинает с простого, но от этого не менее важного.  — Нет, — Ева отвечает не задумавшись, и это заставляет Оксану улыбнуться. Почему-то она абсолютно уверенна, что эта игра и вправду гарантирует абсолютную искренность.  — Ты считаешь, что я была не права? Когда была против твоей кандидатуры.  Оксана задумывается, поджимая ногу к груди. Была ли Ева права, считая плохой идеей брать с собой на Марс человека, который ни разу не покидал Землю?  — Возможно, — девушка не уверена, что этого ответа будет достаточно, поэтому продолжает раньше, чем Ева успеет придумать пару дополнительных вопросов. — Ты была против, потому что боялась, что не сможешь меня контролировать? — она точно знает ответ, но всё равно спрашивает – из желания проверить степень честности Поластри.  — Я боялась, что в какой-то момент ты подвергнешь опасности себя, экипаж и всю миссию, решив не исполнять приказ.  — А сейчас? — И сейчас боюсь.  — Я разве похожа на безнадежную идиотку?  Ева усмехается этой беспечной, почти детской наивности. В её мире не существует ситуаций на грани смертельной опасности, выборов, от которых может зависеть жизнь небезразличных тебе людей и решений, на принятие которых есть всего несколько секунд. Она действительно не понимает, с чем может столкнуться в миллионах километров от Земли.  — Хорошо, давай представим ситуацию. Тебе отдают приказ, который будет означать, что кто-то из членов экипажа погибнет, — Ева осознанно приводит в пример худшее, что может произойти, чтобы Оксана поняла – пережила это, — Например, я. Ты бы просто без раздумий выполнила приказ?  Оксану заставляет замереть в оцепенении новая грань ужаса, который она испытала от одной мысли об этом. Космос никогда не виделся ей веселым приключением, но она не задумывалась о чем-то настолько пугающем. Она не боится остаться в ловушке без шанса выбраться, как в фильме «Марсианин» или даже погибнуть. Но ситуация, которую с этой пугающей непринужденностью придумала Ева, поражает своей беспощадностью. Она нехотя ощущает на себе толику тяжести этого выбора – между долгом и совестью, между рациональностью и человеческой сущностью. Хочется отмахнуться от страшных сюжетов, которые быстро начинает множить сознание, но по-настоящему пугает то, что любой из них может воплотиться в жизнь.  — Расслабься, я просто привела пример – неудачный, — Ева быстро считывает резкую смену настроения и видит тщательно скрываемый ужас в смотрящих мимо неё глазах. — Я не позволю этому случиться.  — То есть, ты уверена, что Леон или Алекс в такой ситуации просто позволят тебе погибнуть? — девушка пропускает мимо ушей все слова, продолжая раскладывать по полочкам новый пласт свалившихся на неё осознаний.  — Конечно, я не уверена. Но в тебе я не уверена больше всех.  Оксана снова погружается в рефлексию. В нормальном мире это должно бы стать комплиментом, а не пороком.  — Зачем тебе это? — Ева, наконец, придумывает следующий вопрос, отвлекая собеседницу от разрушительных мыслей. — Почему ты на самом деле решила лететь на Марс? — Я же говорила, в моей биографии не хватает кульминационной главы.  — А если честно? Взгляд Оксаны снова застывает, она долго смотрит сквозь Еву, как будто пытаясь вычислить математически, можно ли ей открыться настолько. Достойна ли Поластри высшей степени доверия или же она по-прежнему ведёт свою игру – изучает, ищет слабости, пытается заиметь точки контроля.  Будь что будет.  — Помнишь запуск корабля «Генезис» три года назад? — девушка начинает издалека, оставляя себе место для манёвра. Кажется, Еве будет достаточно одного неверного движения, чтобы лишиться этой привелегии. Но она совсем не из тех, кто будет ходить на цыпочках, и это подкупает: — Ты спрашиваешь, помню ли я запуск первой пилотируемой миссии на Марс, который закончился катастрофой? — Ева помнит всё – белеющую от инея ракету в сумерках, грохот четырёх двигателей, отрывающих исполинскую махину от земли, и как уже кажущийся маленьким корабль высоко в небе отклоняется от курса и взрывается, разлетаясь на тысячи пылающих осколков. — Я там была.  В тот момент Ева понятия не имела, что трагедия американской миссии сделает её главным кандидатом на должность командира первого экипажа, который шагнёт на Марс. Конечно, если с ними не произойдёт что-то подобное.  — Что ж, тогда мы могли познакомиться гораздо раньше, — Оксана грустно улыбается, но тут же снова мрачнеет, отмахиваясь от всплывающих яркими вспышками воспоминаний о том дне. Она делает глубокий вдох, давая себе ещё пару секунд на сомнения, но всё же продолжает, — На том корабле был человек, которого я любила. Больше всего на свете.  Она тоже помнит всё. Долгий последний поцелуй, надолго оставшийся на губах фантомной болью; своё наивное облегчение, когда корабль оторвался от земли и почти скрылся из виду; панику в глазах людей вокруг, когда командир экипажа сообщил о сильной вибрации; как замерла в неверии, когда огненный шар в небе стал вестником самой страшной новости в её жизни, и как кричала в подушку в отеле, не в силах остановиться. Она помнит как все дни после превратились в один бесконечный и мучительный, как больно было смотреть на звезды в ночном небе и как же хотелось просто исчезнуть, когда слёз уже не осталось.  Ева замирает, как будто оглушенная громом. Мир буквально только что перевернулся с ног на голову, расставляя по местам все недостающие детали сложного пазла. Она отчего-то чувствует вину, холодком пробегающую вдоль позвоночника, и как внутри всё сжимается в тугой комок. Она совсем не ожидала услышать это, и не уверена, что хотела бы знать. Гораздо проще было бы продолжать быть уверенной в том, что Оксана собралась на Марс, чтобы добавить своё имя в список легенд. — Я обещала, что создам что-то великое в её честь, пока она будет покорять планеты, — Оксана договаривает вторую часть с усилием, до последнего слога сохраняя ровный голос. Глаза щиплет, и она смотрит в потолок, чтобы не разреветься перед Евой – за этим чёртовым стеклом, как героиня дешёвой мелодрамы в телевизоре. Яркий свет больно бьет в глаза, делая всё только хуже, и она встаёт с кресла, чтобы опереться руками о стол по другую сторону душаще маленькой комнаты. Непривычный организму состав воздуха совсем не помогает выровнять сбившееся дыхание, и на секунду Оксане кажется, что все супертехнологии разом перестали работать, оставив её задыхаться в вакууме.  — Оксана, — евин голос звучит компьютерно через динамики, но заставляет резко вынырнуть из медленно утягивающих всё глубже эмоций. — Можно я зайду? — Нет! — девушка резко оборачивается, чтобы убедиться в благоразумии Евы. — Это пустит весь эксперимент насмарку.  Еве безумно хочется взять Оксану за руку, позволив человеческим теплом ощущать чьё-то присутствие рядом, но сорванный эксперимент явно не поможет ей почувствовать себя лучше. — Хочешь, чтобы я ушла?  — Сама решай, ты же тут командир.  — Тут – ты, — Ева не может предсказать, как поведет себя Оксана в большинстве случаев, но сейчас уверена в одном – оставаться заключенной в маленькой комнате наедине со своими траурными мыслями она не хочет. Даже если ответ будет другим.  Долгую паузу брюнетка воспринимает как «нет», поэтому по-хозяйски отодвигает один стол, чтобы облокотившись спиной о стену усесться на пол у края стекла, приглашая Оксану сделать то же. И она почему-то молча соглашается, сползая по холодной стене вниз. — Если об этом узнает хоть одна живая душа, включая твоего психолога, можешь больше никогда не рассчитывать на моё доверие, — на щеках по-прежнему блестят слёзы, но глаза Оксаны сверкают металлической решительностью. Она не ждёт ответа, но всё же пытается разглядеть обещание во взгляде командира.  Несмотря на высказанную угрозу, надолго повисшее молчание не кажется чем-то неправильным и тягостным. Каждая из них думает о своём, но не против разделить момент с другой. Хоть и молча. Через стекло.  — Будешь использовать это против меня? — Оксана понятия не имеет, почему решает завести разговор именно так. На самом деле она непоколебимо уверенна, что Поластри никогда так не поступит.  — Ты серьёзно думаешь, что я настолько ужасный человек?  — Нет, — Оксана отвечает честно, не найдя сил на привычные колкости. — Если хочешь спросить о чем-то, спрашивай сейчас, — продолжает она после недолгих раздумий. — Потому что как только мы выйдем отсюда, я больше не буду обсуждать это. Никогда.   Ева не спешит задавать вопросы – хоть в голове уже составлен хаотичный список из десятков. Она обдумывает каждый, формулирует, анализирует последствия. Возможно, это единственный момент, когда Оксана будет готова поделиться самым сокровенным и быть искренней, но она беззащитна без своей брони, и любое лишнее слово может ранить хуже осколков разбитого стекла. — Это была Лиза? — не спрашивает, а скорее уточняет женщина, взглянув на огромную надпись «LISA» на стене лаборатории. Еще десять минут назад она была уверена, что это просто одна из звучных аббревиатур для сложных научных терминов, которые не любят спонсоры и журналисты. Она проходила мимо двери с этой табличкой каждый день и даже не подозревала, что за четырьмя буквами кроется эта трагическая тайна.  — Это было просто, — девушка коротко кивает, продолжая наблюдать за медитативно плавающей в аквариумах зеленью – к слову, совершенно не успокаивает. — Вы были знакомы? — Совсем немного.  — Жаль, вы бы друг другу понравились, — девушка не может не улыбаться своим воспоминаниям, снова поднимая глаза вверх, чтобы не пролить копящиеся слёзы, — Её все любили. Она всегда заходила в комнату и одним своим присутствием заставляла каждого улыбаться.  — Она бы гордилась тобой, — эти слова ощущаются как объятие.  — Знаю, — Оксана кивает. — Я знаю.  — Послушай, — Ева ощущает себя сапером, подбирая правильные слова. Её невыносимо раздражает стена между ними и чертовы динамики вместо голосов, что делает каждый шаг навстречу почти ничтожным, — Я не знаю, что ещё ты пережила и из-за чего привыкла не доверять людям, но ты можешь говорить со мной о чём хочешь и когда хочешь.  — Знаешь, так говорили все, из-за кого я перестала доверять людям, — Оксана усмехается этому глупому киношному клише. — Лиза говорила, что никогда не оставит меня, и чем всё закончилось?  Ева не знает, что на это отвечать. У неё никогда не было проблем с поддержкой и эмпатией, но сейчас из головы вылетает абсолютно всё. Никакие слова не смогут вернуть потерянное, а прошлое осталось в прошлом, неотвратимо и безжалостно. — Расслабься, мне не нужен друг, собеседник, поддержка и, тем более, жалость. Ты не сделаешь мне больно, если спросишь о чем-то. Последние несколько лет были невыносимо трудными, и вряд ли я когда-нибудь справлюсь с этим до конца. Но со мной всё в порядке – я прошла сотни часов терапии, чтобы сказать это сейчас.  — Всем иногда нужен друг. — Ева говорит это мягко, но уверенно. Оксана должна действительно захотеть услышать эти слова, чтобы в них был хоть какой-то смысл.  — Друг, — повторяет девушка, словно пробуя это слово на вкус. Затуманенные воспоминаниями глаза, снова фокусируются на Еве. — Знаешь, сколько раз я обжигалась этим словом? — Я не собираюсь исчезать, — звучит как то, во что хочется поверить. — Мы вместе в этом. Даже если ты сильно захочешь от меня избавиться, у тебя не выйдет. — Я попробую. — Этого будет достаточно.