Цикличность Мира

      Декабрь 2018       С утра Илья, проснувшись, подошёл со спины и скользнул руками Миру на живот. Тот помешивал в кастрюле макароны с сушёными грибами, намереваясь плотно позавтракать и пойти проверить проходимость по лесу. Илья нежно коснулся губами его шеи и повёл ладонью по животу вниз, но Мир перехватил его за запястье и остановил.       — Не стóит, — сказал он как можно твёрже.       — Почему? — в голосе Ильи сквозила обида.       Мир полночи думал и анализировал свой внезапный срыв и пришел к выводу, что это взыграл годами копившийся тактильный голод. До трясучки хотелось напитаться этими телесными ощущениями впрок, но Мир понимал, что завтра они уйдут из хижины, доберутся до машины Ильи, и тот уедет, вернётся обратно в свою жизнь. И вряд ли они когда-либо увидятся снова. И если сейчас дать волю своим инстинктам, то потом может быть слишком больно, потому что волк в нём уже признавал Илью своим, уже хотел его себе насовсем. Что-то предлагать ему Мир боялся, спрашивать о его намерениях — тоже. Он развернулся к Илье и, увидев искреннее непонимание на его лице, чертыхнулся.       — Мне… Нам не следовало вчера… переходить границы.       — Почему?       — У оборотней всё… по-другому просто, тебе сложно будет понять. — Мир отвёл взгляд, пристыженный, что пришлось прикрыться волчьими особенностями.       — Ты что, всё ещё любишь его? Господи, Вов, пятнадцать лет прошло!       — Дело не в этом. — Мир не знал, как признаться Илье в том, что впервые со смерти его отца испытывает к кому-то влечение, но просто трах его не устраивает. Почему-то он был уверен, что на серьезные отношения Илья не готов. Поджав губы, Мир хмуро смотрел на почти точную копию самого любимого человека в его жизни и изо всех сил сдерживал рвущиеся наружу признания.       — Понятно, — глухо произнес Илья, когда Мир так и не пояснил причину отказа, и отступил на шаг назад.       Оборотень со вздохом отвернулся к печи, снял кастрюльку и переставил её на стол.       — Мне нужно будет уйти дорогу проверить, — сказал он, протягивая Илье тарелку с ложкой. — Так что после завтрака меня несколько часов не будет.       Илья только кивнул и принялся за еду.

***

      Мир волком бежал по лесу, с радостью подмечая, что снег немного уплотнился и лапы уже не так утопают в сугробах. Он быстро домчался до того места, где Илья оставил свою машину, снова удивляясь, как ему удалось так далеко заехать. Гул снегоуборочной техники он услышал издалека и мысленно поблагодарил Дениса за оперативность. Небо было ясным, осадков не намечалось, и, по сути, уже сегодня можно было бы отправиться в путь. Пережить ещё одну ночь наедине с Ильёй Мир откровенно боялся. Он уже соскучился по нему, хотя с момента ухода из хижины прошло чуть меньше часа. Знал, что чем больше времени они проведут вместе, тем тяжелее будет расставаться. Покорность Ильи вызывала противоречивые чувства: с одной стороны, приятно грел тот факт, что он полностью принимает решение Мира, с другой — бесило, что не борется за свои желания, если таковые имеются. Единственный вывод, который сделал Мир из этого его принятия, — только тот, что Илье действительно было наплевать.       Он вернулся в хижину и, едва одевшись, огорошил Илью сообщением, что в полдень они отправляются в путь. Спорить Илья не стал, только кивнул и стал помогать прибираться. Мир постирал изгвазданные простыни и развесил их сушиться, Илья вымыл посуду и подмёл пол. За всё время они почти не разговаривали, а Илья так вообще избегал смотреть на Мира, и тот буквально кожей ощущал его отстранённость, но не решился завести разговор, рассудив, что выяснять несуществующие отношения будет лишним.       Они продирались по лесу уже около часа, когда Илья нарушил молчание и спросил:       — А где ты меня нашёл?       — Да мы только прошли это место, — Мир махнул рукой чуть в сторону от дороги.       — Погоди, — Илья остановился. — Ты что, на себе меня нёс до хижины?       — Ну да, — нахмурился Мир, мол, а что такого?       — Почему?       — Оборотень всегда спасёт человека, если тот в беде. Нас для этого и создавали.       — Вот как… — неопределённо ответил Илья и продолжил путь.       Они добрались до машины, когда солнце за грядой деревьев уже клонилось к горизонту. Самые короткие дни в году быстро сдавались сумеркам, и нужно было поторопиться, чтобы успеть выехать на основную дорогу до наступления темноты. Завести внедорожник удалось сразу, хотя Мир опасался, что с этим возникнут проблемы. Они молчали, пока, мягко урча, прогревался мотор, молчали, пока добирались до развилки на дорогу к староверам. И молчали, пока ехали до поворота на лесопилку, где договорились расстаться — до своего посёлка Мир собирался бежать волком.       Илья остановил машину в условленном месте и в полном молчании уставился через лобовое стекло на освещённую фарами дорогу. Мир рассматривал его суровый профиль и особо отчётливо видел в нём Станислава. Он не выдержал, положил руку ему на шею и, дёрнув на себя, зарылся носом под воротник его куртки. Удерживая за затылок, жадно вдыхал его запах, словно хотел надышаться им на будущее, и чуть не сорвался, когда почувствовал лёгкое прикосновение губ к виску.       — Спасибо за всё, — прошептал Мир, отстранившись.       — Это тебе спасибо. Я… не знаю… То, что ты спас меня, это чудо, правда.       Илья смотрел на него влажными глазами, и Мир, испугавшись, что не вынесет его слёз, поцеловал в лоб и поспешил вылезти из машины. Неужели он ошибся, и Илье не всё равно? Прогоняя ненужные сейчас мысли, он быстро разделся, сложил одежду в мешок и, перекинувшись, бросился в лес, не позволяя себе даже оглянуться назад.

***

      До посёлка он бежал уже в темноте, благо в этот день небо было чистым и путь ему освещали звёзды. Физически бежать было легче, чем два дня назад, когда он отправился на поиски журналиста, но на душе скребли кошки. И отчаянно хотелось повернуть назад, догнать Илью и вернуть себе.       Ещё издалека Мир заметил, что в гостиной его коттеджа неярко горит свет. От осознания, что его ждут, в груди сразу разлилось тепло. На задней площадке террасы он перекинулся в человека и вошёл внутрь. Едва натянул на голое тело спортивки, как его чуть не сбил с ног маленький вихрь. Мир даже качнулся от неожиданности. Тонкие руки обвили его торс и крепко сцепились за спиной. Не понимая, что происходит и с чего такой горячий приём, Мир ткнулся носом в рыжую макушку и осторожно обнял Ваську в ответ.       — Вась, ты чего? — спросил он, прислушиваясь к сбившемуся дыханию мальчишки.       — Я «чего»? — вскрикнул Васька и поднял голову, гневно уставившись на Мира мокрыми от слёз глазами. — Это ты, то есть, вы — «чего»? Ушли куда-то и пропали! А я тут переживай, да?! — он ткнул Мира кулаком в грудь, не больно, но ощутимо.       — Эй, прости… Я же думал, ты у Дымовых будешь до понедельника, ну? — Мир придерживал его за плечи и с искренним раскаянием смотрел в глаза.       — Ну и что?! Это значит, что можно уходить, не предупредив, да? — Вася шмыгнул носом и тыльной стороной ладони вытер под глазами. — Я чуть с ума не сошёл, когда понял, что ты исчез, — прошептал он, заломив брови домиком.       Мир почувствовал, что что-то тут не то, но пока не мог понять, что именно. Василий не так часто рассказывал о себе, чтобы можно было рассудить, какое событие из его прошлого срезонировало с уходом Мира. И этот резкий переход на «ты»…       — Прости меня, ладно?       — Пообещай… Пообещай мне, что с тобой никогда ничего не случится, м?       Вася выглядел напуганным и до того несчастным, что Мир готов был пощёчин самому себе отвесить за то, что заставил мальчишку так волноваться. Но как можно давать подобное обещание? Да, он оборотень и практически неуязвимый, но не бессмертный же!       — Ва-а-ась, — протянул он, намереваясь толкнуть короткую философскую речь о непредсказуемости жизни, но его резко перебили:       — Не надо мне тут «Ва-а-ась»! — передразнил рыжик, скривив рот. — Просто. Пообещай. Что ты. Никогда. Меня. Не бросишь. — Отчеканил он, на каждом слове тыча указательным пальцем Миру в грудь.       Так вот в чём дело! Кто же бросил его, что он так боится? Мир внимательно вглядывался в конопатое лицо мальчишки, пытаясь угадать, что такого могло с ним произойти. Васька икнул и отвёл взгляд.       — Обещаю, — сказал он минуту спустя, ласково проведя ладонью по жёстким рыжим вихрам, — что никогда не откажусь от тебя, слышишь? Ты же мне как сын.       Василий всхлипнул и, качнувшись, уткнулся лицом Миру в шею. Он тихонько плакал, а Мир бережно прижимал его к себе, признавая, что ошибся второй раз за день. Первый, когда решил, что безразличен Илье, второй, когда думал, что в Дымовых Вася нуждается больше, чем в нём. Он гладил вздрагивающую под руками спину, баюкал, словно ребёнка, утешая своим присутствием и просто давая выплакаться.       Вася вздохнул и отстранился.       — Дядя Денис сказал, ты человека нашёл?       — Да, успел спасти его. Он сейчас уже в городе, наверное, — ответил Мир нарочито спокойно, хотя у самого сердечко ёкнуло при мысли об Илье.       Вася кивнул и на счастье Владимира тему развивать не стал.       — Там тётя Лена пирог передала. Я чай поставлю, хочешь?       — Хочу, — улыбнулся Мир, чувствуя, как его обволакивает теплом домашнего уюта.       Они сидели за столом на кухне. Васька всё вздыхал. Владимир чувствовал, что он хочет сказать что-то, но не торопил, давал ему самому созреть.       — У меня, — сказал Василий наконец, — у меня же батя пропал…       Мир прислушался, боясь спугнуть редкий приступ откровенности.       — Ушёл из дома и не вернулся.       — Мне так жаль… Его не нашли?       — Нет… И знаешь, после этого всё так плохо стало, — голос на последних словах дрогнул, и Вася уткнулся лицом в ладони.       Мир пересел на соседний стул и притянул мальчишку к себе.       — Пожалуйста, не теряйся никогда, ладно? — попросил Вася, обнимая его за пояс.       — Ну, это я тебе пообещать могу! Я же оборотень, а мы отлично ориентируемся в лесу. И вообще сильные и выносливые. Веришь мне?       В ответ Васька только буркнул что-то ему в ключицу. Конечно, Мир сожалел, что этому солнечному мальчишке пришлось пережить так много, но сейчас он млел от внезапно проявленной открытости.       — Какие новости вообще, пока меня не было? — решил он воспользоваться атмосферой доверия. До этого он только изредка позволял себе подтрунивать над явной Васькиной симпатией к Иришке Дымовой.       — Ну, так… — протянул Вася, отстраняясь. — Ой! Тимка придумал в Тайного Санту сыграть! Это когда вслепую выбираешь, кому подарки дарить на Новый год. Ты хочешь участвовать?       — О! Можно, в принципе, — согласился Мир, как всегда удивляясь неугомонной фантазии Тимошки.       — Тогда я завтра позвоню ему, скажу, чтобы тебя в списки включили! — широко улыбнулся рыжик.       — Хорошо, — ответно улыбнулся Мир и потрепал Ваську по макушке.       Последние пятнадцать лет со смерти Горского Мир практически безвылазно провёл в посёлке и ближайшей к нему территории. С внешним миром хотелось иметь как можно меньше общего, и даже управление завещанного ему карьера он передал своему другу. Всё это время он загружал себя делами и заботами оборотней, чувствуя себя нужным в пределах одной большой семьи. Сначала помогал отцу, потом, когда тот ушёл на восточное зимовье, и сам стал старостой. Его уважали, к нему прислушивались, и это было ценно. Но всё равно в душе зияла огромная дыра. Пустота, вызванная смертью любимого человека, нет-нет, да и накрывала его с головой, лишала воздуха, не давала спокойно жить.       Но понять его могли только Алексей, сам переживший разлуку с любимой, да Виктор Дымов, потерявший жену. Последний едва справился с утратой, ушёл из общины в отшельники, и Мир помогал ему освоиться в хижине за границей территории заповедника. Они вели долгие разговоры, делились своим горем, поддерживали друг друга. Вик после пятилетнего затворничества обнаружил в одной из пещер Тимофея и спустя полгода привёл его в общину. Появление Тимки запустило цепную реакцию, в результате которой распутался целый клубок почти детективных событий. Выяснилось, например, что он — внук Алексея и той самой лаборантки, которая помогла оборотням спастись из лаборатории. Так Алексей после многих лет разлуки встретил свою любимую Асю, получив в придачу дочь и внука. А Виктор в итоге обзавёлся парой в лице Тимки.       И только Мир так и оставался одиноким.       Сейчас, сидя рядом с рыжим Васькой, он чувствовал, как эта дыра одиночества в его груди затягивается. И именно рядом с ним он понял, что могло бы принести окончательное исцеление — разговор начистоту с Ильёй и признание ему в том, что он хотел бы продолжить общение. Но шанс, кажется, безвозвратно был упущен.       — Мир, — впервые обратился к нему Василий в такой форме. Он собирал со стола и застыл с тарелками у раковины.       — М? — отозвался Мир, всё удивляясь этим переменам.       — А ты… Ты, когда сказал, что я для тебя, ну, как сын, ты… ты правда так считаешь?       Мир пристально смотрел на мальчишескую спину и умирал от чужой тоски по утерянному родителю. Он тоже потерял, причём обоих, но в его жизни был и есть Алексей. Пусть он всего на четырнадцать лет старше и совсем уж в отцы ему не годился, но именно он стал родителем для всех них, вмиг осиротевшей стайки оборотней. Они цеплялись друг за друга, помогали, поддерживали, создав невероятно сплочённую семью. И именно этого в жизни Василия явно не хватало — чувства, что тебя принимают и любят только потому, что ты есть, ощущения себя частью целого.       Мир встал, обогнул стол и подошёл к Васе. Осторожно тронул его за плечо и улыбнулся, когда тот тихонько ойкнул. Карие глаза впились в его лицо в ожидании — чего? Ответа? Признания?       — Вась, — решил быть честным Владимир. — Я не твой отец и вряд ли когда-либо смогу заменить тебе его. Но ты вполне мог бы стать мне сыном. По-настоящему.       — Правда?       — Да.       — И ты бы мог, ну, не знаю, усыновить меня? Мне же ещё шестнадцати нет, а там вроде до восемнадцати можно.       В груди у Мира заныло от отчаянного желания мальчишки быть частью большой семьи.       — Если ты этого хочешь, то конечно! — поспешил он успокоить. — Но, наверное, сначала стоит сообщить твоей матери, что с тобой всё в порядке.       — Она скорее всего даже не заметила, что меня рядом нет, — буркнул Василий, дёрнув плечом.       — Хорошо. Если ты уверен в своём решении, техническую сторону дела провернуть не сложно.       Вася кивнул и, расправив плечи, внезапно окинул его придирчивым взглядом.       — Раз уж мы теперь вроде как не чужие друг другу, могу я тебе кое-что сказать? — Вася будто недовольно рассматривал весьма густую бороду Мира.       — Эм… Да, — растерянно ответил Мир и машинально потянулся рукой огладить растительность на лице.       — Тебе вот сколько лет? — Василий развернулся к нему всем корпусом и, уперев руки в бока, осуждающе помотал головой. При этом он жутко напоминал Тимофея, вечно сердящегося за что-то на Виктора.       — Со-сорок… два, — окончательно растерялся Мир. — А что?       — А то, что выглядишь на все пятьдесят! Кто на такого старикана клюнет вообще?!       — Погоди-ка! — осенило вдруг Владимира. — Ты никак меня сосватать кому-то решил?! — Догадка развеселила своей нелепостью, но то, как Васька вдруг смутился, показало всю серьёзность его намерения.       — Возможно, — ответил он, надувшись. — Ты мужчина видный, даже староста вон. Думаю, желающих полно!       Перед глазами встал образ Ильи, и в воздухе будто бы даже запах его послышался. Улыбка тут же сползла с губ Мира, и в животе сделалось как-то холодно. «Ишь ты, видный мужчина! Это он ещё не знает, кто владелец алмазного карьера! — думал он тоскливо. — Желающих полно, видите ли!» Когда хотелось, чтобы желающим был один-единственный человек.       — Про бороду я понял, — сипло проговорил Мир. — С остальным сам разберусь, ладно?       Васька, видимо, смекнул, что слегка влез не в своё дело, и настаивать не стал. Только слабо попытался улыбнуться. А когда Мир выходил из кухни, тихонько прошептал ему вслед: «Папа», словно пробуя это слово на вкус. Мир и не расслышал бы, если бы не острый волчий слух. Но он расслышал. Повторил это слово про себя, так же перекатывая его в мыслях, примеряя на себя. И решил, что ему однозначно нравится.

***

      Мир сидел на диване под пледом и листал альбом со старыми фотографиями. На столике дымилась чашечка чая, в камине потрескивал огонь. До Нового года оставался всего день и почему-то как никогда хотелось уюта и тепла.       Василий убежал к Дымовым помогать Иришке и вернувшемуся на каникулы Тимофею готовить всё для грандиозной новогодней вечеринки, а Мир даже в офис сегодня не пошёл, решив предаться воспоминаниям о прошлом.       Он переворачивал страницу за страницей, вглядываясь в снимки человека, которого давно потерял. Много лет он избегал брать этот альбом в руки, но встреча с Ильёй недельной давности разбередила память и захотелось поностальгировать. Сейчас, всматриваясь в нечёткие изображения Горского — в основном на фотографиях со встреч с разными важными людьми и из деловых поездок, на которых сам Мир маячил где-то позади — он признавал, что они с Ильёй, конечно, похожи, как отец похож с сыном, но всё же отмечал массу отличий. Горский — властный, с жестким взглядом и давящей аурой, не все из его окружения могли выдерживать его. Илья — тоже напористый, но гораздо мягче, уступчивее. То, как он подставлялся той ночью, полностью передавая контроль Миру, говорило о многом. Воспоминания о проведённом в хижине времени отозвались жаром в паху, и Мир поёрзал, устраиваясь поудобнее, чтобы возбуждение не так сильно давило на ширинку.       Он перевернул очередную страницу и замер. Фотографии, вставленные в кармашки на этом развороте вызвали болезненную волну мурашек, прокатившуюся вдоль хребта. Мир даже ощутил, как у него буквально шерсть дыбом встала от воспоминаний о той поездке. Он вздохнул и коснулся пальцем изображения Горского, стоящего в ряд с мужчинами, одетыми в длинные белые рубахи и с покрытыми платками головами.