Цикличность Мира

      Декабрь 2018       Нож ритмично стучал по разделочной доске под привычный бубнёж стоящего на подоконнике небольшого портативного радиоприёмника.       — Дядь Вов? — в проёме кухни показалась рыжая голова. — Я к Дымовым с ночёвкой, можно?       — Вась, — Владимир отложил нож и развернулся к мальчишке, нетерпеливо переступающему с ноги на ногу в ожидании разрешения. — Ну для кого я ужин готовлю?       Васька вытянул голову, проинспектировал столешницу на предмет ингредиентов для будущего ужина и сморщил нос.       — Там тёть Лена с Ирой пиро-о-ог пекут, — доложил он.       Мир перевёл взгляд на овощи на разделочной доске и вздохнул.       — Так тебя больше пирог завлёк? — спросил он, поглядывая на Васю с хитрой улыбкой. — Или Иришка?       Рыжик вспыхнул и тут же, насупившись, сердито запыхтел. Дёрнул плечом. Переместил вес тела с одной ноги на другую и, подняв чуть виноватый взгляд, неуверенно спросил:       — Так я пойду?       — Иди, — разрешил Мир.       Васька тут же просиял и расправил плечи.       — А на все выхи можно?       — Ну ты нагле-е-ц! — восхитился Мир. Тряхнул головой и смилостивился: — Иди уже.       Василий крутанулся вокруг своей оси и выбежал из кухни.       — Зубную щётку не забудь! — крикнул ему вдогонку Владимир. — И сменную одежду!       — Угу-м, — послышалось из недр дома. — Я в понедельник в школу оттуда, ладно?       Мир тихонько рассмеялся и вышел в прихожую, наблюдая, как Василий спешно натягивает куртку и впрыгивает в высокие зимние ботинки. Мальчишка подхватил рюкзак и небольшую дорожную сумку и уже схватился за ручку входной двери, как замер и, обернувшись через плечо, прошептал:       — Спасибо.       Мир кивнул.       — Хорошо провести время. Привет всем передавай.       Вася угукнул и поспешил выйти на улицу. Дверь с глухим стуком захлопнулась, и Владимир остался один. Вздохнув, вернулся на кухню и продолжил заниматься ужином.       Фоновый звук радио притуплял заполняющую дом оглушающую тишину, хотя бы частично создавая иллюзию чужого присутствия. Владимир справедливо считал, что жаловаться на одиночество не имеет права, ведь у него есть огромная семья, дружная, сплочённая. И вот уже полгода как с ним живёт солнечный рыжик, которого Витя Дымов с Тимофеем обнаружили в лесу и привели в посёлок. Зашуганный парнишка поначалу вздрагивал от каждого шороха и недоверчиво буравил всех настороженным взглядом из-под рыжей чёлки. И только спустя месяц жизни в общине поделился наконец причиной, по которой подался в бега. Всё оказалось донельзя банальным: доверчивого подростка развели на деньги и поставили на счётчик. Обратиться в полицию или к кому-то ещё за помощью он побоялся. Алкоголичка-мать вряд ли даже поняла, что сын в беде, только шикнула на него и прогнала.       Владимир выслушал его сбивчивый эмоциональный рассказ и задал единственный вопрос: хочет ли он вернуться домой, если проблему с деньгами решат? Васька отрицательно замотал головой и остался в общине под присмотром Мира. В сентябре пошёл в десятый класс, где подружился с Витиной младшей сестрёнкой. И со временем стал часто зависать у Дымовых.       Конечно, Мир не возражал: в большой дружной семье натерпевшемуся от жизни пятнадцатилетнему подростку было комфортнее, чем с одиноким взрослым мужиком. И тем не менее, Владимир тешил себя надеждой, что Васька смог бы стать ему кем-то вроде сына — от присутсвия в доме подростка годами терзающая пустота в его груди заполнялась ощущением нужности.       «Продолжаются поиски пропавшего без вести журналиста…» — раздалось из динамика, и Мир, наскоро вытерев о полотенце руки, потянулся к приёмнику. Прибавил громкость и напряжённо вслушался.       Ведущая вечерних новостей сообщала, что два дня назад журналист Илья Смирнов выехал из небольшого сибирского городка в удалённый посёлок староверов, но до цели не добрался, и с тех пор о его местонахождении ничего не известно.       «Это же здесь, у нас» — подумал Владимир, зацепившись за название ближайшего к их посёлку городка. Сердце в груди тревожно забилось, а пальцы с силой сжали полотенце. То, что это «у нас» подразумевает сотни километров местами непролазной тайги, он в расчёт не брал — всю территорию от Мирогорска до моря он считал своей. Для человека, заблудившегося в зимнем лесу, два дня — срок критический. А в том, что журналист, сбившись с дороги, именно заблудился, Мир не сомневался — на территорию их посёлка со вчерашнего дня обрушился густой снегопад, и у соседних староверов, куда отправился Смирнов, ситуация, скорее всего, идентична. А это значит, что единственную ведущую к ним дорогу, которой зимой пользовались редко, занесло как минимум по колено.       Решение пришло спонтанно. Владимир отложил приготовления и выключил плиту и приёмник. В нём проснулась натренированная в оборотнях цель спасти человека. Не зная, ни где его искать, ни в каком состоянии тот может оказаться, он полагался только на своё волчье чутьё. Раздевшись, Мир вышел на веранду на заднем дворе и, перекинувшись, бросился в лес. Мимолётно пронеслась мысль о том, что следовало предупредить кого-нибудь, куда он направляется, но, гонимый волчьим инстинктом вперёд, только отмахнулся от неё. Васька на несколько дней остался под присмотром Дымовых, а остальное показалось сейчас неважным.       Через час бега по глубоким сугробам он добрался до восточной границы заповедника и ещё через полчаса — до дороги, ведущей к посёлку староверов. Как он и предполагал, под глубоким слоем снега она была едва различима. Видимо, еженедельную расчистку после снегопада ещё не проводили.       Почти по грудь утонувший в сугробе волк пытался рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Привычно яркие звёзды и луну скрывали густые тяжёлые тучи, продолжавшие вываливать на землю тонны снега, и даже с острым волчьим зрением сориентироваться оказалось сложно. Оборотень, задрав морду к небу, принюхался, но никаких необычных для зимней тайги запахов в морозном воздухе не учуял. Полотно дороги казалось ровным, из чего напрашивался вывод, что досюда журналист добраться не успел, иначе в снегу остались бы борозды от шин. Поэтому Мир потрусил в сторону города в надежде обнаружить, в какой именно точке маршрута путника накрыло стихией.       Совсем скоро он добежал до своеобразной площадки, где под слоем свежего снега просматривались множественные следы. Поисковая группа работала здесь, видимо, ещё днём, но в воздухе до сих пор остро пахло собаками, людьми и техникой. По всему выходило, что спасатели провели здесь какое-то время, но, не обнаружив следов пропавшего человека, с наступлением темноты вернулись назад. Новые запахи сбивали, но Мир упрямо побежал дальше. К посёлку староверов вела только одна дорога, и он чуял, что поисковики упустили что-то из виду. Не могла же машина с журналистом провалиться сквозь землю!       Время немилосердно ускользало. С каждой пройденной минутой Владимир всё больше опасался, что не успеет обнаружить человека вовремя. Он добрался до того места, где от основной дороги ответвлялась ещё одна, ведущая к восточному зимовью, и остановился. Мог ли журналист перепутать повороты и свернуть не туда? Такой сценарий казался маловероятным, ведь этот участок дороги был практически заброшен и постепенно вообще переходил в едва различимую лесную тропу. И тем не менее Миру показалось, что не так давно кто-то проезжал здесь — снег лежал неровно. Волк повёл чутким носом и, доверившись интуиции, припустил по дороге на восток.       Он не мог бы сказать точно, сколько ещё бежал по рыхлым сугробам прежде чем наконец-то наткнулся на внедорожник. Почти обрадовался находке, однако быстро сник: человека внутри не оказалось. Дверцу со стороны водителя явно пытались открыть, но не смогли из-за снега, засыпавшего машину по самый капот. А вот окно было опущено. Картина начала складываться: журналист, видимо, остановился на ночёвку, а утром, обнаружив себя в снежной ловушке, решил выбираться пешком. Только характер у него оказался весьма упрямым: вместо того, чтобы возвращаться к городу, он двинулся вперёд, в лес.       Глупо. Рискованно.       Следы вели к зимовью, и Мир поспешил на поиски. По его прикидкам человек вылез из машины ещё днём и сначала действительно шёл по заснеженной дороге, но в какой-то момент сбился и свернул в лесную чащу. Целый час волк продвигался по едва угадываемой в темноте петляющей цепочке следов и удивлялся, как далеко журналист успел забраться. Запах становился ощутимее. Он будоражил, смутно напоминая о чём-то давно забытом, заставлял волчье сердце заходиться в груди от фантомного узнавания и настойчиво гнал вперёд. Без того чуткое обоняние обострилось до предела и сосредоточенно отслеживало оставленные человеком следы. Все силы уходили на преодолевание препятствий, и на вдумчивый анализ времени не оставалось. Оборотень лишь надеялся, что успеет обнаружить человека до того, как станет слишком поздно.       Наконец под одной из елей он различил темнеющую на белом фигуру. Возликовав, Мир подбежал ближе и обнюхал припорошенного снегом мужчину. Он оказался жив, но без сознания. От исходящего от него запаха иррационально хотелось скулить, и это сбивало с толку. Но счёт шел на минуты, и нужно было срочно решить, как спасать человека от явного переохлаждения. Прежде чем отключиться, тот изрядно попетлял по лесу, но от ведущей к зимовью тропинки отклонился незначительно. Не раздумывая, Мир перекинулся в человека, подхватил мужчину на руки и бросился бежать в сторону пустующей хижины егеря. Голыми ногами он по колено проваливался в снег, ноша казалась невыносимо тяжёлой, но он упрямо продвигался вперёд, не чувствуя ни усталости, ни холода — организм подключил все ресурсы на первостепенную задачу: спасти человека.       Полчаса спустя, взмокший от бешеной гонки, Владимир оказался перед хижиной. Ввалился со своей ношей внутрь, опустил на промозглый топчан, а сам бросился растапливать печку. Едва пламя занялось, зажёг керосиновую лампу и вернулся к лежащему без сознания мужчине. Стянул с него обувь и перчатки и бегло ощупал конечности, надеясь, что обошлось без обморожения. Снял толстый пуховик, попутно порадовавшись, что журналист хотя бы оделся достаточно тепло. Помещение медленно протапливалось, и Мир стал руками греть ступни и ладони мужчины. Через какое-то время тот застонал и перевернулся набок, но глаз не открыл. Его тело забилось крупной дрожью, что казалось хорошим знаком — организм постепенно согревался. Мир нашёл тяжеленное шерстяное одеяло, накрыл им мужчину и сам нырнул внутрь. Придвинулся почти вплотную, чувствуя, как собственное тело отдает своё тепло, и впервые с момента находки заглянул ему в лицо.       Волчье сердце ухнуло вниз, а потом тоскливо заныло. В тусклом свете керосинки только благодаря идеальному зрению Мир разглядел, что лежащий перед ним мужчина как две капли воды похож на человека, которого он вот уже пятнадцать лет как похоронил. Те же тонкие прямые брови. Та же форма носа с небольшой горбинкой посередине. И линия губ. Только глаза оставались закрытыми, и Мир не мог видеть, какого они цвета, но почему-то был уверен, что серого с янтарными вкраплениями у зрачка.       Мир ткнулся носом в шею мужчине и зажмурился, потому что к глазам тут же подступили слёзы: теперь он понял, почему этот запах так будоражил — почти так же пах Горский, его пара. Мужчина, не приходя в сознание, замычал, и Мир, просунув руку ему под шею, крепко обнял, согревая своим теплом. Дышал своим прошлым и чувствовал, как тело в его руках постепенно перестаёт дрожать. Ещё предстояло выяснить, кто этот человек, потому что услышанные по радио имя и фамилия ни о чём не говорили. Он прислушивался к ровному дыханию и сам не заметил, как уснул, впервые за долгое время ощущая себя на своём месте.

***

      Проснулся Мир на рассвете абсолютно отдохнувшим, несмотря на то, что полночи бегал в лесу в поисках журналиста и проспал от силы часа три. Глубоко вдохнув исходящий от мужчины родной запах, он осторожно, чтобы не разбудить, выпустил его из тесных объятий и выскользнул из-под одеяла. Подложил в печурку дров, нашёл в шкафу одежду и решил проинспектировать железные баки, в которых обычно хранили запасы еды, надёжно пряча их от мелких лесных грызунов.       Дальнее восточное зимовье, хоть и находилось негласно под присмотром оборотней, последний год навещали редко. Какое-то время здесь жил их староста Алексей, заменивший Владимиру отца, но прошлой зимой он вернулся в общину, и с тех пор хижина пустовала. Тем не менее, в одном продуктовом баке Мир обнаружил крупы и сухофрукты, в другом — консервы. Набрав во дворе снега, он принялся за приготовление завтрака. Пока горшочек с овсянкой и сушёными ягодами томился в печи, сверху в чайнике закипала вода. Мир не очень любил кофе, но обнаружив среди продуктов банку с растворимыми гранулами, он вдруг захотел крепко заварить себе чашечку, чтобы насладиться ароматом, который ассоциировался у него только с одним человеком. С Горским.       Исходящий от спящего мужчины запах заполнил, казалось, всё помещение. Мир чувствовал, что в тесном телесном контакте и сам просолился им за ночь, впитав в себя, словно губка. И теперь этот запах щекотал обонятельные рецепторы и снаружи, и изнутри, бередя его старую рану. На глаз сыпанув кофе в огромную чашку, Владимир залил его кипятком и подошёл к окну. Воспоминания, к которым он так долго избегал возвращаться, настойчиво врывались в мозг. Неотрывно следя за монотонно падающими крупными хлопьями снега, он глубоко вдохнул поднимающийся от чашки пар и сдался напору мыслей, уносясь в один такой же зимний день из прошлой жизни.