Барсик, Зая и Имхотеп Второй

Проходит пять дней моего вроде как отпуска. И я вроде как зализываю раны, нанесённые моей гордости и сердцу. Имхо притихший, ласковый, зябко жмётся ко мне, и мы тихонько страдаем вместе. Лексус звонит в обеденный перерыв и вечером после работы, отчитывается о состоянии дел, сетует, что генеральный куда-то запропал, а шеф теперь за двоих и совсем озверел. Порывается зайти навестить меня, но я вежливо отказываюсь. У меня апатия, конец сентября и мёрзнущий кот. Под вечер я плотнее заворачиваюсь в одеяло, подтыкаю его края под плечи, как делаю всегда, когда вынужден спать в одиночестве, а с тыла обнять меня некому, и вырубаюсь на диване в гостиной. – Ма-о! – Египетский бог, ну за что мне это? – Ма-о! – Дай поспать, эксплуататор несчастный… – Ма-о? Кот у меня хоть и канадский сфинкс с египетским именем, но мяукает на каком-то китайском и в определённые моменты отлично делает вид, что ни черта не понимает по-русски. Сколько раз я уже обещал себе купить автоматический дозатор корма с таймером? Открываю один глаз и оцениваю ситуацию. Да он просто замёрз, бедняга. Голый же. А отопление ещё не включили. Эх, придётся вставать свитер искать. Я стекаю с дивана и плетусь в коридор к шкафу. Выуживаю первую имхову одёжку, подвернувшуюся под руку, и одеваю дрожащего кота. Потом заворачиваю его в байковый плед, чтобы согреть и устраиваюсь в кресле с пультом от телевизора. – … снежный барс отличается длинным гибким телом и сильными лапами… Я прибавляю громкость и, с интересом внимая теле-рассказчику, почёсываю имховы складочки между ушами. – … окрас меха светлый, дымчато-серый с кольцеобразными и сплошными тёмными пятнами… Есть такой окрас у одного знакомого мне барса. И да, шикарный мех. – … охотится на крупную добычу, в основном копытных… Ха, да у нас полный отдел оленей. — … но время от времени барс питается и нетипичными для его рациона мелкими животными, такими как суслики, пищухи, тибетские чернобурые зайцы… Как будто в доказательство картинка меняется, красавец-барс легко, играючи, настигает зайца, защёлкивает пасть на его спине и тащит прочь уже обвисшую тушку. Мда... Как-то я расслабился, созерцая прекрасного хищника. А ведь он меня чуть не растерзал после золтановских откровений. – Барсу заяц годится только на обед. Имхо внимательно смотрит на меня из кокона одеяла, а я осознаю, что произнёс это вслух. И наконец признаюсь коту и самому себе: – И угораздило же меня влюбиться в собственного хищного шефа. Тишину моей квартиры взрывает пронзительно-требовательный дверной звонок. Мы с котом переглядываемся и я, оставив Имхо в одеяльном коконе на кресле, нехотя плетусь открывать. Наверное, Лексус всё-таки решил проверить не удавился ли тут ещё друг от душевных терзаний. – Зааа-яяя! На пороге мой шеф, собственной барсовой персоной. Только он какой-то странный. Галстук съехал куда-то вбок, пятнистая шевелюра всклокочена, всегда безупречная белая рубашка, обычно застёгнутая до самого ворота, расхристана на груди и уходит под пояс строгих брюк только одной полой. Вторая, нещадно измятая, нахально свисает над пахом, приковывая внимание к внушительному утолщению под тонкой брючной тканью. – Вот, привёз, – отдувается Семён, подпирая качающегося шефа под плечо сбоку, не давая тому упасть. Надо же, счастье какое привалило. – Ты уж извиняй, – продолжает Семён. – Нельзя ему пить, с двух рюмок развозит. А они там с генералом бутыль «Хеннесси» приговорили. Вот, оказывается, почему в ресторане он к выпивке и не прикоснулся. С чего это, интересно, генеральный братец его напоил? Никогда Барсика не видел таким, даже не представлял себе, что такое возможно, поэтому таращусь на него во все глаза. – Да и упёртый он, – понижает голос Семён, пытаясь пропихнуть шефа в дверной проём моей прихожей. – Заладил: «к Зае, к Зае». Сам вон даже за руль сесть порывался. Вот, пришлось везти от греха подальше. Ну это как посмотреть, насчёт греха. Судя по тому, как плотоядно шеф на меня смотрит, здесь до него очень даже близко, практически рукой подать. Если только он не планирует меня съесть… – Ох ты ж мать твою етить ..., – Семён бледнеет и вытягивает ладонь вперёд в охранном жесте. Ему только распятия в руке не хватает. – Что это?! Не что, а кто. Имхотеп в свитере а-ля плащ Дракулы, собственноручно подаренном Лексусом на прошлый Хэллоуин, зловещим призраком бледнеет в полумраке коридора и с интересом изучает моих нежданных гостей. Ну это я понимаю, что с интересом, Семёну так вовсе не кажется. Особенно когда Имхо зевает, обнажая клыки, и встаёт на лапы, чтобы подойти познакомиться. – Э, э, э, чего это оно?! – Семён в ужасе пятится к двери, в результате ослабляет хватку на шефовом плече и тот, лишённый опоры, тихонько сползает по стене на пол. Я всё ещё в лёгком шоке от визита, Имхо с довольным урчанием сворачивается полуголым крендельком на барсовом пальто, а мой шеф рыдает от смеха где-то у меня в ногах. – Н-надеюсь, это у него не от к-корма «Пушок»? – Нет, это от рождения. – К-как его зовут? – шеф отирает слёзы смеха, пытаясь при этом окончательно не потерять равновесие в упоре сидя. Хм, не поверил, значит, в версию про Барсика. – Имхотеп Второй. – Круто, – с нетрезвым уважением визирует шеф. И … нежно чешет моего кота за огромным лысым ухом. И кот ему не просто позволяет, а сам ластится к шефовой руке. С ума сойти! – Это ты, значит, ссышь в ботинки от Армани? – Ма-о! – подтверждает Имхо, устремив на него преданный голубоглазый взгляд. – Молодец! – одобряет шеф. – Валерий Глебыч, – Семён мнётся уже у самой двери. – Так я это… поеду? – Езжайте, Семён. Семён с комичным ужасом взирает на парочку Имхо и шефа, нежно глядящих друг другу в глаза, рука его дёргается вверх, наверное, чтобы осенить себя крестным знамением, но он всё же нерешительно машет мне ею на прощание и скрывается за дверью. Шеф поднимает глаза на меня и просительно так смотрит. Даже виновато, я бы сказал. И я понимаю, что он не так уж пьян, как мне показалось изначально. Просто сильно навеселе. Видимо, бóльшая часть коньячного объёма досталась генеральному братцу. Молча опускаюсь рядом с ним на пол и жду его объяснений, хотя у меня тут самая настоящая тахикардия разыгралась уже от одного только его присутствия в моей квартире. Без всякого предисловия он говорит: – Макс мне всё рассказал. Крутую кашу он заварил, расхлёбывать придётся долго. Он, веришь ли, подозревал и меня в передаче данных конкурентам. И, не успеваю я как следует удивиться, добавляет на одном дыхании: – Потому что мы с Золтаном были любовниками. Ни хрена себе поворот! Да этот Золтан, оказывается, тот ещё хитрый лис – в прямом смысле слова вошёл в тесный деловой контакт с нашей рекламной группой. Изнутри, так сказать, конкурента взять решил. – Это было давно, ещё в университете, – продолжает шеф. – Потом мы даже начинали планировать бизнес вместе. Но он кинул нас с Максом на крупную сумму и неплохо подставил перед важными людьми. Поэтому у нас с его компанией негласная война вот уже несколько лет. А когда выяснилось кто конечный клиент по контракту … – Вы конечно же решили, что это я продался! – заканчиваю за него и чувствую, как меня начинает потряхивать от злости. – Да, – со вздохом подтверждает шеф. – Я же не думал, что мой брат может оказаться подозрительным параноиком и зайдёт настолько далеко в своих интригах. По части интриг они с Золтаном – идеальная пара. Да, по-моему, и не только по части интриг. Но будет лучше, если эти соображения я придержу при себе – не хочу закладывать генерального, ему и без того сейчас несладко, у человека может обострение кризиса самоидентификации. – Ну а когда я узнал, что вы с Золтаном …, что у вас были отношения. – Сношения. – Что? – Сношения у нас были, говорю. Мы просто спали. И … я действительно не знал, что он хотел использовать меня в корыстных целях. Он никогда не делал подобных намёков. Хотя…, – кидаю взгляд на довольно урчащего у шефа на коленях кота, – …возможно, он просто не успел, а Имхо как всегда проявил… э… бдительность. – Я знаю. Теперь знаю. Но он сказал, что ты был с ним … и я как с ума сошёл. – Почему? – Почему …, – как-то невесело усмехается шеф. – Потому что я вроде как на тебя запал с того самого собеседования год назад. И никак не мог поймать момент, чтобы тебя перехватить между всеми твоими девочками, мальчиками и даже Светланой. А тут оказывается, что ты ещё и с Золтаном успел… хм… познакомиться – конкурент везде меня обошёл. – Ну знаете ли…, – возмущённо вспыхиваю я. – Я вам не переходящий спортивный трофей. И … откуда же мне было знать? – А что, разве мой интерес не был очевиден? – похоже он искренне удивлён. – Ты думаешь, что я на планёрку в отдел каждое утро являлся в целях поднятия корпоративного духа? Или ты слышал, чтобы я кого-то ещё из своих сотрудников называл так, как называю тебя? И поверь мне, любой другой из моих подчинённых за «Барсика» был бы давно уже съеден. – Да я… да я вашего интереса боялся до дрожи в коленках! – возмущаюсь я, но у меня хватает совести покраснеть при мысли о том, что шеф всё это время знал, каким прозвищем я наградил его за глаза. – А я решил, что просто тебе не нравлюсь, – шеф растерянно смотрит, а потом сокрушённо вздыхает: – Чёрт возьми, совершенно не умею ухаживать… Так вот что это было – он ухаживал. А я-то думал, что он со свету сжить меня пытается. Но возмущаться мне совсем уже не хочется, потому что это неловкое признание меня так трогает, что я даже нахожу его милым. А шеф удивляет меня снова: – Прости меня, Матвей. Я ревнивый дурак. От этого раскаяния я совсем таю, читая по движению его губ тихое: – Иди сюда… пожалуйста, Зая. Это его «пожалуйста, Зая» ломает меня окончательно, я больше не сомневаюсь ни секунды – уже через мгновение я целую его губы, пахнущие коньяком. Мы быстро входим в раж и оба наших тела тянет к сближению, только третье тело, кошачье, зажатое между нами, сближаться не желает и реагирует возмущённым «Ма-ой!». Шеф выскальзывает из пальто, подхватывает меня под мышки и совместными усилиями нам удаётся принять вертикальное положение стоя. – Куда? – коротко спрашивает он. Я тяну его в спальню, по пути мы во что-то врезаемся, что-то роняем, но в итоге с удачной точностью приземляемся на кровать. В считанные минуты предметы нашей одежды уже усеивают прикроватное пространство, живописно свисают с кресла и торшера, а мы стремимся к максимальному контакту всеми наконец-то полностью обнажёнными поверхностями наших тел. Я поворачиваю голову, выгибаю шею, чтобы ему удобней было меня целовать в замечательно чувствительное местечко за ухом и… встречаю заинтересованный взгляд кошачьих глаз. Нет, только не это! Кот смотрит внимательно, со знанием дела, и пока я судорожно соображаю, как бы отправить его из спальни, шеф тоже замечает вторжение. – Имхотеп, – говорит он таким тоном, словно сейчас добавит «нам надо поговорить как мужчине с мужчиной». – Немедленно выйди. Я с изумлением наблюдаю, как кот грустно вздыхает и покорно уходит в коридор. А шеф возвращается к недоцелованному местечку, и очень скоро таких местечек на моём теле просто не остаётся, как, впрочем, и на его. Часом позже, заласканный и удовлетворённый, я проваливаюсь в сон, счастливо сопя шефу прямо в свежую кусачую отметку на шее, и всё ещё не могу поверить в то, что этот великолепный хищник способен на такую нежность. Ну что ж, похоже в нашем случае закон дикой природы отступил перед законом любви, и заяц барсу пришёлся по вкусу совсем не в качестве обеда. Утром по привычке я пытаюсь укутать тылы в одеяло, но оказывается, что этот манёвр мне больше ни к чему. Мою спину согревает горячее тело, в зад упирается кое-что восхитительно твёрдое, крепкая рука нежно прижимает ближе и в ухо вливается: – Доброе утро, Зая. Ммм, божественное начало дня… – Ма-о! О, чёрт! Только не сейчас! Конец